Текст книги "Москва Краснокаменная. Рассказы, фельетоны 20-х годов"
Автор книги: Михаил Булгаков
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
II. В СУНДУКЕ ЗАЛОГ
Лил дождь. Маруся сидела у окошка и думала: «Куда же он, подлец, запропастился? Ох, чуяло мое сердце. Ну да ладно, попрыгаешь, попрыгаешь да придешь. Далеко без залога не ускачешь. Мое счастье в сундуке заперто… Но все-таки интересно, где он находится, соблазнитель моей жизни?»
III. ЗЛОДЕЙСКИЙ ПЛАН
Соблазнитель в это время находился в отделении милиции.
– Вам что, гражданин? – спросило его милицейское начальство.
Соблазнитель кашлянул и заговорил:
– Гм… Так что произошло со мной несчастье.
– Какое?
– Неописуемая вещь. Трудкнижку посеял.
– Вещь описуемая. Бывает с неаккуратными людьми. При каких обстоятельствах произошло?
– Обстоятельства обыкновенные. Вот, извольте видеть, дыра в кармане. Вышел я погулять… Луна светит… Я ей и говорю…
– Кому ей?
– Тьфу!.. Это я обмолвился. Виноват. Ничего не говорю, а просто смотрю, батюшки – дыра, а трудкнижки нет!
– Публикацию поместите в газете, а затем, вырезав ее, явитесь в отделение. Выдадим новую.
– Слушаюсь.
IV. РОКОВОЕ ПИСЬМО
Через некоторое время в «Гудке» появилось:
«Утеряна трудкнижка за № таким-то, на имя такого-то. Выдана таким-то отд. милиции 8 мая 23 г.»
А через некоторое время в «Гудок» пришло письмо, поразившее редакцию как громом:
«Многоуважаемый товарищ редактор! Это всё ложь! Книжка не утеряна и такой-то врёт. Он отдал её мне в залог любви. А теперь опубликовывает в газете!»
V. ЭПИЛОГ
Такой-то рвал на себе волосы и кричал.
– Что ж мне теперь делать, после такого сраму?!
Стоял перед ним приятель и говорил ему:
– Не знаю, что уж тебе и посоветовать. Сделал ты подлость по отношению к женщине. Сам теперь и казнись!
Комментарии. В. И. Лосев
Залог любви
Впервые – Гудок. 1925. 12 февраля. С подписью: «Михаил Булгаков».
Печатается по тексту газеты «Гудок».
Они хочуть свою образованность показать…
Какие-то чудаки наши докладчики! Выра-
жается во время речи иностранными словами, а
когда рабочие попросили объяснить – он, ока-
зывается, сам не понимает!!
Рабкор Н. Чуфыркин
В зале над тысячью человек на три сажени стоял пар. И пар поднимался от докладчика. Он подъезжал на курьерских к концу международного положения.
– Итак, дорогие товарищи, я резюмирую! Интернациональный капитализм в конце концов и в общем и целом довел свои страны до полной прострации. У акул мирового капитализма одно соображение, как бы изолировать советскую страну и обрушиться на нее с интервенцией! Они использовывают все возможности вплоть до того, что прибегают к диффамации, то есть сочиняют письма, якобы написанные тов. Зиновьевым! [2]2
…сочиняют письма, якобы написанные тов. Зиновьевым!– Так называемое письмо Зиновьева было в течение нескольких месяцев предметом обсуждения и споров в мировой печати. Из-за этого письма были расторгнуты подписанные 8 августа 1924 г. договоры между Англией и СССР. Вот что говорил об этом письме сам Г. Е. Зиновьев, видный большевистский деятель, на губернской конференции военных комиссаров 25 ноября 1924 г. (передаем его речь тезисно): «Консерваторы пришли к власти путем явного подлога. Во время хода избирательной кампании значительную роль сыграло так называемое „Письмо Зиновьева", отличающееся от всех других моих писем тем, что оно не было никогда мною написано.
