Текст книги "Драконий бог Нары"
Автор книги: Мидзуна Кувабара
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– А кто это был?
В голосе Наги чудилось облегчение:
– Ямамото-сан из компании. Он, правда, секретарь отчима, но заботится обо мне, так что против него я ничего не имею.
Ямамото явно беспокоился за Наги и зашел убедиться, что с ней все в порядке.
– Хмм, – одобрительно промычал Чиаки. – Ладно, может, тогда глотнем еще чаю?
–
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Чогосонси-дзи
Также известен как Сигисан-дзи, Сиги но Бисямон-сан
Храм Чогосонси – знаменитый храм Сигисан-Сингон, расположен примерно на полпути к вершине горы Сиги в Наре. Главный храм Бисямонтэна, он был построен принцем-регентом Сетоку в 594 году в месте, где Бисямонтэн впервые появился в Японии, в месяц, год и день Тигра. В храме хранится Сигисан Энги эмаки, свиток эры Хэйан.
2. Сетоку Тайси (574 – 622)
Великий интеллектуал своего времени, принц-регент Сетоку был ценителем китайской культуры и конфуцианства, в эпоху своего царствования организовал централизованное японское правительство. Будучи также покровителем буддизма, построил несколько храмов, например Ситенно и Чогосонси.
3. Хэйан-дзидай
Буквально: “Эра мира и спокойствия”, в истории Японии период повышенного влияния китайской культуры, например, конфуцианства. Императорский двор был в расцвете могущества, а столицу перенесли из Нары в Хэйан (современный Киото). Эта эра известна искусством, поэзией и прозой (Сказка Гендзи, к примеру). Тогда же по Японии начал распространяться буддизм в лице двух эзотерических школ – Тэндай и Сингон.
4. Мерэн
Монах секты сингон, живший в 9 веке. Чудеса, совершенные им, описаны в Сигисан Энги эмаки, иллюстрированном свитке, завершенном в 12 веке. Одним таким чудом является исцеление императора Дайго силой молитвы. Также Мерэн отстроил храм Чогосонси горы Сиги.
5. Сигисан-дзе
Замок, который располагался на горе Сиги и находился под контролем кланов Кизава и Мацунага. Построивший его Кизава Нагамаса был его хозяином от имени клана Хатакеяма. Позже Мацунага Хисахидэ отстроил и расширил замок и стал править в нем от имени клана Миеси. При осаде Сигисан в 1577 замок был уничтожен войсками Оды Нобунаги, а Мацунага Хисахидэ погиб.
6. Кюхачи-сан
Также известен как Кюхачи Гоходо
Храм, который стоит на вершине горы Сиги. Посвящен Драконьему богу, божеству-защитнику и слуге Бисямонтэна. В храм часто приносят яйца, любимую еду Драконьего бога. Говорят, если совершить сто паломничеств в храм, бог исполнит желание паломника. Дорога в храм занимает около 35 минут ходу и пролегает под красными арками. Так как на вершине нет воды, то посетители обычно набирают ее в фонтане у подножия и несут наверх.
7. Цуцуи Дзюнкей (1549 – 1584)
Титул: Эттю но Ками
Также известен как Цуцуи Фудзикацу, Цуцуи Фудзимаса
Сын генерала Сэнгоку Цуцуи Дзюнсе, Дзюнкей стал главой клана в 1550 году в возрасте всего лишь двух лет, так как его отец заболел и умер. Опекуном выступил его дядя Цуцуи Дзюнсэй. Однако Дзюнсэй погиб, когда на Ямато в 1564 году напал Мацунага Хисахидэ. Захватчик завладел замком Цуцуи, главной цитаделью клана.
В 1566 он объединился с триумвиратом Миеси, чтобы вернуть замок, но Хисахидэ отбился. Позже Дзюнкей стал вассалом клана Ода и сыграл несколько битв, включая осаду Сиги, когда был побежден Хисахидэ. После боя Нобунага даровал Дзюнкею провинцию Ямато.
После смерти Нобунаги Дзюнкей сделался вассалом Тоетоми Хидэеси. Умер от болезни в возрасте 36 лет. Его могила расположена рядом с руинами замка Цуцуи, где теперь разбит исторический парк Цуцуи Дзюнкея.
8. Нобунага но Ябо
“Цель Нобунаги” – серия стратегических видео-игр, впервые выпущенных Коэй в 1988. В них можно играть и на приставке, и на компьютере. Игрок выбирает себе персонаж из числа разных дайме и отыгрывает его в нескольких квестах. Конечной целью является завоевание и объединение Японии эры Сэнгоку.
