Текст книги "Ресторан мистера Нусича"

Автор книги: Михаил Факиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Замок в квартире Валентина заменила, тщательно все убрала, собрала все вещи Аллана в два здоровых чемодана и позвонила ему, чтобы он их забрал. Он их забрал на следующий день. Владимир с Валентиной думали, что все уже закончено, но они ошибались.

На следующий день басбой, как обычно, открыл заднюю дверь, чтобы вынести мусор. Пока он выносил мусор, Аллан проскочил в здание и из коридора по черной лестнице поднялся на второй этаж, которым практически не пользовались с самого открытия ресторана. Свет и вода там были, отопление тоже, имелся туалет, холодильник – живи себе и радуйся! Именно так Аллан и сделал. Харчи он воровал ночью на кухне первого этажа и там же готовил, а кухонный повар Уан, бедняга, никак не мог понять, в чем дело: вроде бы с вечера все вычистил-выдраил, а на следующий день пришел – грязная сковорода и грязная раковина. Так продолжалось три дня. На четвертый день Аллану удалось наконец разжиться марихуаной и он на радостях так накурился, что забыл закрыть воду в туалете, а раковину он там еще в первый день засорил. В результате вода начала через потолок течь на первый этаж, Владимир поднялся наверх, чтобы посмотреть, где там труба лопнула и что можно сделать своими силами до прихода сантехника, но обнаружил там не лопнувшую трубу, а обкурившегося марихуанщика Аллана. Терпение Владимира и Валентины лопнуло, они вызвали не только Дана и Дороти, но и сотрудника Сервиса по Иммиграции и Натурализации. Аллана арестовали и через две недели депортировали на родину, в Таиланд.

Валентина, оставшись всего с одним, да еще и не слишком высокого полета хибачи-поваром, предпринимала героические усилия, но они не принесли успеха: поганая слава шла впереди "Комо" и никто из более-менее опытных мастеров хибачи не хотел у них работать, не помогло даже то, что Аллана уже не было. Валентина была в таком отчаянии, что взяла бы уже и выпускника хибачи-школы, но они все как назло были или белыми, или черными, ни одного азиата!

Бруно, будучи хорошим братом, тут же сообразил, что с этой ситуации можно поиметь пользу. Осторожно и неназойливо навел он дебильного Владимира на мысль, что его младший брат Чичи (тот был моложе Бруно на шесть лет и сейчас жил во Флориде) – хороший кухонный повар, а если его немного подучить, то он сможет готовить хибачи. Владимир под конец был абсолютно уверен, что это была его собственная идея, поэтому на все робкие возражения Валентины (а стоит ли аж из Флориды приглашать тридцатипятилетнего заурядного кухонного повара, чтобы его брат, сам звезд с неба не хватающий, обучал его мастерству хибачи? Не разумнее ли попросить старшего суши-повара подыскать из местных китайцев серьезного и аккуратного молодого парня и обучить его?) отвечал, что это она в свое время посадила ему на шею индонезийскую мафию, а теперь уж пусть позволит ему сделать все по уму!

В общем, Чичи не только переехал сюда из Флориды бесплатно (дебильный Владимир оплатил его проезд), но и с первого же дня, даже еще ничему не научившись, начал получать такую же зарплату, как и Бруно. Хотя это и было намного меньше, чем получали мастера хибачи высокого класса, но больше, чем зарплата рядового кухонного повара. Так что Владимир, Бруно и Чичи были довольны, а на недовольство Валентины и официантов, которые теперь получали с хибачи-столов намного меньше чаевых, Владимир не обращал никакого внимания. Чичи занял комнату в доме, который снимали Бруно с женой. Учился он старательно, но, как и Бруно, звезд с неба не хватал. В общем, вместо четверых индонезийцев, вместо двух мастеров экстра-класса и двух крепких молодых профессионалов "Комо" получил Бруно и Чичи, двух заурядных середнячков. В "Комо" наступила новая эпоха – Эпоха Застоя.

