Текст книги "Дорога в рай (СИ)"

Автор книги: Михаил Дорохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ну так нет. Другой там какой-то город. Вышки нет, хлеб-завода нет, жилой массив какой-то незнакомый.

Парень прищурился и посмотрел на Максима внимательно, словно силясь увидеть в его лице что-то понятное только ему одному. А потом вдруг поднял ладонь и попрощался:

– Ладно, бывай, мужик. Мы поехали.

Затем он обернулся куда-то в салон, и до Ивернева долетело приглушённое и тихое:

– Под кайфом что ли, или шуганули сильно мужика. Трясётся чё то от всего подряд. Ничё, не кипишуй, детка, прорвёмся, отсидимся. Погнали домой. Там у меня ружьё есть…

Далее двигатель иномарки борзо взревел не одной сотней лошадей и окончания разговора Максим не услышал. Ну что же. Погнали, так погнали. Ему с этими самоубийцами явно не по пути, а тратить время на разговоры, если никто не хочет тебя слышать – не нужно. Как говорится в притче – пока осел сам пить не захочет – не заставишь, хоть в воду его заведи. Жестоко? Да. Но у Ивернева своя забота. Надо доехать до поселка и найти Серёгу. Разжиться у него всем необходимым, найти детям безопасное место, где они будут под присмотром взрослых…

Хм… А тут поправочка – под присмотром нормальных взрослых. Не ворчащих, и не урчащих при виде живого человека осматривая его в гастрономических интересах. А после того, как будет найдено такое место – уже тогда он сам и предпримет вылазку поближе к городу. И желательно добраться до квартиры Карины. Не дело её оставлять там одну. Но и ломиться сейчас через толпы зомби всего с парой десятков патронов на косой дробовик – чистой воды самоубийство. И ладно бы он один. Но ведь такой сценарий развития событий предполагал и смерть доверенных ему детей. Одни они явно не протянут. Старшему из четвёрки детдомовцев четырнадцать, младшей семь. Какие тут могут быть шансы?

Желудок надрывается и просится наружу. И жажда бьёт так, что просто реку бы выпил. Голова раскалывается, словно по ней долбанули чугунной сковородой. В руках и в ногах слабость. Покусанная икра жжётся. Кстати, это ещё одна проблема. Вдруг такое дерьмовое состояние организма, это последствия укуса. И Максим сейчас медленно превращается в урчащую тварь. Определенно надо найти кого-то адекватного и желательно – при оружии. Не хочется в какой-то момент или пустить их тарантас под откос из-за того что водитель вырубился, или просто напасть на детей. И Андрей ешё тут со своими зомби. И на разодранную штанину поглядывает. Наверное, тоже думает, что Максим заражён. Только выбора у него пока нет. Ивернев – их единственная надежда.

– Отбой тревоги, можете размять кости. Но чуть что – сразу на пол, – всё равно проинструктировал подопечных Максим.

Дети начали подниматься на ноги, рассаживаясь по сидениям. Вид понурый. Танюшка вообще ушла в себя. Бублик выглядит более-менее нормально. Вертит головой по сторонам и хлопает сонными глазами – ещё не успел оклематься от глубокого сна после моральных испытаний. Похоже, лучше всех перенёс стресс. Но тут либо в силу природной глуповатости, в чём Ивернев уже убедился, наблюдая за молодежью в салоне, либо из-за повышенной саморегуляции организма. Однако такие вещи бесследно тоже не проходят. Такой если испугается – будет бежать так, что угодит в ловушку куда хуже той, из которой убегал.

– Вадик, – позвал Максим их «каптёра».

– Да, дядь Максим! – тут же отозвался малец.

– Дай мне воды, пожалуйста. Есть хотите?

– Хотим, – решительно ответил за всех Бублик.

– Вадик, давай там по хот-догу каждому и по паре пирожков. С чем они там?

– С капустой, – зашуршал пакетом каптёр.

– С капустой я не люблю, – скривился Бублик.

– Других пока нет, – пожал плечами Ивернев, не видя смысла заводить спор и в чем-то убеждать пухленького члена их команды. Голод не тётка, есть захочет – и с капустой слопает пирожки.

