Текст книги "Обзор истории русского права"

Автор книги: Михаил Владимирский-Буданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

В Великом Новгороде купцы составляли корпорации – сотни: «А купец пойдет в свое сто, а смерд потянет на свой потуг (или погост)». Сверх того, там же была особенная корпорация потомственных («пошлых») купцов: «А не вложится кто в купечество Иванское (в корпорацию церкви св. Иоанна), ино то не пошлый купец» (Уст. кн. гр. Всеволода 1135 г.).

Низший разряд городских обывателей именуется чернымигородскими людьми, или молодшими.

Вообще городские обыватели не составляли среднего, или мещанского класса, и вступление в их среду было открыто для всех свободных лиц.

Все городские люди, взятые в совокупности, отличаются, однако, от сельских обывателей: они не платят дани (см. Уст. гр. смол, князя Ростислава, прим. 40).

Противоположение городских жителей (главной общины) классу сельских смердов открывается из псковской истории о смердьей грамоте 1485–1486 гг. (см. Псков. 1-я и Псков. 2-я лет.); тогда составлено было новое уложение о том, какие дани должны платить смерды великому князю и какие городу Пскову, причем Псков, очевидно, был обижен, а положение смердов облегчено. В составлении такой грамоты были обвинены и некоторые посадники, которые убежали к великому князю; вече выдало на них «мертвые грамоты», т. е. заочный приговор к смертной казни; но в деле замешаны были и сами смерды; некоторые из них были арестованы и казнены.

Великий князь разгневался и потребовал освобождения прочих арестованных смердов и оправдания бежавших посадников. Остальные посадники, бояре и житьи люди желали исполнить волю великого князя, а «чернии люди молодии всего того не восхотеша». Здесь черные людигорода Пскова решительно стоят против интересов смердов(крестьян) [12]12
  Реформа, вызвавшая смуту, очевидно, касалась не частновладельческих крестьян, а государственных; в противном случае положение партий на Псковском вече было бы обратное: обиженные бояре не ссорились бы с черными людьми, которые усердствуют в их интересах. Инвентарные положения, отнесенные к XV в., являются маловероятными. Обиженные, приходившие во Псков с жалобами, конечно, не землевладельцы, а те правители, которые обыкновенно пользовались данями за свою службу.


[Закрыть].

в) Смерды. Название это хотя и употребляется иногда в обширном смысле (обнимая все население, кроме духовенства и бояр (см. Рус. Пр. Ак., ст. 31 и 32), но в тесном смысле под смердами разумеются сельские жители («боярин боярина плениша, смерд – смерда, град – града»: Ипат. лет. 1221); купец тянет к сотне городской, смерд – в погост, т. е. сельскую общину). Термин «сельские люди» встречается лишь в церковном уставе Ярослава (довольно поздней редакции): за бесчестье жен «городских людей 3 гривны серебра…; а сельских людей за сором гривна серебра». Этот термин и не мог быть в употреблении в древнейшее время: тогда селом называлось только частновладельческое имение: «Не имей себе двора близ княжа двора; не держи села близ княжа села; тиун бо его яко огнь трепетицею накладен, а рядовичи его яко искры» (Слово Даниила Заточника; ср. Рус. Пр. Ак., ст. 22). Древнейшее наименование сельской общины есть «весь» и «мир».

Класс сельских людей состоитиз людей свободных, прикрепленных и несвободных.

Свободные сельские обыватели, несомненно, существуют с древнейших времен. Русская Правда приписывает смерду личные права (за мучение смерда без княжа слова полагается за обиду 3 гривны: Ак., ст. 31), права на вещи (Ак. 25) и права наследства (Кар. 103) [13]13
  Русская Правда (Кар. 42 и 43) говорит: «Таковы уроки смердам (преступникам), которые платят князю продажу, но если татями окажутся холопы… то их князь продажею не казнит».


[Закрыть]. То же подтверждают летописи: «А сего чему не промыслите, – говорил Владимир Мономах союзникам, – оже то начнет орати смерд, и приехав половчин, ударить и стрелою, а лошадь его поиметь, а в село егоехав, иметь жену его и дети его и все его именье»(Лавр. лет. 1103 г.).

Хотя те же памятники (Русская Правда и летописи) содержат в себе и обратные указания на бесправное положение смердов, но такие указания относятся к смердам в теснейшем смысле, т. е. прикрепленным.

Свободное население сел жило или на общинных землях, или на частновладельческих. Но в княжествах, при тогдашнем смешении частного права с государственным, положение тех и других уравнивалось: земли общинные считались государственными, и смерды, населявшие их, были смердами князя: Ян, воевода Святослава, спрашивал о волхвах, производивших беспорядки в Ярославской и Белозерской стране: «Чья еста смерда?» и потребовал их выдачи на том основании, «яко смерда еста моего князя» (Лавр. лет. под 1071 г.) [14]14
  Другое значение нельзя придать этому выражению; например, нельзя толковать его в смысле подсудности территориальной (подданства); воеводе, посланному князем взимать дань, должно быть хорошо известно, что область, куда он послан, есть территория его князя. Подсудность же личная (определяемая «правилом»: «половника не судить без господаря») могла быть неизвестна в данном случае.