Призрачное пламя (том 5): Драконий бог Нары
Глава 6: Огненные светлячки
Перевод с японского: Асфодель
Перевод с английского: Кана
Чиаки остался охранять Наги, а Такая и Наоэ вернулись в гостиницу около восьми вечера. Такая немедленно отправился к себе, бросив, что закажет ужин в номер, и Наоэ не стал его удерживать – понимал, что Такая устал – и тоже ушел в свою комнату.
В районе полуночи, когда Наоэ уже хотел переодеваться и укладываться, в дверь постучали. Он открыл, и на пороге… Наоэ распахнул глаза.
– Кагетора-сама…
И на пороге стоял Такая, который по идее уже должен был видеть десятый сон.
– Прости. Я тебя разбудил?
– Нет…
Такая явно чувствовал себя неловко, он с момент изучал лицо Наоэ, потом опустил взгляд и застенчиво выдавил:
– Можно…я тут немного побуду?
Оглядев номер, он заметил наполовину опустошенную пачку сигарет:
– Ты куришь?
– А, ну да…
– Ясно. Такие, как ты…Я так и думал.
Наоэ никогда не курил в его присутствии. Такая примостился на кровати и поднес ко рту банку пива, которую принес с собой. Наоэ немедленно выхватил банку у него из рук.
– Эй, ты чего?
– Прекратите пить, пожалуйста. А что, если это помешает вашим силам во время миссии?
– Чья бы корова мычала, а? Значит, твои силы курение не отбивает?
Вместо ответа Наоэ открыл холодильник:
– Будете апельсиновый сок?
– Нет, спасибо.
Наоэ вернулся со слабой кривой улыбкой:
– Что с вами?
– Я, как только пришел, сразу лег, но бессонница одолела. Думал, может, пиво поможет, только от него наоборот разгулялся… – Такая прошелся ладонью по волосам.
Наоэ налил в чашку холодной воды из графина и протянул Такае. Тот привалился к стене и вздохнул:
– Знаешь, вот думаю об этой девочке, Наги, и заснуть не могу. Ей, наверное, примерно столько, сколько Мие, моей сестре.
– …
– У меня тоже семейка еще та, так что я ее немного понимаю. Так у меня хоть Мия есть, вот я и не один. А у нее… – Такая, опустив глаза, запнулся: – А у нее…никого.
– … – Наоэ взглянул на Такаю. – Вы и правда добрый.
– Д-да нет…в смысле…просто…
– Это в вас меня иногда и беспокоит – способность сопереживать.
Такая вскинул голову:
– Ты беспокоишься…за меня…?
– Ваша доброта склоняет вас к самопожертвованию. Вы с головой бросаетесь драться за тех, кто вам дорог, хотя знаете, что без ран не обойдется, и смотреть, как вы заставляете себя улыбаться, чтобы спрятать боль…это для меня… – Наоэ потупился. – Это для меня невыносимо.
– Наоэ…
Такая вытаращился на него, а Наоэ мягко усмехнулся:
– Я защищу вас. И чтобы сделать это, я защищу также тех, кто вам дорог, потому что, когда хорошо им, хорошо и вам.
– …
– И вот чего не забудьте, Кагетора-сама. Для меня нет более важного человека, чем вы. Я сделаю все, что угодно, чтобы уберечь вас…и если выхода не будет, я не остановлюсь перед тем, чтобы использовать всех, кого могу, и отказаться от тех, от кого должен. Вне зависимости, насколько они дороги для вас. Вне зависимости, как это вас ранит, – с болезненной гримасой Наоэ умолк.
– …
Мрачный вымученный тон Наоэ застал Такаю врасплох, но спустя мгновение он невероятно спокойно улыбнулся мужчине:
– Правда…правда так сделаешь?
– …!
Наоэ дернулся, будто под ударом. Такая отставил чашку и снова уставился в пол:
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне про Юзуру.
– Что?
– Какую силу он применил в Сэндае? Что значит “угроза всем Шести Мирам”? Я просто…знать хочу, ведь понятия никакого не имею. Расскажешь?
– Нагахидэ вам говорил?