Все разобрали еду, заботливо розданную Вадиком. Он было сунул хот-дог и Максиму, но тот лишь отмахнулся:

– Не надо. Не лезет сейчас кусок в горло. Воды только дай… ага, спасибо!

Ивернев высосал в один присест пол-литровую бутылку минералки до состояния сморщенного пластика. Немного полегчало. Но ощущение, будто изнутри всё жгло не ушло. На лбу выступил пот. Это в осеннюю то погоду в лёгкой куртке. Максим постарался отогнать от себя плохие мысли о заражении и решительно взялся за баранку. Надо двигаться. Возможно, у него мало времени.

Глава 5. Засада

Через десять минут езды по пустынной дороге и однообразного пейзажа из брошенных машин и топчущихся на пустом пространстве одиноких мертвяков, Ивернев сбавил скорость, ошарашенно рассматривая представшую перед ним картину.

Нормальное покрытие дороги резко перешло в разбитую, всю в рытвинах бетонку. А вокруг неё обильно рос бурьян. Да такой, что над ним можно было эффективно выглянуть только из окна приподнятого микроавтобуса.

Прямо за зарослями виднелись старые деревянные хаты, половина из которых явно были не обжиты. За одной торчал гнилой остов трактора. И пока что это было единственное средство передвижения в поле зрения.

Почему Максим затормозил? А не должно тут быть этой деревеньки. И дороги не должно быть. До самого поселка, где жил Серега, вела пустая дорога с редкими постройками. Но сделана она была в прошлом году. А тут бетонка и совершенно незнакомый населенный пункт. Который просто-напросто из ниоткуда появился посреди пути в поселок. Да ещё и такое ощущение, будто его покинули лет десять назад абсолютно все жители и остались пару бабушек. Бывают же такие хутора, где ещё живут вместе несколько ещё помнящий войну бабуль. Они и держатся друг за друга. Единственное развлечение – посидеть на лавочке, да прибраться в доме и на дворе насколько позволяют силы. И уходят на тот свет вместе одна за другой, потому как одной оставаться – уже не хочется.

Это селение явно из такого. И Ивернев был на все сто процентов уверен, что его тут быть не должно. Впрочем, он тут же вспомнил про незнакомый жилой массив и отсутствие вышки с заводом. Такое ощущение, что его район «бомбили» зданиями, просто аккуратно изменяя ландшафт. Но кому это вообще надо? И как такое возможно провернуть на один-два часа?

Ивернев двинул «Газель» вперед и вскоре увидел за длинными и густыми стеблями крышу приземистого автомобиля, выкрашенную в камуфляжный цвет. Кстати такой, будто рисовали чётко под окружающую траву. Хозяева в любом случае неподалеку. Если они бродят и урчат в поисках человечины – плохо, но не опасно. Такой вывод Максим сделал из того, что дальнобойщик даже и не подумал воспользоваться своим дробовиком. Если же военные рядом и в добром здравии – это хорошо. Всё-таки вряд ли за пару часов из них выветрилось понятие долга, ну и не может быть, что за такой короткий срок они переквалифицировались в мародеров. Тем более, что брать у Ивернева нечего.

Как только Максим обогнул заросшую лужайку, то тут же понял, что совершил ошибку. Первое, что бросилось в глаза – такого авто он ни разу не видел. И не только в родных вооружённых силах, а вообще. Конечно, Ивернев не имел в голове справочника военной техники, но всё же отметил для себя, что конструкция не похожа на любую известную ему машину наиболее крупных армий мира и тех стран, которые массово продавали военные джипы другим государствам. Более того, производство сего аппарата было явно кустарным. Наваренные листы стали по бокам, на капоте, и решётки на окнах с зубцами – создавали впечатление, что авто сошло с экранов фильмов про постапокалипсис. Только гладкая крыша с откидным люком не имела никаких ухищрений. Разве что на ней был чуть ли не самый толстый слой наваренного металла.