[Закрыть]В Новгородской и Псковской землях смерды, жившие на общинных землях (тянувшие к погосту), считались смердами государственными: они обязаны податями и повинностями в пользу Новгорода или Пскова (см. Дог. Новгор. с Казимиром, ст. 21). Городское правительство (вече) защищало их в случае притеснений со стороны князя (см. ниже обвинение кн. Всеволода в 1136 г. в том, что он не бережет смердов). Наоборот, если князь обращал в свою пользу дани и повинности смердов, то город вступал с ним в борьбу (см. выше о борьбе Пскова с великим князем в 1486 г.).

Свободные смерды, жившие на землях частновладельческих, назывались (по Пск. Судн. гр.) изорниками, исполовникамиили четниками, смотря по тому, что занимали: пахотную землю, огород или рыбную ловлю; изорник (от слова «орать» – пахать) брал полевой участок, уплачивая хозяину 1/4 урожая; исполовник или огородник платил 1/2 дохода; кочетник, или четник, нанимал исад(рыболовный участок). Срок найма одногодичный, именно общий – на Филиппово заговенье, 14 ноября (Пск. Судн. гр, ст. 42). В тот год, когда крестьянин отходит, он уплачивает владельцу не 1/4, a  1/2урожая (ст. 63) [15]15
  В. И. Сергеевич (Рус. юр. древн. I, 239), допуская буквальное понимание ст. 63, утверждает, что владелец даже тогда, когда сам отказал изорнику, получает половину всего собственного имущества изорника; но при этом остается необъясненною четверть,которую терял владелец (по ст. 42), если отказывал крестьянину не в срок. Наименование огородников «исполовниками» указывает, что изорник платил не V2, a V4 урожая, как и рыболов («четник»). Откуда бы могло возникнуть право землевладельца на половину собственногоимущества изорника?


[Закрыть]. Наемщик обыкновенно брал у хозяина покруту, т. е. вспоможенье деньгами, или хлебом, или орудиями производства, а при отказе обязан был ее возвратить (Пск. Судн. гр., ст. 51 и 76). Крестьянин имеет право иска на своем землевладельце (Там же, ст. 75, 87).

Но вообще и положение свободных крестьян (государственных и частновладельческих) было далеко от гражданского полноправия и легко могло перейти в состояние прикрепленных.

Прикреплениемогло быть или временное или всегдашнее. Временное прикрепление есть ролейное закупничествоРусской Правды, которое образуется из долгового обязательства смерда землевладельцу; при нем смерд сохраняет права личные (Рус. Пр. Кар. 73), имущественные и право иска на господина (Там же. Кар. 70, 72); но за бегство и за преступление обращается в холопа (ibid. 70, 75) [16]16
  По мнению В.И.Сергеевича (аза ним Н.Дебольского), «закуп есть наемный… работник» (Рус. юрид. древн. I, 177), аролейный закуп не отличается ничем от дворного: «…и тот и другой закуп есть наемный работник, который жил во дворе нанимателя» (Там же. С. 187–188). Но слово «закуп» дожило до довольно поздних времен в западнорусском языке и в этом последнем имеет весьма точное значение: в 1739 г. «жид» Городненский жаловался судье на Понарчица и его жену в том, что они запродализятя своего и жену его в рубле грошей пану Внучку, который продержал запроданного один год и выпустил ему «выпусту» из занятого рубля 20 грошей; а потом пан перевел того закупа«жиду» за 70 грошей, у «жида» он служил один год и получил «выпусту» 26 грошей; затем ушел прочь и остальных 54 грошей не возвратил. Судья присудил уплатить истцу 54 гроша (см. наше исследование: «Очерки из истории западнорусского права», II, 30–31). Это не наемный слуга, ибо здесь не сроком работы определяется сумма денег, а суммою денег – срок работ (перезалог закупа, воспрещенный Русской Правдой, здесь допускается). В самой Русской Правде закуп противополагается свободному человеку: «…яко свободному платити, тако и в закоупе» (Кар. 73, ст. 77). – О ролейном закупничестве «Русская Правда» говорит, как об особом<шд£закупничества. Ролейный закуп получает от господина ссуду (иначе он не был бы закупом), орудия обработки земли (плуг и борону) он должен возвратить (или отслужить) хозяину за ссуду и подмогу. Но он не дворовый слуга: барщина не превращает крестьянина в дворового слугу. – Впрочем, после исследования проф. М. Н. Ясинского («Закупы Русской Правды и памятников западнорусского права». Киев, 1904) дальнейший спор о закупах уже не имеет никакого научного интереса (Ср. В.А.Удинцева: «История займа»).


[Закрыть]. Прикрепление постоянное может образоваться путем давности («старые изорники» Иск.Судн. гр., ст. 75) [17]17
  Проф. Дьяконов согласен видеть в цитированном месте Псковской Судной грамоты влияние давности (старожильства) на прикрепление крестьян; но возражает, что это могло явиться не в силу однойдавности, а вследствие усложнения обязательств в течение более или менее долгого времени крестьянина к владельцу. Основания давности могут быть разнообразны; но раз она установляется, то уже она однаопределяет известные отношения. Если по Литовскому Статуту человек, просидевший 10 лет, становится «непохожим», то со времени этого узаконения всякий(задолжавший или незадолжавший ану) становится прикрепленным, если просидел 10 лет. Н.Н. Дебольский вовсе отказывается истолковать статью Псковской Судной грамоты, между тем как словосочетание «старый изорник» совершенно ясно указывает, о чем здесь идет речь. «Повоз» есть древнейшая и важнейшая повинность, которой в древности определялась зависимость покоренного населения от победителя (см. Первой, лет. под 984 г.; см. также Новг. 1-я лет. под 1209 г.).


