Текст книги "Библиотечка журнала «Советская милиция» 1(25). 1984"

Автор книги: Михаил Трофимов

Соавторы: Герман Тыркалов,Эдуард Дорофеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

16.

СЕЙЧАС Скокова беспокоило лишь одно – уходить ли отсюда, с временной стоянки на поляне, к леснику, или в милиции о той базе уже знают. Но и здесь нельзя было оставаться.

Поразмыслив, он послал Ковалева проверить, что там у лесника, а с остальными ночью решил отправиться в Кромск – выяснить у Хозяина, что делать дальше.

С Ковалевым договорились встретиться завтрашним утром в овраге, рядом с глиняным карьером, где в пещере спрятали сумки с ценностями.

До ночи спали в густом орешнике, неподалеку от своей поляны, затем двинулись к Кромску.

Спешились на окраине. Кузьма остался с лошадьми у заброшенного кирпичного завода, а Алексей с Маруськой ушли в город.

К маленькому домику, окруженному садом, они добрели тихой улочкой. Несколько раз их облаяли собаки, но быстро угомонились, и к жилищу Хозяина они подходили в полной тишине.

Связь с Хозяином обычно держали через одну базарную торговку. А в исключительных, безотлагательных случаях в дом из всех членов банды имела право входить одна Маруська.

«Если к одинокому мужчине приходит женщина, – пояснял Хозяин, – это выглядит вполне естественно, поскольку мужчина может иметь любовницу. Но если к мужчине приходит мужчина, да еще ночью – это может вызвать кривотолки, особенно в наше беспокойное время. Так что ко мне может приходить только Машенька».

Скоков остановился перед деревом, и тут же Маруська бесшумно исчезла. Прождал ее Алексей минут десять. Наконец столь же неприметно, как и ушла, она вынырнула из темноты.

– В общем так, – зашептала Маруська. – Уходим из этих мест через двое суток. У него есть тут еще одно дело… Велел ждать в карьере, у тайника. В лес и к леснику не возвращаться.

– Слава богу, – обрадовался Скоков. – Теперь, надо полагать, двинем к границе.

17.

МИЛИЦИОНЕРЫ вернулись в город к полудню. Пантелеев сразу пошел во двор, к колодцу – хотелось смыть дорожную пыль, да и взбодриться. Все-таки сказывалась бессонная ночь.

Возле конюшни стояли двое – маленький бородатый человек в очках со шнурком, заброшенным за ухо, и Кудрявцев.

Завидев начальника, милиционер приложил руку у фуражке и бодро поздоровался.

Пантелеев пожал ему руку.

– О чем беседа? – спросил он, разглядывая бородатого.

– Ветеринар это, – пояснил Кудрявцев. – Воронка́ смотрели…

– Ну и как?

– В порядке ваша лошадь, – сказал бородатый. – Отменного, я вам скажу, здоровья. А недомоганье испытывала оттого, что застоялась.

– Понятно, – кивнул Василий Матвеевич. – Больше не застоится, не дадим.

Кудрявцев с ветеринаром ушли.

Пантелеев двинулся было к колодцу и снова остановился: «А что ж это Демьяныч-то тогда голову с конем морочил. Конюх, не разобраться не может, больна лошадь или нет…

Василий Матвеевич решил тут же пожурить конюха за промашку. Заглянув в ворота, негромко окликнул:

– Демьяныч!

Никто не отозвался. В стойлах забеспокоились кони.

Забыв о колодце, Пантелеев направился к себе. Проходя по коридору, крикнул дежурному, чтобы тот прислал к нему Кочергина.

Снова беспокойные мысли овладели Василием Матвеевичем. Вспомнились погибший разведчик, первоначальная неудача в Боровом, слова Новикова о том, что не мешало бы приглядеться к тем, кто служит у них на конюшне.

