Текст книги "Обзор истории русского права"
Автор книги: Михаил Владимирский-Буданов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]
Как в 1-м периоде, так и в Московском государстве вначале было только два рода войск: народное ополчение (пехота) и служилые люди – дворяне и дети боярские (конница). С половины XVI в. вводятся разные системы постоянных войск (различных оружий).
а) Народное ополчение и посошная служба.В начале периода (в XIV в.) ополчение по древнему обычаю собиралось поголовно (в Мамаевом побоище будто бы участвовало до 400 тысяч русских ратников); даже в XV в. в отдаленных походах (на Казань в 1470 г. участвовали и сурожане, суконники, купецкие люди и все москвичи, по их силе). Но с XV в. отправление этой повинности приводится к определенной системе – именно к посошной службе:поставка ополченцев (как и все другие повинности) разложена на сохи (с духовенства, черных людей, крестьян монастырских и церковных и с вотчин и поместий таких лиц, которые сами не могут явиться на службу); на месте происходит «разрубка ратников»; количество ратников с сохи определяется каждый раз особо, по мере надобности (в 1480 г. – по коню и по человеку с 4 сох; в 1495 г. – с 10 сох; бобыльские сохи ставили только пехотинцев). Иногда вместо сох эта повинность распределялась по дворам (в 1545 г. в Новгороде – по одному коннику с 3 дворов не тяглых и с 5 тяглых; с гостиных – с каждого двора по одному, с суконнических – с двух одного). В 40-х годах XVII в. и эта повинность распределяется по числу дворов. Общее число «посохи» в целом государстве в каждом случае было весьма различно (в Полоцком походе при Иоанне IV было 80900 человек посохи). Сроки службы посошных людей в XVII в. были определяемы заранее – при призыве (например, в 1633 г. – 1 год; в 1637 г. – 8 месяцев и т. п.). – Содержание ополченияи вооружение доставлялось теми же сошными людьми: псковичи в Полоцкий поход давали по 5 руб. конникам, а пешим – по 2 руб.; иногда отпускали корм натурой (те же псковичи в 1535 г.); каждому пищальнику «сохи» должны дать по ружью и по 12 фунтов пороха и свинца (порох производили земские люди сами), они же должны были поставлять для ополчения определенное количество телег и лодок. – В посадах, а иногда и в селах (в отдаленных уездах) ратная повинность перелагалась на деньги (по 2 руб. со двора в XVII в.).
б) Дворянские полки.Значение посохи постепенно ослаблялось с расширением границ государства и с успехами военного искусства (изобретением пороха). Поэтому все внимание обращено было на прежние дружины, преобразованные в постоянные дворянские войска, вознаграждаемые вместо жалованья землями (поместьями): со 100 четвертей земли дворянин обязан быть сам на коне и с каждой следующей сотни четвертей ставить конника в своей свите. Перевес дворянских полков над ополчением совершился с начала XV в. Но еще в XVI в. иногда числа ратников и дворян почти уравновешиваются (в походе 1568 г. на Литву было дворян 10309, ратников 7580). Флетчер насчитывает всех дворян, призываемых к оружию, до 80 тысяч. По вычислению Брикса, ко времени Михаила Феодоровича одних детей боярских было до 300 тысяч человек (из них 20 тысяч составляли гвардию, 65 тысяч ежегодно охраняли Оку). Дворяне являлись с собственным вооружением. Сбор дворян совершался повестками от воеводы или губного старосты, или городских приказчиков. Собирались в главные города воеводства. Вместо неявившихся («нетчиков») отправляемы были их дети и люди, а сами нетчики подвергались наказанию. Независимо от походов, периодически производились «смотрины» (например, 1652, 1660, 1670, 1675, 1678 гг. и т. д.), на которых поверялась «людность, конность и оружность» дворян и записывались взрослые сыновья на службу: при трех сыновьях один – в полк, один – в городовую службу, и один оставался дома на хозяйстве.