[Закрыть]. Прикрепленный не имеет права иска на господина наравне с холопом (Догов. Новгор. с Казим., ст. 20); он подлежит суду своего господина: «половника без господаря (хозяина) твоим (княжеским) судиям не судити» (Там же. Прим. 19). Такие прикрепленные смерды были многочисленны уже в древнейшее время: Русская Правда древнейшая уравнивает штраф за убийство холопа и смерда (Ак. 23. Кар. 13).

Несвободное сельское населениесостояло из поселенных рабов – челяди.Но институт холопства, как частный, не принадлежит к предметам права государственного.

В. ВластьОбщие черты государственного устройства всех русских земель

1. Происхождение и первоначальный характер государственной власти.Власть общественная первоначально образуется частным путем в кровных обществах. Она сохраняет частноправный характер в течение всего первого периода. Однако, сознание об общественных задачах власти проявляется с первых моментов истории: «Вся земля наша велика и обильна, а нарядав ней нет; да пойдете княжить и володетинами», – говорили послы новгородские варяжским князьям. За властью признаются обязанности: кияне послали к Святославу (в 968 г.), требуя его возвращения для защиты от печенегов «отчинысвоей»; они же требовали от Изяслава в 1067 г. продолжения борьбы с половцами. Из этих примеров видно, что «володенье» имеет двоякую цель: частный интерес владеющих и общественный интерес подданных (оба элемента пока неразличимы в продолжение всего первого периода).

2. Формы верховной властитройственны. Нормальный порядок решения государственных дел усматривается из следующих мест летописи: в 987 г. созвал Владимир бояр своих и старцев городских и, рассказав им о том, что говорили ему миссионеры разных религий о преимуществах каждой из них, «рече: да что ума придаете? Что отвещаете? И реша бояре и старци…послав испытай…, како служать Богу. И бысть люба речь князюи всем людям».В 1096 г. «Святополк и Володимер посласта к Олгови, глаголюща сице: поиди Кыеву, да поряд положим о Русьстей земли пред епископы, и пред игумены, и пред мужиотець наших, и пред людми градьскыми».Таким образом в состав власти входят: князь, боярская дума и народное собрание (вече).

а) Княжеская власть. Происхождениекняжеской власти доисторическое: она является и в родовых союзах (в народных свадебных обрядах князем и княгиней называются новобрачные – родоначальники будущего рода), и в общинных (у южных славян князем называется общинный старшина). В землях восточных славян княжеская власть существовала до прибытия Рюриковичей: «Кий княжаше в роде своем», т. е. в земле Полян: «По сих братьи (Кия и его братьев) держати почаша род их княженье в Полях, а в Деревлях свое (княжение), а Дреговичи – свое, а Словени – свое в Новгороде, а другое в Полоте». Другие неофициальные титулы власти суть: каган, царь, самодержец. Князь Даниил Галицкий в XIII в. усвоил себе титул короля.

Составкняжеской власти – родовой: власть принадлежит не лицу, а целому роду:«Славяне разделяются на разные роды (races), из которых один владел всеми во времена первобытные…» (Масуди). «Наши князи добри суть, иже распасли суть Деревьску землю», – говорили древляне Ольге.

Члены княжеского рода или соправительствуют без разделавласти: примером из мифических времен может служить соправительство Кия, Щека и Хорива; а из исторических Аскольда и Дира. «Аз есмь роду княжа, и се есть сын Рюриков», – говорит Олег в доказательство своих прав и в опровержение права Аскольда и Дира на княжескую власть. Договор с греками заключают послы: от Игоря – Ивор, от сына его Святослава – Вуефаст, от Ольги княгини – Искусеви. Родовое соправительство есть явление глубокой древности [18]18
  Из времен более поздних (пол. XII в.) отметим соправительство Вячеслава с племянниками Изяславом, а потом Ростиславом. В 1146 г. киевляне избрали князя Игоря Ольговича и целовали крест: «Оже под Игорем не льстити и под Святославом» (Ипат. лет.), братом Игоря. И тот и другой – одинаково князья киевские.


[Закрыть]; впоследствии оно уступает место другому началу: члены княжеского рода делят между собою власть территориально(Рюрик, Синеус и Трувор; Святослав и его дети: Ярополк, Олег и Владимир). Этот последний порядок с конца X в. взял решительный перевес и создал так называемую удельную систему (разделение русских земель между детьми Владимира и потом Ярослава); но при распределении князей по целым землям единство власти рода княжеского нарушалось: в каждой земле явился род князей-соправителей (см., впрочем, ниже: «Начала государственного объединения»).

Из принадлежности власти целому роду следует, что опекаи регентствоне могли иметь применения в тогдашнем государственном праве, пока продолжается род (Олег и Ольга). Лица женского полатакже участвуют в общей власти рода (Ольга).

