Текст книги "Покорение Сибири. От Ермака до Беринга"

Автор книги: Михаил Ципоруха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Однако же не знал он, что тунгусы всю их силу собрали. Они оказали ему такое большое сопротивление, на какое только были способны, и вынудили его на горе Юрьев, которая находится на том же участке, построить зимнюю хижину, в которой он свою судьбу, что предстояла ему зимой, должен был ожидать…

Итак, пришел он в четвертую весну на Лену (ниже нынешнего г. Киренска. – М.Ц.). Как только он построил необходимые суда, пошел вниз по Лене до области города Якутска (который был основан только через 9 лет после выхода Пенды с товарищами на Лену, там Пенда встретил якут, новый для русских народ. – М.Ц.).

Он должен был затем идти оттуда обратно вверх по Лене до области Верхоленска (то есть он доплыл до того пункта, куда можно было дойти на легких судах – у 54 градуса с. ш. – М.Ц.), а оттуда через степи (населенные скотоводами – братами – бурятами. – М.Ц.) на Ангару и по ней и по Тунгуске (Верхней, так тогда называли Нижнюю Ангару. – М.Ц.) в Енисейск, где он о своих открытиях письменное известие составил и через то дал повод к заселению помянутых областей».

И. П. и В. И. Магидовичи считают, что если Пянда с товарищами осенью 1623 г. достигли Ангары, вероятно близ устья Уды, то они имели еще время построить новые легкие лодки и начать сплав за несколько недель до ледостава. Ведь в верхнем течении Ангара замерзала поздно, обычно во второй половине декабря. На участке, где Ангара делала излучину, ниже устья большого притока Оки, промышленники сумели миновать ряд больших падунов (порогов), за ними течение стало спокойнее, и река круто повернула на запад к Енисею.

Академик Г. Ф. Миллер в своей «Истории Сибири» также написал о Пенде (или Пянде), добавив к рассказу Гмелина некоторые частные детали. Так он отмечает, что зимний период пребывания в построенных хижинах Пенда и его товарищи использовали для охоты на соболей. Им не приходилось разбирать завалы на реках, как они считали, устроенных враждебно настроеными тунгусами, так как полая вода весной просто сносила эти преграды. Миллер уточнил, что при своем походе вверх по Лене Пенда дошел до устья р. Куленги, откуда и перешел степью на Ангару. А свое замечательное, многолетнее путешествие, начатое из Туруханска, Пенда там и закончил (11, с.170–173).

В полной мере оценил значение похода Пенды президент Географического общества СССР академик Лев Семенович Берг. В 1927 г. он писал, что «это путешествие составляет поистине необычайный географический подвиг» (11, с.169). Действительно, вдумаемся в цифры, отображающие деяния Пенды (Пянды) и его товарищей. За 3,5 года они прошли новыми речными путями около 8 тыс. км и положили начало открытию русскими Восточной Сибири. Пенда обследовал Нижнюю Тунгуску на протяжении примерно 2300 км и выяснил, что верховья ее и Лены сближаются, а через открытый им Чечуйский волок русские казаки и промышленники стали вскоре проникать на Лену. Он первым в течение одного лета прошел по Лене вниз и вверх около 4000 км и проследил ее течение на протяжении 2500 км. Пенда первым указал русским удобный путь от верхней Лены к Ангаре, течение которой он проследил почти на 1400 км от истока. Он же доказал, что Ангара и Верхняя Тунгуска – это одна и та же река. (18, с.271).

