Текст книги "Драконий бог Нары"
Автор книги: Мидзуна Кувабара
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
Так же: Андон-яма Кохун (гора Курган Андон)
Курган, в котором похоронен император Сюдзин – десятый император Японии. Располагается в Тэнри, местечко Янагимото, около города Нара. Курган имеет форму замочной скважины, длина его – 242 метра, высота – 21 метр, был возведен в эпоху Тумулус (250-552 гг.).
6. Чогаку-дзи
Храм Коян-Сингон, построенный Кукаем для императора Дзюнна, главный Будда – Амида Нераи (первый в Японии с хрустальными глазами). Храмовая колокольня (эра Хэйан, 794-1185) также старейшая в Японии и единственная сохранившаяся из строений Кукая в этот период времени.
У ворот колокольни разбит сад, а слева находится строение главного храма. Его потолок известен как “кровавый”: когда замок Рюозан, что стоял за храмом, во время Сэнгоку подвергся нападению Мацунага Хисахидэ, битва разгорелась и в храме; говорят, якобы кровь по коридору протекла и в главный храм – доски пола позже использовали для отстройки потолка, и кровавые отпечатки до сих пор явственно видны.
Призрачное пламя (том 5): Драконий бог Нары
Глава 2: Дева духовной столицы
Перевод с японского: Асфодель
Перевод с английского: Кана
Храм Чогаку, один из знаменитейших здесь, устроился за шоссе, у подножия горы Рюо. Сюда, переговорив с женщиной, и поспешили Чиаки с Такаей.
В густом зеленом лесу звенели цикады, а от пруда, что расстилался перед главным зданием, неслось лягушачье кваканье. Такая вертел головой, Чиаки же бросился в открытый коридор – осматривать пол.
– Ну и что ты думаешь? – спросил Такая немного погодя.
– У огней хоихои и этих сгустков пламени определенно есть что-то общее, – откликнулся тот.
– …
Чиаки взглянул вверх, на потолок. Бесчисленные черные пятна испещряли доски, пятна в форме ладоней и босых ступней. …Кровь людей, что погибли четыре века назад. И доски эти когда-то были полом павшего замка Рюо-зан.
Пристально всматриваясь в темные отметины “кровавого потолка”, Чиаки пробормотал:
– Огненные шары не только здесь видели. Они и Наре летали, и в Коорияма с Икома. Не то чтобы я был уверен, что они связаны с огнями хоихои из легенды, но здесь все-таки их гораздо больше.
Закончив с исследованиями, он сел и уставился на гору.
– Замок Рюо-зан… Его японский полководец Тоичи Тоотада(1) в Сэнгоку построил, а потом Мацунага Дандзе Хисахидэ(2) захватил. Пятна, кажись, как раз с тех времен и есть, – он состроил кислую физиономию и простонал: – Мацунага Дандзе… хм?
– Что такое? Ты что-то знаешь?
– Да нет… ну ладно. Помнишь, я говорил, что огни кого-то убили? Этот человек жил прямо возле Сиги…
– Сиги?
– Там стояла крепость Мацунаги Дандзе Хисахидэ, главы армии, которая атаковала этот замок. Это в Икома, вон за теми полями. Я слышал, его онре недавно возродился.
– Онре Мацунаги Хисахидэ? Думаешь, из-за него огни появляются?
– Думаю, не думаю, но подозреваю. Получается, огни хоихои – проявление призраков тех воинов, которые погибли у Рюо… каки, может быть, или онре, относящиеся к каки. Их старый враг Мацунага Хисахидэ возродился, вот онре горы Рюо и зашевелились.
И хоть они не знали наверняка, в этом ли причина, но чувствовали “зло” – сконцентрированную ауру в окрестностях Рюо, наполненную странной активностью. Обжигающая энергия поднималась от того места, где некогда стоял замок и, будто горный ветер, подталкивала Чиаки в спину. Чиаки вздохнул и остановился:
– Ладно, а теперь пошли взглянем на Сиги: может, там что узнаем. Расследование – прежде всего…да-да, старое доброе расследование на своих двоих.
Такая взглянул на тяжелое пылающее солнце и измученно вывалил язык, как перегревшийся пес:
– Но жарко-то до жути. Нельзя что-нибудь с этим сделать?
Они стояли между двух гор, так что ничего поделать не могли. Чиаки многозначительно предложил через плечо:
– Если тебе так жарко, почему бы не попросить у драконьего бога пару капелек дождя?
