Текст книги "Шесть пристрастных интервью с каббалистом"
Автор книги: Михаэль Лайтман
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Дело в том, что каббалисты всем в глаза режут правду-матку и говорят, что все мы поступаем неправильно. Это, конечно, никому не приятно слышать, и поэтому все настроены против них.
Настоящую каббалу человеку давать очень тяжело, потому что она, в первую очередь, обнажает перед ним его эгоистическую болезнь, показывая, что он ведет себя в обществе, как раковая клетка, которая пожирает все вокруг себя и в итоге вследствие этого сама погибает, согласно природе раковых клеток. Тем не менее, чтобы быть здоровым, надо абсолютно аннулировать себя относительно общего организма, как это делает любая клетка в живом теле. По закону живого тела каждая клетка выполняет те функции, в которых нуждается весь организм, а сама получает только самое необходимое для своего существования. Это закон любого живого состояния, и он выполняется на животном уровне, на растительном и на неживом. Только на нашем, человеческом уровне им пренебрегают. Поэтому мы в этом мире такие страшные, уродливые люди, и каждый из нас – это просто раковая клетка.
Каббала объясняет всю эту систему, показывает, как не допустить этого, как, действительно, стать нормальным, здоровым организмом. Тогда мы начинаем понимать замысел природы, для чего созданы, и поднимаемся совсем на иной уровень – на уровень ощущения вечного состояния.
[1] РАМХАЛь – принятое сокращение от рабби Моше Хаим Луццато.
Л.Н.: Клетка не может оздоровиться в одиночку. Она будет всего лишь одной здоровой клеткой, но не сможет изменить все клетки вокруг. Как быть с этим? Это, во-первых. Во-вторых, то, что вы говорите, заставляет вспомнить наше недавнее прошлое в лице классиков марксизма-ленинизма, которые тоже хотели уничтожить эгоизм в обществе. Они хотели, чтобы все были равны, чтобы все было общим, чтобы никто особенно не высовывался.
Правильно.
Л.Н.: Так, может быть, они были правы? А капитализм – мне тоже его хотелось, а сейчас я в этом стал уже сомневаться: нужно ли нам было все то, что мы сейчас видим за окном… Как со всем этим быть?
Сама по себе идея прекрасная. Просто нельзя, чтобы это делалось насильственно, а не методами воспитания. Нельзя никого заставлять. Только созревая, человек начинает понимать – он видит законы природы, и тогда выполняет их.
Ведь вы не прыгните ни с того ни с сего с десятого этажа, потому что вам известно, что вы разобьетесь. Зная закон природы, хотите вы этого или нет, вы его выполняете. Надо сделать так, чтобы законы правильного человеческого общества стояли перед вами, как непреложные законы природы. «Никуда ты, дядя, не денешься. Будешь выполнять – будет хорошо, не будешь – будет нацизм, уничтожение. Когда? Через 20 дней, через 30». Можно воочию видеть, что в каждом случае будет. Это те же самые законы природы. Мы не убеждаем людей, уговаривая их: «Вы хотите лучше жить – давайте сделаем что-то хорошее».
Если бы коммунисты были каббалистами, раскрой они пред своим народом эту идею – и не только идею, – науку, а не изобретенный ими научный коммунизм, все могло бы быть иначе. Если бы они на самом деле раскрыли это, как науку, где сам человек видит законы (а каббала, как физика, позволяет вам видеть законы природы, от которых деваться некуда), то тогда вы начали бы правильно это себе представлять, и спросили бы: «А что же теперь делать?». Вот тут каббала дает свой рецепт. Она говорит очень просто. Если общество созрело, то надо сделать только одно: начинать превозносить в нем альтруистические идеи, чтобы сама оценка общества являлась самым лучшим вознаграждением. Потому что, в конечном итоге, мы не нуждаемся ни в богатстве и ни в чем другом – мы нуждаемся только в одобрении общества.
Человек устроен так, что его «я» требует общественного одобрения. Если ваша внучка будет говорить: «Фу, деда, что о тебе говорят!», или ваши дети, жена будут стыдиться репутации, которая создалась у вас в обществе, поскольку вы не являетесь правильным интегральным его членом, вы сделаете все, чтобы им быть.
