Текст книги "Гасконец. Париж (СИ)"

Автор книги: Михаил Кулешов

Соавторы: Петр Алмазный
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Гасконец. Том 2. Париж

Глава 1

Новости доходили до нас одна сквернее другой. Новый кардинал, преемник великого и ужасного Красного Преосвященства, не нравился решительно никому. За те пару-тройку дней пути, что занял у меня пусть из замка Кастельмор в Париж, я успел услышать о нём очень многое.

И что Мазарини испанский шпион (даром, что итальянец). И что он тайный гугенот, а значит явный сатанист. И что он наставил рога Его Величеству, или Её Величеству.

На этом месте сидевшие в трактирах выпивохи обычно начинали яростно спорить, выясняя какие же предпочтения у нашего нового кардинала.

Я ехал в сопровождении верного Планше и, как-то ненавязчиво удочеренной мною Джульетты. Девушку мы замотали в тряпье, и благодаря не очень высокому росту (и неплохим актерским задаткам) успешно выдавали за старушку.

Я останавливался и ночевал в каждом трактире намеренно. Если загонять лошадей, прибыли бы в Париж за день. Но мне было интересно послушать о чём болтает народ, собрать побольше информации.

Шёл 1642-й год, кардинал Мазарини уже год был правой рукой Людовика XIII-ого, тоже, постепенно сдававшего. О здоровье Его Величества ходили не самые хорошие слухи и им, в отличие от баек про нового кардинала, я уже верил. Дворяне, с которыми я выпивал по дороге, почти все сходились в одном – доктор Бувар заставляет Его Величество проходить через ад регулярных кровопусканий и целебных клизм. С таким интенсивным лечением, мало кто проживёт достаточно долго. В очередной раз, я с грустью задался вопросом, почему Судьба отправила в прошлое не изобретателя или врача, а обычного экономиста с завода?

Мы втроем сидели в битком набитом трактире, у самого Парижа. Планше разливал разбавленное вино по деревянным кружкам – я всё время отказывался от дорогой посуды, не желая привлекать к нам лишнего внимания. Потрёпанная и уже видавшая виды форма гасконского кадета не бросалась в глаза, и я мог рассчитывать на некоторую приватность. Но в этот раз, меня искали целенаправленно.

– Месье Ожье де Батс де Кастильмор? – услышал я тихий голос. Вокруг нас был много народу, все галдели, перекрикивали друг друга, стучали кулаками по столам. Но всё равно, мужчину я услышал очень хорошо. Подняв голову, я увидел человека лет тридцати, в черном дорожном плаще и двуугольной шляпе без перьев.

– Верно, но вас я не узнаю.

Планше быстро освободил место рядом со мной, но так, чтобы он сам и Джульетта оставались на безопасном расстоянии. Слуга даже рукавом протер столешницу, чтобы не дай Господь, благородному незнакомцу не пришлось коснуться оставшихся там крошек. Мужчина уселся на лавку.

– Мы и не знакомы, пока что… Но вы спасли жизнь моему брату, при Аррасе, – он улыбнулся, обветренное и уже покрывшееся морщинами лицо было похоже на гипсовую посмертную маску.

– Не помню такого, – я пожал плечами. – Но рад, что ваш брат жив. Вы представитесь?

– Я бы хотел выпить за ваше здоровье, – мужчина улыбнулся и щелкнул пальцами. Мальчишка, лет двенадцати, появился за его спиной. Мужчина сразу же перестал мне нравиться, но виду я не подал. В руках у мальчонки был поднос, с парой железных кружек и початая бутыль. Выглядело это уже подозрительно.

– Как вас зовут, месье? – улыбнулся я, переставляя содержимое подноса на стол. Затем я разлил вино по кружкам.

– Меня зовут Патрик О’Нил.

– О Боже! За обоих ваших братьев, месье! Достойнейшие люди, – я не мог поверить своим ушам. Сразу же схватился за кружку и поднял её.

– Благодарю, – мы чокнулись и пригубили вина. Хотелось просто опрокинуть в себя кружку залпом, если честно. Больше года я ничего не слышал об ирландцах, хотя и вспоминал о них частенько.

– Они тоже много хорошего о вас рассказывали, – продолжил Патрик О’Нил.

– Вы едете в Париж? – спросил я.

Мужчина качнул головой. Мальчонка растворился где-то в пьянствующей толпе.