Ровно за пять дней до подачи голосов внезапно появляется во всех газетах Англии копия письма, приписываемого мне. В нем подробно рассказывается о том, какими способами английским коммунистам захватить власть… Так называемое „Письмо Зиновьева" дало консерваторам по крайней мере один миллион голосов… Оно решило судьбу выборов. Английские консерваторы пришли к власти при помощи фальшивого паспорта и откровенного подлога. Газеты решили исход выборов…» (Известия. 1924. 12 декабря).
А вот мнение Булгакова по этому вопросу, которое он записал в дневнике в ночь с 20-го на 21 декабря 1924 г.: «Знаменитое письмо Зиновьева, содержащее в себе недвусмысленные призывы к возмущению рабочих и войск в Англии, – не только министерством иностранных дел, но и всей Англией, по-видимому, безоговорочно признано подлинным. С Англией покончено».
В свете этого булгаковского высказывания и сам фельетон представляется не таким уж безобидным.
[Закрыть]Это, товарищи, с точки зрения пролетариата – моральное разложение буржуазии и ее паразитов и камер-лакеев из Второго Интернационала!
Оратор выпил полстакана воды и загремел, как труба:
– Удается ли это им, товарищи? Совершенно наоборот! Это им не удается! Капиталистическая вандея, окруженная со всех сторон волнами пока еще аморфного пролетариата, задыхается в собственном соку, и перед капиталистами нет другого исхода, как признать Советский Союз, аккредитовав при нем своих полномочных послов!!
И моментально оратор нырнул вниз, словно провалился. Затем выскочила из кресла его голова и предложила:
– Если кто имеет вопросы, прошу задавать.
В зале наступила тишина. Затем в отдалении зашевелилась в самой гуще и вышла голова Чуфыркина.
– Вы имеете, товарищ? – ласково обратился с эстрады совершенно осипший оратор.
– Имею, – ответил Чуфыркин и облокотился на спинку переднего стула. Вид у Чуфыркина был отчаянный. – Ты из меня всю кровь выпил!
Зал охнул, и все головы устремились на смельчака Чуфыркииа.
– Сижу – и не понимаю: жив я или уже помер, – объяснил Чуфыркин.
В зале настала могильная тишина.
– Виноват. Я вас не понимаю, товарищ, – оратор обидчиво скривил рот и побледнел.
– В голове пузыри буль-буль, как под водой сидишь, – объяснил Чуфыркин.
– Я не понимаю, – заволновался оратор.
Председатель стал подниматься с кресла.
– Вы, товарищ, вопрос имеете? Ну?
– Имею, – подтвердил Чуфыркин, – объясни – «резюмирую».
– То есть как это, товарищ? Я не понимаю, что объяснить?..
– Что означает – объясни!
– Виноват, ах да. Вам не совсем понятно, что означает «резюмирую»?
– Совершенно непонятно, – вдруг крикнул чей-то измученный голос из задних рядов. – Вандея какая-то. Кто она такая?
Оратор стал покрываться клюквенной краской.
– Сию минуту. М-м-м… Так, вы про «резюмирую». Это, видите ли, товарищ, слово иностранное.
– Оно и видно, – ответил чей-то женский голос сбоку.
– Что обозначает? – повторил Чуфыркин.
– Видите ли, резю-зю-ми-ми… – забормотал оратор. – Понимаете ли, ну вот, например, я, скажем, излагаю речь. И вот выводы, так сказать. Одним словом, понимаете?..
– Черти серые, – сказал Чуфыркин злобно.
Зал опять стих.
– Кто серые? – растерянно спросил оратор.
– Мы, – ответил Чуфыркин, – не понимаем, что вы говорите.
– У него образование высшее, он высшую начальную школу окончил, – сказал чей-то ядовитый голос, и председатель позвонил. Где-то засмеялись.
– «Интервенцию» – объясните, – продолжал Чуфыркин настойчиво.
