Текст книги "Улыбка Бога [СИ]"

Автор книги: Михаил Гвор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3

27 июня 1941 года. Белоруссия

Василек шел по лесу сторожко, внимательно поглядывая по сторонам. Сегодня ему в лесу не нравилось. Как будто завелось что-то новое, незнакомое и опасное. Это в родном-то лесу, где он каждую полянку знает и с барсуками за лапу здоровается! Но что именно не так, хлопец понять не мог. Потому зыркал по сторонам еще внимательнее, больше всего жалея, что не имеет пары-другой дополнительных глаз. Ну хотя бы на затылке можно было и отрастить за все Васильковы двенадцать годков….

Однако неожиданность подкралась спереди. В нескольких метрах по ходу вдруг появилась девчонка. Самая обычная, ровесница Василька. Не старше двенадцати – точно. Может и младше чутка. Светловолосая, толстая коса до пояса, платьице ситцевое. Ничего примечательного. Разве что незнакомая, Василек-то в окрестных весках всех знает. Но может, к кому в гости приехала. С Могилева или даже Минска. А то и с самой Москвы, в прошлом годе к старому Ермолаичу из столицы приезжали: дочка с мужем и детей двое. Но те мелкие совсем. И говорили еще смешно так! Эта постарше будет, но тоже могла загоститься. И не успеть.

Вот только Василек всем нутром ощущал: нечисто что-то с девчонкой. Ежели городская, как она могла подкрасться незаметно? Городских в лесу за пару километров слышно, такой треск стоит. Да и видно издалека, подлесок ходуном ходит. А тут только что не было, и вдруг – нате футе! Стоит! Глазами лупает! Был бы парень, Василек, наверное, в драку полез. Если что-то пугает – его побить надо обязательно, тогда страх пройдет. А поставят друг дружке по паре «фонарей», так то не важно, крепче потом дружить будут! Но не драться же с девчонкой! Да то может и Гаспадар шутит? Вот и блазнится всякое… Оно, в лесу и не такое случается…

– Привет, – сказала неожиданная гостья, – ты кто?

– И ты здаровая будзь, – ответил хлопец, – Василёк я. Артеменок. З Дранниц. А ты хто?

– Светой меня зовут, – вежливо откликнулась девочка. – Я здесь в гостях. Вась, а ты не подскажешь, какое сегодня число? А то я запуталась совсем.

Говорила девчонка непривычно. Вроде, как и похоже на минчан, но как-то не так все равно… Вопрос… Да обычный вопрос, но…

– Дваццаць сёмае з раницы было, – ответил хлопец.

– Июня? – уточнила Лена, как-то по-особому прищуривщись.

Чем дольше длился разговор, тем больше настораживался Василек. Можно дату забыть, но месяц… Однако ответил, секрета в том нет.

– Чэрвеня, то есть, июня – и не удержался, чтобы не съязвить. – Сорак першага года, кали што.

– Спасибо, – тем же странным тоном произнесла девочка, – как раз хотела спросить, – и усмехнулась.

И не поймешь, шутит, нет? Странная девчонка, странные вопросы. И ощущения нехорошие. В голове у хлопчика словно кто-то большой и пушистый начал перекладывать с место на место мысли… А девчонка вдруг посерьезнела и переспросила:

– Из Дранниц?

– Ну ды, – ответил, а самого мороз аж по кишкам продрал, то ли от взгляда ее, то ли вообще непонятно с какого перепугу.

– Домой беги. Что хочешь делай, хоть в набат бей, хоть дуром ори, а людей в лес уведи. Чтобы через пять часов никого там не было.

– З чаго гэта?

– Сожгут немцы Дранницы. Сегодня сожгут. Вечером. Приедут на машинах и сожгут веску. Вместе с людьми. Придумай, чтобы тебе поверили. – и взглядом насквозь прожигает, будто читает Васильковы мысли до самого дна…

– А ты адкуль ведаешь? – Василек вдруг понял, что верит странной девчонке.

– Я всё ведаю.

– Ты хто?!

