Текст книги "Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно «валить из Рашки»"

Автор книги: Михаил Делягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

«Большая восьмерка» управляла на первом этапе своего существования, кстати, довольно эффективно, не путем директивных мер и указаний, а при помощи формирования «повестки дня», то есть определением круга проблем, которые считаются главными и которые пытаются решить в первую очередь.

Это очень эффективный способ управления, хотя и не прямой. В самом деле: формирование повестки дня предопределяет тем самым и совокупность мер, которыми эту повестку дня будут пытаться решать. Будут эти меры успешными или нет – не столь и важно: предопределяется характер и направленность общих действий, а они, в свою очередь, автоматически определяют, кто будет главным.

Потому что, если одна и та же группа людей соревнуется в поднятии тяжестей, у них будет один победитель, а в беге на сто метров – совершенно другой, в заплыве на километр – третий, в скоростном употреблении пива – четвертый, а в соблюдении прав человека – пятый, шестой. Таким образом, формирование повестки дня само по себе во многом определяет выигравших и проигравших.

С «Большой двадцаткой» получилось несколько по-другому: она сложилась в условиях, когда повестка дня уже была продиктована внешними обстоятельствами. Ведь «Большая восьмерка» года четыре мучительно пыталась высосать из пальца актуальную повестку дня, и у нее ничего не получалось. Ее члены перебрали все мыслимые и немыслимые темы, вплоть до пиратов в Малаккском проливе, которые якобы будут нападать на танкеры, и нефть из-за этого якобы подорожает до 200 долларов за баррель. Потом китайцы дали понять, что будет происходить с пиратами, которые посмеют нападать на их танкеры, и вопрос сошел с повестки дня как-то сам собой.

Главная тема минувшего сеульского саммита «Большой двадцатки» – валютные войны. Развязывание таких войн вполне логично: сейчас мир переживает не кризис, а глобальную депрессию, в которой ни у кого нет денег и нет устойчивых возможностей их зарабатывания. Денег нет, спроса нет, все стагнируют, и естественный способ выживания в этих условиях – плавное ослабление национальной валюты, чтобы подстегивать экономику. Это единственное, что пока еще работает, и главный скандал в связи с этим – борьба Китая и США.

Американцы обвиняют Китай в политике слабого юаня и в нежелании его усиливать. Сами же при этом смягчают финансовую политику, осуществляют накачку денежной массы, что способствует девальвации доллара.

И вот тут, уже при формулировке темы, сразу выяснилось, кто на самом деле хозяин на саммите.

Потому что тему американской девальвации в кулуарах обсуждали и осуждали все, а вот на повестке дня не посмел обсудить никто. О Китай попытались публично вытереть ноги, но он провел превентивную акцию: в качестве жеста доброй воли немного укрепил юань и сказал, что будет обдумывать возможность его дальнейшего укрепления. Пришлось к нему отнестись хорошо, погладить его по головке – правда, после этого у Китая начались проблемы. Он лишь чуть-чуть усилил юань и создал лишь намек, что эта политика может быть продолжена, – но, поскольку у него есть и свои внутренние проблемы, осуществил ужесточение финансовой политики: его госбанки прекратили массовое крупномасштабное кредитование девелоперов.

И рост цен ускорился, а фондовый рынок поехал вниз.

Правда, на фоне российской экономической политики и заявлений наших руководителей о необходимости укрепления рубля вынужденные меры Китая выглядят вполне рациональными.

Боюсь, при подготовке своих заявлений российские руководители не идут дальше осознания того бесспорного факта, что слово «укреплять» – хороший лозунг. Оно же такое крепкое, такое красивое… Наши начальнички доукреплялись уже в августе 2010 года, когда импорт в Россию подскочил почти на 40 % – и, соответственно, резко ухудшился платежный баланс. По сравнению с III кварталом прошлого года его положительный счет текущих операций сократился в 2,6 раза – и пришлось резко ослаблять рубль.

Но это реальность.

А «крепкий рубль» – это же так крепко, так хорошо, так убедительно звучит, плечи сами расправляются, и чем меньше слушатель понимает о чем речь, тем сильнее. Ну как может глава государства говорить «слабый рубль», когда он сам изо всех сил старается выглядеть сильным?

