Текст книги "Страницы, выпавшие из книги "История" часть 2 (СИ)"

Автор книги: Михаил Исхизов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

По свидетельству современников, имелись у царствующего Петра Третьего (Карла Ульбрихта) и отдельные существенные недостатки. Он был, по их мнению, ленивым, малодушным, жестоким по отношению к животным, склонен к хамству и хвастовству. Так и не научился толком говорить и читать по-русски. Кумиром его был Прусский король Фридрих, войну с которым, едва вступив на престол, Петр Третий прекратил. А еще Петр Третий (он же Карл Ульбрихт) любил выпить чего-нибудь покрепче чем шведское пиво, и ни во что не ставил свою законную жену Екатерину (в девичестве Августа Фредерика). Все 186 дней своего царствования он всячески оскорблял ее, а иногда, даже, и унижал.

Однажды, на банкете, в присутствии знати и иностранных послов, подвыпивший царь обозвал свою, данную богом, жену дурой. Причем сделал это нарочито громко, чтобы все услышали. Для царицы это было крайне оскорбительно. Екатерина очень обиделась, не выдержала и заплакала.

Екатерина дурой вовсе и не была. Она пожаловалась на своего хамовитого мужа представителям блистательной гвардии, которая любила Екатерину (особенно, в лице графа Орлова). Гвардия возмутилась поведением Петра Третьего (Карла Ульбрихта) и решительно посоветовала ему, ни в коем случае, никогда, нигде и ни в чем, больше не обижать жену. А еще лучше, освободить престол и передать власть Екатерине. Пусть она управляет, у нее это получиться гораздо лучше.

Петр Третий доброму совету не последовал. Ему нравилось быть царем. Но гвардия – есть гвардия, гвардия – это сила и красота, в одном флаконе, против нее не попрешь. И случилось так, что вскоре после этого доверительного разговора Петр Третий (Гольштейн-Готтропский) умер. От чего бы вы думали? От геморроя. В официальном заключении, опытнейших придворных медиков, так и определена причина смерти: приступ геморроидных колик, опасно усилившихся продолжительным употреблением алкоголя и сопровождавшиеся поносом. Правда, возникли какие-то совершенно необоснованные подозрения, будто Гольштейн-Готтропского (Петра Третьего), где-то в апартаментах дворца, придушили неизвестные недоброжелатели. Но, ни жалоб, ни заявлений, от пострадавшего или свидетелей, по этому поводу не поступило. А раз официальных заявлений не имеется, то и дело завести невозможно. От геморроя, так от геморроя…

В те времена, не имелось, ни радио, ни телевидения, ни телефонов. Основными средствами массовой информации были слухи. По скорости охвата населения и своей достоверности эти СМИ, в те времена, не особо отличались от нынешних. После извещения о смерти Петра Третьего, некоторые свободные и демократически настроенные СМИ, ссылаясь на эксклюзивные и совершенно достоверные источники, стали регулярно информировать народ, что царю удалось спастись, что он сейчас прячется, от царицы-злодейки. Но вскоре царь оклемается, покажется белому свету, прогонит ее и даст народу то, что ему так хочется: землю, волю, конституцию и дешевую водку. И будет всем счастье.

Ждать царя-спасителя пришлось недолго, всего через два года Петр Третий и объявился. Но вскоре, к удивлению демократической общественности, оказалось, что царь – вовсе не царь, а самозванец – разорившийся армянский купец Антон Асланбеков. Асланбекова отловили и били плетьми. Купец клялся, что больше никогда не будет становиться царем, но его все равно отправили на вечную каторгу. Однако, начало было положено, а дурные примеры, как известно, заразительны. И Петры Третьи пошли косяком. Под именем царя выступали солдаты-дезертиры, отдельные, возомнившие о себе казаки, беглые крестьяне, разбойные атаманы, некий обиженный генералами пехотный капитан и даже один активист секты скопцов. Они собирали ватаги, жгли помещичьи усадьбы, грабили купеческие лабазы и щедро даровали народу разные свободы. Емельян Иванович Пугачев был где-то во втором десятке. Но продержался дольше всех, да и больше всех других преуспел. А последний Петр Третий явился и был арестован аж в 1793 году.