– И «диффамацию», – добавил чей-то острый, пронзительный голос сверху и сбоку.
– И кто такой камер-лакей? В какой камере?!
– Про Вандею расскажите!!
Председатель взвился, начал звонить.
– Не сразу, товарищи, прошу по очереди!
– «Аккредитовать» – не понимаю?!
– Ну, что значит «аккредитовать»? – растерялся оратор. – Ну, значит, послать к нам послов.
– Так и говори!! – раздраженно забасил кто-то на галерее.
– «Интервенцию» даешь!! – отозвались задние! ряды.
Какая-то лохматая учительская голова поднялась и, покрывая нарастающий гул, заявила:
– И, кроме того, имейте в виду, товарищ оратор, что такого слова «использовывать» в русском языке нет! Можно сказать – использовать.
– Здорово! – отозвался зал. – Вот так припаял! Шкраб, он умеет! [3]3
Шкраб, он умеет!– Шкраб – учитель, преподаватель.
[Закрыть]
В зале начался бунт.
– Говори, говори! Пока у меня мозги винтом не завинтило! – страдальчески кричал Чуфыркин. – Ведь это же немыслимое дело!!
Оратор, как затравленный волк, озираясь на председателя, вдруг куда-то провалился. Багровый председатель оглушительно позвонил и выкрикнул:
– Тише! Предлагается перерыв на десять минут. Кто за?
Зал ответил бурным хохотом, и целый лес рук поднялся кверху.
Комментарии. В. И. Лосев
Они хочуть свою образованность показать…
Впервые – Гудок. 1925. 15 февраля. С подписью: «М. Булгаков».
Печатается по тексту газеты «Гудок».
Мадмазель Жанна
У нас в клубе на ст. 3. был вечер прори-
цательницы и гипнотизерки Жанны.
Угадывала чужие мысли и заработала 150 руб-
лей за вечер.
Рабкор
Замер зал. На эстраде появилась дама с беспокойными подкрашенными глазами в лиловом платье и красных чулках. А за нею бойкая, словно молью траченная личность в штанах в полоску и с хризантемой в петлице пиджака. Личность швырнула глазом вправо и влево, изогнулась и шепнула даме на ухо:
– В первом ряду лысый, в бумажном воротничке, второй помощник начальника станции. Недавно предложение сделал – отказала. Нюрочка. (Публике громко.)Глубокоуважаемая публика. Честь имею вам представить знаменитую прорицательницу и медиумистку мадмазель Жанну из Парижа и Сицилии. Угадывает прошлое, настоящее и будущее, а равно интимные семейные тайны!
Зал побледнел.
(Жанне.)Сделай загадочное лицо, дура. (Публике.)Однако не следует думать, что здесь какое-либо колдовство или чудеса. Ничего подобного, ибо чудес не существует. (Жанне.)Сто раз тебе говорил, чтоб браслетку надевать на вечер. (Публике.)Все построено исключительно на силах природы с разрешения месткома и культурно-просветительной комиссии и представляет собою виталлопатию на основе гипнотизма по учению индийских факиров, угнетенных английским империализмом. (Жанне.)Под лозунгом сбоку с ридикюлем, ей муж изменяет на соседней станции. (Публике.)Если кто желает узнать глубокие семейные тайны, прошу задавать вопросы мне, а я внушу путем гипнотизма, усыпив знаменитую Жанну… Прошу вас сесть, мадмазель… по очереди, граждане! (Жанне.)Раз, два, три – и вот вас начинает клонить ко сну! (Делает какие-то жесты руками, как будто тычет в глаза Жанне.)Перед вами изумительный пример оккультизма. (Жанне.)Засыпай, что сто лет глаза таращишь? (Публике.)Итак, она спит! Прошу…
В мертвой тишине поднялся помощник начальника, побагровел, потом побледнел и спросил диким голосом от страху:
– Какое самое важное событие в моей жизни? В настоящий момент?
