Текст книги "Аномальная зона"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

Первым новую странность заметил все тот же Величко. Вместе с Графом он шел во главе колонны и благодушно выслушивал шуточки насчет ночного происшествия, которыми обменивались между собой Мачколян и Макс. Хотя они и сами были очевидцами странного свечения в небе, но жало их иронии было направлено исключительно в сторону Величко. Он по этому поводу ни капли не расстраивался – пусть мужики почешут языками. Светящийся шар видели все, он Величко не примерещился. И вообще, сейчас его уже совершенно не интересовала эта ерунда – ну шар и шар. Вреда он никакого не наделал. Разве что Кузовков разволновался без меры. Похоже, что он до утра без толку пялился в небо – выглядит совершенно невыспавшимся, глаза красные и несчастные, шатается под тяжестью рюкзака как былинка, а про таинственное явление говорит вяло и односложно.

Вообще-то шар они обсудили за завтраком и пришли к выводу, что ничего мистического в нем быть не могло. Грачев категорически заявил, что это всего лишь атмосферное явление, возможно, связанное с близостью болота. Выброс каких-то газов или что-то в этом роде. Спорить с ним никто не стал. Энтузиастов-уфологов среди них не наблюдалось, кроме все того же Кузовкова, а он был не в форме.

Но, когда тронулись в путь, Величко вдруг обнаружил, что у него стоят часы. И встали они, судя по положению стрелок, именно в то время, когда над поляной пролетал тот самый чертов шар. Такое открытие заставило всех остановиться и проверить свои часы.

Выяснилось, что часы остановились также у Мачколяна, Конюхова, Кузовкова и Гессера. Макс был без часов, а у Грачева были электронные, и они шли. У прочих же они остановились примерно в то же время, что и у Величко.

Этот удивительный факт словно влил новые силы в измученный организм Кузовкова. Он ожил и, сверкая глазами, провозгласил:

– Вот! Видите? И как вы думаете, что это значит?

– Это значит, что мы тут все счастливые, – невозмутимо ответил Грачев. – Счастливые, как известно, часов не наблюдают. Прошло полтора часа, как мы встали, и только сейчас Величко догадался посмотреть на циферблат. Один из всех! Я-то, по правде говоря, смотрел, но мои, как видите, идут, поэтому ничего особенного я не заметил.

– Ну, положим, я тоже смотрел, – возразил Мачколян. – Но как-то рассеянно.

– И я смотрел, – вспомнил Кузовков. – Но, видимо, не сообразил. Только дело ведь не в этом!

– А в чем же?

– Мы с вами стали свидетелями настоящего аномального явления! Не рискну заявлять здесь, что мы столкнулись с деятельностью пришельцев – мне известен ваш скепсис по этому поводу, – но вы не сможете отрицать, что этот случай выходит за рамки заурядности. Вот еще проявим пленку...

– Все это прекрасно, – сказал Грачев. – Но меня лично нисколько не трогает, тем более что мои часы в порядке. Хочу напомнить, что мы сюда явились искать группу Хамлясова, а не группу пришельцев. Попробуйте все-таки завести свои хронометры и давайте продолжим поиски. Часы, допустим, стоят, но время-то уходит!

Они двинулись дальше. Однако Кузовков успел еще благоговейно объявить:

– Лично я до своих часов теперь и пальцем не дотронусь. Это будет вещественное свидетельство того, что с нами случилось. В будущем, когда в нашем городе откроется музей, этот экспонат займет там подобающее место.

– Тогда, Станислав Сергеевич, вам придется взять с нас письменное подтверждение достоверности этого экспоната, – невозмутимо заметил на это Гессер. – Потому что с виду эти часы ничем от себе подобных не отличаются. Некоторые могут даже подумать, что часы остановились сами по себе.

– Это правильно! – озабоченно отозвался Кузовков. – Я непременно оформлю все документально, как только мы вернемся в город, и вы все распишетесь. Вы вовремя меня предупредили. Я как-то не подумал.

Но вскоре феномен остановившихся часов уже никого не интересовал, потому что примерно через полчаса Граф заметно заволновался, свернул с тропы и с деловым видом повел всех куда-то в сторону.