И потому российские чиновники уверенно утверждают, что России нужен сильный рубль, не обращая внимания на потребности отечественной экономики и даже на общемировой тренд.

Мир для них, похоже, начинается и заканчивается пиаром.

Президент Медведев отметил по итогам саммита «Большой двадцатки» в Сеуле, что угроза валютных войн снизилась, разумно не уточняя масштабы этого «снижения». Вполне вероятно, что имеется в виду ничтожно малая, почти ненаблюдаемая величина, и в этом случае данное высказывание представляется совершенно верным.

При этом о преодолении угрозы валютных войн не говорит никто, и это тоже правильно. В конце концов официальные бюрократические заявления специально пишутся в таких выражениях, чтобы производить хорошее, доброе, теплое впечатление, но чтоб не сказать ничего конкретного и не взять на себя никаких однозначных обязательств.

Если же говорить о валютных войнах всерьез, следует просто вспомнить, кто осуществил главную валютную войну 2010 года.

Ответ прост: Евросоюз. Известный кризис Южной Европы был в чистом виде актом «валютной войны», направленной на существенное ослабление евро. Истерику вокруг Греции тогда раскручивали европейцы, потому что слишком крепкий евро подрывал европейскую экономику, то есть работающую часть экономики Италии, Франции и в первую очередь – Германии.

И они раскрутили этот скандал специально, чтобы евро ослаб. Он и ослаб – более чем на четверть, и Европа задышала.

Только после этого аналогичную штуку проделали американцы. Европа стала дышать тяжелее, но все равно глоток кислорода в виде девальвации она получила.

Теперь давайте вспомним, кто же из пламенных ненавистников «валютных войн» осудил Евросоюз за этот циничный и публичный акт именно такой войны?

А никто.

Разговоры о недопустимости «валютных войн» – примерно то же самое, что и ритуальное осуждение протекционизма. На каждой встрече мировых лидеров все торжественно заявляют свое категорическое неприятие протекционизма и клянутся, что никогда его не допустят.

Более всего это напоминает осуждение добрачного секса.

Особенно усердствуют в этом главные протекционисты – вероятно, чтобы отвлечь от себя внимание. Причем сейчас разговор на эту тему идет даже в более жестких, уже в обязывающих выражениях: мол, мы не будем вводить дополнительные протекционистские меры (относительно тех, что, оказывается, несмотря на все декларации, все-таки действуют сейчас) до 2013 года.

* * *

Трагедия мировой финансовой архитектуры заключается в том, что ее сколь-нибудь существенное сознательное изменение невозможно, так как наиболее влиятельные силы мира являются и главными ее выгодоприобретателями. Например, если американский президент пойдет на ее принципиальное изменение на тех или иных международных переговорах, то ему можно будет уже не возвращаться домой с очередного саммита, потому что благодарные избиратели разорвут его в клочья прямо в аэропорту. Ведь он привезет им конкретные, ощутимые и понятные убытки, которые, с точки зрения общества, всегда можно было бы отложить на потом.

В результате лидеры ключевых стран мира обречены в настоящее время преимущественно на более или менее красивые заявления, но не реальные дела.

Ну не красавцы ли – пообещали воздерживаться от сознательной девальвации валют, а главных девальваторов не тронули. А с другой стороны, как тронуть самих себя?

Правда, происходят и реальные изменения. Так, в рамках МВФ несколько выросло влияние развивающихся стран, в первую очередь Индии и Китая. Это главные выгодоприобретатели последнего времени.

С другой стороны, сам МВФ получил полномочия, по сути дела, назначать виновных, определяя, как изменение валютной политики отдельно взятой страны влияет на изменение экономического положения других стран.

Думаю, нет никаких оснований сомневаться в том, что МВФ будет весьма критичен в отношении влияния китайской политики на США и не будет говорить ни полслова о том, как американская политика влияет на Китай.

Что касается России, то нас будут хвалить, если президентом в 2012 году станет Медведев (и если будет возникать ощущение его победы в предвыборной гонке). Если же побеждать будет Путин, мы услышим в свой адрес что-нибудь умеренно неприятное. Но, в конце концов, мы привыкли.

Когда-то Бродский сказал, что его самым большим потрясением от жизни на Западе было понимание того, что по-английски тоже можно сказать глупость.