Вообще-то точно так и не известно, кто же из казаков и промышленников первым проник на великую сибирскую реку. Д.и.н. М. И. Белов сообщает о походе в 1622 г. из Мангазеи по Нижней Тунгуске отряда стрельцов и промышленников во главе с Григорием Семеновым. Поход продолжался долго и проходил в трудных условиях. Только через три года отряд достиг истоков Нижней Тунгуски, преодолев речные пороги и перекаты. Люди выбились из сил. Семенов вынужден был повернуть обратно. Только промышленник Матвей Парфентьев и Игнатий Xанептек решили двигаться далее на восток. Им удалось побывать у шилягиров – тунгусского племени, кочевавшего по среднему течению Лены. Известны и другие ранние походы на Лену. Мангазейские промышленники Иван Зорин и Сидор Водянников еще раньше Парфентьева пытались основать свои соболиные промыслы в среднем течении Лены. Там же побывал в эти годы промышленик Владимир Шишка (14, с.388, 389).

Дальнейшее проникновение служилых людей и промышленников на Лену шло двумя путями: северным через Нижнюю Тунгуску и южным– через Верхнюю. В 1628 г. отряд из 30 казаков во главе с Антоном Добрынским и Мартыном Васильевым с проводником промышленником Алимпом Теофиловым Лупачко перешел с Нижней Тунгуски на Чону и Вилюй, проник на Лену и Алдан, собрал ясак со многих тунгусских и якутских родов и, потеряв 15 человек, возвратился в Тобольск в 1632 г.

В 1629 г. отряд тобольских, березовских и мангазейских казаков под командой сосланного в 1621 г. в Сибирь «поляка Литовского полку» Самсона Навацкого прибыл на Нижнюю Тунгуску по просьбе промышленников для защиты их от «иноземцев», которые не хотели пускать в соболиные угодья чужаков. Этот отряд должен был дойти «до коих мест ходят промышленные люди на промысел», и «в тех дальних землицах им, промышленным людям, учинить оборонь» (6, с.151).

Началось присоединение верховьев Нижней Тунгуски и освоение волокового перехода в бассейн Лены. В 1630-е гг. по Вилюю и Лене прошло еще несколько групп казаков, поставивших острожки и зимовья, вокруг которых, в свою очередь, ставили зимовья торговцы и промышленники, устремившиеся в бассейн Лены после похода А. Добрынского и М. Васильева.

В 1633 г. на Чону, Вилюй и Лену с той же целью, что и экспедиция С. Навацкого, отправился отряд из 38 тобольских казаков во главе с Воином Шаховым. Казаки этого отряда в течение 6 лет основывали зимовья в Вилюйском крае, взимали ясак с тунгусских и якутских племен и десятую часть добытой «мягкой рухляди» у русских промышленников (2, с.28).

По данным, сообщенным участниками походов А. Добрынского, М. Васильева, С. Навацкого, и расспросам эвенков мангазейский воевода А. Ф. Палицын по возвращении в Москву составил записку о путях на «великую реку» Лену, приложив к ней описание и чертеж пути и в 1633 г. передал ее в приказ Казанского дворца.

В своем проекте воевода предлагал распространить русские владения далеко на восток «до восток солнечных, до переходу великого царя Александра и до превысокого холма Каракура», туда, где «обитают люди единоногие и единорукие» (6, с.151) (в средние века считали, что Александр Македонский в своем индийском походе дошел до Китая и Восточного океана, то есть до конца света. – М.Ц.).

Этот северный путь с Енисея на Лену был совсем не простым. По р. Титее, притоку Нижней Тунгуски, казаки и промышленники поднимались к ее верховьям, а затем шли волоком два дня (весной) и пять дней (летом) и выходили на р. Чурку, впадающую в Чону, приток Вилюя. Спуск по Чурке был крайне затруднен, так как «речка малая, а не судовая, только де большая вода живет весною от снегов». Из Чурки путь шел в Чону, а оттуда в Вилюй, приток Лены (6, с.124).

И на южном направлении шло активное проникновение русских в бассейн Лены. В 1628 г. начался трехлетний поход енисейского служилого человека Василия Бугра, в ходе которого был открыт самый южный путь туда из бассейна Енисея. В. Бугор с 10 казаками направился вверх по правому притоку Ангары Илиму и его притоку Игирме до того места, где она сближается с Кутой, оставив в стороне устье Оки – другого левого притока Ангары, где жили воинственнные бурятские племена. Затем он перешел по невысокому водоразделу на Куту и по ней спустился на Верхнюю Лену, по которой поплыл вниз до устья р. Чаи, правого притока Лены (58°12 с. ш.).

