Текст книги "Аномальная зона"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 3

Ночью Грачеву не спалось. Он вышел на балкон гостиничного номера и, опершись на перила, стал смотреть на спящий город. Ночь была теплой. Небо, усыпанное звездами, обещало хорошую погоду. Пахло свежей листвой и цветами. И еще в изобилии летали комары. Появление Грачева они приветствовали радостным гудом. Грачев с досадой отбивался от их атак, но в номер не шел. Они взяли четырехместный, и теперь жизнеутверждающий храп Мачколяна, прорезавшийся у него в середине ночи, не давал Грачеву спать. Откровенно говоря, дело было не только в этом. Причин для бессонницы и без того было у Грачева предостаточно.

Во-первых, неисправимый Макс с ходу увлекся симпатичной учительницей музыки, несмотря на то что приехали они сюда совсем не за развлечениями. Грачев попытался пресечь это безобразие в корне, между делом напомнив товарищу о семейном положении объекта его притязаний. Однако Макс со свойственным ему легкомыслием заметил на это: «Ну какая это семья! Детей-то у них нет! А муж... По-моему, он просто сумасшедший. Как может быть счастлива женщина, выйдя замуж за сумасшедшего? Я просто чувствую, как она просит меня помочь ей вырваться из этих оков. И вообще, это не твое дело, Грач!»

Спорить с Максом не было времени, да к тому же в глубине души Грачев и сам думал, что у господина Кузовкова с головой не все в порядке. То есть вел он себя вполне адекватно и никакой угрозы для общества не представлял, но, едва речь заходила о Черной Топи, Кузовков превращался в одержимого. В глазах его появлялся фанатический блеск, он размахивал руками, брызгал слюной и готов был часами доказывать первому встречному, что у них под боком живут марсиане.

Спасателям он тоже это доказывал. Накануне вечером, едва они познакомились, Кузовков тут же взял быка за рога. Узнав, из-за чего приехали в Боровск спасатели, он сразу же заявил, что они завтра должны все вместе отправиться на поиски пропавшей экспедиции, что дело абсолютно не терпит отлагательства и в любую минуту Хамлясова с его помощниками могут переправить на Марс, а то и в четвертое измерение. Он развернул перед гостями карту окрестностей Боровска со множеством отметок, которые ему одному были понятны, вручил каждому по альбому с пожелтевшими газетными вырезками и с какими-то мутными любительскими фотографиями и принялся сыпать фактами, слухами, историческими хрониками, которые все сводились в конечном счете к одному: Черная Топь – абсолютно необыкновенное место, которое едва ли не с девятнадцатого века облюбовали под свою базу пришельцы.

Жена его во время этой импровизированной лекции только тихо посмеивалась, приехавший из Москвы журналист Гессер, аккуратный сдержанный человек в дымчатых очках, записывал все на диктофон, а Грачев печально размышлял, как могло так выйти, что пришельцы, шляясь по здешним лесам с девятнадцатого века, умудрились остаться незамеченными широкой публикой, и даже ни одной фотографии пришельца сделано не было, если не считать таковыми какие-то бледные пятна на сомнительных снимках, нащелканных с помощью дешевой мыльницы неизвестно кем и неизвестно где. Однако вслух свои сомнения Грачев не высказывал, считая, что посторонняя дискуссия уведет их далеко в сторону. Ему важно было выяснить лишь то, что непосредственно касалось группы Хамлясова. Однако об этом речь зашла далеко не сразу. Сначала Кузовков с пеной у рта убеждал гостей в уникальности Черной Топи, в качестве аргументов используя закорючки на карте, вырезки из местных газет и собственные впечатления от прогулок по лесу. Потом заговорил об известности и авторитете «Международного института паранормальных явлений», возглавляемого крупным «ученым» Хамлясовым, и уже ближе к полуночи дошло до конкретных фактов.