Личность (Жанне):
– На пальцы смотри внимательней, дура.
Личность повертела указательным пальцем под хризантемой, затем сложила несколько таинственных знаков из пальцев, что обозначало «раз-би-то-е».
– Ваше сердце, – заговорила Жанна, как во сне, гробовым голосом, – разбито коварной женщиной.
Личность одобрительно заморгала глазами. Зал охнул, глядя на несчастливого помощника начальника станции.
– Как ее зовут? – хрипло спросил отвергнутый помощник.
– Эн, ю, эр, о, ч… – завертела пальцами у лацкана пиджака личность.
– Нюрочка! – твердо ответила Жанна.
Помощник начальника станции поднялся с места совершенно зеленый, тоскливо глянул во все стороны, уронил шапку и коробку с папиросами и ушел.
– Выйду ли я замуж? – вдруг истерически выкликнула какая-то барышня. – Скажите, дорогая мадмазель Жанна?
Личность опытным глазом смерила барышню, приняла во внимание нос с прыщом, льняные волосы и кривой бок и сложила у хризантемы условный шиш.
– Нет, не выйдете, – сказала Жанна.
Зал загремел, как эскадрон на мосту, и помертвевшая барышня выскочила вон.
Женщина с ридикюлем отделилась от лозунгов и сунулась к Жанне.
– Брось, Дашенька, – послышался сзади сиплый мужской шепот.
– Нет, не брось, теперь я узнаю все твои штучки-фокусы, – ответила обладательница ридикюля и сказала: – Скажите, мадмазель, что, мой муж мне изменяет?
Личность обмерила мужа, заглянула в смущенные глазки, приняла во внимание густую красноту лица и сложила палец крючком, что означало «да».
– Изменяет, – со вздохом ответила Жанна.
– С кем? – спросила зловещим голосом Дашенька.
«Как, черт, ее зовут? – подумала личность. – Дай Бог памяти… да, да, да жена этого… ах ты, черт… вспомнил – Анна».
– Дорогая Ж…анна, скажите, Ж…анна, с кем изменяет ихний супруг?
– С Анной, – уверенно ответила Жанна.
– Так я и знала! – с рыданием воскликнула Дашенька. – Давно догадывалась. Мерзавец!
И с этими словами хлопнула мужа ридикюлем по правой, гладко выбритой щеке.
И зал разразился бурным хохотом.
Комментарии. В. И. Лосев
Мадмазель Жанна
Впервые – Гудок. 1925. 25 февраля. С подписью: «Михаил Булгаков».
Печатается по тексту газеты – «Гудок».
Этот фельетон словно предвосхищает знаменитый «сеанс черной магии» в романе «Мастер и Маргарита».
Кондуктор и член императорской фамилии
Кондуктора Московско-Белорусско-Балтийской
дороги снабжены инструкцией № 85, составлен-
ной во времена министерства путей сообщения,
об отдании разных почестей членам император-
ской фамилии.
Рабкор
Кондуктора совершенно ошалели.
Бумага была глянцевитая, плотная, казенная, пришедшая из центра, и на бумаге было напечатано:
«Буде встретишь кого-либо из членов профсоюза железнодорожников, приветствуй его вежливым наклонением головы и словами: „Здравствуйте, товарищ“. Можно прибавить и фамилию, если таковая известна.
А буде появится член императорской фамилии, то приветствовать его отданием чести согласно формы № 85 и словами." «Здравия желаю, ваше императорское высочество!» А ежели это окажется сверх всяких ожиданий и сам государь император, то слово «высочество» заменяется словом «величество».
Получив эту бумагу, Хвостиков пришел домой и от огорчения сразу заснул. И лишь только заснул, оказался на перроне станции. И пришел поезд.
«Красивый поезд, – подумал Хвостиков, – кто бы это такой, желал бы я знать, мог приехать в этом поезде?»
