Текст книги "Улыбка Бога [СИ]"

Автор книги: Михаил Гвор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Или это не фенке, а сами русские – черти, раз сумели договориться со Старыми? За всю историю Ордена такой фокус удался только легендарному капитану Швальбе… Но Швальбе сумел покончить с Виноградником. А Берг… Берг не сумел даже поднять в воздух кучку неудачников. Интересно, если они учуяли провода, был ли смысл нажимать ручку? Или машинка уже была отрезана от взрывчатки? Несмотря на дублирование системы.

Берг замотал головой, пытаясь прогнать настойчивое зудение невидимого комара. Стаи комаров. Гигантских. Каждый размером со слона. Большого, с крыльями и хоботом. И с двумя бомбами на внешней подвеске… Какой, к черту, слон?! Какая внешняя подвеска?! Обыкновенная. Между ног. Радостно подсказали комары, пищащей стаей туманящие остатки сознания.

«Сошел с ума», – вяло подытожил гауптман. Или действует контузия от близкого взрыва. Минометчики брали в вилку. Но промахнулись. Или сменили прицел специально? Никогда бы не подумал, что может получиться взрыв такой силы. А если бы взорвались все мины? Имели бы белорусский аналог Везувия? Рукотворный. Партизаны с минометами! Бред! А что не бред? Партизаны, нападающие днем? Старые, нападающие днем? Это не бред?

Что, вообще произошло? Почему бой оказался таким необычным? Будто бы на той стороне играл Орден. Но не современный, прошлый. Даже не тот, что разделался с Шварцвольфом, а те, изначальные. Крысолов и Первые. Предки пришли наказать потомков? За что? Да еще в союзе со Старыми. Нет, этого не может быть. Просто потому что такое невозможно. Или возможно?

Ладно, свихнувшегося Ганса можно списать. Необычно, но возможно… Инфразвук или еще что. Но остальные?

Отто Луц, получивший стрелу в грудь. Настоящую стрелу. Ясеневое древко, стальной наконечник… Большевики получили по ленд-лизу англичанина-ретрограда, не расстающегося с ростовым луком? Или?..

Молчун Вилли, по своему обыкновению, сыпящий во время боя цитатами из большевистских вождей, вперемешку с пулями… Он получил в висок не пулю и не осколок. Камень. Самый обыкновенный камень. Метал не йети. Человек. Из пращи. Еще одно оружие, которым уже мало кто помнит, как пользоваться… Кто убивал его ребят этим оружием? Оружием прошлого. Почему именно так?

Пальцы снова любовно коснулись ребристой рукояти «Вальтера». Интересно, серебряные пули так же хорошо разносят головы невезучих офицеров, как обычные?

– Фиг тебе, – пророкотал кто-то совсем рядом.

Фенке пришел. Собственноручно добить хочет. И правильно. Берг проиграл – Старый победил. Побежденный умирает. Закон.

– И убивать тебя не буду, – мохнатая рожа скривилась в усмешке. – И застрелиться не дам. Ишь, моду взяли, чуть что, сразу мозгами по полянке, и вроде ни при чем. Ошибки исправлять надо. Трудом. Будешь в Сибири снег убирать. Его там много. И смотри мне, чур, лопаты не ломать!

Повторение комариного наваждения? Нет. Совершенно реален. И стоит совсем рядом. Запах пота. Совсем, как человеческий. Но что-то мешается. Острое… Похожее на сгоревший порох…

– Хотя, нет, – Голос фенке не несет угрозы. Он полон раздумий и сосредоточенности. – Будешь полезнее в другом месте.

Перед глазами встали картины уходящих в небеса величественных гор, заметенных снегом. Черные тучи, царапающие брюхом по острым вершинам, проливающиеся на землю дождем, смешанным со снегом. И яркие человеческие фигурки, упорно стремящиеся вниз. Срывающиеся, замерзающие…

– Ты убивал. Время спасать. Понял?

– Не понял, – терять нечего. Совсем. – Почему?