– Увы, но мне нужно спешить. Надеюсь, вы прикончите бутылку за наше общее здравие, – сказал Патрик, поднимаясь на ноги.

– Как у них дела? – спросил я, но ирландец уже пробирался к выходу. – Проклятье, ну что за народ…

Я повернулся к Планше и ничего не понимающей Джульетте.

– Старый друг, – пояснил я девушке. Она кивнула и какое-то время мы молчали.

– Что ему тут было нужно, – вслух спросил я.

– Он искал вас, – задумчиво произнесла Джульетта. Планше кивнул. Он взял кружку О’Нила, осушил содержимое.

– И ничего не сказал, – пробормотал слуга, наливая себе снова.

Я услышал подозрительный стук. Планше, видимо тоже, потому что осторожно поставил бутылку на стол.

– Думаете о том же, о чём и я? – спросил слуга.

– Поднимемся к себе? – предложил я. Мои спутники, явно заинтригованные не меньше моего, закивали.

Мы взяли кружки и бутылку, даже поднос с собой прихватили. Проходя мимо хозяина, я бросил ему пару несколько су, заодно окидывая взглядом собравшуюся толпу. Пара крепкого вида парней, сидевшая у самого выхода, поспешно отвернулась. Конспираторы из них были никудышными.

Мы втроём прошли по длинному и узкому коридору, к заранее снятой комнате. Было бы удобнее, будь у трактира второй этаж, но приходится работать с тем, что имеем.

Планше шёл первым, он же и отпер дверь. Мы вошли, но запираться не стали. Джульетта уселась на единственную кровать. Мне в своё время пришлось постараться, чтобы убедить её спать там, а не на полу. Там уже были расстелены одеяла, как раз для нас с Планше. Мне пришлось солгать Джульетте, что она спит на кровати на случай, если убийцы придут резать меня в постели. На самом деле, мне просто было неловко перед девушкой.

Я прислушался. Через несколько минут, в коридоре раздались шаги. Кивнув Планше, я вынул из ножен шпагу. Слуга начал заряжать спрятанный под кроватью арбалет. Снаружи было уже темно, свечей мы не зажигали. Только скупой лунный свет пробивался через слюдяное окно. Наконец, дверь в нашу комнату приоткрылась.

– Месье Ожье? – неуверенно спросил трактирщик, чем и спас себе жизнь. Планше не стал откладывать арбалет в сторону или тем более разряжать его, но хотя бы не выстрелил. Я схватил хозяина за воротник и втащил в комнату. Он едва слышно пискнул.

– Я не называл своего имени, каналья, – выдохнул я прямо мужчине в лицо. Тот задрожал.

– Месье в зале! Хотели знать, не обознались ли они. Говорят, вы старые друзья.

– Так и знал, – я подмигнул Планше.

– Ты хочешь жить, собака? – вежливо спросил я. Хозяин кивнул.

– Тогда слушай внимательно. Приводи себя в порядок, возвращайся, не подавай вида, что напуган. Понял?

– Понял, месье.

– Двум гостям скажи, что месье уже уснул. Но это точно он. Ясно?

– Да, месье.

– Справишься, я заплачу тебе ливр.

– Целый ливр? – разумеется, страх как рукой сняло. Хозяин выпрямился, потом поклонился и исчез. Я тихо рассмеялся.

Прошло еще несколько минут, а затем послышались шаги. Джульетта, на всякий случай спряталась под кровать. Дверь распахнулась, и арбалетный болт просвистел в десятке сантиметров от меня. Планше целил ловко, прямо в грудь. Неизвестный за дверью не успел даже закричать, а его приятель только подхватил тело свободной рукой. Во второй руке, конечно же, была шпага.

– А я так боялся, что ошибся, парни, – рассмеялся я, приставляя своё оружие к горлу врага. – Кто такой, на кого работаешь?

– Ублюдок… – зарычал неизвестный. – Сукин сын! Как ты посмел! Ты убил дворянина!

– И ещё одного убью, – вздохнул я. – Кто ты такой?

Ответить мне не соизволили. Незнакомец, толкнув в мою сторону труп, так, что я успел лишь полоснуть его по шее и подбородку, бросился бежать.