«Кудрявцев? – рассуждал он. – Какие могут быть против него подозрения? Парень открытый, честный. Горяч только, иногда перехлестывает, как недавно с мужиками, но не для собственной же выгоды. Нет, не может быть Кудрявцев двурушником. Демьяныч? Старик как старик. Какой из него злодей?…»

Вошел Кочергин, прервав мысли начальника, и сразу же заявил:

– Зачем, Пантелеев, меня на бумажный фронт спихиваешь? Дальше так не пойдет, мне боевое дело нужно, не бумажки…

– Если мы все за бандитами станем гоняться, другие дела некому будет делать, – недовольно отрезал Пантелеев и, отбросив задуманные им дипломатические ухищрения, прямо спросил: – Слушай, Кочергин, ты случаем никому не говорил, что мы разведчика в Боровое посылаем?

Кочергин даже побагровел от обиды:

– Я что – порядка не знаю?

– Да ты не обижайся. Теперь уж ясно, что заранее извещены были бандиты и про разведчика, и про нашу операцию…

– Кудрявцев, случаем, не мог? – осторожно спросил Кочергин.

– Он посвящен в наши планы не был.

– Лошадь-то для разведчика он готовил.

– Ну так что?..

– Мог и сболтнуть нечаянно.

– Кому?

– Откуда я знаю. Сам же говоришь, что про разведчика пронюхали. Я молчал, ты молчал…

– Но Кудрявцев же ничего не знал…

– Мог догадаться.

– Ты вот что! – взорвался Пантелеев. – Если есть какие факты, догадки, – выкладывай!

Кочергин обиженно нахмурился.

– Нету догадок.

Пантелеев подошел к окну.

День был пасмурный. На старом тополе во дворе, нахохлившись, сидели воробьи.

– Дождь будет, – раздумчиво произнес Василий Матвеевич. Ему и самому был неприятен этот разговор. – Ты, Николай, не обижайся. Чую, что-то есть, а что – понять не могу. Как все-таки они узнали про разведчика?

Он обернулся.

– Я ж говорю… – начал было Кочергин, но оборвал себя и махнул рукой.

– Ну?

– Да я все про Кудрявцева.

– Давай его сюда! – решительно сказал Пантелеев, усаживаясь за стол.

Кочергин появился первым, следом вошел Кудрявцев.

– Слушай, Петр, – начал Пантелеев, но внезапно, подчиняясь какой-то мелькнувшей догадке, спросил не о том, о чем хотел было, а совсем о другом: – Слушай, Петр, где конюх?

– А он как вчера ушел, будто бы за ветеринаром, так с тех пор и не появлялся.

– Что значит «будто бы»?

– Не был он у ветеринара. За фельдшером утром дежурный посылал. Очень мы боялись за Воронка. Вдруг что…

– Погоди. – Василий Матвеевич поднялся, прошел к окну, поглядел в сторону конюшни, опять вернулся к столу. – Это что ж выходит – пропал Демьяныч?

– Не знаю, – пожал плечами Кудрявцев.

Пантелеев вновь взволнованно прошелся от стола к окну и обратно. Резко обернулся к Кудрявцеву.

– Какие у тебя отношения с конюхом?

– То есть как отношения?

– Ну, о чем, к примеру, вы с ним разговариваете?

– О разном, товарищ начальник.

– А вчера, например…

– Вчера? – Кудрявцев опять пожал плечами, потом оживился. – Вспомнил. Как раз вчера он меня спросил – откуда, мол, очкастый у нас появился?

«Это он о Новикове», – подумал Пантелеев.

– А ты что?

– Я говорю – не знаю.

– Ну, а он?.. Да что я из тебя вытягиваю, сам рассказывай!

– А он ничего, переобулся и за ветеринаром ушел.

– Понятно, – протянул Пантелеев, хотя понятного пока для него было мало. – А откуда взялся у нас этот Демьяныч – надо бы разобраться. Займись-ка, Кочергин, этим…

18.

ПОСЛАННЫЙ Скоковым к леснику Ковалев, возвращаясь, решил завернуть в Боровое к отцу, уверенный, что милиционеры покинули село. До рассвета было еще далеко, ночь стояла темная, собиравшиеся с вечера тучи обложили небо, и он, не таясь, въехал прямо на главную улицу, чтоб сберечь время.