– Тот, кого ты вспоминаешь, защищал людей и победил. Ты убивал людей – и проиграл. Он остановил войну. Ты разжигаешь. Помнишь, для чего создавали Орден? Помнишь, знаю. Ты первый, кто стал не на ту сторону. Неважно, каков внешний вид у нечисти. Сейчас она прячется под человеческим обликом. Но нынешние куда опасней Виноградника. Потому против нее объединились все. И люди, и Старые. А ты ошибся. Стал на черную сторону. И проиграл. Как всегда проигрывает неправое дело. Теперь понял?

– Да. Теперь понял.

Всё еще хуже. Он не только потерял своих людей. Он убил Орден. Дело отцов и дедов. «Проклятым» не назовут. Не узнают. Или будет все равно. Мертвым все безразлично. Рука опять потянулась к «Вальтеру».

– Нет! Еще не всё потеряно. Иди.

Контроль над телом вернулся на удивление легко. И бесследно пропал звон в ушах.

Грым смотрел в спину бредущему человеку. Странное ощущение. Верный союзник, ставший врагом. Матерым врагом с руками крови не по локоть, а по плечи. Но которого нельзя просто взять и убить. Которого удалось вернуть. Немалой ценой ценой, очень немалой. Слишком дорого обходятся ошибки.

Косте Ухватову этого не понять. Да и сам Грым понимает плохо. Что-то глубинное, из памяти предков. Или не предков… Может, богов?.. Какая разница? Главное, Берг понял. И ребята поймут. А не поймут, так пусть верят на слово.

Пусть идет. Дорога трудна. А до Гималаев далеко…

Эпилог

6 сентября 2003 года, Москва

Сочинение на тему

«Как я провел лето»

Ученика 6-го Б класса 437 школы

Первомайского района г. Москвы

Петрыкина Евгения.

Черновик

Этим летом я ездил с родителями в Белорусскую ССР, в поселок Дранницы. Это большой поселок, который расположен у черта на рогах посреди гнилых болот густых лесов. Когда империалисты говорят, что в Советском Союзе по улицам ходят медведи, они бессовестно врут. В Дранницах по улицам гуляют мамонты. Здесь расположен самый главный первый единственный в Союзе первый в Союзе мамонтоводческий колхоз имени Героя Социалистического Труда Василия Артеменка. (Пометка на полях: Мария Ивановна, это не ошибка! Артеменок он, а не Артеменко!)

Василий Андреевич самый главный советский мамонтовод. Это он придумал разводить мамонтов вместо лошадей и нашел в лесу самое первое стадо. Из того стада до сих пор жив мамонт Мишка. Он совсем седой. Василий Андреич разрешил мне на нем покататься.

Поехали мы в Дранницы на папиной машине, но туда ходят и рейсовые автобусы.

Василий Андреевич во время войны воевал, и его наградили многими орденами и медалями. И Мишка тоже воевал, но его ничем не наградили, потому что мамонтов награждать не положено. Зато сделали специальный колхоз в Дранницах и поместили туда Мишку и остальных мамонтов. Сейчас Мишка уже старый, а Василий Андреевич – на пенсии, но еще работает, хотя и не председателем. Он сильно возражал, когда колхоз называли его именем, но колхозники решили, что это правильно. Ведь Василий Андреевич в войну спас Дранницы от немцев. Тогда это была маленькая деревушка, и немцы хотели ее сжечь, чтобы в Советском Союзе не было мамонтоводства. Но мамонты и Василий Андреевич им не дали.

А жители Дранниц так благодарны Василию Андреевичу, что назвали в честь него колхоз и всех детей. Поэтому все мальчики в Дранницах – Василии, но не Васи, а Васильки. А если кого назвать Васей, то можно и по морде получить обидеть человека. А всех девчонок там зовут Светланами, но звать их надо Светками, иначе тоже схлопоч обидится. Их так зовут в честь девочки, которая помогла Василию Андреевичу убить всех немцев.

Ссориться с местными не надо, они все самбо занимаются, это у них национальный вид спорта так принято общее увлечение поселковый вид спорта. Половина сборной России по самбо – дранницкие из Дранниц: Василий Ондреенок, Василий Нечитайло, Василий Тимофеев и все остальные Василии. По именам легко разобраться. А Светки все гандболистки, если стукнут, мало не покажется но очень краси хорошие. Дранницкая «Берегиня» – чемпион Союза!

