Текст книги "На румбе 202"

Автор книги: Михаил Скрябин

Соавторы: Наталья Реут
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Лагерь состоял из трех двухместных палаток (Наташа занимала палатку одна). В центре лагеря круглые сутки горел костер. Ночью – для тепла, днем его дым отгонял забравшихся и на эту высоту комаров.

Каждое утро, позавтракав и выпив по кружке легкорастворимого кофе, мужчины уходили к вершине сопки на «копушение», как у камчатских геологов назывался процесс рытья ям, или «закопушек». Из ям брались шлихи, или пробы. Песок промывался тут же в ручейке, а куски твердого кварца отправлялись в рюкзаках в лагерь к Наташе. Наташа целыми днями дробила молотком желтые куски кварца, а затем, вооружившись бинокуляром, тщательно рассматривала мельчайшие осколки, разыскивая в них крохотные блестки золота.

С каждым днем количество золотых крупинок в пробах увеличивалось, и начальник экспедиции надеялся в скором времени найти месторождения, годные для промышленной разработки. Отряд работал от восхода до захода солнца, а куски кварца доставлялись Наташе уже не раз в день, как обычно, а почти из каждой «закопушки». Носил образцы в лагерь радист Володя.

Так было и сегодня. Нагруженный двумя переброшенными через плечо рюкзаками, радист торопился скорей отдать добытые образцы минералогу. Но, не дойдя каких-нибудь сотни метров до лагеря, он вдруг оступился на узкой тропе, потерял равновесие и, увлекаемый своей тяжелой ношей, сорвался в пропасть. Его отчаянный крик услыхала Наташа. Она не звала никого на помощь. Помощи ждать было неоткуда. Начальник отряда с рабочими был далеко на вершине сопки. Но девушка нисколько не удивилась, когда рядом с ней оказались Витя и Коля.

– Ну, чего нюни распустила? – подбежал к плачущей девушке Коля. – Что за полундра?

– Не могли бы мы чем-нибудь помочь вашему горю? – добавил к Колиной «полундре» Витя.

Девушка молча показала рукой куда-то вниз.

На дне трещины меж двух отвесных скал лежал человек. Он лежал лицом вниз, широко раскинув руки, по-видимому, был мертв.

– Ну-ка подержи!—сбросил рюкзак юнга.

Витя не успел опомниться, как Коля скользнул в расщелину. С обезьяньей ловкостью, цепляясь босыми ногами и руками за малейшие шероховатости отвесных стен, он стал быстро спускаться в пропасть.

Витя и девушка, затаив дыхание, следили за головокружительным спуском.

Но вдруг трещина расширилась, юнга задержался на мгновение, но тут же, упершись руками в одну стену, а ногами в другую, стал бесстрашно продолжать акробатический спуск. Витя зажмурился. У него закружилась голова. У девушки же высохли все слезы. Она, кажется, сама была готова броситься вслед за юнгой. И так наклонилась над пропастью, что Витя вынужден был схватить ее за руку.

– Есть! – со свистом выдохнула воздух девушка.

Юнга оторвался от стен, спрыгнул на дно расщелины и подбежал к лежащему на камнях человеку. Сверху было видно, как он взял руку лежавшего, – очевидно, стараясь прощупать пульс, затем опустился на колени и прижался ухом к его спине.

– Живой! —донесся снизу радостный голос юнги

Но что же делать дальше? Ведь даже если бы у них были веревки, вытащить потерявшего сознание человека им вдвоем нечего и думать. А как быть с Колей? Одно дело вниз спускаться, другое – повторить этот смертельный трюк, карабкаясь наверх. Витя беспомощно огляделся вокруг и вдруг увидел в нескольких шагах от себя огромного детину в морской форменной одежде, с туго набитым рюкзаком за плечами.

– Ото-так! – засмеялся моряк. – Де ж це ты на краю свиту такого хлопчикаа найшла? Дозвольте представиться, – шутливо козырнул он Вите. – Матрос береговой обороны в отставке, а зараз разнорабочий шлихового отряду Левша!

Почувствовав, что его балагурство мальчик встретил неприветливо, моряк вопросительно глянул на девушку. И вдруг его словно подменили. Лицо стало серьезным, и в глазах блеснули тревожные искорки.

– Що трапилось, Наталко?

