Текст книги "Святой Пий X"

Автор книги: Михаил Гаврилов

Соавторы: Станислав Тышкевич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

СВЯТОЙ ПИЙ X

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Первый набросок настоящего жизнеописания св. Пия X был составлен М. Н. Гавриловым, уже неизлечимо больным и всё же, несмотря на свои страдания и слабость, продолжавшим служить великому делу соборного сближения христиан в единстве Церкви Христовой. Но самоотверженный труженик единения не успел обработать свою рукопись: тяжкий недуг преждевременно свёл его в могилу; точнее – Господь хотел поскорее наградить своего верного слугу.

Пишущий эти строки решил закончить труд покойного Михаила Николаевича, значительно дополнив и кое-где исправив его по имеющемуся на итальянском языке официальному сборнику свидетельских показаний, данных вполне достойными доверия людьми и притом обязавшихся под присягой говорить только истину. Он это делает тем охотнее, что в детстве сам имел несколько раз счастье лично пережить то огромное благодатное впечатление, которое производил на всех духовно-лучезарный взгляд великого папы-сподвижника, и получить его отеческое первосвятительское благословение.

Свящ. С. Тышкевич

РАННИЕ ГОДЫ

Риезе – небольшое местечко недалеко от Венеции. В первой половине XIX века население Риезе не превышало двух тысяч человек. Местечко состояло из одной улицы, по обеим сторонам которой тянулись одноэтажные домики е садами позади. До 1866 года вся Венецианская область принадлежала Австро-Венгрии.

В тридцатых годах прошлого столетия один из домиков единственной улицы Риезе принадлежал Джиованни Баттиста Сарто, женатому на Маргарите, урождённой Сансон, происходившей из соседней деревни. Сам Сарто служил рассыльным в Риезской Городской Управе, получая за это около шести рублей в месяц, переводя на русские деньги, по курсу до 1914 года. В другой деревне у Сарто было ещё два ничтожных по величине участка земли. Всё это не могло доставить средств к жизни. Помогала жена Сарто своей неутомимой усидчивой работой. Ещё до замужества она работала швеей, и вот теперь, окончив все свои работы по хозяйству и по уходу за детьми, она принималась за шитьё передников и платьев, заказанных соседями. Если и приходилось ей немного отдыхать, то только по воскресеньям.

У супругов Сарто было десятеро детей, из которых выжило восемь – шесть девочек и двое мальчиков. Старшим из них был Джузеппе (Иосиф), родившийся 2 июня 1835 года. Он-то и стал впоследствии папой. Его уменьшительное имя было Беппи или Беппе; так его и называли в семье.

С семи лет Беппи стал ходить в местную начальную школу. Мальчики и девочки учились там вместе. Учила детей высокая, худая, черноволосая учительница, по фамилии Бруна. Она была очень добра к детям. От госпожи Вруна маленький Беппи вскоре перешёл в школу учителя Франческо Джекерле.

Уже с этих лет Беппи не скрывал своего желания стать священником, сознавая вместе с тем, что надежда эта вряд ли осуществится, ввиду крайне скудных средств его родителей. Но его приходский священник, дон Фузарини, всячески отличал его: взял его в состав прислужников при алтаре и постоянно поддерживал в нём надежду стать священником.

Между уроками Беппи помогал семье: во время жатвы собирал колосья для кур, дома он учил читать своих маленьких сестёр, в страстную пятницу ходил по приходу собирать пасхальные яйца...

В 1845 году он был миропомазан. В том же году гостивший у о. Фузарини его друг, тоже священник, взял Беппи с собою в Венецию. Площадь св. Марка, прогулка на гондоле, всё это произвело на мальчика неизгладимое впечатление. В 1847 году, на третий день Пасхи, Беппи удостоился первого Причащения. Ему было уже 12 лет. Впоследствии, когда, уже будучи папой, он установил обычай раннего причащения

для детей, он несомненно не раз вспоминал о своём собственном первом Причащении.

