Текст книги "Разведка «под крышей». Из истории спецслужбы"

Автор книги: Михаил Болтунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Оскар Карлович предложил познакомиться Павлу Алексеевичу с руководителем организации – владельцем бюро путешествий и сказал, что готов передать 22 агента Игнатьеву. Разумеется, если тот пожелает.

Граф пожелал. Организация работала более года.

«Создание этой организации, – писал Павел Игнатьев, – относится к тому времени, когда Италия была еще нейтральной и заложена она была полковником Энкелем…

В мое ведение она перешла с начала 1916 года и обслуживала исключительно Австро-Венгрию до весны того же года. Затем она была усилена тремя центрами в Южной Германии…

Организация эта, несмотря на всю ценность даваемых ею сведений, их правдоподобность, не раз подтверждаемую событиями, лично у меня всегда вызывала некоторые сомнения, исключительно потому, что зная условия работы и технику дела, у меня вызывали сомнение не сами сведения, а замечательная регулярность в га получении, отсутствие арестов, провалов в Швейцарии, словом, доведенная до точности, почти механической, работа всей организации. В моей, по крайней мере, практике это был случай совершенно исключительный.

Несмотря на эти сомнения, несмотря на огромные средства, которые поглощает организация № 5, я считаю, что даваемые ею сведения при соответствующей обработке и проверке га другими организациями, заслуживают полного доверия».

Руководителем разведорганизации № 6 был опытный офицер, несколько лет с 1902 по 1905 год, возглавлявший заграничную агентуру Департамента полиции Леонид Ратаев, выступавший под фамилией Рихтер.

Ратаев имел трех резидентов в Швейцарии и занимался укреплением связей с польскими, младотурецкими и болгарскими революционными организациями.

На русскую разведку работала также организация № 7, возглавляемая сербским офицером.

Удалось Павлу Игнатьеву выйти и на Ватикан. Он нашел русского офицера в отставке Костэляра, который принял католичество и был хорошо знаком с кардиналом Рамполло.

Костэляр выехал в Испанию с задачей внедриться в придворные круги страны. Что, собственно, и было сделано. Организация получила № 8 и название «Католической».

Павел Алексеевич также начал формирование разведорганиза-ции № 9. Но завершить это дело не успел, его отозвали в Россию, и он получил назначение на новую должность начальника русского отделения Межсоюзнического бюро в Париже. Но это уже совсем другая, не менее интересная и захватывающая история.

«Прикрыть истинную деятельность»

Кроме Юго-Западного фронта, о разведслужбе которого мы говорили в прошлой главе, с началом войны был образован Северо-Западный фронт. В его состав вошли 1 – я и 2-я армии, сформированные из соединений и частей Варшавского и Виленского округов. Начальником разведывательного отделения фронта стал полковник Николай Батюшин.

Согласно мобилизационным планам агентура Варшавского округа была передана в 1-ю армию, соответственно, агентура Виленского округа во 2-ю, а штаб фронта остался ни с чем. В то же время боевая деятельность требовала принятия самых срочных мер по организации агентурной разведки.

Николай Степанович Батюшин не был новичком в деле разведки. Еще в 1903 году его назначили помощником старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа. В период Русско-японской войны он служил в управлении генерал-квартирмейстера 2-й Маньчжурской армии, потом вновь возвратился в свой округ, и с началом Первой мировой войны возглавил фронтовую разведку.

Полковник Батюшин решил идти своим путем. Он организовал работу среди журналистов, дабы через газеты и журналы призвать население к содействию русской армии.

В сентябре 1914 года в Варшаву выехал переводчик прапорщик Орлов. Прежде он служил в Варшавском окружном суде, имел широкие связи. В столице Польши прапорщик встретился с представителями бумажной фабрики «МОЭС», Варшавско-Венской железной дороги, многими журналистами. Те согласились оказать содействие в подборе надежных людей для ведения разведки, а также распространять идею всяческой помощи русским властям.

Орлов завербовал австро-венгерскую актрису Филипп, которая согласилась отправиться с заданием в Берлин, привлек к сотрудничеству своего бывшего сослуживца судебного следователя Б. Дзенеиловского.

Через некоторое время Орлов вновь побывал в Варшаве. Журналист Владислав Залесский доложил, что нашел двух бывших военнослужащих-итальянцев, которые возвращаются из России домой. С их помощью он надеялся восстановить контакты с друзьями в Швейцарии и привлечь их к сотрудничеству.

