Текст книги "Ливонская партия (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Иными словами, Мануил всеми правда и неправдами склонял достаточно разумного и рационального Иоанна «на сторону тьмы», рассказывая, что туда «печеньки» эшелонами завозят. Понятное дело, что имелись проколы и ошибки, в том числе серьезные. Но… И Иоанн в какой-то мере велся. Потому что прогрессивных фишек в Византии хватало. И проблемы ее во многом заключались в неудачной законодательной базе с чудовищными пробелами да упорными попытками внедрить феодальные схемы военного дела в рамках классической административной монархии. Причем монархии такого уровня организации, к которому европейский державы сумели приблизиться только в период абсолютизма развитого Нового времени. То есть, к XVIII–XIX векам. А местами и только лишь в XX…

[1] Пандидактерион – первый университет в мире. Основан в 855–856 годах Вардой, дядей Василевса Михаила III. Известна также как Мангавская высшая школа. Первым его ректором был Лев Математик. Первоначально в ней велась подготовка чиновников, дипломатов и военачальников. Тогда там преподавалась грамматика, риторика, философия, арифметика, геометрия, музыка, астрономия и прочее. При Палеологах (1261–1453) превратилась в семинарию, отбросив светские науки и ведя обучение только богословию, да смежным дисциплинам. Ликвидирована в 1453 году.

[2] Δούλος – гр. «дулос» – многозначительный термин, обозначающий так или иначе зависимого человека. Одним из его значений является «раб», но там есть много смыслов от «раба» до «слуги», «работника» и «младшего члена рода».

[3] Δμώς – гр. «дмос» – раб.

[4] Чухонью в те годы называли на Руси земли финнов.

[5] О том, что эти высоты позволяли простому человеку при случае стать Василевсом Мануил умалчивал. Иоанн и так это знал, но они не акцентировали внимание на этом вопросе.

Глава 9

1477, 2 сентября, Москва

Иоанн слез со своего коня и подошел к сараю, в котором складировали готовые стволы для новых аркебуз. Их нового поколения.

К этому моменту он уже сумел обеспечить свою армию старыми аркебузами и даже решил проблемы с созданием аварийных запасов. Так что теперь он мог заниматься перевооружением, производя более совершенные варианты этого оружия.

Старые аркебузы были именно что аркебузами. То есть, длинноствольным оружием умеренного калибра, что отправляло пулю не очень далеко и не так сильно, как хотелось бы. Но, применив хороший металл и прогрессивную технологию, Иоанну сумел добиться низкой массы изделия и приемлемого качества. Существенно обойдя в этом вопросе европейских и восточных производителей.

Теперь же он решил, что настал черед так называемых фузей, то есть, аркебуз с длинными как у мушкета стволами, но не при таком «ломовом» калибре.

Производительность их выделки резко упала. Ведь ствол теперь требовалось отковать заметно длиннее. А чтобы он не провисал и не сильно вибрировал – пришлось делать его граненым.

Канал ствола, как и прежде, проходили плоским сверлом, калибруя и выравнивая. А потом еще и полировали. Благо, что он был сквозным и заглушался казенником с винтовым соединением. Материалом для него все также служило самое мягкое и пластичное железо из доступного. Запуск пудлинговальных печей позволил получать такое сырье в довольно значительных количествах, качественно выжигая и примеси, и углерод из «свинского железа», то есть, чугуна. Причем выжигая предельно – практически до состояния железа. А потом еще и переплавляя полученный результат в тиглях для пущей однородности. Из-за чего процесс навивки ствола и его поковки шел намного проще, легче и быстрее, а брака получалось меньше. Даже несмотря на увеличившуюся длину ствола.

После выполнения кузнечной и механической обработки канал ствола забивался порошком хорошего древесного угля, закупоривался глиняными пробками, и прогревался несколько часов в горне. Что приводило к насыщению поверхностного слоя канала ствола углеродом. В общем-то само по себе не очень полезное дело. Но теперь ствол можно было закалить, получив гладкий и твердый канал ствола – считай скорлупу в окружении толстой вязкой оболочки.