Такая кивнул, и Наоэ внутренне содрогнулся, хотел ведь попросить Чиаки ничего не рассказывать, и вот…
– Ясно, – Наоэ вздохнул. Что теперь толку скрывать от Такаи, раз тот уже и так знает…и в любом случае узнал бы. – Могу рассказать только то, что мы сами знаем, а это, к сожалению, не так уж много. В соответствии с учениями буддизма все живые существа перерождаются в одном из шести Царств в соответствии с их прижизненными деяниями: Ад, Царство Голодных Призраков, Царство Зверей, Царство Непонимания, Царство Людей и Рай. Это Шесть Миров(1). Пока мы не достигнем просвещения и не погрузимся в нирвану, мы вечно вращаемся внутри них. Они – в буддистской идеологии вечный цикл смерти и перерождения, но угроза им… Что бы это могло значить?
– Так ты тоже не знаешь?
– Нет. Понятия не имею, что подразумевал под этим Косака. Но если посмотреть, как Юзуру-сан вызвал Дайтоку-Мео и Гозанзэ-Мео в Сэндае и как успокоил Каске, я бы предположил, что это какой-то вид божественной силы.
– Божественной силы?
– Сила Будд и богов. Наше тебукуреку – одно из ее проявлений. Божественная сила проявляется в трех разновидностях: Сила Чародейства и Молитвы – сила Будд; Сила Благочестия и Добродетели – собственная сила адепта, и сила “места” – это сила Вселенной. Но Юзуру-сан ни одна из них не подходит.
– В смысле…
– То, что продемонстрировал Юзуру-сан – форма божественной силы, но она не потребовала никакого посредничества…например, мы для этого медитируем или читаем мантры, посвящения определенному Будде. А он просто и без вступлений высвободил невероятную силу Будд. Представляете, что это значит?
– А?
Наоэ, прищурившись, впился пронзительным взглядом в лицо Такае:
– Его Сила Добродетели и есть Сила Молитвы. И значить это может лишь то…
– …
– …только то, что он сам и есть Будда.
Такая, изумленно таращась на Наоэ, резко втянул воздух:
– В смысле, Юзуру не человек?
– Нет же, но он, вероятно, и не обычный непросвещенный человек, как мы.
– …
Такая затвердел лицом и невообразимым усилием воли изобразил улыбку:
– Неправда.
– …
– Юзуру не…не это. Он просто обычный старшеклассник. Бегает в школу, треплется о том, как Гиганты продули, а Хиросима победила, про книги, игры, про клуб и тесты.
– …
– Он никак от нас не отличается. Нет в нем ничего странного. Ну может, есть в нем что-то этакое, ну уж никак ничего особенного!
– Такая-сан…
– Юзуру – обычный парень. Такой же, как все. И я с ним дружу, потому что мы ладим. Потому что нам классно вместе. И ничего больше!
Наоэ удивился: Такая настаивал на своем так, будто хотел убедить в первую очередь себя:
– Ничего не по плану! Вся эта лажа про то, что Кагетора якобы все просчитывает от и до…мы никогда не были друзьями из-за этого! Мы дружим, потому что…!
– Такая-сан, – осторожно вмешался Наоэ. – Разве вы уже не ответили себе?
Такая вскинул глаза.
– Это ведь вы подружились с Юзуру-сан, правильно? Что-то, что вы с ним создали вместе. И место этого никогда ничего не займет. Вы никогда не ответите на искренность Юзуру-сан презрением. Вы продолжите дорожить этой дружбой, и ваши чувства таковы, какие есть.
– Наоэ…
– Так перестаньте, пожалуйста, во всем вот так обвинять себя. Отбросить свои семнадцать лет… Неужели вы думаете, что никому не больно, когда вы так себя изводите…прошу, не забывайте сказанного вами же. А если забудете… – Наоэ опустил веки и вложил в слова душу, – тогда я всегда буду рядом, чтобы напомнить.
– …
Такая молча смотрел, Наоэ полуулыбнулся:
– Даже если весь мир отвернется, я останусь с вами. Навсегда…
Крепко сжав губы, Такая отвел взгляд. Потом он сцепил пальцы и прерывисто пробормотал:
– У меня…были эти странные…сны…
Наоэ вздрогнул.
– Такие странные…реальные… О вещах, которые происходили давным-давно… Я сначала не въезжал, но… Наверное…
Наоэ все еще не мог шевельнуться, а Такая замолчал, задумчиво разглядывая его:
– Ты ведь не хочешь, чтобы я все вспомнил, так?
Наоэ даже дышать перестал. Такая продолжил:
– Потому что не хочешь, чтобы я вспомнил то, что произошло между нами тридцать лет назад…?
