Текст книги "Том 8. Рассказы, очерки, фельетоны, статьи, выступления"
Автор книги: Михаил Шолохов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Речь на встрече с избирателями в Ростове*
Здравствуйте, дорогие земляки и землячки, станичники и станичницы! Никогда я не был записным оратором, не умею говорить длинно и красиво. Здесь меня все больше хвалили – хвалили так, как хвалят жениха. Но и за женихом всякие грехи бывают. Так что вы не очень верьте тем, кто меня хвалит. Давайте поговорим о другом.
Наша Ростовская область вступила в новую фазу жизни. Предстоит огромная работа по новому подъему промышленности и сельского хозяйства. Мы, в частности, должны сделать свой родной Дон краем садов и виноградников. Вы скажете: а чего ты, писатель, лезешь в экономику, в хозяйственные дела? Разве это твое дело? Да, это и мое дело. Это дело партии и народа, к которым я принадлежу и слугой которых себя считаю.
Что мне еще остается сказать вам? Биографию свою рассказывать? Но вы меня знаете. Я от всего сердца благодарю вас за высокое доверие. Желаю вам всем добра, здоровья и успехов в работе и жизни!
1958
Из речи на встрече с избирателями города Таганрога*
Дорогие земляки, таганрожцы, здравствуйте!
Мне хотелось бы с вами вести разговор запросто, вроде по-домашнему.
Четыре созыва я проходил в депутаты. Вот в пятый раз вы за меня будете голосовать, и ежели проголосуете, знаете, с каким предложением войду в Президиум Верховного Совета СССР? Запретить скучные, казенные речи. По бумажкам.
Здесь рядом со мной сидел секретарь горкома. Я говорю: «Много выступающих». Он отвечает: «Говорить-то надо, хвалить вас». Я опять ему: «Раз говорить нечего – не надо, молчи».
Что я вам должен сказать? Принято так: отчитаться о депутатской работе. А как отчитаешься? Это довольно сложная вещь. Вот тут нас двое кандидатов в депутаты. С Николаем Васильевичем Киселевым нас связывает долголетняя дружба, но это вовсе не значит, что мы с ним никогда не цапаемся. Но секретарь обкома, который звонит в Вешенскую в два часа ночи, не спит, – слушайте, это хороший секретарь, мне с ним легко работать, стало быть, какую-то общую нужду мы с ним несем. А общая нужда у нас всякая.
Как вы знаете, кроме того, что я депутат, я еще и писатель. Бывает так: что-то не дается глава, бессонная ночь. Ну, не нравится то, что написал. Понимаете, надо выйти, курнуть, взглянуть на Дон, подумать о чем-то. Не успел выйти (это в четыре часа утра, летом, до восхода солнца), через забор вижу бричку, распряженную пару быков, две бочки из-под бензина. Идет казачка-колхозница. «Я, – говорит, – к тебе с нуждой, к депутату». Спрашиваю: «Какая нужда?» Выяснилось, что шесть соток огорода отрезали. Неправильно отрезали. Но дело не в этом. Тихо, сдержанно говорю: «Что ты, милая, в четыре часа утра? Ты бы в два часа ночи пришла». Она говорит: «Так я ж тебя не будила. Я вижу – ты вышел…» Спрашиваю: «Ты в райисполком пойдешь в семь утра, если там с девяти начинается работа?» А она говорит: «Так ты же не учреждение». Что тут можно возразить? Конечно, не «учреждение». Ну, давай, говори свою нужду…
Упрямый характер у русских людей.