Представитель бумажной фабрики «МОЭС» Каминский рассказал об агентурной группе М. Блешинского, помощника начальника железнодорожной станции, которая отслеживала движение поездов.

В сентябре 1914 года журналист Залесский обратился к Батю-шину и доложил, что англичанин Жорж Стоун, работавший корреспондентом газеты «Таймс» в Польше, предложил свои услуги по сотрудничеству.

Залесский считал, что Стоун согласен выполнять задания русской разведки, чтобы заработать так, как в нынешнее время остро нуждается в деньгах.

Англичанина действительно отправили в Копенгаген, предложили поселиться в гостинице «Бристоль», и ожидать дальнейших указаний. Батюшин же обратился в Главное управление Генерального штаба и попросил дать распоряжение военному агенту в Дании полковнику Сергею Потоцкому выслать на указанный адрес определенную сумму денег. Разумеется, эти деньги предназначались Стоуну.

Пыл Батюшина вскоре охладил полковник Николай Раша, делопроизводитель ГУГШ. Ссылаясь на доклад военного агента в Италии Оскара Энкеля, он сообщил, что Стоун является шпионом-двойником. Были приняты меры по обезвреживанию Стоуна. Разоблачить провокатора удалось только благодаря агенту русской разведки в Генеральном консульстве Австро-Венгрии в Берлине. И это спасло агентуру Северо-Западного фронта от серьезных последствий.

Важно отметить, что в рядах армейских офицеров находились истинные патриоты, которые желали оказать разведке помощь. В числе таких офицеров был и штабс-капитан В. Боцьковский, проходивший службу в одном из штабов в Варшаве. Он решил сменить тихую штабную работу на полную опасностей деятельность резидента военной разведки. С этим предложением штабс-капитан обратился к своему командованию, но не был понят и получил отказ. И тогда окольными путями он передал в разведуправление штаба фронта письмо, в котором изложил свои предложения. Батюшин встретился с Боцьковским и вскоре забрал офицера к себе.

Боцьковский предложил вести разведку немецкого фронта через Галицию. План его состоял в том, чтобы специально подобранных разведчиков пропустить через линию русских войск, дабы дать им возможность приобрести австрийские паспорта. Потом «они как австрийские подданные, могут совершенно свободно передвигаться в границах Австро-Венгрии, и как союзники Германии могут проникать и переезжать в Силезию, Великое княжество Познаньское и вообще в Пруссию. Там они войдут в связь с познаньскими поляками и в границах возможного на местах организуют разведку. Центром организации этой разведки будет пока Львов».

Штабс-капитан был готов отправиться в Варшаву для организации этой работы. Полковник Батюшин поставил перед ним не простые задачи: кроме спланированных мероприятий по развертыванию агентурной сети, завербовать информаторов в Бреславле, Познани, Торне и Алленпггейне, которые могли бы отслеживать переброску войск по железным дорогам.

В книге «Военная разведка России» Михаил Алексеев приводит мнение Батюшина по этому поводу. «Эти люди, – говорит он, – следили бы, сколько таких поездов проходит за один час, много ли поездов возвращаются с ранеными, какие настроения войск и народа, где находятся склады с артиллерийскими снарядами, амуницией, продовольствием и т. д.

Боцьковскому желательно было установить корреспондента газеты из города Познань, который бы объезжал политические провинции в Пруссии и передавал бы, как и где и на каком расстоянии построены укрепления, есть ли в них бетонные канониры и вообще бетонные постройки и т. п.».

Отдельная задача ставилась штабс-капитану и по разведке крепостей в Познани и Бреславле.

Надо отдать должное, усилия Батюшина и Боцьковского не пропали даром. Агентурная сеть вскоре заработала, и в разведот-деление фронта стала поступать ценная информация.

Так в мае 1915 года резидентура Боцьковского сообщила, что противник планирует проведение наступательной операции на Варшаву со стороны Ловича.

Под руководством полковника Батюшина также работала агентурная организация Кронгельма, был привлечен к сотрудничеству и командирован в Польшу прапорщик А. Быховец.

Весной 1915 года штаб Северо-Западного фронта командировал в Петроград, в Главное управление Генерального штаба пггабс-офицера для поручений при Главнокомандующем фронтом полковника Александра Носкова.