Приобретение, передача и потеря княжеской власти.Приобретение княжеской власти лицами совершается одновременно по наследованию и по избранию. Наследованиездесь нужно понимать не в точном смысле: наследник получает власть не с момента смерти предшествующего князя; право на нее он приобретает с момента рождения, а действительное участие в ней с момента совершеннолетия (Игорь при Олеге; Святослав при Ольге). Смерть предшественника открывает для другого князя лишь большую степень участия во власти.

Оба титула наследования – наследование по закону и по завещанию —действуют одновременно и в равной силе: «Умершю Рюрикови, предасть княженье свое Олгови, от рода ему суща, въдав ему сын свой на руце, Игоря, бысть бо детеск вельми». Но впоследствии наследование по обычаю (закону) берет перевес над волей завещателя; завещание Ярослава (1054 г.) сообразуется с порядком старшинства его детей: «Се поручаю в собе место стол старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу – Кыев; сего послушайте, якоже послушаете мене, да той вы будеть в мене место; а Святославу даю Чернигов, а Всеволоду – Переяславль». Между тем Ярослав любил больше других детей своих Всеволода и завещал ему: «Сыну мой… аще ти подаст Бог прияти власть стола моего (Киева) по братьи своей, с правдою, а не с насильем…, да ляжеши, идеже аз лягу, у гроба моего, понеже люблю тя паче братьи твоее» (Лавр. лет. под 1093). Завещание, противоречащее обычаю, не исполняется: Юрий Долгорукий завещал Суздальский стол младшим детям, а наследовал старший Андрей.

Обычный порядок наследования столовследовал порядку старшинства членов рода: по смерти Владимира Св. (1015 г.), самому любимому его сыну Борису говорит дружина: «Се дружина у тобе отьня и вой; поиди, сяди Кыеве на столе отни; он же рече: не буди ми възняти рукы на брата своего старейшего; аще и отец ми умре, то сь ми буди в отца место». В 1093 г. «Володимер (Мономах, по смерти отца) нача размышляти: аще сяду на столе отца своего, то имам рать с Святополком взяти, яко есть стол прежде от отца его был». Частое нарушение этого порядка в действительности не может опровергнуть его правомерности [19]19
  Начиная с половины XII в., род князей Рюриковичей так размножился, что правильные счеты кровного старшинства сделались невозможными; а потому уже тогда начинается искусственноеопределение степеней родства – «возложение старейшинства», возведение кого-либо по договору в старшие братья. Подобное явление и теперь общеупотребительно в больших сложных семьях русского народа.


[Закрыть].

Избраниекнязя народом есть или самостоятельный, или добавочныйспособ передачи власти; а именно, князь избирается при прекращенииили неимении княжеского рода:новгородцы избирают варяжских князей в 862 г.; они же просят себе князя у Святослава Киевского в 970 г., говоря: «Если не пойдете к нам, то найдем князя себе». Затем начало избрания действует рядомс началом наследования: власть нового князя освящается и укрепляется согласиемнарода, что было совершенно необходимо при постоянном участии населения в государственных делах: в 1015 г. «Святополк седе Кыеве по отци своемь и съзва Кыяны и нача даяти им именье». Обыкновенно начала наследственности и избрания совпадаюти (до половины XII в.) не вступают в борьбу между собой. В одном и том же факте преемства один мог видеть с полным правом наследование, а другой – избрание: когда в 1132 г. умер Мстислав В., сын Мономаха, и власть его перешла к брату его Ярополку, то, по словам одной летописи (Ипат. лет.), это произошло потому, что Мстислав «оставил княжение брату своему Ярополку» (т. е. завещал законному наследнику); а по словам другой летописи, потому, что «людье Кыяне послаша по нь» (Лавр. лет.). Совпадение начал наследования и избрания в одинаковой мере присуще и древнегерманскому праву; оно дожило в московском праве до XVII в., а в польском – до конца XVI.

С половины XII в. такое мирное совпадение двух начал преемства нарушается во всех землях; при борьбе их фактически берет перевес начало избрания: в 1146 г. киевский князь Всеволод Ольгович желает передать власть брату своему Игорю и старается приобрести согласие киевлян, но киевляне приглашают Изяслава Мстиславича, говоря ему: «Ты – наш князь, поезжай; а у Ольговичей (но именно у Ольговичей) не хочем быть в наследстве».

В 1175 г. владимирцы, обижаемые своими князьями, говорят: «Мы есмы волная князи прияли ксобе…» (Ипат. лет.). Сообразно с этим случаи избраниякнязей становятся во всех землях русских весьма частыми: в Киеве в 1146 г. (Игоря Ольговича и Изяслава Мстиславича), 1150 г. (того же Изяслава Мстиславича), 1154 г. (Ростислава Мстиславича), 1169 г. (Мстислава Изяславича) и т. д.; в Галиче в 1202 г. (кн. Игоревичей), 1208 г. (Даниила Романовича) и т. д.; в земле Смоленской 1175 г. (Мстислава Ростиславича); в земле Суздальской 1175 г. (Ростиславичей), 1176 г. (Михаила и Всеволода Юрьевичей); в земле Полоцкой 1151 г. (Ростислава Глебовича), 1158 г. (Рогволода Борисовича).

Но начало избрания не вытесняет начала наследственности в принципе нигде, кроме Новгорода и Пскова.

