Текст книги "Новичок в XIX веке. Снова в полиции! (СИ)"

Автор книги: Михаил Леккор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Она так громко, хоть и не вербально говорила всем своим видом, позой, игрой мышц на лице, что Константин Николаевич несколько опешил. Разно попаданец был реально стар, пусть и в прошлой жизни, а то бы они так бы и стояли, молчали. И ведь он был виноват – девушка по своей биологической да и социальной роли могла смирено молчать. А вот мужчина всяко должен в подобной ситуации активничать.

И князь Долгорукий сказал свои слова, хоть и, видит Бог, не ей он желал проговорить все это. Он сказал:

– Дорогая Елена Федоровна, – потом дал ей букет дорогих в XIX веке роз, – я считаю, иные слова здесь излишни. Будьте моей женой перед государем и Господом!

Его будущая жена все же не выдержала, пусть слегка, но прижалась к столу своей филейной частью, поскольку садиться на находившийся рядом стул в подобном положение она не считала возможным. Вдохнула запах экзотически цветов, осторожно приблизив их к лицу. Девушка знала, что они с щипами. Не хватало еще, чтобы в такой волнительный момент она укололась! Через несколько мгновений молчаний, не так уж и тяжелых для него, она коротко прошептала:

– Я согласна мой дорогой. К сожалению, родители мои уже умерли, и нас никто не может благословить, поэтому ты можешь меня поцеловать просто так!

И, не дожидаясь желанного жеста со стороны жениха, сама прижалась к нему, предусмотрительно отодвинув в сторону букет цветов. Так что ему лишь осталось чмокнуть ее в лоб – единственное место на лице, доступное для его губ.

Елена Федоровна недовольно сжала губы. Такой поцелуй она ждала бы от покойного отца, максимум дл старого дяди Автонома Апполинарьевича, но не от своего желанного будущего мужа. Он что, совсем не способен в вопросах интима? Фу!

Но он уже совсем успокоился и не собирался совсем уж скромничать. Мужчина он или погулять вышел? Нежно, но крепко взял ее голову в свои руки, поднял лицо – она не сопротивлялась, давая возможность своему будущему мужу вступать в свои владения. И он, наконец, поцеловал ее в губы. Сильно, по-мужски, страстно, так что у нее закружилась голова. Она начала вступать на желанную дорогу женщины и, может быть, матери!

Глава 24

Они поцеловались. Именно они, а не он, поскольку в процессе поцелуя он с удивлением почувствовал, что и она работает губами и языком, стремясь к чувственному наслаждению. А потом они начали просто хвастать своим хозяйственным и финансовым вкладом в зарождающую семейную ячейку.

Сначала она, лучась в искреннем удовольствии, обняв его – он же почти муж? – застенчиво произнесла:

– Еще покойный мой папенька немного подкопил мне приданое на свадьбу. А я уж смогла не растратить. Пять тысяч рублей серебром ждут тебя, муж мой, – немного встревожилась: – это не немного?

Константин Николаевич успокоил:

– Это весомый вклад, жена моя. Я ведь тоже не беден и хочу показать тебе свой вклад в семейную копилку.

Он прижал ее, поскольку она как-то странно себя вела. Толи хотела тут же бежать за означенными сохраненными рублями, толи ее уже воспламенило от одного поцелуя и тело содрогалось от похоти.

– Я имею краткий, понятный план наших действий, – объявил он будущей жене, – сегодня мы посмотрим мой дом, затем увидимся с государем-императором, а завтра – в церковь венчаться.

– Ой-еей! – воскликнула Елена Федоровна, услышав о визите к императору, запнулась, смущенно поинтересовалась: – а он тебя, то есть вас со мной примет?

Его будущая жена так изумилась, что снова перешла с ТЫ на ВЫ. Вот так, бойся, хм, вражья сила.

– Конечно, примет, – уверенно сказал Константин Николаевич, – я каждый день бываю у государя, а когда прошлого дня сказал, что женюсь, то он горячо меня поддержал и материально подкрепил. Этот дом, дражайшая Елена Федоровна, ты думаешь, откуда у меня? Государь подарил, так-то! И приказал привести к себе невесту для ознакомления.