Мгновение тринадцатое. Мистер Нусич и мусорная война

Дорогие читатели! Мы расстались с рестораном мистера Нусича в декабре две тысячи шестнадцатого года, в один из самых драматических моментов в истории ресторана, когда Аллан устроил наводнение, был пойман и депортирован. А сейчас уже май две тысячи восемнадцатого года. За эти год и пять месяцев много разного произошло в жизни наших героев, много и хорошего, и плохого. Сначала расскажу немного о тех, кто ушел из «Комо». Питер выкупил у другого совладельца ресторана его долю, теперь Питер – единоличный хозяин ресторана «Мальорка», ресторан его процветает. Вуди – по-прежнему старший шеф в греческом ресторане, недавно туда же по протекции отца поступил рядовым поваром его сын, способный и очень старательный парень. Джейсон работает в хорошем спортивном баре, отлично зарабатывает, недавно женился. Стивен и Эдвард по-прежнему работают в тех ресторанах, куда перешли из «Комо», прекрасно зарабатывают, у них все отлично и на работе, и в семье. Малышке Эдварда уже четыре года, а дочке Стивена десять лет. Сарра по-прежнему дружит с Лорой, работает официанткой в том ресторане, где Эдвард – старший официант, у нее тоже все хорошо.

В "индонезийской бригаде" произошел раскол, старший индонезиец и индонезиец-певец, возмущенные наглостью и неблагодарностью племянников, предложили тем попробовать работать и зарабатывать в одиночку, без дядек. Племянники теперь работают каждый сам по себе и зарабатывают, конечно, намного меньше, чем раньше, когда у них хватало ума быть тише воды, ниже травы и выполнять все приказы и распоряжения дядек. Зато, избавившись от балласта, старший индонезиец и индонезиец-певец теперь как сыр в масле катаются.

В семье Владимира и Валентины произошло большое событие. Мишель, как и предупреждала, в день своего восемнадцатилетия переехала от родителей в свою квартиру, которую она снимает пополам с подругой. Мишель подрабатывает официанткой, на квартиру, еду и карманные расходы этого хватает. Тина уже большая девочка, ей двенадцать лет. Валентина по-прежнему не может набрать вес, зато Владимир весит уже триста семьдесят фунтов. В Национальной гвардии Владимир достиг звания сержанта, но на этом, похоже, и остановится. О политической карьере он, к счастью, уже и думать забыл, но в баре по-прежнему орет так, что его и во всем ресторане, и на улице слышно.

В ресторане никаких особенно больших изменений не произошло. Ничего не изменилось ни для хибачи-поваров Бруно и Чичи, ни для обоих поваров-суши, ни для кухонного повара Уана (правда он теперь уже неплохо говорит по-английски), ни для посудомойщика Николаса. Бойкая и хитрая Лора по-прежнему барменша, она вышла замуж за санитарного инспектора, двоюродного брата Сарры, так что Сарра и Лора теперь не только подруги, но и родственницы. Тони по-прежнему старший официант, а шотландец Джозеф – официант. Вот на этих нескольких работниках и держится ресторан. Официантов и официанток за это время сменилось человек двадцать, а сколько за это время сменилось басбоев – ни Владимир, ни Валентина не знают. Но им повезло, последние два месяца у них работает хороший и добросовестный басбой, который, похоже, не собирается увольняться. Фред, невысокий белобрысый мужик лет сорока в очках с толстыми линзами, крепко потрепанный жизнью, бывший алкоголик и бывший бомж, очень высоко ценит свое теперешнее благополучие – стабильную работу (тридцать девять часов в неделю за минимальную зарплату) и свою крышу над головой (дешевенькую съемную "студию").