Вторым фактором, который подтверждал ошибку Максима было то, что авто напрочь перегораживало проезд. По бокам дороги были канавы с мутной и грязной водой. А за внедорожником-броневичком был виден железный ржавый настил. Судя по всему, это был единственный переезд через высохший и заросший ручей. Для пешего ходока препятствие не являлось проблемой даже без мостика. Просто замочить ноги максимум до голени, да помесить грязную и вонючую тину. А вот «газель» тут никак не проберётся – надо будет как-то объезжать или искать другой переезд, дабы не ухнуть капотом в небольшую, но глубокую для машины канаву и не сесть там намертво.

Незнакомое авто явно намеренно перекрывало проезд – в то, что его таким оставили тут очень и очень давно – не верилось. Да и вон – следы от покрышек, когда это чудо техники разворачивалось, чтобы загородить дорогу к мостику. Внутри – никого. Стёкла не тонированные, так что тут сомнений никаких нет, разве что кто-то под рулевой колонкой спрятался, что сомнительно. Тут либо разбивать стекло для стрельбы придётся, либо высовываться сбоку и палить с дверцы. Ивернев так делать бы не стал – можно рискнуть там и остаться, так как чтобы в случае чего покинуть машину надо будет затратить прилично времени. А если с гранатомета жахнут? Так, это его не в ту степь понесло. Откуда тут вообще гранатомет у кого-то?

Все эти мысли пронеслись у Ивернева за доли секунды, и он тут же спешно стал выворачивать руль «газели», когда раздался первый выстрел.

Крупная дробь бахнула переливчатым горохом по дверце пассажира рядом с водителем. Максим заметил вспышку краем глаза. Вроде бы в окне второго дома.

– На пол! – заорал Ивернев детям и добавил, – Живо!

Те не заставили себя долго ждать и попадали на пыльный пол как заправские пластуны. Бублик резко засхлипывал. Вадик забился под сидение. Танюшка сжалась в комок и вообще спрятала лицо в ладони. Только Андрюха остался лежать, чуть прикрывая голову и вертя ею по всем сторонам. Но в глазах у него бегал нехилый такой огонёк страха. Да какой там огонёк – целый пожар. Оно и понятно – вряд ли до этого дня по детям кто-то стрелял.

А дробь тем временем ударила с другой стороны. Ивернев почувствовал, как его предплечье сильно обожгло болью. Похоже, одна из картечин улетела выше. Но свезло. Он надавил на педаль, и тарантас, взревев от натуги, запрыгал как сумасшедший по зелёному мареву высокой травы в стороны домов. Нужно укрытие! Не в канаву же ехать – там стопроцентный голяк – просто завалятся на бок и будут колёсами в воздухе вертеть, пока из них решето не сделают. А здесь на дороге они как на ладони для неведомых мародеров или кто там решил позариться на какого-то проезжающего мужика на раздолбанной «газели». Да зачем он им вообще нужен?

Максим несся вправо, так как ему показалось, что оттуда прилетел только одни первый выстрел. Теоретически, там только один стрелок. А вот по левой части микроавтобуса барабанило конкретно. Что очень странно. Почему было не снять Ивернева первым же выстрелом. Стекла то у «газели» обычные и прозрачные. Он как на ладони был. Стреляй – не хочу. Даже с такого расстояния можно нормально прицелиться и дать заряд мощной дроби. Сразу не убьёт из-за расстояния, но покалечит так, что дальнейшее сопротивление будет невозможным. Либо нападающие – редкие мазилы, либо тут ещё что-то. И эта неизвестность Иверневу совсем не нравилась

Максим с силой сжал руль повреждённой рукой. Больно, но ни цепкость, ни сила конечности не снизились, так что ранение, скорее всего – царапина. Можно пока побегать, а уже затем заняться самолечением. Если он вообще останется жив. А пока в здоровой правой руке Ивернева очутился заряженный дробовик.