Вот последнее он явно зря сказал. Жена его будущая тот же разнервничалась, выгнала будущего мужа из комнаты, чтобы в одиночестве, Марфа была у нее с детства, так что она и считалась совсем своей., прихорашиваться всеми возможными способами.

И слава Богу, что выгнала, мягко правда, но процесс другим не стал. Снова повалился на свою барскую постелю, выгнал мешающий фактор – слугу Гришу. Тот, купив билеты на железнодорожный состав, и теперь все шатался по дому, заодно пытаясь узнать, каково оно и нельзя ли им все-таки остаться.

Константин Николаевич, разумеется, мог сказать и причем положительно, но, во-первых, нечего тут рядовым начальству надоедать, а во-вторых, чтобы он, столбовой дворянин и князь стал рассказывать черни! Попаданец даже изумился такой своей реакции.

С тем и уснул. Впрочем, будущая его жена Елена Федоровна задержала его немного, часа на два, не более того. Он как раз только проснулся, когда в дверь поскреблись, он буркнул со сна нечто непонятное. Хотя незваный гость, видимо, понял и тихонечко вошел. Это, разумеется, была Елена Федоровна. Она, как бы ненароком, еще смущаясь, медленно покрутилась вокруг свой оси, предлагая оценить ее прихорашивание. А иначе зачем она так будет крутиться?

Князь по-мужски оценил ее старания на все пять баллов. Не зря говорится, если женщина постарается при наличии возможностей, то уродина станет хотя бы хорошей, а с посредственной внешностью превратится в красавицу. Его будущая жена стала весьма привлекательной. Нет, красавицей она не стала, но превратилась в такую обаяшку, что и сам князь, не раздумывая, потащил бы в постель.

О возвышенной любви здесь, естественно, речи не шло, но он и не думал, что их отношения дойдут до такого. Это, скорее, будет животная, к-хм, страсть. А чего? Мужские желания остынут, ребенок, а то и два нарисуются. А высокая любовь у него останется у Машеньки.

– Хорошо выглядишь, привлекательно, как потомственная дворянка в молодости лет, – не раздумывая, оценил Константин Николаевич, – мы можем идти?

– Но я бы еще хотела прихорошится, – растеряно попыталась возразить Елена Федоровна, но как-то неуверенно. Ее будущий муж это почувствовал и строго скомандовал:

– Свистать всех наверх! Пора отплывать!

– Что надо сделать? – не поняла Елена Федоровна, идя следом за князем, ведь он тащил ее за руку.

– Ты и так уже хороша, а государь сегодня вечером занят, – пояснил он и вновь запланировал сегодняшнее будущее: – сейчас быстренько просмотрим дом, чтобы иметь представление о монаршем подарке, и в Зимнем дворец!

– О-ох!– прочувственно прокомментировала будущая жена, но возражать не стала. Так держать! Елена Федоровна была правильная женщина XIX века и мужчинам, а тем более собственному мужу зазря не возражала. Что же, он не возражает.

Константин Николаевич напоследок посмотрел на грудное зеркало, расчесал волосы на голов, пошлепал по щекам. На этом его прихорашивание закончилось. Его женщина на это только фыркнула, при том так, чтобы он обязательно увидел ее реакцию, и немедленно поплатилась за это. Князь, по-прежнему держал ее за руку, поэтому лишь подтащил ее к зеркалу, словесно оценивая ее красоту.

В принципе, в этом ничего не было неприличного, ведь он ее будущий муж и ему можно, если не все, то многое. И она лишь покраснела, но ничего не сказала.

Но, между прочим, и князь тоже не стал особо мучить, посмотрел со всех сторон его почти жену и крикнул прислуги, чтобы их обували и одевали.