Князь избираем был не только всегда пожизненно(в принципе), но и с детьми, т. е. избрание нового князя каждый раз являлось как бы избранием новой династии с утверждением на будущее время наследственного преемства престола и признавалось как бы явлением случайным, вызванным временной нуждой. «Уведавше смерть княжю (Андрея Боголюбского), ростовци, и суждальци, и переяславци, и вся дружина от мала до велика, и съехавшеся к городу Володимеру и реша: се ся уже тако створило, князь наш убиен, а детей у него нетуть,сынок его мал в Новегороде, а братья стов Руси; по кого хочем послати в своих князех?… Ахочем Ростивлавичи Мьстислава и Ярополка… А крестьного целованья забывше», т. е. и по смерти Андрея Боголюбского не вспомнили своей присяги о выборе младших сыновей Юрия Долгорукого – братьев Андрея (Ипат. лет. под 1175 г.).

Кроме наследования и избрания, нет других правомерных способов приобретения княжеской власти. Добывание столаи договор между князьямине могут быть признаны таковыми. Добывание (узурпация силою) нуждается в оправдании или правом наследства, или правом избрания. В 1154 г. Черниговский князь Изяслав Давыдович захватил Киев; против него шел Юрий Долгорукий, и вопрос о столе киевском должен был разрешиться силой; но Юрий ссылался на свои права наследства: «Мне отчина Киев, а не тебе», а Изяслав послал к нему с такими словами: «Яне сам сел в Киеве, посадили меня кияне». При вторичном захвате Киева тем же князем, его собственный родич дает ему такой совет: «Если будешь за Днепром, то вся твоя правдабудет». Договоры между князьями утверждают лишь один из вышеуказанных титулов преемства: «Кождо да держить отчину свою», – решил Любечский съезд князей 1097 г. На съезде 1196 г. «вси князи выложиша Новгород в свободу: где им любо, туже собе князя поймают». Если князья договариваются между собой о захвате волости третьего князя без всяких оснований, то такой договор есть лишь одно из средств незаконной узурпации (добывания): например, когда двое Ярославичей – Святослав и Всеволод – договорились отнять Киев у старшего – Изяслава, то, по словам летописца, это «Въездвиже дьявол котору».

Символами приобретения власти былопосаженье князя на столе народом. Сначала это было представлением нового князя народу. В 1067 г. киевляне «поставили (Всеслава) посредине двора», где, вероятно, было возвышение, род трона. Потом подобный трон устраивался в «сенях» – галерее княжеского дворца. В этих символах выразились оба титула приобретения княжеской власти: обыкновенно людисажают князя на отцовскомстоле. – Сказание о короновании Владимира Мономаха греческим епископом Неофитом, присланным от императора Алексея Комнина, и о получении из Византии регалий (шапки Мономаха, скипетра, диадемы и креста) сложилось в начале XVI в. и не подтверждается нашими древними летописями.

Потеря княжеской власти.С избранием князя народом соединяется смещение князей, которое обыкновенно предваряется выбором другого князя и имеет вид насильственного переворота (случай 1067 г. в Киеве при смещении кн. Изяслава; случай там же 1146 г. при смещении Игоря Ольговича; случай в Полоцке 1158 г., когда, желая сместить кн. Ростислава, граждане прибегают к заговору и приглашают его на вече как бы для мирного обсуждения дел; но князя предупредили: «Не езди, князь, вече на тебя в городе, дружину твою избивают, а тебя хотят схватить»). При таких способах смещения воля народа не всегда приходила к осуществлению. – Со смещением не соединялось право наказывать князей. Убиение Игоря Ольговича в Киеве есть следствие бунта, и он, как убитый невинно, причислен к лику святых. Убиение князей Игоревичей в Галиче в 1208 г. совершено мадьярами по наущению мятежных бояр.

Права княжеской власти.Княжеская власть есть необходимый элементгосударственного устройства всех древнерусских земель: «Почаша сами в собе володети; и не бе в них правды, и въста род на род, быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. Реша сами в себе: “поищем собе князя, иже бы вол од ел нами и судил по праву”» (Первой, лет. 862 г.). В этих словах если и не признавать исторического факта, то следует признать общее воззрение древних времен, выраженное летописцем. В 970 г. пришли в Киев люди новгородские, прося князя себе и говоря: «Аще не пойдете к нам, то налезем князя собе». – Вообще в течение 400-летнего периода ни одна из русских земель (кроме малоизвестной по своему устройству – Вятки) не устраняла из состава верховной власти княжеского элемента. Княжеская власть необходима для внутреннего наряда (управления и суда), как сила, уравновешивающая взаимное соперничество составных элементов государства как кровных, так и территориальных. Мнение о том, что князья опирались на младшие города в борьбе против старших, имеет ту справедливую сторону, что только княжеская власть уравновешивала интересы старших и младших городов. Такова же роль княжеской власти среди борьбы классов и партий: «Всего же паче убогых не забывайте… и вдовыцю оправдите сами, а не давайте сильным погубити человека» (Поучение Владимира Мономаха). В Новгороде и Пскове смерды находятся в специальной опеке князя: в 1136 г. новгородцы, смещая князя Всеволода, в числе обвинений против него на первом месте поставили, что он не заботился о смердах.