Он уже подъезжал к церкви, как вдруг услышал тихий, но внятный оклик:

– Стой!

Голос был незнакомый. Ковалев хлестнул нагайкой коня и помчался прочь, прижимаясь к шее лошади, замерев в ожидании выстрелов.

Выстрелили только раз. А потом он услышал конский топот. За ним шла погоня.

Ковалев не испугался и не растерялся. Он уже знал, как поступить. У церкви свернет к карьеру, миновав его, спустится в овраг, там коня бросит и кустами вернется обратно к карьеру – пусть ищут, в такой темноте-то…

Погоня приближалась. Ему что-то кричали, хлопнул выстрел, еще и еще…

«Подобьют, – впервые с тревогой подумал Ковалев, – сшибут нечаянно».

Но вот и старый сарай у карьера, направо – овраг. Ковалев направил лошадь к нему, но она вдруг поднялась на дыбы, тонко заржала и стала заваливаться на бок. Ковалев едва успел соскочить. Забывшись, он побежал не к оврагу, а к карьеру.

Догонявшие его всадники были уже рядом.

– Здесь он где-то, – услышал Ковалев и, не выдержав напряжения, побежал, уже не таясь.

Рядом засвистели пули. Он увидел уходящий вниз крутой откос и прыгнул в карьер. Сверху стреляли. Пуля вонзилась в глину возле головы. И Ковалев, отчаявшись, ответил. Но как только выстрелил, сразу понял, что теперь не уйдет.

И все-таки он пытался добраться до пещеры. Он полз к ней, соскальзывая с крутых склонов. Глина осыпалась, целые комья ее скатывались вниз, и наверху, конечно, хорошо определяли по этому шуму, где он находится.

Единственный раз мелькнула у Ковалева мысль, что нельзя ему ползти к пещере, что он может выдать ее местоположение. Но боязнь за себя, посвист пуль словно гнали его туда, где он надеялся найти спасение.

И уже когда он был у самой пещеры, вдруг кто-то громко, словно находился прямо у него за спиной, произнес:

– Руки вверх!

Он закричал, выражая в этом диком крике и ярость, и страх, и ненависть, перевернулся на спину и начал стрелять по склону карьера. Последнее, что услышал и увидел, был грохот грома и яростная молния, ослепившая его…

19.

ВСАДНИКОВ Лунин увидел, когда они появились на взгорке, метрах в пятистах от карьера.

Лунин, отличавшийся осторожностью, приказал милиционерам укрыться за деревьями.

Всадники проехали мимо. Никого из них Лунин не знал, а офицерская тужурка на том, кто ехал первым, окончательно убедила его: они снова встретились с бандитами. Он уже думал, как поступить, преследовать их самостоятельно или одного из милиционеров отправить с сообщением к Пантелееву, как вдруг всадники остановились у сарая, один из них увел лошадей в овраг, а потом все вместе они начали спускаться в карьер.

Это удивило Лунина – почему так притягательна для бандитов громадная глиняная яма? И тот, который два часа назад был убит в перестрелке с милиционерами, стремился именно сюда, и эти трое… Может, секрет в той пещерке, где до утра они спрятали труп? Пожалуй, стоит подождать, пока они вылезут из карьера, а гонца все-таки в Кромск направить. Но можно ведь и самим справиться с этой троицей, как-никак силы равные. Последний довод покончил со всеми колебаниями.

– Давай, ребята, мигом до сарая, – приказал Лунин. – Сейчас они приятеля обнаружат и наверняка наверх полезут. Тут не зевай.

От сарая милиционеры ползком добрались к глиняным кучам у склона, и Лунин осторожно выглянул.

Приехавшие все еще пробирались к пещерке, где лежал труп. Под дождем глина намокла, стала скользкой, один неожиданно упал, не удержался, покатился вниз и отчаянно закричал:

– Помогите же, черти!

Лунин удивился – голос был женский.