Так или иначе, но на новые аркебузы шло заметно больше трудозатрат. В среднем – вдвое, а то и втрое. Однако результат получался просто превосходным. Длинный ствол с калибром в полдюйма позволял теперь относительно прицельно отправлять пули на сто пятьдесят и даже более метров. Само собой – не по одиночным целям, а по скоплению противника, особенно конного. Да и то – лишь применив пули, отливаемые с малым зазором, что требовало регулярной чистки оружия и внимательного за ним ухода. Однако – это был прорыв, серьезно повышающий эффективность обстрела.

И вот такие вот «длинные» аркебузы, снабженные все тем же фитильным замком, начали выпускать мастерские Иоанна всего месяц назад. Само собой, по мере выпуска, не накапливая в складах, а отправляя сразу в войска для перевооружения в первую очередь полковых рот стрелков. То есть, полевой армии.

Другим их новшеством был штык.

Обычный для Нового времени штык Т-образного сечения. Пружинное крепление не удалось наладить быстро. Поэтому Иоанн ограничился тем, что штык надевался трубкой на ствол, поворачивался, упираясь в массивную мушку, и фиксировался в этом положении обычным «барашком».

Осмотрев выборочно два десятка новых стволов и опробовав взятое на удачу готовое оружие, король остался доволен. Да, это не винтовка. Но по сравнению со старыми аркебузами, даже его выпуска – заметный прорыв. После чего в приподнятом настроении отправился на Воробьевы горы. Туда, где велись работы по возведению домны.

Ему требовалось все больше и больше железа, которые не могли обеспечить тигельные плавки. Поэтому успешные опыты с пудлингованием позволили королю заняться домнами. А в них что главное? Правильно. Тяга. Интенсивность дутья в домнах играла фундаментальное значение. Как и его подогрев хотя бы до 100–150 градусов. Но строить огромную дуру с гигантской трубой он не очень хотел. Не потому что не было кирпича – нет. Просто боялся, что она завалиться под собственным весом. Да и как ее обслуживать? В домны же загружают шихту сверху.

Поэтому он решил воспользоваться естественным рельефом, который был на Воробьевых горах. Там ведь крутые холмы с резким понижением склонов, практически обрывами, идущими к Москве-реке. Вот король там проект свой и разместил. Прокопал канавку от берегового среза до холма. И построил домну с высотой несколько десятков метров[1], прислонив ее под небольшим наклоном к массиву холма.

На Москве-реке поставил водяные колеса нижнего боя. От них запитал примитивные поршневые компрессоры.

В качестве цилиндра выступала крепкая деревянная колода, отделанная изнутри тонким слоем листовой меди и схваченная несколькими железными обручами снаружи. В нее входил деревянный поршень, также обитый листовой медью. И приводилось это все в движение примитивным кривошипно-шатунным механизмом, также выполненным из дерева с отдельными металлическими элементами. Получился натуральный «колхоз», но НАМНОГО лучше клиновидных мехов. Во всяком случае одно водяное колесо могло тягать только один такой цилиндр, который обеспечивал довольно суровое дутье во много раз лучшее, чем с клиновидными мехами. Подогрев же обеспечивался за счет прохождения воздуха по каменным каналам, идущим вокруг основного тела домны. То есть, никакой дополнительной печки и никаких дополнительных расходов тепла.

При всей прелести этой задумки и ее продуманности пока еще эта дура не заработала. Увы. Никак не успевали, срывая срок за сроком.

Там ведь не только домну требовалось построить и дать ей хорошенько высохнуть. Но и смежную инфраструктуру организовать. Снизу, у реки, нужно было придумать, как забирать и разливать чугун. Да и пудлинговые печи Иоанн решил поставить там же – «не отходя от кассы», как говорится. Не наверху, а снизу, обеспечивая тягу за счет длинных труб, которые тянулись наверх по склону этакими колбасками.

Кроме того, для домны требовалось завезти сырья. Много сырья. Это ведь не тигельная плавка. Домна жрет уголь, руду и известь в поистине промышленных масштабах. Быстро и отчаянно. Поэтому наверху продолжали строится просторные полуземлянки, в которые методично свозили руду со всей Руси. Что было непросто и не быстро.