– Неважно. Скажешь, берегиню встретил. И еще, чтобы в лес уходили. Лес – он не выдаст…

И исчезла. Только что стояла – и нет ее. И ни один листик не дрожит. Хлопец потряс головой, пытаясь вправить мозги на место, развернулся и помчался через лес. Бежал быстро, словно по пятам волки неслись. Правду сказала странная девчонка, или нет – то пусть дед разбирается. Он в деревне за старшака. Может и не поверят, но предупредить надо. Да и дед-то, как раз, поверит…

* * *

Светка проводила взглядом стремглав убегающего пацана и повернулась к Косте, неожиданно появившемуся рядом.

– Вот! Какие мы с тобой молодцы! Целую деревню одним разговором спасли.

– Думаешь, уйдут? – усмехнулся тот.

– Конечно! Не будут же смерти ждать! – убежденно ответила Светка.

– Смерти ждать не будут. Просто не поверят. Сама прикинь: прибегает из леса мальчишка и кричит, что ему добрый лесной дух по секрету сказал: мол, тикайте, немцы вечером нас сжигать приедут. Ты бы поверила?

Светка задумалась. Пожалуй, вряд ли. Не бывает же так.

– И как? В самом деле сожгут?

– Мы туда двадцать восьмого вышли. На следующий день, получается. Еще головешки дотлевали. Согнали жителей в какой-то сарай и подпалили. Ну и дома тоже. Акция устрашения…

– И что делать? Может, пойти еще раз предупредить?

– Думаешь, с нами разговаривать будут? Уважат больших волосатых? Местные – люди решительные, за топоры да берданки схватятся.

– Глаза отведем! – тут же предложила девушка. – У нас же получается!

– Всей деревне? С пацаном еле справились… И всё равно не поверят. Такое в голове не укладывается. А у деревенских – особенно. Не хочу про них говорить плохо, но они в каждом чихе подвох ищут. А когда находят – то сопли до полу уже. Я же тут два года служил, потом партизанил – насмотрелся!.

– Кстати, почему иллюзию так тяжело держать было? На корабле же получалось совсем легко!

Теперь задумался Костя.

– Не уверен, но… Здесь люди сильные. Не надеются ни на судьбу, ни на бога. Только на себя рассчитывают. Дело делают. А там – так, трепачи. Я так думаю…

– Угу. И в драке они посильнее космических будут?

– Морально – да. Физически – скорее наоборот. У тех костюмы боевые имелись. И роботы с лазерами.

Нежное женское личико озарилась клыкастой ухмылкой.

– Так давай сходим да объясним немцам, что они не правы. И чтобы никто не ушел обиженным. А лучше чтобы просто никто не ушел.

– Говоришь, ничего не читала, – удивился Костя, – а Стругацких цитируешь.

– Я их слушала, – и рассмеялась, увидев удивление на лице напарника. – Аудиокниги. Я много слушала, куда интереснее, чем тупой музон по плееру гонять. Так пойдем немцев бить?

Константин не знал, что и ответить на такое предложение. Вдвоем, без оружия, лезть на роту немцев… Ну пусть не роту, а пару отделений… Но двадцать рыл тоже немало. Да, сильные. Да, быстрые. Но не быстрее пули. И не сильнее пулеметной очереди. Глаза не то что взводу, отделению не отведешь. На неожиданности можно сыграть, но это только отсрочка. У противника подавляющее преимущество. А когда справятся с йети, деревню ожидает тот же конец, что и в прошлый раз… Только еще более мучительный, потому как без потерь при любом раскладе не обойдутся.

Костя оскалился. Будут потери. Обязательно!

Было бы хоть какое-то оружие! Обидно, в захоронке три бластера, а толку… Не подходят они для лап йети, категорически не подходят… И что, отдать Дранницы на растерзание? Ну уж нет! Болт вам в рот, суки гребанные, а не деревню!

– Пойдем. Только с умом. Сейчас прикинем, что и как….

План придумывался на ходу. И довольно неплохо. Косте даже начало казаться, что шансы на успех не так уж малы. Раздухарившаяся Светка и вовсе была уверена в победе с разгромным счетом. Ей предстоящее мероприятие казалось чем-то средним между развлечением и очередным матчем. А потому по окончании планирования девушка заявила, что надо потренироваться, и умчалась на ближайшую поляну. Носилась, вытаптывая бедную траву, пока Константин пытался сообразить, что именно из имеющегося снаряжения может пригодиться в будущей схватке.