Летом в Дранницах очень хорошо. Можно ходить с ребятами пасти мамонтов. Мамонты пасутся сами, но могут зайти на поля соседних колхозов и потоптать их бешеным слоном, а прогнать их никто не сможет, кроме своих, всех других они не послушают. Мамонты большие, мохнатые, с хоботом и бивнями, их все боятся, и люди, и собаки. Поэтому ребята ездят на мамонтах и говорят им, что можно есть, а что нельзя.

А еще вокруг Дранниц очень много прудов, чтобы купать мамонтов и купаться самим. Это очень здорово.

На следующее лето я опять поеду в Дранницы мамонтов пасти.

14 августа 2012 года. Таджикистан

В каждом городе свой Центр. В Москве это Кремль, в Ленинграде – Дворцовая площадь, в Одессе – Привоз, в Париже… Да какая, собственно, разница, что там в Париже? Кого он интересует? Заштатный городок, хоть и столица Французской ССР. В Советском Союзе больше двух сотен республик, и у каждой есть столица!

Действие же происходит не там, а здесь, в Айни!

Это вам не Одесса, не Москва, и даже не Париж. Здесь жарко летом, и не холодно зимой, здесь, демонстрируя норов, ревет бурный Зеравшан, пробивший себе дорогу через крепость скальных пород, и, зажатый отрогами хребтов, несущий свои воды вниз, в Амударью и Аральское море. Здесь живут темнолицые, немногословные, прокопченные солнцем люди, верящие не столько в Аллаха, сколько в собственные руки и личную удачу. Да и какой Аллах в стране победившего атеизма? Разве что, милостивый!

И Центр здесь – Чайхана.

Она стоит на центральной площади, чуть в стороне от проезжей части. Немного кривоватый домик, несколько веранд. Крыша, покрытая старым, кое-где выкрошившимся шифером, опирается на столбы из неошкуренных бревен.

На верандах ждут гостей дастарханы. Молчаливый чайханщик разносит традиционные чайники, и столь же традиционные пиалы. Здесь можно и плотно поесть, но большинство завсегдатаев довольствуется чаем с восточными сладостями. Тоже традиция. Чайхана изначально построена на традициях. От нее так и веет стариной, незапамятными временами, когда Искандер Зулькарнайн завоевывал мир. И кажется, что когда-то великий полководец сидел на этом дастархане, прихлебывая чай из фарфоровой пиалы, любовался видом окрестных гор и рассуждал, так ли ему нужна свежепокоренная Согдиана, и стоит ли завоевывать еще и Индию. Всё одно, потомки просрут и то, и другое. И всё остальное – тоже. Такие уж они неблагодарные существа – потомки…

Но сейчас здесь не было великих полководцев. Народу вообще было немного. Троица аксакалов-сплетников, сиротливо жмущихся в уголке и по старой привычке перемывающих кости всем знакомым и незнакомым. Пара водителей-дальнобойщиков, едущих то ли из Самарканда в Сталинабад, то ли из Сталинабада в Самарканд. Четверка альпинистов. Настоящих альпинистов, тех, кто ходит на вершины, в отличие от «шамбалнутых» искателей неизвестно чего, досаждающих жителям высокогорья своими дурацкими вопросами. Собственно, всё. Разве что…

На самом почетном дастархане, под искусно вырезанной из цельного куска дерева пятиконечной звездой, выкрашенной в красный цвет, сидел невысокий сухой старик словно вырубленный из цельного ствола столетней арчи. Нет, не арчи. Какого-то другого, неведомого в этих краях, дерева. Другого, но не менее прочного. От человека веяло большим количеством прожитых лет и силой. Вот так, двумя почти несовместимыми вещами. Его непроницаемое темное лицо сделало бы честь любому горному жителю, но гость не был таджиком. Как, впрочем, и представителем соседних народов. И это было удивительно, ибо редко люди в столь почтенном возрасте предпринимают дальние путешествия.