Всего Петров Третьих появилось более сорока. Если бы в те времена существовала книга рекордов Гиннесса, то это нашествие царей-клонов непременно занесли бы в нее, как мировой рекорд.

Христофор Колумб.

«А Колумб открыл Америку!» Эта фраза впервые прозвучала более 500 лет тому назад.

12 марта 1493 года Кристобаль Колон, вернулся из своего первого дальнего плаванья и тут же поспешил к дворцу, в котором находилась резиденцию испанских королей. Очевидцы не оставили воспоминаний об этом событии. Можно предположить, что дело происходило приблизительно так…

Парадная зала дворца. На троне восседают Их Католическое Величество Королева Изабелла и Король Фердинанд. Королева в пышном платье из алого бархата и в киппено белых брабантских кружевах. На волосах изящная диадема, сияющая крупными брильянтами. Королева вся из себя величественная, серьезная и гордая. Ее супруг, Король Фердинанд, в камзоле из синего бархата. Короткие панталоны тоже синие. А высокие чулки красные, башмаки из желтого сафьяна. Пышный воротник и не менее пышное жабо, также изделия брабантских мастериц, в четыре слоя. Лицо, как и чулки, красное: Их Королевское Величество успели принять пару чаш прекрасного, живительного амонтильядо. В тени трона Католической Королевы, ее духовник Томас Тарквемада, он весь в черном. Торквемада хорошо известен не только в Испании, но и в остальной Европе: он признанный основатель второй волны инквизиции. Возле стены справа – члены Королевской комиссии по открытию новых земель: адмиралы, судовладельцы, космографы, богословы, миссионеры, политологи и другие признанные специалисты. Возле стены слева – роскошно разодетые гордые гранды, опора трона. Все почтительно взирают на королевскую чету.

Вошел Кристобаль Колон. Он низко поклонился, расшаркался, несколько раз помахал над мраморной мозаикой пола шляпой, как это было принято в те времена, и попросил разрешения доложить о результатах командировки. Королева Изабелла изволили милостиво разрешить.

Кристобаль Колон четко, как это положено, закаленному всякими океанскими штормами, суровому капитану, доложил: «Так, мол, и так, Ваше Католическое Величество… По Вашему повелению и в Вашу честь… Совершил великое географическое открытие, которое и слагаю к Вашим ногам». Колон плавно повел левой рукой в сторону трона, будто действительно возложил свое великое географическое открытие к ногам Католической королевы.

Изабелла не обратила внимания на символическую драгоценность. Она с сожалением покачала хорошенькой головкой с изящной диадемой, украшающей прическу.

– Тебя, зачем посылали, Кристобаль? – мягко, почти ласково спросила Королева.

Колон несколько смутился, но держался твердо, как опытный капитан на мостике, в ожидании шторма.

– Изволили послать, чтобы я открыл новую, никому ранее неизвестную дорогу в Индию, Ваше Католическое Величество! Мы ее открыли, по Вашему повелению и в Вашу честь! По этой дороге, ни один корабль, ранее, не достигал обитаемой земли, которая называется Индия. А мы достигли эту прекрасную землю. И слагаем ее к Вашим ногам… – Он снова, элегантным жестом, возложил к трону, неведомую прежде, дорогу в Индию, да и саму Индию.

– Ты открыл Америку… – сообщила королева Изабелла, с немалым сарказмом. – Вы только подумайте: – обратилась она к застывшим у стены, членам Комиссии по открытиям. – Наш Кристобаль считает, что открыл неведомый до сих пор путь в Индию! – Она остановила взгляд на придворном политологе: – Зачти, что у тебя там есть, по открытию Америки.

– Слушаюсь, Ваше Католическое Величество.