А вот рекомендации МВФ относительно России таковы, что моим главным потрясением после того, как я от их чтения перешел к знакомству с другими документами, стало то, что на английском языке про Россию можно не сказать глупость.

МВФ – это действительно врач, который выписывает рецепт, принципиально не интересуясь диагнозом. Это санитар морга в роли психотерапевта.

За исключением изменения его статуса и изменения влияния в нем различных стран саммит «Большой двадцатки» не оказал значимого влияния, насколько можно судить, ни на что. Относиться к таким мероприятиям следует не более чем как к шоу. Решения, на самом деле влияющие на глобальную экономику, в настоящее время принимают американцы, китайцы, немцы (через управление еврозоной) и немножечко МВФ.

России для того, чтобы хотя бы надеяться на такое влияние, нужно иметь на постах министра финансов и председателя Банка России – или хотя бы их советников – людей, которые разбираются в глобальных финансах. А на более высоком уровне необходимы лидеры, которые стремятся развивать Россию, а не грабить ее ради своих замков в Швейцариях.

Пока же едва ли не главным достижением нашего руководства на мировой арене является вот уже более чем десятилетнее обивание порогов Всемирной торговой организации (ВТО) – с практически ежегодными заверениями о непременном вступлении в нее «не позднее декабря этого года».

Снова в ВТО: почему нам не продают билет на «Титаник»?

ВТО – это самое популярное в экономической среде слово из трех букв.

Некоторое время назад российская дипломатия и лично президент Российской Федерации Медведев одержали новую сокрушительную дипломатическую победу над экономическими интересами Российской же Федерации: в очередной раз объявлено о снятии всех и всяческих преград для присоединения России к ВТО. По мнению представителей Еврокомиссии, Россия может стать полноправным членом этой организации уже летом 2011 года.

Почему американцы, да и европейцы, которые лежали непреодолимым бревном, вросшим в землю на пути России в ВТО, вдруг превратились в шлагбаум, который радостно, с приветствиями, поднимают?

Самое простое предположение – это благодарность за отказ от военного сотрудничества с Ираном.

И оно отнюдь не лишено оснований.

Ведь с сугубо юридической точки зрения России совсем не нужно было издавать президентский Указ о введении санкций в отношении Ирана для реализации резолюции Совета Безопасности ООН: эти резолюции и так обязательны и всегда прекрасно выполнялись Россией без каких бы то ни было указов.

Резолюция, на которую ссылался Указ президента Медведева, отнюдь не предусматривала однозначного запрета на поставку С-300 в Иран. Там говорилось о «ракетных системах согласно классификации ООН», но согласно этой классификации можно С-300 в круг указанных ракетных систем и не включать. Это вопрос, так сказать, спорный, но по букве закона можно на следующий же день после принятия резолюции поставить Ирану ракеты С-300. Более того, Россия уже несколько лет, по сути дела, не выполняя свои обязательства, не поставляла Ирану эти ракетные комплексы; казалось, что мешало ей просто продолжить «тянуть резину» без объяснения каких бы то ни было причин?

Почему президент Медведев подписал столь однозначный, категорический Указ, равнозначный публичному битью тарелок?

Вероятно, причиной стало желание поддержать президента США Обаму и его демократическую партию на промежуточных выборах в начале ноября 2010 года. В преддверии этих выборов несчастного Обаму клевали со всех сторон, ставя ему любое лыко в строку. Среди прочего его обвиняли в том, что он дружит с Медведевым, а Медведев в то же самое время дружит и с Ираном, не соблюдая в отношениях с ним американские национальные интересы.

Чтобы дезавуировать эту критику и помочь «другу Бараку Хусейну», президент Медведев, как представляется, вполне мог показательно разбить посуду на российско-иранском столе. В ответ на это президент Обама вполне мог отплатить президенту Медведеву добром за добро, пустив Дуньку в Ев… простите, Россию в ВТО.

Правда, если это так, отплатил он очень специфическим добром: присоединение заведомо не готовой к этому России к ВТО в современных условиях неминуемо станет пирровой победой российской дипломатии.