К тому времени Грачев уже отправил Макса к остальным с наказом, чтобы те ехали в гостиницу обживать забронированный номер. Откровения хозяина слушал вдвоем с журналистом. Со слов Кузовкова Грачев уяснил, что с Хамлясовым тот познакомился в прошлом году, когда «ученый» наведался в Боровск в первый раз. Наслышанный о Черной Топи, Хамлясов собирался вплотную заняться столь заманчивым местом. Однако в минувшем году ему это не удалось – он лишь побродил в компании Кузовкова немного по лесу и полюбовался на обожженные молниями стволы деревьев. Утверждалось, что в Черной Топи молнии бьют необыкновенно часто, а шаровые молнии возникают в этих местах даже в ясную погоду. Одним словом, Хамлясов завелся и уехал обратно в Москву готовить экспедицию.

На этот раз москвичи приехали в количестве восьми человек, нагруженные рюкзаками, диковинным оборудованием, видеокамерами и оружием. (Грачев на всякий случай взял списочек – педантичный Кузовков помнил всех по фамилии и примерно знал роль каждого в экспедиции.) По старой памяти Хамлясов воспользовался услугами Кузовкова и обратился к нему с просьбой найти человека, который хорошо знает окрестные леса. Кузовков в городе знал многих, но найти такого человека было совсем непросто. Через знакомых вышли на некоего Тарасова, немногословного, скрытного человека, нигде не работающего и промышляющего охотой, попросту говоря, браконьера. Он согласился поводить москвичей по лесам и болотам, но сразу же заломил такую цену, что даже у видавшего виды Хамлясова отвалилась челюсть. Деваться, однако, ему было некуда, и он согласился на кабальные условия, но в отместку за это не захотел ждать ни дня и отправился в лес без Кузовкова, таким образом отомстив ему за Тарасова.

Последнее соображение Грачев додумал сам, сопоставив факты, которые изложил ему хозяин. Кузовков никогда бы не поверил, что Хамлясов способен на такие мелкие пакости. Для Кузовкова он был светилом, непререкаемым авторитетом, рыцарем новой науки. Он верил в Хамлясова почти так же истово, как в зеленых человечков, населяющих Черную Топь.

Хамлясов ушел в лес со своей компанией и в сопровождении Тарасова утром двадцать восьмого июня. Обещал связаться с Кузовковыми, как только остановится на первый привал. И не позвонил ни разу. Этот факт был для Кузовкова основным поводом бить тревогу. В отличие от Хамлясова его московские коллеги были гораздо общительнее – они названивали в Боровск ежедневно, а Кузовков был вынужден отвечать, что ничего не знает, и с каждым разом его «не знаю» звучало все драматичнее. Он был на сто процентов уверен, что экспедицию Хамлясова уже поглотила таинственная стихия – возможно, четвертое измерение. В конце концов в Москве тоже встревожились, но вторую экспедицию высылать не стали (Грачев подозревал, что сотрудников в «международном институте» раз-два и обчелся), а пошли другим путем – обратились в СМИ и к нужным людям. Нужные люди нажали на свои рычаги – и теперь Грачев был вынужден ломать голову, мистификация ли это, недоразумение или действительно несчастный случай. Ему очень не нравилось, с каким усердием и деловитостью мотал на ус все эти подробности столичный журналист Гессер, – он явно собирался запустить в мир новую громкую сенсацию, и Грачев подумал, что этот необычно сдержанный для журналиста человек знает гораздо больше, чем старается показать.

Однако вызвать его на откровенность Грачев не рассчитывал. Когда Кузовков закончил свой рассказ, наступила полночь и пора было прощаться. Гессер остался ночевать у Кузовковых, а Грачев отправился в гостиницу. Несмотря на поздний час, дежурная, моложавая черноволосая особа, впустила его, даже не пикнув, чему он немного удивился. А в номере уже выяснилось, что благодарить за это он должен Макса, который сумел так очаровать дежурную, что та не только допустила их в гостиницу вместе с собакой, но вряд ли даже стала бы возражать, приведи они с собой целого слона.

– Тот редкий случай, когда энергия Макса сработала в мирных целях! – благодушно проворчал Величко.

На что Грачев с беспокойством заметил, что долг платежом красен и, наверное, Макс теперь обязан пригласить дежурную в ресторан, на свидание, и черт знает чем все это еще закончится.