«Газель» качнуло и раздались два хлопка, прозвучавшие настолько близко друг от друга, что практически слились в один. А затем под рыдваном раздалось характерное шуршание, свидетельствующее о том, что пробиты обе передние покрышки. Ещё хлопок. Четвёртого не последовало, но авто пошло юзом и Ивернев выпустил дробовик, уцепившись за рулевое колесо до белого каления в костяшках. Сейчас бы ещё перевернуться не хватало – перелом кому-нибудь тогда будет обеспечен на все сто процентов.

– Держитесь! – только и успел крикнуть детям Максим, перед тем как грудью налететь на рулевое колесо от почти лобового удара о старую бочку, которая каким-то чудом оказалась за углом ближайшего дома, куда неудержимо влекло потерявший нормальное управление «газель». Или не чудом! Больно уже странно стоит. Неудобно для дачников. С большой вероятностью её сюда специально поставили. Как дополнительный тормоз, если кто-то проскочит шипы. В том, что именно они лежали в высокой траве, Ивернев не сомневался. Три пробитых колеса на ровном месте – несусветная редкость. А когда по тебе перед этим приласкали с нескольких дробовиков – становится очевидным, что совпадений тут быть не может.

Максим бросил короткий взгляд в салон. Вадик молча глотал слезы, брызнувшие из глаз. Штанина разодрана, колено в крови. Вывод – разбил о стойку кресла. Танюшка совсем забилась в угол. Андрей весь в синяках – досталось парню. Лежал первым – вот и полетел между сидениями в проходе. А в него следом – Бублик. И из-за этого ему досталось меньше всего. Хотя тоже руку потирает и кривится. Как бы у них переломов и вывихов не было. Вот же напасть! В одиночку Максим бы уже рванул со всей дури за канаву под прикрытием авто. И отстреливаясь, попытался бы оторваться. Но с детьми об этом и думать нечего.

Надо принимать бой. И как можно быстрее покидать их тарантас. В нём просто накроют и расстреляют из окон. Или гранатами закидают. Вон три окна вылетело к чертям. Закинуть ребристый подарок не составит труда, а, судя по автомобилю, нападающие явно не просто грабанули соседний магазин для охотников, где разжились простыми гладкостволами. Военный джип, пальба с двух сторон и явный просчёт того, что жертва не покатит в маленький обрыв, а будет уходить более безопасной стороной и наедет на шипы.

Непонятно только, как это всё можно было прикинуть за два часа и выбрать позиции. Это ж надо экипироваться, выехать, всё подготовить. А сработали чётко и слаженно. Раз не стреляли в водителя и пустили на шипы – убивать не хотели. А значит и брать, скорее всего, попытаются их живыми. Да тут всё странно. В конце-концов не должно тут быть ни этого брошенного хутора, ни ручья, ни моста, ни бетонки, ни этих зарослей. И точка!

Ивернев открыл дверь, не дожидаясь, пока стрелки покажутся в поле зрения и его тоже увидят. Он вывалился в обнимку с дробовиком наружу, быстро прильнул к целику и повёл стволом из стороны в сторону. Попутно он успел вставить руку в самодельную петлю, которую сделал ещё на заправке из короткого ремешка, идущего в комплекте с дробовиком по его краю. Никого. Он рванул вокруг дымящего капота микроавтобуса, пригибаясь как можно ниже:

– На выход! На выход!

Он бросил дробовик на петле и с силой толкнул отодвигающуюся дверцу:

– Ну быстрее же! Пригнулись! Пригнулись!

Бублик и Вадик выпали из авто и тут же сели на корточки, прижавшись к борту микроавтобуса. Вадик вообще повалился на колени, пытаясь закрыться руками полностью. Его колотила крупная дрожь. Бублик, напротив, вытянул голову как гусак и вертел ею из стороны в сторону, будто это помогло бы ему разглядеть опасность и вовремя среагировать. За что получил лёгкий, но ощутимый шлепок по затылку.

– Пригнись, сказал, – угрожающе рявкнул Ивернев, – Сейчас как прилетит, не дай Бог!