За год до этого на Ангаре побывал енисейский казак Максим Перфильев, посланный для объясачивания живших там бурят. Возвратившись весной 1628 г. обратно в Енисейск, он успел предупредить В. Бугра об опасностях, связанных с поведением «немирных» бурят.

По пути к Бугру присоединились 30 казаков из другого отряда, посланного енисейским воеводой с заданием выйти по Илиму на Лену. Бугру удалось договориться с приставшими к нему служилыми людьми о порядке дележа собранного ясака и добытых охотой и торговлей мехов. Для проведения в дальнейшем регулярного сбора ясака на Верхней Лене Бугор основал два зимовья: в устье Киренги, правого притока Лены и выше по течению в устье Куты, и вернулся в 1630 г. в Енисейск, оставив в зимовьях для «службы» в первом четырех, а во втором двух казаков. Позже в этих пунктах были построены остроги Киренск и Усть-Кут (2, с.28, 29).

В это же время был основан Илимский острог у волока на Лену – важный опорный пункт для дальнейшего продвижения русских людей на эту реку, и основан он был, видимо, по мнению д. и. н. М. И. Белова несколько ранее, чем в 1630 г., как считалось ранее. Он писал, что сведения о реке Лене были положены в основу «Росписи» земель, составленной в Енисейской воеводской канцелярии по распоряжению енисейского воеводы С. И. Шаховского, где к концу 20-х гг. были собраны достоверные сведения о речных и конных путях на Лену и о местном населении. Еще летом 1629 г. в канцелярии знали, что «Лена река впала своим устьем в море». Значит, и в низовьях Лены побывали енисейские служилые люди еще до 1629 г.

В «Росписи» были указаны два пути на Лену: конная дорога с восточного притока Ангары – р. Ожи (два дня конной езды) и «волок на Куту реку по левой стороне». О Кутском, или Илимском, волоке в «Росписи» сказано, что переходят его с Илима за четыре дня, а затем по р. Куте спускаются в Лену. Там же указано, что енисейские служилые люди поставили на Илиме зимовье «на местах пашенных и к селитьбе угожих». Отсюда д. и. н. М. И. Белов делает вывод, что «основание Илимского зимовья приходится на более раннее время (до лета 1629 г.), чем считалось до сих пор» (10, с.141, 142).

Летом 1629 г. енисейский воевода С. Шаховской отправил на Илим атамана Ивана Галкина с отрядом из 33 казаков для «государева ясачного сбору и острожные поставки». Галкин исследовал также судоходные речки у Ленского волока-водораздела между Илимом и Кутой и открыл еще более короткий путь с Илима на Куту. Он поставил (или, если следовать версии М. И. Белова, расширил и укрепил) зимовье у того места на Илиме, выше устья Игирмы, до которого могли доходить речные суда. Это зимовье стали называть Ленским волоком, а затем переименовали в Илимск.

Со временем Илимский острог стал важным промышленным становищем и торговым пунктом. Уже в 1639 г. там был устроен гостиный двор с амбарами «на хлебные запасы их и на русские товары для торговли», но, по мнению члена-корреспондента Академии наук СССР С. В. Бахрушина, по-видимому, богатые московские и другие торговцы из русских городов еще раньше построили там собственные амбары и избы. А религиозным и общественным центром становища стала поставленная «по обещанию русских торговых людей» часовня, служившая и местом мирских сходок. В свою очередь енисейские таможенники организовали в становище сбор таможенных пошлин. Позже с образованием самостоятельной таможни на Лене, ленские таможенные головы посылали на волок своих целовальников (6, с.123, 124).