Спустя немного времени после этого, учитель Джекерле официально сообщил супругам Сарто, что Джузеппе окончил весь курс его школы: мальчика надо перевести в школу следующей, высшей степени. Что делать? Ведь средств на продолжение учения нет. Но неизменный друг нашего мальчика, дон Фузарини, как всегда, обнадёживал его. "Бог поможет, а пока что посылайте его в гимназию в Кастель-франко; это

довольно далеко, но у него ноги молодые",– говорил он родителям. И вот однажды утром Джузеппе отправился в путь, сопровождаемый своим прежним учителем. От Риезе до новой школы в Кастельфранко было более 7 километров. Таким образом, мальчику приходилось совершать около пятнадцати километров пешком ежедневно – в школу и обратно. Чтобы уменьшить расходы своих бедных родителей, Беппи обыкновенно проходил всё это расстояние босиком и надевал сапоги только в школе.

В 1850 году Джузеппе Сарто исполнилось пятнадцать лет. А дальше что? Чтобы стать священником, нужно ещё восемь лет учиться. А откуда взять на это денег? Дон Фузарини всё утешал, всё обнадёживал. И совершенно неожиданно ему удалось– выхлопотать для Джузеппе стипендию для бесплатного образования на полном казенном содержании в Падуанской духовной семинарии.

В семинарии Бешш учился прекрасно. Редко кто видел среди его отметок такие как "хорошо" или "очень хорошо": всегда, или почти всегда, стояло – "прекрасно" или "отлично". Не менее высокой была и общая оценка будущего первосвятителя: "образцовое поведение", "подаёт большие надежды". В архивах ректора Падуанской семинарии была найдена впоследствии следующая пометка: "Семинарист Сарто – настоящий ангел; он бесспорно лучший в своём классе".

Во время своего пребывания в семинарии Джузеппе понёс тяжелую утрату: скончался его шестидесятилетний отец, после которого осталась тридцатидевятилетняя вдова и дети. Пенсии, по тогдашним тамошним законам, в таких случаях не полагалось.

19 сентября 1857 года наш семинарист стал иподиаконом. 27 февраля следующего года он был рукоположен в диаконы и, наконец, 18 сентября того же 1858 года на восемь месяцев раньше предписанного срока, на основании особого разрешения папы Пия IX, он был рукоположен во священники, в Кастельфранко. Мать Джузеппе присутствовала на рукоположении, и первая получила пастырское благословение от своего сына. На следующий день новый иерей отправился в Риезе. Было воскресенье. По случаю его приезда все дома были разукрашены цветами и ветками до самой церкви. В ней он опять служил обедаю, и опять Причастил свою мать и всех своих близких

.

МОЛОДОЙ СВЯЩЕННИК

Первым местом служения дон Джузеппе было небольшое местечко Томболо, между Риезе и Кастельфранко. Настоятель приходской церкви, дон Константини, человек болезненный, был очень рад получить о.Сарто в качестве второго священника. Деятельность нового «викария» сразу направилась в сторону проповеди словом и примером. При всех своих священнических трудах, дон Сартр продолжал изучать Св. Писание и Отцов Церкви; таким образом, его проповеди и наставления всегда имели твёрдое богословское обоснование. Он давал также уроки грамоты обездоленным прихожанам; вознаграждением служило обещание не оскорблять Господа Бога кощунствами. Чтобы иметь больше времени для «служения любовью», он спал всего четыре часа в сутки. Молодой иерей постоянно посещал больных, невзирая на погоду, подчас очень скверную. Для своего больного настоятеля он был и слугою, и послушным сыном, и братом, и заместителем. В свободное от многочисленных трудов вечернее время, он подолгу молился в церкви у алтаря Пресвятой Богородицы; это было его лучшим отдыхом.