Александр Иванович по воинской профессии топограф. Окончил военно-топографическое училище. После Академии Генштаба ушел на Русско-японскую войну. В 1908–1912 годах служил делопроизводителем ГУГШ. С началом Первой мировой войны возглавил разведотделение штаба Юго-Западного фронта. Потом был переведен на Северо-Западный фронт.

В Петрограде Носков встретился с опытными разведчиками генералом М. Леонтьевым, полковником В. Водаром. В ходе бесед выяснилось, что у Главного управления нет кандидатуры для посылки за границу с целью проведения агентурной разведки Германии. Таким образом, Носков мог рассчитывать только на свои силы. И тогда Александром Ивановичем была разработана разведоперация по засылке резидента для развертывания агентурной сети.

Полковник предложил послать в Данию офицера «под частным именем» в качестве доверенного лица одного петроградского коммерсанта, недавно вернувшегося из Копенгагена.

Этим коммерсантом был давний друг отца Носкова купец Моисей Монезон. Он согласился отвезти в Данию русского разведчика и представить его в торговых кругах Копенгагена, а также в последующем поддерживать с ним деловые отношения. Выражаясь современным языком, сделать возможным легализацию этого офицера.

Разумеется, Монезон сильно рисковал, тем не менее взял на себя подобные обязательства.

Оставалось подобрать соответствующую кандидатуру для поездки за рубеж. И такой офицер был найден. Им оказался прапорщик Шершевский. Он имел хорошее образование, владел немецким, английским и французским языками, в числе его знакомых были французские и сербские дипломаты.

Полковник Носков понимал, что, несмотря на знания иностранных языков и определенные знакомства в дипломатических кругах Шершевский является «совершенным новичком в деле разведки». И потому Александр Иванович посчитал, что самой главной задачей для прапорщика станет «организация разведки в тылу завислинского фронта противника». А ее результатом выявление «основного вопроса, намерен ли противник избрать этот район для развития решительных операций или же для этого может намечаться какой-либо другой район».

Шершевский получил «крышевую» фамилию купца первой гильдии Сергея Штаммера и выступил в качестве партнера уже названного Моисея Монезона. Он выехал за границу 5 мая 1915 года. Все его донесения должны были поступать через консула к русскому военному агенту в Копенгагене, который имел возможность пересылать их с курьерами. Шифровальный код полковник Носков решил не использовать. Этому не благоприятствовала военная обстановка, да и всячески желал уберечь молодого резидента. Ведь хранение такого кода могло представлять большую опасность, а при обыске – «тяжелую улику».

Забегая вперед, скажем, что к осени 1915 года, когда произошел раздел фронта на Северный и Западный, а следом за ним были разделены и агентуры, в документах указывалось, что штаб Северного фронта владеет единственной разведорганизацией Шершевского (Штаммера). Так что спецоперацию полковника Носкова можно считать проведенной вполне успешно.

Однако возвратимся к весне – лету 1915 года, когда фронт был еще единым и штаб всячески старался развернуть агентурную работу за границей. Подобная активность, увы, не всегда шла на пользу дела.

«С апреля в Копенгагене, – сообщал в Петроград русский военный агент полковник Сергей Потоцкий, – начали появляться органы разведки нашего Северо-Западного фронта… Все эти лица, вращающиеся в одном и том же кругу, наталкиваются в поисках за агентами на одних и тех же лиц и являются предметом разговоров при наблюдении. Создалась в высшей степени неблагоприятная атмосфера. Органы немецкой контрразведки воспользовались ею, и в этой среде появились провокаторы и немецкие агенты».

Что ж, было и такое. Как говорится, слов из песни не выбросишь.

А теперь возвратимся к хронологии событий. В состав Северо-Западного фронта входило восемь армий, театр военных действий был велик, – от Восточной Пруссии до реки Буг. Задачи, стоящие перед войсками, сложны. Все это вызвало необходимость разделить его на два фронта – Северный и Западный. Что, собственно, и было сделано в августе 1915 года.

Главнокомандующим Северным фронтом стал генерал Николай Рузский, разведывательное отделение возглавил полковник Павел Рябиков.