Значит, самое главное – показать обществу, какой облик оно должно приобрести ради своего спасения. Если общество примет эту идею, каждый его член поневоле обязан будет ей подчиняться. То, что мы желаем одобрения общества – это фактически закон природы. В сущности, для нас это самая большая награда.
Напротив, если общество – родные, близкие, дети, внуки, друзья – будет нас стыдить, порицать, то это станет равносильно аннулированию нашего «я», нашей личности. Этого человек себе позволить не может, он готов повеситься, лишь бы сохранить свое «я». Потому что, на самом деле, наше «я» выше нашего животного состояния, оно относится к уровню «человек» в нас.
Каббала это все раскрывает, и это все очень просто сделать. Если мы только сможем эти идеи немножечко распространить, то люди увидят, насколько реально и рационально их исполнение.
Л.Н.: Действительно, сегодня уже понятно, что человечество должно себя ограничивать. Что беспокоит людей? То, что уровень комфорта, благосостояния, здоровья в мире распределяется неравномерно. У одних этого очень много, а у других минимум. Как сделать, чтобы наличие всего необходимого для жизни, считать нормой, а то, что превышает эту норму, считать чрезмерным? Как этого добиться?
Вы никак не сможете прийти к равномерному распределению богатств в мире до тех пор, пока каждый человек и государства в целом будут эгоистическими.
Смотрите, в чем проблема. Почему Россия сидит на таких богатствах, а какая-нибудь Индонезия, страдает, оттого, что у них этого нет? Все, что находится в земле, должно быть поделено поровну, все богатства, природные и человеческие ресурсы – иначе всегда будет оставаться подобная проблема.
Каббала говорит, что общество должно распределять все абсолютно поровну, и к этому состоянию человечество должно прийти. Нас все равно пригонят к нему – «палкой к счастью». Мы никуда не денемся. Мы будем страдать до тех пор, пока не осознаем необходимость своего собственного исправления, но ни в коем случае не насильственными методами, а только путем распространения знания об этом.
Что касается знания, вы можете сказать: «Сколько людей в мире найдут в себе силы учиться? Никому не хочется слышать об учебе, о каких-то там науках…». Когда человек болеет, он рад услышать и узнать, что у него за болезнь и как от нее излечиться. Когда он чувствует, что от этого зависит его жизнь и жизнь собственных детей, а иначе – смерть, он с удовольствием будет это учить и знать. Ему это необходимо. Следует только довести человечество до осознания того, что от ударов, которые сейчас его преследуют, существует лекарство.
Л.Н.: Мне кажется, что в основе фашизма, о котором мы сегодня уже говорили, заложена идея справедливости, но только для определенной нации, для определенного этноса. Когда мы в России затрагиваем, скажем, вопрос нефти, у нас принято говорить, что это наши великие предки, Ермак и прочие, завоевали для нас Сибирь с нефтяными богатствами. Русские, они такие смелые, предприимчивые, и поэтому нашли нефть. А те, у кого нефти нет, пусть плачут – не повезло им, не такие у них были предприимчивые предки. Это как на уровне человеческой жизни: у одного отец – профессор, а у другого, скажем, сапожник. Ну, не повезло человеку. Так и с народами.
Но, видимо, все-таки произойдут какие-то неожиданные события. Они, с одной стороны, неожиданные, а с другой – ожидаемые. Все ждут, что в XXI веке будут найдены альтернативные источники энергии, и нефть окажется пустышкой, и все эти двигатели внутреннего сгорания… Когда я езжу по Москве, здесь такое количество машин, просто не проехать, не протиснуться. Все куда-то несутся. И возникает вопрос: куда они так спешат? И по каким таким особенным делам они торопятся в этих своих таратайках? Потому что результатов этой спешки не очень-то и видно, кроме новых и новых коробок: все выше, и выше, и выше. И все это тоже рождает ощущение бессмысленности. Как бы вы могли это прокомментировать?