Помнится мне один фронтовой эпизод. Под Харьковом в 1942 году громили итальянскую дивизию «Виктория». В бою я был с полком. Захватили пленного командира батареи. В прошлом архитектор, римлянин. У него аккуратно подстриженная лопаточкой бородка. Этот командир был ранен в шею. Начальник разведки ведет с ним военный разговор. Кто – сосед справа, кто – слева. А меня как писателя интересует и другое. Что куришь, какие сигареты? Ага! Болгарские… Как едят твои солдаты? Смотрю на него: почему он только в ботинках? Итальянские офицеры носили краги. Он говорит: «Вот странный народ вы, русские». «Чем?» – спрашиваю. «Как же, раненный, я упал, лежит ваш автоматчик-солдат. Я в него стрелял из пистолета. Три раза стрелял и не попал. Этот парень подбежал ко мне, ударил прикладом автомата, снял краги, встряхнул меня, посадил на завалинку. У меня дрожали руки. Он свернул свой крепкий табак-махорку, послюнявил, сунул мне в зубы, потом закурил сам, побежал сражаться опять».
Слушайте, это здорово: ударить, снять краги, дать покурить пленному и опять в бой. Вот он, русский человек! Русский солдат. Черт его знает, сумеем ли мы раскрыть его душу?
1958
Читателям и сотрудникам газеты «Литература и жизнь»*
Вместе с вами радуюсь выходу первого номера газеты, которую все мы давно ждем. Выражаю уверенность, что «Литература и жизнь» станет боевым органом русских писателей, их толковым помощником, пропагандистом и принципиальным критиком их творчества.
В названии газеты – программа ее деятельности. Поверяйте литературу жизнью.
1958
Гордость моей страны*
Родные мои, комсомольцы и комсомолки, моя ушедшая молодость, оправданная надежда родины и партии, накануне вашего съезда разрешите мне поклониться вам, обнять вас и пожелать вам – гордости моей страны – успехов и счастья в труде, учебе, личной жизни.
1958
Выступление на совещании по садоводству и виноградарству*
В нашу эпоху – когда в печати, по радио, телевидению почти ежедневно общественность всего мира слышит разговоры об атомных взрывах, готовящейся войне, – особенно приятно присутствовать на вашем сугубо мирном и благородном совещании. Мне думается, что пройдет время, и наши потомки, листая пожелтевшие страницы «Молота», скажут: и до чего героические люди были в 1958 году! Англичане, французы вели малые войны и готовились к большой войне, а в это время наша родина заботилась о том, чтобы увеличить на Дону площади садов и виноградников, готовила нам, строителям коммунизма, хорошую, счастливую, радостную жизнь.
Усилиями областной партийной организации, всех тружеников Дона наша область добилась немалых успехов в сельском хозяйстве и получила орден Ленина. Давайте помечтаем, чтобы спустя некоторое время получить орден Ленина и за садоводство и виноградарство. От всей души приветствую присутствующих на этом совещании и желаю успеха не только в работе совещания, но и там, в садах и на виноградниках, в институтах и лабораториях, где куется высокий урожай и наше будущее богатство.
1958
Здоровье – всему голова*
Оговорюсь сразу – я не специалист в спорте, но коль меня попросили сказать в первые дни наступающего замечательного семилетия несколько слов нашим физкультурникам, отказать не смею.
В таких случаях обычно принято говорить что-нибудь приятное, но я не буду курить фимиам ни спортсменам, ни их руководителям. Вам, товарищи, и без меня воздали достаточно похвал, порой и с некоторым авансом.
Еще раз признаюсь, что я не знаток спорта и не берусь строго судить, где вы сильнее – в легкой или тяжелой атлетике, в боксе или велосипеде. Из моих литературных героев, пожалуй, только один – дед Щукарь – был в какой-то мере спортсменом. Как вы помните, он неплохо плавал под водой, пока не потерпел аварию – попал на крючок. Кстати, нынешние любители спортивного подводного плавания рады бы попасть на крючок внимания физкультурных руководителей, да что-то не получается. А жаль! Ведь подводный спорт интересен, полезен и нужен не меньше, а может быть, и больше, чем, например, стоклеточные шашки.
На мой взгляд, не так уж справедливо делят руководители свое внимание и силы между рядовыми физкультурниками и мастерами. Тем, кто ставит рекорды, привозит призы и медали, – всё: и тренеры, и лучшие стадионы, и отдых на курорте. А на долю рядовых – полное самообслуживание да изредка теплые слова в докладах. Нам нужны рекорды и рекордсмены. А все же еще важнее растить миллионы жизнерадостных, бодрых, сильных, ловких парней и девчат.