Поехали на собственной (будущей жены) пролетке. Дом стоял в центре Санкт-Петербурга, неподалеку от Зимнего дворца и от III отделения Е. И. В. Князю Долгорукому, если что, можно будет не дергаться в поисках коляски, а пройти в любую сторону города пешком. Пять минут, хоть мороз, хоть в непогоду дорога не заставят мучаться. А в летнюю погоду так вообще и сделает прогулку прелестью.

Поехали она туда одни. то есть сначала князь хотел взять слугу Гришу – ведь в новом доме будет много работы – но потом решил, что им с Еленой Федоровной нужно будет серьезно поговорить. И поговорить вдвоем. Лишние уши в таком случае будут излишни. Пусть это и у ближнего слуги.

При чем Константин Николаевич опять был в некотором раздрае. Та часть, которая жила в XIX веке, считала слугу чем-то вроде говорящего орудия. И не стеснялась его. Мы же не стесняемся сабли или топора и даже кошки, черт побери?

Но современник XXI века, который вообще не понимал, что такое крепостное состояние, стеснялся говорить на интимные темы, кем бы не был сторонний свидетель, хоть крепостной слуга, хоть седой важный генерал. Короче говоря, Гришу он не взял. Пусть пока сидит в квартире с Марфой, а все нужное князь и сам своей женщине подскажет.

Елена Федоровна по приезде в дом действительно все детально рассматривала. Константин Николаевич тоже поначалу хотя бы немного посмотрел, удивляясь щедрости императора.

Ничего себе «домик» со слов императора! Трехэтажное кирпичное здание с тремя подъездами – парадное для господ, черное – для слуг и служебное для всех, в первую очередь для курьеров и посланцев! Да в XXI веке в них с десяток семей жили. А в первой половине ХХ века вообще по три-четыре семьи в квартире!

И ведь еще и в центре столицы России (для XIX века), где земля уже тогда стоило дорого, практически на вес золота.

– Ах как это прекрасно, князь, – защебетала будущая жена, глядя на него прелестными изумрудными глазами, – вы ведь уже решили все формальности и это жилье окончательно наше?

Ну что же, как понял Константин Николаевич, жилье им необходимо и женщина настаивает. И если даже такой опытный дворцовый волк, как Александр Христофорович Бенкендорф настаивает, то почему он будет, в конце концов, против?

Дом был весьма обширный, а они никуда не торопились, хот тут князь сам себе противоречил. Но как не просмотреть, не корову же покупаешь? И перед Николаем Павловичем не хочется срамиться. А то спросит император чего-нибудь о жилье, а он только тык-мык!

Посмотрели первый этаж, там в основном были подсобные и производственные помещения и жилье слуг, второй этаж, предназначенный для гостей и для увлечений, третий этаж, оставленный сугубо для самих хозяев и для их пока еще не существующих детей.

В общем, поразвлеклись. И только когда Константин Николаевич заметил, что на улице уже темно, а желудок внятно заурчал, намекая, что и ему неплохо бы поработать, он решил прекратить эту «экспедицию» и предложил пройти в ближайший трактир – перекусить. Ведь в здании, кроме сторожа, никого еще не было, – ни кухарок, ни слуг, а сама будущая жена дворянка готовить не будет. Иные времена – иные условия.

У Елены Федоровны было свое предложение. Посмотрев на уличную темноту, она вслух заметила, что все равно уже опоздали. Не пора им лучше ехать домой, на вечерний чай с питательной закуской?

Константин Николаевич посчитал, что еще пока не лучше. Ведь сначала обязательно визит с императором и только потом венчание. То, что потом у них первая брачная ночь, он даже не говорил, это предусматривалось. И Елена понимая такой расклад, уже не предлагала иные варианты время препровождения. Так что пошли в Зимний дворец.

Николай Павлович был занят – император редко когда бывает свободен, но слуга предупредил князя Долгорукого и его даму, что государь-император о князе спрашивал и приказал о нем говорить немедленно.

«Скорее всего, опять мнимые вервольфы, – почуял опытным полицейским нюхом попаданец, – что же, он готов полностью их разоблачить!».