в) Постоянные войска.Уже в XVI, а особенно в XVII в. обнаружилась недостаточность дворянских полков для правильной защиты государства (по отсутствию специального военного образования и по трудности созыва), в особенности же для охранения внутреннего порядка. Преимущественно для этой последней цели вел. кн. Василий Иоаннович утвердил в Москве два полка пищальников – конный и пеший; Иоанн IV умножил это число; при нем новое постоянное войскостало именоваться стрельцами; главнейшей задачей его сделалась внутренняя полиция. Это войско поселяемо было слободами вокруг Москвы и других городов и содержимо было за счет казны, получая, сверх того, земли на общинном праве и права торговли; в него рекрутировались вольные охочие люди всякого класса (преимущественно податных). Впоследствии московские стрельцы начали произвольно распоряжаться властью и, вместо охраны государства, сделались его язвой (подобно римским преторианцам). Стрельцы составляли собственно пехоту. – В XVII в. возникают другие специальные роды войск, а именно: регулярная конница – рейтары, образованная по иноземному строю; в рейтары обязательно определяемы были самые бедные дворяне и отчасти даточные люди; постоянная конница недворянская были городовые казаки; тогда же составлена регулярная пехота – солдаты, преимущественно из тяглых людей. Эти рода войск, а также пушкари(артиллерия) поселяемы были в слободах вокруг городов, именно украинных. Численность всех этих войск постоянно возрастала; так, стрельцовв 1578 г. в Литовском походе было 15119 (при 10 тысячах дворян и 7 1/2 тысячах ополчения); в 1634 г. на южных границах было их 22 тысячи и в то же время под Смоленском 4500. Казаковпри Алексее Михайловиче было 1500, наделенных землями, и 5 тысяч получавших жалованье. Рейтаров(по счету Брикса) в конце XVII в. было 40 тысяч, драгун —11500; поселенных солдат —3 тысячи, непоселенных – 10 тысяч, московских выборныхполков солдатского строя – 12 тысяч.
Из других видов управления следует обратить внимание на ямскую повинность и управление.Первоначально снабжение подводами и проводниками княжеских гонцов или самих князей и их дружинников, а также доставление им корма во время проезда составляло общую обязанность всего населения, которая, однако, всей тяжестью падала на те пункты населения, которые лежали на более проезжих путях. Эту тяжелую повинность сделали особенно памятной татары, отчего и название станов перешло в татарское название – «ям» (см. в сб. Мейера ст. О.Бржовского: «Историческое развитие русского законодательства по почтовой части» и Гурлянда «Ямская гоньба». С. 34). Около половины XV в. эта повинность приведена в новый порядок так, чтобы она ложилась равномернее на все население: именно вместо станов устраиваются на больших путях ямы,т. е. почтовые дворы, состоявшие из жилых и хозяйственных построек, на расстоянии 30–40 и более верст один от другого. В них поселены ямщики, выбираемые тяглым населением округа, приписанного к яму, в количестве 1-2-х на каждом яму; на ямах бывали и дьячки для письмоводства и счетоводства. К ямам приписывались земля, иногда по 20 четвертей в поле, и сенокосы, иногда целые деревни. Поселенные ямщики, вероятно, лично не отправляли гоньбы, а лишь распоряжались ею; гоньбу вело окрестное население, которое обязано было ставить по очереди определенное количество подвод и проводников за прогоны по таксе (за 10 верст по деньге, а проводнику за 30 верст по 1V2 деньги; по Герберштейну, за 10–20 верст по б денег); прогонные деньги выдавало ямщикам правительство вперед при утверждении нововыбранного ямщика. Сами ямщики довольствовались, по-видимому, земельным наделом яма, а где его не было, или он был недостаточен, то – подмогой от населения. Для покрытия расходов на ямскую гоньбу со стороны государства служил специальный вид налога – «ямские деньги», известный во времена татарщины под именем «яма» (в XVI в. 10 руб. с сохи).