– Взял след, – объяснил Величко. – Не скажу, что тот, который нам нужен, но, судя по всему, где-то рядом должны быть люди.

Через минуту они вышли на освещенную солнцем поляну. Граф вырвался вперед и сосредоточенно обежал поляну, останавливаясь в местах, которые считал ключевыми. Люди молча следили за ним, провожая взглядом каждое его перемещение. Им было над чем подумать.

Несомненно, на этой поляне останавливалась какая-то компания. На траве валялись окурки, обрывки промасленной бумаги, консервные банки и пластиковые бутылки из-под кока-колы. Пришельцы явно не заботились о том, чтобы сохранять природу в первозданной чистоте. Но не это было самым шокирующим – на дальнем конце поляны Граф нашел вместительный добротный рюкзак, распотрошенный и смятый. Вещи, которые в нем хранились, были разбросаны в разные стороны – одежда, продукты, туристическое снаряжение, туалетные принадлежности.

– Интересно! – звучно сказал Конюхов, присаживаясь около рюкзака. – Судя по набору предметов, хозяин рюкзака намечал себе длительную прогулку. У меня возникает подозрение, что прогулка не получилась.

– Только не говорите, что его похитили инопланетяне, – проворчал Грачев. – Судя по объедкам и мусору, здесь останавливалось несколько человек.

– Верно, – кивнул головой Конюхов, поднимаясь и переходя к тому месту, где проходило пиршество. – Водки не пили, консервы в пищу употребляли дорогие. Однако вели себя как свиньи, что наводит на размышления.

– Вы что имеете в виду? – ревниво поинтересовался Кузовков.

– Я имею в виду, что здесь, вероятнее всего, был осуществлен акт насилия, – сказал Конюхов. – Старательно собранный рюкзак сам высыпаться не мог, согласны? Тем более глупо бросать такую вещь. Ни один человек в здравом уме так не поступил бы. Остается одно – некий турист нарвался в лесу на группу какой-то урлы, и это вышло ему боком. Одно радует – я не вижу следов борьбы. Возможно, обошлось без кровопролития. Однако кто знает?.. Ваша собачка может взять след?

– Без проблем, – ответил Величко, давая Графу хорошенько обнюхать брошенный рюкзак. – Только есть одна закавыка, старлей. Это явно не сегодняшняя была встреча. Участники давно разошлись.

– Если они все разошлись, это просто здорово, – заметил Конюхов. – Если я удостоверюсь, что они все разошлись, я буду просто счастлив.

– Не знаю, – сердито сказал Грачев. – Наверное, это важно, но, по-моему, вся эта история не имеет никакого отношения к Хамлясову.

– Как знать? – возразил Величко. – Не так уж много народу тут бродит. Между этим рюкзаком и Хамлясовым может быть какая-то связь.

– Скорее уж с тем шаром, который мы видели ночью, – заявил Грачев. – Но будь по-вашему. Все равно у нас нет пока другого следа. Но учтите, если Граф повернет сейчас назад, все тут же и закончится.

Граф не стал поворачивать назад, но он потащил спасателей через такие дебри, что даже добродушный Мачколян вскоре не выдержал и принялся ругаться как сапожник.

– Потерпите, – увещевал своих спутников Конюхов. – Вот увидите, этот след приведет нас куда нужно. Я это нутром чую.

Вначале след привел их в неглубокий овражек, на дне которого неожиданно обнаружились следы грубых ботинок, а также обрезок толстой палки, явно обструганной ножом. Никаких комментариев по этому поводу Конюхов давать не стал и просто двинулся дальше за Графом, который неутомимо мчался вперед.

Через некоторое время он привел всех еще на одну поляну, где также обнаружились следы чьего-то лагеря. Однако на сей раз все выглядело совершенно иначе – на траве не валялось никакого мусора, место, на котором разводили костер, было аккуратно присыпано землей. А около кострища Конюхов обнаружил отпечаток того же ботинка, что и в овраге.

