Текст книги "Библиотечка журнала «Советская милиция» 1(25). 1984"

Автор книги: Михаил Трофимов

Соавторы: Герман Тыркалов,Эдуард Дорофеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

7.

ВСЕХ, кто должен был участвовать в операции, Пантелеев собрал у себя в кабинете.

Семь милиционеров, молодые и уже в годах, все недавние бойцы Красной Армии, стояли перед ним, одинаково внимательные и озабоченные, и он в душе порадовался тому, что ему повезло командовать этими замечательными людьми, добровольно избравшими трудную, далеко не безопасную работу.

«Да откуда среди них возьмется враг? – спросил он себя. – Каждого я видел в деле и в каждом уверен, как в себе».

И придя к такому мнению, Пантелеев почувствовал освобождение от терзавших его тяжелых дум, с каким-то облегчением заговорил:

– Товарищи! Мы по своей воле и желанию стали на защиту покоя и безопасности наших граждан. Задача у нас определенная и ясная – чтоб никакая нечисть не мешала людям пахать землю и работать на заводах и фабриках, строить новую жизнь. Всем вам известно, что в уезде действует банда. На ее счету грабежи и убийства сельских активистов, смерть нашего товарища. Перед нами, товарищи, поставлена задача – найти и без всякой пощады уничтожить эту банду. И мы это сделаем!

Был уже поздний вечер. За окнами сгустились сумерки.

– Выступаем сейчас, – помолчав, тихо добавил Пантелеев.

8.

КОЧЕРГИНА вместе с несколькими милиционерами Пантелеев оставлял в городе.

– Будешь тут за меня…

Начальник розыска угрюмо молчал.

– Так надо, – сказал Пантелеев, – понял? Нельзя тылы ослаблять.

Кочергин кивнул, но смотрел в сторону.

Василий Матвеевич рассердился.

– Что ты, ей-богу, как барышня, губы надул. Оставляю потому, что верю – порядок без меня здесь будет, понял?

– Я ничего, – нехотя произнес Кочергин, – я так… Обидно все-таки…

– Обидно, обидно… Ты все там обеспечил? – Еще раньше он приказал Кочергину, чтоб никого вечером в милицейском дворе не было.

– Чисто.

Пантелеев подошел к окну. Ночь была темная, беззвездная. И вдруг возле конюшни мелькнул огонек.

– Кто там? – быстро обернулся к Кочергину Василий Матвеевич.

– Демьяныч, видно, крутится. Воронок твой что-то занедужил, старик и решил заночевать.

– Решил… – проворчал Пантелеев. – Что, ему ночевать негде?

– Так за Воронком хочет приглядеть, подлечить…

Новиков все это время молчал. Но тут подал голос:

– Не его это дело – жеребцов лечить. Тут ветеринар нужен…

– Вот-вот, – согласился Пантелеев, – конечно, не дело. Завтра ветеринара вызови. Ну, пошли? – обратился он к Новикову.

Группа выходила из здания по одному. На улице расходились в разные стороны. Лошадей не брали – рассчитали, что за три часа до Борового и пешком успеют. Собраться должны были в заброшенных разработках за кирпичным заводом. Действовали скрытно, надеялись, что застанут бандитов врасплох. Конечно, если они действительно избрали своей базой Боровое.

…Двигались оврагами, а затем по просеке Хомутовского леса, отряд вышел к Боровому. Вел его один из местных жителей, молчаливый, однорукий мужик. Это он привез в Кромск известие, подтвердившее гибель разведчика. Но сказать точно, в селе ли бандиты, не мог. Не знал.

Церковь чернела на площади, как громадный холм с остроконечной верхушкой. Справа от нее стоял дом священника.

Бесшумно окружили дом. Он был немалый, в восемь окон, с многочисленными надворными постройками.

Единственный пулемет установили на паперти – отсюда хорошо просматривалась площадь, ворота поповского дома, подходы от реки.