– Баба, что ли? – тихонько спросил он, оглядываясь на товарищей.

– Вроде, баба, – отозвался один из них.

– Чудеса, – покрутил головой Лунин. На его худом, обросшем за последние дни лице отразилось недоумение.

К упавшей устремился тот, что был в офицерском френче, но тоже упал и заскользил вниз. Третий лишь посмотрел ему вслед, продолжая двигаться к пещере. Те, что упали, теперь стояли на дне карьера, среди выкопанных ям, и о чем-то говорили, поглядывая на третьего. А тот уже подобрался к пещере и исчез в ней.

– Тебе жить не надоело? – зло закричал один из стоящих внизу тонким женским голосом.

– Баба, – убежденно произнес Лунин. – Вот дура, спуталась с кем…

– Кузьма! – окликнул обладатель френча. В голосе его звучала угроза.

Тот, кого звали Кузьмой, вылез из пещеры, некоторое время рассматривал своих спутников, а потом насмешливо и громко спросил:

– Испугались? Только Васька нас всех опередил!

– Врешь! – закричала женщина.

– Чего мне врать, – насмешничал Кузьма, – идите, поглядите… Нарушил он твой приказ, Алексей!

– Теперь понятно, – прошептал Лунин, – тот, что в тужурке – Скоков.

Милиционеры молча наблюдали, как Скоков с женщиной карабкаются к пещере.

– По мне, – прикинул вслух один из милиционеров, Емельянов, – так забирать их лучше, как на склон полезут. Руки у них заняты будут, держаться им надо, иначе упадут.

– Так и сделаем, – согласился Лунин.

– Не спеши, Алеша! – все еще посмеиваясь, закричал Кузьма. – Нам Ваську на том свете догонять придется!

– Что? – остановившись, зло спросил Скоков.

– Мертвый он…

– Так чего ты орешь! – возмутился Скоков и быстро осмотрел склоны. – Убит? Ножом?

– Пулей-дурой, – уже потише отозвался Кузьма.

– Уходить надо, – забеспокоился Скоков, – вернется сюда милиция, обязательно вернется… Это они Ваську убили…

Он опять осмотрел склоны.

– Марья, уходи к оврагу, мы с Кузьмой сзади. Быстро!

Заметив ее нерешительность, Скоков в нетерпении закричал:

– Черт с ними, с сумками! Уходи быстрее!

Женщина заскользила вниз.

Это озадачило Лунина – значит, из карьера есть другой выход в овраг? Так они вполне и уйти могут. И он скомандовал:

– На мушку берите – один бабу, второй – того, что у пещеры. Ну, а мне Скоков остается. Только без приказа не стрелять!

Дождь прекратился. Глина блестела в карьере, словно облитая постным маслом.

Женщина была в самом низу, среди ям, шла медленно, с трудом передвигая ноги, удаляясь к дальнему склону.

– Быстрее! – не выдержал Скоков.

– Заткнись, скотина, – донеслось снизу.

– Пора, – сказал Лунин и встал, прицелившись в Скокова. – Руки вверх!

Скоков резко повернулся к нему, женщина упала, а Кузьма стремительно исчез в пещере.

– Следи за ним, чтоб носа не высунул, – приказал Лунин Емельянову, – а вы, Скоков с дамочкой, полезайте сюда! Да револьверы бросьте, бросьте…

Лунин не договорил. Скоков, выхватив револьвер, мгновенно вскинул его, и тут же прозвучали два выстрела, сухой, револьверный, и гулкий, винтовочный. Лунин продолжал стоять, а Скоков медленно осел, потом упал на бок и покатился вниз.

– Вот так, – произнес бледный Лунин. – Поспешил Скоков, нервишки сдали.

Кузьма все еще сидел в пещере, женщина стояла неподвижно, глядя вверх, на милиционеров. Неподалеку от нее навсегда затих Скоков.

И никто не видел, как совсем низко вновь опустились к земле набухшие влагой тучи. Хлынувший дождь, такой сильный, что, казалось, сверху полились сплошные потоки воды, для всех оказался неожиданным. Но бандиты опомнились первыми и воспользовались этой благоприятной для них возможностью.