– Смотрите! – сказал он. – Я, конечно, не Шерлок Холмс и даже не охотник, я – самый заурядный участковый, но возьму на себя смелость предположить, что человек, по следу которого мы идем, повредил себе ногу. Видите, отпечаток подошвы только один. Рядом лишь какая-то вмятина, видимо, он был вынужден разуться, и еще отчетливый след палки, на которую он опирался.

– Блестяще, – сказал Грачев. – Теперь вам остается нарисовать портрет этого человека и сказать, что лежит в его правом кармане.

– Насчет портрета я пас, а вот ножик у него в кармане лежит, это точно, – ответил Конюхов. – Помните, он срезал в овраге палку?

– Еще что-нибудь? – терпеливо спросил Грачев.

– Ну что еще? – задумался Конюхов. – Очевидно, этот человек пришел на поляну уже после того, как отсюда ушли люди. И он почему-то двинулся вслед за ними, а не в сторону деревни, как того можно было ожидать от человека, потерявшего все свое снаряжение и повредившего ногу.

– Может, он просто заблудился? – предположил Макс.

Ему никто не ответил. Величко с задумчивым видом мерил поляну вдоль и поперек широкими шагами, а потом сказал Грачеву:

– Знаешь, а ведь это могла быть стоянка Хамлясова. Здесь следы от колышков для палаток. Большие палатки, две штуки.

– Ну что же, как известно, все дороги ведут в Рим, – пожал плечами Грачев. – Пойдем и мы туда, куда идут все. Надеюсь, нам не придется разочаровываться.

Почувствовав, что взятый им след интересен людям, Граф воодушевился и с энтузиазмом рванул по краю поляны в гущу леса, нетерпеливо оглядываясь на хозяина. Величко, а затем и все остальные потянулись за ним.

Совсем скоро дотошный участковый обнаружил, что нужное направление они могут держать даже без Графа – вмятина от палки, на которую опирался человек с поврежденной ногой, постоянно попадалась им на глаза.

– Тяжело ему было скакать тут на одной ноге! – заметил Конюхов. – Но, видать, мужик упорный. Не сдавался.

– А в самом деле, какого черта его понесло в глушь? – спросил Грачев. – Ну подвернул ногу – выбирайся поближе к жилью.

– Может быть, он из группы Хамлясова? – предположил Макс. – Отстал человек, теперь нагоняет.

– Точно утверждать не могу, но вряд ли, – помотал головой Кузовков. – Все же я видел всех москвичей. У них экипировочка современная, рюкзачки новенькие, импортные. А у этого видавший виды. Нет, это кто-то из местных.

– Напугали его здесь сильно, – заявил Конюхов. – Видели же безобразие на той поляне? Он оттуда еле ноги унес. Ну и пошел потом куда глаза глядят, поближе к людям. А может, и заблудился в самом деле. Я бы, например, точно заблудился.

– А может, он шар увидел? – хмыкнул Мачколян. – С испугу все вещи свои рассыпал и убежал.

– Хорошо вам шутить, – с некоторой обидой заметил Кузовков. – Еще неизвестно, как вы бы себя повели, если бы столкнулись с этим явлением один на один. Хорошо, что этой ночью мы вместе были. На миру, как говорится, и смерть красна.

– Да ведь этот человек тоже не один был! – возразил Мачколян. – Они ж там всю поляну загадили. Такие не то что шара – такие вообще ничего не боятся. А вы говорите – явление.

– Про явления давайте не будем! – решительно сказал Грачев. – Мы с вами не в институте паранормальных явлений работаем. Давайте ближе к делу. У меня вопрос к старшему лейтенанту. Кто же, по-вашему, мог так сильно напугать человека?

Участковый пожал плечами.

– Сейчас много развелось таких специалистов – людей пугать, – сказал он. – Правда, я давно не слышал, чтобы в наших лесах насильники промышляли. В этом плане этот район спокойный. У нас больше в городе шалят. Исчезновение туристов или еще кого – это особая статья, – тут же поправился он. – Пока факт насильственной смерти не доказан...

– Он и не будет доказан! – вставил Кузовков. – Вы еще услышите об этих людях! Такое услышите, что просто ахнете. Помните, я показывал вам вырезку из «Боровской Правды» от тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года? Там интервью с жителем деревни Нижняя Песчанка. Вышел человек по нужде, в одном белье, и отсутствовал ровно три года. Пропал бесследно! Его в деревне уже покойником считали, а он вдруг вернулся! Как был – в одном белье, и, что характерно, – абсолютно ничего не помнит.