Если мы развиваемся эгоистически, то естественно, что наш эгоизм запирает нас в такие обстоятельства. Я повторяю, что нам этого не избежать до тех пор, пока мы не осознаем его зло настолько, чтобы и видеть, и чувствовать, что все беды в мире, – даже на уровне цунами, землетрясений, всевозможных экологических угроз, – являются следствием нашего неправильного поведения. На нашем, высшем, человеческом уровне мы неправильно соединяемся между собой. Эгоистически относясь друг к другу, мы влияем на всю остальную природу. Потому что наши мысли, наши взаимоотношения, наша мыслительная энергия – это, на самом деле, самое страшное оружие, оказывающее самое сильное воздействие на всю окружающую природу.
То, что одному повезло родиться в определенной семье, а другому с семьей не повезло; или у одного государства есть огромное количество природных ресурсов, а у другого – нет, это сложная проблема, которая связана с каббалистической географией, и с тем, как вообще природа управляет нашим миром. Мы с вами сейчас не сможем это точно рассмотреть, но тот, кто пользуется тем, что предназначено всему человечеству, в итоге от этого никак не выигрывает, а страдает.
Поэтому я не думаю, что мы увидим хорошие последствия существования всех этих больших источников: нефти, газа, золота… Чего только в России нет! Практически ведь все есть. Однако никакого счастья, ничего хорошего от этого народ иметь не будет. Может быть, будут большие бряцанья оружием, или бряканье словами, но на самом деле блаженства не обретешь. Как и деньги, вырученные от распродажи природного достояния, счастья не дадут, не обратятся во внутреннее богатство. Поскольку то, что есть у государства, находится в абсолютном противоречии с законами природы, обращено только на себя и на покорение других, на диктат над ними.
Л.Н.: Может быть, вам приходилось слышать, что уже изобретены другие источники энергии, но они намеренно скрываются, потому что, если они будут открыты миру, то экономика, вся сила богатых и неправедных, рухнет. И не кажется ли вам, что если бы закончился этот всемирный нефтяной психоз, который связан с самолетами, с двигателями внутреннего сгорания, с ужасными катастрофами, – это было бы большим благодеянием для человечества?
Нефтяная цивилизация практически закончилась еще в конце XX века. Вы правы, что в мире уже есть много альтернатив нефтяному топливу, но они придерживаются теми же людьми, которые имеют от этого большую прибыль, власть или деньги.
Вы знаете, я был в Аросе. Это швейцарский курорт, который находится на противоположной от Давоса стороне горы. В то время, когда в Давосе проводились международные экономические конференции, в Аросе проводились международные философские, альтруистические совещания. Я был, конечно, среди философов и альтруистов, а не среди экономистов. Однако что было интересно, у экономистов – была, так сказать, некоторая перекличка с нами. У них были очень интересные исследования: в мире потепление, обнажается Арктика, Антарктика, появляются новые поля для добычи нефти. А чем все это обнажение, таяние ледяного покрова грозит миру – неважно. Главное, что у нас будет еще парочка нефтяных месторождений. Это естественный ход эгоистического развития, оно и должно быть таким.
Мир наш, конечно, никуда не исчезнет, ничего с ним не сделается. Проблема только в том, каким путем мы придем к правильному взаимодействию с природой. В принципе, это и является конечной целью природы: привести нас к равновесию с собой, то есть с окружающей средой. Со стороны природы этот закон так и действует на нас, он подгоняет нас или страданиями, – то есть ощущением неравновесия с ней, – или наслаждениями. Ведь если мы вдруг станем изучать законы природы, сами обнаружим, где наша болезнь, и сможем прийти с ними в равновесие, выполнять их, как любые другие физические законы, которые мы выполняем, то от этого мы получим, естественно, хорошие результаты.
Л.Н.: Еще один вопрос, возможно, он будет последним, потому что, мне кажется, уже достаточно сказано, для того чтобы было, над чем подумать. Как человек должен относиться к понижению уровня своего комфорта? Или к тому, что он не может достичь того уровня комфорта, которого бы он желал, и из-за этого страдает, переживает, не находит себе места?
Я за свою жизнь был в самых различных состояниях, много ездил, много видел, был в разных странах, в разных обществах, цивилизациях. Я могу сказать только одно: комфорт – это внутреннее ощущение человека. Можно быть в золотой клетке, а ощущать, что ты в тюрьме, а, может быть, что «с милым рай в шалаше». Так что, внешние обстоятельства не важны.