Получалось, что ничего. Барахла набрали немерено, а воевать нечем. В итоге он дал волю Грыму, и тот обрадованно соорудил две внушающие уважение дубины, вырвав с корнем пару молодых деревьев. Всё не с пустыми руками идти…

* * *

Рядового Андерса Вульфа снедало необъяснимое желание. Оно возникло на въезде в эту зачуханную русскую деревню и не отпускало ни на минуту. Никогда Вульф не замечал за собой таких пагубных наклонностей, недостойных истинного арийца и позорящих белую расу. Впрочем, скорее всего, желание обуславливалось не внезапно проснувшимися отклонениями в психике Вульфа, а его отношением к гефрайтеру Мюллеру. Ну не любил рядовой своего командира отделения.

Конечно, неестественные позывы безжалостно давились. Сперва получалось неплохо. Но чем дальше продвигалось дело, тем больше чесались руки. Когда оба отделения выгрузились из раздолбанного «Блица», взаимное расположение шютце и гефрайтера оказалось на редкость соблазнительным.

Солдаты стояли, брезгливо рассматривая нищие домишки. Они ждали, пока лейтенант Нойнер через заикающегося и сильно потеющего зондерфюрера-переводчика из прибалтов объяснит местному старосте, что все жители должны собраться на центральной площади деревни. Но выживший из ума старый пенек никак не мог понять, что от него требуется. Герр лейтенант давно бы пристрелил унтерменша… Но, если дать выход злости раньше времени, то придется местное население вылавливать по грязным домикам и окрестным буреломам. А развлечения в таком духе в планы Нойнера не входили. И времени жаль, и без сопротивления не обойтись.

Тем не менее, лейтенант не сдержался и хлестнул старика стеком по лицу. И приказал для острастки пристрелить притащенного из ближайшего двора мальчишку.

Вот тут-то увлекшийся намечающим зрелищем Шульц и упустил из вида собственные конечности. Воспользовавшись неожиданной свободой, правая рука протянулась вперед и ущипнула ненавистного гефрайтера за задницу. Хорошо ущипнула. С доворотом, чтобы оставить замечательнейший кровоподтек…

От неожиданности Мюллер подскочил на полметра вверх, заверещав, как свинья, когда ее режут, развернулся и что было сил врезал Шульцу по роже. Рядовой, будучи побольше и посильнее оппонента, не остался в долгу, и через считанные секунды солдаты катались по земле, ожесточенно мутузя друг друга. Пытавшиеся разнять сцепившихся, оказались немедленно вовлеченными в потасовку: и Шульц, и Мюллер щедро раздавали удары направо и налево.

Если бы в дальнейшем фельдкомендатура решила провести расследование данного эпизода, то ни один из участников безобразной драки не смог бы внятно объяснить свои действия, настолько они противоречили всему, что вбивалось в солдат всей предшествующей подготовкой. Но дожить до расследования и неизбежного в таких случаях «пятисотого батальона» драчунам было не суждено…

Драка начала набирать обороты, вовлекая в свою орбиту одного солдата за другим…

Безразличный ко всему происходящему, рядовой Бирнбахер, выполняя приказ лейтенанта, поднял винтовку и направил на мальчишку…

В воздухе что-то свистнуло, и стрелок, выронив оружие, повалился навзничь. В голове рядового торчал ярко красный цилиндр, с диаметром днища около семи сантиметров. Странный предмет вошел Бирнбахеру в левый висок и вышел из правого. Из переднего, заостренного, конца прямо в рот лейтенанту ударила пенная струя какой-то жидкости. «Это не пиво», – успел подумать герр Нойнер прежде, чем полуметровая дубовая колода смахнула ему голову….

* * *

План полетел к чертям собачим почти с самого начала. В Драницы просочились незамеченными. Это оказалось на удивление простым делом. Часть людей всё же из деревни вывели. То ли мальчишка имел неплохой авторитет, то ли берегинь по старинке уважали, а может, хитрые селяне решили припрятать на всякий случай скот, а заодно девок и детей… Кто тех Лесных знает? Вдруг и правда, если не немец, так еще какая пакость в гости пожалует?

Ушли, конечно, не все, но народу заметно поубавилось. Да и оставшиеся сидели по хатам, не высовывая носа. В итоге оба йети легко добрались почти до самого сельсовета. И скрытно устроились в пустом дворе метрах в двухстах от остановившегося немецкого грузовика. Огромная поленница напиленных, но еще не колотых чурбаков надежно скрывала мохнатых диверсантов, не мешая обзору.