Придворный политолог, всегда готов дать нужный ответить на любой вопрос. Его для этого и держат. Как фокусник, он вынул из правого рукава свиток пергамента, развернул его и стал читать:

371 год до нашей эры – Америку открыли Финикийцы.

1 век нашей эры – Хатусшепп, египетский адмирал.

V век нашей эры – Хуэй Шень, тайваньский монах.

VI век нашей эры – Святой Брендан, ирландский монах.

1000 год – Викинг Лайф Эрикссон.

1331 год – Султан Мали Абдекер II.

1398 год – Генри Синклер, граф Оркнейский.

1421 год – в Америке побывал китайский исследователь Чжен Хэ.

1462 год – в Америке, не зная того, оказался…

– Хватит, – прервала придворного политолога королева Изабелла. – Ты, Кристобаль, Индию даже издали не видел… Ты в Америку попал. Открыватель нашелся… – Католическое Величество снова укоризненно покачали хорошенькой головкой. – Эту Америку, как ты, надеюсь, понял, уже пооткрывали все, кому не лень. И что ты там, в этой Америке нашел хорошего?

– Там великолепные пампасы, – капитан Колон держался мужественно. – Бескрайние степи, в которых пасутся неисчислимые стада различных диких животных. Просторы непаханых, целинных земель. Леса где проживают звери, покрытые прекрасными мехами… И почти нет жителей, – доложил он. – В Америке, также, имеются богатейшие заросли сахарного тростника. Из него можно делать сахар, который будет ничуть не хуже, чем сахар из нашей свеклы.

– Бескрайние степи, дикие животные, прекрасные меха, сахарный тростник и почти нет жителей!.. – восхитился, молчавший до сих пор Король Фердинанд. Ему тоже захотелось поуправлять. А то все Изабелла, да Изабелла… А он, как будто, и не Король. – Великолепно!.. Прекрасно!.. У этой земли неплохие перспективы. И мы можем ее использовать, – он хитро прищурился, как человек, который знает что-то такое, которое никто больше не знает…. – Отец Томас, сколько у тебя сейчас, в списках, арабов и евреев, на высылку из нашего священного католического королевства?

– Почти поровну, Ваше Королевское Величество. Тысяч по пятнадцать тех и других. Но, в действительности, их несколько больше. Имеются скрывающие свое происхождение: тайные арабы и тайные евреи… Все списки сейчас уточняются и пополняются ответственными работниками инквизиции, – доложил Торквемада.

– Это прекрасно! Это именно то, что нужно сегодня нашему процветающему католическому Королевству, – с энтузиазмом, как будто он сам и открыл эту новую землю, сообщил Фердинанд. – Отправим всех этих евреев и арабов в Америку! Пусть осваивают целинные земли, охотятся на диких животных, присылают нам меха и сахарный тростник. Избавимся сразу, одним махом, от тридцати тысяч еретиков и получим ценные меха для дам и дешевый сахар для бедных! Ну как?! – Фердинанд с торжеством посмотрел на Католическую Королеву, которая не додумалась до такого прекрасного способа очистить Испанию от еретиков, да еще получить от этого, чистую прибыль. Затем дружески подмигнул Торквемаде, который тоже не смог сообразить, как хорошо можно использовать вновь открытые земли.

Колон замер. Только этого ему и не хватало, для полного счастья – переправить в Америку 30 тысяч евреев и арабов!.. С его тремя кораблями… Да ему этой работы хватит, до последних дней своих.

Спас мореплавателя отец Торквемада.

– Великолепная мысль, ваше Королевское Величество, – почтительно поклонился Королю Фердинанду главный Инквизитор. – Можно сразу избавить наше Католическое государство от тяжелой и неприятной обузы… Но, – отец Торквемада посмотрел на Католическую Королеву, – их ведь тридцать тысяч… – он поморщился и покачал головой. – Не хотелось бы создавать в Америке такой крупный заповедник воинствующих еретиков… Тем более, перевозка в Америку большого количества э-э-э… незапланированных пассажиров, обойдется королевской казне очень дорого.