– Это где же такая Нижняя Песчанка? – полюбопытствовал Конюхов.

– Это по ту сторону леса. В общем, довольно близко от Черной Топи, – объяснил Кузовков. – Умирающая деревня. Молодежь разбрелась, живут одни старики да среднего возраста люди. Работы нет...

– Значит, самогоноварение процветает, – заключил Конюхов. – Когда работы нет, это первое дело. А после местного самогона и не такое может примерещиться. Говорю вам это как официальное лицо.

– Самогон здесь совершенно ни при чем, – сухо сказал Кузовков и больше не произнес ни слова.

Маршрут, по которому они двигались вслед за неутомимым Графом, представлял собой более-менее прямую линию, без резких поворотов и отклонений. Судя по всему, хромой человек совсем неплохо ориентировался в лесу. Поэтому предположение Макса о том, что он мог заблудиться, было окончательно отвергнуто.

– А может быть, это след Тарасова? – с беспокойством спросил вдруг Грачев.

– Ну нет, – мотнул головой участковый. – Тарасов благополучно смылся из леса. Успел и за машиной зайти, и домой заехать, и деру дать. У меня вот другая картина в голове вырисовывается... – озабоченно добавил он.

– Что за картина? – насторожился Грачев.

– Я опять же о том, что произошло на той, первой поляне, – пояснил участковый. – Представьте себе некую группу товарищей, мающуюся от безделья и безденежья. По мне, так это самая опасная категория граждан. И вот эта группа по какой-то причине заходит в лес, бродит здесь, а потом устраивается на привал. И на нее совершенно случайно натыкается мирный турист. Происходит столкновение, в результате которого турист теряет рюкзак и вывихивает ногу. Ему удается ускользнуть от этой шатии и, возможно, прибиться к Хамлясову. Но группа товарищей, о которой мы говорили, идет по его следам и также выходит на экспедицию... Что происходит дальше, можно только гадать. Но меня знаете, что настораживает в первую очередь?

– Стрельба, про которую говорила жена лесника? – предположил Макс.

– Это само собой, – согласился участковый. – Но меня поразило другое. У этой компании не было с собой спиртного!

Грачев пожал плечами.

– Что же в этом удивительного? Пошли люди по делам...

– Возникает вопрос, по каким делам? Поохотиться? На охоту без бутылки? Не смешите меня! У нас так не принято. Скорее ружье забудут. А если не охота, то какие дела могут быть у людей в лесной глуши, да еще без выпивки? Очень это меня настораживает. И просто шпана так далеко забираться не будет, шпане это ни к чему. Ну а стрельба, которую слышал лесник, – это уже дополнительный повод для подозрений.

– Так что же вы все-таки подозреваете? – поинтересовался Грачев.

– А черт его знает! – вздохнул Конюхов. – Я же на самом деле не Шерлок Холмс. Даже не оперативный работник. Я просто чую, что здесь неладное что-то творится, а версии выдвигать мне вроде и по штату не положено. Одно только хочу сказать – нужно нам с вами быть поосторожнее, поскольку не исключено, что в лесу, кроме Хамлясова с его учеными, присутствуют и совсем неученые ребята, которые рюкзаки потрошат.

– У нас есть Граф, – заметил Величко. – Если что, он ваших ребят за версту учует. А если вспомнить, что с нами милиционер, то неизбежно приходим к выводу – бояться нам нечего совершенно.

– Бояться нужно всегда, – неожиданно сказал журналист Гессер, который, похоже, был по-настоящему взволнован рассуждениями участкового. – Тем более если все это даже на пятьдесят процентов правда. Лес, где происходят какие-то непонятные явления да к тому же кишащий подозрительными людьми...

– Ну, «кишащий» – это уж слишком сильно сказано, – с улыбкой заметил Конюхов. – По-моему, до сих пор мы никого и ничего, кроме следов, не видели.