Но этот человек рискнул подняться с мягкого дивана. И теперь сидел в Чайхане. Старик ждал. Одет он был в гимнастерку времен Великой Войны с зелеными пограничными петлицами. Старая, с аккуратно залатанными следами… чего?.. Пуль?.. Осколков?.. Гимнастерка давно должна была истлеть в труху, но дожила до двадцать первого века, бережно хранимая и одеваемая лишь по большим праздникам.

Старик играл на гитаре, лишь изредка прерываясь, чтобы отхлебнуть чаю из стоящей рядом пиалы. Инструмент пел, а временами гитару поддерживал сильный молодой голос, совершенно не вяжущийся с возрастом владельца:

 
Там, говорят, мол, старый мир разрушен.
Но новый мир в огне растет, как исполин.
А мы-то что, а мы-то разве хуже?
Давай и мы чего-нибудь спалим.
 

Старик ждал. И дождался. Пришедший был не младше ожидавшего. Но местный. Вот его вырубили именно из арчи, а потом не один год закаляли в ледяной воде горных рек. Впрочем, сходства между стариками было куда больше, чем различий. Не только возраст. И не только гимнастерки с цветными петлицами. Сходство было глубже: одинаково жесткий взгляд, скупые размеренные движения, какая-то особая твердость в манере держаться, характерная для сильных людей. Бойцы. Старые, опытные бойцы. Битые волки, прожившие долгую жизнь. Очень долгую. И не желающие наслаждаться заслуженным отдыхом.

Пограничник заметил вошедшего, но не прервал песни, лишь приветственно кивнув:

 
Давай неси, товарищ, поджигалки,
Сейчас чуть-чуть спалим один трактир.
Ты что грустишь? Мне тоже, может, жалко,
Но мы же хочим строить новый мир.
 

Аксакал прошел в почетный угол и устроился на дастархане.

 
Да не грусти! Нельзя же из-под палки
С такой-то рожей строить новый мир, —
 

пропел пограничник две последние строчки и отложил гитару.

– Ассалам алейкум, Шамси, – произнес он, – давненько не имел таких возможностей лицезреть твою деревянную физиономию.

– И тебе не кашлять, Яша-джан, – ответил таджик. – Ты прав, мы становимся тяжелы на подъем. И нас всё меньше. Сколько осталось? Двое? Если не считать албасты.

– Таки пока трое. Дитя Кавказских гор всё еще бегает с пращой до горных баранов. Но таки тоже ленится доехать до старых друзей за рюмочку чая, – Любецкий посерьезнел. – Костя погиб. В январе.

– Знаю, – медленно кивнул Абазаров.

– Да, ты же приезжал на похороны… – из речи говорившего исчез одесский выговор. – Вот так. Историю изменили всю и совсем. Ничего общего с тем, о чем они рассказывали. Света вообще не родилась. Даже родители не встретились. А Костя Ухватов женился на той же медсестре, родил тех же детей, внуков и правнуков, и даже погиб точно так же, как рассказывал Грым. В тот же день и час…

– Что мы знаем о природе времени, уважаемый? Даже ученые только разводят руками. Но Костя умер, как жил, солдатом.

– Помянем.

Чайханщик, повинуясь то ли едва заметному жесту, то ли собственному чутью, неуловимым движением поставил на дастархан графин с прозрачной жидкостью. Яков расплескал ее по пиалам.

– За Костю!

Выпили не чокаясь. И тут же повторили. За остальных. Сережу Алдонина, погибшего под Варшавой в сорок третьем и капитана Свиридова, поймавшего пулю в Берлине девятого января сорок четвертого, в день Победы. За полковника Догунина, закрывшего собой товарища Сталина в сорок восьмом, во время Маленковского бунта. За генерала Стеценко, члена Политбюро ЦК, умершего от инфаркта на рабочем месте. За боевых друзей, которые не дожили.

Посидели. Молча, вспоминая всех вместе и каждого отдельно.

– Ни разу не шнапс, – сказал Яков.

– И не говори, уважаемый, – поддержал Шамси.

– К слову за шнапс! – старик неожиданно исчез. На дастархане сидел Яшка Любецкий, боец партизанского отряда «Снежные Люди», – ты таки будешь смеяться, великий затворник, но тебе придется сходить до Москвы еще по одному разу!