Костя хотел дождаться, когда немцы отправятся обыскивать дворы, и передавить гадов по одному. Но в процесс неожиданно включилась Светка. Пришедшая в голову мысль показалась оригинальной и крайне полезной, и девушка, ничего не сообщая напарнику, занялась психовоздействием на рядового Вульфа. Результат превзошел все ожидания, хотя и противоречил предварительному плану.

Обдумать, как использовать драку, Константин не успел. Фриц с откормленной ряхой любителя баварского пива, вскинул оружие, целясь в Василька…

И Светка сорвалась с катушек. Еще не успел любимый огнетушитель проломить гаду его мерзкую башку, как девушка выхватила из поленицы здоровенную колоду и с криком: «Мячи подавай!», перепрыгнула через невысокий забор. Несмотря на нестандартность команды, Костя напарницу понял и начал кидать поленья в ее направлении.

А центральная нападающая тольяттинской «Лады» занималась тем, что умела лучше всего: играла в ручной мяч. И не важно, что гандболистка была ростом два с половиной метра и покрыта шестью. И что в роли мяча выступали полуметровые деревянные колоды… И что голы приходилось забивать каждый своим снарядом, и не в ворота, а в головы защитников, которые еще и пытаются стрелять…

Светка размытой тенью металась по площадке, постоянно меняя траекторию движения, обманными финтами сбивая противнику прицел, влет принимала пасы и заколачивала гол за голом… Противник пытался отстреливаться, но тех, в чьих руках появлялось оружие, «мячи» находили в первую очередь. В прошлой жизни тольяттинка видела такой разгром только единожды, когда их с девчонками за большие деньги наняли играть против много возомнившей о себе дворовой команды.

Победительницу не огорчил даже многословный разнос, устроенный «тренером» на глухой лесной полянке тремя часами позже. Единственное, что слегка подпортило настроение, это необходимость после окончания матча вместо положенного триумфа с овациями и раздачей автографов, оперативно сматываться, покинув восхищенных болельщиков…

* * *

А рядовой Вульф, получивший своё полено последним, даже не успел порадоваться гибели своего личного врага. Увы, хотя Мюллера чурбак нашел раньше, но всего на долю секунды…

* * *

Мыкола Артеменок внимательно оглядел поле боя, заваленное трупами, и повернулся к внуку.

– Ну-ка, Васильку, подь сюды! Я табе шкуру з азадка спускать буду!

– За шо, деда!? – заныл хлопец. – Я ж ничого!!!

– Как це «за шо!?» – удивился старшак. – Я каму сказав, у лесе сядзець, и да вёски носа не казать? Стрэльнув бы цябе германец, и паминай, як кликали! За нагу звалакли да той пратоки, ды прыкапали б…

– Так ты ж адзин мужык на сяло застався! А дапамагчы, кали што?

– Памошник, маци тваю растуды! Адзин у поле не ваяр! А як бы шо, трясця тваю мацюки…

– Да? – Василек с интересом огляделся по сторонам. – Не ваяр?

Зрелище было эффектным. Дровам, прилетавшим к немцам, почему-то больше всего нравились головы. И, благодаря размеру весу и скорости поленьев, большинство незваных гостей этого украшения лишились. Некоторые совсем, некоторые частично. Ну и позы безголовых, конечно…

Мыкола сердито зыркнул на внука из-под насупленных бровей:

– Ты сябе з гэтым чудам не равнуй! То не чалавек быв, а невядомая звярок зайшов на наша шчасце. А можа, и сам Гаспадар лясной наведався. Кажаш, берегиня цябе папярэдзила?

– Слышь, дед, а це вона мабуть прыходыла….

– Хто?

– Котра дровенякамы жбурлялася. Берегиня то й була.

– Так ты ж гутарил, шо та девчонка малая! А ця страхолюдина велычезная. Але баба, то не хлусиш!

– Тая не ведаю я, дзеда! Але чую – яна! Хоць и не падобная. Берегиня ж любое абличча прыняць можа. Ци няма?