Обеспечить сегодняшнему человеку состояние комфорта – это создать ему обстановку для внутреннего успокоения, безопасности, покоя, равновесия, знания, ощущение какой-то взаимности, теплоты. Это то состояние комфорта, к которому мы стремимся, а что у нас будет снаружи, не имеет значения. Ведь в итоге мы понимаем, что это ни о чем не говорит.
Я убежден, просто знаю, что главное в этом внутреннем ощущении, это осознание своей необходимости обществу, уверенность в том, что общество относится к нему благожелательно, с одобрением, воодушевляя его. Ведь человек ощущает свою потребность в обществе, в родных, близких – во всех. Он должен быть уверен, что его всегда поддержат, протянут руку помощи, а если он упадет, то на дружеские, любящие руки, – это и есть самый лучший комфорт, ничего больше человеку не надо. Когда человек находится в равновесии с законами природы, ему ничего не страшно. Тогда он не болеет, не чувствует себя плохо, не впадает ни в какую депрессию. Ведь все наши проблемы возникают только от отсутствия баланса. Поэтому мы не добьемся никакого комфорта иначе чем соблюдая законы равновесия с природой, о которых говорит каббала.
Кроме того, как мы знаем, самые развитые страны опережают все остальные по проблемам рака, депрессий, самоубийств, разводов и всего прочего. Так что внешние удобства совершенно не подготавливает основу настоящего, внутреннего, комфорта.
Л.Н.: Вы сказали, что человек, который находится в равновесии с законами природы, не болеет. Если он не болеет, значит, он и не умирает?
Нет, смерть наступает не оттого, что человек болеет. Смерть – это естественный предел, ограничивающий выполнение человеком своей миссии на определенном эгоистическом этапе. Поэтому у каждого из нас есть разные виды смерти, точнее говоря, есть разные периоды смерти. Обо всех этих состояниях мы можем когда-нибудь еще поговорить, но это не зависит от болезни. Можно быть абсолютно здоровым человеком, и постепенно-постепенно в организме угасает этот его животный эгоизм, как бы сходит на нет. Почему человек умирает? У него истощается эгоизм. Он просто не желает его больше наполнять.
Л.Н.: Если хочешь долго жить – будь эгоистом!
Можно и так сказать, да. Старость наступает именно из-за этого – в силу того, что эгоизм в человеке затухает, ему все меньше и меньше хочется. А почему? Я вам скажу, почему, чтобы вы не подумали, что надо, действительно, быть большим эгоистом. Потому что он разочаровывается в том, что может наполнить себя эгоистическим образом. Ведь в течение всей своей жизни мы ни разу не смогли наполниться эгоистически. Вы купили себе машину, квартиру, неважно что – максимум через неделю у вас пропадает наслаждение от этого, все становится привычным. Вы умирали от голода – дорвались до еды – несколько кусочков пищи и все, наслаждение от нее пропадает, и вы продолжаете есть уже просто автоматически. Чтобы получить наслаждение, вы должны переключиться на что-то другое.
Это потому что, когда наслаждение входит в желание эгоистически, оно его аннулирует, а затем оно само перестает ощущаться, как наслаждение. Таким образом эгоизм сам себя умерщвляет. В этом и заключается секрет нашей смерти и ее причина. Если бы мы не умерщвляли себя сами подобным образом, то были бы бессмертны, ощущали бессмертие.
Что значит «бессмертие»? Наше биологическое тело умирало бы, а мы не чувствовали, что умираем. Мы бы ощущали себя все время в состоянии вечного течения информации, материи, своего «я». Потому что мы еще до смерти этого тела перестали бы отождествлять себя с ним. Потому что оно – это не «я». «Я» – это нечто другое во мне, духовное. Вы можете сделать мне пересадку всех органов тела, – по частям или как-то иначе, – а мое «я» все равно останется. Плоть – это всего лишь оболочка, машина. Когда-то мы думали, что человеческое «я» находится в сердце, сейчас мы думаем, что, возможно, оно в головном мозге. Скоро мы научимся делать пересадку головы, и опять-таки не обнаружим ничего нового. «Я» человека остается.