Мальчишка тут же послушался. Это Максим конечно перегнул – этот тоже задрожал как осиновый лист. Но с другой стороны – ему сейчас некогда решать непростые педагогические задачи. Не до сантиментов. Как в них вдалбливали? Раз стреляют боевыми – значит война. Плевать, что она может быть необъявленной, или это вообще шпана какая-то играется с травматом. Организм надо вводить в состояние полной боевой готовности. Только сейчас это было проблематично. Ивернева буквально бросало в жар последние минут тридцать, а тут после резкого вброса адреналина и вообще окатило кипятком.

Танюшка забилась в угол и даже не поднимала головы.

– Таня! – громко позвал Ивернев.

Девчушка никак не реагировала.

– Таня, пожалуйста, выходи, – уже в отчаянии торопливо бормотал Максим. Время на секунды. Сейчас в любой момент из-за угла может появиться нападающий и если у него есть автоматическое оружие – всем будет плохо. Даст очередь, и полягут тут все.

– Я ж говорил, что он не один! Сто пудов в салоне кто-то был! – вдруг раздался вдалеке противный голос.

– Да, я тоже видел, – это уже как-то слабо и вдалеке, – Дети вроде.

– Ооо! Мелкие, это бинго. За них внешники отвалят такую сумму, что можно будет хорошо покутить. А я то и думаю – чего это у него знак «дети» на лобовухе. Это мы удачно тут точку пригрели, – это уже другой голос.

– А если они заражённые? – раздалось снова вдалеке и еле слышно, похоже, с другого края улицы, откуда по Иверневу палили как на стрельбищах.

– Да ну, он бы им не орал выходить. Сами ходят, значит всё пучком. Но новом кластере все уже превратились в пустышей.

Ивернев сообразил, что голос идёт из следующего дома за тем, рядом с которым влетел в бочку их «газель». Уверенно говорят мужики, не скрываются даже. Это плохо. И что значит «пригрели точку»? Получается они тут не впервые? Очень даже может быть. Тогда дела вдвойне хуже. Ибо противник на знакомой ему территории. А Максим тут впервые. Он быстро выглянул из-за края авто и убедился, что улица пуста.

– Таня, – снова позвал он пигалицу, которая тихонько вздрагивала плечиками под сидением.

Ну что ты будешь делать? Ни в какую! Ивернев уже было дернулся в салон, как на помощь пришел Андрей. Мальчика вдруг юркнул в машину и схватил девочку за руку, упав на колени. Та не успела ухватиться за опору кресла, хотя Максим видел, что она уже потянулась руками. Вот тогда бы пришлось её буквально оттаскивать от этой стойки. Намертво бы от страха обняла металлическую болванку и всё. Но Андрей протащил упирающуюся малышку к двери и прижал к себе. Она тут же обхватила его ручонками, до боли вцепившись пальцами в шею. Было видно, что мальчишке больно, но он терпел, стиснув зубы.

Ивернев не стал терять времени и коротко мотнул стволом дробовика на распахнутую и покосившуюся дверь:

– В дом!

Он первым ринулся в проём, проверяя все углы. Если тут и засел кто-то, то в разговоре не участвовал. А нападающие довольно болтливы. Либо очень хитры и оставили молчуна именно там, куда с некоторой вероятностью могли побежать жертвы. Но это уже из области шпионских детективов, ведь Максим мог выбрать и другой домик. И это было бы даже логичнее. Однако у него уже была своя задумка на этот счет. Да и манера говорить почему-то не произвела на Ивернева впечатления, что за стенами расположились великие стратеги и умудрённые полководцы. И ещё ему показалось, что зафырчал двигатель джипа. Точно. Похоже, рядом с машиной прятался кто-то из засады и сейчас внедорожник перегоняют. Вот только зачем?

На улице послышался топот сапог, прогрохотавших по гнилым деревянным настилам, которые лежали на земле вокруг дома в качестве дорожек. Это они хорошо там лежат и палят бегуна. Андрей рванул назад, упирая посильнее складной приклад дробовика к плечу и поджимая плечо ближе, стараясь максимально дать твердый упор оружию. Левая рука сграбастала Андрея и сильно толкнула мальчишку вместе с висящей на нём Танюшке прямо к себе за спину, пригибая к земле.