И лишь только он это подумал, зеркальные стекла засверкали электричеством, двери растворились и вышел из синего вагона государь император. На голове у него лихо сидела сияющая корона, а на плечах белый с хвостиками горностай. Сверкающая орденами свита, шлепая шпорами, высыпалась следом.
«Что же это такое, братцы?» – подумал Хвостиков и оцепенел.
– Ба! Кого я вижу? – сказал государь император прямо в упор Хвостикову, – если глаза меня не обманывают, это бывший мой верноподданный, а ныне товарищ, кондуктор Хвостиков? Здравствуй, дражайший!
– Караул… Здравия желаю… засыпался… ваше… пропал, и с детками… императорское величество, – совершенно синими губами ответил Хвостиков.
– Что ж ты какой-то кислый, Хвостиков? – спросил государь император.
– Смотри веселей, сволочь, когда разговариваешь! – шепнул сзади свитский голос.
Хвостиков попытался изобразить на лице веселье. И оно вышло у него странным образом. Рот скривился направо, и сам собой закрылся левый глаз.
– Ну, как же ты поживаешь, милый Хвостиков? – осведомился государь император.
– Покорнейше благодарим, – беззвучно ответил полумертвый Хвостиков.
– Все ли в порядке? – продолжал беседу государь император. – Как касса взаимопомощи поживает? Общие собрания?
– Все благополучно, – отрапортовал Хвостиков.
– В партию еще не записался? – спросил император.
– Никак нет.
– Ну, а все-таки сочувствуешь ведь? – осведомился государь император и при этом улыбнулся так, что у Хвостикова по спине прошел мороз градусов на пять.
– Отвечай, не заикаясь, к-каналья, – посоветовал сзади голос.
– Я немножко, – ответил Хвостиков, – самую малость…
– Ага, малость. А скажи, пожалуйста, дорогой Хвостиков, чей это портрет у тебя на грудях?
– Это… Это до некоторой степени т. Каменев, – ответил Хвостиков и прикрыл Каменева ладошкой.
– Тэк-с, – сказал государь император, – очень приятно. Но вот что: багажные веревки у вас есть?
– Как же, – ответил Хвостиков, чувствуя холод в желудке.
– Так вот: взять этого сукиного сына и повесить его на багажной веревке на тормозе, – распорядился государь император.
– За что же, товарищ император? – спросил Хвостиков, и в голове у него все перевернулось кверху ногами.
– А вот за это самое, – бодро ответил государь император, – за профсоюз, за «Вставай, проклятьем заклейменный», за кассу взаимопомощи, за «Весь мир насилья мы разроем», за портрет, за «до основанья, а затем»… и за тому подобное прочее. Взять его!
– У меня жена и малые детки, ваше товарищество, – ответил Хвостиков.
– Об детках и о жене не беспокойся, – успокоил его государь император, – и жену повесим, и деток. Чувствует мое сердце, и по твоей физиономии я вижу, что детки у тебя – пионеры. Ведь пионеры?
– Пи… – ответил Хвостиков, как телефонная трубка.
Затем десять рук схватили Хвостикова.
– Спасите! – закричал Хвостиков, как зарезанный.
И проснулся.
В холодном поту.
Комментарии. В. И. Лосев
Кондуктор и член императорской фамилии
Впервые – Гудок. 1925. 27 февраля. С подписью: «Михаил Булгаков».
Печатается по тексту газеты «Гудок».
Фельетон написан как раз в те дни, когда создавалась повесть «Собачье сердце». Настроение писателя было боевым, и он ждал решительных перемен в «Рэсэфэсэре». «Сон» Хвостикова заставлял читателей задуматься о возможных изменениях в стране.
Праздник с сифилисом
В день работницы, каковой празднуем каждогодно марта восьмого дня, растворилась дверь избы-читальни, что в деревне Лака-Тыжма, находящейся под благосклонным шефством Казанской дороги, и впустила в избу-читальню местного санитарного фельдшера (назовем его хотя бы Иван Иванович).