Наоэ безмолвно смотрел на Такаю, а тот неуверенно пробормотал:
– А мы…не можем остаться, как сейчас?
– Кагетора-сама…
– Почему я должен что-то еще вспоминать? Если это так больно, не лучше этого не делать?!
– …
– Так скажи, что можем, Наоэ? Скажи, что не нужно ничего менять. Скажи, чтобы я ничего не вспоминал!
С момент Наоэ не мог перевести дыхания, а потом скрыл собственное замешательство под каменной маской:
– Боитесь вспоминать?
– …Нет, не в том дело, – Такая закусил губу. – То есть да, я боюсь и этого… Я просто не знаю, что из меня получится. Только не то… Я боюсь не этого…просто… – он умолк и прямо взглянул на Наоэ.
Такая боялся потерять его.
Связь, которую они начали создавать между собой…
Которую он, вполне возможно, уничтожит собственными руками.
Такая сомневался, что воспоминания о том, что тогда произошло, не изменят его.
– …
Слова, которые Наоэ бросил в наступившую тишину, были гвоздем в сердце:
– А если я скажу вам не вспоминать, вы согласились бы забыть все, что я сделал, вот просто так…?
Такая замер. Наоэ отвел взгляд от молящих глаз Такаи, прикусил губу и снова надел маску безразличия перед тем, как холодно заявить:
– Очень наивно с вашей стороны, Кагетора-сама. Прошу, подумайте прежде, какой обузой вы становитесь для нас без воспоминаний.
– Наоэ…!
– Думаю, мне тоже надо попить. Пойду поищу льда, – сменил тему Наоэ, поднялся и захватил со стола ведерко. И вышел, спиной чувствуя укоряющий взгляд Такаи. Потом он стоял перед торговым автоматом и ждал, погрузившись в размышления.
– А мы не можем остаться, как сейчас?
Слова Такаи запали в душу. Наоэ только того и хотел, чтобы Такая никогда не вспомнил те отвратительные события. Пускай даже тогда память о четырех веках, прожитых вместе, потеряется навсегда… Он бы стерпел и болезненную печаль: для Наоэ присутствие рядом Кагеторы было важнее всего. Он бы, не колеблясь, продал четыреста лет прошлого за драгоценное “сейчас”. Он не хотел, чтобы все вокруг разрушилось.
“Более, чем кто-либо, – мысленно ответил Наоэ Такае, – я хочу, чтобы мы остались прежними…”
Он прикрыл глаза и просил силы, чтобы преодолеть прошлое. И когда придет время, неважно, как все обернется. Это не станет концом…если верить в будущее, которое лежит перед ними…
Вернувшись со льдом, Наоэ открыл дверь и вошел в странно тихую комнату. Он подумал, что Такая, возможно, ушел к себе и позвал:
– Кагетора-сама…?
Но осмотревшись, Наоэ убедился, что Такая все еще здесь. Не дождавшись возвращения Наоэ, он уснул – и уснул крепко, судя по спокойному размеренному дыханию. Наверное, он сильно вымотался, потому что даже не пошевелился на голос Наоэ. Разбудить его казалось задачей не из простых. Что поделаешь, подумал Наоэ и прикрыл Такаю одеялом. Можно ведь просто занять его комнату. Он взял ключи, отрегулировал кондиционер и только собрался выйти, как…
– …
Такая, не просыпаясь, вдруг повернулся к нему лицом, почти как если бы не хотел отпускать. Наоэ остановился. Вернулся к кровати и поправил одеяло. Во сне Такая казался каким-то более умиротворенным. Пускай в его сны частенько заглядывали кошмары прошлого, но сейчас, как мог убедиться Наоэ, его лицо было спокойным, без следов боли. Взгляд Наоэ упал на небольшой шрам на правом виске Такаи, память о битве с Такедой Сингеном вскоре после их встречи. Сейчас он стал почти незаметен.
– …
Наоэ потянулся и осторожно коснулся шрама, погладил спящего по волосам. Он выключил свет, и теперь лицо Такаи скудно освещал тусклый ночник. Когда Наоэ присел на кровать рядом, пружины тихо скрипнули.
– …
Его тень падала на лицо Такаи. Наоэ положил правую ладонь на его щеку так легко, будто держал нечто хрупкое, способное рассыпаться от одного лишь прикосновения. Такая шевельнулся. Вздрогнув, Наоэ отдернул руку. Он пристально смотрел на Такаю, борясь с неожиданно нахлынувшими эмоциями. Потом потянулся снова и бесстрашно обнял его лицо обеими ладонями.