– Пусть оплачивают свой проезд сами, – не медля, выдал великолепный совет Король Фердинанд. Советы Королей всегда великолепны.

– О, это было бы прекрасно, – обрадовался главный Инквизитор. И тут же смущенно пожал плечами. – Но мы об этом как-то не подумали, – откровенно при знался он. – Все имущество арабов и евреев уже конфисковано и находится сейчас в государственной казне. Оплатить проезд они не сумеют. Может быть королевская казна оплатит? – любезно улыбнулся Торквемада королевскому казначею, занимавшему почетное место в шеренге грандов.

– Испанское Католическое Королевство создано и существует не для того, чтобы оплачивать путешествия еретиков, – сурово осадил Королевский казначей главного инквизитора. Когда дело касалось расходов, казначей был неумолим и неприступен. Он был уверен, что Королева Изабелла его поддержит.

Фердинанд уже пожалел, что вмешался в государственные дела. Он вовсе не желал портить отношения ни с казначеем, ни с инквизитором. Король вспомнил про прекрасное амонтильядо, улыбнулся и развел руками, добродушно предлагая: «Если вы все уже решили, так чего же?.. Делайте все, как надо для блага Католического государства. Мы, с Королевой Изабеллой разрешаем».

– Надеюсь, у святой церкви есть план, как избавить, наконец, страну, от евреев и арабов, раздражающих своим присутствием наш богопослушный народ? – голос Католической королевы стал чуть-чуть резче.

– Естественно, ваше Католическое Величество, – Торквемада как будто ждал этого вопроса. – Колонны евреев и арабов, в организованном порядке, перейдут Иберские горы и последуют в центральную Европу.

– Когда это произойдет?

– Колонны тронуться в путь завтра на рассвете, Ваше Католическое Величество.

– Эти арабы и евреи не вызывают у меня никакого доверия, – призналась королева. – Они могут разбежаться во время этого путешествия? За ними следует присмотреть, – посоветовала она.

– Не разбегутся, Ваше Католическое Величество. Они пойдут под присмотром Великого альгвасила.

Королева Изабелла обратила свой взор на Великого альгвасила, застывшего в шеренге грандов.

– Ваше Католическое Величество, арабов и евреев будет сопровождать надежная охрана, – коротко доложил тот. – В нее включены лучшие лучники. Ни один еретик не сумеет скрыться от наших бдительных стражей.

– После того, как выпроводишь всех этих еретиков за границу нашего государства, доложишь отцу Томасу, – велела Королева.

– В тот же час, Ваше Католическое Величество, – Великий альгвасил низко поклонился и снова застыл.

– Евреи переселятся в центральную Европу… – продолжила рассуждать Королева. – Пожалуй, они там приживутся… Немцы такие же грязные, хитрые и подлые. Они тоже говорят на идиш и поймут друг друга. А что станет делать Европа с арабами? – поинтересовалась она. – Эти полудикие арабы, как только они туда придут, сразу бросятся грабить несчастных европейцев и строить свои богопротивные мечети.

– В Европе ожидаются новые веяния, Ваше Католическое Величество, – сообщил иезуит.

– Новые веяния?.. В Европе?.. – Королева Изабелла внимательно посмотрела на придворного политолога. Она не понимала, как получилось, что Торквемада знает о новых веяниях в Европе, а она, Католическая Королева, не знает…

Придворный политолог (к сожалению, история имен политологов не сохраняет) побледнел, затем лицо его налилось кровью и, казалось, что оно вот-вот лопнет… Взгляда королевы он не выдержал, и бессмысленно уставился в замысловатую мозаику мраморного пола.

– Ваше Католическое Величество, – басовитый голос и всегда уверенный тон политолога исчезли, сейчас его голосок напоминал жалобный писк мыши, на которую неожиданно наступили ногой. – Сообщение получено только сегодня утром и прежде чем доложить Вашему Католическому Величеству, следовало провести некоторые уточнения.

Королева Изабелла молчала. Ждала, что еще скажет политолог в свое оправдание. Придворному пришлось продолжить.