Однако в смысловом поле российско-американских переговоров и нашим переговорщикам, которые сплошь либералы, и американцам кажется, что для России влезть в ВТО по самые уши – это хорошо. Значит, нужно торговаться по этому поводу. Хотя я был бы глубоко благодарен любым американским властям, которые вышли бы и сказали бы честно – заканчивайте эту шарманку, Россию никогда не пустят в ВТО – точно так же, как в Евросоюз, НАТО и Шенгенскую зону… Это было бы полезно для России и, главное, доступно для сознания даже нынешних либералов.

Ведь что такое ВТО? Это венец очень длительных переговоров о либерализации мировой торговли, о снятии с нее возможного максимума ограничений.

Первая попытка создать ВТО – под именем Международной торговой организации – была сделана в 1948 году, когда после войны все еще казалось, что все люди – братья, холодная война – мелкое недоразумение, Фултонская речь случайно произнесена в американской глухомани выжившим из ума стариком и вот сейчас наконец «народы, распри позабыв, в единую семью соединятся»…

Замысел нового экономического порядка, созданного в Бреттон– Вудсе, помимо Международного валютного фонда и Всемирного банка, включал в качестве своей неотъемлемой составляющей и Международную торговую организацию. Но с ней не получилось: мир раскололся «железным занавесом», и Запад создал Генеральное соглашение о тарифах и торговле (ГАТТ), а в Европе – «Общий рынок».

Советский Союз в ВТО не вступил, чтобы не допустить инфильтрации враждебных буржуазных ценностей. С обеих сторон было допущено много ошибок, и мы с Западом разошлись. Когда Советский Союз был уничтожен, Запад вдруг осознал, что «железного занавеса» больше нет. И с 1 января 1993 года Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ) было переформатировано во Всемирную торговую организацию. Значительно более широкую, всеобъемлющую систему соглашений о том, как можно и как нельзя странам защищать свои внутренние рынки.

Это не какая-то единая хартия: это сложная система договоров, и страны иногда присоединяются к одним договорам и не присоединяются к другим. Есть, конечно, базовые соглашения, которые обязаны выполнять все члены ВТО, и есть соглашения дополнительные, которые можно выполнять, а можно не выполнять.

ВТО – это многоуровневая система правил ведения торговых споров, правил сложных, иезуитских, тонких, часто циничных. Но, помимо сложных правил, есть один очень простой базовый принцип: вступив в ВТО, страна гарантирует, что не будет усиливать общий уровень защиты своего рынка.

Вы можете оставлять его на прежнем уровне, можете снижать его плавно, а можете скачками. Но вот скачком снизить, а потом даже чуть-чуть повысить общий уровень защиты национального рынка нельзя. Можно повысить пошлины на какую-то группу товаров (например на автомобили), но тогда придется снизить пошлины на другие товарные группы, чтобы ваша экономика в целом не стала более закрытой.

Это главный принцип ВТО.

Он полезен для стран с мощной конкурентоспособной экономикой: для США, Евросоюза, Японии, сейчас – для Китая, который стал новой «мастерской мира». Но думаю, что никто и никогда не обвинит нынешнюю Россию в наличии у нее мощной конкурентоспособной экономики. Даже люди, составившие маниловскую «Стратегию-2020», на столь наглое отрицание реальности при всех своих фантазерских способностях просто не способны.

У обычной страны есть две причины присоединения к ВТО.

Первая – большой экспорт высокотехнологичной гражданской продукции. В этой сфере существуют очень жесткие системы защиты национальных рынков, и заниматься таким экспортом, не будучи членом ВТО, очень тяжко. Однако высокотехнологичная гражданская продукция – это как раз то, что Россия после уничтожения Советского Союза практически прекратила даже производить, не говоря уже об экспорте.

Вторая причина – блокирование экспорта обычной продукции именно из-за того, что страна не является членом ВТО. Классический пример – ограничение странами Юго-Восточной Азии экспорта текстильной продукции из Китая, который убивал их собственную текстильную промышленность. Китай вступил в ВТО – и все, отбиваться от его текстиля стало сложно.

Россия страдает от ограничения экспорта простой гражданской продукции, но объем реальных потерь по этой причине составляет лишь около 2 % суммарного экспорта. Кроме того, основная часть этого ограничения экспорта просто не имеет отношения к ВТО. Самый известный случай – резкое сокращение экспорта наших стальных труб в США. Тогда нам пришлось запретить их куриные окорочка, и в итоге произошел размен кур на трубы, очень невыгодный для нас, но все-таки эту проблему урегулировали.