А пока они остались в небольшом кабинетике в прихожей. Елена Федоровна устало села на мягкий стул. Не привыкла она так много гулять. Сам Константин Николаевич остался на ногах. Он и не столько ходил в XXI веке!

Впрочем, вскоре их обоих вежливо попросили пойти к императору.

В личном служебном (не в парадном – их было два) кабинете Николай сначала откровенно удивился, увидев с князем нехнакомую для него девушку. Нет, он, разумеется, помнил о своем категорическом поручении найти избранницу для венчания, но ведь еще и год не прошел! Хотя в разговоре он был очень вежлив.

– Князь, – изысканно попросил он, – соблаговолите представить это прелестное дитя, кто она вам?

Императору было уже сорок лет с лишним, девушке где-то в два раза с лишним меньше. Поэтому Константин Николаевич не обиделся за свою даму. Просто познакомил с ней:

– Ваше императорское величество, разрешите вам представить – моя невеста, Елена Федоровна, из старинного дворянского рода Савельевых.

– Савельевы? – Николай задумался, вспоминая, не знал ли кого из этого рода. Вспомнил, спросил: – где-то пару десятков лет у меня в столичном аппарате по налогам служил чиновник Савельев. Не родственник?

– Папа, вашей императорское величество, – сделала легкий книксен Елена Федоровна. Предваряя следующий вопрос, пояснила: – к сожалению, к настоящему времени он уже умер.

– Вот как, – лицо императора омрачилось, – вы теперь живете вдвоем с мамой?

– Ваше императорское величество, мама моя умерла еще раньше, при родах со мной!

– Ох, Господи! – не выдержав, воскликнул император, да ты сиротинушка!

Елена Федоровна молча поклонилась, поскольку говорить здесь больше было не о чем.

– Вот что, – распорядился Николай Павлович, – поскольку у тебя нет теперь родителей, я буду тебе одним из них. На первый раз выделю тебе на свадьбу восемьдесят тысяч рублей ассигнациями. И вообще, слышите, князь, Елена Федоровна отныне попадает под мое покровительство.

Разумеется, против этого никто не возражал. Император движением руки посалил их на небольшой диванчик и заговорил с князем Долгоруким уже о другом. Точнее, конечно, речь пошла о верфольфах, которые уже спровоцировали международный конфликт. И Николай даже не приказал – попросил, зная о запланированной поездке в предстоящей свадьбе, принять участие в расследовании этого запутанного дела. Константин Николаевич не мог отказать Самодержцу. Но попросил полной свободы в гипотезе и в розыскной деятельности.

– Даю тебе полую свободу, – тотчас же сказал Николай, не раздумывая, – дело уже вышло за пределы страны. Сегодня амбассадор Великобритании дошел до такой наглости, что попросил у моего министра ввести в Санкт-Петербург батальон английских стрелков. Сволочь!

Константин Николаевич Англии не любил, зная, что и в будущем (по крайней мере, до XXI века), что она по-прежнему России будет подличать. Станет меняться название, будут меняться короли и премьер-министры, а политика все равно станет агрессивной и русофобской. Предложил:

– Выслать посла из России под предлогом циничной защиты его превосходительства.

Николай удивился жесткой антианглийской политики своего следователя, но его не поддержал. Пояснил:

– Великобритания – один из наших стойких союзников, не надо его излишне раздражать этими глупостями.

Как же зудело под языком у попаданца рассказать всю русофобскую политику Англии на протяжении сотен будущих лет истории. Этот кровососущий английский паразит только и искал, чтобы прицепиться и сосать кровь у русского соседа. И никакая мораль, и какое международное право им не указ! Как неоднократно говорилось, «Настоящий джентльмен хозяин своему слову – хочет его дает, хочет берет обратно». «У Англии нет друзей, есть только временные союзники».

От как! Хочут улыбнутся, хочут пристрелят! А нам такие друзья нужны?

Константин Николаевич вслух ничего не ответил на слова императора, и это ответило Николаю больше, чем многословный ответ. Кажется, в российской правящей элите появились наряду с англофилов типа Воронцова и агрессивные англофобы!