– Заметано. Только эту штуку с “хоихои” я уступаю тебе.
Но когда они снова ступили на храмовую дорожку из гравия, небо потемнело.
– ?
В мгновение ока черные тучи сгрудились над горой, будто их собрал внезапный порыв ветра, и в отдалении зарокотал гром.
– Э? Это правда что ли?!
– Ммм? – Такая, почувствовав первые капли дождя, задрал голову…и тут будто хляби небесные прорвало.
Они заорали и со всех ног понеслись к парковке.
– Идиот! Это ты наговорил там всякой фигни!
В машину они забрались уже мокрые до нитки. Такая возмущенно вопил Чиаки на ухо, а тот завел двигатель и яростно глянул в ответ:
– Меня винить не надо, а? Если это так, то виноват как раз ты…ты, слышишь? Это ж как Бисямонтэна призывать, голова садовая!
– Что-что ты сказал…?!
– О черт. Поверить не могу, что уже так поздно. А похороны в половине второго начинаются.
Он резко тронул автомобиль, и голова Такаи мотнулась назад.
– Черт…А поаккуратней нельзя?!
– Тэк-с…глянем…на холм Нисимэй от развязки Тэнри, потом второй…или третий…?
– Эй! Я к тебе обращаюсь!
– Ой, да хватит уже скулить.
Лопаясь от злости, Такая перевел взгляд за окно. Младшие школьники бежали по дорожке через рисовое поле, размахивая пакетами – небось возвращались из бассейна. Бежали в неожиданных сумерках, без зонтов, с веселыми криками – словом, казались чрезвычайно довольными.
Чиаки и Такая вернулись в Тэнри, а оттуда направились к горе Сиги.
*
Они выехали на восточную магистраль и, к тому времени, как промелькнула развязка Храма Хорю, ливень кончился. Устроившись на сиденье, Такая заглядывал то в карту, то в бумажку с адресом места их назначения.
– Эээ…После станции Одзи через реку…
– Ну! Говори, куда ехать. Санго…найди местечко Санго!
– Да знаю я, заткнись уже…Стоп! Здесь налево!
– …!
Дико взвизгнув шинами, Леопард дернулся влево с такой силой, что Чиаки и Такаю отбросило в сторону.
– Тупица! А пораньше предупредить нельзя было!
– Ты просто гонишь как не в себя, ублюдок!
Едва контролируемая машина рвалась вперед, унося своих перебранивающихся пассажиров к дому жертвы, что находился в местечке Санго у подножия горы Сиги. Когда они прибыли, было чуть за два. Дом нашелся сразу же: даже не глядя на карту, они мигом заметили группу людей в трауре, которые столпились около большой усадьбы с черепичной крышей и белой оградой. Леопард остановился чуть поодаль, около рисового поля. Чиаки и Такая вышли, в лицо мягко дул прохладный, свежий после недавнего дождя ветер.
– Тут что ли…? – Такая остановился на мокром асфальте. – Ничего себе домик.
– Он, наверное, землевладелец в первом поколении или кто-то вроде этого. Если верить газетам, он директор какой-то там компании… – Чиаки достал из блокнота записку и копию газеты. – Имя жертвы Сиохара Козо, пятьдесят восемь лет. Представительный директор строительной компании Сиохара, главный офис в Наре. Кажется, его компания – ведущая в этих местах. Умер позавчера вечером. Случилось это рядом с работой, и никаких причин возгорания не обнаружено. Полиция подозревает самоубийство, но виноваты во всем шаровые молнии.
– И свидетелей нету?
– Есть. Здесь пишут, якобы несколько служащих из компании видели, как шары огня атаковали его.
– Хммм… – Такая нахмурился.
Он чувствовал странный мороз по коже. Конечно, это естественно, когда наблюдаешь чьи-то похороны, но похожая аура уже появлялась на Рюо.
“Онре что ли вокруг бродят?”
Между тем, песнопения в доме стихли. По рисовому полю, блестящему от дождя, проехал катафалк и остановился перед воротами – подошло время похоронной процессии.
– Станем поближе?
– …Угу.
У дома столпились сопровождающие и соседи, пришедшие помочь. Старшие женщины в фартуках сбились кучками для проводов. Такая и Чиаки замешались между ними, как раз вовремя, чтобы поймать пересуды.
– Еще одна смерть…
– Теперь бедствие постигло и Сиохара-сан…
Невольно заслышав приглушенные разговоры, Такая и Чиаки переглянулись.