К Пантелееву подвели испуганного церковного сторожа. Увидев одноглазое лицо с черной повязкой, старик в ужасе прошептал:

– Помилуй, господи…

– Ты, дед, коленками не стучи, – негромко посоветовал Василий Матвеевич, – никто тебе смертью не грозит, перед тобой не бандиты, а рабоче-крестьянская милиция. И она просит тебя помочь. Иди и вызови попа. Скажи, что в церковь кто-то залез или еще что, но чтоб поп вышел и не догадался ни о чем. Много в доме людей?

– Откуда мне знать, – пробормотал сторож, все еще со страхом поглядывая на Пантелеева, – меня в дом не пускают, я…

– Ладно, все понятно, иди.

Новиков молчал.

– Значит, так, – обратился к нему Пантелеев, – дверь отворяют, я вхожу, ты прикрываешь. Далее по обстановке.

– Не пойдет, – быстро возразил Степан Яковлевич, – по плану входим вместе…

– Обоим лезть на рожон – дурость, – пробурчал, не соглашаясь, Василий Матвеевич, – следом пойдешь…

Сторож взошел на крыльцо.

– Давай, дед, – грозным шепотом потребовал Пантелеев. Они с Новиковым прижались к забору и были не видны.

Старик постучал так робко, что этот стук походил на царапанье кошки.

– Ну! – прошипел Василий Матвеевич.

Сторож забарабанил по двери кулаком.

В окнах мелькнул свет. Кто-то шел со свечой – огонек метался в темных стеклах, будто сбиваемый ветром. Стукнула форточка.

– Кто там? – голос был тонкий и хриплый со сна, не поймешь, то ли мужской, то ли женский.

– В церкви ходит кто-то! – закричал сторож. – Чужой, видно!

– Сейчас выйду, – на этот раз голос был чистый, без хрипа и явно мужской.

Прошло несколько минут. За дверью послышались шаги, загремели запоры, и на крыльце появился высокий, бородатый мужчина в плаще и шляпе. В руке он держал фонарь со свечой.

Пантелеев быстро шагнул в коридор. Его сразу же поглотила тьма.

– Фонарь захвати! – услышал Новиков и, молча выхватив у бородатого фонарь, метнулся вслед за Пантелеевым.

В первой комнате они увидели сухонькую старушку, прижавшуюся к стене. В других – никого не было. Лишь в самой последней на широкой кровати сидела толстая взлохмаченная женщина и изумленно таращила глаза.

Проверили чердак – пусто. Вышли во двор, осмотрели конюшню, коровник, сеновал. У Пантелеева вспотела ладонь, сжимавшая рукоятку револьвера. Он сунул его в карман и чертыхнулся.

– В церковь надо заглянуть, – сказал Новиков.

Василий Матвеевич все еще обводил взглядом пустынный двор, посреди которого они стояли.

– Заглянем, – согласился он, – только чует мое сердце, что бесполезно. Твоя правда – кто-то предупредил банду. А тут она была, говорю тебе со всей определенностью. В конюшне одна лошадь, а яслей, видал, десять, и все овсом засыпаны. Зачем?

– Засаду надо оставить, – предложил Степан Яковлевич.

– Правильно, – оживился начальник. – Сейчас мы распределимся, кому куда, и ночку придется не поспать. А перед попом надо извиниться, – мол, ошибка вышла. Пускай так и думает…

На востоке занималась заря. Легкий ветерок прошелестел по соломенной крыше коровника.

– И собаки нет, – оглядываясь, сказал Пантелеев. – И собаку поп убрал, чтоб не мешала… Были они здесь, точно были…

9.

СКОКОВ, едва забрезжил рассвет, проснулся и осторожно вылез из шалаша. Огляделся.

Из кустов орешника, густо разросшегося вокруг поляны, высунулся Ковалев. На нем была папаха, низко надвинутая на глаза. Рассмотрев в предутренней мгле Скокова, он сообщил:

– Все тихо!