Девушка, так же, как до этого ребятам, указала моряку рукой в пропасть.

– Ой, лишенько! – вскрикнул Левша. – Та це ж Володя! Убився до cмерти?

– Живой! Пока живой! – глотая слезы, сказала Наташа

– Так чого ж плакати? Як що живый, то все буде добре. А хто з ним?

– Коля, – вступил в разговор Витя. – Коля, матрос второго классах океанского...

– Ну, як що матрос, то дило буде, – прервал Витины объяснения моряк. Он оценил обстановку мгновенно и точно. Тут раздумывать не приходится. Если радист жив, нужно прежде всего вытащить его из пропасти. Чтобы это осуществить, нужны веревки, брезент...

– Ось що, хлопчик, – обратился он почему-то не к Наташе, а к Вите. – Ты побудь тут с Наталкой! Матрос нехай побуде в провали. Я зараз!

Сбросив на землю тяжелый рюкзак, Левша исчез среди скал.

Вернулся он действительно через несколько минут, держа в руках моток веревок и брезентовую палатку.

Размотав и сложив веревку вдвое, Левша прикинул на глаз глубину пропасти, привязал к одному концу палатку и стал оба конца спускать в расщелину. Коля быстро подхватил концы, одним рывком распустил на палатке морской узел и осторожно подложил палатку под радиста. Левша и Коля не разговаривали, но Витя видел – они и без слов отлично понимают друг друга. Моряк, наблюдая сверху, как ловко юнга затянул петли под мышками и под коленями радиста, только одобрительно кивал головой. А когда Коля, выбрав свободный конец веревки, сделал оттяжку, чтобы придерживать радиста во время подъема, он даже крякнул от удовольствия и сказал Вите:

– Теперь я и сам бачу, що матрос.—Он выбрал слабину и натянул веревку.

Витя хотел ему помочь, но тело радиста уже отделилось от камней и, придерживаемое Колиной оттяжкой, мягко поплыло вверх. Вите осталось только наблюдать, как легко, словно без всякого напряжения, пружинящие пальцы Левши перебирают веревку.

Радист был без сознания. Его лицо, изодранное при падении об острые камни, кровоточило. Беглый осмотр показал, что руки и ноги как будто целы и сердце бьется.

– Ну, бабка ему ворожила. Без парашюта такой полет – и живий, – снова забалагурил Левша, передавая радиста на попечение Наташи.

– Эй, в трюме! – крикнул он Коле, дергая за оттяжку,

– Вира!—донеслось снизу.

Левша стал быстро выбирать конец. И вдруг беззлобно выругался:– Ишь, байстрюк, що надумав! – на конце веревки болтались и бились о стены пропасти рюкзаки радиста.

– А що вы скажете? Хлопчик дило зробив, – тут же признал Левша Колину правоту. – А то ци торбы так бы и залишились в провальи до краю свиту.—Отвязав рюкзаки, он снова подал конец Коле.

– Коля, вылезай сам! – не выдержав, крикнул Витя.

Юнга, быстро обвязав конец веревки вокруг своего туловища, три раза дернул за веревку. Левша потянул, и Коля, перебирая ногами, быстро побежал, как муха, вверх прямо по отвесной стене.

– Ну, спасибо матрос, за подмогу, – крепко пожал Левша руку юнге, как только Коля оказался на поверхности. – Я б сам ни защо на свити в таку яму не полиз. А зараз, Наталко, кличь гостей до нашой хаты. – Подняв на руки радиста, как маленького ребенка, Левша, сопровождаемый Наташей и ребятами, легко зашагал к лагерю.

* * *

Пришла беда – отворяй ворота. Арсений Николаевич – геолог – со дня на день откладывал поход за продуктами, так хотелось скорей добраться до большого золота. А идти за продуктами – потерять почти целый день. Он хорошо запомнил место на северном склоне сопки, куда была сделана вертолетом зимняя заброска. Арсений Николаевич сам строил лабаз – дощатую площадку между тремя согнутыми березами.

Сам прикреплял стальным телефонным проводом на площадке мешок со шпиком, крупой, различными консервами и обивал стволы берез на высоту человеческого роста железными листами, чтобы в лабаз не забрались лакомки медведи.