В целом дела "Комо" обстоят далеко не блестяще. Если при Лоре выручка бара такая же высокая, какой была при Джейсоне, то остальная выручка ресторана сейчас намного ниже, чем была полтора года назад, сказалось и низкое мастерство Бруно и Чичи, и отсутствие официантов такого уровня, как Стивен и Эдвард. Владимир гонится не за качеством, а за количеством, так что бедняге Тони приходится работать с официантами, которые звезд с неба не хватают, а часто и с совершенно неподготовленными людьми. Единственный, на кого Тони может положиться – это Джозеф, который за это время стал очень хорошим официантом. Уже в прошлом году чистого дохода "Комо" не хватило (причем не хватило крупной суммы) на налоги, а как в июле этого года заплатить налог на недвижимость – Валентина не знает. У нее уже на это просто нет денег, все остатки сбережений были вычерпаны в прошлом июле и в этом январе на тогдашние налоги на недвижимость, а ресторан приносит мизерную прибыль, о которой и говорить смешно. Если бы не бар Лоры, ресторан был бы убыточным. Но Владимир по-прежнему наливается пивом сам и проставляется, проставляется и наливается.

Итак, обычная среда в мае две тысячи восемнадцатого года, обычный будний вечер. Впрочем, в ресторане "Комо" не бывает ни обычных дней, ни обычных вечеров, сейчас мы в этом убедимся. На посудомойке Тони рассказывает Николасу последние новости. В четыре часа, к самому открытию, в ресторан пришли четверо хиппи, один (или одна, Тони даже не уверен, какого оно было пола) из них заказал салат, остальные вообще только пили воду, но зато двое из них закурили марихуану. Но, слава богу, ушли быстро и без скандала, вроде бы и насекомых в помещение не напустили. Потом пришли четверо из разновидности "белый мусор", заказали, как вся гольтепа всегда заказывает, самое дешевое, курятину с рисом, пока ждали заказ, одна из них вышла из-за стола, задрала футболку (а бюстгальтер такие, как она, конечно не носят) и стала кормить грудью своего младенца. Ну что он, Тони, может сказать? Какой хозяин, такой и ресторан, а какой ресторан, такие и клиенты... Лора прямо с работы должна была ехать на какой-то вечер, оделась соответственно, но не учла, что на работе в баре нужна одежда или посвободнее, или покрепче, нагнулась так, как привыкла нагибаться в джинсах – и, хотя она и худощавая, но у нее сзади лопнули брюки. Пришлось ее санинспектору Дэйву привезти ей брюки на замену.

Николас в долгу не остается и рассказывает Тони свои новости. Один старый хрен, сидя в суши-баре, непонятно зачем и почему вытащил изо рта и положил на тарелку с остатками пищи свой зубной протез. Естественно официантка, убирая грязные тарелки, отнесла на посудомойку и эту тарелку и выбросила протез вместе с остатками пищи в урну. Старый хрен спохватился, сообразил, в чем дело и побежал к Валентине (он, оказывается, старый знакомый Владимира и Валентины), плакался ей, что ему этот протез в три тысячи долларов обошелся. Он, Николас, постелил в коридоре целлофан и вывалил туда всю урну, Валентина и официантка надели разовые перчатки и минут пятнадцать копались в этом добре, но все-таки Валентина нашла протез, вымыла его и отнесла счастливому старому хрену! Тони и Николас оба помирали со смеху, но Тони, отсмеявшись, совершенно серьезно сказал, что вот ведь хозяева только такую шантрапу к ресторану и приваживают, ну как тут ему нормально работать?

Вторая новость Николаса была не настолько забавной, как эпизод с зубным протезом, но зато имела перспективу из эпизода превратиться в целую эпопею. Сегодня басбой Фред, как обычно, пошел выбрасывать мусор и увидел в одном из двух "комовских" контейнеров для мусора чужие мешки. Фред точно знает, что это чужие мешки, потому что вчера он выбрасывал мусор в другой контейнер, а этот контейнер был пустым. Мешки эти явно из итальянской пиццерии, которая на днях открылась в соседнем с "Комо" здании, потому что все остальные соседи здесь уже давно и никаких недоразумений с мусором с ними никогда не было. Николас уверен, что никакого злого умысла здесь не было, просто басбой из пиццерии на новом месте ошибся контейнером, с кем не бывает. Вежливо сказать ему, что он ошибся, он извинится, вот и все, вопрос будет исчерпан раз и навсегда! Но это же он, Николас, так рассуждает! А когда Фред рассказал об этом Владимиру, тот начал орать, что это все та же итальянская мафия, но не на того нарвались! Он вызвал полицию, темно-рыжий Дан приехал, посмотрел и сказал Владимиру, что эти мешки выглядят точно так же, как мешки из "Комо", а никаких доказательств, что они из пиццерии, у Владимира нет. Пусть лучше Владимир попросит у мусорной компании, чтобы ему выдали замки для контейнеров. Ему придется за эту дополнительную услугу платить мусорной компании немного больше, но если для него это важный вопрос, то покой душевный дороже стоит. В общем, Николас предсказывает начало мусорной войны.