– Только не говори, Яша-джан, что ты собрался в гости к Аллаху. Ездить на похороны – не самое большое удовольствие!

– Разве кто-то говорил за похороны? – удивился Любецкий. – Аллах имеет такого времени подождать. Таки мы скоро будем иметь до Москвы немного свадеб!

– Да? Кто женится? И причем здесь шнапс?

– Моя правнучка решила делать себе семью! И не надо иметь таких круглых глаз, если вспомнить темперамент ее прабабушки, то в этом нет ничего удивительного! Только ради Долорес стоило устанавливать Советскую власть в Бразилии. Она и сейчас даст любой молодухе немного форы.

– Не сомневаюсь, домулло, не сомневаюсь, – Шамси неумело спрятал улыбку в жиденькой бородке, – особенно, если вспомнить, как лихо эта мулаточка окрутила одного свободолюбивого одессита…

– Но-но! – возмутился Любецкий. – Таки это совсем еще неизвестно, кто кого и как окрутил! В любом случае наши дети – чистокровные одесситы, а не какие-нибудь националы!

– Ты не ответил, причем здесь шнапс, уважаемый? – еще раз усмехнулся Шамси, – и, если я за семьдесят лет составил о тебе правильное мнение, в ответе кроется самый цимес.

– Куда катится мир, – раздался густой низкий голос, – если почтенный домулло заговорил, как самый настоящий одессит!

Огромный йети не решился присесть на дастархан и устроился рядом. Его появление вызвало некоторое оживление в чайхане. Впрочем, не слишком большое, местные давно привыкли к мохнатым великанам, а альпинисты оказались хорошо воспитаны, хотя взгляды и выдавали их интерес.

– Ты не поверишь, уважаемый, насколько заразен говор этого шлемазла, – проговорил Шамси, – Аллах создал одесский язык, чтобы смущать правоверных атеистов. А некто Грым не допустил захвата Одессы немцами и всякими румынами, а, соответственно, и смерти этого языка. Но мы опять отвлекаемся. Яша-джан приглашал меня до свадьбы своей правнучки, но скрывает самое интересное.

– Таки не тебя, а всех! И шобы я так жил, как на нее съедутся уважаемые Грым Иванович и Светлана Ргыховна! – теперь уже Яшка пытался спародировать таджика, правда, не слишком успешно.

– И за кого выходит Виолетта? – поинтересовался йети. – Твой сын притащил из Китая уйгурку, а его дочка умудрилась найти чистокровного гурона. И, насколько я помню, украла его в прямом смысле слова. Унесла, чуть ли не из племенного вигмама. Если следовать семейным традициям…

– Таки шо Ви о мене думаете! – возмутился Любецкий. – Гуроны уже давно не имеют племен. Внучка крала себе мужа от родителей! И скажите мне, где в Москве можно найти экзотику?! Разве что в Лумумбарии, и то вряд ли там имеется шо-то интересное! Девочка выходит замуж за самого обыкновенного Леню Зоммерфельда! – он полюбовался оторопевшими физиономиями друзей и закончил. – А шо? Мальчику уже тридцать пять лет, таки ему немножко пора замуж.

– Ну ни хрена себе! – выдавил Грым. – Вот уж точно, «к слову за шнапс»! Или за спирт?

– Таки не знаю, обрадую я вас или огорчу, но Леня не прикасается к спиртному с той самой «Груши». Бедной девочке приходится ходить до клубов с абсолютно трезвым кавалером!

– Или Аллах, или Грым вразумил несчастного, – улыбнулся Шамси. – Но зато ты, Яша-джан, можешь быть спокоен, что твой правнучатый зять никого не убьет, если хулиганы пристанут к его девушке.

Яшка закатил глаза под потолок.

– Шамси, ти делаешь мене смешно и больно! Ну подумай сам, разве Виолетте кто-то нужен, если до нее придут брать на гоп-стоп? Впрочем, это не имеет-таки ни малейшего значения… Таки шо мне сказать девочке?

Грым глянул на таджика. Тот с улыбкой кивнул.

– Куды ж мы денемся. И Светку убедю. Или убежду? Короче, найдет время оторваться от своей политики.