Уже тогда у о. Сарто появилась привычка отдавать все свои скромные доходы нищим. Изредка случалось, что ему давали значительное вознаграждение за его труды; каждый раз в тот же день всё исчезало в пользу нуждающихся прихожан. Оттого его всегда видели в старом поношенном подряснике. Часто он буквально голодал, так как последние куски хлеба или сыра были отданы бедным. Неудивительно, что, когда

дон Сарто должен был навсегда оставить место второго священника в Томболо, местные жители плакали и говорили: "Мы потеряли жемчужину".

В это время Венецианская область была присоединена к новообразованному Итальянскому королевству. Таким образом, дон Сарто, бывший до тех пор австрийским подданным, стал итальянцем.

В мае 1867 года дон Джуарпле Сарто был назначен настоятелем в Сальцано. Небольшой городок Сальцано находится между Тревизои и Падуей, в тридцати двух километрах от Риезе. Население-около 2600 человек-занималось садоводством, огородничеством и виноделием.

Деятельность нового настоятеля сводилась, главным образом, к духовно-религиозному, строго церковному, наставлению и просвещению прихожан, в особенности к развитию в них евхаристического благочестия, стремления к возможно более достойному и частому принятию

Св. Христовых Тайн. Он очень любил торжественные богослужения, но с устранением всего театрального и мирского. Как в Томболо, он усердно помогал больным и бедным. На все эти труды и заботы нужны были деньги, которые в случае нужды отец настоятель, когда и пока мог, черпал из собственного кармана. Иногда он приглашал кого-нибудь к обеду, вопреки желанию своей сестры Розы-его кухарки,-которая предвидела, что суп получится слишком жидким. "Воды, воды!-говорил тогда настоятель,-всё будет ладно".

Бедным дон Джузеппе отдавал всё что мог: не только деньги, но и свои рубашки, чулки, сапоги, домашнюю утварь, скудные запасы кукурузы. Сам настоятель жил как нищий, очень часто отказывая себе в самом необходимом. Прихожане говаривали, что у него "дырявые руки", ибо всё, что настоятель получал откуда бы то ни было, попадало в карманы нищих. Иные ставили ему в упрёк его "отсутствие меры в милосердии".

Однажды его сестра Роза, возвратившись "в кухню, увидела, что кастрюля, в которой варился обед настоятеля, исчезла. Брат признался ей, что только что был у него очень нуждаюющийся прихожанин; не имея гроша во всём доме, настоятель отдал гостю кастрюлю с тем, что в ней варилось. Обед святого настоятеля обыкновенно состоял из кукурузной каши или горохового супа; иногда он сводился к одному яйцу.

В 1873 году, во время страшной холеры, свирепствовавшей в тех местах, дон Сарто всецело отдался делу служения ближним: как священник, как любящий и утешающий брат, и как врач или больничный слуга. Покойников он часто сам носил на кладбище, чтобы обеспечить им христианское погребение. От переутомления настоятель, по словам очевидцев, "выглядел как скелет". Когда его просили беречь себя, он отвечал: "Чего вы боитесь? Разве вы не знаете, что Господь поможет?"

Жители Сарцано гордились своим настоятелем, своим "святым батюшкой". Даже евреи его уважали. Так один влиятельный еврей поручил ему заняться воспитанием своих внучек, поместить их в хороший интернат.

Отцу Сарто было сорок лет, когда в 1875 году местный епископ назначил его епархиальным секретарём и духовным руководителем семинарии в Тревизе. Дон Джузеппе стал главным помощником директора семинарии. В питомцах духовной школы он умело развивал дух устойчивого благочестия и требовал от них иерейского благоприличия; не раз упрекал он тех, кто "крестится, будто муху хочет прогнать". Поразительны были работоспособность и апостольское трудолюбие отца духовника; он всегда работал до глубокой ночи, а бывало и так, что семинарский служитель придя утром прибирать его комнату, находил постель несмятой и понимал, что священник не ложился спать вовсе. .