Николас был прав! Владимир сразу после разговора с Даном ворвался в пиццерию и прямо при посетителях обрушил на хозяина-итальянца поток угроз и оскорблений, так что тот пообещал, что сейчас вызовет полицию. После этого Владимир ушел, а завтра подстерег, когда мусорщик приехал, изложил ему свою проблему. Мусорщик сразу же понял, с кем имеет дело, сказал Владимиру, что оформить-то замки для контейнеров его менеджеры оформят с полным удовольствием, но при этом они не скажут Владимиру, что все замки у них одинаковые, поэтому у хозяина пиццерии, если он тоже закажет замок, будет ключ, которым он сможет открывать и свои контейнеры, и контейнеры Владимира. А вот если Владимир купит свои собственные два одинаковых замка, один ключ оставит у себя или даст своему басбою, а другой даст ему, мусорщику, чтобы он мог опорожнять контейнеры, то за какие-нибудь, скажем, двадцать долларов в неделю наличными доступа к контейнерам Владимира больше ни у кого не будет. Владимир так и сделал, а ключ дал Фреду. Естественно, мусорная война на этом не закончилась. Хозяин пиццерии, выведенный из себя дикой выходкой Владимира, натравливал на "Комо" то пожарных, то Агентство по защите прав потребителей, то Зеленых, то еще кого, в общем Владимир в этой войне был обороняющейся стороной, а длилась эта война, то затихая, то возобновляясь, еще много месяцев.

Мгновение четырнадцатое. Каникулы мистера Нусича

Владимиру самые смелые его идеи всегда приходили в два часа дня, перед самым обедом. Первого июня две тысячи восемнадцатого года, ровно в два часа дня, Владимира осенило! Валентина жалуется, что у них нечем в июле заплатить налог за недвижимость, говорит, что город за долги отнимет у них здание и конфискует все оборудование ресторана, а ресторан, естественно, после этого будет закрыт. А деньги – вот же они! Достаточно съездить всей семьей на каникулы в Сербию, показать этой старой хрычовке, матери Валентины, ее внучек, Мишель и Тину, вот и все! Старая хрычовка растрогается (ведь других внуков и внучек у нее нет и не будет, Валентина – единственный ребенок) и не допустит, чтобы ее внучки стали бездомными! Как же он раньше до этого не додумался!

Владимир с трудом дождался конца обеда и, как только Тина ушла в свою комнату, изложил Валентине свою идею, особенно напирая на то, что Мишель и Тина прекрасно говорят по-сербскохорватски, а теща ведь ни разу не видела внучек, для нее их приезд будет важным событием. Валентина сказала, что ее мама ненавидит Владимира и денег ему не даст. Вот если бы она одна поехала с дочками, тогда какие-то шансы были бы, да и то очень слабые. Но Владимир стоял на своем: он обязательно должен поехать, сама Валентина с матерью не справится, а он, Владимир, будет с ней говорить не как зять с тещей, а как деловой человек с деловым человеком. Валентина объясняла, что в таком случае они просто по-дурному потратят на поездку последние деньги, но Владимир и слушать не хотел. В конце концов, неужели он не заслужил за всю свою жизнь один раз съездить на каникулы? Повидаться со своими родственниками? Отдохнуть? И Владимир немедленно начал планировать поездку.