– Только имейте себе в виду, шо Леня не имеет таких знаний, с кем он связался. Девочка хочет иметь до него таких сюрпризов! – Любецкий дождался, когда утихнет хохот собеседников, хитро прищурился и ехидно спросил, – Грым, таки я давно имею интерес: Звин Ргыховна порядочная йети из очень приличной семьи. И спрашивается, как она делает политику?

Как-как, – опять расхохотался Грым. – Как в сорок первом! Огнетушителем!

14 августа 2012 года. Таджикистан, Фанские горы

Тропа серой змейкой вилась между камнями, взбиралась по крутым склонам, сбегала обратно к подножию, выскакивала к берегам говорливой горной речки, терялась в траве слегка заболоченных полянок и снова возникала сразу за ними. Хорошая, утоптанная тропа. Дорога, по которой ежедневно проходят десятки ног. Обутых в ботинки, кроссовки, сандалии, а то и просто босых. Проходят летом. Зимой горы пустеют, хотя кое-кто остается, кроме горных баранов и ирбисов. Местные жители, например. И не только…

Сейчас лето, и горы полны людей. Альпинисты, туристы, просто отдыхающие. Каждый день кто-то идет наверх, в предвкушении, кто-то радостно спускается с победой. Или бредет с поражением. А бывает, и за помощью бежит. И тогда звучит сигнал тревоги, и спасотряд срывается с места.

Спасотряд – это мы. Те, кто умеет и может больше любого туриста или альпиниста. Кто способен прийти на помощь гораздо быстрее и оказать ее намного эффективнее, чем любой мастер спорта, посвятивший горам всю жизнь, или охотник, выросший в этих местах. Мы никогда не ходим с ними на восхождения и в походы. Нет желания устанавливать рекорды и покорять вершины. Не видим смысла участия в подобных мероприятиях. К чему? Развивать в других комплекс неполноценности? Они же не тычут в нос своими, недоступными нам умениями.

Только когда случается беда, когда на кону чья-то жизнь и становится не до сантиментов и рефлексий, на авансцену выходим мы. Те, кто быстрее, сильнее и ловчее мастеров и камээсов, туристов и альпинистов, пастухов и охотников. Любого человека. Потому что мы не люди. Шерсть заменяет палатку, спальник и теплую одежду. Наши ноги не скользят на льду и камнях, а спины легко выдерживают вес более ста килограмм. Вес человека вместе с акъей, одеждой и прочим грузом. Любой из нас способен утащить пострадавшего с самых сложных участков, не применяя специального снаряжения, хотя оно есть, и мы умеем им пользоваться.

Мы не люди. И не специально выведенная порода животных. Мы не сенбернары. Мы – йети. Те, что жили в этих местах много веков, не показываясь человеку, этому мерзкому, подлому существу, способному и любящему предавать и обманывать. Но времена меняются. И теперь мы опять дружим с людьми. Так уже было. Тогда они предали. Будем надеяться, на этот раз история не повторится. Не потому, что мы их спасаем. Мы и тогда занимались тем же самым. И не из-за того, что лично во мне живет такой же человек. Обычные йети не глупее меня. Как выяснилось, им нужен был только маленький толчок, чтобы разум проснулся. Этот толчок мы со Светой сделали еще на корабле винлитов. Даже сами не заметили, но алмасты Ргыха грузились в спасательный катер крейсера уже почти разумными.

Я очень надеюсь, что люди не предадут йети по той простой причине, что стали умнее. Терпимее. И человечней.

А пока мы спасаем. Потому что умеем это лучше всех. И потому, что большинство йети морально не готово уйти в большой мир. Все, наверное, не уйдут никогда. Кто-то же должен спасать. Кто, если не мы? Старый девиз лучших из людей. И наш тоже.

Сегодня нет тревог, и можно спокойно отдохнуть, поразмышлять, краем глаза наблюдая за происходящим. Обдумать новости, которые принес Яшка. Хитрый одессит приехал не один. Понятно, в девяносто с хвостиком летать за тридевять земель лучше с сопровождающим. Если ты не йети, конечно. Среди нас живы правнуки Ргыха, а прошла тысяча лет, даже больше. Любецкий «сел на хвоста» родственникам Кости.