Не могу понять, почему спортивные деятели не хотят признавать народный опыт и традиции. Всё что-то изобретают, заимствуют где-то, а свое, отечественное, веками проверенное, полезное отвергают. Не по-хозяйски это. Теперь, как ни странно, все реже удается увидеть даже у нас на Дону состязания в джигитовке или русской борьбе. А уж об играх на льду, катаниях с гор, штурмах снежных городков молодежь знает только из рассказов своих отцов и дедов, хотя все это, насколько я разбираюсь, тоже физкультура.
И уж совсем неясно, почему такие полезные для здоровья дела, как охота, туризм, рыбалка, физкультурные организации перекладывают на плечи других. Может быть, потому, что здесь рекорды не научились учитывать?
Сейчас лучшие тренеры, специалисты, целые институты порой тратят свои силы на поиски секрета, как пробежать сто метров на одну десятую секунды быстрее. Может быть, и эта десятая важна – специалистам виднее. Но все же, думаю, полезнее было бы искать, исследовать, в полную силу работать прежде всего над тем, как средствами спорта укрепить здоровье всех людей, помочь им хотя бы на одну десятую «сверх положенного» прожить дольше. Убежден, любой скажет спасибо за это.
И еще об одном. Я за здоровье всех людей – молодых и старых. А вот если о молодых, о тех, кто может блистать в спорте, заботятся, то уж о нас, пожилых, и вовсе не вспоминают. Но где же сказано, что физкультура и спорт нужны только молодым!
«Здоровье – всему голова». Так говорит русский человек. Нельзя забывать, что коммунизм будет построен не десятком силачей, а миллионами рук всего народа.
Так пусть будет больше сильных, ловких, смелых!
Как хотите, – но я за здоровье, силу, красоту и выносливость миллионов тех, кто обязан умножить и красоту и силу нашей многонациональной родины!
1959
Речь на митинге в станице Вешенской*
Дорогие товарищи земляки! Я думаю, что выражу не только мое личное, но и наше общее чувство глубокой радости по поводу приезда к нам Никиты Сергеевича Хрущева и его родных и близких.
Слов нет, нам хотелось бы, конечно, встретить нашего друга Никиту Сергеевича Хрущева, может быть, с бо́льшими хозяйственными успехами, с бо́льшими показателями, чем в нынешнем году. Но я должен сказать, что к нам приехал не гость, как принято понимать, а один из самых родных и близких нам людей. А в таком случае приезду родного человека рады и в урожайный год и не в очень урожайный.
Давайте потешим себя надеждой, что мы сможем Никиту Сергеевича, его родных принять еще и в будущем с таким же гостеприимством, с таким же открытым сердцем и душой, но с более высокими показателями.
Все мы особенно высоко ценим приезд Никиты Сергеевича и потому, что накануне ответственнейшей встречи, исторической встречи с президентом США он нашел время хотя бы накоротке побывать у нас в гостях и посмотреть на жизнь верхнедонцев.
Дорогой Никита Сергеевич! Вы полетите за океан. Но вот эта небольшая частица советского народа, весь советский народ, и не только советский народ, мыслями будут с Вами. И от имени вешенцев и наших дорогих гостей – сталинградцев и воронежцев – хочу Вас заверить, что мы тоже будем с Вами там, в Америке. Желаем Вам, дорогой Никита Сергеевич, здоровья и успеха во всем!