И вот сегодня, пораньше закончив работу, они вдвоем с рабочим-камчадалом пошли за едой. Лабаз был пустым. Это сделали не медведи. Разграбили лабаз люди, и разграбили совсем недавно. Одна из берез была срублена топором и лежала, чуть увядшая, на кронах своих подруг. Крепящие провода были разрезаны острым орудием, а мешок с продуктами исчез целиком.

– Ай-ай-ай, чужие люди были. Не камчатские люди, – закачал головой камчадал. – Камчатские люди чужой лабаз никогда не тронут.

Арсений Николаевич понимал, что под камчатскими людьми Фима подразумевал не только местных жителей, а и работников многочисленных камчатских экспедиций. Но кто же это мог быть? За двадцать лет работы на Камчатке у Арсения Николаевича это первый случай. А в лагере Наташа одна – Володя и Левша, наверно, отправились снова за шлихами. Они не знают, что на сопке бродят чужие люди. Нужно скорей возвращаться в лагерь. Очень неприятно, конечно, возвращаться с пустыми руками, когда в лагере сегодня за завтраком были съедены последние запасы еды. Завтра, конечно, можно будет попробовать организовать охоту за какой-нибудь живностью. Можно будет подстрелить даже медведя.

Арсений Николаевич поморщился. Весенний медведь питается рыбой, и его мясо так отдает рыбным духом, что есть просто невозможно. Хотя Фима считает, что даже пахнущий рыбой медведь значительно вкусней консервированной свиной тушенки.

Фима – заядлый охотник. Арсений Николаевич вспомнил случай, происшедший с камчадалом несколько дней назад, и не смог не улыбнуться.

В обеденный перерыв Фима ушел проверять поставленные им капканы. Удача. В капканах оказалась пара великолепных камчатских соболей. Привязав добычу к поясу, он заторопился обратно, так как знал, что начальник не любит, когда опаздывают к началу работы, а времени оставалось в обрез. И Фима помчался напрямик, не разбирая дороги.

Внезапно земля ушла из-под ног камчадала, и он почувствовал, что куда-то проваливается. Оказалось неглубоко и удивительно мягко. Вдруг под ногами охотника что-то зашевелилось. Злобный рев медведя подсказал Фиме, что он завалился в медвежью берлогу. Перепуганный камчадал не помнил, как ему удалось выбраться наружу, но когда он пришел в себя, то обнаружил, что потерял свою добычу. Соболя остались внизу. Этого не могло выдержать сердце охотника, и, поборов страх, Фима, теперь уже добровольно, вновь спустился в берлогу. Стараясь не обращать внимания на рев разгневанной хозяйки, на визг двух маленьких медвежат, он разбросал их в разные стороны, нашел соболей и только тогда покинул медвежью квартиру.

Завтра Фима отправится на промысел, и, нужно думать, уже к вечеру отряд досыта наестся свежим мясом. Эта мысль скрасила Арсению Николаевичу путь от лабаза до лагеря, и он вступил на его территорию, даже весело насвистывая легкомысленный мотив из какой-то оперетты.

Однако стоило ему увидеть вытянутые лица Левши и Наташи, двух ребят, неизвестно откуда появившихся у палаток, как свист оборвался.

Геолог сразу почувствовал: в лагере беда.

* * *

Через полчаса после возвращения геолога Витя уже сидел в его палатке в отличном накомарнике, сквозь который не прорывался ни один комар. Рядом в палатке радиста начальник отряда с волнением расспрашивал Наташу и Левшу, какую они оказали помощь радисту.

До Вити доносятся горькие сетования геолога на то, что он не проявил в свое время настойчивости и не заставил. Наташу освоить азы обращения с рацией.

– Сейчас, как никогда, важно было бы связаться с базой, вызвать санитарный вертолет и отправить Володю в больницу,– говорит Арсений Николаевич. – Правда, на базе, конечно, забеспокоятся, что в положенный час радист не вышел на связь, однако, согласно договоренности, раньше чем через сутки никаких мер принимать не будут. А как бы хорошо. На санитарном вертолете могли бы подбросить и продукты в отряд. А теперь придется довольствоваться только результатами охоты.