– Увогуле, милавав нас бог, – перекрестился старик, – а можа, Гаспадар лясной. Давай, людзей клич, собрацца будзем, ды в лясы уходзиць. Не прастять нам германцы весялости зверушкиного. Але то добра, чай не впершыню па лясах хавацца…

Ставропольский Край 1999 год (а все думают, что Молдавия, 1941)

Они катились по гладкой как бильярдный стол степи. Почему как бильярдный? Да потому, что на обычном столе не топорщатся редкие кусты, колючие до невозможности, выгоревшие под безжалостным русским солнцем до серой белизны. А на бильярдном столе, особенно на тех, что стоят в дешевых забегаловках Гамбурга, иногда топорщится зеленое сукно, задетое неосторожным движением кия в руках пьяного матроса…

Легкий ветерок ласково обдувал обер-лейтенанта, сидящего на башне любимой «троечки». Мартин искренне жалел камрадов, скорчившихся внутри раскаленного «панцера». Но что поделаешь? Нет в жизни места ни справедливости, ни счастью.

Есть, конечно, Всемирный Закон Равенства, не прописанный ни на одной бумаге. В смысле, что если долго-долго получал от жизни сплошные гадости, то через время оказываешься обер-лейтенантом панцерваффе. Говорят, индусы зовут это «кхармой» или еще как-то, по-восточному заковыристо. Но это уже мелочи жизни, недостойные бывшего гамбургского дорожника, а нынче – командира танковой роты победоносной армии Германии. И пусть впереди пылят мотоциклисты разведки, и пусть надсадно кряхтят выработавшие свой ресурс моторы, и пусть затейливо матерится командир гренадеров, здоровенный гауптман. Тоже из Гамбурга. Земляк. И тоже ненавидит жару и пыль… А про то, что от всей танковой роты остался единственный танк, так про это мы вспоминать не будем.

А вообще – жить хорошо! Главное – не забывать смотреть по сторонам. И стрелять на любой подозрительный шорох. Всякое может случится в этой сумасшедшей стране. Тут женщины сражаются наравне с мужчинами, а маленькие девочки уходят в свою русскую Вальгаллу в окружении убитых немецких солдат, разорванных в клочья брошенной под ноги тяжелой русской гранатой, похожей на банку тушенки с ручкой… Танкист украдкой оглянулся. Нет, показалось. В этом безумии и сам трогаешься рассудком, и ждешь хмурого парня из ГФП.

Треск мотоциклов вдруг прервался. Обер-лейтенант вынырнул из болота задумчивости. Руки сами вскинули бинокль. И опустили. Не к чему смотреть вдаль, когда посреди степи вдруг бросается под траки широкая полоса автобана. Асфальт, разметка…

Мартин скомандовал остановку. Из двух бронетранспортеров тут же посыпались наружу пехотинцы. Они привыкли использовать каждую остановку, чтобы размять ноги. Да и оросить мощной струей земли, стонущие под иудейско-жидовским игом, никогда не будет лишним.

К танкисту подошел гауптман. Ковырнул носком сапога серый асфальт…

– Тоже задумался?

– Ага, – Мартин снял очки-консервы и наклонился, пытаясь рассмотреть дорожное покрытие. Кинжалом кое-как выломал кусочек, попытался размять пальцами…

– Знаешь, Курт, возможно, я что-то не понимаю, но на кой хрен русским в этой глуши застилать дорогу первоклассным материалом?

– Кто из нас специалист по дорогам? – буркнул гренадер, и вытащил призывно булькнувшую фляжку. – Будешь?

– Не откажусь.

Обер-лейтенант предпочитал не пить в такую жару. Хотя… Что не выйдет с потом, оставляющим широкие солевые разводы на сукне мундира, то высушит постоянное нервное напряжение. Качественный шнапс прокатился огненной волной до самых пяток. Мартина передернуло. Но флягу вернул владельцу с явной неохотой.

– Чего хмурый такой? – гауптман старательно завинтил крышечку.

– Сам как думаешь? – ответил танкист и поморщился. Довольные неожиданной остановкой гренадеры радостно галдели, напоминая расшалившихся детей.

– Пусть веселятся, – верно понял недовольство танкиста командир гренадеров. – Это до первой пули в задницу. Потом поумнеют.