Я бросил тело и выхватил из-за пояса кинжал. Ещё несколько мгновений и несостоявшийся убийца скрылся бы в общем зале, но мой кинжал ему немножко помешал. С воем, неизвестный упал на пороге. Лезвие вошло ему прямо в икру.

– Всем отойти от испанского шпиона! – крикнул я, убирая шпагу в ножны и подходя к скулящему от боли незнакомцу. Собравшиеся в трактире люди, на всякий случай, отошли подальше. Ну кроме самых пьяных – те остались за столами и только поднимали кружки в нашу честь.

– Это обман! – завопил мужчина. – Это он шпион, его завербовали во Фландрии!

Я схватил незнакомца за ноги и поволок по коридору в комнату. Хозяин изумленно наблюдал за всей этой картиной, и, видимо, пораженный моей наглостью в самое сердце, мог только открывать и закрывать рот.

– Два ливра, – примирительно сказал я.

– Пять, месье, – разговор о деньгах чудесным образом излечил его немоту.

– Чёрт с тобой, пять, – ответил я и втащил упирающегося незнакомца в комнату. Его товарищ уже лежал там, заботливо уложенный Планше на кровати. Джульетта зажгла несколько свечей, оставшихся на единственном столе, у окна. Я втащил раненого и обезоружил его. Уселся рядом на корточки. Вынимать из ноги незнакомца кинжал я не стал. Ему и с ним было хорошо.

– Ну, давай заново, приятель, – хищно улыбнулся я. – Как тебя зовут, на кого работаешь и зачем я тебе нужен.

– Пошёл к дьяволу! – рыкнул мужчина и плюнул мне в лицо. Планше заботливо подал носовой платок, в чёрных пятнах.

– Давай на чистоту, – устало сказал я, прикладывая платок к щеке. – Я считаю себя чертовски хорошим человеком, и поэтому не приемлю пытки. Понимаешь, что это значит?

Незнакомец рассмеялся.

– Что ты мягкотелая трусливая…

– Нет, – устало вздохнул я. – Это значит, что я тебя просто убью, если ты не скажешь.

На этих словах мужчина сник. Он посмотрел на лежащий на кровати труп. Потом на меня. Планше уже зарядил арбалет и болт смотрел прямо бедолаге в грудь. Намёк он понял правильно.

– Последний раз, – сказал я. – Кто ты такой, на кого работаешь?

Мужчина сглотнул. Он открыл рот, и в ту же секунду, слюдяное окно разлетелось вдребезги. Я ожидал выстрела из арбалета, даже грохота выстрела или того, что в комнату бросят бомбу. Вскочил на ноги, снова выхватывая шпагу, но было поздно. Из груди незнакомца торчала здоровенная алебарда. На секунду я даже опешил. Эта дура весила не меньше трёх килограмм, и я бы не рисковал использовать это в качестве метательного оружия. Планше бросился туда, и я схватил слугу буквально за шиворот.

– Куда? – зарычал я. – А если он не один?

В подтверждении моих слов прогремел выстрел. Только после этого я отобрал у слуги арбалет и подбежал к окну. Фигура на лошади уже мчалась вдаль, небольшое пороховое облачко ещё висело за окном. Чертыхнувшись, я уложил арбалет на осколки слюды и прицелился. Всадник удалялся быстро, но я оказался быстрее. Болт вошёл всаднику в спину. Словно не почувствовал ничего, незнакомец скрылся в ночи.

– Тысяча чертей! – крикнул я ему вслед. – Планше, седлай лошадь!

– Не догоним в ночи, месье, – устало бросил слуга. – Ноги переломаем.

– Поскакал в сторону Парижа, – протянул я. – Там и найдём.

– Вы его разглядели?

– Не особо, – я вздохнул, – и роста он обычного. Но сдаётся мне, человека способного метнуть алебарду я точно опознаю. К тому же, с раной в спине.

Планше кивнул. Бледная как смерть Джульетта вжалась в угол, переводя взгляд с меня на труп и обратно. Я усмехнулся.

– Прости, девочка. Зря тебя с собой взял.

Джульетта не ответила. Планше разрядил бесполезный уже арбалет и с тоской поглядел в окно. В этот момент, словно ошпаренный, в комнату влетел трактирщик.

– Что случилось? – вскрикнул он, а потом, заметив два трупа, отшатнулся обратно в коридор.

– Моё оконце! – завопил мужчин ещё громче.