Его упование на Провидение не знало границ; о нём говорили, что он "доверяет Провидению, как ребёнок доверяет матери". При всех своих многочисленных занятиях дон Сарто всегда ещё находил время; чтобы посещать больных или "добывать деньги" для оказания помощи нуждающимся.

Ещё 9 июня 1883 года, под водительством тогдашнего своего епископа Аполлонио, он ездил в Рим в качестве одного из руководителей Тревизского паломничества. Там он впервые видел папу Льва XIII, в недалёком будущем своего ближайшего предшественника. Об исключительных достоинствах своего будущего преемника Лев XIII узнал лишь позже.

ЕПИСКОП МАНТУАНСКИЙ

В сентябре 1884 года Преосв. Аполлонио, епископ Тревизский, вызвал к себе дон Сарто и сообщил ему, что Св. Отец назначил его епископом Мантуи. Владыка Аполлонио и рад был этому назначению и очень им опечален. Дело в том, что Мантуя представляла собою город для епископского управления на редкость трудный и для пастырской деятельности неблагодарный. Некоторые священники, находясь в культурном отношении под влиянием немецкой пантеистической философии, колебались в вере. Бывали случаи и полного разрыва с Церковью. Многие настоятели приходов пренебрегали проповедью церковного учения. Число невенчанных пар всё росло. Народные массы вовлекались в антицерковный социализм Ферри, известного итальянского агитатора. Во главе такой епархии нужно было возможно скорее поставить настоящего пастыря, такого, который был бы поистине Божиим человеком и апостолом. Лев XIII, в это время уже знавший о достоинствах

дон Сарто, избрал для Мантуи именно его. Прощаясь после приёма в Риме, папа сказал ему несколько ободряющих слов: "Если мантуанцы не полюбят своего нового Владыку, значит, они не смогут полюбить никого".

Дон Сарто был хиротонисан в епископы в Риме кардиналом Парокки 16 ноября 1884 года. Но надо было ещё долго ждать утверждения со стороны антирелигиозного правительства. Страстную неделю следующего года епископ Сарто провёл в приходе родной деревни. Он приехал в Мантую 18 апреля 1885 года в 7 часов вечера. Его встретила огромная толпа.

Первой заботой нового епископа была духовная семинария, находившаяся в полном упадке. Семинаристов было так мало, что в 1885 году только один мог быть рукоположен во священники. "А мне сейчас нужно сорок священников",– говорил с болью в сердце епископ. По этому поводу Владыка Сарто обнародовал особое пастырское воззвание. В нём говорилось, что обучение в семинарии должно давать священников, обладающих серьёзной подготовкой, тем образованием, которое в своём единстве и глубине одно только способно согласовать непреложные требования веры и права разума, данного Богом людям для служения Ему; тут сказалось отличное знакомство Преосв. Иосифа с творениями Отцов Церкви. Епископ постоянно внимательно следил за ходом преподавания в семинарии: он посещал её несколько раз в неделю, присутствовал на уроках, сам преподавал богословие, спрашивал воспитанников и т. д. Усилия святого архипастыря увенчались полным успехом: года два спустя, семинария в Мантуе по сверхприродному духу преподавателей и воспитанников была одной из лучших в Италии. Несмотря на то, что святитель принимал в семинарию только выдающихся в духовном отношении юношей, дом вскоре был переполнен.

Епископ Иосиф часто посещал священников своей епархии. Он хорошо знал, что экономическое положение духовенства очень тяжко. Поэтому, для избежания материальных трат, приёмы епископа происходили просто на церковной паперти. С отеческою твердостью и любовью он обращал внимание священников на разные недочёты. Ради восстановления порядка, был возобновлен старый обычай созывать всех священников на епархиальные съезды для соборного обсуждения назревших вопросов. Первое же такое собрание вызвало огромный церковно-религиозный подъём; было установлено обязательное объяснение Ов. Евангелия каждое воскресенье, учреждались католические кружки молодёжи, налаживались согласно требованиям канонического права отношения духовенства к светским властям.