– Ничем это не закончится, отцы! – сонно ответил ему проснувшийся от шума Макс. – Я оставил бедной женщине лишь слабый лучик надежды. Я сказал ей по секрету, что завтра мы выходим в далекий, смертельно опасный поход, и... и, короче, давайте спать, мужики!

Грачев и сам жутко устал, поэтому признал замечание Макса разумным. Однако проспал он не более часа – мысли не давали ему покоя даже во сне. Уединение на балконе тоже не принесло никаких результатов. Грачев не знал, что ему делать. Он был убежден, что они попросту теряют здесь время. Никаких серьезных аргументов в пользу того, что группа Хамлясова попала в чрезвычайную ситуацию, он не видел. Разгоряченное воображение Кузовкова не в счет. Но даже если с экспедицией что-то и случилось, то в первую очередь этим должны заниматься местные власти, милиция, охотники, лесники, население, в конце концов. Нужны совместные усилия. Пусть поднимут в воздух пожарный вертолет. А их появление здесь не более чем экспромт. Ни Грачев, ни его товарищи не знают здешних мест, и их слишком мало на такой обширный лесной массив. Разумеется, высокое начальство имеет право на некоторые капризы, но разумные люди ориентируются в первую очередь на логику.

Эти выводы Грачев решил довести до сведения Косицина немедленно. Будить того ночным звонком он, конечно, не собирался, но, едва рассвело, отправился на переговорный пункт. Он знал, что Косицин поднимается рано, в шесть утра, и этой своей привычке, выработанной еще в армии, никогда не изменяет.

Соединили его с Желтогорском быстро. Косицин действительно был уже на ногах, но настроение у него было пасмурное.

– Ты, Валентин, не обращай внимания, – сказал он, поздоровавшись. – Вчера на банкете слегка перебрали, сам понимаешь. А у меня печень... Ну что там у вас?

Грачев изложил Косицину все известные факты и откровенно выразил сомнение в целесообразности направления их группы в Боровск. Он высказал Косицину все аргументы, которые подготовил ночью на балконе. Тот не стал спорить.

– Так-то оно так, Валентин, – вздыхая, сказал Косицин. – Только, видишь, какое дело... Вчера уже после банкета включаю новости... московские... А там диктор про нашу Черную Топь говорит. Ну, чепуху всякую говорит – про загадочные явления, про летающие тарелки, про шаровые молнии. Только что про зеленых человечков не упомянул. А потом прямым текстом – теперь, мол, в этом загадочном месте бесследно пропала группа ученых. Но желтогорские спасатели самоотверженно их ищут. Вы то есть, понимаешь?

– Можно в суд подать, – сказал Грачев. – Слупить с них за дезинформацию...

– Ты мне пошути еще! – болезненным тоном воскликнул Косицин. – Замминистра тоже эту передачу смотрел, оказывается. Сразу и позвонил. Так держать, говорит! Знаешь, удивительный мужик – пьет за двоих, и ни в одном глазу!

– У нас Мачколян тоже будь здоров может выпить, – хмуро сказал Грачев. – Так я не понял – нам возвращаться?

– Да ты что?! – испугался Косицин. – Сейчас в управление приду – замминистра первым делом будет о ваших успехах спрашивать.

– О каких успехах? – опешил Грачев. – Мы даже не знаем, пропал этот Хамлясов или просто деньги экономит. Илларионыч, не наше это дело!

– Это дело под контролем у самого министра, – значительно сказал Косицин. – А ты говоришь – не наше.

– Значит, ты настаиваешь, чтобы мы продолжали этот фарс? – негодующе спросил Грачев.

– Однозначно, – отрезал Косицин. – И никакой это не фарс. Известные люди. Резонанс в средствах массовой информации. Вся Москва волнуется. Ты мне хотя бы какую-то весточку от них добудь – и побыстрее.

– Да я ни черта тут не знаю! – взорвался Грачев. – Ты бы хоть с местной администрацией связался – для взаимодействия. Нам техника нужна, вертолет... Люди, хорошо знающие местность.