– Уже трое…
– А со смерти его жены прошло только полгода…
– И что же здесь творится..?
В женский шепоток ворвался чей-то голос: мужчина – видимо, он был главным распорядителем – обратился к толпе.
– Мужчина…? – изумился Чиаки. – Разве распорядитель не его жена?
– А? – переспросил было Такая, но тут люди со двора потекли прямо на них.
Похоронная процессия наконец тронулась. Шум усилился, когда толпа выстроилась в две линии и из числа сопровождающих показалась скорбящая семья. Девушка в форме (наверное, она ходила в среднюю школу) прижимала к груди портрет погибшего. Ее длинные волосы были зачесаны и стянуты в узел, а печальное лицо и поникшая голова производили жалкое впечатление. Позади следовала пара в летах, а за ними несколько человек несли белый гроб.
– А… – внезапно вскинулся Такая.
– Что? – отозвался Чиаки.
– Это…там…
Чиаки посмотрел туда, куда указывал Такая. Белый гроб как раз загрузили в катафалк, дверь захлопнулась, а родственники погибшего грустно смотрели…
– …! – Чиаки распахнул глаза.
Над их головами повисло нечто вроде темного тумана, над девушкой с портретом туман казался даже гуще.
– О…! – одновременно выдавили Чиаки и Такая.
В обоих ударила “злоба” – ее ни с чем не спутаешь. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: темная аура над девушкой, порожденная сгустком негативной энергии, обладала значительной силой.
“Неужели цукумогами(3)…?”
Чиаки сконцентрировался и начал прощупывать туман; ощущение было, будто пытаешься разглядеть что-то во тьме. Аура чуть рассеялась и приняла очертания округлой вазы. Нет, не вазы. Чайник. Заварочный чайник!
Чиаки пораженно вдохнул.
“Неужели это…!”
– Убийца!
Из дома вырвался пронзительный женский вопль.
– …!
Чиаки и Такая вышли из транса и дружно развернулись на голос. Молодая женщина со встрепанными волосами проталкивалась сквозь толпу.
– Не давайте ей себя обманывать! Она нелюдь! Чудовище! Она его убила! Чудовище! Убийца!
Люди зашумели. Несколько мужчин потащили ее в сторону, но женщина продолжала кричать, тыкая пальцем в девушку с портретом:
– Это она его убила! Чудовище! Верни его! Убийца! Убийца!!
Ее увели в дом, но вопли продолжали лететь и оттуда. Пожилая пара, очевидно, родственники покойного, подозрительно покосилась на девушку. Видимо, та выслушивала подобные обвинения не впервые: она заметно побледнела, а ее занятые портретом руки мелко дрожали. Девушка не отрывала взгляда от земли и покусывала губу. Такая укоризненно посмотрел на Чиаки, и тот недоуменно поморщился.
“С чего вся эта шумиха?”
Помедлив, процессия продолжила путь, будто ничего не произошло. Девушка забралась в катафалк, и машина, загудев протяжно и низко, тронулась, оставив толпу, сцепившую ладони в молитве. Катафалк исчез из виду, и церемония подошла к концу. Родственники умершего сели в микроавтобус, чтобы ехать в крематорий, а оставшиеся люди принялись за разговоры. Именно поэтому Чиаки и Такая, одинаково угрюмые, не могли еще уйти.
“Эта девочка…чудовище…”
В укромном местечке Чиаки отловил служащего, который был очевидцем. Он быстро предъявил визитку и был вознагражден подробным рассказом.
– Своими глазами видел. И полиция ничего поделать не могла, – сбивчиво говорил Аоки, частный водитель Сиохара. – Наверное, уже шесть вечера было. Я вывел машину – всегда так делаю, чтоб директора домой отвезти, а потом вдруг слышу жуткий крик. Я бросился туда, а директор весь в огне. Ужасно… Ямамамото-сан сказал, мол, тушить быстро надо, и мы пытались, но…
– А Ямамото-сан…?
– Секретарь. У нас уже почти получилось, но тут прямо с неба эти молнии прилетели, наверное, с волейбольный мяч размером. И не две-три, а целая куча. Вокруг был огонь, и все просто из-под контроля вышло. Мы облили босса водой и отвезли в больницу, но было уже поздно.
Чиаки с преувеличенным интересом хмыкал и притворялся, что все записывает:
– А эти молнии, не те случайно, какие по округе летают?