Владыка Иосиф много потрудился над преобразованием церковного пения в духе старинных правил, так называемого "полного напева".

Требуя благочиния от своего духовенства, Мантуанский епископ ещё большего требовал от самого себя. Вставал он обычно в 5 часов утра, служил обедню в своей домовой церковке и шёл затем в свою исповедальню, находившуюся в кафедральном соборе. Вернувшись из собора, он выпивал чашку чёрного кофе-это его утренняя еда,– а затем уединялся в юём рабочем кабинете. Посетителей он принимал в любое время.

Однажды утром ему пришлось принять одно-то священника, просившего у него разрешения посетить епархиальную библиотеку. "Вы, может быть, ещё не успели отслужить Литургию?"– спросил его епископ. "Нет, я уже отслужу её в соборе",-ответил пришедший. "Тогда не угодно ли Вам будет выпить чашку кофе?" И епископ позвал свою сестру, служившую ему кухаркой, но та ещё не вернулась из Церкви. Хозяин и гость спустились в кухню. Таким образом, Преосв. Иосиф, будущий папа Пий X, готовил утренний кофе и угощал им, как оказалось, монсиньора Ратти, заведывавшего знаменитой Амвросианской библиотекой, ставшего впоследствии на папском престоле преемником своего хозяина.

Мантуанский епископ находил время для всех. Один очевидец писал про него: "Он заходил к опечаленным, к бедным, к страждущим, он посещал больницы и тюрьмы, повсюду пробуждая христианское воодушевление". Другой свидетель говорил про него: "Он весь – самопожертвование и любовь".

Деятельность епископа Иосифа была всегда разносторонней. Он много проповедывал в приходских церквах, устраивал паломничества, поощрял католическую печать, помогал эмигрантам. При такой кипучей работе не обходилось, конечно, и без врагов. Вот один из многочисленных примеров того, как Мантуанский святитель обращался со своими недругами, Появились подметные письма, затем целые анонимные печатные сочинения. Автор одно: клеветнической книги, направленной против самого епископа, был обнаружен, и все доброжелатели владыки настаивали, чтобы он медленно же начал против виновного судебное преследование. Но святой епископ думал лишь о вечном спасении преступника и с большим рвением молился за своего врага. Вскоре этот враг внезапно окончательно разорился Кредиторы

набросились на него. У бедняги тоже были враги, пускавшие в ход все средства, чтобы несостоятельность его была объявлена злостной. И вдруг, человек оказался вне опасности. Епископ пригласил к себе одну пожилую даму-благотворительницу. "Вы ведь видите,– сказал он ей,– этот несчастный, иначе его и назвать нельзя; разыщите его жену и дайте ей вот это". И он вручил ей лежавший на письменном столе конверт с очень крупной суммой денег, достаточной для уплаты всех долгов несчастного банкрота. На прощание епископ сказал: "Только никому не говорите, что это от меня. Если он будет слишком настаивать, чтобы узнать, откуда эти деньги, Вы можете сказать, что Дама собравшая их для него – самая милосердная из всех; это – Пресвятая Богородица Постоянной Помощи" ( это – весьма чтимая чудотворная икона Бояшей Матери, известная на Западе под этим названием, а у нас, на Востоке, – под названием Страстной).

В своих пастырских посланиях ревностный архиерей подчёркивал необходимость смирения, то есть, на практике,– послушания законной церковной иерархии. Он защищал чистоту веры и с возмущением отвергал всякое "приспособление" догматов к философии; он считал тяжким преступлением даже малейший уклон от истины и не переносил сделок с совестью в вопросах нравственности.

Мантуанский епископ постоянно призывал мирян к более активному участию в жизни Церкви. При всяком удобном случае, он настаивал на долге совести защищать попранные права рабочих.