Все эти годы я старался держаться подальше от семьи моего «двойника». Чтобы не смущать, не сбивать с толку, да и, что таить от себя, не рвать сердце. Себе. Слишком уж совпадала Костина семья с моей. Из той реальности. И сейчас не стал встречаться. Пусть обижаются. Они со мной незнакомы, и не надо…

По тропе бежит девочка. Маленькая, года три. А где родители? Одну оставили? Нет, конечно, вон прется отец, согнувшись под огромным рюкзаком, нахлобучив на голову панаму с такими широкими полями, что совершенно не видно лица. Ребенок просто убежал от перегруженного папы. Придется мне присмотреть. Такая наша работа. Да и не сложно это. Гораздо легче и приятней, чем из-за одного неосторожного шага вылавливать из ручья маленький трупик километром ниже.

Девочка бежит вверх, словно не замечая подъема, выскакивает на ровную зеленую лужайку, подбегает к ручью и, присев на корточки, опускает крохотные ладошки в воду. Подхожу ближе, опасное положение, хочется успеть с гарантией, если вдруг поскользнется. В этот момент ребенок сдвигает на затылок панамку, открывая лицо. Сердце пропускает удар. Даже два. Совершенно невероятно для йети. Но то, что я вижу тоже невероятно. Хотя я еще не успел этого осознать.

Девочка смотрит прямо на меня, хотя, конечно, не видит. Я отвожу глаза просто для того, чтобы ее не пугать. Но она смотрит прямо на меня и вдруг громко говорит:

– Диду!

Я молчу, не зная, как отреагировать, а Постреленка повторяет:

– Диду! Выходи! Ты зачем прячешься?

И я слушаюсь. Иду к ней, сняв отвод глаз, хотя этого делать нельзя, категорически нельзя, она сейчас испугается и бросится наутек или расплачется, но я иду, потому что надо идти. Подхожу, присаживаюсь на корточки, чтобы казаться ниже ростом. А ребенок, девочка, праправнучка Кости Ухватова-два, заливаясь счастливым смехом, гладит мой мохнатый локоть и повторяет:

– Диду, ты вернулся! Ты вернулся, диду!

Моя Постреленка…

31 декабря 2020 года. На всей территории Совестского Союза

Новогоднее поздравление советскому народу.

Выступление генерального секретаря ЦК КПСС Светланы-Звин Ргыховны Ухватовой по планетарной сети, телевидению и радио

31 декабря 2020 г.

Дорогие соотечественники!

Дорогие товарищи, друзья!

Идут последние минуты 2020 года. Советский народ провожает его с сознанием исполненного долга, с хорошим настроением. Это был незабываемый год великого ленинского юбилея, завершающий год восемнадцатой пятилетки, год самоотверженного труда и созидания, новых побед и свершений.

Повсюду на советской земле – по всему земному шару от Южного до Северного полюса – уходящий год оставил добрый след. Вступили в строй сотни предприятий, проложены новые магистрали, поднялись новые города. Перевыполнены задания по выпуску промышленной продукции. Собран самый высокий урожай зерна, риса и хлопка за всю историю нашей планеты. Выдающихся успехов добились советская наука и техника. Полным ходом идет освоение Солнечной системы. С космодрома в кратере Коперника запущен в зону свободного полета автоматический исследовательский корабль «Афанасий Никитин», который продолжит изучение межзвездного пространства, начатое «Колумбом» и «Марко Поло».

Замечательные достижения позволяют с гордостью сказать: 2020 год достойно венчает восемнадцатую пятилетку. Созидательная деятельность народа ознаменовалась новой исторической победой: пятилетний план по основным социально-экономическим показателям выполнен успешно.

Взяты новые высоты в развитии экономики. Усилилось оборонное могущество страны. Мы готовы дать отпор любому агрессору, откуда бы он не появился.

(дружелюбная улыбка, тихий шепот, аккуратно стертый корректорами: «Интересно, откуда он может появиться»).