– Пророки сообщают… – он осторожно вынул из левого рукава небольшой свиток пергамента и развернул его дрожащими руками, – сообщают, – повторил он, – что в начале двадцать первого века Европа намерена включить в свою государственную политику, – далее политолог зачитал по пергаменту: – мультикультурность, толерантность и политкорректность.

Католическая Королева была женщиной образованной и умной, но о мультикультурности, толерантности и политкорректности слышала впервые.

– Что скажешь святой отец? – несчастного политолога она более не видела. Все остальные его тоже перестали замечать.

– Мы успели навести некоторые справки, – глава иезуитов всегда знал несколько больше других. – Должен сообщить Вам, Ваше Католическое Величество, что полной ясности нет. Но можно понять, что все это будет связано с приглашением переселиться в Европу большой массы арабов и других мусульман. То ли Европа попытается их ассимилировать, то ли Европа собирается ассимилироваться сама. Европейцы пока и не представляют себе, что из этого может получиться… Но это будет еще не скоро: пророки предрекают серьезные изменения только в двадцать первом веке. Вот мы и решили послать им сейчас пятнадцать тысяч арабов, пусть и те и другие потренируются… И решат, стоит возиться с мультикультурностью, толерантностью, политкорректностью и прочими досужими выдумками европейских умников, или не стоит.

– Правильно поступаете, – одобрила Католическая Королева. Разногласий со святой инквизицией у нее никогда не возникало. – Вернемся к нашим новым землям. Святой отец, – обратила она взор на скромно стоящего невдалеке от трона, члена Комитета по открытиям, монаха-бенедиктинца, – докладывай, какие подробности у тебя по экспедиции Колона?

– Слушаюсь, Ваше Католическое Величество! – монах смиренно поклонился и не поднимая взгляда доложил: – Он даже Америку толком не открыл. Кубу он открыл, остров недалеко от Америки. Объявил этот остров Владением Вашего Католического Величества, – монах мельком глянул на Колона. – Оставил на Кубе матроса Хуана Кастро…

Королева Изабелла перевела взгляд на Кристобаля.

– Ваше Католическое Величество, Кастро пытался взбунтовать экипаж, – попытался оправдаться тот.

Королева Изабелла посмотрела на бенедиктинца.

– Он и на Кубе продолжит бунтовать, – сообщил монах. – Америка еще наплачется и от Кубы, и от потомков этого бунтовщика Кастро.

Королева Изабелла глянула на супруга. Подождала, не выскажется ли он. А Фердинанда совершенно не интересовали сейчас ни Америка, ни Куба, ни, тем более, какой-то матрос Кастро. Он уже показал, кто здесь король и теперь считал, что заслужил отдых и несколько глотков амонтильядо. Король очень любил этот сухой херес, янтарного цвета, с ореховым привкусом. Поэтому Фердинанд молча пожал плечами и многозначительно улыбнулся: «Ты – Королева, тебе и решать, что делать с этими твоими Кристобалями и Кастрами».

Католическая королева Изабелла над этими пустяками тоже не очень-то стала задумываться. Будущие неприятности, которые доставит бунтовщик-матрос Кастро Америке, ее не интересовали.

– Ты, вот что, Кристобаль, собирай свою команду и отправляйся туда, откуда вернулся, – распорядилась она. – Разберись там, что ты открыл, и какую пользу это может принести нашему Католическому королевству. Потом доложишь лично мне, – она на мгновение задумалась, поправила изящный локон и оглянулась на своего духовника.

– Вы хотели напомнить ему о специях, ваше Католическое Величество, – негромко, так что его услышала только королевская чета, произнес Торквемада.

– Кристобаль, наш повар жалуется, что у него скоро закончатся запасы шафрана и розмарина. Надо ему помочь со специями, – сообщила капитану Королева.

Кристобаль Колон поклонился, расшаркался, снова помахал, как положено, шляпой над мозаикой мраморного пола…

– Слушаюсь, Ваше Католическое Величество! Специи будут. Разные. А шафран и розмарин – прежде всего.