Наш святитель обладал красноречием святых. Один богослов, знаток святоотечёских творений, говаривал: "Слушая Преосв. Иосифа, я имею впечатление, что слышу одного из Отцов Церкви".

Как пастырь, епископ редко проявлял строгость. Он предпочитал воздействовать на пасомых "поразительной добротой", как они выражались. Нередко он пробуждал совесть пасомого одним взглядом, отеческой улыбкой, невинной шуткой или ласковым движением руки. Этим методом он очень многих спас от вечной гибели, отчаяния, потери веры.

Один преподаватель гимназии был при смерти после жизни проведённой без Церкви, без Св. Таинств; из уст умирающего были слышны только проклятия и богохульства. Епископ велел спросить его, готов ли он принять "вашего друга Сарто". Больной согласился. Епископ пошёл к нему и говорил с ним действительно "как друг". Больной покаялся и на следующий день умер прекрасною христианскою смертью.

Однажды святитель проходил мимо еврейского кладбища. "Будет ли угодно Господу, если мы помолимся за этих бедных усопших евреев?" – спросил он сопровождавшего его молодого доктора богословия. Богослов начал по учёному пространно рассуждать на эту тему. Но епископ прервал его, снял шляпу и стал молиться за души похороненных тут евреев. "Господь имеет свое особенное богословие",– сказал он в заключение.

Исполняя свой пастырский долг, Владыка Иосиф не боялся угроз и "непопулярности". Всегда мягкий и ласковый со всеми, он был неумолим, когда христианские принципы были в опасности. В таких случаях никакая критика не могла его остановить.

Нищие в любое время могли свободно заходить к епископу в комнату. Подчас их у него толпилось много. Он имел особенное сострадание для тех, кто долго, с детства, жил в условиях удобной жизни и внезапно впал в крайнюю нищету. Таким "новичкам" он помогал очень тактично и незаметно. Чтобы помочь нуждающимся, он, как и раньше, жертвовал буквально всем, чем мог располагать, даже архипастырским перстнем. Свой первый епископский перстень он получил в подарок от одной богатой дамы. Это кольцо было высокой стоимости из-за вделанного в него крупного бриллианта. Епископ сразу же продал алмаз и вырученные деньги роздал нищим, а в перстень велел вделать кусок разбитого стакана.

Уклад его частной жизни был, как и прежде, очень скромный и простой. Квартира и еда были у него не лучше, чем у самого бедного приходского священника. Не было у него ни повара, ни экипажа. Епископ сам себе чистил сапогя и подметал комнату.

ВЕНЕЦИАНСКИЙ ПАТРИАРХ И КАРДИНАЛ

31 декабря 1893 г. скончался Венецианский Патриарх, Доминик Агостино. Лев XIII хотел назначить на его место Тревизского епископа Аполлонио, но тот отказался, ссылаясь на преклонные годы и болезненное состояние. Тогда папа решил назначить патриархом в Венецию Сарто, возведя его предварительно в кардинальское достоинство; этим Св. Отец хотел подчеркнуть, что Кардинальская Шляпа даётся ему за его личные заслуги. Для смиренного Мантуанского епископа стать кардиналом и патриархом было тяжким ударом. Он просил, умолял папу избавить его от служения, к которому он считал себя неподготовленным и неспособным. Со слезами на глазах он пытался фактами доказать, что он не достоин этого доверия. Он дал свое согласие только после того, как кардинал Рамполла, ближайший сотрудник папы, в частном письме сообщил ему, что его окончательный отказ огорчит Св. Отца. Назначение состоялось.

Однако въехать в Венецию, в качестве вновь назначенного её патриарха, кардиналу Сарто удалось не раньше осени 1894 года. Это промедление произошло по вине правительства и местных венецианских городских властей, присвоивших себе право окончательного утверждения епископа, из-за чего и происходили такие задержки. Антихристиански настроенные министры и чиновники ни за что не хотели видеть кардинала Сарто на Венецианской кафедре, так как просто боялись его влияния, его огромной духовной силы. Про него они говаривали: "Это железные руки в бархатных перчатках".