– В общем, необходимо распутать это дело быстро, за одну – две недели, – перешел император к конкретике и выжидательно посмотрел на Долгорукого, готовый к тому, что тот обязательно будет удлинять срок.

Но монарх ошибся. К его крайнему удивлению, также как и шефа корпуса жандармов, тот срок изменил, но не в сторону увеличения, а сокращения.

– Ваше императорское величество! С учетом моего скорого венчания, – Константин Николаевич посмотрел на Елену Федоровну, уточнил: – нашего венчания. Я просил бы вашего разрешения расследовать дело в один-два дня. Свадьба ведь.

Бенкендорф, зная о тонкостях этого дела, посмотрел на князя Долгорукова с изумлением. Причем в нем четко выглядывали нотки недовольства и даже гнева. Дело ведь очень сложное и противоречивое. Только сегодня в разговоре с императором тет-а-тет Александр Христофорович просил у него не менее месяца. И честно говоря сомневался, что у него хватит времени. А ведь у него под рукой огромные силы! Его императорское величество подчинил ему, наряду с III отделением Е. И. В. и корпусом жандармов, еще и министерство внутренних сил! Что князь сумеет сделать один? Ой, переоценивает дражайший Константин Николаевич свои небольшие силы! Или он думает, что недавняя женитьба и поддержка нашего августейшего монарха позволит ему все разрешить?

Константин Николаевич видел испытующий взгляд своего теперешнего шефа. Ох-хо-хо, как же многие взрослые мужчины легко превращаются в мальчишек! Он хочет играть в сказочную игру с чудовищем? Пожалуйста, только без него! А он будет действовать эффектно, быстро и, если надо, жестко.

– Я хочу сегодня поискать на местности, прогуляться по трактирам, гостиницам. Ваше высокопревосходительство, вы дадите мне имеющиеся материалы?

Вот чем хороша Россия XIX века – никто не сутяжничает, не прячет информацию. Бенкендорф, не чинясь, взял пухлую папку, которую взял а верноподданнический доклад к императору.

Доклад уже прошел и Константин Николаевич, получив разрешение у монарха, стал рассматривать тут же на диванчике, положив папку на колени.

Его будущая жена, разумеется, оказалась тут же. С одной стороны, это было здорово сидеть с любимой девушкой. С другой стороны, испытывать постоянные взгляды ее родных и ее длинный нос (морально) еще то удовольствие.

Большая часть бумаг (назвать их документами не поднималась рука) просто была для виду. Из толстой папки ему конкретно было необходимо только десяток листочков – конкретные свидетельства полицейских и жандармские донесения с мест преступления.

Константин Николаевич опытным взглядом бывалого полицейского сразу определил общее в преступлениях:

– темная ночь;

– беззащитная жертва (большая часть из них была пьяна, меньшая часть – слабые женщины);

– они все шли из трактира. Причем даже из одного из них – «Злая собака».

Князь Долгорукий взял лист бумаги, карандаш и схематически нарисовал этот район. Елена Федоровна ему активно «помогала», давая по несколько вопросов за минуту.

Пропустив мимо ушей все ее слова – практика у него была огромная – он предложил ее внимание лист:

– Вот смотри. Сейчас мы определим крестиками все семь случаев убийств.

Он быстро начертил все крестики.

– Так, – Елена Федоровна сжала от мысленного напряжения лоб, – и что у их общего? Проходные дворы?

«Умница какая, – поразился Константин Николаевич, – ни опыта, ни информации, а с первой же попытки метода сугубо правильная. Правда, с вектором привязки она ошиблась, но это уже вторично».

От эмоциональной волны он не удержался и при всех чмокнул ее в щечку. Попаданец XXI века не видел здесь ничего позорного, но все окружающие внимательно посмотрели на них, а Николай удручающе покачал. Елена Федоровна густо покраснела.

– Ты угадала, Елена, – не обращая на них на всех внимания, громко сказал князь, уточнил: – почти угадала. Но по сравнению с вервольфами ты оказалась далеко впереди.