Женщина побежала к дальнему склону, прячась в ямах.

Емельянов, целясь в нее, спросил:

– Стрелять?

Лунин медлил. Приказать он не решился, как-никак перед ним была женщина. Но она уходила все дальше и дальше.

И Лунин обозлился.

– Что спрашиваешь? Сам не знаешь?

Гулкий выстрел прозвучал тотчас, но было уже поздно – женщина скрылась в одной из расщелин.

Пока милиционеры мешкали, Кузьма выскочил из пещеры и, скользя и падая, ринулся вниз по склону и исчез в той же расщелине.

– Ах, ты! – растерянно крикнул Лунин. – Ушли, никак. А ну, коней выводи, преследовать будем!

– Кони ноги поломают в овраге, – осторожно заметил Емельянов.

– Ноги! – заорал Лунин. Присущая выдержка на этот раз ему изменила. – А сколько эти гады голов могут продырявить? Ты об этом подумал? Преследовать будем и – баста!

20.

ЛИЧНОГО дела Демьяныча не нашли. Был старик внесен в списки личного состава на должность вольнонаемного конюха по своему личному заявлению и согласно рекомендации бывшего военкома, года два назад уехавшего из уезда куда-то на юг.

– Ты понимаешь, – сказал Кочергин Пантелееву, – с канцелярией у нас пока неважнецкое положение. И на некоторых других сотрудников дела еще не успели завести…

– Порядка нет, – осуждающе произнес Пантелеев, и осуждение это относилось и к нему самому, и к Кочергину, и к другим, бывшим и нынешним работникам, и Кочергин понял это и потупился. – А сейчас времени не теряй. Чтоб к вечеру знал, откуда и что этот Демьяныч.

Новиков молча сидел в углу, платком протирал стекла очков. А голос подал, когда Кочергин направился к двери.

– Подожди-ка… Думаю, что поздно обходными маневрами заниматься, зови, Кочергин, Демьяныча сюда. Сдается мне, что с этим дедом встречались мы прежде, – пояснил Новиков, хотя Пантелеев молчал и сосредоточенно, медленно сворачивал «козью ножку». – Кого-то он мне напоминает…

– Наверное, по приезде встречались, потом забыл, – буркнул Пантелеев. Ему не хотелось говорить, что Демьяныч исчез. – Вот и все знакомство. Где ты раньше мог его видеть? Он ведь тутошний.

– Тебе это точно известно?

– Все так говорят.

– Это не довод. Теперь ты сам хорошо понимаешь – можно ли обходиться без канцелярии?

– Ладно, порядок в этом направлении будет наведен. Вот только с бандой покончим.

Кочергин медленно, двинулся к двери.

– Где деда искать, товарищ начальник?

Пантелеев, избегая смотреть на Новикова, с силой ткнул цигарку в консервную банку, заменявшую пепельницу, и, сдерживаясь, негромким, но полным ярости голосом, произнес:

– Из-под земли достань мне этого деда, слышишь? Из-под земли…

– Есть, – четко отозвался Кочергин и добавил: – Там милиционер из Борового приехал.

– Давай его сюда, а сам за дедом…

Выслушав рассказ о том, что Лунин и Емельянов ушли в погоню за двумя бандитами и что Скоков убит, Пантелеев несколько повеселел. Основная задача – ликвидация Скокова и его ближайших сообщников – выполняется успешно. Одно лишь омрачало радостное настроение – в глубине души Пантелеев предполагал, что основной костяк банды оставался в Хомутовском лесу, а эта четверка ходила в Боровое на разведку. И если это так, то Лунин мог попасть в засаду.

– Боюсь, не увлекся ли Лунин? – осторожно сказал Пантелеев, искоса посмотрев на Новикова. – А подмогу посылать поздно… И все-таки трех ребят я туда отправлю. Пусть они захватят мужиков из Борового и прочешут лес.