– Поумнеют, ага… – задумчиво протянул танкист и обтер о штаны запачкавшуюся руку. – И эта дорога еще… Первоклассный автобан. Кёльн-Бонн, не меньше. И посреди степи, где даже большевики не водятся.

– Ошибаешься, – медленно протянул Курт. И заорал во всю глотку, мигом сбрасывая всю беззаботность:

– К бою, сукины дети!

Мартин напрасно грешил на пехотинцев. Вроде бы расслабленные парни в момент рассыпались вокруг дороги, занимая мало-мальски пригодные места. Хищно шевельнул стволом пулемета «ганномаг». А по странному автобану катились прямо на их импровизированные позиции, не менее странные грузовики….

А потом тяжелый люк захлопнулся над головой, отрезая от внешнего мира, оставляя только острый запах сгоревшего пороха, близкий грохот орудия под ухом и бессильное цоканье пуль по броне.

* * *

Гауптман и обер-лейтенант пили не стесняясь. Некого стесняться было. Практически весь личный состав остался лежать в пыли широкой русской степи. Кому можно было помочь – помогли. А кому было суждено умереть – уже отдали души прилетевшим на шум боя валькириям. Шума было предостаточно не только для валькирий, но и для сошествия на землю самого Одина. Или еще кого из древних кровожадных богов. Грузовики оказались до отвала набиты бойцами. Не особо подготовленными, конечно. Но у каждого был легкий ручной пулемет. А еще у нападавших было два десятка безоткатных орудий. Пусть даже и одноразовых, но оба БТРа уже догорали, пуская чадные хвосты дыма, а любимая «троечка» обер-лейтенанта бесстыдно раскинула сорванные близким попаданием траки…

– Ничего не пойму, – в который раз тихо сказал гауптман. – Бред какой-то. Рожи обросшие как у висельников, но форма практически новая. И вразнобой. А оружие новенькое. И одинаковое, – гренадер вертел в руках пулемет. – И еще, на нем цифры стоят. Сказал бы: «даты», но «1989»! И русские буквы.

– Ну не знаю я ничего. Не знаю, – тихо ответил Мартин. – Наверное, это чьи-то злые шутки. А Бога ли, Дьявола, так то пусть Анненербе разбирается. Им по штату положено…

10 февраля 2012 года. Москва, ресторан «Грабли на Цветном»

«Грабли на Цветном» шумели многоголосицей. Странное заведение. Не ресторан. Ни обслуживания толкового, ни условий нормальных, хоть и цены скорее ресторанные. Но и не забегаловка – всё культурно, чистенько, кухня приличная. А если вдруг какое безобразие – мигом появляются крепкие парни в цивильных костюмах, больше похожих на армейскую форму.

Впрочем, если бы двое, сидевшие за угловым столиком в зоне для курящих, решили побуянить, у местных секьюрити возникли бы серьезные проблемы. Достаточно было взглянуть на налитые силой плечи, на скупые размеренные движения. Битые волки. Нет, скорее – волкодавы. Не молодые, но и не старые. Лет сорок. Может, чуть больше.

Буянить мужики не собиралась. Сидели долго, не отнять. И выпить успели изрядно, но лишь очень внимательный наблюдатель сумел бы заметить легкие признаки опьянения.

– Ну, давай за встречу повторим! – произнес стриженный «ежиком» мужчина с едва заметным шрамом, пересекающим лоб. – Дай бог, не крайняя!

– За встречу, – эхом отозвался второй, отличавшийся от товарища разве что расположением шрама. У него рубец пересекал щеку.

Разговор плавно перетекал от одной темы к другой, ничего не затрагивая всерьез. Словно пролетая по касательной…

– Я тебе вот что скажу, Серега! – произнес «Ежик», уткнувшись взглядом в стеклянную вазочку с остатками салата. – На то она и война. Всякое случается. И чудеса, и странности необъяснимые. Иные копнешь – чистой воды совпадения кучей громоздятся. А иногда, ум за разум заходит… Если не в бога, так в провидение верить хочется. Помнишь, где я в девяносто девятом лямку тянул?

– А то, – отозвался собеседник, – как не помнить. С моей же подачи туда ушел…

– Вот… Что помнишь – то хорошо. – «Ежик» забросил в рот кусочек мяса, тщательно прожевал. Задумался на секунду…

– И прошла тогда оперативка. По чекистским каналам. Какими судьбами копнули – того не знаю, и знать особо не хочу. Может кого за бейцалы повесили, может паяльник в жопу засунули… А то и конкуренты слили. У них это в порядке вещей.