– Сделаешь все, как надо, и я награжу тебя, Колон, – приятный и нежный голос был в этот день у Католической Королевы. – Вернешься со специями, станешь дворянином, будешь доном Колоном…

Кристобаль Колон, адмирал экспедиции, но пока еще не дон, покинул королевский дворец и направился в порт. Оттуда ему предстояло отправиться в свое второе путешествие.

А придворные бездельники ехидно смотрели ему вслед и злословили. «Ха-ха. Колон открыл Америку», «А зачем Ее Католическому величеству какая-то Америка, где бегают дикие пампасы?» – издевательскими шепотками злословили они. – «Его за специями посылали, а он стал открывать всякие Америки», «Что нам теперь с этими Америками делать?» «Ха-ха-ха, наш Кристобальчик открыл Америку, а на Кубе оставил бунтовщика Кастро!»

И напрасно злословили. Ни один из этих злословивших придворных в историю не попал. А Кристобаль Колон попал. И именно, как человек, который открыл Америку, как первооткрыватель!» Шесть городов Италии и Испании оспаривают честь считаться родиной Христофора Колумба.

Робинзон Крузо.

Даниэль Дефо написал более трехсот произведений, но по-настоящему, чрезвычайно полезным и столь же популярным, оказался роман «Робинзон Крузо». В этом произведении, писатель ярко, образно и на конкретных примерах, сумел доказать, что провести несколько лет на необитаемом острове, не только легко и интересно, но также приятно. Не надо каждое утро рано вставать, не надо пользоваться городским транспортом, не надо спешить на работу, не надо выражать свое почтение, когда выслушиваешь ценные руководящие указания начальника. Не надо, наконец, думать о деньгах, платить налоги и штрафы. Необитаемый остров – это круглогодичный отпуск и путешествие в экзотику, где все бесплатно. И жилище, и пища, и пляж. Роман этот, во времена, когда в морях и океанах, имелось еще немало необитаемых островов, пользовался большим спросом у населения Великобритании и других густонаселенных территорий.

Инструкция, как и в какой последовательности, следует действовать человеку, который оказался на необитаемом острове, автором дана очень точная и подробная.

1) Необходимо подобрать остров с хорошим климатом, наличием чистой питьевой воды, фруктовыми деревьями, а также изобилием дикорастущих овощей и ягод. Непременно убедиться в отсутствии отвратительных мух цеце, зловредных клопов, малярийных комаров и клещей, разносящих энцефалит.

2) Удостовериться, что на острове имеются козы: полезные и мирные животные, которые не требую серьезного ухода, живут сами по себе, не кусаются, сами находят себе пищу и, в то же время, дают мясо, молоко, шерсть и кожу. Остров, на котором имеются тигры, медведи, волки, гиены и другие кровожадные хищники, а также ядовитые змеи и вечно голодные крокодилы, ни в коем случае не брать.

3) Не проворонить момент, когда надлежащая волна выбросит на песчаный берег водонепроницаемый ящик с оружием и боеприпасами. Унести ящик к себе в хижину. Оружие и боеприпасы почистить и смазать, хранить в сухом и прохладном месте.

4) Когда невдалеке от острова сядет на мель судно, покинутое экипажем, следует сколотить небольшой плот и добраться до него. Пошарить по каютам, собрать и перевезти на остров столярный инструмент, кухонную утварь, столовую посуду, расческу, ножнички для обрезания ногтей и другие предметы, без которых невозможно обойтись на необитаемом острове. Непременно разыскать в каюте капитана, покинутого судна, носовые платки и зеркало. На всех необитаемых островах носовые платки и зеркала в серьезном дефиците.