В освещённом дверном проёме появился мужик в камуфляже, держащий в руках хороший самозарядный дробовик фирмы «Реммингтон». На бедре у него была кобура со «стечкиным». Ого! Редкость, однако. По поясу и через плечо шёл патронташ.

На лице у мужика на мгновение промелькнуло большое удивление. Походу, он никак не ожидал, что у обычного водилы микроавтобуса со знаком «Дети» в руках окажется пусть и плохонький, но дробовик. Ствол в руке Ивернева на рефлексах пошел вверх и правее. Палец нажал на спусковой крючок. Заряд дроби ушёл по касательной, разорвав щёку нападающего. Тот поскользнулся и мерзко, гортанно заорал, падая на стену. Крик был такой, словно в него не дробью попали, а килограмм сто на ногу уронили. С натугой, надрывный, горловой. Мужик рефлексивно нажал спуск, и заряд дроби сбил штукатурку со стены, жёстко и громко пробарабанив по пожелтевшей доисторической плите в кухне. Прошло рядом с Максимом.

– В кухню быстро! – скомандовал Ивернев, на ходу подскакивая к раненому и вмазывая со всей силы ботинком по цевью дробовика, уводя ствол с опасной линии прострела.

Всё. Теперь вся эта неприятная история окончательно приобрела характер битвы не на жизнь, а насмерть. Ожидать, что напарники урода простят ему такие шалости с лицом товарища не стоило. Ивернев перехватил по нормальному свой дробовик и выстрелил дважды в голову нападающего. Мелкая дробь она иногда чудеса творит. То с одного удара вынесет, то после нескольких попаданий люди чудом выживали. Не надо Максиму оставлять сейчас даже тяжело раненых за спиной. Получать несколько пуль из «стечкина» всегда ни к спеху.

Ивернев обернулся. Похоже, дети сразу юркнули в кухню и не видели сцены расправы. Ну и хорошо. Не надо им лишнего. Максим быстро присел рядом с убитым и выхватил у него из ножен на поясе армейский нож. Рванул лезвием перемычку кобуры на бедре. Хорошая вещь. Но сейчас не до куркульских поползновений. Отщёлкнул пояс с патронташем и вырвал из руки бандита «Реммингтон».

Ага. Патрон встал на перекос – не успел дотянуть цевьё мужик. Вовремя Максим ствол ногой отбил. Брони на Иверневе нет – сейчас бы просто сидел у стены как этот несчастный, только с развороченной в лохмотья грудью. Дробь тут убойная.

Всё это время Максим не забывал прислушиваться вокруг. Вдруг товарищи убитого заявятся следом. Но они лишь перекрикивались на улице. С сожалением посмотрев на грудной патронаш, Ивернев ринулся на кухню. Нечего искушать судьбу. Жадность до добра не доводит.

Максим заглянул в кухню и осмотрелся. Дети сбились в кучку за плитой, куда их явно затащил Андрей. А молодец четырнадцатилетка – соображает. Всё в доме было старое и трухлявое – время не пощадило ничего. А вот и люк в подпол. Ивернев потянул ручку – она отозвалась скрипом. Пахнуло затхлостью и сыростью. Заглянул внутрь. Какие-то обрывки газет и ветоши. Штабель гнилых досок.

– Давайте вниз, – шепотом произнёс Ивернев, указав на проём и ещё крепенькую толстую приставную лестницу.

Дети молча начали карабкаться вниз. Танюшка по-прежнему не отпускала Андрея. Тот был похож на обезьянку с детёнышем, обнявшим его руками и ногами. Пыхтел от натуги, но лез молча и осторожно.

– Сидите тихо, отвечайте только мне, – Максим посмотрел на мальцов, и для убедительности прижал указательный палец к губам, а потом аккуратно и как можно тише закрыл люк в подпол.