– Ты видел человека с алебардой? – спросил я. Хозяин только помотал головой и сделал ещё один шаг назад. Ну конечно же, никто ничего не видел. Надо было для успокоения совести ещё спросить в общем зале, но я был уверен. Убийца не показывался никому на глаза, съехал с дороги и ждал.

– Эти двое выбегали наружу?

Трактирщик кивнул. На большее его не хватило.

– Доложили нашему гостю, – сказал я, скорее самому себе, чем Планше или Джульетте. – Сколько я тебе должен?

– Десять! – выпалил трактирщик.

– Семи с тебя хватит, – ответил я. Мужчина только снова закивал. Я отсчитал семь ливров и положил их на стол. – Нам нужна другая комната.

– Сию минуту, – хозяин трясущимися руками начал перебирать ключи на поясе. Я же помог Джульетте встать и пройти мимо тел. Планше собрал наши вещи, не забыв и поднос.

– Тела… можно унести? – вдруг снова подал голос трактирщик.

– Развлекайся, – усмехнулся я, принимая ключ. Трактирщик махнул рукой в сторону противоположной двери. Я открыл дверь, оглядел совершенно пустую комнату. Всё та же кровать, тот же стол, только окна не было. – Надо было с самого начала тут селиться…

Я пропустил вперёд Джульетту и Планше, ненадолго задержавшись в дверях. Хозяин и пара мальчишек, помогавших ему в трактире, выносили трупы через задний ход. Отметив про себя это на будущее, я вернулся в комнату. Слуга зажёг свечи и разлил по кружкам вино. Две железные и одна деревянная сейчас стояли на столе. Я подошёл, передал деревянную девушке, сам взял железную.

– За упокой этих несчастных незнакомцев, – произнёс я и осушил кружку. Плаше сделал тоже самое, Джульетта лишь чуть отпила.

– Что там на дне?

Планше потряс полупустой уже бутылкой. Снова разлив вино по двум кружкам, он заглянул внутрь бутылки.

– Орех, месье, – ответил он.

– И как они его туда засунули? – я взял бутылку и приставил её горлышком к столу, чтобы было меньше осколков. Ударил по нему ребром ладони и горлышко с хрустом отломилось. Внутри действительно лежал грецкий орех. Я быстро достал его и осмотрел. Он словно был измазан в смоле или чём-то похожем. Положив орех на стол, я ударил по нему рукоятью кинжала. Внутри лежала небольшая записка. Планше и Джульетта с интересом смотрели на меня. Я взял записку и развернув её, прочитал всего одно предложение:

«Известная нам обоим особа покинула Лилль и едет в Париж, в сопровождении некоего опального дворянина. Искренне ваш, Х. О. Н.»

– Хьюго О’Нил прислал весточку, – сказал я Планше. – Миледи в Париже.

* * *

Я проснулся минут за пять до стука в дверь. Успел накинуть плащ – спали мы все в одежде, потому что камин был только в общем зале, а осень уже вступила в свои права. Джульетта только сильнее закуталась в одеяло. Утро было особенно холодным. Планше лениво потянулся на расстеленном на полу тряпье. Я подошёл к двери. В то, что пришли убийцы, я не верил. Слишком уж рано, после такого яркого провала им следовало бы затаиться на денёк-другой, составить новый план или хотя бы доложить нанимателям. Но осторожность лишней никогда не будет. Я вытащил шпагу и спросил:

– Чем могу помочь? – от моего голоса сразу же проснулся Планше. Ему понадобилось мгновение, чтобы обвести комнату осоловевшим взглядом. После чего, слуга сразу же проснулся и схватился за арбалет.

– Королевский бальи, лейтенант Эжен Франсуа Плерво, – послышалось из коридора. Бальи, как я успел узнать, это что-то вроде судьи и следователя разом. Представитель бальяжного суда. Я улыбнулся, Планше убрал арбалет под кровать и только после этого я открыл дверь.

– Доброе утро, месье, – улыбнулся я высокому и долговязому парню. Тот был одет в запыленный с дороги плащ и руки держал по швам. Пришёл он один, так что я сразу же убрал шпагу в ножны. – Проходите.

Я отступил назад и Планше отполз в угол. Джульетта накрыла голову одеялом. Парень был не то, чтобы уродлив. Скорее выглядел по-дурацки. Мало того, что долговязый. Он не носил бороды, только усы – что вообще не соответствовало теперешней моде. К тому же, лицо его было худым и вытянутым, но мягкий подбородок почти сразу же переходил в шею.