Только когда наше «я» станет альтруистическим, оно не будет затухать под воздействием получаемого наслаждения, и тогда человек станет ощущать себя бессмертным. Тот, кто занимается каббалой, достигает этого состояния. Он поднимается на уровень, где происходит абсолютное, вечное течение информации и отождествляет себя, свое «я», с этим потоком. Тело же для него – как рубашка, которую иногда надо сменить.
Л.Н.: Сколько лет прожил Авраам? Он же, по-моему, жил лет 200?
Здесь речь идет не о земных годах, а духовных ступенях – сколько ступеней он преодолел, поднявшись до своего духовного уровня. О его физическом возрасте в этих книгах не говорится. В них в аллегорическом виде говорится о его внутренней работе и о том, как он изменил себя, насколько ступеней эгоизм, который в нем тогда вспыхнул, – как и во всех вавилонянах, – помог ему подняться.
Л.Н.: Спасибо! Мне было очень приятно с вами говорить, и вообще познакомиться непосредственно, а не только по вашим книгам.
Большое спасибо! Я надеюсь, что мы с вами еще увидим хорошее будущее всего человечества и хорошую жизнь для наших внуков.
Л.Н.: Мы будем верить в это.
ГОСПОДИ, ПОМОГИ
ДЕТЯМ И ЗВЕРЯМ!
Интервью в двух действиях
Армена Джигарханяна надо слышать. Неторопливо и веско он дарит нам слова своей житейской мудрости. Она звучит просто. Но простота эта кажущаяся. Она замешана не только на опыте 50-ти лет театральной, кинематографической и человеческой жизни. За ней стоит вся огромная культура человечества. Мы любим его, и верим этому человеку не за его бесчисленные роли (за количество которых он даже вошел в Книгу рекордов Гиннесса) и регалии. Кто-то назвал его веселым философом. И не случайно одна из самых значительных его театральных работ – роль Сократа.
Действие первое
Я исследую современный кризис и пути его разрешения. Человечество пристращается к употреблению наркотиков, депрессия стала проблемой номер один, люди все чаще разводятся. Эгоизм настолько возрос, что человек не может ужиться с другими и даже с самим собой. Молодежь уже изначально разочарована, опустошена и не понимает, стоит ли вообще продолжать жить. Миру требуется некая идея, концепция, мотивация, иначе человека поглощает пустота, он ощущает отсутствие духовности.
Вы – человек особенный, прожили такую большую, насыщенную жизнь, – я вам желаю, конечно, прожить еще много-много лет, – накопили огромный жизненный духовный опыт. Я слышал, что вы интересуетесь, кроме всего прочего, и философией жизни. Как вам кажется, в каком направлении движется общество? Есть ли возможность каким-то образом начать его вытягивать из того состояния, в котором оно находится? Видите ли вы какие-то теории или методики, способные на данном пути помочь людям? Как вы считаете, можно ли еще что-то сделать с этим миром или это слишком утомительно, долго и даже безнадежно?
А. Д.: Если мы с вами рискуем давать какой-то совет людям, то очень важно, чтобы мы были честными. При всей примитивности этого определения я думаю, что это самое трудное.
Все, о чем вы говорите, имеет место, и, мне кажется, даже в более катастрофических и неуправляемых масштабах.
Если говорить о знании предмета, я могу рассуждать только о том, чем занимаюсь я, – об искусстве.
Очень трудно, как говорится, «помочь человеку вернуться к себе». Ведь вся существующая информация в основном направлена в какое-то русло. Не будем говорить, что это обязательно вредно, но это великое, стадное явление. Туда направляют нас все, кто занимается идеологией, а надо попытаться, наверное, найти способ наиболее близкий к индивидуальности человека.
Чем хорошо искусство? Оно оперирует знакомыми понятиями: любовь, смерть, ненависть, дети, животные. Я обожаю формулировку: «Господи, помоги детям и зверям!». Это очень важно. Дело не в том, что такой призыв умиляет и звучит сентиментально – «дети», а в том, что, дети – это будущие взрослые. И что мы в них заложим, то и вырастет. Поэтому, если у нас появляется возможность, грех ею не пользоваться. Этим еще занимается религия.
Вы верите, что она в силах что-то сделать?