– Зато, кажется, очень скоро увидим, – странным голосом сказал вдруг Величко, проводивший взглядом Графа, который, нырнув в заросли, вдруг исчез из поля зрения. – Граф кого-то учуял.

Круглые углубления в земле, которые оставлял после себя импровизированный костыль незнакомца, по-прежнему шли прямо, но пес, забыв о них, устремился куда-то вбок, моментально потерявшись в зеленой каше. Из чащи не долетало ни звука, и спасатели некоторое время вслушивались в тишину, пытаясь понять, что происходит.

– Может, за лисой побежал? – предположил участковый, которому надоело торчать на одном месте.

– Граф не бегает за лисами, – объяснил Величко. – Он обучен находить людей, попавших в беду. Вот так ни с того ни с сего он мог свернуть только в одном случае – если почуял где-то совсем рядом человека. И скорее всего, этот человек ранен.

– Тогда это, может быть, наш колченогий? – предположил Макс. – Сделал где-то там круг и вернулся обратно. Сейчас Граф его найдет, и мы узнаем, при каких обстоятельствах у него отобрали рюкзак.

Из-за деревьев послышался тревожный собачий лай.

– Нашел, – сказал Величко и, не раздумывая, пошел туда, откуда доносился лай.

Остальные потянулись за ним. Конюхов подумал и все-таки расстегнул кобуру, висящую у него на поясе. «Береженого бог бережет, – подумал он. – Сколько ребят полегло из-за того, что постеснялись заранее пистолет достать!.. Собака, допустим, жива, но это ничего не значит. Варианты всякие бывают».

Они прошли через густой лесок, большую часть деревьев в котором составлял американский клен, и вдруг очутились на неширокой просеке, образовавшейся, видимо, естественным путем, в результате небольшого пожара. Место это густо заросло какими-то розоватыми лесными цветами на жилистых сочно-зеленых стеблях. На дальнем конце просеки стоял Граф и выжидательно смотрел на приближавшихся к нему спасателей. Прямо перед ним, уткнувшись лицом в траву, лежал человек.

Он не двигался и, кажется, ни на что не реагировал. Граф попытался осторожно взять его за воротник, чтобы приподнять голову, но человек не почувствовал и этого. Голова опять бессильно упала на траву. Пес виновато посмотрел в сторону Величко.

– Жив! – решил тот. – Пока жив. С мертвым бы Граф не стал так возиться.

– Действуем! – коротко сказал Грачев и побежал.

Сорвались с места и остальные. Они окружили место, где лежало тело, и Макс проверил, бьется ли у человека сердце. Он нащупал сонную артерию на шее лежащего и с озабоченным лицом обернулся к товарищам.

– Точно жив! Но пульс очень плохой. Очень. Отходит, по-моему.

Грачев и Мачколян сбросили рюкзаки и присели рядом. Мачколян осторожно перевернул человека на спину, и все ахнули.

У раненого было опухшее с синеватым оттенком лицо, потрескавшиеся запекшиеся губы и закатившиеся под брови глаза. Грязно-желтая куртка и серые широкие брюки были перемазаны землей и зеленью – по ним спокойно и деловито бегали рыжие лесные муравьи, – а в животе, под изорванной в клочья рубахой, зияла огромная рана, сочащаяся кровью, гноем и слизью. Судя по всему, с этой жуткой раной человек полз по лесу уже не первый день, и по траве за ним тянулся грязный след.

– О боже! – жалобным голосом сказал Кузовков. Его вырвало.

Грачев рванул завязки рюкзака, извлек оттуда аптечку, быстрыми движениями вскрыл одноразовый шприц, наполнил его лекарством. Мачколян уже разрезал рукав раненого. Грачев вонзил иглу в синюшно-бледную кожу, ввел лекарство.

– Обыкновенный кордиамин, – почему-то виновато сказал Грачев. – А что еще остается? Может быть, все же придет в себя.

Остальные в полном молчании стояли вокруг, напряженно глядя на неподвижное тело. Только потрясенный Кузовков прятался где-то в кустах, шуршал листьями.

Неожиданно раненый зашевелился, дернул тяжелыми веками. Мутный незрячий глаз уставился в упор на Грачева, из запекшегося рта вырвался не то стон, не то хрип:

– Пи-и-и-ить!..