Безусловно, путь через Ленский волок был довольно сложным, особенно когда доходили до р. Муки, впадающей в р. Купу, приток Куты. На Муке приходилось делать плоты, потому что р. Мука – «каменистая и мелкая, таскают по ней на плотех великою нужею и большое по 20 пуд (320 кг. – М. Ц.), и те де в омутех многажды топят». Так же были мелки и реки Купа и Кута. «А Мукою и Кутою реками в устье, где та Кута река в Лену пала, итить будет на плотах, – доносил в 1645 г.

В своей челобитной, поданной царю Михаилу Федоровичу, Бекетов писал, что при этом «А преж, государь, меня в тех местех никакой руской человек не бывал» (24, с.93, 94).

Пройдя осенью 1630 г. через Усть-Кутское зимовье, Бекетов с 20 казаками поднялся по Лене до устья «реки Оны» (видимо, р. Анай у 107° в. д. (и обследовал ее на протяжении 500 км, немного не дойдя до истоков. Объясачивание местных бурятов сопровождалось столкновениями с ними и осадой бурятами небольшого укрепления, построенного казаками.

Оставив в укреплении десятника с девятью казаками, Бекетов с остальными спустился до устья Куленги (у 54° с. ш.) и прошел в степи Лено-Ангарского плато для того, чтобы объясачить кочевавших там бурят. Получив резкий отпор, Бекетов поспешил вернуться на Верхнюю Лену, а затем и в Усть-Кутское зимовье.

Весной 1631 г. енисейский воевода Ждан Кондырев направил сотника Бекетова с 30 казаками на Лену и поручил поставить там острог. Бекетов поднялся по Ангаре и через Ленский волок вышел на великую реку. Он спустился по Лене, а вверх по Киренге, правому притоку Лены, направил А. Дубину с семью казаками. Бекетов доплыл до Средней Лены и обследовал южную излучину этой реки. У вершины дуги (близ 130° в. д.) осенью 1632 г. он основал Ленский острог на «месте, называемом Чуковым полем, тесном и низком, которое ежегодно топило вешнею водой».

Атаман Галкин, вновь прибывший в Якутию в 1633 г. на смену Бекетову, в 1634 г. перенес острог с низменного берега на более удобное место, но не изменил местоположения этого опорного пункта «на многих на больших дорогах в ыные землицы». В 1636 г. начальником Ленского острога становится Парфен Ходырев, сменивший Ивана Галкина. С этого времени острог стал называться Якутским городком.

Острог по-прежнему часто страдал от половодья. Поэтому в 1643 г. по распоряжению воеводы Петра Головина его перенесли на Эюков луг, расположенный в 70 верстах от старого острога вверх по Лене (17, с. 47). Новый Якутский острог имел ограду в 333 сажени (720 м) с 5 башнями. Внутри острога находились две церкви, воеводский дом, каменные амбары и другие строения (29, с.56).

… воевода Василий Пушкин, – а в малых де судах и в стружках отнюдь будет итить немочно, потому что де те, государь, реки каменные и малые, ходят по них судами только в одну вешнюю пору, как половодье бывает… а плотишка на той реке промышленные люди делают малы, только поднимают пуд с 20, и везде, бродя, с камени те плотишка сымают стегами, а те де речки, идучи, перед собою прудят парусы» (6, с.124).

Якутский шаман. Г. Решетников.

В конце 1629 г. Иван Галкин на нартах вышел на Верхнюю Лену. Его казаки сменили оставленных Бугром людей в устье Куты и организовали постоянное Усть-Кутское зимовье. Весной 1630 г. на построенных стругах он спустился по Лене до «якольских людей» (якутов). Видимо, он добрался до якутских поселений близ 62° с. ш. (примерно там, где сейчас г. Якутск) и собрал там ясак, преодолев сопротивление пяти объединившихся местных вождей.