1959
О маленьком мальчике Гарри и большом мистере Солсбери*
Обыкновенная история заурядной человеческой жизни, в меру грустная, чуточку смешная… В американской семье, из тех, которые называются порядочными, когда-то давно жил, рос, учился и воспитывался благонамеренный и честный маленький мальчик по имени Гарри. Был он, наверное, в меру способен, прилежен в учении, благовоспитан. Словом, жил-был типичный мальчик, без особых примет, ничем не отличавшийся от своих сверстников. Но что касается его тогдашней честности, я готов биться о любой заклад, что маленький Гарри в этом отношении был безупречен. Я глубочайше убежден в том, что он не стащил из пенала своего школьного товарища ни одного пера, не взял без разрешения мамы ни одного цента из сдачи, которую получал в магазине, совершая какую-либо мелкую покупку. Он, несомненно, был благонадежным и, возможно, даже примерным мальчиком.
Но жизнь шла, и со временем из маленького мальчика, как и положено, Гарри превратился в юношу, а затем в оборотистого малого, знающего цену доллару, и постепенно докатился до того, что стал мистером Солсбери, довольно известным журналистом, подвизающимся на страницах не менее известной в США газеты «Нью-Йорк таймс».
Маленький Гарри меня не интересует. Его жизнь для меня, как для писателя, не находка. Я – не Марк Твен, а Гарри, конечно, не Том Сойер. Но вот теперешний мистер Солсбери мне интересен с чисто психологической стороны, и то лишь потому, что его самого интересует мое творчество, и отнюдь не с психологической или художественной стороны, а чисто с политической.
Еще в прошлом году мистер Солсбери выступил в «Нью-Йорк таймс» со статьей, в которой, ссылаясь на слухи, якобы ходившие в «московских литературных кругах», писал, будто бы я давно уже закончил «Поднятую целину», но закончил смертью Давыдова в советской тюрьме, и будто бы именно поэтому книга так долго не печаталась. Мало этого, мистер Солсбери даже приезд в Вешенскую Н. С. Хрущева ставит в прямую связь с концом книги… Далеко шагает мистер Солсбери, ведомый своей злой, но неумной фантазией, да и дорожку для сенсации и заработка выбрал он грязную и нечестную.
Будучи в прошлом году в Америке и ознакомившись с его статьей, я шутливо заметил представителям американской прессы, что в США набивается ко мне в соавторы небезызвестный в журналистских кругах мистер Солсбери и что мне надо поторапливаться с окончанием работы над романом, так как Солсбери уже придумал конец для романа, причем такой конец, который, очевидно, больше всего устраивает непрошеного соавтора или его хозяев; а именно: уничтожить героев романа коммунистов руками представителей советской власти. Я полагал, что после этого в мистере Солсбери проснется честный мальчик Гарри. Однако ожидания мои не оправдались: беспробудным сном спит в бизнесмене Солсбери маленький Гарри, удушил его нечистыми руками матерый, ничем не брезгающий журналист мистер Солсбери…
И вот 19 февраля в «Нью-Йорк таймс» появляется новая статья Солсбери под броским заголовком: «Герой Шолохова умирает новой смертью». Статья новая, но в ней повторяются прежние досужие домыслы, хотя с некоторыми добавлениями. Так, например, Солсбери пишет: «…Давыдов был злонамеренно обвинен советской полицией, арестован и заключен в тюрьму, где, как рассказывают, застрелился».
Что мистеру Солсбери до того, что сообщаемое им выглядит явной нелепицей? Он, знай, гонит строку! А хотелось бы у него спросить, где он видел такую тюрьму, в которой заключенные расхаживали бы с пистолетами и сами чинили бы над собой суд и расправу?
Все остальное в статье Солсбери на таком же уровне, и не поймешь, где у него кончается подлость и начинается глупость.
Под конец, касаясь заключительной главы, Солсбери пишет: «Вместо цельного финала даны пять эпизодов, едва связанных между собой. Во втором эпизоде о смерти Давыдова рассказывается как бы мимоходом, случайным языком».
Это – уже прямое вторжение в область искусства, и тут я должен прямо сказать мистеру Солсбери: «Посторонитесь. Здесь, мягко выражаясь, не ваша сфера деятельности. Если, по вашему мнению, язык у меня в последней главе случайный, то в вашей статье и язык и само содержание далеко не случайны!»