Грачев резко обернулся, махнул рукой Максу.

– А ему можно? – с сомнением спросил Макс.

– Ему уже все можно, – нетерпеливо ответил Грачев, протягивая руку.

Макс вложил в нее флягу. Грачев быстро свернул колпачок, поднес флягу к губам раненого. Тот с усилием глотнул, поперхнулся и закашлялся. Вода вырвалась у него изо рта, потекла по небритым щекам. Вдруг тело его свело судорогой – один раз, другой – и все кончилось.

– Отмучился, бедняга! – негромко произнес Конюхов. – А мы даже не успели спросить, кто это его так.

Грачев медленно поднялся, вытер рукавом вспотевший лоб, посмотрел на товарищей.

– Что будем делать? – спросил он.

– По всем правилам, следственную бригаду нужно вызывать, – сказал Конюхов. – Убийство. Не думаю, чтобы это он сам себе живот разворотил.

– Да уж, – сказал Мачколян. – У самого, даже если сильно захочешь, так не получится.

– Тут вот какой вопрос, старлей, – задумчиво сказал Грачев, глядя на мертвеца. – Если уж тут такие дела творятся, то ведь и Хамлясову с его людьми может не поздоровиться. А может быть, уже не поздоровилось. Может быть, кто-то из них именно сейчас кровью истекает? Я вот что предлагаю – мы вперед пойдем, а ты возвращайся на кордон. Оттуда или по мобильнику со своими свяжешься, или на нашей машине до города доедешь. Вот тебе ключи!

Участковый сумрачно уставился на Грачева, немного подумал и ответил:

– Удивляюсь я на тебя, командир! Куда это вы вперед пойдете, когда тут по людям стреляют? Я ведь «пушку» с собой унесу.

– Ничего, у нас ракетницы имеются, – сказал Грачев. – И потом, я думаю, здесь уже давно не стреляют. Похоже, этот бедолага дня два мучился. Кстати, Станислав Сергеевич! Где вы там прячетесь? Вы же спутников Хамлясова всех видели. Этот человек случайно не из его группы?

Кузовков с несчастным лицом подошел, шатаясь, ближе и встал так, чтобы не видеть трупа.

– Да вы посмотрите внимательно! – рассердился Грачев. – Летающих тарелок не боитесь, а тут сдрейфили, понимаешь!

Кузовков заставил себя повернуть голову, передернулся от ужаса.

– Н-нет, этого человека я не знаю, – пробормотал он. – Его с Хамлясовым не было. Точно.

– И нога у него в порядке, – деловито произнес Конюхов, обходя покойника кругом. – Значит, не тот, за кем мы гонимся. Может быть, в карманах?..

Он обыскал покойника, разочарованно покачал головой.

– Пусто! А ну-ка... – неожиданно он разорвал остатки рубашки на груди трупа.

Все увидели, что кожа убитого сплошь покрыта татуировкой – ножи, церковные купола, еще что-то... Кузовкова опять затошнило.

– Ну так я и думал! Покойник – блатной, – заявил Конюхов. – Понимаете, что это значит? Вспомните, что я вам говорил. Определенно здесь бродит какая-то банда. Вы точно не хотите вернуться?

– Хотим, – сказал Грачев. – Но не можем. Если с Хамлясовым что-то случится, у нашего начальника будут неприятности. А он у нас один, начальник-то. Единственный и горячо любимый.

– Понятно, – кивнул Конюхов. – Тогда вот что я вам скажу. Покойнику уже ни хрена не надо, да и есть у меня подозрение, что он по заслугам получил. Как говорится, туда ему и дорога. А вот вам без охраны ходить тут опасно. Короче, командир, остаюсь с вами.

– А как же должностные инструкции, следствие, то-се? – спросил Грачев. – Так ведь можно и звездочки лишиться.

Конюхов махнул рукой.

– Я ведь простой участковый, – сказал он. – Какой с меня спрос? И потом, главное не то, как сделаешь, а как доложишь. Мне ведь поручено вам помогать. Вот я и помогаю. А ввиду сложности обстановки многое простить можно. Короче, остаюсь.