– Кузьма не появлялся? – спросил Алексей.

– Нет.

Кузьме Сидоренкову, бывшему жандарму, хитрому и ловкому мужику, Скоков приказал оставаться в селе. Кузьма обязан был удостовериться, что после обыска милиционеры уехали. В случае опасности он мог укрыться в неприметной для посторонних глаз пещерке в глиняном карьере на берегу реки.

То, что Кузьма еще не пришел, Алексея не беспокоило. Было еще очень рано, на просветлевшем небе появились лишь первые бледно-розовые отблески утренней зари.

– Иди отдыхай. Я покараулю, – сказал он Ковалеву.

Скоков прошел орешник, уселся на ствол заваленного дерева, поплотнее завернулся во френч, зябко поежился, завидуя спящей теперь в шалаше Маруське.

Прикрыл на мгновение глаза – и будто наяву увидел тонко очерченные брови и линии рта, изящный маленький нос, тонкий подбородок. Бывшая Мария Подольская, дочь жандармского полковника, волею обстоятельств превратилась теперь в Маруську, подругу и ближайшую подручную бывшего прапорщика Алексея Скокова.

10.

ДО УТРА просидели среди кустов сирени на маленьком кладбище за церковью Пантелеев и милиционер Лунин.

Зарождался день. Пастухи, волоча по мягкой дорожной пыли длинные кнуты, ушли вслед за стадом к прибрежному лугу. Из кузни донесся первый звонкий перестук молотков. Бородатый священник, гремя ключами, прошел к церкви. На огороде, что лепился рядом с кладбищем, появилась сухонькая старушка, нагнулась над грядками.

Пантелеев достал кисет и, усевшись поудобнее, начал было сворачивать цигарку, как вдруг увидел на огороде рядом со старушкой какого-то мужчину.

В сущности, здесь, в Боровом, где он бывал всего раза два-три, многие жители были ему неизвестны. Но этот сразу привлек его внимание. На мужчине был городского покроя пиджак, косоворотка и тонкие офицерские галифе, заправленные в хромовые сапоги. Слишком необычный наряд для селянина.

Незнакомец, поговорив со старушкой, внимательно огляделся и, не вынимая рук из карманов, направился к церкви. Пантелеев рассмотрел теперь его лицо – широкоскулый, вислые усы, толстый нос.

Василий Матвеевич толкнул дремавшего рядом Лунина. Тот открыл глаза, хотел что-то спросить.

– Тихо, – прошептал Пантелеев. – Видишь мужчину?.. Лазутчик. Трогать не будем, иначе всех спугнем. Чую, гостей встречать надо…

Решение не обнаруживать себя пришло к Пантелееву в последнюю минуту. Если этот человек из банды, подумал он, значит, послан на разведку. Удостоверится, что все в порядке, милиционеры ушли, – даст знать остальным, чтоб возвращались. Так что был резон не торопиться.

Они сидели и терпеливо ждали. Вдруг Лунин больно сжал локоть Пантелеева.

– Что? – вздрогнул Василий Матвеевич.

– Вон… На колокольне…

Пантелеев поднял взгляд на колокольню и увидел на ней того самого незнакомца, который почти не таясь внимательно разглядывал их, видных сверху как на ладони.

Поняв, что его заметили, мужчина мгновенно исчез.

– Следи в оба! – крикнул Пантелеев Лунину и прыжками помчался к церковным дверям.

Забежав внутрь церкви, он увидел священника, который в полумраке сидел у маленького оконца и читал книгу.

– Кто здесь был? – сдерживая себя, спросил Пантелеев. – Где он?

– Здесь? – спокойно переспросил священник. – Здесь никого не было.

– Так, – медленно произнес Василий Матвеевич.

Священник опустил книгу и посмотрел на него. Как показалось Пантелееву, с любопытством. И это еще больше обозлило начальника милиции.