Княжеская власть необходима для внешней защиты государства. В 884 г. «иде Олег на Северяне, и победи Северяны, и възложи на нь дань легъку, и не дасть им Козаром дани платити, рек: аз им противен, а вам нечему». В 968 г. киевляне послали на Дунай к кн. Святославу, говоря: «Едва нас не взяли печенеги…; если не пойдешь и не оборонишь нас, то опять нас возьмут». В 1068 г. киевляне выступили с своим князем Всеславом навстречу Болеславу Польскому; но признав себя беззащитным, Всеслав ночью тайно от киян бежал; тогда люди возвратились в Киев и на вече решили: «Зажегши град свой, уйдем в греческую землю». Вообще неизбежность княжеской власти видна из следующего случая: в 1140 г. Всеволод Киевский, желая наказать новгородцев, не давал им князя: «Не ходите в Новгород, – говорил он подручным князьям, – пусть себе сидят на своей воле без князя; где хотят, там пускай себе ищут князя». Новгородцы оставались без князя десять месяцев. «По понятиям века, казалось невозможным сидеть без князя; особенно это было неудобно в то время: тут партии волновали город, там продовольствия не пускали… Новгородцы призвали себе из Суздальской земли Ростислава Юрьевича» (Костомаров «Северно-русские народоправства». Т. I. С. 67). Постоянная борьба всех земель против своих князей означает не борьбу против княжеской власти, а стремление отыскать наилучшего князя.

Первоначальная неограниченность княжеской властивозникла из прежних родовых оснований власти, а потом из тождества интересов и воли княжьей и народа, который мог избрать себе наилучшего князя и сместить неудачного. Такая патриархальная неограниченность не имеет ничего общего с позднейшим западноевропейским абсолютизмом. Уже тогда люди книжные учили: «Яко Бог даеть власть, ему же хощеть, поставляеть бо царя и князя Вышний… поне то есть глава земли» (Лавр. лет. под 1177 г.). Князю вручается вся полнота верховной власти: «Приидите володеть и княжить нами», – говорили славянские послы варяжским князьям. В частности:

В языческую эпоху князю принадлежала власть религиозная:«И нача княжити Володимер в Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремного: Перуна…, и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла и Мокошь… Володимер же посади Добрыню, уя своего, в Новегороде; и пришед Добрыня Ноугороду, постави кумира над рекою Волховом, и жряху ему людье Ноугородстии аки богу» (Первой, лет. под 980 г.). – В христианское время князь является покровителем церкви, участвуя во всех главнейших ее действиях; так, крещение Руси совершено по следующему распоряжению князя: «Аще не обрящеться кто реце (в реке), богат ли, убог, или нищь, ли работник, противен мне да будет». Вообще о крещении Руси при Владимире Иларион говорит: «И не бысть ни единого же противящегося благочестному его повелению; да аще кто и не любовью, но страхом повелевшего крещахуся». Князь участвует в решении вопросов о внешней церковной жизни: в 1164 г. Леон, епископ Суздальский, начал учить в Суздале, что не следует есть мяса в господские праздники, «и бысть тяжа про то велика пред благоверным князем Андреем» (Лавр. лет.). Князю принадлежало право участия в назначении лиц духовных: Владимир «помышли создати церьковь Преев. Богородица… и поручи ю Настасу Корнянину»; Ярослав «церкви ставляше по градом и по местом, поставляя попы»; «Постави Ярослав Лариона митрополитом русина в святей Софьи, собрав епископы» (лет. под 1051 г.); «В лето 6655 Изяслав (Мстиславич, князь Киевский) постави митрополита Клима, калугера, русина, особь с шестью епископы» (Лавр. лет.). Разумеется, в таких выражениях надо видеть лишь сильное участиекнязя в действиях церковных властей (собора). – Князья влияют также на низложение церковных сановников: в 1169 г. «нечестивый (Федор, епископ Владимирский) не всхоте послушати христолюбивого князя Андрея (Боголюбского), веляща ему ити ставиться к митрополиту к Кыеву…; (князь) изверже его из земле Ростовьскы… Посла же его Андрей митрополиту в Кыев; митрополит же Костянтин повеле ему язык урезати, яко злодею и еретику» (Лавр. лет.). В 1168 г. черниговский князь Святослав, не согласный в учении о посте с своим епископом Антонием, «изверже и из епископьи». – Князья содействуют установлению церковных законов (церковные уставы Владимира, Ярослава, Ростислава).

Князю вручается вся государственная власть управления и суда.В 1146 г. киевляне, жалуясь на злоупотребления княжеских чиновников, требуют от князя не уступки судебной власти в свою пользу, а наоборот, говорят: «Впредь, если кому из нас будет обида, то ты сам суди».

Князю принадлежит и власть законодательная(см.: Рус. Пр. надписание к 18 ст. Ак. сп.; ст. 21, 42 Ак.; ст. 2 и 76 Кар. сп.).

Князь обладает властью военнойпо преимуществу: «Не было тут князя (при борьбе Изяслава с Юрием в 1151 г.), а боярина не все слушают», – говорит летописец. – Киевский князь Изяслав Ярославич (1067 г.), не исполнивший требования народа идти против половцев, был смещен, как не исполнивший главного своего призвания.

Из этого последнего примера видно, что полнота власти сохраняется лишь до тех пор, пока князь находится в согласии («одиначестве») с народом. Первоначальное слияние воли князя и воли народа не могло оставаться везде и неизменно; возможны и противоречия между ними. Это привело к необходимости определитьточнее власть князя, а в Новгороде – к ограничениюэтой власти.