Повысились благосостояние и культура народа, получила дальнейшее развитие социалистическая демократия. Упрочилось морально-политическое единство советского общества, братство народов СССР, их сплоченность вокруг ленинской Коммунистической партии. Наша Родина сделала еще один большой шаг по пути к коммунизму.

Как никогда прочны международные позиции Советского Союза, высок его авторитет во всем мире. Верная ленинским принципам борьбы за мир и социализм советская внешняя политика обеспечила благоприятные условия для мирного, созидательного труда в нашей стране. Она направлена на упрочение и развитие мировой системы социализма, сплочение всех антиимпериалистических сил, на защиту дела свободы, независимости и безопасности народов, дела мира и прогресса во всем мире.

Замечательные достижения позволяют с гордостью сказать: 2020 год достойно венчает восемнадцатую пятилетку. Созидательная деятельность народа ознаменовалась новой исторической победой: пятилетний план по основным социально-экономическим показателям выполнен успешно.

(«Да уж, американцы с англичанами уже напрогрессировались к динозаврам, уроды! А ведь предупреждали, что хроноэксперименты опасны. Не поверили. Спасать их или нет? С одной стороны гуманизм и человеколюбие, в душу их мать, а с другой, без них намного спокойней. Да и территории уже вовсю заселяем… Ладно, читаем дальше.»)

Все наши успехи есть результат вдохновенного труда советских людей, единства воли и действий героического рабочего класса, колхозного крестьянства, народной интеллигенции, трудящихся всех республик нашей великой многонациональной Родины, итог правильной политики Коммунистической партии Советского Союза.

В радостные и торжественные минуты встречи Нового года мы обращаемся к вам, труженики заводов и фабрик, шахт и строек, колхозов и совхозов, деятели науки и культуры.

К вам, советские женщины, снискавшие глубокую признательность и уважение своим большим трудом, материнской заботой о подрастающем поколении.

К вам, юноши и девушки, достойно продолжающие великие революционные традиции, трудовые подвиги отцов.

К вам, доблестные воины Советских Вооруженных Сил, охраняющие мирный труд советских людей, завоевания социализма.

Честь и слава вам, дорогие товарищи, сердечная благодарность за ваш самоотверженный труд, за вашу верность делу партии, делу коммунизма!

С чувством законной гордости за достигнутое, полные оптимизма встречают народы нашей Родины 2021 год. Впереди новые рубежи коммунистического строительства. Страна Советов вступает в девятнадцатую пятилетку, идет навстречу XXXIV съезду Коммунистической партии Советского Союза. Мы твердо уверены в том, что советские люди ознаменуют съезд родной партии дальнейшим подъемом всенародного социалистического соревнования, воспримут его решения как свое кровное дело, приложат все силы, знания, опыт для успешного претворения их в жизнь. В верности ленинским заветам, в руководстве Коммунистической партии – надежная гарантия новых великих побед.

Мы обращаемся в эту минуту с дружескими поздравлениями к народам братских социалистических республик.

Наш горячий привет коммунистическим и рабочим партиям, рабочему классу, трудящимся крестьянам, прогрессивной интеллигенции капиталистических стран: тирании Конго и республики Лесото. Мы шлем наилучшие пожелания их народам, всем, кто борется против империализма, за свободу, независимость и социализм.

(«Не воевать же против Конго на самом деле? Может присоединить их, наконец? И не будет империалистических стран. Вообще стран не будет. Переименовываться придется. В CCCРЗ. Или не надо? Но партию – точно. Блин, КПЗ – как-то не так звучит…»)

Дорогие товарищи! Друзья! Сейчас кремлевские куранты возвестят о наступлении нового года. Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР и Совет Министров СССР сердечно поздравляют всех вас и желают вам в наступающем году крепкого здоровья, больших успехов в труде на благо нашей социалистической Родины. Пусть в новом году радость и счастье сопутствуют каждой советской семье, каждому советскому человеку!

Пусть новый год будет годом новых побед дела мира и демократии, дела социализма и коммунизма!

Наша новогодняя здравица – в честь великого советского народа, в честь ленинской партии коммунистов и нашей горячо любимой социалистической Родины!

С Новым годом, с новым счастьем, дорогие товарищи!