А. Д.: Может быть, у нее есть самая мощная сила. Поэтому наш общий друг Эйнштейн говорил, что если Бога нет, то его надо выдумать. Он нужен обязательно! Локомотив. Лидер, которому мы беспрекословно верим. «Иисус». Нельзя этим пренебрегать, если мы даже с вами внутренне убеждены, что такого человека нет.
Он нам нужен! Иначе футболисты станут нашими лидерами. Тоже неплохо, до определенного состояния. Потом, когда у нас появятся проблемы и мы не сможем их решить, мы придем в церковь, поплачем, посмеемся, посмотрим. Мы придем в театр. Поверьте, я пропагандирую театр, не потому что это моя жизнь. Хотя дорога эта бесконечно длинная. Бесконечно! Потому что малейшее нарушение – ты обратился к нам, мы успокоили, сказали: «Все будет хорошо», а у этого человека что-то с ребенком случилось, и он перестает нам верить. И говорит нам: «Вы обманули меня».
Не может ли искусство заменить религию и стать для человека проповедником эталонов правильного поведения, общения, любви к другому?
А. Д.: Это пусть люди сами выберут. Мы им дадим, а они решат. Я думаю, что если людей не насиловать, не толкать туда, не дай Бог, прикладом, то они выберут. Я обожаю эту английскую манеру, когда делают газон, а потом ждут, пока по нему пойдут люди, и тогда уже выкладывают плитками дорожку.
Самый верный способ.
А. Д.: Самый верный! Почему мы не всегда к нему прибегаем? Потому что это долго. А мы хотим сразу «пирамидон на все головы», чтобы через 20 минут все было хорошо. Не будет через 20 минут!
Я думаю, что всегда надо знать, что если в нашей жизни, условно назовем, произошло цунами или землетрясение, мы должны понимать, что как минимум одно поколение наверняка будет страдать от этого. И мы ничего не сделаем. Кто-то сказал, что Чернобыль будет жить в нас, в нашей жизни еще 300 лет. Мы, к сожалению, еще получим оттуда информацию о разрушениях.
Как вы думаете, действительно ли, во всем виноват человеческий эгоизм? Что «возлюби ближнего, как самого себя» – это, действительно, решение вопроса? И возможное решение?
А. Д.: Все эти слова требуют проверки. Что значит «возлюби»? «Ближнего»? Кто имеется в виду? «Яко себя» – тоже кто такой? Какие слова у нас с большой буквы пишутся, а какие – нет?
Я очень боюсь массового сознания, массового восторга, так же, как и массового фашизма. Там есть такие рычаги, которые умелые и талантливые люди используют. Мы знаем это даже на нашей короткой жизни.
Я верю в силу лидера. Я сравню это с театром, ведь кто-то даже сказал, что театр – это модель общества. Если вы обратите на это внимание, то увидите, что любой спектакль живет или успешен, или воздействует на нас, благодаря тому, что там есть лидер, который направил нас: понюхал, осознал, где-то внутри желудка у него что-то произошло… Или как в цирке, когда делают пирамиду. Как это циркачи говорят? Нужен опорный, тот, который эту пирамиду держит. Если его нет, она развалится.
Хотя вы работаете сегодня в маленьком театре, но влияние на массы у вас огромное. Человек приходит на спектакль, смотрит некое действо. Естественно, он уже заранее приходит, для того чтобы чем-то проникнуться. Он получает от вас огромную информацию, даже такую подсознательную, что он и не осознает, как она на него воздействует. Как вы считаете, можно ли таким образом рассказать человеку, в чем смысл жизни?
А. Д.: Я так неприлично давно живу в театре, что беру на себя наглость рассказать вам некую формулу этого. Я думаю, что подавляющее большинство зрителей приходит только из любопытства.
Не чему-то научиться? Ведь краткое действие в течение часа-двух способно нам рассказать обо всей жизни.
А. Д.: Нет. Вы говорите о том, чего бы нам хотелось. А я говорю с позиции человека, который 50 лет прожил в театре. Нет. Приходят любопытные.
Но, даже придя развлекаться, иногда не осознавая этого, люди приносят с собой свои проблемы. Они могут быть скрытыми, но проявляются, человек не хочет об этом думать, или его это беспокоит…
У театра есть способность задеть болевую точку. Особенно, если мы играем то, что вы называете «получить ответ». Но явление это скрытое. И если театр ответственно задевает эту проблему, мы из тысячи любопытных для начала получим три-пять человек, которых проблема задела. В этом случае пять, в следующем… Потому что эти пять понесут дальше: на свою кухню, на работу и так далее. Этим, по-моему, занимается и религия, церковь.