– Пожалуйста…прости меня… – прошептал Наоэ дрожащим голосом. – Не…прогоняй меня…
В глубине старинного города прогудел рожок, бросая зов ушедшей памяти.
Наоэ и просил-то всего – счастья теперешнего момента. Он, конечно, знал, что когда-нибудь придет утро, но ведь до зари…
Хочу быть в твоем сердце.
Ты – вся моя…
… Жизнь…
*
После того, как прошел последний поезд, на пути опустилась тишина, и только на ближайшем рисовом поле гремел лягушечий хор. В столь поздний час район окутывала дрема, нарушаемая лишь шумом проезжающей мимо машины.
Чиаки задержался у Наги, просто не смог оставить ее дома одну. Он чувствовал себя распоследним негодяем при мысли о том, что Наги теперь, когда ее родственники уехали, будет ночевать в большом пустом доме. Не говоря уже о Хирагумо, неизвестном чудовище, которое обосновалось в ней. Существовала большая вероятность, что тот, кто напал на девушку днем, возобновит попытки ночью. И вообще, Чиаки она понравилась, так что и он, и Леопард остались ночевать.
– Я покажу тебе комнату, – взволнованно заговорила было Наги, но…
– Сделаешь с ней что-нибудь, пусть даже случайно, я тебе так задницу надеру!
Такая, конечно, встал на дыбы, так что в конце концов пришлось играть в телохранителя, не выходя из машины. “Сделаешь с ней” звучало довольно недвусмысленно, но в последнюю очередь Наги нужно было, чтобы соседи начали распускать о ней неприличные слухи.
“Какой я джентльмен, аж самому противно…” – глубоко вздохнул Чиаки.
Вернувшись, Наоэ и Такая рассказали ему о нападении на Сиги. А потом они все трое пытались извлечь Хирагумо, однако…
– Не получается, – безнадежно пробормотал Наоэ, загипнотизировав Наги. – Хирагумо слишком глубоко запустил корни в ее тело. Убрать его уже невозможно.
– Невозможно? И что теперь делать..?
– Если попытаемся сделать это силой, то только раним Наги, и она умрет. Слишком поздно. Неделей раньше – и, возможно…
Оцепенев, Такая заорал на Чиаки:
– Так что, ничего не сможем сделать?!
– …
Чиаки было так же не по себе. Хирагумо захватил тело Наги уже наполовину.
– Хирагумо успел там крепко угнездиться. Он действует, словно паразит: пока есть хозяин – есть сила. То есть, пока жива Наги-сан, мощь Хирагумо будет прибывать.
– !
Чиаки и Такая разом сглотнули и посмотрели на загипнотизированную девушку. Пока она жива…
“Ну что за морока…”
Чиаки откинулся на сиденье, не отрывая взгляда от темного окна комнаты Наги. Хисахидэ сделал из Хирагумо секретное оружие, и теперь Наги втянуло в Ями Сэнгоку. И пока цукумогами в ее теле, девушка остается потенциальной добычей оншо.
“А его еще и не вытащить…”
Чиаки, бездумно пялясь на окно, додумал эту мысль, а потом вдруг распахнул глаза во всю ширь…и сам себе не поверил: вокруг дома роились туманные огоньки. Они кружились, парили, и число их все росло. Откуда они взялись? Нет…
“Да это шаровые молнии..!”
Чиаки выкатился из машины и бросился к дому. Огни уже были повсюду и смотрелись почти как мерцающая стая гигантских светлячков.
Странный звук родился на грани слуха, и Чиаки навострил уши.
Хо-о-ои, хо-о-ои…
Слуховая галлюцинация? Нет, он и впрямь их слышал.
Хо-о-ои, хо-о-ои…
Хо-о-ои, хо-о-ои…
Человеческий голос. Высокий детский голос.
“Наги?”
Чиаки застыл.
“Ого!”
Шаровые молнии влетали в окно. Один за другим они исчезали внутри так быстро, будто кто-то их туда втягивал. Поток не редел. По коже побежали мурашки, и Чиаки, оглянувшись, невольно вскрикнул: шаровые молнии сияющей нитью протянулись с востока через все небо. Мерцающий росчерк из глубокой темноты стремился прямиком в окно Наги.
“Это и есть огни хоихои?”