– Вы по поводу ужасного покушения на меня, месье бальи Плерво? – я продолжал растягивать рот в самой елейной улыбке, на которую вообще был способен. Лейтенант пошевелил усами, оглядывая комнату.

– Кто это? – он кивнул в сторону Джульетта.

– Моя няня, – сказал я. – Женщина пожилая, я смилостивился и позволил ей спать на кровати.

– Похвально, – усы снова пошевелились. Улыбаться было всё проще. – Вы человек чести.

– Шевалье, – не без гордости ответил я. – Шарль Ожье де Бац де Кастильмор, шевалье д’Артаньян.

– Шевалье решил прирезать двух парижских дворян, – словно к самому себе обращаясь, пробормотал бальи. – Одного алебардой. Как вы её протащили в трактир?

– Разве хозяин вам не сказал, что алебарду швырнули через окно?

– Хорошо, – усатый так и стоял, опустив длинные руки по швам.

– В Париж, в течении трёх дней, тремя группами, вошла сотня вооруженных людей, – после небольшой паузы продолжил бальи.

У меня почти отвисла челюсть, но я успел – надеюсь, что успел – поймать себя и сохранить спокойное и невозмутимое выражение. Неужели мои гасконцы, та сотня, которой я поручил незаметно и малыми группами прибыть в Париж, действовали настолько топорно? Или это у Плерво было так хорошо с осведомителями, или я попросту недооценил паранойю, что царила в Париже после смерти Его Красного Преосвященства?

– Но заселились они в пределах одного квартала, – продолжал бальи. – Вам известно об этом что-нибудь?

– Нет, месье.

– Давайте еще раз, уважаемый шевалье д’Артаньян. Обман королевского бальи – это преступление, причем серьезное. Вам известно что-то об этих людях?

– Нет, месье. Я не могу знать обо всех, кто приезжает в Париж – повторил я.

В конце концов, я же был подростком и знаю, что такое «твои кореша уже всё рассказали, тебя крайним сделают». Правда в том возрасте это касалось исключительно трофейной мобилы.

– Давайте я спрошу прямо, и, если вы ответите честно, честь вашей семьи не пострадает, шевалье, – улыбнулся бальи.

Я вздохнул. Эпоха диктовала свои правила, и, конечно же, любой нормальный дворянин в семнадцатом веке воспринял бы эти «добрые» слова как прямую угрозу. Соврёшь – и не тебя одного повесят, а весь твой род обесчестят. Может быть даже лишат титулов. Я смог выдавить из себя вежливую улыбку и ответил:

– Мне нет резона вам лгать.

– Вы готовите мятеж?

– Вздор! Я еду получать мушкетерский плащ, у меня нет ни одного повода!

– Верно, поэтому я вежливо с вами беседую, а не тащу в Париж на допрос. – Плерво кивнул, но всё ещё не сводил с меня взгляда.

– На нас напали двое. Одного из них, которого я пытался допросить, какой-то бугай убил алебардой. Клянусь, я понимаю в происходящем не больше вашего.

– Ошибаетесь, – усатый вздохнул. – Вы понимаете в происходящем намного меньше моего. В любом случае, эта девочка в одеялах. Почему вы выдаете её за «пожилую няню»?

Я поднял голову к потолку, надеясь увидеть там подсказку. Или хор ангелов, готовых прийти мне на помощь. Но нет, только потолок.

– Боже мой. Потому что я беспокоюсь за неё. Париж – страшное место.

– А вот здесь вы правы, – Плерво осторожно присел на кровать. Джульетта поджала под себя ноги, но из одеял не вылезла.

– У вас хорошая репутация, шевалье. Мушкетёры за вас горой. Герцог де Тревиль грозился вогнать мне в мошонку раскалённый прут, если я буду вас донимать, – продолжил Плерво.

– Вы не очень его испугались.

– Я не очень его люблю, признаюсь. Что вас связывает с мадам де Бофор? – бальи положил руки себе на колени.

– Понятия не имею, о ком вы, – сказал я.

– Забавно, а ведь вы могли встречаться с её супругом, – протянул усатый. – Вместе дрались под Аррасом, с герцогом де Бофором. Не довелось познакомиться?