– Пусть, – согласился и Новиков, надевая очки. – А деда найти надо. Он на многое откроет нам глаза.

– Я думаю, и с попом из Борового надо поговорить, – сказал Пантелеев: напоминание о Демьяныче было для него неприятным. – Это определенно интересно. Надо же все-таки выяснить, чего они возле карьера крутятся.

ДОЖДЬ продолжал идти, и Лунин, глядя на блестящие кусты, которыми зарос овраг, понимал, что искать тех двоих будет совсем не просто. Он еще не хотел признаться себе, что упустил бандитов, еще лихорадочно искал выхода, соображая, как поступить и куда направиться, но уже жалел о том, что отправил милиционера известить Пантелеева о случившемся. Втроем все-таки надежней. И думая об этом, Лунин, однако, твердо знал, что возврата уже нет, он обязательно должен найти бандитов. Пантелеев наверняка ждет от него только этого.

– В объезд поедем, – хмурясь, сказал он, – к Хомутовскому лесу. Они по оврагу, а мы в объезд. Сумеем перехватить. Поехали…

Он скакал впереди, винтовку держал в руке, как охотник. Емельянов ехал чуть позади, тревожно поглядывая по сторонам.

21.

МАРУСЬКА и Кузьма Сидоренков по узкой расщелине перебежали из карьера в овраг, отыскали коней и направились к лесу.

Дождь шумел в кустах. Казалось, что где-то неподалеку работает мельница и беспрерывно крутится водяное колесо. Кони скользили, всхрапывали, словно что-то чувствовали и чего-то боялись. Склоны оврага постепенно становились пологими, кусты исчезли, и вдали показалась темная стена леса.

Они остановились.

– В овраге надо переждать, – сказала Маруська. – Милиция в лес обязательно пожалует.

– К сумкам поближе? – усмехнулся Кузьма. – Или к Алешке?

– Ты не измывайся, – с ненавистью посмотрела на него Маруська. – Мертвый не ответит, а при живом ты бы рта не раскрыл. Алексея похоронить надо.

– А Ваську?

– И Ваську.

Маруська молча повернула коня и поехала назад.

– Потом похороним! – крикнул Кузьма. – Там же засада, влипнешь!

Она не ответила.

«Тайник откроет, – подумал Кузьма, – милицию наведет. Прощай тогда золотишко…

Он вытащил револьвер и спокойно прицелился. Кожаная куртка Маруськи чернела в серой пелене дождя.

Кузьма выстрелил. Маруськин конь ускорил бег, а сама она медленно сползла с лошади, упала в кусты.

«Отцарствовала, царствие тебе небесное, – покачал головой Сидоренков, – в серьгах бриллиантовых в лесу щеголяла, дура…

Вспомнив о серьгах, Кузьма забеспокоился. Решил вернуться и обыскать Маруську, но вдруг увидел всадников.

Он сразу понял, кто они, и хлестнул коня. Тот помчался к спасительному лесу, но всадники не отставали. Сидоренков начал стрелять через плечо, не целясь, просто стараясь заставить преследующих свернуть, отстать, замешкаться.

Выстрела он не услышал. Кто-то будто молотом ударил его в спину, и он перелетел через голову коня. Широко раскрытыми глазами Кузьма смотрел на стремительно падающее на него облако и испытывал такой страх, что не мог ни подняться, ни закричать. Вдруг вместо облака Кузьма увидел чье-то лицо, ему показалось, что это Скоков, и он обрадовался, сказал громко и отчетливо:

– Живой? А сумки-то…

И захрипел, задыхаясь в упавшем на него облаке…

ЛУНИН наклонился к умирающему бандиту, стараясь понять, про какие такие сумки он говорит. Но глаза у того уже сделались неподвижными.

Лунин выпрямился.

– Кончился. О сумках что-то говорил…

– Повезло нам, – сказал Емельянов с облегчением. – Хорошо, что в объезд поехали. А чего он бабу-то убил?

– Кто их разберет? – отозвался Лунин. – Бандиты они и есть бандиты…