Очень длительный процесс?
А. Д.: Очень.
Ну, а все-таки, в чем смысл жизни?
А. Д.: Мне очень нравится, как Лев Николаевич сказал: «Смысл жизни – жить».
Мы с вами уже не молодые люди. Все-таки видим ли мы, можем ли мы, как-то хотя бы зацепить ответ на этот вопрос, хотя бы его направление? В чем он решается?
А. Д.: Я буду предельно жестоким.
В каждом отдельном случае – индивидуально. Потому что, если мы зададимся целью помочь конкретному человеку, то, я думаю, это гораздо лучше чем, если мы возжелаем исправить все общество. Если у этого человека будет имя, фамилия, пол, и мы поймем, в чем этот человек нуждается. Я думаю – индивидуализация. Я думаю, спасение в этом, хотя дорога очень длинная. Потом, я думаю, человеку свойственно на полдороги устать, и сказать: «Да ну его…».
Наш мир находится в таком состоянии, что говорят даже, что у него нет столь долгого времени на обдумывание, и он должен себя как-то менять. Мы ходим по краю.
А. Д.: Придут такие активные культуристы и опять устроят нам ГУЛАГи, газовые камеры. Загонять стадо – вещь опасная.
То есть вы за то, чтобы просто дать жизни течь своим чередом, как она идет?
А. Д.: Это самое важное.
Как, знаете ли, любой хороший врач, который говорит мне: «Организм пристроился. Давайте не будем ему мешать, а не уколы всаживать». И общество, мне кажется, в этом нуждается. Хотя это очень длинный процесс, и иногда не хватает терпения…
Я опять апеллирую к вещам, которые я знаю. Мы репетируем. Не получается, не получается, потом мне надоедает, и я говорю: «Послушай, пойди туда, встань и повернись спиной, и все». Вроде я решил проблему. Не решил я проблему! Я родил еще одного неустроенного человека.
Тогда не надо браться за это! Будем уповать на то, что кто-то нам поможет. Кто-то – уже там имя придумали, и сразу все бегут туда.
Тогда возникает еще один вопрос.
Если мы будем так спокойно плыть по течению жизни, ожидая, что организм пристроится, уравновесится, как-то свыкнется, может быть, предписать больному понемножку тренирующий режим, но, в общем, все само, самотеком, пойдет по плану – то возникает другой вопрос: «Есть ли у человека свобода воли?»
Обратите внимание: мы рождаемся не по своей воле, с задатками, заданными заранее, получаем воспитание, которое сами не выбираем, становимся взрослыми с уже заложенными в нас привычками и ценностями, которые наполнены всякими предрассудками и склонностями. Куда же нам дальше идти? Чтобы мы в жизни ни делали, мы исходим из того, какими нас сделали. Получается что: допустим, я начинаю с двадцати лет вроде бы жить, а, на самом деле, это не я живу, а тот маленький человечек, которого уже заранее наполнили и втолкнули в жизнь, и он автоматически ее продолжает.
А. Д.: Свобода воли вещь очень избирательная. Поэтому я говорю о лидерах, о локомотиве. А рассчитывать, что это появится у всех, – ни у кого не появится! Есть биологические лидеры, в которых живет эта страсть, и которые добиваются определенных результатов. Потому что если, «а давайте, как получится…», никак не получится! Потому что еще король Лир говорил: «Из ничего не выйдет ничего».
К сожалению, я думаю, что отдельные «ловкачи» могут захотеть стать лидерами, обладая для этого какими-то задатками. Такой или такая, которых проблемы не волнуют. То, что Анна Каренина бросится под поезд, ее не волнует, ее волнуют другие, более конкретные вещи. И она может стать лидером. Она может повести…
На чем, скажем, построена «Золушка»? Мы изначально предлагаем девочкам чудным не убивать своих противников и ждать принца. Но ведь приходят принцы, которые, по сути, не принцы, и забирают всех «золушек» и везут на работы в какой-то город.