– Ну тут ты прав, конечно, – согласился Косицин. – С Боровском я свяжусь, поговорю с кем нужно. Вы где остановились?

Грачев объяснил.

– Ну ясно. Не волнуйся, местная власть вам поможет. Об этом я позабочусь. Вчера, сам понимаешь, не до этого было. Но вы и сами там поактивнее, ладно? В общем, ты извини, мне тут нужно приготовиться, в порядок себя привести. Давай свяжемся часиков в одиннадцать-двенадцать, ладно? Я на месте должен быть. А если что срочное наклюнется, заму передам. У тебя еще что-нибудь есть? – нетерпеливо закончил он.

– Комаров тут пропасть, – мрачно сказал Грачев.

– Экология, значит, хорошая, – неуверенно отозвался Косицин. – Ну, пока! Успехов вам.

– Успехов! – желчно повторил Грачев, вешая гудящую трубку. – Ничего себе!

Он вышел с переговорного пункта и на противоположной стороне площади сразу же увидел журналиста Гессера. В аккуратном костюмчике, при галстуке, в затененных очках, великолепно выбритый и свежий, он бодрым шагом направлялся туда, откуда только что вышел Грачев.

«Идет диктовать материал в свою газету, – догадался Грачев. – Двести строк на первую полосу. Профессор в руках зеленых человечков! Загадка Черной Топи! Вот кому на руку вся эта кутерьма».

Он пошел навстречу журналисту, а поравнявшись, поздоровался. Гессер недоуменно вскинул голову, но тут же расплылся в вежливой улыбке.

– Простите, не узнал сразу, – сказал он, протягивая холеную, но неожиданно крепкую руку. – Виделись-то всего один раз, да и то при электрическом свете. А я вот на почту – нужно давать свежий материал в газету. Как говорится, куй железо, пока горячо. Вас это, наверное, коробит, как и многих других? Но уж такая у нас профессия, куда деваться?

– Нет, мне, собственно, все равно, – сказал Грачев. – Просто интересно, в каком духе будет репортаж. Чернуха, наверное? Кровавая тайна Черной Топи?

Гессер улыбнулся.

– Ну, на самом деле не так трагично, но в принципе вы угадали, – сказал он. – У журналистики свои законы.

– А вы действительно верите в то, что пишете? – спросил Грачев. – Например, в случае с Хамлясовым. Какие у вас доказательства, что с ним случилось что-то ужасное?

– Но я же не отчет для географического общества пишу, – возразил Гессер. – В моем жанре допускается полет фантазии. Читатели это любят.

– Но опять же вы не про Гарри Поттера пишете, – недовольно сказал Грачев. – У этих людей родственники есть, друзья... Из-за тех слухов, которые ваша братия подогревает, и нас вот сюда прислали, а, по-моему, зря.

– Сочувствую, – сказал Гессер. – Но помочь ничем не могу. Каждый выживает как может. У вас приказ, и у меня приказ. Я имею в виду редакционное задание. Такие вещи не обсуждаются. К тому же, говорят, в здешних лесах и в самом деле немало любопытного. Мне кажется, мы бы могли с вами скооперироваться. Представляете, материал в столичной газете – отважные спасатели в поисках пропавшей экспедиции! С цветными фотографиями. Прославитесь на всю страну.

– Мы скромные, – сказал Грачев и недоверчиво поинтересовался. – А вы собираетесь отправиться в Черную Топь? Сами-то не боитесь зеленых человечков?

– Так, самую малость, – засмеялся Гессер. – Но я же не в одиночку. Супруги Кузовковы, еще кого-нибудь подыщем.

– А с Кузовковыми вы давно знакомы?

– Столько же, сколько и вы, – ответил Гессер. – Их адрес мне дал Хамлясов. Однако мне нужно бежать, извините. Мы еще встретимся?

– Возможно. Я намерен еще раз поговорить с Кузовковыми. Вы ведь, кажется, у них обосновались?