– Где лестница на колокольню?

Священник показал на узкую открытую дверь.

– Ушел… – произнес Пантелеев сквозь зубы. – Ну, что ж, гражданин батюшка, придется пройти со мной для выяснения некоторых фактов… И прошу ключи от церкви.

Священник закрыл книгу и встал.

Пантелеев, освоившись в полумраке, разглядел еще одну дверь в стене.

– Многовато у вас тут дверей, – мрачно сказал он.

11.

НА СТОЯНКУ Кузьма Сидоренков пришел лишь к полудню. Скоков удивился – почему пешком! Кузьма тяжело опустился на траву, начал стаскивать сапоги.

– Приморился, ног не чую…

Скоков стоял возле него, ждал. Остальные толпились поодаль. Кузьма долго растирал босые ноги, потом сказал:

– До утра караулил… Двоих с колокольни видел. Они меня тоже… Я к реке и сюда. За лошадью нельзя было. Наверное, и на конюшне сидели. Часть, значит, ушла, так понимаю, для отвода глаз. Другие остались. Хорошо, что выждал.

Говорил он ровным, бесстрастным голосом, делая паузы после каждой фразы. Лицо его, маленькие черные глазки ничего не выражали.

– Коня-то надо было в карьер отвести, – недовольно сказал Скоков. – Отец Владимир как?

– А что отец? Отец на месте. Его дело сторона. Он – поп.

– Много милиционеров?

– Отец Владимир сказал – человек десять будет.

– Так. – Скоков задумался, затем решительно произнес, обернувшись к остальным: – Ковалев! Давай-ка собирайся к Кромск за советом. Расскажешь все и к ночи сюда. Чтоб только без задержек, ясно?

– Яснее некуда, – лениво отозвался Ковалев. – Только если хозяин задержит…

– Не задержит. Он-то ситуацию поймет лучше, чем ты. Давай поезжай быстрее.

12.

ОТЕЦ Владимир молчал. Лишь в самом начале допроса заявил:

– Я вне политики. Мое дело – нести людям слово божье. Мирской суетой не интересуюсь, какие люди ко мне в обитель заходят – о том их не спрашиваю. По-христиански помогаю всем, кто в помощи нуждается. А ваши действия в отношении меня считаю насилием.

После явно неудавшегося допроса Новиков сказал Пантелееву:

– От попа толку не добьемся. Придется его освободить – улик против него практически нет.

– А этот, что сидел на колокольне, – не улика?

– Ты можешь доказать, что туда он забрался с ведома попа? Да и кто его видел, кроме вас с Луниным?

Пантелеев поиграл желваками, промолчал.

– То-то, – вздохнул Новиков. – Надо искать другие ходы к банде. Давай-ка поговорим со сторожем.

Старик пришел в полушубке и с узелком.

– Готов я, – сказал он покорно, – только позвольте и батюшке шубу захватить, занеможет он в погребе-то.

Отец Владимир был заперт в церковном подвале, и сторож посчитал, видимо, что и его отправят туда же. Но узнав, что задерживать его не собираются, начал кланяться, благодарить. Вопрос Новикова о том, кто в эти дни останавливался в доме священника, старик пропустил мимо ушей, а может, сделал вид, что не расслышал.

– Тебе что, дед, переводить надо? – не выдержал Пантелеев. – У тебя русским языком спрашивают, что за люди у попа были?

– Это когда?

– Да хоть вчера, позавчера…

– Откуда ж мне знать, золотые вы мои. Мое дело ночное, а ночью-то кого разглядишь?.. Видал, что люди приезжают, видал – уезжают, а кто – ведать не ведаю…

– Скоков – фамилию такую слыхал? – спросил Новиков.

– Как не слыхать. Батюшка наш, отец Владимир, и есть Скоков.

– А племянник его?

– Что племянник?

– Бывал он здесь?

– Кто?