Тина была в восторге: наконец у нее будут настоящие каникулы, она поедет в Европу! А Мишель по телефону сказала, что конечно хотела бы познакомиться с бабушкой, но ведь она сейчас живет самостоятельно и не может на три с лишним недели бросить работу, ей и так там все время идут навстречу, учитывают, что она учится в школе, так что сейчас, когда у нее в школе каникулы, она будет работать полную рабочую неделю. Никакие вопли Владимира не поколебали Мишель: она запишет маленькое видео, в котором поздоровается с бабушкой и извинится, что не смогла приехать.

Выкричавшись, Владимир сказал Валентине, что это, может, и к лучшему: характер у Мишель отвратительный, она бы там все им только испортила! Итак, Нусичи полетят втроем в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в Белград, а из Белграда поедут на поезде в Ягодину, небольшой город, где родились Владимир и Валентина и где по-прежнему жила мать Валентины. Родители Владимира уже умерли, братьев и сестер у него не было, а его дядька и двоюродные братья жили в большом селе недалеко от Ягодины. Нусичи поживут несколько дней у матери Валентины, потом съездят на пару недель к деревенским родственникам, потом дня на три поедут в Ниш, где живет старая тетка Владимира. Валентина позвонила матери, Владимир дядьке и тетке, все было договорено.

Естественно, для всех своих родственников Владимир заготовил щедрые подарки, пускай все видят, что приехал богатый американский родич! Тина была девочка умная, сразу же сообразила, что к чему и под эту подарочную вакханалию выпросила себе у Владимира дорогой ноутбук. Авиабилеты почти истощили банковский счет Валентины, так что все подарки Владимир купил, расплачиваясь кредитными карточками. Валентина всегда очень внимательно следила за кредитными карточками мужа, любой возникший баланс сейчас же оплачивала, так что у Владимира была прекрасная кредитная история, кредитные компании повышали и повышали ему лимиты, сейчас общий лимит на его шести кредитных карточках превышал пятьдесят тысяч долларов, вот он и оторвался по полной. А о том, что все эти деньги надо будет рано или поздно вернуть, а у Валентины уже нет наличных, Владимир не задумывался. Он не был идиотом и знал, как работают кредитные карточки, но то, что возвращать деньги надо будет только когда-нибудь потом, успокаивало и убаюкивало его. Да в конце концов, они же владельцы дорогого ресторана! Что они, не найдут несчастные несколько тысяч долларов? Валентина же смогла оценить все масштабы этого стихийного бедствия только через месяц, когда они уже вернулись домой и она получила по почте стейтменты всех шести кредитных карточек.

Сразу скажу, что отъезд Владимира вызвал у "банды" и у "девчат" огромный энтузиазм, очень уж он был своеобразный человек и очень уж трудно было с ним работать. Все три недели каникул Владимира и Валентины ресторан под руководством Тони и при помощи Лоры и Джозефа работал как швейцарские часы, эти три недели по выручке были лучшими за последние полтора года. Конечно, сказалось и то, что Владимир эти три недели не наливался пивом, а его собутыльников Лора отвадила буквально за один вечер, чтобы они не отпугивали от бара приличную публику. Базар-фестиваль, который проводился в центре города каждый год в июне, был в этом году для "Комо" не просто рекордным: они получили в полтора раза больше выручки, чем в благословенном две тысячи шестнадцатом году! Да и итальянец, хозяин соседней пиццерии, узнав, что дебильный Владимир уехал, объявил перемирие, перестал науськивать на "Комо" все организации и ведомства, которые только приходили ему в голову. Он ведь ничего не имел ни против Тони, ни против Лоры, ни против других работников "Комо", даже наоборот. Владимир, когда началась "мусорная война", запретил своим работникам покупать пиццу у "этого итальянского маффиози", но они плевать хотели на его запрет, что итальянца забавляло, так что у него с ними со всеми были прекрасные отношения.