– Да, так мне удобнее. Станислав Сергеевич, конечно, немного экзальтированный тип, но жена у него прелесть. Говорю это без всякой задней мысли, не подумайте чего-нибудь эдакого...

– У меня и без того есть над чем подумать, – ответил Грачев.

Он решил навестить Кузовковых немедленно – хотел выяснить, что им известно о маршруте Хамлясова. Затем он предполагал заглянуть в администрацию Боровска. Важно было знать, как относится к происходящему здешняя власть и можно ли рассчитывать на помощь официальных лиц. И еще Грачеву хотелось встретиться с семьей охотника Тарасова, потому что, следуя логике, он тоже числился в пропавших и было бы невредно узнать, что думают по этому поводу его родственники. Кстати, могло оказаться, что они осведомлены о предполагаемом маршруте экспедиции лучше, чем даже Кузовков.

В гостиницу Грачев возвращаться не стал. Если Макс узнает, куда он собрался, то непременно увяжется следом – этот еще раньше Гессера понял, что жена у Кузовкова прелесть. Когда Макс увлекался какой-нибудь женщиной, это всегда было очень серьезно, как для него самого, так и для окружающих. Женился Макс легко и так же легко вскоре обнаруживал, что смертельно ошибся в выборе спутницы жизни. Как чувствовала себя при этом избранница, можно было только догадываться. Поэтому Грачев считал, что единственно верным было гасить искру страсти в самом зародыше.

Кузовковы встретили его с энтузиазмом. Правда, весь энтузиазм исходил практически от одного Станислава Сергеевича. Его супруга была приветлива, улыбчива, но зато огорошила Грачева вопросом: «А где же ваш симпатичный товарищ, который вчера так рано ушел?» При этом в голосе ее Грачев уловил такие непростые нотки, что у него сразу же испортилось настроение. Исключительно в профилактических целях, стараясь говорить безразличным обыденным тоном, он ответил:

– А, Макс! Да он побежал на почту – у него сегодня последний срок уплаты алиментов. Платит троим, так что не всегда успевает вовремя.

Такой ответ немало озадачил Елену Тимофеевну, и в глазах ее появилось жалобное выражение, как у ребенка, не получившего на день рождения игрушку, о которой давно мечтал. Ее супруг благополучно пропустил весь диалог мимо ушей и, едва ли не схватив Грачева за грудки, принялся уговаривать немедленно отправиться на поиски пропавшей экспедиции. Он уверял, что готов выступить хоть сейчас, тряс картами и демонстрировал гостю превосходные болотные сапоги. Грачеву показалось, что от него уже пахнет мазью против комаров. Елена Тимофеевна смотрела на ужимки мужа с рассеянной улыбкой.

«У тебя, брат, семейная жизнь пропадает, – подумал Грачев, – а ты о пришельцах думаешь. И оглянуться не успеешь, как уведет у тебя жену какой-нибудь ухарь вроде нашего Макса».

– Знаете, Станислав Сергеевич, – вздохнув, сказал он. – С поисками мы пока повременим, ладно? Кое-что уточнить нужно. Вот вы, например, точный маршрут Хамлясова знаете?.. Ага, значит, сомневаетесь? Я так и предполагал. А ваша Черная Топь на карте немалую площадь занимает, верно? Сами говорили, что далеко не всю ее облазили. К тому же болота там, прочие неприятности... А у меня всего трое, не считая собаки. Здесь важна точная информация, и поисковые мероприятия должны быть масштабные. Что же, мы самодеятельностью будем заниматься?

– Так ведь время уходит! Золотое время! – с трагическим надрывом провозгласил Кузовков.

– Спокойнее! – остановил его Грачев. – Откровенно говоря, никаких данных за чрезвычайную ситуацию у нас не имеется. Все это пока только предположения. Поэтому давайте для начала сделаем вот что – сводите меня к родственникам Тарасова, который проводником ушел. Возможно, они что-то знают.

Такое предложение Кузовкова озадачило. Он уже видел себя шагающим по таинственному лесу. Но Грачев настаивал, и Кузовкову ничего не оставалось, как согласиться.