– Большую часть времени я проводил с гасконскими кадетами, месье.

– В это я верю. Хорошо, – бальи хлопнул себя по пыльным коленям и поднялся на ноги. Кровать скрипнула.

– Трактирщик испугался, что вы можете быть простым бандитом, прикидывающимся шевалье. Хорошего вам путешествия, – добавил Плерво.

– Постойте! Те дворяне, что были убиты. Кто это? – спросил я.

Бальи бросил на меня насмешливый взгляд, через плечо, и сказал:

– Месье Барийон и Бюте. Вам ведь ничего не говорят эти фамилии?

– К сожалению, нет.

– Я так и думал, – бальи, не произнося больше ни слова, вышел в коридор. Когда дверь за ним распахнулась, я повернулся к Планше.

– Мне что-то уже не хочется в Париж, – грустно протянул слуга.

– И мне, – наконец-то подала голоса Джульетта.

– Боюсь, выбора ни у кого из нас нет, – я покачал головой. – Давайте собирать вещи. Мы вляпались во что-то очень скверное.

Глава 2

После встречи с бальи, мы погрузили в карету наши нехитрые пожитки. Вещей и впрямь было не слишком много, как бы мне не хотелось прихватить с собой из Гаскони весь арсенал. Планше сел на козлы, а мы с Джульетта, как и весь путь до этого, остались в самой карете. Девушка молчала, но что-то её явно беспокоило. Когда Планше во второй раз обозвал наших лошадей «трухлявыми клячами» и они, наконец-то соизволили потащить карету вперёд, я спросил:

– Вы испугались, мой друг?

Девушка качнула головой, и из-под платка выбилась длинная рыжая прядь. Джульетта сразу же спрятала её обратно, потом повернулась ко мне и ответила:

– Не бальи, месье.

– Парижа?

Она снова покачала головой, потом опустила глаза. Колесо кареты наехало на какой-то камень или корягу. Нас тряхнуло, Планше снова грязно выругался. Джульетта едва заметно улыбнулась.

– Вы спасли меня и обращались со мной как настоящий рыцарь, – сказала бывшая проститутка. – Но вы ведь собрались меня как-то использовать в Париже?

Я кивнул. Отпираться было бессмысленно.

– Я не стану вас ни под кого… – грубые слова дались чуть сложнее, чем я думал. – Подкладывать.

– Спасибо. Но вы заставите меня за кем-то шпионить? – лицо Джульетта оставалось потерянным

– Скорее всего, – я откинул голову назад. Затылок коснулся жестковатой подушки, набитой какой-то крупой. Взгляд уперся в потолок.

– К кому вы меня пошлете?

– Я просто держу на руках нужную карту, но партия только началась.

– И вы не сбросите эту карту, если придёт рука получше?

Я рассмеялся.

– В нашем случае «сбросить» вас, означает отправить вас в целости и сохранности обратно в Гасконь. Не более.

Джульетта не ответила. Она отвернулась к окошку и какое-то время смотрела на проползающие мимо нас предместья. Мельницы, домишки, рощицы, поля и речки. Планше не спешил, как я ему и повелел ещё три дня назад, в Гаскони. Минут через сорок, когда Париж был уже виден впереди, бывшая проститутка снова заговорила:

– Я не хочу умирать, месье.

– Никто не хочет, – вздохнул я. – Просто будьте осторожны и внимательны. И я обещаю, что я буду очень осторожен и внимателен с вами.

– Когда я верну вам долг за своё спасение, – спросила девушка. – Куда мне отправляться?

– Какой еще к Дьяволу долг? Джульетта, не выдумывайте. Даже если бы вы отказались со мной поехать, я бы вас всё равно не выгнал.

– Правда? – Джульетта вздохнула, а потом наконец-то улыбнулась. – Проклятье, надо было отказываться.

Она тихо рассмеялась. Понятия не имею, насколько сказанное ею было шуткой. Скорее всего, бедняжка и впрямь согласилась составить мне компанию, чтобы «вернуть долг». Не знаю, думала ли она действительно о том, что я выброшу её на улицу, в случае отказа. На некоторые вопросы лучше не знать ответа.

Мы подъехали к городским стенам. Минут пять простояли в очереди, потому что поток желающих прибыть в Париж никогда не ослабевал.

– Куда дальше, месье, – крикнул Планше.