Мать Валентины приняла гостей очень радушно, была в восторге от умненькой и красивой Тины, удивлялась, как хорошо та говорит по-сербскохорватски, сказала, что та очень похожа на нее саму в этом возрасте, нашла свои старые детские фотографии – Тина действительно была очень похожа на бабушку, ученицу женского лицея. Бабушка также с удовольствием слушала и смотрела видео Мишель, сказала, что сразу видно, что та очень ответственная и серьезная девушка и понимает, что деньги не на деревьях растут, да и говорит совершенно без акцента, вот молодец! Мать Валентины сказала, пускай Владимир и Валентина отдыхают с дороги, ведь они уже не такие молоденькие, а вот Тиночка совсем не устала, бабушка возьмет ее с собой в Белград, покажет ей город. Тина с удовольствием согласилась. Вернулись они только через два дня, с кучей подарков, которые бабушка купила для Тины и Мишель. Тина сказала маме, что в Белграде бабушка три раза звонила по телефону Мишель и они очень хорошо поладили. В общем, все шло так хорошо, что Валентина даже начала думать: а может Владимир был прав?

Чего Валентина и Владимир не знали, так это то, что бабушка велела Мишель в сентябре бросить работу и сосредоточиться на учебе (выпускной класс – это не шутка!), она каждый месяц, начиная с июня, будет присылать ей сумму, которой Мишель хватит на все ее нужды, а также будет оплачивать ее учебу, когда та поступит в университет. Бабушка сказала Тине, что когда та подрастет, бабушка будет и ей помогать так же, как будет помогать Мишель, и за университет Тины она тоже будет платить. Но они втроем договорились, что Владимиру и Валентине обо всем этом знать совершенно ни к чему.

Мать Валентины сказала: пускай Владимир и Валентина сами едут к родне Владимира, а Тиночка останется у бабушки, ей и здесь хорошо, ведь правда? Тиночка с восторгом подтвердила, что лучше она останется у бабушки. Еще бы! Чего она не видела у папашиной родни, которую бабушка называет гольтепой и деревенщиной? Лучше она останется у веселой и щедрой бабушки, они уже договорились, что еще раз съездят в Белград, а потом проведут десять дней на море. Бабушка вызвала к себе директора своей одной из крупнейших в Сербии виноторговой компании и предупредила, что первый раз со времени смерти мужа берет отпуск, а директор заверил ее, что в ее отсутствие все будет идти, как надо.

В свою поездку к родственникам Владимир вовсю распушил свой павлиний хвост, вся его родня была уверена, что он долларовый мультимиллионер. Принимали их по всем законам сербского гостеприимства, вино лилось рекой, ягнята один за другим прощались с жизнью, Владимир за поездку прибавил в весе двадцать фунтов.

Но главная цель поездки достигнута не была. Когда Владимир в самом конце каникул изложил теще ситуацию, особенно напирая на то, что если город отнимет у них здание за долги, то и Валентина, и Тина станут бездомными, теща спокойно сказала, что Валентина – взрослая женщина и способна сама о себе позаботиться, а ее внучки Мишель и Тина бездомными не будут, она сама о них позаботится. А на аргумент Владимира, что она ведь тоже не вечная, она спокойно ответила, что в свою последнюю поездку в Белград составила завещание. Ее внучки знают, что в том завещании написано. Когда она умрет, половину ее состояния получит Мишель, половину Тина. Если на момент ее смерти Тина будет несовершеннолетней, опекуном Тины станет Мишель и до ее совершеннолетия присмотрит за ее половиной наследства. А Мишель – девушка очень серьезная и рассудительная, так что Владимиру ничего не обломится. В общем, Владимир и Валентина вернулись несолоно хлебавши. Впрочем, мать Валентины пригласила их приезжать к ней на отдых каждое лето и договорилась, что Мишель и Тина прилетят к ней в декабре на рождественские каникулы, билеты туда и обратно она купит им сама.

Хотя план со старой хрычовкой-тещей и не удался, но Владимир довольно быстро утешился. Помог ему в этом чемпионат мира по футболу. Сборная Хорватии выступала так успешно, что Владимир даже объявил во всеуслышание: он не понимает, почему люди считают, что он серб? Всю свою жизнь он был хорватом! Капитан хорватов Лука Модрич стал новым кумиром Владимира. Собутыльники поздравляли Владимира и отмечали (ясное дело, за счет ресторана) каждую очередную победу сборной Хорватии. Накануне финального матча Владимир объявил, что когда Хорватия станет чемпионом, он закатит пир на весь мир, он уже закупил вино и даже как на родине, в Хорватии, заготовил тушки ягнят!