Около половины XVI в. в этой системе ямской гоньбы произведена реформа, впрочем, естественно истекавшая из самой прежней системы: население, вместо очередного отправления подвод на ямы, предпочитало пользоваться услугами охотников, которые вызывались (за вознаграждение) отбывать постоянно эту повинность за него. Правительство воспользовалось этим и организовало ямы через сосредоточение таких охотников в особых ямских слободах; в слободы ямщики обязательно набираются со всего населения (иногда по 4 человека с двух сох; см. Рус. ист. библ. Т. II). Для отдаленных окраин (Сибири) само правительство подбирало охочих людей внутри государства. Каждая слободка снабжалась известным количеством земли (из земель тяглых и пустых поместных); в XVI в. на каждого ямщика должно было приходиться не менее 4 десятин (в начале XVII в. до 8 десятин). Наделы нарезывались и из частных порозжих земель (с условием замены). Земля эта могла быть и населенной, в таком случае крестьяне подчинялись слободе (как лицу коллективному) так же, как на поместных землях помещику. Дворы должны быть выстроены также волостями. Землей ямщики пользовались на общинном праве: «пашню пахать и сено косить повытно всем». Управлял слободой приказчик и выборный староста. Устройство каждой слободы укреплялось так называемой «строельной» или «устройной книгой». Лица, попавшие в ямщики, передавали свою обязанность и право наследственно; при запустении яма, он наполнялся опять посредством нового набора с сох. Сохи давали ямщикам подмогу как при поставке ямщика – единовременную, так и ежегодно – постоянную (от 5 до 25 руб. каждому). В XVII в. как устройство ямов, так и выдачу жалованья ямщикам правительство взяло на себя, а потому в XVII в. прежняя специальная подать, «ямские деньги», несравненно возвышается (до 800 руб. с сохи), хотя параллельно существует другая ямская подать – «малая ямщина». Цель учреждения ямов – исключительно государственная (а не общественная), именно препровождение правительственных гонцов и посланников (но не корреспонденции). Однако, все высшие классы, будучи служилыми людьми, и духовные лица постоянно пользовались ямами законно или незаконно (см. Ак. Ист. V, № 25) [75]75
В некоторых частях государства (преимущественно на северо-востоке) ямская гоньба заменялась «мирскими отпусками», т. е. наймом подвод от населения с препровождением их от волости до волости или до другого уезда. Это, вероятно, древнейший способ, уцелевший, однако, до XVII в.
[Закрыть]. – Собственно почта (для передачи всякой корреспонденции) учреждена при царе Алексее Михайловиче в 1663–1665 гг. сначала по трактам в Вильну и Ригу; почты содержимы были по подряду иностранцами.
Московское государство не имело особых органов для управления народным образованием, ибо и самое образование не признавалось за государственную потребность до конца XVII в. Образование находилось под ведомством церкви и низших (приходских) общин. Государство лишь в некоторых случаях побуждало церковь более заботливо относиться к этой функции: так, Стоглавый собор «уложил по царскому совету» следующее: «В царствующем граде Москве и по всем градам протопопом и старейшим священником со всеми священники и диаконы, коемуждо к своем граде, по благословению святителя, избрати добрых духовных – священников и диаконов и диаков, женатых и благочестивых, имущих в сердцах страх Божий, и грамоте – чести и пети и писати гораздовых; и у тех священников, и у диаконов и дияков учинити в домех училища, чтобы священницы, и диаконы, и все православные християне в коемждо граде давали своих детей на учение грамоте, книжного письма и церковного пения и чтения налойного». Подобного рода, так сказать, центральные училища предназначались для специальной цели приготовления священников и причетников к церквам: «Пришед в возраст достойным быти священническому чину». (Стоглав. 26). – Гораздо большее значение имеет общее элементарное образование, сообщавшееся в каждой (по возможности) приходской общине и начавшееся еще со введения христианства (см. выше с. 106). Здесь учителями было приходское духовенство; ученики набирались не только для образования, но и с целями призрения, из сирот и бобылей. Из этого комплекта пополнялось приходское духовенство (по выборам прихожан); отсюда же выходили дьяки (земские и другие) и подьячие. Сущность этого образования заключалась в обучении чтению, письму (с XVII в. и счислению), а также и закону Божию (по богослужебным книгам); к этому присоединялось сообщение всех сведений, которыми располагали тогдашние грамотеи: в тогдашних азбуковниках содержатся основные пункты вероучения, жития святых, извлечения из творений св. отцов, краткие словари, основные начала грамматики, иногда географии. Другая и главнейшая сторона этих школ есть воспитание: «Паче же всего учеников бы своих берегли и хранили во всякой чистоте». (Стоглав. Там же.). Что касается до действительной распространенности этого образования, то, конечно, до всеобщей грамотности было далеко (попадались безграмотные люди даже в боярском классе); но зато достойно замечания количество грамотных в простонародии (как и ныне между раскольниками) и широкая распространенность тогдашних произведений письменной литературы.