Во главе войска Западного фронта встал генерал Михаил Алексеев, начальником разведотделения назначили полковника Александра Самойло, которого в феврале 1916 года сменил полковник Александр Брант.

Оба начальника разведотделений – боевые офицеры прошли Русско-японскую войну 1904–1905 годов. Брант служил сотником, был ранен и контужен. Теперь они возглавили разведку фронтов.

Рябикову досталась агентурная организация прапорщика Шершевского. К ноябрю 1915 года удалось завербовать еще двух агентов – польского художника Швамберга и инженера Мазур-кевича. Первого послали с разведзаданием в Швейцарию, второго – в Голландию.

Однако разведотделению фронта нужны были не отдельные агенты, зачастую действующие малоэффективно, а разветвленная и хорошо законспирированная сеть, которая обеспечила бы непрерывное поступление развединформации.

В октябре 1916 года разведчики штаба фронта разработали спецоперацию по созданию такой агентурной сети. Организацию назвали «Фризен». В ее состав вошли специально отобранные люди, проверенные, знающие иностранные языки и страны, где им предстояло работать.

Возглавил организацию подпоручик Коноплин (псевдоним «Фризен»), прежде обучавшийся в Коммерческой академии в Гамбурге, потом проходивший стажировку на заводах Круппа. Он отлично владел немецким языком, знал обычаи и нравы германцев.

В его группу вошли поручик Вельпе (псевдоним «Келлок»), прапорщик Заремба («Шлейфер») и рижский мещанин Фрей. Все они владели несколькими иностранными языками, неоднократно бывали за границей.

Двое из них выехали сначала в Америку. Там они должны были получить американские паспорта и возвратиться в Европу в Данию. Третий убыл в Христианию, четвертый в Данию через нейтральные страны.

Важно отметить, что первоочередной задачей русских агентов была тщательная легализация в стране пребывания. Членам организации строго предписывалось: «поступить на службу и вести дела по специальности не фиктивно, а в действительности… производить торговые операции, что должно прикрыть истинную деятельность…»

Сегодня это один из основополагающих принципов «крыше-вой» разведки. Но осознание этой истины пришло уже тогда, в годы Первой мировой войны.

Что же касается членов оганизации «Фризен», то они в точности исполнили приказ руководства. Коноплин стал представителем датского торгового дома и стремился наладить контакты с коммерсантами в Германии. Вельпе вспомнил о своей первой профессии – корабельного штурмана и устроился на судно, которое ходило по маршруту Швеция – Дания – Германия.

Фрей, снабженный документами об освобождении от военной службы, выехал в Христианию, в собственную фирму и продолжил там работу. Заремба также устроился в одну из контор, где собрались люди антирусских взглядов.

Время показало, что члены организации «Фризен» легализовались удачно. Наблюдавший за ними со стороны русский военный агент в Дании полковник Сергей Потоцкий сообщил в сентябре 1917 года, что агенты «вне подозрений, их считают уклонившимися русскими немцами».

Первый этап – прочная легализация – был успешно пройден, дальше начиналась разведработа. Штаб Северного фронта крайне нуждался в информации о немецких войсках, действовавших в его зоне ответственности, о военных перевозках по восточно-прусским железным дорогам, о сосредоточении войск противника в портах Балтии, о планах Германии в отношении Финляндии.

Увы, ответы на эти вопросы разведуправления штаба так и не получило. Отсутствие опыта оперативной работы с руководителем и членами организации сыграло свою злую шутку. Они не смогли добыть необходимых разведданных.

Попытка укрепления организации «Фризен» двумя опытными агентами, действовавшими под руководством русского военного агента в Дании, тоже результатов не принесла.

С сожалением надо констатировать, что эта разведгруппа Северного фронта, несмотря на затраченные значительные финансовые средства, тщательную подготовку, усилия на прочную легализацию, своих задач не выполнила.

Штаб Западного фронта тоже не мог похвастаться эффективной агентурной сетью. Единственной организацией, которая поставляла регулярные разведданные, была группа под руководством В. Боцьковского.

Полковник Рябиков привлек к организации агентурной разведки подпоручика Адама Быховца. Адам Здиславович к тому времени был достаточно опытным разведчиком, около полутора лет возглавлял агентурную сеть. По профессии в прошлом – присяжный поверенный, по характеру ловок, пытлив, быстро сходится с людьми.

Происходил из дворянской польской семьи, помещик Гродненской губернии.