Чиаки, будучи не в силах отвести от окна изумленный взгляд, подавил очередной пораженный вздох. Оконный проем заполнил собой огромный монстр, очертаниями напоминающий чайник. Из тела его торчали шерстистые конечности, а потом появилось и человеческое лицо, искаженное ненавистью. Широкая пасть заглатывала огни, словно воду.
“Что?!”
Силуэт чудовища дрогнул, и Наги вновь стала сама собой. Она стояла у окна и заглатывала шаровые молнии. Причем продолжала пребывать без сознания. Наги кормила Хирагумо!
Хо-о-ои, хо-о-ои…
Хо-о-ои, хо-о-ои…
– Блин! Очнись! Наги!
А огни все летели и летели в окно – и исчезали во рту девушки.
– Прекрати! Наги!
Но отчаянные вопли Чиаки не могли достигнуть ее слуха. А потом…
– !
Невероятный поток энергии врезался в дом. Полетели стекла, и девушка, скорчившись, завизжала.
– Наги!
Вереница огней оборвалась. Нападающий швырнул силой по ногам Чиаки, когда тот припустил к дому. Раздался взрыв, и земля просела. Отскочив, Чиаки насторожился:
– Кто здесь?
И словно в ответ под фонарем появилась фигура. Чиаки, прищурившись, осторожно изучал противника. Это был молодой человек среднего роста и телосложения, загорелый, с неправильными чертами лица и короткой стрижкой. Раскосые глаза – пума в человеческом облике.
Чиаки улыбнулся одними губами:
– Это ты перерожденный, который напал на нас сегодня?
– Якши Уэсуги… Я наслышан о вас, но вижу впервые.
Чиаки молчал.
– Значит, вот кто противостоит нашему господину. Ясно. Упрямцы даже на вид, как и рассказывал Мори-доно.
Улыбку Чиаки словно стерли, и он угрожающе понизил голос:
– Ты оншо Оды? Может, имя подскажешь?
Но юноша ответил вопросом на вопрос:
– Собираешься защищать это чудовище, Уэсуги?
– Не замечал за собой такого, – фыркнул Чиаки. – Просто охраняю одержимую девушку. Прости, братишка, но пока я здесь, ты и пальцем ее не тронешь.
– Девушку уже спасти.
– Это еще почему? – нахмурился Чиаки.
– Она не освободится от Хирагумо, пока не умрет. А до этого их не разделись, так что защищать ее бессмысленно. Я не позволю тебе иметь при себе столь опасное чудовище.
– В каком смысле?
– В теле хозяина Хирагумо копит энергию – духовную и потустороннюю. Оставшись без вместилища, он становится просто сгустком энергии и снова превращается в безобидное третьесортное привидение.
Чиаки с трудом выдавил наглую ухмылку:
– Угууу. Отличником в школе был?
– Мацунага Хисахидэ собирается с помощью Хирагумо лишить воинов Ями Сэнгоку энергии. Всей, до последней капли. Я этого допустить не могу. А чтобы остановить рост Хирагумо, не остается ничего, кроме как убить хозяина, – абсолютно спокойно заключил молодой человек. – Не мешай мне. Уйди с дороги, Уэсуги.
– А если не послушаюсь?
– Тогда я тебя заставлю. Ты уже понял, что я перерожденный, так что ваше тебуку против меня бессильно.
– Это мы еще посмотрим, – парировал Чиаки, выхватив нечто вроде кинжала и пальцем вытолкнув его из ножен. – Когда тело погибнет, дух все равно выйдет.
– Оо, даже так?
– Если попытаешься убить Наги.
Противник безмятежно разглядывал тонкое лезвие, поблескивающее в руке Чиаки, но не двигался. А Чиаки подумалось, что это его спокойствие может означать имя, знаменитое даже среди перерожденных. С этим оншо он раньше не сталкивался. Один из генералов Оды и тоже каншоуша… кто бы это мог быть?
– Может, все-таки представишься?
На загорелом лице промелькнула самодовольная улыбка:
– Вассал клана Оды, Сасса Наримаса(2). Коли желаешь поединка – я готов принять вызов.
Чиаки на миг потерял дар речи.
“Сасса Наримаса…?!”
Сасса Наримаса, генерал Оды, прославленный своей преданностью и отвагой, был первым из числа Курохорогуми(3) Нобунаги – группы элитных телохранителей. Он прослыл одним из вернейших последователей Оды и сражался за него во многих битвах. Даже после смерти Нобунаги он продолжал противостоять Тоетоми Хидэеси. Наримаса бился в рядах охраны Оды во время покорения Северной Эттю и Этиго и позже получил в дар Эттю. С Уэсуги они сталкивались множество раз.