Витя старается не слушать, что говорит начальник. Его взгляд остановился на собственном рюкзаке. Он попытался отвести глаза от рюкзака, но это свыше сил. Его вдруг заполнило одно мощнейшее желание– отчаянно захотелось есть. А в рюкзаке – он это отлично помнит– лежит краюха хлеба и почти четвертушка розоватого вкуснейшего сала – остатки от подарка почтаря Коныча. Витя как сейчас ощущает его нежнейший вкус и аромат. Мальчик проглотил слюну. И тут же ему стало стыдно. «Подло думать сейчас только о еде, когда из-за разграбленного склада голодает весь отряд».

Витя взял полиэтиленовую фляжку, медленно мелкими глотками стал пить холодную, из горной речушки, воду. Становится вроде полегче. Несмотря ни на что, Витя сегодня очень горд собой. Какие они с Колей все же молодцы, что принесли в лагерь весть о «волках». Арсений Николаевич, когда услышал, что совсем рядом с лагерем бродят эти хищники, даже как-то лицом потемнел. Он понял, из-за кого отряд оказался без пищи.

К горлу комком подкатывает голодная тошнота. В конце концов, что тут подлого? Ведь поделить крохотную краюшку хлеба на весь отряд было бы просто смешно – только раздразнить аппетит. Конечно, он обязан оставить Коле его законную долю. А еще лучше дождаться, пока юнга заявится в палатку, и тогда вместе с ним и подзакусить. И где этого матроса носит нелегкая?

Витя улегся на мягкую постель из веток кедрового стланика и закрыл глаза.

– Эй, Пржевальский! – В палатку тут же просунулась голова юнги.

Витя приподнялся и удивленно посмотрел на приятеля. За время похода он привык, что Пржевальским юнга его величает, только если он совершит очередную оплошность. А сейчас за что? Наоборот, Витя себя чувствует почти героем – и нате вам! Не мог же Коля подслушать Витины мысли насчет сала?

Но Коля молчит. Не может же он рассказать Вите, что он тоже слушал горькие слова Арсения Николаевича насчет работы на рации! Слушал и ожидал, что ленинградец выскочит из палатки и предложит свои услуги. Но этого не произошло. Коля не думает, что Витя сознательно не хочет помочь геологам в беде. Раз не откликнулся, – значит, не может. Значит, просто заливал о своих радиодостижениях. И оставленный в «Приморье» приемник, значит, какая-то липа. Коля еле сдерживается, но старается говорить очень тихо и спокойно.

– Понимал бы я что-нибудь в рациях, уж будь уверен, попробовал бы связаться с базой. А то вся моя радиопрактика – швабрил палубу в радиорубке.

Витя краснеет. Это заметно даже под белой марлей. Ведь он совершенно не подумал об этом, не поинтересовался даже, какого типа радиостанция в отряде. Мальчик решительно сбрасывает накомарник и неуверенно говорит:

– А что, если в самом деле попробовать?

– Витька! Вот бы здорово! – Юнгу нельзя узнать. Куда девалась кислая мина на его лице. – А знаешь, что? Давай втихую! Я видел, где лежит рация. Не выйдет—мы никому и не скажем, что пробовали. А если вдруг выйдет?

Витя не успел ответить, как Коля исчез в разрезе палатки. Через полминуты он возвратился с ранцем за плечами.

– Вот! – он стащил с плеч ремни и передал Вите увесистый ранец.

Ребята застыли над радиостанцией. Из кожаного кармашка в ранце Витя извлек какие-то бумажки.

– Схема, инструкция по обслуживанию, позывные базы, – бормочет он, разворачивая бумажки.

Коля смотрит на черточки, кружочки, крестики, из которых состоит схема, и мгновенно грустнеет. Разве можно что-нибудь понять из этой чертовщины? Напрасно он тащил сюда эту бандуру.

– Есть! – Витя облегченно вздыхает. – Есть позывные отряда, а .самое главное – на шкале приемника красной краской отмечена цифра «160». Можно считать, что это и есть рабочая волна, на которой вызывают базу.

Это внушает Вите надежду на успех. Его предположения оправдываются. Связь, очевидно, осуществляется на промежуточных волнах.

Витя нажал какую-то кнопку, и мимо уха юнги сверкнула тоненькая шпага штыревой антенны. Юнга и ухом не повел. Пусть даже в лоб двинет, лишь бы вышло.

– Ну-ка, работай! – Витя вынул длинную металлическую ручку и протянул ее Коле.

– А что с ней делать?