Посмотрел Иоанн.

Послушал очередные объяснения, почему не получится сделать все в срок. Послушал, как приглашенные немцы ругались на качество руды. Повздыхал вместе с ними. И поехал на верх – на вершину Воробьевых гор, дабы оценить фактические запасы руды и угля, что там удалось накопить. А когда выехал на вершину Воробьевых гор, то замер, мрачно уставившись на плод своих трудов. На Москву. Она дымила и парила. Не хватало для полного счастья только башни Саурона в центре этой «красоты». Экология и красота просто игнорировались. Все шло на откуп получения как можно более быстрого результата.

Вокруг столицы были раскиданы, на первый взгляд бессистемно, укрепленные посады. А за горизонт уходило пять крупных дорожных насыпей с трамбованной щебенкой поверх. Плюс какие-то домики да склады, разбросанные всюду и стоящие вне стен. И дымы. Несмотря на лето, казалось, они были всюду. Ветряные мельницы, каковых в обозрении имелось несколько десятков. Многочисленные водяные колеса. Каскад плотин на Яузе-реке. И прочее, прочее, прочее. На Москве-реке по меньшей мере два десятка каких-то лодочек, спешащих по своим делам. А на дорогах люде пешие, всадники и подводы. Много. В целом – вид больше напоминал какой-то промышленный район, чем столицу.

Король с некоторым раздражением потер лицо.

– За все нужно платить, – прошептал он сам себе, впервые лицезрев всю эту панораму и ужаснувшись.

Он совсем забыл за своей рациональностью о представительских функциях. И о том, какое впечатление на окружающих производит его город. Неудивительно что дела не ладились на дипломатическом поле. Ведь что видели дипломаты? Огромное село, дыру, что коптила дымами, «красуясь» земляными стенами, а не столицу крупнейшего в Европе королевства. Не то, что Краков, но и даже Вильно выглядели много богаче, лучше и ухоженнее. А тут… духота, мрачность и какая-то сальность… грязь что ли. Вот какие ассоциации наводил этот вид. Дело не спасало даже то, что в Москве ныне мылись лучше и больше, чем в остальном мире.

Общий эффект – он оказывался крайне угнетающий… И с этим нужно было что-то делать… Срочно делать. Хоть что-то, спасая положение. Потому что иначе он будет с боями прорываться через любые, даже самые незначительные препоны. И каждый его успех будет провоцировать все возрастающее сопротивление окружающего мира. В нем ведь испокон веков встречали и провожали по одежке. А «серые мышки» может быть и ценились, но уж точно не уважались. Оттого монархи и стремились к блеску да роскоши. Это была не прихоть. Увы. Это была жизненная необходимость, которая наравне с физической силой являлась альфой и омегой дипломатии как внешней, так и внутренней…

* * *

В это же самое время в Экс-ан-Прованс к Рене Доброму графу Прованса и бывшему герцогу Анжуйском прибыл Джан Батиста делла Вольпе, известный также, как Иван Фрязин, трудившийся уже который год личным доверенным человеком короля Руси Иоанна.

– Что привело тебя ко мне? – Устало спросил Рене. – Я знаю кому ты служишь и не хочу влезать в его дела.

– Ваша Светлость, – произнес Джан Батиста, обращаясь к графу, как к герцогу. – Меня к тебе привели лишь деньги.

– В самом деле? Твой хозяин перестал тебе платить?

– О нет, ты меня не так понял. Меня привели деньги, которые мой хозяин хочет заплатить тебе.

– Что?! Не интересует.

– Но ты даже не выслушал…

– А что ты можешь мне сказать дельного? Я стар. И я хочу спокойно дожить свою жизнь.

– Но у тебя есть дети.

– Вот именно. Есть. И я не хочу, чтобы их кто-нибудь вырезал.

– Ты ведь хочешь, чтобы у них не было хорошо?

– Ты угрожаешь мне!? – рявкнул бывший герцог вставая.