Если бы не то обстоятельство, что в день 8 Марта никакой сознательный гражданин не может появиться пьяным, да еще и на доклад, да еще в избу-читальню, если бы не обстоятельство, что фельдшер Иван Иванович, как хорошо известно, в рот не берет спиртного, можно было бы побиться об заклад, что фельдшер целиком и полностью пьян.
Глаза его походили на две сургучные пробки с сороковок русской горькой, и температура у фельдшера была не свыше 30 градусов. И до того ударило в избе спиртом, что председатель собрания курение прекратил и предоставил слово Ивану Ивановичу в таких выражениях:
– Слово для доклада по поводу Международного дня работницы предоставляется Ивану Ивановичу.
Иван Иванович, исполненный алкогольного достоинства, за третьим разом взял приступом эстраду и доложил такое:
– Прежде чем говорить о Международном дне, скажем несколько слов о венерических болезнях!
Вступление это имело полный успех: наступило могильное молчание, и в нем лопнула электрическая лампа.
– Да-с… Дорогие мои международные работницы, – продолжал фельдшер, тяжело отдуваясь, – вот я вижу ваши личики передо мной в количестве восьмидесяти штук…
– Сорока, – удивленно сказал председатель, глянув в контрольный лист.
– Сорока? Тем хуже… То есть лучше, – продолжал оратор, – жаль мне вас, дорогие мои девушки и дамы… пардон, – женщины! Ибо чем меньше населения в данной области, как показывает статистика, тем менее заболеваний венерическими болезнями, и наоборот. И в частности, сифилисом… Этим ужасающим бичом для пролетариата, не щадящим никого… Знаете ли вы, что такое сифилис?
– Иван Иванович! – воскликнул председатель.
– Помолчи минутку. Не перебивай меня. Сифилис, – затяжным образом икая, говорил оратор, – штука, которую схватить чрезвычайно легко! Вы тут сидите и думаете, что, может быть, вы застрахованы? (Тут фельдшер зловеще засмеялся…) Хм! Шиш с маслом. Вот тут какая-нибудь девушка ходит в красной повязке, радуется, восьмые там марты всякие и тому подобное, а потом женится и, глядишь, станет умываться в один прекрасный день… сморкнется – и хлоп! Нос в умывальнике, а вместо носа, простите за выражение, дыра!
Гул прошел по всем рядам, и одна из работниц, совершенно белая, вышла за дверь.
– Иван Иванович! – воскликнул председатель.
– Виноват. Мне поручено, я и говорю. Вы думаете, что, может, невинность вас спасет? Го-го-го!.. Да и много ли среди вас неви…
– Иван Иванович!! – воскликнул председатель.
Еще две работницы ушли, оглянувшись в ужасе на эстраду.
– Придете вы, например, сюда. Ну, скажем, бак с кипяченой водой… То да се… Жарко, понятное дело, – расстегивая раскисший воротничок, продолжал оратор, – сейчас, понятное дело, к кружке… Над вами: «Не пейте сырой воды» и тому подобные плакаты Коминтерна, а пред вами сифилитик пил со своей губой… Ну, скажем, наш же председатель…
Председатель без слов завыл. Двадцать работниц с отвращением вытерли губы платками, а кто их не имел – подолами.
– Что ты воешь? – спросил фельдшер у председателя.
– Я никаким сифилисом не болел!!! – закричал председатель и стал совершенно такой, как клюква.
– Чудак… Я к примеру говорю… Ну, скажем, она, – и фельдшер ткнул трясущимся пальцем куда-то в первый ряд, который весь и опустел, шурша юбками.
– Когда женщина 8 Марта… Достигает половой, извиняюсь, зрелости, – пел с кафедры оратор, которого все больше развозило в духоте, – что она себе думает?
– Похабник! – сказал тонкий голос в задних рядах.