– Ну, Константин Николаевич, – осмелился возразить ему только вельможный собеседник, – ведь мысль о вервольфах оказалась умной, а доказательства стопроцентные.

– Я, – ответил князь, – согласен со всем, кроме одного. Вервольфы – звери сказочные. И искать их никак не смогут ни полиция, ни жандармы!

– Не могу согласиться с вами, князь, – не выдержал Бенкендорф, – здесь идет уже не о трезвом мышлении, а о низменной упертости. Извините, если обидел вас.

– Ну, вот и ладненько. Что же касается правоты, то кто поймает преступника, тот и будет прав.

И попаданец внимательно посмотрел на всех окружающих.

Глава 25

После этих слов наступила оторопелая тишина. Редко тут, а то даже никогда выступали с такими твердыми словами.

– Замечательно, – оборвал их спор император, который очень не любил ссору при нем и, особенно, между близкими ему людьми, – правоту надо достигать трудом и результатами, а не уличной бранью. Я вас заранее благодарю, князь.

– Совершенно верно, ваше императорское величество, – сразу же поддакнул Константин Николаевич. Он тоже не понимал этого спора, намеченного его начальником.

Бенкендорф тоже согласился, не потому, что он согласился, а потому, что это перед ним был император. С ним он не спорил, никогда и принципиально.

– Надеюсь, вы позволите взять двух-трех жандармов, ваше высокопревосходительство? – учтиво попросил у него князь.

– Конечно, – без всякого раздумья сказал шеф жандармов, – и только потом поинтересовался: – а кого вы хотите арестовать, князь? Надеюсь, не пресловутого же вервольфа, которого вы так игнорируете!

– Может быть, ваше высокопревосходительство, – нейтрально согласился Константин Николаевич, подал руку (Елена Федоровна просияла) и вышел из императорского кабинета.

– А куда ты идешь, – поинтересовалась она, поправилась: – куда мы идем?

Он слегка прижал ей руку в знак признательности, пояснив:

Дорогая, мы же хотели завтра венчаться? Вот я и хочу сегодня сразу завершить следствие и арестовать виновного, чтобы нам никто более не мешал.

– Да? – была буквально ошарашена его невеста. Только что перед этим в кабинете императора Александр Христофорович и их драгоценный монарх разговаривали о вервольфе. При этом арест сей твари был, по их мнению, очень долог. Буквально несколько месяцев, если не лет. А ее благоверный, хотя и говорил о днях, уже собирается арестовать сегодня! Он или дурной или такой талантливый.

Она вспомнила, как он буквально на глазах у всех за считанные минуты начал раскрывать запутанное дело. И решила – он талантлив! Он быстро распутает это дело, а она станет находиться с ним, а не дома!

И сама, шалея от храбрости наполовину с наглостью, прямо среди императорских слуг, гвардейских офицеров и столичных чиновников поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. Он только ее!

Константин Николаевич благодарно посмотрел на нее – целовать было уже чрезмерным хамством, но все равно приятно – предложил поскорее подняться в коляску.

– Сначала проедем за жандармами, а потом в трактир «Злая собака», – сообщил он планируемый путь своей будущей жене.

– И кого ты собираешься арестовать и где – в здании жандармов или в трактире? – лукаво улыбнулась мужу Елена.

Он почувствовал ее лукавство, и сам улыбнулся губами – совсем немного, самими кончиками. Пошутил:

– Не скажу. А то ты узнаешь и отпустишь, а потом будешь постоянно жалеть.

– Ну вот, – обиделась Елена Федоровна на него. Впрочем, долго она на него сердиться не могла, легонько прижалась к нему на коляске и спросила:

– А ты точно знаешь, кто преступник?

– Точно не знаю, – улыбнулся Константин Николаевич, – но прямые и косвенные свидетельства позволяют его арестовать.

– Кто он? Скажи, пожалуйста! – взмолилась Елена.

Ох уж это женское любопытство! Сродни ему только женское коварство и жестокосердие. И что ему с ней делать?