“Значит, Сасса Наримаса”.
Чиаки сжал губы и принялся концентрировать силу в солнечном сплетении. Вокруг Наримасы жарко задрожал воздух, и он слабо улыбнулся:
– Валяй. В любом случае всех вас надо убить до того, как возродится господин Нобунага. Так покажи, на что ты способен, Уэсуги!
Чиаки не смутился:
– Смотри, как бы жалеть не пришлось, братишка!
Неожиданно позади Чиаки, будто вмешиваясь в их перебранку, занялась вспышка, и он, вздрогнув, обернулся:
– Чт…
Оба противника едва не вскрикнули. Комнату Наги залило светом, и сама девушка, окутанная оранжевым огнем, снова появилась у окна.
– Наги!
Широко раскрытыми, невидящими глазами она смотрела в никуда, а потом, будто марионетка на ниточке, перебралась через подоконник и шагнула в пустоту.
“Осторожно!!!”
Чиаки рванулся к дому, но Наги не упала: она парила в воздухе, будто небесная дева в уборе из перьев. Чиаки, ошеломленный, застыл. Девушка потянулась, сложенными чашечкой ладонями зачерпнула повисший перед нею огненный шарик и, поднеся ко рту, проглотила.
“Это Хирагумо!”
– Ах ты!
– Стой!
Чиаки не успел среагировать на ненпу, которую запустил Наримаса, но сила не причинила девушке ровно никакого вреда.
“Сила не действует на нее!”
Привидение подпитывалось духовной и потусторонней энергией, силу оно тоже поглощало, так что прямой удар становился бесполезным.
– Чудовище!
Наги продолжала поедать шаровые молнии, и оранжевое сияние вокруг нее делалось ярче и ярче. В то же время девушка поднималась все выше, причем образ ее, как мираж, перетекал то в Хирагумо, то обратно.
“Она улетает!”
Чиаки нырнул в автомобиль. Наримаса что-то командовал стоящему позади нуэ, видимо, собирался организовать погоню. А Наги в воздушных потоках плыла к западу.
“Не уйдешь!”
Чиаки снял Леопард с ручника и дал газ. Машина рванулась с места. Огни длинной очередью выстроились за девушкой, а позади пристроился нуэ Наримасы.
Колонна гигантских оранжевых светляков устремилась к Наре. Сжав зубы и не отрывая взгляда от неба, Чиаки вдавил педаль газа в пол.
– Наги!
–
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Асюра До
Также известен как Сюра До, Путь Непонимания
Буквально “Путь Асюра”, третье высшее царство из шести в буддизме. Асюра – полубоги: могущественные, жестокие, сварливые, и хорошие, и плохие. Жители этого царства ведут лучшую жизнь, чем люди, но также страдают от гнева богов.
Сикусе До (???)
Буквально: “Путь Зверей”, третье низшее царство из шести в буддизме, наполненное невежеством и рабством.
Дзигоку До
Буквально “Адов Путь”, низшее и самое жестокое царство, наполненное муками и злобой.
Гаки До
Буквально: “Путь Голодных Призраков”, второе низшее царство, наполненное желанием и вечным голодом.
Нин До
Буквально: “Путь Людей”, второе высшее царство, там живут и хорошие, и злые люди, которые теоретически способны достигнуть просвещения, но зачастую слишком ослеплены собственными желаниями.
Тэн До
Буквально: “Райский Путь”, высшее царство. Там живут небесные создания, обладающие силами, сравнимыми с божественными. Они живут в счастье и удовольствии долгие годы, но все-таки когда-нибудь погибнут, так как слишком переполнены гордыней, чтобы достичь просветления
2.Сасса Наримаса, 2 февраля 1536 – 7 июля 1588
Также известен как “Кураноске” – прозвище
Титулы: Муцу но Ками, Эттю но Ками, Камергер
Дайме Сэнгоку, рожденный в Овари. Отца его звали Сасса Моримаса. Оба его старших брата, Сасса Масацугу и Сасса Магоске, погибли в бою, так что Наримаса остался главой клана и хозяином замка Хира в 1560 году. Отличался преданностью Нобунаге и воевал за него во многих сражениях. Имя его стояло первым в списке элитных телохранителей Оды.