– Вот что, дед, – повысил голос Пантелеев, – ты кончай дурака валять, отвечай – Алексея Скокова, племянника местного священника, знаешь?

– Так ведь разные, говорю, приезжают. А кто – разве мне докладывают?

Василий Матвеевич посмотрел на Новикова. «Ну, что с ним делать?» – было написано на его лице.

Степан Яковлевич, успокаивая Пантелеева, тронул его за плечо.

– Пока можешь идти, – сказал он сторожу.

– Только смотри у меня, – сурово добавил Пантелеев.

– А чего смотреть, чего смотреть, – заспешил тот, – я со всей готовностью, только скажите…

Спиной он открыл калитку в церковной ограде и, с поспешностью захлопнув ее за собой, рысцой припустился к флигельку в глубине двора.

– Запуган дед, – глядя ему вслед, сказал Пантелеев. – Или и вправду ничего определенного не знает.

– С людьми надо поговорить, – предложил Новиков. – Не может того быть, что в селе никто ничего не знает, не видит.

…Люди говорили разное.

Наезжают в село конные, обычно ночью, но случалось и днем, только разве определишь – есть ли среди них Скоков. Его же в лицо знать надо… Конечно, когда днем приезжают, люди любопытничают – кто да что… Только от церковного сторожа разве чего добьешься, а к священнику как подступишься?

Наиболее интересные сведения сообщил пастух, глуховатый мужик с заячьей губой. Как-то на рассвете видел он молодого человека в офицерском френче и женщину с ним. Они стояли возле церкви, и когда он проходил мимо них, женщина отвернулась. Молодой человек что-то ему сказал, но пастух слов не разобрал. По описанию человек во френче походил на Алексея Скокова. Что касается женщины, то о ней пастух ничего особенного сказать не мог, разве что в руках у нее были цветы. Пантелеев с Новиковым сочли, что пришла она к Скокову на обыкновенное свидание.

Но если это так, что навряд ли Скоков стал приезжать на свидание издалека. Выходило – банда базировалась где-то рядом.

Отца Владимира выпустили из подвала, извинившись.

Затем демонстративно, в открытую, отряд покинул село, чтобы затем неслышно, оврагами, вернуться к заросшим кустарником задам кладбища.

13.

СТЕМНЕЛО. Отряд выдвинулся в засаду, на заранее обговоренные позиции.

Лунин с пулеметом засел на церковной колокольне; дверь за собой он закрыл, а большой тяжелый ключ положил в карман.

Прилетевший с полей ветерок заносил на колокольню запахи парного молока, сырой земли и сладковатого дыма – на селе была пора ужина.

Лунин курил, вспоминал домашних, прикидывал, где будет добывать сено для коровы. Внезапно он обратил внимание на огонек, мелькнувший в открытых воротах поповской конюшни. Затем услышал, как к церковным дверям подошли люди. Он затушил цигарку и прислушался к разговору. Слов не разобрал, но голосов было несколько.

Загремел дверной засов. «Неужто дозорный внизу проморгал?» – подумал Лунин. Затем тихонько спустился по лестнице вниз, к дверной щели.

В церкви гулко раздавались чьи-то шаги. Потом кто-то остановился возле двери, за которой стоял милиционер.

– Сумки прямо к лошадям! – услышал он тихий мужской голос. – И побыстрее!.. Где отец Владимир?

Стараясь не шуметь, Лунин побежал вверх, лег за пулемет.

От молодого, рогатого месяца толку было мало, но Лунин все-таки различил тропинку, скамейку у ворот, а поглядев направо, увидел тускло поблескивающую речку, ракиты, возле которых стояли невесть откуда взявшиеся лошади под седлами. Лунин точно знал, что еще несколько минут назад их тут не было.

Надо было предупредить Пантелеева, но сделать это можно только выстрелом. А стрелять, значит, открыть свою позицию… Лунин решил ждать.

Не знал, он что дозорные уже сообщили Пантелееву о появлении бандитов, и милиционеры теперь окружали церковь.