Он сделал вид, что ему некогда, что совсем забыл, о чем она его спросила, но насмешливый любопытный взгляд пронзил его, как бабочку иголка.

Потрепыхавшись так немного и поняв, что ему некуда не деться, он прижался к ней и на ушко негромко проговорил внешние ориентиры предполагаемого убийцы. Имени он и сам не звал.

– Я так и думала, – посмотрела она на него взором опытного сыщика, – это он. Если только все же не вервольф.

И эта тоже! Ну, нет в природе оборотня – волка! Итить его на все четыре стороны! И никогда не будет, если только Земля и Солнце не поменяются местами.

Константин Николаевич немного обиделся на нее и замолчал. Елена Федоровна тоже молчала. Ей и так было хорошо. Несмотря на долгий дождь, на улицах Санкт-Петербурга было тепло, в в коляске – мягко и уютно. Рядом с ней был ее любимый, который станет ее мужем. МУЖ!

Она чмокнула его куда-то между подбородком и щекой и окончательно притихла. Эта семейная идиллия продолжалась не долго – не больше получаса. Затем коляска остановилась, Константин Николаевич завозился, как бы намекая, что надо его освободить и пустить в здание жандармского управления.

Она и освободила. Чтобы затем поспешить рядом. Любопытно же, что он будет делать! А сама она еще ни разу здесь не оказывалась.

Управление уже притихло в силу вечернего времени. Но дежурный офицер на парадном входе и дежурное подразделение внутри было в строю.

Было еще одно маленькое затруднение, которое могло стать большим. Князь Долгорукий, представившись и показав свое удостоверение, поинтересовался, может ли он взять с собой пару жандармов?

Оказалось, что может. Дежурный, посмотрев на удостоверение и на книгу приказов, сообщил, что согласно распоряжения его высокопревосходительства графа Бенкендорфа, ваше высокоблагородие имеет право брать жандармов и дежурные кареты для выполнения служебных поручений. Надо лишь дать письменный приказ. Ведь как, оказывается, все просто, а он мучился.

Константин Николаевич написал несколько слов в книге приказов и ушел, уводя двух жандармов и жандармскую карету.

Жандармы были «обличены» и «арестованы». Чтобы оставаться малозаметными, им было еще приказано оставить в управлении винтовки и шашки. Форменное обмундирование они, разумеется, одели, но без оружия оно выглядело весьма бледно и совсем не страшно.

К трактиру «Злая собака» они подходили целым караваном – две легкие кареты, трое представительных, оч-чень официальных мужчин. Их, правда, сильно разбавляла скромная и в тоже время импозантная Елена Федоровна. Красивая и шикарно одетая почти дама высшего света никак не давала понять, что сейчас проходит жандармская операция по аресту опасного преступника и соответственно себя вела. А если тут еще находятся люди, видящие красивую и богато одетую Елену Федоровну, то любые вопросы у них сразу же отпадут.

Князь Долгорукий, правда, все же беспокоился, не насторожится ли хозяин трактира появлению людей в жандармских вицмундирах во главе с явным офицерам. Однако, он так зря беспокоился. Трактир есть место для насыщения и ходить туда могут люди разные, в том числе и жандармы. Они ведь тоже люди и могут проголодаться? А вот деньги у них есть точно.

Как и все посетители, они вошли в трактир, в зал для господ и заказали вкусный обед для четверых человек.

То, что мужчины, скорее, показывали, что едят, а не ели, уже никто не обращал внимание. Гости все оплатили, а будут они кушать или играть взглядами, всем было начхать.

Побеспокоившись о своих людях (жандармы плюс будущая жена) Константин Николаевич, делая вид, что поглощает бефстроганов, оглядывался, принимая обстановку и людей. В первую очередь он посмотрел хозяина. Вот это бык! Тут и вервольфа не надо, сам кого захочет убьет и еще чего надо разобьет. Хватит ли ему теперь двух жандармов и его в придачу?