Кардиналу пришлось пока ехать снова в Мантую. Приём был исключительно восторженный. В октябре святитель поехал к себе на родину. Прежде всего он пошёл в ту церковь, где его крестили, а потом в тот домик, где он родился и провёл своё детство. Матери его было 81 год, она была больна и лежала в кровати. Он пришёл к ней, надев, по её желанию, кардинальские знаки отличия. Она была радостно взволнована. А он шутил с матерью и почасту благословлял её. Это была их последняя встреча, она скончалась в феврале 1894 года.

Враги Церкви, члены итальянской либеральной партии, тогда в тесном союзе с итальянскими масонами, не переставали вести борьбу против Сарто, всячески мешая государственному утверждению его на Венецианской патриаршей кафедре. Один из главных политических борцов этой партии выпустил в конце 1894 года ряд статей, призывая вонзить нож "в сердце великого врага", а "великий враг", понятно, христианство и "сердце" – папство.

5 сентября 1894 года, в день, когда светские власти были вынуждены уступить общественному мнению и признать назначение кардинала

Сарто Венецианским патриархом, новый патриарх в пастырском послнии к своим пасомым ясно и точно определил общее направление своего будущего служения, указав его руководящие линии.

"Бог изгнан из политики,– писал патриарх, – по теории отделения Церкви от Государства; Он изгнан из науки, посредством сомнения возведённого в систему; Он изгнан из искусства, обезображенногореализмом; Он изгнан из человеческих законов, искажённых моралью

плоти и крови; Он изгнан из школ упразднением Закона Божия; Он изгнан из семьи, которую секуляризуют с самого момента её

возникновения и лишают благодати таинства. Бог изгнан, из убогой хижины крестьянина, и когда этот крестьянин стонет от мук, его

учат сомневаться ,в помощи Того, Кто один только может облегчить его тяжелую жизнь. Он изгнан из дворцов богачей, где уже больше не помнят о должном страхе перед Вечным Судьей, Который некогда потребует от богатых людей отчёта в управлении вверенными им благами".

Каковы же те средства, коими можно будет помочь в стольких бедах?

"Мы должны бороться с этим главным грехом нашего времени, с возведением человека на Божий престол. Силы для преодоления всех этих смертоносных ересей подаются Церковью, приносящей свет евангельских заповедей и поучений... Необходимо восстановить христианские начала во всех общественных отношениях, умирить землю и населить небо. Вот в чем заключается мое служение среди вас, и в нем я всякое дело подчиняю воле Господа Бога, Иисуса Христа, и Его наместника на земле".

Далее патриарх определяет сущность послушаия Отцу всех христиан следующими словарей : "Когда слышны изречения наместника Господа нашего Иисуса Христа..., то не следует перетолковывать ясные слова папы, чтобы исказить их смысл; нельзя толковать волю папы, разрушая совершенно её очевидную сущность... взвешивать суждения папы и критиковать его веления, значит желать косвенным образом нанести оскорбление Самому Господу нашему Иисусу Христу. Общество в болезни, все части его тела поражены; единственное убежище, единственное лекарство – Христово послушание".

В заключительном обращении к духовенству патриархата святитель писал: "Истинный священник должен обнажать перед вверенным его

попечению стадом устраиваемые либералами опасные западни и коварные ухищрения. Вас будут называть папистами, клерикалами, мракобесами, непримиримыми. Гордитесь этим! Будьте стойкими и повинуйтесь той. заповеди, о которой напоминает Исайя: "Взывай громко, не удерживайся; возвысь голос твой, подобно трубе, и укажи народу Моему на беззаконие его, и дому Иаковлеву – на грехи его Ис. 58,1)".