Финал, в котором хорваты встречались с французами, состоялся пятнадцатого июля в Москве, в Лужниках. Увы, день, который обещал стать одним из счастливейших дней в жизни Владимира, стал наоборот, днем горя, гнева и печали. Когда на восемнадцатой минуте этот мудак Манджукич забил гол в свои собственные ворота, с Владимиром чуть не случился инфаркт. После этого он сидел бледный, тихий и обреченно наблюдал, как французы забивают гол за голом, гол за голом. Французы выиграли 4:2. Владимир не стал смотреть церемонию награждения, прошел к лифту и поднялся к себе на пятый этаж. По лицу его текли слезы. А Валентина теперь не знала, что ей делать с тушками ягнят. Одного ягненка она еще как-то использовала бы для своей семьи, но Владимир же купил четверых!

Проигрыш хорватов будто открыл рог изобилия, из которого на Владимира посыпались разные неприятности. Для начала Владимира скрутил радикулит, но если в прошлые два раза у него все проходило за два-три дня, то теперь он мучился добрые две недели. В одно прекрасное утро кусок потолка рухнул прямо на столик у окна. Слава богу, что это было еще до открытия и никто не пострадал. Потом сломалась машина для льда, так что пока ее не починили "Комо" вынужден был покупать лед у соседа-итальянца, а тот, пользуясь случаем, и посмеялся вдоволь, и заломил такую цену, что у Владимира аж в глазах потемнело. Потом каким-то непонятным образом отломалась дверь у одного из кухонных холодильников, теперь открывать и закрывать его надо было по такой сложной процедуре, что повара совсем замучились. Потом сломалась посудомоечная машина. Владимир искренне хотел починить ее как можно быстрее, потому что вода стекала в подвал и там уже обрушился потолок, но мастеров этого профиля на весь город было всего несколько человек, так что пришлось ждать своей очереди, а Николас две недели таскал из-под машины ведра, наполненные водой. За все эти ремонты Владимир вынужден был расплачиваться кредитными карточками, потому что у Валентины после закупки продуктов и расчета по зарплате буквально не оставалось наличных.

Потом у Владимира так разболелась правая нога, что он мог ходить только на костылях, а одновременно с этим сломался и лифт, так что Владимир был вынужден сидеть наверху, в своей квартире на пятом этаже, не скакать же ему на костылях по лестнице! Когда он смог ходить, то начал чинить лифт сам (на остальные ремонты он был вынужден найти мастеров, а с лифтом, ему казалось, он и сам справится). На следующий день после того, как он "починил" лифт, тот опять сломался, так что Валентина несколько часов просидела между третьим и четвертым этажом, потому что Владимира в это время опять скрутил радикулит. Пришедший мастер устранил поломку за полчаса, платить ему тоже пришлось кредитной карточкой.

Выручка ресторана, если не считать по-прежнему высокодоходный бар Лоры, тоже становилась все меньше и меньше. Наконец Владимир вынужден был признать, что им нужна настоящая реклама, иначе ресторан не выживет, надеяться на "сарафанное радио" больше нельзя, тем более что сейчас оно работает против "Комо", распространяет о нем поганую славу.

Владимир, как я уже не раз говорил, ничего не умел делать молча, так что его расспросы о возможной рекламе навели на "Комо" матерого стервятника, который специализировался на таких, как Владимир, на лохах, свято верящих, что "Реклама – двигатель торговли!" Знакомство с мистером Сваакером, владельцем и Генеральным директором "Американо-канадского обозрения Наук, Искусств, Финансов, Промышленности и Торговли", закончилось для Владимира и Валентины такими чудовищными финансовыми потерями (девятнадцать тысяч долларов!), что у Валентины открылась язва желудка на нервной почве, а у Владимира при одном упоминании об "Американо-канадском обозрении" и его владельце начинали дрожать руки и губы. Эта операция полностью истощила кредитные лимиты Владимира по четырем карточкам из шести, теперь он был должен кредитным компаниям совершенно немыслимую для него сумму, почти тридцать две тысячи долларов. Но знакомство Владимира и Валентины с мистером Сваакером – это такая интересная и поучительная история, что я просто не могу не рассказать подробнее. А для этого нам потребуется отдельная глава.