– Крути! – коротко скомандовал Витя, вставляя шипы ручки в круглое отверстие на основании передатчика. – Эта техника называется «солдат-мотор», а сказать проще, ручной привод генератора, питающего электроэнергией радиостанцию. Крути равномерно, со скоростью одного оборота в секунду. Ясно?

– Подумаешь, сложность! – обрел юнга свое нормальное состояние.– Ручку крутить – это не с крестиками-кружочками разбираться.

Коля старательно налегает на рукоятку. И вдруг, к его огромному удивлению, радиостанция словно ожила. Теплым светом засветились глазки радиоламп, в приемнике послышались шорохи, затем трески и, наконец, какая-то отдаленная музыка.

– Витька! Что-то получается, – восторженно замер он над приемником.

– Крути, крути! – прикрикнул Витя и нажал на ключ. Послышался жалобный писк.

– Та, та, та, та-а, та-а, та-а, та, та, та, – запело под ключом. Эти сигналы знакомы каждому моряку. Их и юнга свободно принимает. Это ведь SOS, safe our souls – спасите наши души. Сигнал бедствия.

Коля с величайшим уважением посмотрел на юного радиста и бешено закрутил рукоятку. Под ключом запищало.

– Не гони!—дернул его за рукав Витя. – Лампы пережжешь! Сейчас должно произойти самое главное. – Настроившись на волну «160», он стал отстукивать позывные базы.

– Земля! Земля! – беззвучно повторяет Витя вслед за писком ключа. – Я – Сопка! Я—Сопка! Вы меня слышите? Прием! Прием!

И случилось то, во что и Витя, как и Коля, не смел даже поверить. В приемнике зазвучал четкий ясный голос:

– Сопка! Сопка! Я – Земля. Я вас слышу. Куда вы пропали? – А дальше пошел быстрый и абсолютно неофициальный текст:

– Володя, милый! Что случилось? Я уж несколько часов не отхожу от рации. Что-нибудь испортилось?

– Володя упал в пропасть, – стараясь не перепутать знаки азбуки Морзе, старательно отстучал Витя. – Нужна немедленно помощь. Срочно высылайте санитарный вертолет!

В приемнике воцарилась напряженная тишина. Затем уже другой взволнованный голос спросил:

– Упал в пропасть? Но он жив? Кто у передатчика?

– Пока жив, – отработал Витя.

– Сообщите состояние больного. Кто у передатчика? – опять затребовал голос.

– Скажи, что еще без сознания, – подсказал юнга. – Пусть скорей высылают врача. Арсений Николаевич считает – сотрясение мозга.

– Состояние тяжелое, у передатчика ленинградец Витя Шапорин.

– Передай, пожалуйста, чтобы на санитарном вертолете прислали продукты, – раздался над Витиной головой спокойный голос.

Витя оторвался от рации и огляделся. Прямо над ними стоял Арсений Николаевич, а в разрезе выхода из палатки, прижавшись друг к другу, торчали головы Фимы, Левши и Наташи.

– Ну что же ты застыл? – спросил Арсений Николаевич.

Вот это да. Вот как нужно владеть собой. В голосе геолога ни малейшего удивления, что пришлый мальчишка смог освоить рацию, ни малейшего раздражения, что ребята взяли ее без разрешения. А мало ли что могли испортить?

Витя отстукал просьбу геолога о продуктах и только теперь вспомнил, как он совсем недавно мучился от голода. Даже смешно. Стоило включиться в работу, и все в порядке. Даже в животе прекратились песни.

– Витя Шапорин, Витя Шапорин, – внезапно позвал Витю приемник. – Передай Арсению Николаевичу, что необходимо первую помощь Володе оказать самостоятельно. В семнадцать ноль-ноль выходите на связь – обеспечим консультацию врача. Вертолет, очевидно, будет завтра. Все вертолеты ушли на север. Там произошло внезапное извержение вулкана, который много лет считался потухшим. Имеются жертвы среди населения. Продукты постараемся выслать самолетом. Встречайте.

– Вас понял, – отстучал Витя. – Стоп машина.

– Есть «стоп машина», – уважительно, как механик капитану, повторил команду юнга.