Лоббисты присоединения России к ВТО любят приводить этот пример, умалчивая о том, что в тот момент американцы ограничили экспорт труб не из одной России, а из двадцати стран. Все эти страны, кроме нашей, были членами ВТО – и это не помогло ни одной из них.

То есть на самом деле членство в ВТО отнюдь не означает, что вас не будут, выражаясь языком российского государства, «мочить в сортире». Членство в ВТО означает лишь, что вас будут «мочить в сортире» не дешевыми адвокатами, а дорогими – и вся разница. Поэтому, если ваш экспорт невелик, то присоединение вашей страны к ВТО дает вам безопасность: блокировать маленькие поставки при помощи дорогостоящих юридических процедур просто нерентабельно. А вот если речь идет о серьезном экспорте, то разница в затратах на адвокатов несущественна, и производитель «попадет под раздачу» в любом случае. Так что, к сожалению, польза присоединения к ВТО для России является мнимой.

С другой стороны, пока мы не члены ВТО, мы можем в любой момент усилить защиту своего рынка. Имеем полное право: это вопрос нашего суверенитета.

И президент Медведев может сказать, как сказал в свое время президент Путин (правда, ему что-то такое на это ответили, что он к данной идее не возвращался больше никогда): раз вы не принимаете нас в ВТО, мы отменим все уступки, которые сделали вам в рамках переговоров по ВТО, до тех самых пор, пока вы нас в ВТО не примете.

Или просто заявить очевидное: в условиях глобальной экономической депрессии единственный способ поддерживать национальную экономику – это усиливать протекционизм. Раз Россия не член ВТО, значит, она может это делать – и с завтрашнего дня начинает, уж вы не обижайтесь.

Президент России может ничего и не говорить, а просто подумать о совсем простой вещи: о модернизации. Это слово, несмотря на то, что стало (в том числе и с его подачи) в последние годы самым модным в нашей стране, тем не менее имеет смысл. Оно означает, что мы что-то относительно сложное и современное начнем делать своими руками, а для этого ведь нужно иметь рынок, на который можно продавать производимую в результате модернизации продукцию.

Просто представьте, что завтра Россия вдруг начала производить приличные автомобили. Ну, допустим, на «АвтоВАЗ» благодать снизошла, и он стал делать хорошие машины. А куда, кому продавать эти хорошие машины, когда российский рынок уже забит иномарками?

Значит, для успеха модернизации надо отодвинуть наших конкурентов хотя бы с российского рынка, чтобы на первом, самом трудном, стартовом этапе отечественные производители могли хоть кому-то продавать свою продукцию. Это нормально: это общее правило любой модернизации.

Поэтому, если слова президента Медведева о модернизации вдруг – по не известным никому причинам – таинственным образом превратятся в дела президента Медведева, то, естественно, возникнет протекционизм. И, соответственно, все эти «Сименсы», «Даймлеры» и китайские «Великие стены» понесут конкретные убытки.

А ведь с их точки зрения, это крайне опасно, этого просто не должно быть.

Именно поэтому, чтобы не допустить даже возможности протекционизма, не допустить модернизации и, соответственно, конкуренции с импортом, Россия должна стать членом ВТО – и как можно скорее, пока ее руководство еще не поняло вполне самоочевидных, азбучных истин.

* * *

То, что нас до сих пор не пускали в ВТО, представляется в свете вышеизложенного простым наследием начала «нулевых» годов, когда либералы полностью взяли под контроль весь экономический блок российского правительства. Их логика проста: они нуждались в безупречно либеральных реформах, которые доказали бы миру либеральность реформаторов, показали бы России их дееспособность и при этом не привели бы к немедленной социальной катастрофе.

Таких либеральных реформ было совсем немного, ибо сама идеология либерализма предполагает (разумеется, не в теоретических обоснованиях, а в сугубо практическом смысле) осуществление всех преобразований в пользу бизнеса и за счет населения, которое в России и так в массе своей шокирующе бедно.

Поскольку базовые соглашения ВТО толком, насколько можно понять, никто не читал – они ж на сложном юридическом английском написаны, – российские реформаторы решили, что вступление в ВТО никаких особенных последствий для экономики иметь не будет. Как раз перед этим умер Г. В. Габуния, замминистра внешнеэкономических связей, который понимал, что такое ВТО, – и у реформаторов не оказалось никакой сдерживающей силы.