– Ну, сам-то я их не видел, так что не знаю, но…думаю, те самые.
Чиаки и Такая переглянулись: в яблочко. Расспросы подхватил Такая:
– К другой теме, эта юная леди с портретом, она его дочь?
– Ммм. Это Наги-сан.
– Наги?
Аоки с озабоченным видом кивнул:
– Да, она дочка директора, но не родная, а от бывшего мужа его жены.
– Бывшего…значит, она повторно вышла замуж? И привела с собой дочь…?
– Ну да. Директора приняли в семью жены, и он, когда женился, взял ее фамилию.
– А бывшего мужа тоже принимали в семью?
– Жена директора была единственным ребенком в семье, а ее первый муж, говорят, погиб в автокатастрофе, когда маленькая мисс Наги еще в начальную школу не пошла. А потом она погибла где-то полгода назад, так что в доме жили только босс и Наги-сан.
– Хмм, – протянул Такая.
А Чиаки продолжал:
– А вот та женщина? Которая кричала, будто Наги-сан – убийца..?
Аоки внезапно закаменел лицом и горько, с неприязнью бросил:
– А это любовница директора.
– О, любовница?
– Да. Кизаки Миэко. По слухам, директор с ней давно уже знаком, и она отирается вокруг компании довольно долго.
Такая чуть заметно поджал губы и оглянулся на дом. Подобные разговоры он всегда находил отвратительными, но все-таки спросил:
– Но почему она обозвала Наги-сан убийцей? Имела в виду, что она как-то замешана в его смерти?
– Нет, чушь на постном масле! – Аоки аж вздрогнул от злости. – Чтобы маленькая мисс Наги …в этом…невозможно! Его убили шаровые молнии! Почему сразу мисс Наги…
Чиаки, скрестив руки, задумался и спустя момент поинтересовался:
– Ну, мы не поместим в статью ничего насчет личной жизни этой семьи, но…вы случайно не знаете телефона Кизаки-сан?
Чиаки и Такае удалось пробраться в офис. Правда, найти секретаря Ямамото не получилось, но Аоки согласился представить их служащему компании по фамилии Сузуки.
– Уверен, в списке клиентов можно отыскать… – проговорил Сузуки, просматривая толстую стопку.
Чиаки ошарашенно переспросил:
– Даже любовница директора – клиент компании?
– Да нет же, вовсе нет. Просто я точно видел здесь адрес пару раз…
Такая и Чиаки обменялись взглядами.
– А где офис директора?
– Аааа! Вы туда не пойдете!
– ?
– Директор настрого приказал никого в офис не впускать. Даже собственного секретаря! И потом, там закрыто, так что в любом случае…!
– Да ну? – Чиаки развернулся к служащему и прищурился. – А, Сузуки-сан? Сузуки-сан…
– Да?
Голос Чиаки звучал настойчиво и странно, Сузуки взглянул ему в глаза…и с коротким стоном обмяк на месте.
– Боже! – вскрикнул Такая. – Какого…?!
Он подскочил к Сузуки и начал отчаянно его трясти, но служащий был без сознания, продолжая тем не менее стоять как столб.
– Мистер! Эй, мистер! – Такая впился взглядом в Чиаки и заскрипел зубами: – Слушай, Чиаки! Какого беса ты с ним сотворил?!
– Всего лишь усыпил ненадолго и всееее, – без зазрения совести протянул Чиаки и отправился искать офис.
Нужная дверь нашлась на том же этаже, в дальнем конце коридора. Чиаки присел около нее на корточки и извлек из ежедневника две проволочки разной толщины. Примерился обеими к замочной скважине и принялся с подозрительной ловкостью вскрывать замок.
– Беспокоюсь я насчет слов той женщины: должна же быть причина называть девочку чудовищем и убийцей. Наверное, в его вещах можно найти какую-нибудь зацепку…
– Ты…не слишком ли многое себе позволяешь?
– Не-а. Ничуть.
Замок поддался. Чиаки открыл двери и вошел, Такая держался за ним.
– !
Глаза у них на лоб полезли одновременно.
– Ч-что за хрень?
Со всех стен смотрели листки бумаги с заклинаниями. Были они похожи на храмовые, но прикреплялись как-то не так.
– Это…
Чиаки подошел поближе, долго смотрел и…
И осторожно снял один листок.
– Уверен, что это не опасно?