Мужчины они крепкие, с пудовыми кулаками, но по сравнению с ним смотрятся довольно бледно. И, наверняка, самому Константину Николаевичу тоже будет нелегко в его захвате. Хозяин хоть и был почти на голову ниже князя, зато гораздо шире. Почти квадратный, с большими руками-кувалдами.

Елена Федоровна, как бы между прочим посмотрев на трактирщика, только ужаснулась и тихонько сказала:

– До этого не верила тебе. Теперь верю, с такими руками легко переломать шею. Только как он перекусывал надплечье?

Князь усмехнулся:

– Аккуратно посмотри влево, там где открытый очаг для обжаривания мяса. Видишь, какая там есть такая крупная «вилочка».

Мария, посмотрела, даже вздрогнула. Еще бы, это почти вилы, а вместо деревянных оглоблей приварены металлические палки. Настоящее оружие времен средневековья. Только рыцарей ими и извлекать из доспехов.

– Как только их разрешают продавать. Страшное оружие.

– Нужды экономики, – пожал плечами князь, – я думаю, и на кухне Зимнего дворца есть такая же. Можешь потом полюбопытствовать, если интересно.

Господа, вы тоже уже посмотрели? – это он уже спросил жандармов, – нам просто крупно повезло. Он либо дурак, либо страшный наглец. Орудия убийства не прячутся, а выставляются в открытую. Мол, кто посообразительнее, тот и так поймет. А дурак, он и в Африке дурак.

Константин Николаевич доел мясо, отодвинул тарелку. Взял стакан с бургундским, щедро орошая обед. Хотя, как подметила Мария, мясо он только расковырял, а в вино макал усы. Жандармы были актерами похуже, но они пришли не обедать, а работать.

– Теперь поочередно смотрим направо, на стенку над стойкой. Видите, шкура большого волка. Нам, однако, интересна не она, а висящие там же тапочки в стиле волчьих лап. Вот и все. Если по приезде сюда я еще немного сомневался, то при осмотре окончательно убедился – преступник здесь, – он полез в сюртук за портомоне, объясняя: – я сейчас подзову хозяина, как бы расплачусь. А вы готовьтесь. Мои слова: «А что так дорого» будут сигналом. Дружно валим на пол и одеваем кандалы. Хватит ему безобразничать!

– А я? – встрепенулась Елена Федоровна, не слыша команд в свой адрес. Не сильная и не ловкая она, тем не менее, тоже может помочь при аресте преступника.

– Да, – «вспомнил» Константин Николаевич, – как же я так. Елена Федоровна, милостивая государыня моя! Вам также важное задание. По моему сигналу вы срочно отходите подальше. Не дай Бог он хоть заденет вас!

– Да, но я хотела, – заикнулась Елена.

– Не хотела, – ответил князь, мягко улыбаясь.

– Нельзя же так! – уже обозлилась будущая жена.

– Можно, – отмахнулся Константин Николаевич, – если с вами, сударыня чего-то будет, я себе этого не прощу. А государь-император Николай Павлович мне еще поддаст. Слышали ведь, он теперь ваш августейший родитель.

Елена Федоровна, сильно раздосадованная, притихла. Ведь, главное, никому даже пожаловаться нельзя. Даже дражайший и очень добрый монарх и тот по-мужски, начнет зудеть, мол, это не женское дело. А что, женщина – не человек? Сволочи!

Пока муж и жена обменивались так сказать «комплиментами», жандармы притихли. Как серые мыши! Они люди простые, далеко не дворяне, им этого видеть-слышать не положено, как благородные господа между собой лаются. Но потом, почувствовав, что перебранка прекратилась, оживились.

– Я, ваше сиятельство, клинком махать не буду, не взял, как и вы сказали, да и опасно. А вот свинчатку в кулак возьму. А то такой бугай, хоть левольвер бери, иначе спроворнет! – сказал жандарм помассивнее.

– А я стану а всем телом бить по его ногам, авось собью на пол, – добавил его сосед.

– Можно, и так и этак, – согласился князь, – но помните, он нужен нам здоровым и целым, чтобы мы представили его на суд публике.