И началась безумная скачка. Максим Медведков, возглавлявший неправительственную организацию по лоббированию присоединения России к ВТО, был сделан заместителем министра экономического развития и торговли по проблематике этого присоединения, и все пошло очень быстро. Россия сделала колоссальные уступки развитым и неразвитым странам, и в 2004 году развитые страны вдруг обнаружили чудесную вещь: оказалось, что все, что они хотели от России получить, они уже получили.

Конечно, существовала угроза, что российское руководство вдруг образумится и начнет защищать российских производителей, но вы же помните историю с Siemens, когда немецкая прокуратура уличила эту корпорацию во взятках, ее топ-менеджеры признались, и лишь российские власти непоколебимо защищали взяткодателей, пусть даже и иностранных. Даже не пытались проводить расследование, насколько я могу судить… И действительно: зачем пилить коррупционный сук, на котором уютно и с большим комфортом устроилась огромная часть российской бюрократии?

Так или иначе, российские власти многократно и убедительно показывали, что никогда или, по крайней мере, до тех пор, пока возможно, не станут ссориться с западными корпорациями.

Не будем предполагать наличие общности кошельков, не будем обсуждать, кто у кого сидит на зарплате, – сформулируем мягко: у российских реформаторов сильна духовная общность с их западными партнерами. Российские либеральные фундаменталисты истово веруют: «То, что хорошо для General Motors, хорошо для России».

А раз так, то до самого начала глобальной экономической депрессии никто на Западе всерьез не опасался того, что кто-то вдруг в России займется нормальной политикой, защитой ее интересов, модернизацией в конце концов.

С этой точки зрения присоединение России к ВТО даст нашей стране как члену ВТО хоть какие-то права по отношению к Западу, которых она лишена сейчас. А Запад ничего дополнительно за это не получит, потому что все, что можно было, им уже взято.

В результате, чтобы не допустить присоединения России к ВТО, в наш адрес был выдвинут целый пакет новых требований, частью бредовых и заведомо неприемлемых, частью не имеющих к ВТО никакого отношения вообще. Например, Евросоюз, который согласился принять Россию в ВТО в декабре 2004 года, затем просто не стал ратифицировать собственное решение и потребовал довести внутреннюю цену газа до европейской (что означало уничтожение российской экономики), разрешить бесплатный пролет иностранной авиации над Сибирью и отменить пошлины на экспорт круглого леса в Финляндию. Все эти требования не имели никакого отношения к требованиям ВТО. Американцы также выдали пакет достаточно схожих по бредовости новых требований.

За прошедшие годы их часть была выполнена. Например, цены на газ выросли безумно, заоблачно, и они уничтожают сейчас российскую экономику – просто потому, что нельзя технологиям шестидесятых годов предъявлять цены на газ 2010 года: сначала надо провести модернизацию.

Отменят, насколько можно понять, и повышенные пошлины на экспорт круглого леса.

Справка

Фантом дешевого импорта

Лоббисты присоединения к ВТО недостаточно развитых для этого стран любят указывать на то, что потребители этих стран хотят покупать импортные товары более высокого качества, чем производимые в их собственной стране, и по более низким ценам.

Это святая правда: мы все хотим покупать добротные и дешевые импортные товары, но за последние двадцать лет могли убедиться в том, что дело почему-то все чаще оборачивается пластиковой колбасой, китайскими шмотками и китайскими же овощами, в которых иногда уровень химикатов значительно выше, чем в самих этих химикатах в чистом виде.

Почему так?

Потому что для того, чтобы что-то потребить, сначала нужно что-то заработать. Если страна своими руками закроет свое производство плохих автомобилей, то у занятых на этом производстве рабочих, инженеров и менеджеров просто не будет места, где они смогут заработать на покупку хороших западных, или китайских, или хотя бы узбекских автомобилей.

Тот, кто сегодня говорит: «Дайте умереть этому «АвтоВАЗу»», завтра скажет: «Дайте умереть этой стране».

Чтобы потреблять, нужно иметь рабочие места. Экспорт сырья прокормит в России 20 или 30 миллионов человек, может быть, даже 50. Но не больше.