– Вот теперь, друзья, примите мою благодарность! – протянул руку сначала Вите, а затем Коле Арсений Николаевич. – Я считаю самым главным качеством человека – в тяжелую минуту прийти на помощь другим людям. А вы, как выяснилось, обладаете этим качеством в совершенстве. Когда окончите учебу, с удовольствием приму вас в свою геологоразведочную экспедицию.

– Коля хочет быть только матросом, – сказал Витя, хитро поглядывая на дружка.

Коля нахмурился, но промолчал.

– А Левша тоже матрос, – улыбнулся геолог. – Ну, ладно. Пора и за дело. Обстоятельства изменились. Ты, Фима, бери карабин и марш на охоту. Теперь я уверен, что еще сегодня вечерком у нас на ужин будет свежее мясо. Мы с Левшой сейчас пойдем вниз, попробуем обезвредить «волков». Проводит нас Коля. А ты, товарищ радист, должен остаться в лагере.

Вместо оружия Арсений Николаевич вручил ленинградцу огромный пистолет-ракетницу и несколько патронов, чтобы в случае опасности подать сигнал красной ракетой. Двустволка с патронами, заряженными мелкой, «утиной», дробью, по мщению Арсения Николаевича, была вполне надежным оружием для охоты на «волков».

– Кроме героической обороны лагеря, в семнадцать ноль-ноль выйдешь на связь, – продолжал геолог. – Я надеюсь, что Наташа сумеет заменить матроса Колю и работать на солдат-моторе. – Он вынул из кармана какой-то пакетик и передал его Наташе. – Как только Володя очнется, напоишь его крепким бульоном из этих кубиков.

«Сам-то небось голодный. Свой полевой паек сэкономил», – подумал Витя, и вдруг жаркая краска, вторично за этот коротенький час, залила его лицо. А он-то... И как он мог даже подумать о том, чтобы втихую, ну, пусть даже не в одиночку, а вдвоем с юнгой, съесть содержимое рюкзака! Все это предстало сейчас в совершенно другом освещении. Неважно, что об этом никто не знает, – он гадок самому себе.

– Арсений Николаевич, – не поднимая на геолога глаз, сказал Витя, – у нас с Колей в рюкзаке осталось немного хлеба и сала. Возьмите, пожалуйста. Если разделить понемногу, то, пожалуй, хватит на весь отряд.

Не дожидаясь ответа, Витя бросился в палатку и вернулся с узелком, завернутым в тряпочку Коныча.

– Это отлично! Ты, Витя, даже не представляешь себе, как это отлично! – радостно заговорил геолог, подбрасывая на руке узелок. – Мы с Левшой и Колей, не говоря уже о Фиме, в походе какую ни на есть еду всегда раздобудем, а вас с Наташей и Володей теперь я могу оставить совершенно спокойно. Даже если мы и застрянем где-нибудь на длительное время. Наташа, возьми на учет! – передал он узелок девушке.

– Мне не надо! Мы утром так сытно позавтракали, что теперь дня два есть не захотим, – сказал Витя и открыто посмотрел прямо в глаза геологу. Кажется, никогда в своей жизни он не чувствовал себя так хорошо, как сейчас.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

– Тпру, Добрый! Прибыли! – Коныч натянул вожжи. Добрый утвердительно мотнул головой и остановился в двух шагах от мало-хатки.

– Эй, сони! Поднимайтесь! – соскочила с двуколки Ариша. – Мы вам привезли деньги!

– Которые по телеграфу капитан прислал! – подхватила Саня-хозяйка.

Девочки одновременно ворвались в узенькую дверь избушки.

– Витя!

– Коля!

Столбик пыли заиграл в ярких лучах солнца, хлынувших в открытую дверь. Разноцветные искорки закружились над пустыми лавками с волчьими шкурами, над стопкой книг из Лехиной библиотеки.

– Никого, – изумленно протянула Ариша.

– Может, куда вышли на минутку? – зачем-то заглянула под лавку Саня.

– Расписку не забудь получи! – согнувшись, втиснулся в избушку Коныч.

Оглядев пустую комнату, почтарь как ни в чем ни бывало продолжал:

– Раз книги тут, значит, Леха был. Леха – библиотекарь. Моряков с собой забрал. Не иначе как на бату к Теплому озеру подался – оттуда до района рукой подать. Вам теперь домой пешком двигаться. А я по службе еду, – значит, по расписанию. Деньги на «Богатырь» перешлете.