24 ноября 1894 г. состоялась в Венеции торжественная встреча патриарха Иосифа Сарто. Здания были украшены флагами, все, кроме городской управы. Родные сестры патриарха отправились в город заранее, так как их брат не допускал никого другого кроме них для ведения хозяйства и своих личных услуг. Ему предлагали взять настоящего повара. "Зачем мне повар? – сказал святитель – чтобы сварить поленту (дешевая кукурузная каша), мне достаточно моих двух сестёр". И вообще в Венеции святой архиерей не отступал от принятого образа жизни: как всегда,

он вставал в 5 часов утра и, отслужив Литургию, выпивал свою обычную чашку кофе; ложился он в 12 ночи, а если не хватало времени, то подолгу еще засиживался за работой. В патриаршем дворце святой архипастырь занимал только две небольшие комнатки, из которых он велел убрать всё "роскошное", зеркало, например.

Он всегда держал себя с иерейским достоинством, а, вместе с тем, и с исключительной доступностью и простотой. Гуляя по

улицам Венеции, он запросто беседовал с прохожими и с гондольерами. У него был и свой гондольер, так как ему подарили гондолу,

( венецианскуя плоскодоннуя лодку ) но беспокоил он его только в дни исключительных торжеств.

Для благотворительности у него почти не было постоянных средств. И вот, чтобы выйти из такого положения, патриарх, когда

всё, чем он располагал, было роздано бедным, по несколько раз в год закладывал свой архиерейский перстень. У него были еще кем-то подаренные золотые часы; но дарителю пришла коварная мысль выгравировать на крышке часов патриарший герб; а часы с таким гербом не пошлёшь же в заклад и не сможешь продать, чтобы вырученные деньги отдать нищим! И кардинал Сарто часто жаловался на это лукавство дарителя.

Как в Мантуе, святитель думал, прежде всего, о духовенстве. Он навещал своих священников, или просто с благожелательным приветствием, или для того, чтобы призвать кого нужно к порядку. Он действовал всегда с апостольской твёрдостью, но в то же время с отцовскою любовью. Грубо провинившихся священников он исправлял, главным образом, ночами, которые он проводил в слезах и в горячей молитве. Оклеветанных священнослужителей он защищал во всеуслышание. Нуждающимся настоятелям он помогал, отдавая всё до последней копейки или рубашки. Он всегда охотно замещал больных или переутомлённых священников. В исполнении их обычного пастырского служения, он проявлял себя их братом и сослужителем. Подчас он прислуживал им за Литургией. Зато духовенство его обожало и доверялось ему: все были убеждены, что патриархом руководит какая-то особая благодать.

По отношению к каждому человеку он всегда выказывал себя справедливым и беспристрастным, без примеер чего-либо такого, что могло бы иметь вид злоупотребления авторитетом.

В Венеции очень любили торжественные и пышные проповеди, но патриарх Иосиф не столько ценил искусство построения проповеди,

сколько евангельскую простоту её содержания. Он велел, чтобы по воскресным и праздничным дням Св. Писание объяснялось на местном

наречии. Сам он проповедывал всегда живо, конкретно, для всех понятно и весьма часто на венецианском диалекте.

В 1900 году патриарх лично руководил говением всех заключённых городской тюрьмы; своими проповедями он возбудил в них такое доверие, что все они– около 250 человек– исповедались у него и причастились Св. Тайн.

Когда надо было помочь умирающему, патриарх не знал никаких опасений и не боялся неприятностей. Один венецианец, еще недавно

бывший масоном и антикатоликом, был при смерти и хотел видеть при себе священника. Узнав об этом, патриарх сам взял Св. Дары

и пошёл к больному. Родственники умирающего встретили его ругательствами и хотели силою помешать ему войти к больному. Но патриарх строгим взглядом привёл их в замешательство и без дальнейших разговоров прошёл прямо к своему страждущему духовному сыну.