Люди, указывающие на необходимость свободной конкуренции и на недопустимость существования в России производств, хоть в чем-то уступающих лучшим мировым образцам (хотя таких производств очень много в развитых странах, надежно защищающих их протекционистскими барьерами), тем самым неявно – и, вероятно, даже не интересуясь этим – требуют уничтожения 90 млн россиян.

Такого не предполагал даже Гитлер: на территории нашей страны он хотел убить значительно меньше людей, потому что ему были нужны рабы.

Нынешним либералам рабы – по крайней мере, в таких количествах – не нужны.

И если мы повторяем вслед за ними, что хотим покупать импортное, потому что сами не умеем делать ничего хорошего и не хотим уметь, это означает, что мы собираемся пустить под нож более половины населения страны. Вообще-то это призыв к массовым убийствам, который даже в сегодняшней России справедливо карается тюрьмой – разумеется, если речь не идет о либералах, занимающихся разработкой и претворением в жизнь социально-экономической политики.

Ведь отстаивающие интересы Запада, пусть даже в прямой ущерб России, в нашей стране, к сожалению, неприкосновенны.

* * *

Почему же развитые страны, наглухо заблокировавшие присоединение России к ВТО в середине «нулевых» годов, теперь заговорили (правда, пока только заговорили) о готовности сменить гнев на милость?

Напомню еще раз: мир охвачен экономической депрессией. Каждый рынок сбыта, даже крошечный, становится абсолютной ценностью. Население всех прибалтийских стран, вместе взятых, меньше населения Москвы даже по переписи, а если брать реальное население Москвы, то меньше половины. И тем не менее два шведских банка не поленились, прорвались в Эстонию и Латвию, в меньшей степени в Литву, и закредитовали там все, что могли. Вот вам пример того, насколько важен даже небольшой, даже падающий рынок.

А в России живет более 140 миллионов человек, причем имеется сконцентрированный в немногих мегаполисах средний класс. И доля людей, потребляющих по стандартам среднего класса, потихонечку восстанавливается: сейчас это более 16 % населения, а если считать с кредитами, то более 20 %.

Это недостаточно для обеспечения социальной стабильности, но очень много для коммерческого освоения и потому очень важно для развитых стран.

Позволю себе напомнить, что в страшном 1992 году, когда многие из нас просто голодали, корчащаяся в агонии гайдаровских реформ Россия массовыми закупками своих коммерсантов и чиновников спасла от банкротства фирму «Вольво». В девяностые годы Россия своими закупками (в первую очередь уже не частными, а правительственными) сделала бренд «Ауди» глобальным. Своим частным спросом наша страна спасла фирму «Сааб» от исчезновения. И этот список можно продолжать.

Россия – критически значимый рынок практически любой сложной технической продукции. Ну не дрался бы Siemens за наш рынок зубами и когтями, если бы это было не важно для него.

Критическая важность нашего спроса для глобальных производителей означает и критическую важность того, чтобы в России никогда не было своего производства. Ведь если мы начнем делать сами нормальные, например, гражданские самолеты – Airbus и Boeing меньше продадут нам своих самолетов и меньше заработают на нас денег.

Это не значит, что нам кто-то желает зла. Нашу ситуацию описывает очень правильная поговорка: «Ничего личного, просто бизнес».

Чтобы создать какое-то производство, надо хотя бы на период его становления восстанавливать протекционизм – пусть только на европейском уровне. При этом нужно понять, что наш рынок слаб и, соответственно, рыночные стимулы тоже, поэтому протекционизма самого по себе недостаточно. Если мы просто огородим какую-то отрасль забором – за этим забором все сгниет, как случилось с отечественным автопромом. Поэтому протекционизм должен быть дополнен принуждением к технологическому прогрессу при помощи стандартов. Ну, а если уж и стандарты не будут работать, то административными мерами, потому что не все наши менеджеры хорошо понимают русский язык, особенно когда под влиянием сверхприбылей начинают считать себя сверхчеловеками.

А теперь – для понимания нашего будущего – позвольте привести ставший классическим пример последствий присоединения к ВТО на кабальных условиях, объясняющий, почему уничтожение национальной экономики, пусть даже совершенно оправданное с точки зрения либеральных догм, отнюдь не является чем-то безобидным.