По его сообщению, якуты «скотны и конны и людны и доспешны и воисты» (18, с.274). Затем он спустился до устья Алдана и поплыл вверх по нему за устье р. Амги, его левого притока, примерно на 400 км, на что потратил 30 суток. Якуты, которые густо заселяли долину Алдана, оказали сопротивление отряду Галкина. Он захватил в заложники жен и детей местных племенных вождей-князьков и заставил их принять подданство Московского царя и выплатить ясак.

Галкин возвратился на Верхнюю Лену и продолжил сбор ясака с якутов и тунгусов. При этом он составил первую опись участка реки между устьями Куты и Вилюя на протяжении более 2000 км, в частности перечислил шесть правых крупных притоков: Киренга, Чая, Чичуй (Чуя), Витим, Олекма, Алдан, и три левых: Ичера, Пеледуй, Вилюй.

В 1630 г. на Лену был послан енисейский стрелецкий сотник сын боярский Петр Иванович Бекетов. До этого он уже 9 лет находился на «государевой службе, зимней и летней, конной и струговой, и нартной». В 1628 г. он приводил в покорность и собирал ясак с тунгусов, живших по Верхней Тунгуске. На следующий год Бекетов «ходил ис Братцкого порогу по Тунгуске вверх и по Оке реке, и по Ангаре реке, и до усть Уды реки» для сбора ясака с братских княжцей и улусных людей (бурят).

Муляж шамана в костюме из Музея музыки и фольклора г. Якутска. Фото Н. Федорова

Район для основания острога был выбран Бекетовым исключительно удачно. Острог стал базой для продвижения русских на север к полярным морям, на восток к Охотскому морю, а затем и на юг – к Амуру.

В конце июня 1632 г. Бекетов направил для обследования Нижней Лены до места ее впадения в полярное море девять казаков под командой Ивана Падерина, участника похода А. Дубины в верховье Лены. Так что Падерин стал первым русским, проплывшим почти всю великую реку на протяжении 4400 км.

В августе 1632 г. Бекетов послал вниз по Лене отряд енисейских казаков во главе с Алексеем Архиповым, который далеко на севере у Северного полярного круга поставил на левом берегу Лены Жиганское зимовье, ставшее важным опорным пунктом для походов на «дальние заморские реки».

Весной 1633 г. казаки, посланные Бекетовым, пытались пройти на лодках по Вилюю, чтобы объясачить эвенков, проживавших на берегах этого крупного северного притока Лены. В устье Вилюя они встретились с мангазейскими казаками под командой Степана Корытова, прибывшими туда по пути, проложенному Мартыном Васильевым.

Еще в 1630 г. Мартын Васильев с 30 казаками из Новой Мангазеи поднялся по Нижней Тунгуске до того места, где она сближается с Чоной (у 61° с. ш.), спустился вниз по Чоне до Вилюя и по нему до Лены. Далее он поднялся по Лене до ее среднего течения и выяснил, что там долина реки заселена гуще, чем известные русским районы Енисея. Хотя служилых людей у него было мало, но он все же собрал небольшой ясак и доставил его в Москву. И на Енисее, и в Москве он сообщил об изобилии на Лене соболя.

Поэтому в устье Вилюя встретились соперники: мангазейский отряд Корытова и люди Бекетова. Корытов в устье Вилюя захватил суда бекетовцев и привлек их на свою сторону. Часть своего теперь объединенного отряда он повел вверх по Лене до устья Алдана и в 1633 г. первым поднялся по его западному притоку Амге. Корытов попытался обложить ясаком якутов, живших между Амгой и Леной, которые до этого уже были обложены данью людьми Бекетова. Все это вызвало сопротивление местных жителей, и в январе 1634 г. отряд якутов, в котором было до 1000 воинов, осадил Ленский острог, где уже находилось до 200 русских казаков, промышленников и торговцев. Осада вскоре была прекращена, и часть якутов ушла в отдаленные районы, а остальные продолжали оказывать сопротивление казакам. В 1636 г. якуты опять осадили Ленский острог, но снова потерпели неудачу.