В конце 1916 года Быховец, получивший псевдоним «Быков», убыл из Петербурга в Париж. Работать ему предстояло под непосредственным руководством начальника русского отделения Межсоюзнического бюро полковника Павла Игнатьева.

Начальник разведотделения фронта полковник Брант написал Павлу Алексеевичу письмо следующего содержания: «…Штазап предполагает на первое время организовать сеть резидентов, согласно прилагаемой схеме, то есть иметь в Швейцарии и Голландии не три резидента, кои посылаемыми ими внутрь Германии лицами могли бы установить наблюдение за железнодорожными перевозками и давать ответы по интересующим Штазап вопросам.

В помощь тебе, для непосредственного заведования по твоему указанию агентурой командирован подпоручик Быховец…

В Швейцарию командируется прапорщик Арбатский с женой и предложено командировать адвоката Клейна; третьего резидента пока у нас нет…»

Одно из первых заданий, которое Игнатьев поручил Быховцу, состояло в том, чтобы провести оперативную встречу с согласившимся работать на русскую разведку голландским журналистом Бредероде (псевдоним «Вилла Роде»). Для этой цели Адам Здис-лавович выехал в Голландию.

Встреча прошла успешно, Бредероде получил задание и вскоре прислал свое первое разведцонесение. Затем его информация стала поступать регулярно. Хотя надо признаться, условия работы были чрезвычайно сложными. Павел Игнатьев в письме Бранту характеризует их следующим образом: «…За один 17-й год я потерял расстрелянными и повешенными семь человек и все это были люди с положением, про аресты же и говорить не стоит».

Тем не менее, несмотря на все опасности, подпоручик Быховец работал весьма успешно. Его деятельность оценивалась штабом по достоинству. Тот же полковник Брант писал Игнатьеву: «А.З. (Адамом Здиславовичем) я очень доволен, так же как и высокое начальство».

По состоянию на июнь 1917 года разведотделение Западного фронта руководило десятью агентурными группами. Среди них «Скандинавская», «Гаврилова», «Большакова», «Штурмана», «Линде», «Вилла Роде», «Африканская», «Вольского», «Домбровского», «Кривоноса».

Более того, фронтовые разведчики наращивали свои усилия. В августе кроме названных организаций за штабом числились еще группы «Маноло», «Лермонтовская», «Американская», «Клер-валь».

Однако все эти усилия оборвал революционный Октябрь 1917 года.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Начнем с нуля

«Весь мир насилья мы разрушим до основанья…» – пели революционные солдаты и матросы. И они действительно все разрушили. Но, взяв власть в свои руки в октябре 1917 года, быстро поняли, сколь стремительно разваливается армия, а вместе с ней теряется управление страной.

В ходе реорганизации руководящих органов царской армии и флота и создания Народного комиссариата по военным делам большевики сохранили в прежнем составе Главное управление Генерального штаба. В штате также оставался отдел 2-го генерал-квартирмейстера, который непосредственно руководил разведкой.

Что же касается сотрудников ГУГШ, то на общем собрании они приняли решение продолжить работу. Правда, руководитель Главного управления генерал В. Марушевский сотрудничать с большевиками отказался. Вместо него ГУГШ возглавил генерал Николай Потапов.

Николай Михайлович был опытным офицером разведки. Еще в 1901 году его назначили помощником военного агента в Вене, с 1903 года он военный агент в Черногории. В этой стране Потапов прослужил 13 лет, занимался обучением и подготовкой черногорской армии.

После завершения зарубежной командировки Николай Михайлович проходил службу в Главном управлении Генерального штаба на должности генерал-квартирмейстера.

Начальником отдела 2-го генерал-квартирмейстера являлся генерал Павел Рябиков. Вся его жизнь посвящена разведке. Он потомственный военный. Окончил кадетский корпус, артиллерийское училище, Академию Генерального штаба. Служил в войсках командиром роты, старшим адъютантом, потом обер-офицером для особых поручений штаба армейского корпуса.

В 1903 году его переводят в Главный штаб. С началом Русско-японской войны капитан Рябиков в действующей армии, служил в разведотделении управления генерал-квартирмейстера 2-й Маньчжурской армии.