Так вот, по оперативке проходило, что сам «Тракторист» в гости собирался. И что планируется, и где, и когда. Вплоть до маршрутов движения и номеров машин… А до кучи – еще и список тех сук продажных, кто на лапу взял заранее. У меня тогда сразу сомнения возникли: уж больно хорошо всё складывается. Как бы на сюрприз не нарваться.

– Логично! – подтвердил собеседник и разлил по рюмкам остатки водки. – Любой занервничает от такой халявы…

– Угу. Но начальству-то не прикажешь. Из города всех выдернули. Вплоть до участковых. И на каждом предполагаемом маршруте засаду посадили…

Выцедили сквозь зубы. Закусили…

– А на весь город – мой взвод, да пара десятков «пэпсов» осталась. Сижу и жопой проблемы чую. На каждый треск в рации дергаюсь со страшной силой. Вдруг дезу слили, или «Тракторист» передумает да к нам повернет. Он ведь хитрожопый был, любым китаезам сто очков даст. И любую неприятность за неделю наперед чуял… А против его банды с одним взводом…

– Да уж… – протянул Сергей, – и как? Что обошлось и так понятно, иначе сейчас не сидели бы.

– Обошлось. Но необычно. Слушай. Короче, сидим, нервы себе на стволы мотаем. Вдруг вызов. Открытым текстом орут. Километрах в двадцати от города бой идет. С применением артиллерии и хрен знает чего еще, чуть ли не танков. Грохот на всю округу. А кто и с кем воюет – хезе. Вот ты, прапорщик Грошев, хватай своих, да дуй туда. Типа разобраться и доложить обстановку.

– Вот, мать их за ногу!

– О чем и говорю? Там канонада, аж в городе слышно, а ты звездуй на УАЗах с двумя БТРами и наводи порядок. Куда деваться? Некуда! И что с того, что у меня самое тяжелое – КПВТ. И тот в одном экземпляре. На втором затворная группа вразнос пошла…

Грошев замолчал, открыл новую бутылку.

– Поехали. Не скажу, что торопились. В этих местах степь одна. Ни одной деревеньки, стало быть, мирное население напрочь отсутствует. Так что, хотя зря время не теряли, шли со всем бережением. И прибыли в итоге к шапочному разбору. Отвоевались ребятки.

Он опять замолчал.

– И кто это был? – спросил Сергей

– «Тракторист» и был. Мы его должны были получить во всей красе. Да видно, не судьба. К нашему приезду живых муджахедов не осталось…

– Кто же его так?

– А вот тут-то весь смак! Потому как танкетка разбитая стоит и пара броневичков догорает. Слабенькая броня, противопульная, но всё же броня. И тоже «двухсотых» полный комплект. Несколько трехсотых. Тяжелых. Целых только двое. Ни царапины. Но пьяные в уматину. Но и то не главное. Нохчи как положено – борода, автомат… А те, кто с другой стороны были – лютый крышеснос. Что трупы, что живые – как из фильмов про войну. Вермахт, мать его етить! Истинные арийцы один к одному. Одежда, оружие – всё оттуда. Я потом танкетку ту в Интернете нашел. Панцер-три. Немецкий танк времен войны. И броневики тоже. «Эсдэфэказэ» с длинным номером. Вот так то…

– Ролевики какие? Эти, страйкболисты, или как их там.

– С боевым оружием? С танком? И «Тракториста» тонким слоем по степи размазали? Не смеши. Да и в тех краях страйкболисты тогда не водились. Их и сейчас там не особо.

– Мда… Сомнительно, соглашусь.

– Ото ж! Тех двоих мы повязали, а они по-русски ни слова! И не английский. Ну и не чеченский, естественно, уж в нем-то мы поднаторели. Был у меня хлопец один, немецкий в школе учил, он и опознал.

– И чего они сказали?

– Мы ж ОМОН, а не институт благородных девиц! Тупые гоблины! Язык опознали, и то за счастье.

– И что?