В конце XVII в. в Москве учреждаются и проектируются училища для среднего и высшего образования(по образцу южнорусских братских училищ): в 1649 г. возникло Андреевское братство, учрежденное Ртищевым; затем патриаршее Чудовское училище; с 1666 г. – Иоанно-Богословское училище. В них производилось «учение грамматики словенской и греческой, даже до риторики и философии». В 1682 г. явился проект Московской славяно-греко-латинской академии (см. по вопросу о народном образовании наше исследование «Государство и народное образование в России». Журн. Мин. нар. пр., 1874).
Д. ЗаконодательствоОбщий ход истории источников права в Московском государствехотя и ведет к окончательному торжеству закона над обычным правом, но указывает, что самое законодательство старается лишь узаконить обычай. Установление произвольных норм начинается лишь с конца XVII в. Поэтому мы вправе назвать московский период временем равновесия закона и обычая.
В Московском государстве уже с XIV в. нет никаких следов действия Русской Правды (кроме одной – ст. 55 Судебника 1497 г.). Напротив, несомненно, что византийские источники получают все большую применимость, благодаря возрастающему влиянию духовенства и расширению его имуществ, но в светских судах они не могли иметь применения. Известны были в Москве и местные кодексы – Новгородский и Псковский, но, конечно, не имели силы закона. Итак, почти вся юридическая жизнь народа предоставлялась в продолжение двух столетий действию обычного права и частной воле князей, не выраженной в письменной форме закона. Единственными письменными формами закона того времени были: а) Жалованные; б) Уставные грамоты.
а) Жалованные грамотысуть привилегии, или частные законы (privalex). Начало их относится еще к 1-му периоду; сверх того, их особенности проникают отчасти в княжеские «уставы» того времени. Но вполне плодородная почва для развития этой формы закона явилась лишь в Московском государстве, когда власть сосредоточена была в лице великого князя, который стал единственным источником правовых норм. Число жалованных грамот того времени весьма велико и виды их разнообразны; уже Горбунов при своем исследовании: «Льготные грамоты, жалованные монастырям и церквам» (Арх. ист. и практ. сведений, 1860, I, V и VI), имел перед собой до 230 изданных таких грамот; ныне число изданных еще увеличилось, и большая масса остается неизданной (г. Мейчик в своей работе: «Грамоты XIV и XV вв. Моск. арх. Минист. юст.». М., 1883, – указывает около 110 грамот того времени). Большая часть их дается монастырям и другим церковным учреждениям, меньшая – светским лицам. По источнику пожалования, грамоты должны быть разделены на исходящие от великого князя и исходящие от церковных властей и князей служилых; но последние могут быть включены в число законодательных актов лишь тогда, когда пожалование укреплено государственной властью. – Что касается до предметов пожалования, то под названием «Жалованных грамот» разумеется три рода совершенно различных актов правительственной деятельности: это грамоты: 1) Жалованные в тесном смысле, т. е. дарственные акты на имущества от государства частным лицам; они содержат в себе пожалование недвижимых имуществ, угодьев и промыслов, или укрепляют сделки на недвижимые имущества между частными лицами, равно между этими последними и князем. Такой вид грамот, как заключающий в себе совершенно частную норму, не имеет никакого значения в истории источников права, если только пожалование не соединяется со льготами, причем этот вид грамот сливается в следующем. – 2) Льготные(иммунитеты), т. е. содержащие в себе освобождение грамотчика от общих тягостей суда и дани; в них получивший пожалование освобождается от суда местных властей (с подчинением суду князя), а лица, живущие в его имении, или вполне подчиняются суду своего землевладельца, или только частью (последнее гораздо чаще; обыкновенно владельцу вручается суд, кроме душегубства, разбоя и татьбы с поличным). То же и относительно дани и повинностей в пользу местных властей и пошлин при проезде и перевозке товаров. По этому последнему признаку грамоты этого рода именуются обельными.