Выпрямился, перезарядил бандитский «Реммингтон». Быстро нацепил патронташ. Примерился. Хороша машинка. Подошёл, пригибаясь, к окну и присел около него, досылая патроны в газыри на прикладе – четыре пустых отделения. Похоже мертвец дважды шандарахнул по «газелю». Ещё один в молоко и один на перекос – ну да, всё правильно. Что ж. Поделом уроду – меньше будет палить по мирным, да ещё и с детьми. Теперь можно уже не скрывать наличие оружия. Если его с детьми и не видели, когда они забегали домой, то теперь нападающие точно знают, что у него есть оружие. Глубоко выдохнул. Голова раскалывалась, но в висках сейчас стучало не от боли. Сердце медленно успокаивалось, пока он крался к соседнему окну без стекол, зияющему обшарпанной дырой в полуденном свете.

– Окунь, ты слышишь? Что там у тебя? – громко позвал кто-то на улице.

Вроде бы неподалеку от заросшего плетня соседнего дома. Жаль не видно точно. На голос Максим палить не стал. Вероятность попасть так – низкая. А вот выдать себя – очень даже можно.

За плетнём послышалась какая-то возня и тихие голоса:

– Летчик, проверь…

За домом что-то зашуршало слева в мёртвой зоне окна. Потом затихли. Максим слушал – сейчас он больше полагался именно на слух.

– Походу отбегался наш Окунь! – раздался слева за домой голос, и тут же зашелестела трава – разведчик явно отходил на более безопасную позицию.

– В смысле?

– Да там не башка, а решето. Точно не жилец – отвечаю. И дробовика его вроде нет с поясом. В последнем не уверен – видно плохо. Конкретно его так уработали.

За плетнём матерно выругались, да так забористо, что впору было запоминать для изучающих великий и могучий. Спустя несколько секунд раздался всё тот же голос. Похоже, он принадлежал старшему в группе бандитов:

– Эй, мужик! Давай всё решим полюбовно!

Ивернев молчал, затаившись за занавеской, которую колыхал слабый ветер и рассматривал заросшие проезд улицы. Здесь за стеной была еле заметная дорожка, чтобы можно было удобно подойти к их дому и беспрепятственно поливать огнем и кухню и коридор внутри дома. Если бы Максим заранее выбирал позиции – пошёл бы сюда. А нападающие тут были заранее и могли всё просмотреть. Да и вели себя очень уж уверенно.

До последней минуты.

Понимали, наверное, что добыча никуда не уйдет. В том, что их просто так не отпустят – он не сомневался. Глупо думать, что если по тебе бьют с нескольких дробовиков и не пытаются остановиться мирным способом, то после сдачи будут гладить по голове и кормить кашей с ложечки. «Газель» затаившиеся враги хотели гарантированно и жестко застопорить. Чтобы взять быстро. Один вон и побежал сразу ломать Ивернева. Значит, точно были уверены в полной безнаказанности. Хотя оно и не удивительно – машина старая, на ней знак «Дети». А обычно в таких из оружия – максимум ломик в багажнике. Да и тот – для хозяйственных нужд. Окунь за свою самоуверенность поплатился. Теперь сидит прислонённый к стене около входной двери. Голова как треснувший арбуз. Интересно, есть ли тут мертвяки поблизости? Они же явно кровь чуют очень хорошо.

– Мужик, я те отвечаю, убивать не будем. Давай по чесноку. Я понимаю, что ты сейчас вообще не выкупаешь – что происходит. Я даже готов поспорить – колбасит Вас не по-детски. Скажу прямо – если сдаётесь и выходите все с поднятыми руками, мы Вас живьем пакуем и загоняем одним дядям. Там будете работать у них, как проклятые, но зато будете живы. А если отказываешься – мы просто подождём. Ты скоро отрубишься. И тогда в любом случае возьмём тепленькими. Только как очнёшься – будет больно и гадко. И тебе и спиногрызам твоим. Им в особенности. Пожалей детей.

Рассказы о похожих сказках там, на войне, Максим уже слышал. Ждать глупо. Если будут брать измором – надо кусать противника и провоцировать показать себя. Будет возможность чудом вырваться – он будет пробовать. Ставки сделаны…

Ивернев выдохнул и быстро показался из-за проёма. Он пальнул из «Реммингтона» в плетень. На звук голоса. Раздался короткий вскрик и тут же двор огласила канонада. Бой начался.