Мгновение пятнадцатое. Мистер Нусич и мистер Сваакер

При знакомстве мистер Сваакер обычно говорил, что такой редкой и необычной фамилией он обязан своему далекому предку-голландцу, который триста лет назад переселился со своей женой и детьми в благодатную и свободную Америку, а «сваакер» – это по-голландски «наблюдатель». Могу вам сразу сказать, что наблюдателем Сваакер не был, наоборот – он был очень активным деятелем. Отец Сваакера был популярным и хорошо зарабатывающим доктором, они с женой надеялись, что и сын пойдет по стопам отца. Но молодой Сваакер наотрез отказался от медицинской карьеры, в университете специализировался на журналистике. После окончания университета он пару лет проработал в популярном таблоиде, а после этого основал собственное дело. Дело это было настолько же необычным, насколько прибыльным, всего через пять лет Сваакер уже зарабатывал больше, чем его отец, заработки его и после этого продолжали стабильно расти, так что сейчас, к пятидесяти годам, он был богатым человеком.

Как и положено мультимиллионеру, который сам заработал свои миллионы, Сваакер в финансах был человеком консервативным, хранил больше половины своего состояния в облигациях Государственного Казначейства, около миллиона долларов в швейцарском банке, около восьмисот тысяч долларов было вложено в акции солидных, надежных компаний, таких как "Кока-кола", "Джонсон и Джонсон", "Волмарт" и "Проктор и Гембл". В банковской ячейке покоилось сто шестьдесят золотых монет "крюгерранд" общим весом одиннадцать фунтов чистого золота. Сваакер мог бы уже сейчас выйти на пенсию, доходов от акций и облигаций с избытком хватило бы даже на роскошный образ жизни, а супруги Сваакеры, как и большинство людей, которые не унаследовали, а сами заработали свои миллионы, вели жизнь скромную, но достойную, ни в чем себе не отказывали, но жили для себя, а не напоказ, что обычно и заставляет богатых наследников выбрасывать сотни тысяч и миллионы долларов на ветер. Картину полного благополучия дополнял прекрасный двухэтажный дом в престижном районе города, на втором этаже располагались апартаменты Сваакеров, а на первом этаже был офис, в котором Сваакер свои миллионы и зарабатывал.

Черная с золотом табличка при входе в офис внушала уважение: "Американо-канадское обозрение Наук, Искусств, Финансов, Промышленности и Торговли. Основан в 1948-ом году. Владелец и Генеральный директор Т. Д. Сваакер". Журнал, конечно, никак не мог быть основан семьдесят лет назад, ведь самому Сваакеру было всего пятьдесят лет. Просто двадцать пять лет назад, создавая свое дело, Сваакер решил, что журналу с сорокапятилетней историей будет гораздо больше доверия, чем новорожденному журналу. Вот он и заказал и табличку, и визитные карточки с 1948-ым годом, логично рассуждая, что большинство клиентов проверять не станут, а с такими, которым проверка может прийти в голову, он просто не будет иметь дело. А "Т. Д. Сваакер" с черной с золотом таблички превратилось на черной с золотом визитной карточке в "Томас Джефферсон Сваакер". Сваакер говорил своим клиентам, что его отец был почитателем Томаса Джефферсона, поэтому и дал ему такое имя. На самом же деле Сваакера при рождении назвали просто Томасом, во всех документах он тоже фигурировал, как Томас. А "Джефферсона" он сам себе добавил для солидности, точно так же, как добавил для солидности сорок пять лет своему "Американо-канадскому обозрению".