– Рене, дай мне сказать и вот увидишь – я не предложу тебе ничего, что вызовет твое раздражение. Всего одно предложение. И поверь – оно тебя заинтересует, ничуть не умалив ни твоей чести с благородством, ни чести и благородства твоих детей.

– Говори, – нехотя произнес Рене и сел на место. – Но говори быстро.

– Твои дети, увы, не могут стать твоими наследниками, ибо выжили лишь девочки. Но есть способ передать им толику наследства, обеспечив им если не безбедную жизнь, то верный источник дохода. Ты ведь хотел бы, чтобы твои девочки чувствовали себя более уверенно, когда тебя не станет?

– Допустим, – чуть подался вперед Рене. – И о чем речь?

– Мой руа готов дать тебе часть своих акций Персидской торговли. Она уже начала приносить прибыль, так как товары из Каспия по ней потекли в Балтику. Пока маленькую, потому что дело только пошло. Но дальше будет больше и лучше. Та торговля ничем не беднее, чем венецианская былых времен. Это стабильный доход, словно с крупных имений. Только крестьяне не разбегутся, и враги их не смогут разграбить или отнять. И ты сможешь эти акции завещать или даже просто подарить своим дочерям, дабы укрепить их положение.

– А что взамен?

– Иоанн просит тебя уступить ему твои права на престол Константинополя, Иерусалима и Неаполя. Ты ведь все одно ими не пользуешься, и завещать никому не сможешь.

– Почему же? После моей смерти их получит мой руа.

– Который отнял у тебя герцогство Анжу прежде срока, хотя ты и так завещал ему его? И тем самым лишив тебя доходов и положения, унизив? Ты действительно хочешь сделать ему такой подарок?

– Ты понимаешь, что я могу сдать тебя Луи и остаток своих дней ты проведешь в его подвалах? Весьма невеселых дней. Ибо слова, что ты говоришь – есть не что иное, как измена.

– Разве милостью Божьей Император Константинополя и руа Иерусалима не в праве распоряжаться своим наследством?

Рене скрипнул зубами и откинулся на спинку трона, уязвленный в самое больное место. А Джан Батиста делла Вольпе же изобразил на своем лице самый что ни на есть удивленный вид. Можно даже сказать – потрясенный…

[1] Воробьевы горы нависают над Москвой-рекой на 70–80 м.

Глава 10

1477, 2 октября, Москва

Король Руси Иоанн свет Иоаннович сидел в своем кабинете за достаточно легким столом резного дерева. Ему не очень была по душе массивная мебель. Поэтому и ограничился такой вот поделкой, которую, впрочем, назвать воздушной, увы, не выходило. Он представлял собой самый что ни на есть обычный прямоугольный писчий стол, покрытый плотным, тонким темно-зеленым сукном. Учитывая, что надавливать на приспособления для писания почти не требовалось – очень хорошее решение.

Справа и слева под столешницей у стола стояли врезные колонки с выдвижными ящичками. Достаточно легкие. А спереди – небольшой барьер с мелкими ящичками для рабочей мелочевки и парапетом, на котором довольно жестко крепилась ацетиленовая лампа.

Одна из немногих первых. Только-только начали производить.

Металлический бачок с карбидом. Над ним второй – с водой. Латунный вентиль для регулировки интенсивности выделения ацетилена. Ну и сама горелка, вынесенная вверх на условно гибкой латунной трубке в окружении металлического полусферического зеркала.

Иоанн читал. Вычитывал рукописный макет первого букваря, который готовился к выпуску огромным тиражом в двадцать тысяч экземпляров. Смотрел что к чему. Читал сопроводительные заметки людей, уже посмотревших букварь.

И тут в приемной раздался какой-то шум. Возня. Упало пара каких-то тяжелых предметов.

Это очень нетипичные звуки. И они напрягли короля. Никто не смеет так себя вести в приемной правителя Руси.

Он недолго думая достал свои эспаду с дагой и положил их на стол перед собой. Так, чтобы от двери их было не видно.