– Они уже потеряли силу. А вообще, пришлось бы это сделать, даже если бы и не потеряли, – Чиаки повернулся к Такае. – Человек, которого эти заклинания должны были охранять, уже на том свете, так? Сиохара как-то прознал, что его хотят убить
– Что его убьет собственная дочь? Но эта магия…
– Возможно, монстр привязан к его дочери… – Чиаки смял бумажку в кулаке. – Сдается мне, кроличья нора поглубже, чем мы думали, а?
– … – Такая угрюмо осматривал стены, покрытые зловещими росписями.
*
Получив информацию о любовнице Сиохара, Такая и Чиаки вернулись к дому погибшего. Оперевшись на крышу Леопарда, Такая открыл банку сока и поинтересовался:
– Этот башковитый монстр привязался к Наги… Думаешь, есть какая-то связь с шаровыми молниями, которые убили Сиохара?
– Чайник не в смысле башка. Просто чайник.
– Чайник? – переспросил Такая, заглотав сок. – Чайник…Такая круглая плоская фигня в банке с заваркой?
– Это чайный гриб.
– Тогда человек, который в каком-то деле ни бум-бум…?*
– Почему у тебя мысли в разные стороны? – вопросил Чиаки, откинувшись на спинку сиденья. – Все мимо. Этот цукумогами выглядел как заварочный чайник.
– Цукумогами?
– Так называемый фантом…происходит от артефакта. Или что-то, к чему привязалась человеческая злоба, или старый предмет, в котором поселился дух, ну или артефакт, который с возрастом превратился в нечто иное… Короче, значений множество. Но в данном случае, это нечто, что раньше было чайником, а потом стало фантомом по чьей-то воле.
Такая хлопнул глазами:
– Привидения на самом деле существуют?
– Ну, на самом деле они сгустки энергии, созданные кем-нибудь. Но вот цукумогами на этой девочке нам еще покажет, где раки зимуют.
– Почему?
Чиаки поскреб голову:
– А потому, что смахивает на Хирагумо(4).
– Хирагумо?
– Угу. Чайник-цукумогами – в свое время был известен в здешних местах. Если он за тобой летает, то уж наверняка этому есть достойная причина.
– Будем изгонять?
– Хорошая идея, но это не так-то просто.
– Но у тебя же получится, правда? Тогда не буду вмешиваться.
– Одним “не буду вмешиваться” тут не справишься. Слушай, ты, помоги мне хоть чуть-чуть, а? Думаю, у тебя уже способностей достаточно, чтобы чувствовать потустороннее?
Такая неловко отбросил банку. Ну да, наверное, так. За последние несколько недель его восприимчивость и правда резко подскочила. Чиаки скорчил очередную гримасу:
– И огни хоихои, и Хирагумо… Мне и правда от всего этого не по себе.
– ?
И только Такая хотел уточнить причину, как…
– …!
Он резко развернулся, будто его дернули.
– Что случилось, Кагетора?
Такая стоял неподвижно, прощупывая пространство вокруг:
– Кто-то смотрит…
– Что? – Чиаки невольно огляделся.
Странная аура… Такая осторожно изучал округу. Никого. Но откуда…? Он отчетливо ощущал, будто кто-то оценивает их…не дух, но кто-то с аурой холодной и острой, как закаленное лезвие. Эта вгоняющая в дрожь аура так не походила на человеческую…от нее веяло такой скрытой и непознанной силой…
“Оншо…?”
Или…
“Но…”
Такая насторожился, изготовившись к бою, но Чиаки мягко произнес:
– Расслабься, Кагетора. Не обращай внимания.
– Но Чиаки…
– Не важно. В любом случае, позже мы с этим встретимся. Поехали.
Оглядываясь через плечо, Такая послушно забрался в машину. Чиаки завел двигатель и плавно нажал на педаль газа – Леопард сорвался с места. Аура таяла. Что бы это ни было, они и вправду не ошиблись, приехав сюда: Нара – этот город, ставший духовным центром страны – столкнулся с онре, явившими себя на свет.
–
* Асфодель: Такая на самом деле очень красочно играет словами. К сожалению, игра слов обычно не поддается переводу. По-японски “чайник” – кама.
Кана: Во-во:) Асфодель сумела изобразить игру слов на английском языке, мне тоже в свою очередь пришлось, как умею, переделывать это на русский. Не судите строго:) Так вот, как это, в переводе Асфодель, было по-японски.
– Это был чайник, а не ваза. Чайник.