После окончания боевых действий он возвращается в Генеральный штаб. В Первую мировую войну Павел Федорович также руководит подразделениями военной разведки. С сентября 1915 года он начальник разведотделения штаба Северного фронта.

После Февральской революции Рябикова отзывают с фронта и назначают помощником 2-го обер-квартирмейстера (по разведке) ГУГШ. Он удостоен чина генерал-майора.

Павел Федорович всеми силами старается сохранить старые кадры. Понимая, что военных агентов за рубежом заменить некому, он отправляет им телеграмму, в которой просит продолжить работу. Ответы, к сожалению, были неутешительные. Агенты не желают сотрудничать с большевиками. Рябиков не докладывает комиссару Главного управления об этих ответах.

Несмотря на все усилия генералов Потапова, Рябикова и их подчиненных, состояние разведработы ухудшалось. Кто-то из сотрудников ГУГШ утащил телеграммы военных агентов и передал их большевикам. Разгорелся скандал. Новая власть решила отозвать из нескольких ведущих стран агентов и назначить вместо них своих людей. Потапову с трудом удалось уговорить комиссаров отправить за рубеж старых опытных сотрудников ГУГШ.

В связи с демобилизацией вооруженных сил и развалом фронтовых и армейских штабов уходила в небытие и агентурная разведка. В конце 1917 года в зарубежные резидентуры перестали поступать финансовые средства, и агенты отказывались работать. Правда, из некоторых стран изредка приходили отрывочные разведсведения. Так, в начале 1918 года военный агент в Швейцарии генерал-майор Сергей Головань передал в Петроград ценную информацию о большой передислокации немецких частей с Восточного фронта на Западный. Впрочем, Головань продолжал исполнять свои обязанности и дальше, вплоть до установления дипотношений Советской России и Швейцарии, однако этот пример скорее исключение из правил. Большинство военных агентов прервали свои отношения с Родиной уже в конце 1917 года.

Что же касается разведки объединений и соединений, то, по свидетельству начштаба дивизии штабс-капитана Василия Цейтлина: «После октябрьского переворота деятельность штабов вообще замерла, в том числе и разведывательная служба.

После подписания Брестского мира, благодаря ликвидации всех штабов разведывательная служба прекратилась совершенно…»

Цейтлин безусловно знал, что говорил. В 1918–1919 годах он руководил разведотделом штаба Московского военного округа. В 1923 году выпустил книгу: «Разведывательная работа штабов», в которой и повествует о состоянии разведки в те дни.

Однако, как известно, «мирный период» (если его так можно назвать) деятельности советской власти был невелик. В 1918 году в стране разворачивается полномасштабная Гражданская война.

В марте этого года создается Высший военный совет. Его возглавляет бывший генерал Михаил Бонч-Бруевич. В управление совета наряду с другими руководителями, входит и генерал-кваргирмейстер с помощниками по оперативной части и разведслужбе.

Вскоре председателем ВВС становится нарком по военным делам Лев Троцкий.

Совет реорганизуется в мае, потом в июне того же 1918 года, но важно, что в составе ВВС остаются генералы и офицеры, в прошлом служившие в разведке, – Александр Самойло, Александр Ковалевский, Борис Шапошников. Они, как никто другой, понимают значение разведки. Однако от понимания до дела дистанция огромного размера. Пока для развертывания разведки не создана база. Правда, при Высшем военном совете образован штаб партизанских отрядов, и там есть разведотделение, но этого мало. Тем не менее этот штаб объединяет и энергично руководит действиями партизанских формирований.

«Постепенно выросли западная и северная завесы, – вспоминает тот же Цейтлин, – составляющие как бы подвижный партизанский фронт мелких отрядов, оборонявших важнейшие направления, железнодорожные и другие пути сообщения, узлы железный дорог и т. д.

Появились штабы западной и северной завесы, штабы отдельных отрядов и районов. В штабах появились разведывательные отделения, начали поступать сведения, появляются первые схемы и сводки».

В мае 1918 года создан Оперативный отдел Народного комиссариата по военным делам, более известный в исторической литературе, как Оперод Наркомвоена. Он объединял всю агентурную и войсковую разведку. Интересно, что этот центральный орган разведки был сформирован на базе оперативного отдела штаба Московского военного округа.

Первым руководителем Оперода стал большевик, в прошлом штабс-капитан Семен Аралов. Разведывательное отделение возглавил выпускник ускоренного курса Академии Генштаба капитан Борис Кузнецов.