Спустя минуту ожидания дверь едва заметно скрипнула и в кабинет начали входить люди. Причем эти люди были явно обескуражены тем, что король не спит. Ведь для всех окружающих он отдыхал.

Их вел духовник Элеоноры.

– Что тебе здесь нужно? – холодно поинтересовался Иоанн.

– Государь, мы принесли тебе микстуру. – неуверенным голосом произнес тот. – Говорят, что тебя отравили и мы хотим тебя спасти.

– Ты принес мне яд? – ошалел король, прикручивая вентиль подачи воды в карбидную лампу и, тем самым прекращая реакцию. – Ты? Мне?

– Пей! – Рявкнул один из сопровождающих кардинала Борджиа, что также присутствовал здесь. – И тогда твой щенок выживет!

С этими словами он взял у духовника пузырек и шагнул вперед.

Но Иоанн повел себя совсем не так, как ожидали убийцы. Он, взявшись руками за эфесы эспады с дагой, резко встал. Достаточно резко, чтобы стол, за которым он сидел, полетел вперед.

А следом, ни медля ни секунды, он просто и бесхитростно ткнул этого поверенного кардинала в грудь эспадой. Раз. И она у него вышла промеж лопаток.

Шаг в сторону. Обход стола.

И новый выпад. В этот раз уже в духовника.

Тот попытался увернуться, из-за чего эспада вместо того, чтобы просто проткнуть горло, рассадила ему левую часть шеи. И из рассаженной сонной артерии струя крови ударила прямо в лицо стоящему рядом с ним убийце.

Все произошло так быстро, что заговорщики не успели даже отреагировать. Секунды три, может четыре – максимум. Король словно взорвался бурей движений, решительно атаковав их.

Они отпрянули и потянулись за своим оружием. Но, прежде чем успели выхватить его, на пол упало еще пара убийц. Формируя своего рода барьер между королем и нападающими.

– СТРАЖА! – Заорал Иоанн на пределе своих децибел, едва не сорвавшись на визг. И, подхватив с ближайшей полки пресс-папье, швырнул его в окно. Отчего то растворилось, а стекла с жалобным звоном полетели вниз.

Убийцы поняв, что их задумка провалилась, бросились на выход. Иоанн попытался их преследовать из-за чего получил удар эспадой в ногу. Неопасное ранение внешней стороны бедра. Но бегать в ближайшее время он вряд ли сможет.

Хуже того, убегая нападающие начали кричать, что во дворце убийцы, на помощь и все такое. Сами же в поднятой ими шумихе дали деру, постаравшись вырваться из смертельной ловушки…

* * *

Карл де Валуа, известный также как Карл Смелый герцог Бургундский, Брабантский и прочее, прочее, прочее вошел в кабинет, где его ожидал Великий бастард Бургундии Антуан. Они с ним уже примирились после так называемого Виленского кризиса и вновь было не разлей вода. Особенно после того, как Генеральные штаты Нидерландов сняли свои претензии по долговым обязательствам к Карлу и вновь стали платить тому налоги. Во многом благодаря просто титаническим усилиям Антуана и супруги герцога – Маргарет, с которой он также примирился.

– Это они? – с порога спросил Карл Смелый, кивнул на несколько бойцов, стоящих в зале. – Ты о них мне говорил?

– Да, брат, – произнес Антуан. После чего кивнул де Сегюру дескать начинай.

– Это пикинер, – торжественной продекламировал Жан, указав рукой в сторону первого бойца. – Самый что ни на есть обычный пикинер Иоанна. У него довольно слабый доспех из чешуи, нашитой на эту одежду. По защитным свойствам такая защита защищает от стрел и клинков. Пики, при хорошем ударе с замаха, пробивает сию чешую, эспадой ее тоже при определенной сноровке можно поразить. Конная пика тем более, как и хороший арбалет или аркебуза. Но в целом – доспех этот очень дешевый и довольно легкий, защищая от большинства вероятных ранений. По мнению самого руа де Рюс, он соответствует так любимому им правилу – «20/80», то есть, 20 процентов усилий дают 80 процентов результата. Оставшиеся 20 процентов результата потребуют 80 процентов усилий, чего он старается избегать, как совершенно лишнего.