Средством для того был ряд(договор) с новым князем.Первоначально ряд есть не что иное, как сознательная форма посаженья на стол, и состоял лишь из взаимной присягинарода и князя не делать друг другу зла, т. е. ничем, в частности, не ограничивал власти князя. В договорах с князем, внушавшим менее уверенности, начали присоединять частные условия(например, касавшиеся перемены чиновников предшествовавшего князя): в 1146 г. ряд с киевлянами от имени Игоря Ольговича заключал брат его Святослав. Киевляне начали обвинять тиуна Всеволодова (предшествовавшего князя) Ратшу и другого тиуна Вышгородского – Тудора, и сказали Святославу: «Целуй крест за своего брата, что, если кому из нас будет обида, то пусть он сам судит». Святослав отвечал: «Целую крест за брата, что не будет вам никакого насилия, и тиун пусть будет выбран по вашей воле». Тогда Святослав сошел с коня и целовал на том крест к ним на вече; а киевляне все, сошедши с коней, целовали крест и за детей своих, чтобы не изменять Игорю. Затем и сам Игорь принес присягу в том, что будет соблюдать договор киевлян с братом его (Ипат. лет.). Такие договоры повторялись с каждым князем и содержание их видоизменялось по лицу и обстоятельствам времени. Во второй половине XII в. они вошли в общий обычай:когда в 1154 г., по смерти киевского князя Вячеслава, наследовал ему его племянник Ростислав, который уже и прежде призван был самими киевлянами к соправительству с дядей, то Ростислав хотел продолжать начатый военный поход, но мужи его предостерегли: «Ты ся еси еще с людьми Киеве не утвердил; а поеди лепле в Киев, тоже с людьми утвердися» (Ипат. лет.). В 1175 г. владимирцы, приняв князя Ярополка, весь поряд (с ним) положили в церкви Св. Богородицы (Лавр. лет.). В 1176 г. Михалко (сын Юрия Долгорукого) «еха… Ростову и створи людем весь наряд, утвердивъся крестным целованьем с ними» (Лавр. лет.). Из единообразного повторения таких договоров вырабатывалось и общее их содержание, ограничивавшее уже существенноправа княжеской власти (это, впрочем, видно лишь из новгородских договоров, о чем см. ниже).

Кроме договора, к ограничению власти князя повело существование рядом с княжеской властью других ее форм: боярской думы и веча.

б) Боярская дума. Понятие о ней.Боярской думой [20]20
  Термин «княжеская дума», употребляемый некоторыми, не соответствует предмету: княжеской думой можно назвать совет князей (на съездах их).


[Закрыть]называется постоянный совет лучших людей (бояр) каждой земли, решающий (вместе с князем) высшие земские вопросы. Такой совет мог быть только в одном старшем городе земли. Советы старейшин были и в пригородах, но они обладали не политической, а лишь судебной и административной властью. – Наименование«боярская дума» не встречается в древних памятниках и образовано искусственно на основании сходных терминов («бояре думающие»).

Совокупность лиц, составляющих совет, называется нередко в летописях дружиной(по отношению к князю): «Бе бо Володимер любя дружину, и с ними думая о строи земленем, и о ратех и уставе земленем» (Первой, лет. под 996 г.); Владимир Мономах поучает детей каждый день ходить утром в церковь, затем, «седше думати с дружиною, или люди оправливати» (судить). Но под дружиной здесь разумеется лишь старшая дружина, т. е. бояре.

Советы старейших существуютво всех русских землях с древнейших времен (как видно будет из нижеприведенных фактов).