Все помыслы Лунина сейчас были заняты одним – не упустить бандитов. И когда они наконец появились, он, немного выждав, дал длинную очередь по площади. Услышал крики, топот бегущих и следующую очередь направил в сторону ракит.

Взвизгнули, ударившись о колокол, пули. Лунин понял, что стреляют по нему. И не от реки, а от дома. Но ответить не мог, продолжая очередь за очередью посылать туда, где были лошади!

Между двумя очередями он услышал зычный голос Пантелеева:

– Лунин! Прекращай огонь! И быстро вниз давай!

– Товарищ начальник, – отозвался Лунин, – на дворе у батюшки пошарьте, кто-то стреляет оттуда!

– Сам батюшка и стрелял, – весело крикнул Пантелеев. – Раскрыл свою божью душу!

14.

ЭТОТ ВИЗИТ в Боровое дорого обошелся Скокову. На пяти лошадях ушли только четверо. Пятая лошадь несла две кожаные сумки, ради которых и сунулся он в эту ночь в село.

Скоков с самого начала неодобрительно отнесся к этой акции. Он не был убежден, что милиционеры ушли из села, а встречи с ними не желал. И не потому, что боялся. Он не хотел рисковать людьми, которые могли ему еще пригодиться в предстоящем долгом пути к границе. В тех, кто окружал его, Скоков не сомневался. Ограбления, убийства, совершенные вместе с ним, да и без него, – достаточная гарантия «верности». И будь его воля, он давно бы ушел из здешних мест, поближе к долгожданному покою и счастью. Удерживала его зависимость от Хозяина, человека, живущего в Кромске. Тот должен был переправить его через западную границу, а затем свести с нужными людьми. А Хозяин что-то ждал. И вдруг распорядился немедленно забрать из Борового сумки с награбленными ценностями.

Перед тем как появиться в селе, он послал на разведку Ковалева и Сидоренкова. В глиняном карьере дождался их возвращения и сравнительно успокоился лишь тогда, когда те рассказали, что милиционеры из Борового ушли и что отец Владимир ждет их.

Все шло хорошо. Они забрали сумки, переданные им отцом Владимиром, и уже направились к лошадям, когда произошла неожиданность – их обстреляли. Скоков первым, ведя в поводу лошадь, груженную сумками, скрылся в темноте. Лишь у опушки его догнали Маруська, Ковалев и Сидоренков.

– Накрыли, – зло сказал Кузьма. Затем кинул взгляд на сумки: – А ты, однако, очень резвый, Алексей, очень резвый.

– Остальные где? – спросил Скоков, будто не поняв намека.

– О них забудь, – усмехнулся Кузьма, – четверо нас теперь…

15.

ПАНТЕЛЕЕВ был доволен. Трое из банды были убиты, а один ранен в ногу.

Раненый, молодой совсем парень, рассказал все, что знал. Выяснилось, что в банде одиннадцать человек, трое из них несколько дней назад ушли в Кромск. Зачем и к кому – не знает.

– Предполагал я это, – сказал Новиков. – Предполагал, что существует в Кромске недобитая контра, и у этой контры есть пути в милицию.

– Не верю, – горячо возразил Пантелеев.

– Но ведь кто-то сообщил бандитам про разведчика, – настаивал Новиков. – А о нашем выступлении, считаешь, не предупредили?

Пантелеев молчал. Нечего ему было возразить, потому что и сам он не раз возвращался в мыслях к предположению о том, что в милиции завелся скрытый враг. Однако никого из подчиненных не мог заподозрить в измене.

И Новиков, догадываясь о причине молчания Пантелеева, предложил:

– Оставим здесь трех милиционеров. Старшим, если не возражаешь, Лунина. Он справится. В случае чего местные активисты помогут. А нам нужно возвращаться в Кромск. Сдается мне отчего-то, что руководят бандой оттуда.