Грамоты, содержащие полное освобождение, именуются тарханами. Обе льготы (от суда и дани) могут быть даны раздельно, но большей частью соединяются вместе в одном пожаловании. Заключая в себе изъятия из общих норм, жалованные грамоты уясняют нам эти общие нормы лишь отрицательно, т. е. общим правом должно быть признано то, от чего освобождается грамотчик. Иммунитеты или привилегии занимают весьма важное место в истории общих источников права новоевропейских народов: при огромном количестве пожалований, частный закон может обратиться в общий, исключение – в общее правило; таким образом права лиц всего высшего класса общества (который один и пользовался всеми гражданскими правами) обращаются из частных привилегий в общесословное право, а затем в общий закон. В Московском государстве этого не случилось, во-первых, вследствие того, что привилегии не были столь многочисленны и обыкновенны (как, например, в Польше); во-вторых, потому, что содержание привилегий не было однообразно и одинаково полно и, наконец, в-третьих, твердость привилегий (сохранение их в потомстве) ничем не гарантировалась, хотя иногда в грамоте обозначается, что привилегия дается без отнятия: при пожаловании частным лицам иногда не указывается, что в привилегии участвуют и наследники получившего пожалование; каждый новый князь мог взять пожалование назад. Отсюда, при перемене лица князя и при вступлении в наследство получившего пожалование, каждый раз обращаются с просьбой о подтверждении грамоты. То же было сначала и в иммунитетах Западной Европы, а также в Польше и Литве, но там вскоре подобное подтверждение обратилось в обязанность нового государя. У нас уже Иоанн IV уничтожил тарханы в принципе (см. выше), а потому из грамотчиков не успело выработаться привилегированное сословие, а из жалованных грамот – общий закон. 3) Третий вид актов, именуемых Жалованными грамотами, может быть назван грамотами охранительными(иногда называют их заповеднымиили указными):это акты, утверждающие общую законодательную нормув применении к частному случаю и лицу. Общие нормы не установляются этими грамотами, а лишь подтверждаются и санкционируются угрозами наказаний за их нарушение; самые же нормы предполагаются уже существующими или в силу обычного права, или в силу пожалования; например, каждому гражданину принадлежит право иска и назначения срока явки к суду против разбойников, воров и грабителей, но это право специально утверждается особой грамотой за известным лицом; всякий может защищать свой лес от сторонних порубок, свой пруд – от чужой ловли, но все эти права могут быть укреплены и укрепляются за некоторыми частными лицами. Обычное право требовало отказывать крестьян от другого владельца в один срок в году и разумеется не иначе, как при полном удовлетворении прежнего владельца, – но Белозерский князь укрепляет это именно за Кирилловым монастырем. – Как акты, не усыновляющие норму, а охраняющие ее, грамоты этого рода мы могли бы относить не к законам, а (выражаясь нынешним термином) к распоряжениям, если бы нормы права были тогда в точности определены и известны; они иногда избирают для укрепления одну из колеблющихся норм (например, отказы крестьян совершались уже не в один Юрьев день; леса и воды могли быть и предметом частного владения и общего пользования, пока не становились заповедными). Подобное же значение для источников права имеют и судебные приговоры князей ( правые грамоты),как укрепляющие по частному случаю общую норму; в Московском государстве (XIV и XV вв.) и законодательная и судебная власть сливалась в одном лице великого князя. Самый важный вид подобных «заповедей» относится к воспрещению беззаконных деяний и превышения власти со стороны наместников и их людей. Защита государства от этих последних, обращенная ко всему населению провинции, составляет главное содержание другого рода грамот – Уставных.