5) Завести пару попугаев и научить их говорить, чтобы по вечерам, когда чего-то хочется, но непонятно чего, можно было с ними порассуждать о причинах из-за которых растут цены на шерсть, о том, какие шляпки оденут благородные леди на королевских скачках в Аскоте, или поделиться соображениями: какая партия победит на парламентских выборах, тори или виги…

Когда Даниэль Дефо написал две трети этого замечательного романа, талантливый писатель и пламенный патриот вдруг понял, что совершает серьезную ошибку. Не пристало англичанину, представляющему Великую Британию, над владениями которой никогда не заходит солнце, страну, занимающую первое место в мире, по количеству йоменов, эсквайров, сэров и пэров, подметать пол, мыть посуду и шить себе чувяки из козьей шкуры!

По Европе победоносно шествовал просвещенный семнадцатый век. Век разнообразных открытий и создания нерушимых культурных ценностей. Высоко цивилизованные жители Владычицы морей не поняли бы автора и, возможно, даже, обвинили бы его, в оскорблении национальных чувств британцев и непростительном вольнодумстве. Это было чревато. В те времена, в доброй старой Англии, вешали даже за мелкую кражу.

Даниэль Дефо срочно нашел и доставил на остров типичного представителя местного колониального населения, молодого, но уже достаточно опытного Пятницу. Туземец сразу сообразил, что в лице английского джентльмена он имеет дело с высшим существом. И обрадовался, что может быть его верным слугой.

Теперь все встало на свои места. Хозяин совершал прогулки по острову, стрелял из ружья, вел календарь, беседовал с попугаями, а в свободное от этих занятий время размышлял. По воскресеньям, мысленно играл в гольф. Слуга подметал пол, мыл посуду, убирал из клетки попугаев помет, выпалывал сорняки на огороде, шил хозяину чувяки из козьей шкуры, а по утрам извещал Робинзона: «Ваш завтрак, сэр!»

К сожалению, на остров, где обитали Робинзон и Пятница, овсянку к завтраку не завозили. По всем географическим картам этот остров все еще проходил, как необитаемый.

Капитан Джеймс Кук.

Помните строки из песни Владимира Высоцкого, про английского мореплавателя и картографа, капитана Джеймса Кука?

«Но почему аборигены съели Кука?

За что? Неясно, молчит наука».

Вообще-то, наука не молчит. Наука рассказала, что Кука никто не ел. Аборигены убили его, это правда. Но Кук начал первым.

Когда капитан Джеймс Кук пришвартовался к Гавайям (следует помнить, что англичане прибыли на двух кораблях: 32-х пушечном «Резолюшен» и 26-и пушечном «Дискавери»), аборигены встретили моряков не просто радушно, но с радостью и почетом. И не как гостей, а как снизошедших к ним добрых, мудрых и красивых полубогов. Они угостили прибывших различными местными экзотическими фруктами, напоили свежей родниковой водой, одели каждому гостю на шею по два-три пышных венка, из самых ярких цветов и устроили в честь прибывших концерт массовых гавайских народных танцев и песен, с участием местной художественной самодеятельности и мастеров культуры.

При этом аборигены искренне восхищались и любовались не только пришельцами, но и большими кораблями, и всем снаряжением этих кораблей: шлюпками, парусами, многочисленными канатами… И, конечно же, бесхитростных туземцев прямо притягивали многие предметы, которые они видели впервые. Единственное, к чему аборигены отнеслись равнодушно, без всякого интереса, были артиллерийские орудия. Как впоследствии оказалось – напрасно. Местным жителям следовало учитывать, что на «Резолюшен» имелось 32 пушки, а на «Дискавери» – 26.

Экипажи также были очарованы дружественно настроенными туземцами. Фрукты были вкусными, цветы великолепно пахли, прохладная родниковая вода, после длительного плаванья, казалась нектаром, а улыбки и взгляды легко одетых таитянок были такими многообещающими… Что еще надо морякам, которые около месяца видели лишь друг друга, да небо и море… С полным основанием можно утверждать, что встреча проходила в теплой дружественной обстановке и несомненно доставляла удовольствие встречающимся сторонам.