Всерьез спорить с мистером Солсбери по вопросам искусства – значит не уважать само искусство, и не об этом идет речь. У меня возникает законный вопрос: если м-ра Солсбери действительно интересовал конец книги, то почему он не обратился с таким вопросом ко мне, так сказать, к первоисточнику, хотя бы в тридцатых годах, после выхода первой книги? Или почему он не спросил у меня об этом, когда я был в Америке? Ведь у него были все возможности увидеться со мной. Я в нескольких фразах сообщил бы ему о развязке. А эта развязка как была задумана в ходе работы еще над первой книгой, так и завершена теперь безо всяких изменений и переделок. Секрета из этого я никогда не делал. Но м-р Солсбери предпочитает ссылаться на разговоры в «московских литературных кругах». Любопытно, где он нашел эти «круги»: в редакции «Нью-Йорк таймс», у себя на квартире или в Москве на Тишинском рынке?
Нечестный путь избрал м-р Солсбери, но это уже дело его совести, разумеется, если она есть у него в наличии хотя бы в микроскопическом размере.
В начале своей статьи Солсбери пишет:
«После смерти маленькой Нелли в романе Чарльза Диккенса «Лавка древностей», опубликованном в 1841 году, очень редко случалось, чтобы судьба литературного героя возбуждала такой широко распространенный интерес».
И я невольно подумал о том, что если бы в добрые диккенсовские времена школьник Гарри Солсбери совершил какой-нибудь неблаговидный поступок, то учитель непременно его высек бы. Подумал я и пожалел о том, что нельзя сейчас взрослого м-ра Солсбери высечь, а надо бы! Более сурового наказания он, пожалуй, не заслуживает, но розги заслужил, безусловно! И на что уж я мягкий по характеру человек, но и то стоял бы сбоку доброго американского учителя и подбадривал бы его возгласами: «А ну, прибавь этому блудливому парню еще горяченьких!»
Если же телесные наказания, применявшиеся всюду в школах в прошлом веке, покажутся мистеру Солсбери слишком жестокими, то я поступил бы как чеховский Игнат из рассказа «Белолобый»: вздохнув, я сказал бы в адрес Солсбери: «Пружина в мозгу лопнула. Смерть не люблю глупых!» И, поручив наказывать мистера Солсбери какому-нибудь плечистому американскому учителю, я бы лишь мягко, но назидательно говорил:
– Ходи в дверь! Ходи в дверь! Ходи в дверь!
1960
Комментарии
Восьмой том Собрания сочинений М. А. Шолохова состоит из двух разделов: первый – «Рассказы» и второй – «Очерки, фельетоны, статьи, выступления».
Собранные в первом разделе произведения созданы в разное время. Рассказ «Один язык», написанный в начале 1927 года, по идейному содержанию примыкает к «Донским рассказам» (хотя и не относится к этому циклу). Действие в нем развивается на Донской земле, среди казаков, недавних участников империалистической и гражданской войн. Автор раскрывает миролюбивые настроения простых русских людей, показывает отношение народа к войне. «Народ и война» – эта тема, намеченная уже в первых рассказах Шолохова, продолжает волновать писателя на протяжении всего его творческого пути. Достойное воплощение она получила во втором из публикуемых здесь произведений – в рассказе «Наука ненависти», созданном в самый разгар Великой Отечественной войны. Наконец эта тема нашла глубокое художественное выражение в послевоенном рассказе «Судьба человека». Во всех этих произведениях Шолохов выступает как гуманист и страстный борец за мир.
Во втором разделе публикуются фельетоны, статьи и очерки, выступления и высказывания писателя за тридцать семь лет (1923–1960) его творческой деятельности. Собранные вместе, они интересны как образцы боевой публицистики.