– Как на «Богатырь»? – Ариша даже задохнулась от такого предложения. – Ребята будут бродить по Камчатке без копейки денег, а я с их деньгами потихоньку отправлюсь домой! Дедушка Коныч, милый, вы ведь, наверно, знаете, где можно раздобыть бат или лодку. Я на бату могу управляться, как заправский камчадал, – скороговоркой добавила Ариша. – А Саня пойдет в «Приморье», предупредит наших, чтоб меня не ждали...

– Еще что? Думаешь, Саня-хозяйка на лодке хуже тебя веслами сработает? – обиделась Саня. – Спросила бы отца, как Саня в море на шлюпке ходит и в штиль и в шторм.

– Ну-ка, цыц, юбочная команда! Ладно, приморцам сам позвоню по телефону. Дорога на Теплое озеро одна – не спутаете. Шлюпчонку тут километрах в четырех у рыбарей раздобудем – у низового переката, они сейчас берут нерку. Вдвоем оно полегче будет– одна на веслах, одна на руле.

– Коныч! – повисли обе девочки на шее почтальона.

– Библиотеку Лехину с собой захватите. Человек вам спасибо скажет, – уже выходя из избушки, посоветовал Коныч. – Да и не дело книжкам беспризорным тут валяться, когда их люди ждут где-то. А с Лехой вам на реке никак не разминуться.

– Возьмем, дедушка Коныч, возьмем обязательно, – пообещали девочки.

– Ну и ладно.

Почтарь выпряг Доброго из двуколки, спутал ему перевязью передние ноги и пустил пастись в сочную береговую траву. Затем приспособил за спину кожаную почтарскую сумку и, сопровождаемый Аришей и Саней, двинулся вниз по реке к низовому перекату.

* * *

Старенькая рыбачья лодка основательно протекает. Ариша, накренившись на правый борт, упрямо черпает воду консервной банкой и выплескивает ее в быстро бегущую навстречу лодке реку.

– Черпай веселей! Видишь, уже вся юбка в воде плавает, – командует Саня-хозяйка. – Тут нужно работать руками, это тебе не автоматика.

Саня гребет короткими рыбацкими гребками, Но берега словно заценились за лодку – почти не продвигаются назад. Пот заливает девочке глаза, но вытереть его нет возможности: стоит перестать грести– и бурное течение сразу сносит лодку обратно.

– Вот переменимся местами, посмотрю, как ты будешь откачивать!– обижается Ариша. Она ставит на дно лодки банку и подбирает мокрый подол юбки.

Вода поступает все сильней и сильней. Наверное, потому, что она становится все теплей. А может, расходятся прогнившие от возраста швы? Эти артельные такие жадные —не могли дать лодку поновей, И у Сани от усталости затекли руки. А тут еще прямо по носу лодки вырос островок и река обтекает его двумя стремительными потоками. Разве их одолеешь?

– Ариша! – после долгой паузы говорит Саня.

– Чего еще?

– Давай попробуем на веслах вдвоем. Одной не выгрести,

– А черпать?

– Пока остров пройдем, авось не потопнем.

– А книжки?

Саня понимает, что ее предложение неприемлемо. Действительно, стоит Арише перейти с кормы даже на середину шлюпки, вода хлынет в нос, под библиотеку-передвижку.

– А может, причалим? – неуверенно говорит Саня.

– А потом?

– Законопатим щели. Которые побольше.

– А чем?

– Чем, чем! Найдем чем. —Саня какое-то время гребет молча. Она видит, что Ариша обиделась. Это ясно по коротким рубленым вопросам многословной обычно Ариши. – В крайнем случае, если не найдем мха или там чего еще, косынки нам зачем? – пробует Саня найти тему для перемирия.

– А гнус?

Нет, такого разговора Саня дальше не может вынести. Она резко разворачивает лодку и делает несколько сильных Гребков. Лодка с металлическим скрежетом вползает носом на пологий берег.

– Ну и ладно! – соглашается Ариша и первая выскакивает на берег. Остров у берега гол и каменист, но в глубине его видны густые заросли кустарника. Девочки без слов берут из лодки пачки книг и несут их в глубь острова. Там укладывают на плоский, как стол, камень,

– Ну, пошли поищем мох или шеломайник, – говорит Ариша.