– Это шутка? – Удивился Карл.

– Нет, сир. Руа де Рюс держится этой установки. Не всегда, но довольно часто. И как мне сказывали, она ни разу его не подводила.

– А это что за карнавальная маска у него на лице? – Поинтересовалась Маргарита Йоркская.

– Это защита шеи. В сочетании с широкополым шлемом и щитом они дают очень доброе прикрытие лица и шеи – самых уязвимых мест пикинера. Ну ка, дружочек, – обратился он к пикинеру, – встань в боевую стойку. Высокую.

Тот молча кивнул и замер, перехватив пику горизонтально на уровне лица. При этом его круглый щит на плечевом подвесе занял такое положение, что прикрывал слева-спереди. То есть, делал бесполезными атаки пик с этого ракурса. А шлем, чуть наклоненный вперед, своим широким краем по силуэту недурно смыкался с личиной. Отчего во фронт у пикинера был уязвима лишь узкая полоска с глазами. Да и ту парень мог легко перекрыть, чуть наклонившись вперед.

– Славно, – констатировал Карл, обойдя пикинера со всех сторон. – А что у него за плечами?

– Второе оружие – бердыш. А ну ка, дружок, перехвати бердыш.

И боец послушался.

Уронил пику, что со слегка дребезжащим звуком упала на мраморный пол. Следом на спину переехал, откинутый туда щит. Сам же боец снял со спинного подвеса бердыш и схватил его в нижней стойке. То есть, наставил лезвие этого двуручного оружия воображаемому противнику на уровне лица, удерживая его снизу-вверх, да таким хватом, чтобы легко можно было уколоть, в том числе и далеко, сделав подшаг.

Карл вновь оказался доволен.

После чего Антуан скомандовал и пикинер уронил свой бердыш. И перехватив щит со спины, достал из ножен клинок. После чего встал во вполне типичную европейскую стойку.

– Иоанн не выделяет отдельно мечников или алебардистов. И те, и другие по опыту его сражений нужны не очень часто. Поэтому довооружив пикинеров можно добиться вот такого интересного результата.

– Что – у него все пикинеры еще и фехтовать умеют?

– К счастью нет. Но вот такие вот ребята в свалке боя вполне эффективны и без навыков фехтования, особенно с бердышом.

– А это кто? – указал Карл на второго пикинера, который, в отличие от первого был упакован в полулаты.

– Тяжелый пикинер.

– Он их ставит в первый ряд?

– Он их сводит в отдельные роты. Чтобы вся рота была целиком в полулатах. Но таких доспехов у него мало. Своих мастеров нет. Поэтому он вынужден ограничиваться только трофеями. Впрочем, на пикинеров он их не сильно выделяет, предпочитая отдавать уланам.

– Кому?

– Своей коннице, что практикует копейный бой. Но о ней потом. Всадники, сир, нас ждут во дворе. Мы к ним перейдем после завершения осмотра этих ребят.

– Ясно, – кивнул Карл. – Это, я полагаю, его знаменитый аркебузир?

– Все верно. Как ты видишь – у него очень похожее на пикинера снаряжение. На обычного пикинера. Только нет щита и личины. Это сделано с целью унификации защитного снаряжения и вооружения. Клинок у них также одинаковый. Кроме того, аркебузиры, что садятся в гарнизоны, получают дополнительно бердыши. В походах, конечно, они обходятся без них.

– И вот эта пехота побила швисов? – с явным разочарованием в голосе спросил Карл Смелый.

– В пух и пах разбила, сир.

– Но как же так? У них же даже доспехов добрых нет.

– Они били швисов огненным боем, – заметил де Сегюр. – А доспехов на них достаточно. У швисов добрые доспехи тоже далеко не везде. Ежели первые ряд сковырнуть, там уже всякого хватает. А тут – у каждого снаряжение единого образца. Это, как оказалось, сильно дешевле и проще сделать.

– Вздор! – воскликнул раздраженный Карл. – Как заставить этих обалдуев покупать то, что ты считаешь нужным?