б) Уставными грамотаминазываются акты, определяющие местное управление той или другой области. К эпохе XIV и XV вв. относится лишь один вид их, именно грамоты наместничьего управления;прочие, т. е. губные грамоты и уставные земские, относятся уже к эпохе Судебников (но по тесной связи предмета мы рассмотрим их тут же). Уставными наместничьими грамотами определяются отношения наместника или волостеля к жителям уезда или волости, управляемых ими (древнейшие и важнейшие грамоты этого рода, именно – Двинскую 1397 г. и Белозерскую 1488 г. см. в нашей Хрестоматии, вып. I и II; полный указатель их см. в исследовании проф. Загоскина: «Уставные грамоты XIV и XV вв.». Вып. 1 и 2). Уставная грамота не есть наказ, определяющий обязанности правителя, а пожалование прав населению провинции однажды навсегда: «Великий князь Василий Дмитриевич пожаловал… бояр своих Двинских… и всех своих черных людей Двинские земли». В них безграничная государственная власть, представителем которой является наместник, приводится в определенные границы, именно определяется не то, что должен делать наместник, а то, чего он не должен делать. – Однако, Уставная грамота отнюдь не есть привилегия: в ней содержатся не исключения из общих норм, а местное применение их: это есть закон местный(но не частный). Существенное содержаниенаместничьих грамот совершенно одинаково: в них определяется корм наместника, судебные пошлины и уголовные штрафы в пользу наместника, пошлины за вызов к суду и от ареста обвиняемого в пользу слуг наместника (его дворян); торговые и свадебные пошлины; далее определяется отношение судебной власти наместника к суду центральному, никто не может вызвать провинциала в Москву помимо местного правителя, но на неправый суд и беззаконные действия самого наместника жители имеют право жалобы великому князю; потом определяется состав лиц наместничьего управления (тиунов, праветчиков и доводчиков, назначаемых самим наместником), с целью оградить население от излишних поборов и издержек на них. Далее, воспрещаются незаконные действия со стороны слуг наместника (очевидно, те, которые были особенно обычны: например, вторжение незваными на пиры и братчины). Наконец, в Уставных грамотах содержатся иногда немногочисленные нормы материального уголовного права, но лишь по связи их с правами наместника на уголовный суд и пошлины. – Сравнивая Уставные грамоты Московского государства с Земскими грамотами Литовско-русского, находим, что последние несравненно богаче содержанием, именно в них определяются все отношения подданных к государственной власти, а не отношения их лишь к местным правителям. Другое важное отличие Уставных грамот Московского государства от Земских грамот литовских заключается в том, что первые, кроме одной Двинской 1397 г., все обращены лишь к тяглым – податным классам; литовские – преимущественно к высшим классам общества. Тем не менее, как в Литве, так и в Москве из местных уставных грамот выработался потом общий закон, именно в Москве Судебник 1497 г.
а) Губные грамоты. С тех пор, как правительство обратилось к устройству самоуправления в провинциях, появился и новый род уставных грамот. Грамоты, которыми установляются губные учреждения (см. выше с. 237), именуются губными. Они начинаются с 30-х годов XVI в. и продолжаются потом до конца XVII в. (несмотря на существовавший уже общий закон – Уставную книгу разбойного приказа). Губные грамоты, хотя и даются по просьбе самого населения, но менее имеют характер пожалования, ибо ими возлагается на население обязанность ловить и карать разбойников. Важное отличие губных грамот от уставных заключается в том, что губные обращены ко всему населению (со включением служилых классов). Содержание губных грамот, кроме учредительной части, где определяется избрание, состав и обязанности губных властей, – касается (более, чем в уставных грамотах) материального уголовного права. Общие черты их содержания составили потом общий уголовный закон.
б) Уставные земские грамоты суть грамоты, определяющие местное земское самоуправление, как оно установлено реформами Грозного. Они начинаются с 1552 г. и продолжаются до 2-й четверти XVII в. (важнейшие из них: Важская грамота 1552 г. и Двинская 1556 г.). Хотя грамоты этого рода имеют более широкие задачи, чем губные (так как земское самоуправление гораздо шире губного), но значение тех и других среди источников права одинаково. Вообще земские грамоты поглощают в себе и отчасти перерабатывают содержание как уставных наместничьих, так и губных грамот, касаясь финансового, полицейского, уголовного и отчасти гражданского права с точки зрения ведомства, компетенции земских учреждений. Все три рода уставных грамот имеют специальный учредительныйхарактер. Вне этой черты большей частью случайных постановлений и некоторых других, вся область права подлежала еще действию обычаев. Впрочем, бедность норм, содержащихся в губных и земских грамотах, изъясняется уже отчасти существованием в то время общего кодекса в форме Судебников.