Итак, это был уже третий центральный орган советской военной разведки, вслед за отделом 2-го генерал-квартирмейстера ГУГШ и разведотделом Высшего военного совета.

Почти одновременно с Оперодом создается Всероссийский главный штаб (Всероглавштаб). Во главе этого органа стоит совет: начальник штаба и два комиссара. Штаб возглавляет генерал Николай Стогов, потом Александр Свечин, Николай Ратгэль и Александр Самойло. И тут, можно сказать, разведчикам повезло, большинство из руководителей штаба в прошлом служили в разведке.

Всероглавштаб состоял из управлений, одно из которых – оперативное. В его штате военно-статистический отдел. Он и руководил разведкой. Этот отдел, по сути, сохранил структуру отдела 2-го генерал-квартирмейстера, а также старые опытные кадры.

Очередное реформирование не внесло ясности в деятельность разведки. На месте отдела 2-го генерал-квартирмейстера возник военно-статистический отдел Всероглавпггаба, а также работали разведслужбы ВВС и Оперода Наркомвоена. Но общее руководство отсутствовало. Не было и единого аналитического органа, который бы собирал и обрабатывал добываемые разными структурами материалы. По-прежнему действия разведподразделений оставались разобщенными.

Ущербность подобного положения понимали многие. Именно поэтому летом 1918 года была создана комиссия по организации разведывательного дела. Она разработала и приняла два документа: «Общее положение о разведывательной и контрразведывательной службе» и «Руководящие соображения по ведению агентурной разведки штабами военных округов». В них каждый из центров разведки наделялся определенными обязанностями. Оперод Наркомвоена должен был организовать разведку на оккупированных территориях от Закавказья до Эстляндии, Военному совету поручалось вести разведку в районе демаркационной линии, а на ВСО Всероглавпггаба возлагалось ведение стратегической разведки. Однако главного не было в «Общем положении» и в «Руководящих соображениях»: они не устраняли многоцентричности руководства разведкой.

В сентябре 1918 года произошло важное событие – появился на свет Революционный Военный Совет Республики (РВСР). В следующем месяце на базе штаба ВВС и Оперода Наркомвоена создается штаб РВСР. Разведотдел штаба возглавил Борис Шапошников. Вскоре созданный штаб преобразуется в Полевой штаб РВСР. Оперод пере-подчиняется РВСР и получает новое название – Управление дел РВСР. Всю разведку планируется сосредоточить в этом управлении.

Однако следом выходит новый приказ РВСР, в котором говорится, что руководство разведкой переходит в ведение Полевого штаба РВСР. В штате Полевого штаба имеется Регистрационное управление (Региступр). Оно и стало первым центральным органом военной разведки.

Начальником Региступра назначили комиссара Полевого штаба РВСР Семена Аралова. Большинство сотрудников пришло под команду Семена Ивановича из Оперода Наркомвоена. Среди них консультант Георгий Теодори, начальник агентурного отдела Владимир Тарасов, комиссар Валентин Павулан, начальник агентурного отделения Гавриил Кутырев, его помощники Владимир Срывалин, Александр Николаев.

Летом 1919 года Региступр реформируют. Утверждается новый штат, принимается «Положение». В нем сказано, что Региструпр является центральным органом тайной агентурной разведки и подчиняется он напрямую РВСР, минуя Полевой штаб. Теперь в его штате было три отдела – сухопутный агентурный, морской агентурный и военно-цензурный. Сохранялась группа консультантов. Сменился и начальник Региступра, им стал профессиональный революционер Сергей Гусев (настоящее имя Яков Драбкин).

В утвержденном штате Региступр проработал полгода. 1 января 1920 года появилось новое «Положение» и соответственно новый штат. Руководство Региступром сохраняет за собой РВСР В составе управления четыре отдела – оперативный, мобилизационный, информационный, хозяйственно-финансовый и комендантская часть.

Был назначен и новый руководитель военной разведки. Им стал Георгий Пятаков. Через месяц его сменил Владимир Ауссем.

Летом 1920 года РВСР принимает решение и учреждает институт военных атташе при диппредставительствах республик в странах, с которыми установлены дипломатические отношения. Следует отметить, что это был своевременный шаг. Введение института военных атташе улучшило состояние разведки.