– И всё. Наше дело повязать и доложить. А всё остальное – кому надо, тот и разберется. Вот только через пару дней вызвали нас всех, сам понимаешь куда, и объяснили, что «Тракториста» мы завалили. Геройски и без потерь, вследствие отлично спланированной и проведенной операции. За что нам – почет и уважуха вышестоящего руководства. По медали на широкую грудь плюс материальное поощрение. А кто иначе думает…

– Иначе, я так понимаю, никто не думал?

– Нет, конечно. Дурных нема. И деньги взяли с радостью. Только награды те в дальний ящик отложили. Не знаю, что за ребята то были, а только шкуры наши они тогда спасли.

– Интересно… А ты не думал…

– Думал, Серега, думал. Много раз думал. И о том думал, что «Тракторист» тоже кого-то уберег. От этих самых ребят…

28 июня 1941 года, Белоруссия

Место было то же самое. Тут Василек чем угодно поклястся мог. Да и заблудитсься в родном лесу тяжело. Особенно, если ты этого не хочешь.

Место то. Только нет никого. Вообще. Лишь птицы радостно перекрикиваются, да стрекочут кузнечики в густой траве. Всё верно выходит. Дед сразу сказал, зря, мол, внучек, в лес потащишься. Помогли лесные разок, нечего наглеть да на шею садиться.

Василек и не собирался ничего просить. Просто сомнения грызли: угадал или нет? Вот чувствовал что девчонка из леса и огромный зверь, закидавший немцев дровами – одно и то же! Чувствовал, и все!

Но ведь молодой еще, мог и ошибиться. Лучше самому уточнить. Заодно чужую вещь отдать надо. Забыли же. Потому и в лес пошел. А просить ничего не собирался. Разве что невеликую прядочку шерсти на память. Прядка же мелочь! Что ей, жалко, что ли? Вон какая лохматая…

Пришел. И стоит, как дурак, посреди тропки, убегающей вдаль. Никого и ничего. Тишина.

– Света! – негромко позвал Василек.

Громко звать нет смысла. Лесные всё одно услышат, ежели захотят. А не захотят, так хоть обкричись.

Тишина. Только птицы в кронах кричат. Василек тяжело вздохнул, положил красный цилиндр под дерево и пошел назад.

* * *

– Там твой ухажер пришел, – усмехнулся Костя.

– Чую, – девушка в ответ растянула в улыбке краешки губ, показывая кончики клыков. – Думаешь, стоит к нему идти?

– Как хочешь. Всё равно перед деревней засветились.

– Может, случилось у них что? Не зря же приперся. Схожу, пока мой мужчина размышляет о высоком вместо того, чтобы заниматься дамой.

Светка поднялась с земли, соблазнительно потянувшись напоследок, и бесшумно исчезла в глубине леса.

* * *

Девчонка появилась внезапно. Хотя, если ты ждать перестал и махнул на все рукой, то все неожиданно будет. И внезапно.

Но Василек успел заметить: Света не соткалась из солнечных лучей на краю очередной поляны. Она пришла. Только очень быстро пришла. Как ни звери, ни люди не ходят. Берегиня…

– Здравствуй, – произнесла Лесная, – как дела?

– И ты здаровая будзь, – ответил хлопец. – У меня гарно усе.

– А пришел зачем тогда, если гарно усе?

Василек стрательно искал в облике девочки черты вчерашнего зверя. Не находил. Нету их. Совсем. Девчонка и девчонка…

– Проста так, узяв ды и прыйшов… – смутился он. И, решившись, выпалил, – учора в вёсцы – ты была? Кали германцав пабила?

– Я? – искренне удивилась Света. – Германцев? Дровами? Да как ты мог такое подумать! Я же маленькая и слабая. Разве я могу колодами кидаться?

– А кали не ты была, адкуль ведаешь, што тая паленами кидалася?

– Птички рассказали. Они всё ведают, легкокрылые.

– Ну и не распавядай, я и сам думаць умею! – не на шутку обиделся паренек. – А ты якая саправдная? Тая, ци якая цяпер?

Девчонка рассмеялась:

– Вот ведь упрямый! Ни та, ни эта! На самом деле, я большой хищный ящер. Слышал о таких?

– Крывдзиш! Я в школу хаджу! Тки яшчарки дыназаврами завуцца. Тольки яшчары змерли давно. Апошняга в нашых краях яшчэ дзед майго дзеда сокирой забив! Хиба в балоце яким захавалися…