– Иоанн не так поступает. Он им выдает из казны то, что считает нужным. А капралы и сержанты следят за тем, чтобы у каждого бойца снаряжение было не только исправным, но и верным предписаниям руа.

Карл замер, задумавшись. Жан де Сегюр тем временем продолжил:

– Так оказалось не только проще, но и дешевле. Король организовал свое собственное производство доспехов и платит лишь за материалы и работу мастеров. Никаких наценок и никаких посредников…

– А где ты все это достал? – После долгой паузы спросил Карл Смелый.

– Купил у Иоанна, – заявил Жан. – Он мне и цены озвучил, по которым готов поставлять это военное снаряжение. У него ведь все изготовляется в казенных мастерских. От обуви, что по лекалам размерным делается, до клинков. Из-за чего он себе создал как он сам говорит – мобилизационные запасы. То есть, даже если его теперь разбить, совершенно вырубив полевое войско, а все посады пожечь да вырезать, лишив его этих ремесленных цехов, он может достать из арсеналов все необходимое и, поставив в строй вчерашних крестьян за два-три года восстановиться. А может и быстрее.

– Все необходимое? – Удивилась Маргарет.

– Все. В мобилизационных запасах руа де Рюс хранится не только оружие и доспехи, но и одежда, вплоть до портянок и исподнего, а также обувь. Поэтому, узнав о моем интересе, он предложил мне все вам показать и сообщить, что он готов это снаряжение поставлять. Например, для организации новых ордонансовых рот пикинеров и аркебузиров прекрасно себя зарекомендовавших в битве под Вильно.

– А его не смущает, что я могу своих пикинеров одеть в полулаты? – Скривился Карл.

– Нисколько. Ведь весь комплект снаряжения его обычного пикинера с пикой, клинком и бердышом стоит дешевле полулат. И это – не стоимость производства, а стоимость продажи с учетом доставки. Кроме того, комплекты стандартны и легко ремонтируются в походе. Намного легче, проще и дешевле, чем латы.

– Но он сам старается применять латы, не так ли? – заметил Антуан.

– Ими укомплектован только первый московский пехотный полк. Да и тот – в рамках опыта. Он не уверен, что они нужны пехоте. Кроме того, он более не просит себе мастеров доспешного дела. Сам справился и результат его удовлетворил.

– Насколько они дешевле? – поинтересовался Карл.

– Примерно на четверть.

– Ты знаешь службу его пикинеров да аркебузиров?

– Нет, сир. Но я могу нанять инструкторов. Я переговорил с ветеранами, которые хотели бы пойти на покой. И…

Карл жестом перебил его. И подошел в тишине к бойцу, что был снаряжен в комплект стандартного пикинера. Начав вдумчиво изучать все. Вот буквально все – до исподнего. И обувь, и обмотки, и штурмовой ранец. А вопросы, которыми он сыпал, находили едва ли треть ответов. Жан де Сегюр просто не знал, что ответить своему сюзерену.

Наконец, устав, герцог спросил у де Сегюра:

– И сколько он сможет поставить вот этого? И в какие сроки?

– Руа де Рюс готов поставлять по пять тысяч стандартных комплектов в течение трех лет. – а потом, поняв, что его слова прозвучали неоднозначно, добавил. – Каждый год по пять тысяч комплектов. Итого за три года – пятнадцать тысяч.

– Почему в течение трех лет? Потом все?

– Нет, конечно нет. Просто таков ориентир. В любом случае он заинтересован в том, чтобы продавать излишек этих комплектов, обеспечивая своих мастеров работой. Если не вам, сир, то кому-то еще.

– Ясно… – с некоторым раздражением в голосе ответил Карл, прекрасно поняв, на кого намекает де Сегюр, вслед за Иоаннов. Не понимал он другого – какого беса этот Жан так старается? Он ведь не служит Иоанну. Или уже служит?..

* * *

– С кем имею честь говорить? – выйдя на первый этаж спросил Андрей Фомич Палеолог.

– Джан Батиста делла Вольпе.