Но прошло менее суток, и восторги улеглись. Более того, стали возникать некоторые недоразумения. Гавайцы посчитали, что гости слишком вольно обращаются с их женщинами. Кроме того, пришельцы стали активно пополнять запасы пресной воды из священных водоемов, брать воду из которых можно только после периода дождей.

А англичанам не понравилось, что хозяева острова, посещая корабли, тут же прихватывают все, что плохо лежит. Они не знали, что у местных туземцев существует соответствующий демократический, народный обычай: если у кого-то чего-то много, то другие, часть этого многого, могут взять себе. И спрашивать разрешения не требуется.

У англичан, несмотря на высокий, европейский уровень цивилизации и культуры, такого народного обычая не существовало. И вообще, шел всего лишь восемнадцатый век. В те времена у британских мореплавателей не было еще указания королевы, что они должны не только нести на все открытые острова европейскую культуру, демократию и веру в единого Господа Бога, но также уважать традиции других народов и всемерно помогать им. А в богатый разными умными словами английский язык, прогрессивный термин «толерантность» еще не вошел. При этом, не следует забывать, что на «Резолюшен» имелось 32 пушки а на «Дискавери» – 26.

Но и аборигены, и гости, старались разумно отнестись к возникшим шероховатостям. И те и другие понимали, что скоро расстанутся и старались не портить отношения. Общались вежливо, но улыбаться друг другу стали реже. Небеса по-прежнему сияли голубизной, солнце светило ярко, дул легкий приятный бриз. Но в воздухе начинало попахивать грозой. Просто никто не мог сообразить, когда и из-за чего рванет.

… Время близилось к обеду, когда у боцмана «Резолюшен» исчезли клещи. Только что лежали на месте, и вдруг исчезли… Нельзя сказать, что это был его любимый инструмент. Но в этот момент ему очень нужны были именно клещи. И он никак не мог их найти. Боцман заподозрил, что инструмент стащил кто-то из гостей и стал опрашивать туземцев: «Кто взял клещи? Отдайте по-хорошему!» Аборигены дружески улыбались и произносили что-то свое, туземное и непонятное… Они не знали, что означает слово «клещи» и не понимали, отчего сердиться боцман…

Боцман не был злопамятным, но по должности своей, вынужден был бережно относиться к казенному имуществу. Он понял, что клещи уже не вернуть и решил отомстить вороватым аборигенам. Дал команду, и матросы с удовольствием угнали у гавайцев каноэ. Туземцы не стали возмущаться. В их жизнь и быт еще не были внедрены деньги, как средство купли-продажи, и они строили свои несложные экономические отношения на бартере. Поэтому островитяне приняли это действие гостей, как приглашение к обмену плавсредствами. В эту же ночь аборигены угнали у англичан шлюпку.

Шлюпка не клещи, о ее исчезновении пришлось докладывать капитану Куку. Вообще-то англичане вполне могли обойтись и без этой шлюпки. На «Резолюшен» было еще пять, точно таких же. Но, во-первых – непорядок. Никто не имеет право угонять шлюпки с кораблей, принадлежащих военному флоту ее Величества. Во-вторых, британские законы требовали строгого наказания за воровство. И в-третьих, угнанная шлюпка числилась в реестре, как имущество Британского Адмиралтейства. А Адмиралтейство вело строгий контроль и учет. Капитан корабля нес полную административную и финансовую ответственность за каждый пропавший фут каната, каждый изорванный ярд парусины и каждый потерянный анкерок. При первой же ревизии, все недостачи ложились бременем на карман капитана.

Капитан Джеймс Кук, как и все капитаны Британского военно-морского флота, терпеть не мог беспорядка и своеволия, которые позволяли себе гражданские лица. Кроме того, Кук не хотел оплачивать национальные обычаи гавайцев из положенного ему, не очень щедрого, капитанского жалования. Чтобы восстановить порядок и вернуть казенное имущество, капитан Кук, с десятком вооруженных мушкетами морских пехотинцев, сошел на берег и арестовал местного вождя по имени Каланиопа. При этом Кук заявил, что будет держать вождя под стражей до тех пор, пока не вернут шлюпку.