Не так это просто – снять с головы и пустить на конопаченье лодки капроновую «газунку», предмет зависти многих приморских девчонок. Да и комары без косынки жить не дадут. Девчонки возвращаются к лодке и пробуют вытянуть ее повыше на берег —не будешь же конопатить в воде. Но лодка как приклеена.

– Ты тяни, а я подтолкну, – Саня входит по колено в теплую воду и, наваливаясь всем телом, пробует столкнуть с места тяжелую посудину. Но то ли лодка уселась днищем на острый камень, то ли девочки окончательно обессилели, сдвинуть ее им не удается ни на один сантиметр.

– Тяни ты сильней! На себя тяни! – командует Саня.

Ариша, дернув раз-другой, бросает на камни тяжелую цепь.,

– Ты что, не слышишь?

– Не слышу, – говорит Ариша и деловито начинает выжимать воду из мокрого подола юбки.

– А я так и буду тут по колено в воде стоять?

– Нравится, так стой.

– Ну, и черт с ней, – говорит Саня скорей сама себе, чем Ари-ше, —Стоит, как припаянная. Давай немножко отдохнем, потом еще попробуем.

– Разве что водяной поможет, – говорит Ариша.

– Ладно... – Саня выбирается на берег. Теперь и у нее юбка вся мокрая. Она вынимает из кармашка коробку спичек, осматривает, не промокли ли.

– Обед варить собралась? – спрашивает Ариша.

– А хоть бы и так. Было бы из чего!—Саня усаживается около книг на ровный, нагретый утренним солнцем камень. Не говоря ни слова, рядом с ней садится и Ариша. Теплый камень притягивает к себе усталых девочек как магнитом. Почему бы, в самом деле, немножко не отдохнуть? Первой растянулась Ариша. Потом не выдержала и Саня. И не прошло минуты, как обе рыбачки погрузились в целительный сон.

Сколько времени они проспали? Час или пять минут? Это осталось тайной. Но проснулись обе одновременно, как по команде.

– Ариша! – вдруг не своим голосом завопила Саня. – Ариша! Лодка!

– Ну, чего орешь? Сейчас пойдем и вытащим, – протерла глаза Ариша. Однако стоило ей взглянуть на берег, как сон мгновенно улетучился. Лодки не было. Не видно ее было и на реке. Девочки растерянно поглядели друг на друга,

– Что же будем делать? – побледневшими губами спросила Ариша.

– Не знаю. Наверно, пока мы спали, тут кто-то был, – шепотом заговорила Саня. – Нашу лодку кто-то украл.

– В наших краях такого не бывает,—отвергла предположение Сани Аришд.

– Тогда где же лодка?

– Морячка! А ты ее закрепила? Течением ее расшатало – вот сама и снялась. И ушла себе вниз по течению. Шляпа ты, а не морячка.

– Такая же, как ты рыбачка, – огрызнулась Саня. – Обе мы проспали лодку, так нечего валить одна на другую. Давай-ка быстро в воду. Переплывем на тот берег и побежим вниз по течению. Может, догоним. А не догоним, все равно по пути к дому.

– А книги?

– Нашла время о книгах думать. Никуда не денутся.

– Ну и плыви!

– А ты?

– Я Лехину библиотеку не брошу!

Вот я как побросаю их в воду,—охватила кипу книг Саня.

– Не смей! – вцепилась в Санину косу Ариша.

– Больно! Ты что думаешь, я всерьез?

– А что ж обманываешь?

– Нет, правда, так и будем сидеть около книг? Комар заест. Ты чего там ищешь?

– Хворост. Сушняк.

– Зачем?

– Плот вязать будем. Погрузим книги – и поплывем.

– Умеешь?

– В кино видела. Техника несложная. Смотри, – Ариша, взяв несколько веток, уложила их в ряд. Затем другими ветками стала переплетать их поперек, как плетут из лозы корзины. – А по бокам коряги укрепим—книги и одежду выдержит, а мы держаться за него будем, так и переплывем.

Не говоря больше ни слова, Саня тоже нырнула в кустарник.

– Ты куда?

А где тут на открытом месте хворост?

– Не уплывешь?

– Не знаю, как приморские, а заревые товарищей в беде не бросают! Эх, нам бы автоматический топор да пилу. Руками много ли наломаешь?