– Постоялый двор, о котором ты говорил, далеко отсюда? – пробормотал я.

– Нет, месье.

Дальше мы снова ехали молча. У самого постоялого двора разгрузились. Мои люди, отправленные заранее, уже сняли для нас большую комнату. Почти хоромы, с двумя спальнями. Джульетта отправилась в дальнюю, а мы со слугой разместились в проходной. По старой привычке, так и не искоренённой за год пребывания в этом новом мире, мне ужасно хотелось помыться с дороги. Бани, как я узнал у Планше, позакрывали ещё сто с лишним лет назад, из-за эпидемии сифилиса. Найти работающую в Париже было возможно, но хлопотно. Пришлось доплачивать хозяину за старую деревянную ванну, обитую листами железа. Разумеется, первым делом я предложил её Джульетте, но девушка вежливо отказалась. Тогда я, предупредив её, что буду какое-то время без одежды, с огромным удовольствием залез туда сам.

– Планше. Найди де Бержерака. Передай ему, что нужно бы встретиться до похорон,

– сказал я, откидывая голову назад.

– Они завтра утром, – напомнил слуга.

– Ну да.

– Я бы не ставил на то, что месье де Бержерак успеет протрезветь так быстро.

– Едва полдень, Планше.

– А вот на то, что этот пройдоха успел налакаться, я бы поставил без раздумий.

– Хватит болтать, – усмехнулся я. – Кошель на столе, возьми, сколько тебе будет нужно.

Планше взял несколько су, и скрылся за дверью. Вылез из ванны я только спустя полчаса, когда вода окончательно остыла. Вытеревшись и одевшись, я сообщил Джульетте, что хочу немного пройтись. Я забрал с собой деньги, оставив Джульетте двадцать су на всякий случай и покинул постоялый двор.

Разумеется, я обратился к первому же сидящему на земле оборванцу с вопросом:

– Приятель, где тут оружейная?

– Посолиднее, месье, или поскромнее? – лениво протянул мальчишка.

– Посолиднее, – усмехнулся я и бросил оборванцу денье. Мальчишка поймал его так ловко, что я даже рассмеялся. – Ружейная, будь любезен.

– На денье даже пожрать не возьмёшь, месье, – соврал пацан. Или цены в Париже действительно так кусались.

– Не настолько богат, чтобы серебром разбрасываться, – я пожал плечами.

– Ну и ищите сами, – буркнул мальчишка. Мимо нас проехала пара всадников, о чём-то оживленно болтающих и смеющихся. На солдат они были не похожи. Одна из лошадей, прямо на ходу, навалила кучу в полуметре от нас.

Я вздохнул, мальчишка с надеждой посмотрел на меня.

– Хотя бы один су, месье, с вас же не убудет, вот где остановились, – начал канючить попрошайка.

– Я тебя покормлю, сойдёт? – мне совсем не хотелось светить кошельком с серебром. На самом деле, у меня с собой было три кошелька и ещё один остался спрятанным у Джульетты. В первом, что я носил на поясе, были денье и всего пара серебряных монет. Второй, за пазухой, был набит су. В третьем были бумаги.

– В хорошем месте, – мальчишка поднялся на ноги. – И сестрёнку мою. По рукам?

Он протянул мне на удивление чистую руку. Только под длинными ногтями была грязь, а вот сама ладонь оставалась на удивление белой. Я, не стягивая перчатку, пожал мальчонке руку.

– Веди, – сказал я. Оборванец махнул рукой в сторону одной из многочисленных узких улочек. Пару раз мальчонка оказывался у совсем уж подозрительных и узких проулков, заглядывал туда, свистел. Ему отвечали, он качал головой и вёл меня в совсем другом направлении.

– Там могут ограбить? – с улыбкой поинтересовался я. Я знал, что мог легко за себя постоять, тем более, если речь шла об обычном уличном отребье.

– Да, месье, – кивнул мальчишка. – Но вас, вроде, хватиться могут.

Я рассмеялся. Минут через десять, пацан вывел меня к огромному каменному зданию, занимавшему, наверное, всю улицу. Люди суетились вокруг, вбегая и выбегая из нескольких распахнутых дверей. Только одна была парадной, и над ней красовалась дорогая медная вывеска: «Пьер Берже. Часы, ружья».