В 1580 году он поддержал Дзинбо Нагазуми против клана Уэсуги и Икко-икки в Эттю, получил в дар половину провинции. В следующем году был провозглашен правителем целой провинции, когда Дзинбо Нагазуми сдал позиции. Сделал главной цитаделью замок Тояма, отремонтировал и перестроил его.
После смерти Нобунаги в 1582 году Наримаса продолжал ожесточенно сражаться с Уэсуги Кагекацу. Он был на стороне Токугавы Иэясу и Оды Нобукацу против Тоетоми Хидэеси, но позже, после осады замка Тояма десятитысячным войском, сдался ему. Наримаса потерял Эттю, но в 1587 году за помощь на Кюсю получил феодальное владение в Хиго, правда, вместе с приказом воздержаться от поспешных реформ. То ли из-за болезни, то ли по неосмотрительности, он проигнорировал этот приказ и сразу же принялся за опись земель Хидэеси, что привело к восстанию в провинции. Наримасу обвинили в плохом правлении, и он совершил ритуальное самоубийство.
В предсмертном стихотворении он написал: “Теперь разбилась моя нищенская чаша с иллюзиями злыми прошлых дней.”
По слухам Наримаса жестоко расправился со своей наложницей Саюри, поверив молве о ее неверности. Существует легенда, что Саюри перед смертью прокляла его, и именно проклятием объясняется его смерть от руки Тоетоми Хидэеси.
3. Курохоро-гуми
Также известны как Курохоро-сю
Название группы элитных телохранителей Оды Нобунаги, набранных из конницы. Слово состоит из “куро” – черный, “хоро” – плащ верхового, защищающий от случайных стрел, и “гуми” или “сю” – группа.
Призрачное пламя (том 5): Драконий бог Нары
Глава 7: Мстительный дракон
Перевод с японского: Асфодель
Перевод с английского: Кана
Девушку поглотила ночь, но даже в беспросветной тьме она точно знала, где находится: под ногами – знакомые ступени храмовой дорожки у подножия горы Сиги. Обветшалые красные арки все появлялись перед ней из мрака. Она шла и шла, но никак не могла добраться до цели. Усталые ноги тяжелели, а бесчисленные арки ждали, когда же она пройдет под ними.
– Мы еще не пришли? Далеко еще? – она помнила, как шагала той же дорогой и расспрашивала кого-то снова и снова.
– Почти все. Мы почти пришли, – уговаривал голос. – Давай. Ты можешь. Еще чуть-чуть.
Голос любимой мамы подбадривал ее и утешал на крутой нескончаемой дороге к Кюхачи-сан, а она хныкала:
– Хочу домой! Пошли домой!
– Вон там живет Драконий бог, – рассказывала мама, ведя ее за руку. – Мы вместе загадаем желание. Пожелаем, чтобы Наги выросла большой, чтобы ей было хорошо, даже если она останется совсем одна. Помолимся Драконьему богу, чтоб он защитил тебя, ладно?
Мамин голос растаял вдали, и Наги обнаружила, что в одиночестве стоит перед храмом Драконьего бога.
– С тобой ведь все будет хорошо, даже если останешься одна, правда?
Последние слова матери все еще звучали в ее памяти – слова, которые мама сказала как-то утром, провожая дочку в школу. Когда же Наги вернулась, мама уже перестала дышать. Она навалилась на журнальный столик, а вокруг валялись белые таблетки и пустая бутылочка. Неподвижное тело, еще чуть теплое. Во время очередного припадка мать Наги совершила самоубийство, и никто и слезинки не пролил на ее похоронах. Родственники стояли с невыразительными застывшими лицами, как всегда; отчим проявил к горькому событию еще меньше интереса, чем к своим офисным бумагам – он просто избавился от тяжкой обузы. Теперь компания в его руках – разве что-то иное имеет значение? Напротив, смерть жены стала ему облегчением. Это он довел мать Наги, сделав ее лишь ступенькой собственной карьерной лестницы.
Семья видела в тайном браке матери Наги предательство и позор на семью Сиохара и относилась к ней презрительно. Им оставалось только беспомощно трепыхаться, когда чужак, словно ураган, вырвал компанию из их хватки. И тогда все неисполнившиеся желания и ожидания семья свалила на несчастную женщину. Под тяжестью придирок и вины мать Наги соскользнула в депрессию и помутнение рассудка. Она не выходила из больниц, но даже под конец ей оставалось лишь безнадежно оплакивать прошлое.
– Хочу вернуться. Хочу вернуть время, когда нас было трое – он, ты и я, – повторяла она, глядя в запредельную даль.