Раздел открывается фельетонами «Испытание», «Три» и «Ревизор», которыми Шолохов в 1923–1924 годах начинал свою творческую работу в газетах «Юношеская правда» и «Молодой ленинец». В последующие годы, работая над большими романами, он не раз отрывался от них для злободневных выступлений. И хотя в письме к И. Рыбинцеву в октябре 1954 года говорится: «Публицистика, как Вам известно, не основное в моем творчестве…» («Советская Украина», 1956, № 4, стр. 145), она тем не менее занимает в литературной деятельности Шолохова весьма важное и существенное место.
В 1931–1932 годах, когда Шолохов по следам событий писал первую книгу «Поднятой целины», он в то же время успевал откликаться на насущные нужды и запросы своих земляков (в вешенской газете «Большевистский Дон», в областной газете «Молот, в «Правде» и других изданиях). Такие очерки и статьи, как «По правобережью Дона», «Преступная бесхозяйственность», «Жить в колхозе культурно» и многие другие, свидетельствуют о тесной связи писателя с трудящимися своего края. Вместе с тем в этих выступлениях ощущается стремление придать каждому факту характер широкого обобщения.
Особенно много и плодотворно работал Шолохов в области публицистики в годы Великой Отечественной войны. Являясь постоянным корреспондентом «Правды» и «Красной звезды», писатель с первых же дней войны в своих очерках и памфлетах вел непримиримую борьбу с идеологией фашизма, показывал, как советский народ и, в частности, трудящиеся Дона защищали свою отчизну. В очерках и корреспонденциях «На Дону», «В казачьих колхозах», «На смоленском направлении», «Военнопленные», «На юге», «Гнусность» он выступает как непосредственный участник событий.
В своей речи на Втором Всесоюзном съезде советских писателей Шолохов указывал на то, что в эти годы: «…слово художника было на вооружении армии и народа… Была у них (писателей. – Ред.) одна задача: лишь бы слово их разило врага, лишь бы оно держало под локоть нашего бойца, зажигало и не давало угаснуть в сердцах советских людей жгучей ненависти к врагам и любви к Родине».
Советская общественность, партия и правительство высоко оценили работу Шолохова-публициста. 23 сентября 1945 года в связи с выходом в свет десятитысячного номера газеты «Правда» М. А. Шолохов был награжден орденом Отечественной войны первой степени.
Основной темой послевоенных публицистических выступлений писателя становится борьба за мир. Эта тема получает многообразное выражение и в его крупных очерках-памфлетах и в многочисленных выступлениях на съездах, предвыборных собраниях и конференциях. Появившиеся в «Правде» очерки-памфлеты «Слово о Родине», «Борьба продолжается», «Свет и мрак», «Не уйти палачам от суда народов!», «С родным правительством – за мир!», «Вечно здравствуй, родная партия!», «Солдаты моей Родины» направлены своим острием против идеологии империализма, против поджигателей новой войны. В то же время в ярких картинах писатель показывает здесь созидательный труд советского народа, раскрывает его мирные устремления.
Многие выступления Шолохова посвящены проблемам развития советской литературы. В марте 1934 года, включаясь в начатую А. М. Горьким «Дискуссию о языке», он пишет статью «За честную работу писателя и критика». Хорошо знать то, о чем пишешь, бережно, вдумчиво относиться к слову, постоянно думать об интересах читателя – таковы основные положения этой статьи. Место советского писателя – в рядах активных строителей коммунизма, необходимо постоянно находиться в самой гуще жизни – такова мысль, которую Шолохов не устает повторять и развивать в своих выступлениях.
В заметках, посвященных А. М. Горькому, А. С. Серафимовичу, А. Н. Толстому, Ник. Островскому, Сулейману Стальскому, Ивану Франко, дается лаконичная, но емкая оценка деятельности этих замечательных писателей. Этот материал помогает составить суждение об эстетических взглядах Шолохова, подкрепляет многими ценными мыслями основные положения социалистического реализма.
Рассказы и публицистические произведения Шолохова – значительный вклад в многообразную советскую литературу.
Внутри каждого из разделов настоящего тома произведения М. А. Шолохова располагаются в хронологическом порядке.