В ходе борьбы с восставшими казаки ознакомились со всем районом Средней Лены. В 1635 г. Бекетов поставил у устья Олекмы острог, который стал базой для походов с целью сбора ясака по Олекме и ее главному притоку Чаре, а также по Большому Патому и Витиму. Он первый побывал у северных и западных окраин Патомского нагорья.

Промысловое освоение бассейна Лены с первых же лет появления там русских проходило необычайно быстро. Если в 1634 г. в Якутский острог с промыслов собралось 200 промышленников, то через 8 лет летом туда приехали уже 3000 человек, при этом многие промышленники, не поехав в Якутск, остались в зимовьях (10, с. 142). Уже с 40-х годов ХVІІ в. по добыче пушнины бассейн Лены вышел на первое место в Сибири.

Вошедшие в состав Русского государства обширные территории по Лене и ее притокам составляли огромную страну. Большая часть якутского населения быстро убедилась в выгодности мирных связей с русскими промышленниками и торговыми людьми. И выгоды от торговых обменов, от использования русских товаров, от прекращения межплеменных войн послужили главным стимулом, ускорившим присоединение Якутии к России.

В 1638 г. на Лене государевым указом было создано новое сибирское воеводство с центром в Якутске. Московские власти решили пресечь ссоры и свары между отдельными партиями казаков из разных сибирских городов, которые столкнулись на Лене в стремлении захватить в свою сферу влияния максимальное число объясаченных «иноземцев»: «Меж себя у тех тобольских и у енисейских, и у мангазейских служилых людей для тое своей бездельные корысти бывают бои; друг друга и промышленных людей, которые на той реке Лене соболи промышляют, побивают до смерти, а новым ясачным людям чинят сумнение, тесноту и смуту и от государя их прочь отгоняют» (6, с.152, 153). Именно подобная «смута» и связанные с ней убытки для казны и заставили московские власти учредить Якутское воеводство, изъяв все вновь открытые земли из ведения других сибирских воевод и запретив енисейским, мангазейским, томским и другим служилым людям ходить на Лену.

Якутский край и Приамурье

В августе 1638 г. из Москвы на Лену в Якутск отправились старший царский воевода стольник Петр Головин, второй воевода Матвей Глебов и дьяк Ефим Филатов. В помощь им назначили двух письменных голов (управляющих воеводской канцелярией) Еналия Бахтеярова и Василия Пояркова (будущего начальника первой большой экспедиции на Амур). С воеводами следовали 395 стрельцов и казаков, а потом еще прибавились плотники, судовые мастера, кузнецы, оружейники, толмачи, четыре священника. Воеводы добрались до Якутска лишь летом 1641 г. (30, с.76).

В царском наказе первому ленскому воеводе говорилось о необходимости создания отдельного Якутского воеводства и было сказано по этому поводу: «В сибирских городах и острогах у ясачных людей угодья, где прежде всего добывали, стали за русскими людьми, что русских людей перед прежним в Сибири умножилось, а ныне ясачные угодья заняты пашнями и впредь в тех ближних сибирских городах государеву ясаку будет недобор… А та де великая река Лена угодна и пространна и людей в ней разных землиц кочевых и сидящих и соболей много всякого зверя… и будет та Лена река другая Мангазея» (10, с.143).

Важно, что в числе прочих поручений Головину было приказано составить описание пути на Лену. Во исполнение этого распоряжения воеводская канцелярия в 1640–1641 гг. составила карту и к ней «роспись против чертежу рекам и порогам от Енисейского острога вверх до Ленского волоку, по которым шли на государеву службу на великую реку Лену… стольники и воеводы П. Головин, М. Глебов, дьяк Еуфимий Филатов во 148 году». Это был как бы обобщающий документ по завершению исследования русскими землепроходцами южного пути с Енисея на Лену (6, с.122).