Состав боярской думы.Мнение о неопределенности и случайности состава думы не может быть принято: «Особого звания советников князя (говорит В. И. Сергеевич), в которое возводились бы служилые люди, входившие в состав думы, не было; дума составлялась всякий раз вновь по особому приглашению». Другие прибавляют: «Можно только сказать, что эта дума по такому-то вопросу, по такому-то предложению князя, потому что может быть в тот же день, по другому вопросу, князь будет совещаться с совершенно другими лицами, и будет совершенно вправе» (С. А. Петровский «О сенате». С. 12–15) [21]21
  Профессор Сергеевич посвятил особый том своего важного труда (Рус. юр. др. II. Вып. 2) «советникам князя», именно «княжеской думе», «Московской государевой думе» (и «духовенству») с целью доказать, что таких учреждений совсем не существовало. Почтенный ученый рассуждает так: «Существование княжеской думы с древнейших времен нашей истории не подлежит ни малейшему сомнению.Памятники постоянно говорят о думе князей с мужами, боярами, духовенством, городскими старцами и т. д. Но… была ли княжеская дума постоянным учреждением, с более или менее определенным составом и компетенцией, или это только акт думания,действие советывания князя с людьми, которым он доверяет? В литературе господствует первое мнение; тем не менее справедливо только второе» (с. 337)… «Думцев избирает сам князь и, вследствие этого, состав их определяется его доброю волею; воля же князя определяется его пониманием окружающего, которое, в свою очередь, определяется вкусами князя,его привычками,способностями и т. д.» (с. 347). Итак, дума княжеская есть «акт думания» того или другого князя с кем бы то ни было: с женой, любимцем своим, с целой дружиной, а иногда «со всем народом» (с. 347). «Князь мог действовать и помимо воли своих вольных слуг» (с. 349). В ряде случаев совещаний князя с людьми, к которым он именно на этот случай обратится (он мог и ни к кому не обратиться), мы не только не имеем перед собой учреждения даже с наименее определенным составом и компетенцией, но и ничего правового.
  Однако, тот же автор говорит нам и следующее: «Княжие мужи и бояре составляют высший класс служилых людей, переднюю дружину князя. Этилучшие служилые люди и суть обыкновенные думцы князя.Понятно почему. Давать советы могут только опытные в делах люди, а такими были «старшие» или «передние мужи». Согласно этому нормальному порядкувещей, сложилось и общественное мнениеотносительно того, кто должен бытьсоветником князя. Это должны быть пожилые, опытные люди, старые и верные слуги князя» (с. 345–346). Таким образом, состав думы оказывается определенным. Мы предпочитаем это последнее мнение, как вполне согласное с источниками; оно притом необходимо получается при применении того общепринятого методологического приема (который рекомендован, между прочим, и проф. Сергеевичем; см. в его «Лекциях и исследованиях» отдел об обычном праве). Учреждений, снабженных регламентами, как известно, не было в древности; тогдашние «учреждения» установляются обычным правом. При распознавании же обычного права общепринято считать таковым ряд однообразных явлений, повторяющихся более или менее продолжительное время, а затем признанных современниками, как нормальный порядок, долженствующий быть.
  Обращаясь к думе, видим, что «памятники постоянно говорято думе князей с мужами, боярами, духовенством, городскими старцами», что этот порядок признан «нормальным» со стороны общественного мнения и считался обязательным («должен быть»). Получаем вывод несомненно правильный: дума есть учреждение в смысле обычного права, с компетенцией и составом не вполне определенными (как и все древние учреждения).
  Применим этот метод к другим учреждениям древности, а именно – к вечу: ряд случаев народных собраний, занесенных в летописи, давно обобщен, и получилась идея учреждения (никем не регламентированного). Однако, обязан ли был князь совещаться с народом? Конечно, нет. Проф. Сергеевич говорит, что князь мог совещаться с боярами, целой дружиной, иногда «со всем народом»; очевидно, вече в этом отношении совершенно уравнивается думе. Это и правильно. Обязан ли князь слушаться решений веча? Опять нет: в 1147 г. киевское вече отказало князю воевать с Юрием, а князь пошел войной и набрал из того же народа много добровольцев. Имело ли вече определенный состав? Также нет. Это – «люди без всяких ограничений» (Рус. юр. древн. Т. II. Вып. 1, 52). По крайней мере были ли это «людие» одного какого-либо города? Нет, всякие; и горожане, и пригорожане; последние и в старшем городе, и у себя дома. Собиралось ли вече в известное время и в известном месте? (Там же. С. 55–60). Требовалось ли какое-либо число (минимум) собравшихся для законности веча? Нет; «оно считалось состоявшимся при всяком наличном числе, достаточно многочисленном» (Там же. С. 60). Соблюдался ли какой-нибудь порядок при совещаниях? Нет; «вечевые думы должны были представлять иногда весьма шумные и беспорядочные сборища» (Там же. С. 62); председателя у них нет. – Была ли какая-нибудь определенная компетенция у веча? «Народ может привлечь к своему усмотрению всевозможные вопросы общественной жизни» (Там же. С. 73). Всякая попытка различить законные веча от противозаконных сборищ осуждается (Там же. С. 97 и сл.).
  Ниже мы увидим, что такая яркая картина бесформенности и беспорядочности веча не вполне согласна с действительностью, но все же вече (как и дума) в значительной степени было бесформенно. Между тем вече признано (и честь этого признания принадлежит, между прочим, проф. Сергеевичу) государственной властью, конкурирующей с князем, а иногда (в Великом Новгороде и Пскове) превышающей власть княжескую.
  За что же столько снисходительности к одному учреждению и такая строгость к другому – подобному? «Думцев избирает сам князь»; но и в сенат, и в государственный совет, и в палату лордов членов назначают государи.
  По древне-германскому праву de minoribus rebus principes consultant, de majorbus omnes. Старейшины (principes, majores natu, seniores) у поморян и других западных славян составляли древнейший совет, служащий первым объединительным учреждением отдельных общин в одну землю. Таким образом, совет старейшин имеет громадное значение в истории образования государств, – значение более важное, чем последующая его роль при княжеской (или королевской) власти, хотя и позднейшее значение его в государственном устройстве классических и новоевропейских народов немаловажно (yspoima, senatus, витенагемот).


[Закрыть]. Напротив, состав думы был очень определенный; именно первоначальный состав думы (X в.) – двойственный; в нее входят:

Бояре —высшие служилые люди. Всякий боярин был непременным членом думы, и именно в этом состояло его боярское отличие; летопись, рассказывая о потерях, понесенных русскими в войне половецкой, восклицает: «Где бояре думающий? Где мужи храборьствующии?» Князь не мог, взамен бояр, пригласить для совещания других лиц – не бояр. Хотя подобные факты случались, но современники смотрели на них, как на отступления от правомерного порядка: киевский князь Всеволод Ярославич, устаревши, «нача любити смысл уных, съвет творя с ними… и людем не доходити княжее правды, начата тиуни грабити» (Лавр. лет. под 1093). Такие случаи составляют лишь ничтожное исключение.