– Единственно, о чем она мечтает в лунные ночи, – это устремиться к своему половому партнеру, – доложил фельдшер, совершенно разъезжаясь по швам.
Тут в избе-читальне начался стон и скрежет зубовный. Скамьи загремели и опустели. Вышли поголовно все работницы, многие – с рыданием.
Остались двое: председатель и фельдшер.
– Половой же ее партнер, – бормотал фельдшер, качаясь и глядя на председателя, – дорогая моя работница, предается любви и другим порокам…
– Я не работница! – воскликнул председатель.
– Извиняюсь, вы мужчина? – спросил фельдшер, тараща глаза сквозь пелену.
– Мужчина! – оскорбленно выкрикнул председатель.
– Не похоже, – икнул фельдшер.
– Знаете, Иван Иванович, вы пьяный, как хам, – дрожа от негодования, воскликнул председатель, – вы мне, извините, праздник сорвали! Я на вас буду жаловаться в центр и даже выше!
– Ну, жалуйся, – сказал фельдшер, сел в кресло и заснул.
Михаил
Комментарии. В. И. Лосев
Праздник с сифилисом
Впервые – Гудок. 1925. 27 марта. С подписью: «Михаил».
Печатается по тексту газеты «Гудок».
Банщица Иван
В бане на станции Эсино Муромской линии
в женский день, пятницу, неизменно присутст-
вует один и тот же банщик дядя Иван, при ко-
тором посетительницам бани приходится разде-
ваться, пользуясь тазами вместо фиговых лист-
ков.
Неужели нельзя поставить в пятницу в ба-
ню одну из женщин, работающих в ремонте?
Рабкор
ПРЕДИСЛОВИЕ
До того неприлично про это писать, что перо опускается.
I. В БАНЕ– Дядь Иван, а дядь Иван!
– Што тебе? Мыло, мочалка имеется?
– Все имеется, только умоляю тебя: уйди ты к чертям!
– Ишь, какая прыткая, я уйду, а в энто время одежу покрадут. А кто отвечать будет – дядя Иван. Во вторник мужской день был, у начальника станции порцыгар свистнули. А кого крыли? Меня, дядю Ивана!
– Дядя Иван! Да хоть отвернись на одну секундочку, дай пробежать!
– Ну, ладно, беги!
Дядя Иван отвернулся к запотевшему окошку предбанника, расправил рыжую бороду веером и забурчал:
– Подумаешь, невидаль какая. Чудачка тоже. Удовольствие мне, что ли? Должность у меня уж такая похабная… Должность заставляет.
Женская фигура выскочила из простыни и, как Ева по раю, побежала в баню.
– Ой, стыдобушка!
Дверь в предбанник открылась, выпустила тучу пара, а из тучи вышла мокрая, распаренная старушка, тетушка дорожного мастера. Старушка выжала мочалку и села на диванчик, мигая от удовольствия глазами.
– С легким паром, – поздравил ее над ухом сиплый бас.
– Спасибо, голубушка. Спас… Ой! С нами крестная сила. Да ты ж мужик?!
– Ну и мужик, дак что… Простыня не потребуется?
– Казанская Божья Мать! Уйди ты от меня со своей простыней, охальник! Что ж это у нас в бане делается?
– Что вы, тетушка, бушуете, я же здесь был, когда вы пришли!
– Да не заметила давеча я! Плохо вижу я, бесстыдник. А теперь гляжу, а у него борода, как метла! Манька, дрянь, простыней закройся!
– Вот мученье, а не должность, – пробурчал дядя Иван, отходя.
– Дядя Иван, выкинься отсюда! – кричали женщины с другой стороны, закрываясь тазами, как щитами от неприятеля.
Дядя Иван повернулся в другую сторону, оттуда завыли, дядя Иван бросился в третью сторону, оттуда выгнали. Дядя Иван плюнул и удалился из предбанника, заявив зловеще:
– Ежели что покрадут, я снимаю с себя ответственность.