Охотник Тарасов жил на окраине Боровска в невзрачном, но добротном деревянном доме, обнесенном крепким забором. На стук Грачева в калитку откликнулся собачий бас – простуженный и злобный. Чуть погодя к нему присоединился второй, звонкий, исполненный еще большей ярости.

– Странно, – пробормотал Кузовков, пытаясь заглянуть в щель между досок. – Вроде у него две собаки было.

– Две и лают, – заметил Грачев.

– Это и странно. Вот эту, звонкую, он с собой взял – в лес. А теперь она здесь. Выходит, сбежала? Я читал, в поисках родного дома собаки способны преодолевать огромные расстояния...

– С чего бы ей сбегать, интересно? – задумчиво проговорил Грачев. – А вы уверены, что это та самая собака?

– Видите ли, Тарасова я немного знаю, – объяснил Кузовков. – Несмотря на все свои отрицательные стороны, этот человек – настоящий знаток леса. Мне приходилось вместе с ним охотиться. Иногда я к нему заглядывал домой. И собак его я знаю превосходно. Вот эта, с грубым голосом, – Карай, помесь ирландского волкодава и русской дворняги. А другая – Амур, чистокровный ирландский сеттер. Я не мог перепутать. Я лично провожал их, когда они все уезжали.

– На чем уезжали?

– У Тарасова есть «УАЗ», старенький, но чрезвычайно выносливый. Представляете, они все поместились в него! Правда, пришлось выкинуть к черту все сиденья, а на крышу приладить багажник, но в результате обошлись одним рейсом. К счастью, до Сосновки, где они решили высадиться, недалеко – километров пять, и ГАИ у нас тут не слишком свирепое.

– Значит, они доехали до Сосновки на машине? – спросил Грачев.

– Ну да, не тащить же на себе все снаряжение лишние пять километров! Обычно мы туда на автобусе ездим, но он ходит всего лишь два раза в сутки, очень неудобно...

– Доехали до Сосновки... – повторил Грачев. – Значит, машину оставили там? У кого?

– У Тарасова кругом знакомые, – ответил Кузовков. – Так что с машиной, я думаю, никаких проблем не было... Однако странно и то, что нам не открывают. Жена у Тарасова, Клавдия, всегда дома... И дети тоже. Каникулы сейчас.

Он снова забарабанил в калитку. Собаки ответили ему хоровым негодующим лаем. Потом в глубине двора хлопнула дверь, неприятный женский голос прикрикнул на собак, послышались приближающиеся шаги, и калитка наконец приоткрылась. Грачев увидел угрюмое лицо не старой еще, но уже как бы состарившейся женщины. Глаза ее недоверчиво и с тревогой всматривались в чужие лица. Пускать посторонних во двор она явно не собиралась и с Кузовковым вела себя так, будто видела его впервые в жизни.

– Вам кого? – неприветливо спросила она.

– Клавдия Ивановна, здравствуйте! – скороговоркой произнес Кузовков. – Вы меня не узнаете? Я у вас был совсем недавно, с Павлом Ивановичем договаривался...

– Ничего не знаю, – убежденно сказала женщина.

Кузовков растерялся. Такого поворота он не ожидал и теперь растерялся. Грачев пришел ему на помощь.

– Что значит, не знаю? – удивился он. – Как это вы можете ничего не знать про своего собственного мужа? Ваш муж двадцать восьмого июня уезжал в лес с группой ученых из Москвы?

– Ничего не знаю, – тупо повторила женщина. – У него и спрашивайте.

– У кого у него? – начал злиться Грачев. – От вашего мужа уже несколько дней нет никаких вестей. Не исключено, что с ним что-то случилось. Вот даже мы из Желтогорска приехали на его поиски. Вам известно, каким маршрутом он собирался двинуться?

– Ничего не знаю, – бесстрастно повторила женщина. – У него и спрашивайте.

Она вдруг отпрянула и захлопнула калитку перед самым носом у Грачева. Звякнул металлический засов. Кузовков с глупым видом посмотрел на Грачева и виновато развел руками.