– Проваливай! – Рявкнул возмущенный Палеолог. – Я знаю, на кого ты работаешь!

– Но ты не знаешь, зачем я пришел.

– И знать не желаю!

– Значит меня обманули… – пожал плечами Джан. – Мне сказали, что тебе нужны деньги. Но раз нет, значит нет.

– Кто сказал? – Напрягся Андрей.

– Папа. Он сказал, что ты на днях вновь к нему заходили и просили денег. Вот он-то и направил меня к тебе.

– Он!? Но зачем!?

– Чтобы дать тебе денег.

– ЧТО!?

– У моего сюзерена нет злых мыслей в отношении тебя.

– Как ты смеешь мне врать!?

– Ни ты и ни твоя сестра не были причастны к убийству матери Иоанна и покушениям на него. Вас просто хотели использовать, как и его самого.

– И поэтому он назвал нас «погаными старьевщиками»? – Скривился Андрей.

– Он был вынужден защищаться. Но ныне он не держит на вас зла.

– Вот как? Еще одна ложь?

– Какое это имеет значение? Сейчас он готов дать тебе много денег.

– Просто так?

– Почти. Взамен он просит сущую безделицу, которой ты все одно не пользуешься.

– В самом деле? И что же это?

– Твои права на престол.

– ЧТО!? ВОН! ПОШЕЛ ВОН! Я ТЕБЯ… – проревел Палеолог.

– Миллион флоринов, – невозмутимо произнес Джан, перебив этот поток эмоций.

– Сколько? – удивленно переспросил Андрей.

– Миллион флоринов. Мой сюзерен может как дать тебе эти деньги звонкой монетой, так и предоставить акции Персидской компании на эту сумму, что позволит тебе получать с нее прибыль до конца своих дней. А если пожелаешь – выделит тебе в кормление землю.

– Миллион флоринов… – тихо произнес Палеолог, пытаясь переварить эту слова. – Миллион флоринов… – еще раз тихо прошептал Андрей Фомич и сел на ступеньку, пораженный суммой…

Ему действительно были нужны деньги. Особенно такие вот – неподотчетные никому. Поэтому он принял предложение короля Руси и продал ему все свои права на престолы Константинополя, Трапезунда, Сербии и Мореи за двести тысяч флоринов наличными и восемьсот тысяч флоринов акциями Персидской компании. Все оформили чин по чину. В присутствии уважаемых людей, заверивших сделку и факт передачи платежа.

А неделю спустя в доме, который арендовал Андрей произошел пожар. Простой и банальный пожар, который, впрочем, никого не удивил. Ведь этот Палеолог вел разгульный образ жизни, много пил, любил женщин и вообще весело проводил время. Из-за чего регулярно оказывался без средств к существованию, даже несмотря на то, что имел множество спонсоров.

И, как несложно догадаться, во время этого своевременного пожара сгорели бумаги, подтверждающие факт передачи Андрею акций Персидской компании на восемьсот тысяч флоринов. Да и вообще дом обчистили знатно. Джан сумел сообщить нужным людям, что жили «интересным» промыслом в Риме о том, где деньги лежат. И о том, что лучше бы устроить пожар, в котором сгорят все бумаги, в благодарность за наводку…

А тремя неделями ранее разбойники напали на Рене Доброго, который направлялся к своей старшей дочери в Нанси. Простая засада на горной дороге. Поваленное дерево и отряд арбалетчиков в засаде сделали свое дело, перещелкав этих «путешественников» как куропаток[1].

Трагично? Без всякого сомнения. Однако бумаги на владение акциями Персидской компании, переданные графу Прованса, также пропали. А он сам погиб вместе со своими людьми.

Беспокойное время. Беспокойные дела.

Иоанн ведь не собирался на самом деле платить за приобретение этих фиктивных титулов. Ему требовалось просто избавиться от гипотетических конкурентов и сосредоточить в своих руках все права на правление в землях поздней Византии и государств Крестоносцев. Ну и обкатать отряд спецназа требовалось перед большим делом. Не зря же он его столько лет готовил. Пора было выходить им на оперативный простор.