– То, что нужно, – сказал я и уже собрался войти, как дверь распахнулась прямо перед моим носом. В проеме стоял мужчина, как две капли воды похожий на того, что получил накануне небольшой порез алебардой. Хуже всего было то, что «мертвец» меня тоже узнал. Он практически сразу же побледнел, сделал шаг назад и выдохнул:

– Ты….

– С кем имею честь? – я прикинулся, что не узнал его, но не успел закончить вопрос, как в лицо мне ударила брошенная перчатка.

– Дуэль, месье! – брызнул слюной «мертвец». – Не оскверняйте мой слух своими предательскими речами!

На нас уже начали с интересом поглядывать с улицы. Даже кто-то из посетителей оружейной выглянул, чтобы посмотреть, кто там шумит. Прежде, чем я успел сказать что-то успокаивающее или примирительное, «мертвец» снова зарычал:

– Сейчас же! За оружейной есть дворик, отличное место для вашей смерти, д’Артаньян!

– Вы знаете кто я, а я понятия не имею, кого мне придётся убивать, – выдохнул я, едва разжимая зубы.

Злость вскипела в груди, не столько моя, сколько занимаемого мною тела. Д’Артаньян, судя по всему, был каким-то адреналиновым маньяком. Меня буквально колотило и больше всего на свете хотелось разбить голову незнакомцу прямо в здании оружейной.

Но вот, что интересно. Во время настоящих сражений, что я застал на войне с испанцами (конфликт во Фландрии всё ещё тлел), тело таких фортелей не выкидывало. Я был куда более хладнокровен и спокоен. Д’Артаньяна трясло только когда дело касалось оскорблений чести.

В отличие от знакомого мне по книжкам XIX века, где вызываемый на дуэль выбирал время и место, тут меня сразу же вызвали «перетереть за школой». Я усмехнулся и спокойно вышел из оружейной. Незнакомец последовал за мной. Он молчал, хмуро оглядываясь по сторонам и хорошо, что не пыхтел.

– Тяжеловато себя держать в таком напряжении? – с улыбкой спросил я, когда мы дошли до угла гигантского здания оружейной.

– Я не разговариваю с убийцами и предателями, – огрызнулся незнакомец. Я вздохнул. Мальчишка, по какой-то причине увязавшийся за нами, хихикнул.

– Мне полагается выбрать оружие, так?

– У нас обоих с собой лишь шпаги и кинжалы, – прошипел «мертвец». – Прекратите болтать!

Я пожал плечами. Мы вышли на узкий задний дворик. Со всех сторон нас окружала каменная громада оружейни. Точнее, основное здание – видимо, цеха – было по правую руку. А вот многочисленные пристройки, склады и (предположу по нескольким трубам) плавильня были разбросаны вокруг, но так близко друг к дружке, что можно было просто перешагнуть с порога одного здания, на порог другого.

В дальнем конце дворика возвышалась грандиозная мусорная куча. С десяток жирных крыс, копошащихся там, подняли на нас хитрые и явно заинтригованные мордочки. Ну да, завтрак пришёл.

Незнакомец выхватил шпагу, в левую руку взял кинжал. Его руки едва заметно подрагивали. Конечно же, ему было страшно. Меня же куда больше раздражал тот факт, что этот придурок об меня убьётся до того, как хоть немного прольёт свет на происходящее. Я не сомневался в своих навыках. У меня была отличная база в виде невероятно быстрого и тренированного тела настоящего д’Артаньяна. Но одной базой дело не ограничивалось, весь год в Гаскони я совершенствовал свои навыки, даже выписал себе довольно умелого итальянца в спарринг-партнёры.

– Прежде чем мы начнём, – в последний раз попытался я вытащить из «мертвеца» информацию. – Представьтесь и скажите, чем я вас оскорбил.

– Меня зовут… – начал незнакомец и прежде, чем я успел что-то ещё сказать, резко выбросил вперёд левую руку. Ещё до того, как я успел обнажить своё оружие. Брошенный кинжал рассёк воздух, и я в последний момент успел освободить из ножен шпагу и отбить оружие в сторону. Кинжал лязгнул о каменную стену оружейной.

– Ну как не стыдно, – вздохнул я. Противник чертыхнулся, но встал ко мне в пол оборота, чтобы минимизировать «площадь попадания». Я приближался, опустив шпагу к земле. Выпендривался, грешен.