– Чайник? – переспросил Такая, заглотав сок. – Чайник…штука, которой косят траву?
– Это серп. (тоже читается “кама”)
– Тогда парень, который одевается и ведет себя, как женщина? (“чайник” или “горшок” в сленге служит обозначением для трансвестита, читается “окама”).
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Тоичи Тоотада 1496 – 1545
Главнокомандующий Ямато во время Сэнгоку, в 1533 стал главой клана. Заключил мир с кланом Цуцуи в 1540 и женился на дочери Цуцуи Дзюнко – время это было золотым веком клана Тоичи. Он построил замок Рюозан, один из величайших в Ямато. Говорят, он был не только превосходным воином, но и талантливым поэтом. После его неожиданной смерти от болезни в 1545 в возрасте 49 лет, главой клана стал его сын Тоичи Тоокацу.
2. Мацунага Хисахидэ 1510-1577
Также известен как Мацунага Дандзе Хисахидэ и Мацунага Сотэй
Первоначально был вассалом клана Миеси и служил у Миеси Нагаеси личным секретарем. Был и воином и мастером чайных церемоний, исторически считался в некоторой степени интриганом и злодеем.
Миеси Нагаеси выдал за Хисахидэ свою дочь, но тот пошел против воли господина. По слухам, он отравил Миеси Есиоки, сына и наследника Нагаеси, так же три его брата умерли в период с 1561 по 1564 при загадочных обстоятельствах. После смерти Нагаеси в 1564 году между Хисахидэ и владениями его вассала стояли только юный Миеси Есицугу (его выбрали наследником) и его охранники – “Триумвират Миеси”: Миоси Нагаюки, Миеси Масаясу и Иванари Томомичи. Хисахидэ ненадолго примкнул к Триумвирату против Сегуна, Асикага Еситэру, который был вынужден покончить с собой. Затем он сражался против клана Миеси, позже присягнул Оде Нобунаге и служил ему несколько лет после 1568. Но это не помешало ему уже в 1573 устроить заговор против Нобунаги с Миеси Есицугу…а потом снова вернуться к Оде и уничтожить клан Миеси уже полностью. В 1577 он восстал против Оды и в конце концов покончил жизнь самоубийством в замке Сигисан, осажденном армией Оды (но пред этим разбил бесценный чайник Хирагумо, до которого хотел добраться Нобунага.)
3. Цукумогами
Артефакты, предметы, которым больше ста лет обзаводятся собственной душой. Изначально иероглифы читались “девяносто девять”, но позже фонетически изменились и стали обозначать “придерживаться”, “траур” и “бог”.
4. Хирагумо
Также известен как Котэнмё Хирагумо.
Букв.: “домовой паук”/ “домовой паук древней зари”. Бесценный чайник эры Сэнгоку, принадлежал мастеру чайных церемоний Мацунага Хисахидэ и был назван так из-за того, что формой напоминал припавшего к земле паука. Хиратагумо (uroctea compactilis) – распространенный в Японии вид паука.
Когда Нобунага с двадцатитысячным войском осадил замок Хисахидэ, то сказал: “Если отдашь мне чайник Хирагумо, я сохраню тебе жизнь”, на что Хисахидэ ответил: “Нобунага не получит ни чайника, ни моей головы!” Перед тем, как совершить сэппуку, Хисахидэ разбил чайник, чтобы Нобунага не получил его. (по другим источникам – наполнил порохом и взорвал).
Хотя теперь чайные сервизы редко ценятся высоко, но в эру Сэнгоку некоторые стоили целое состояние. Нельзя было считаться первоклассным мастером чайных церемоний, не имея какой-либо подобной ценности.
Призрачное пламя (том 5): Драконий бог Нары
Глава 3: Бодхисаттва Лунного света
Перевод с японского: Асфодель
Перевод с английского: Кана
– У вас 507-ой номер, а вот и ключ. Устраивайтесь поудобнее.
– Спасибо.
Он подхватил со стойки белую карточку и поинтересовался:
– Я знаю, что некто Чиаки Сюхэй тоже остановился здесь…не могли бы вы подсказать в каком номере?
– Чиаки-сама? Пожалуйста, подождите секундочку.
Женщина в светло-бежевой форме быстро просмотрела список постояльцев и с улыбкой сообщила:
– Чиаки Сюхэй-сама из Нагано? Он пока не вернулся, но вообще снял номер 611.
– Ясно. Дадите мне знать, когда он придет?
– Конечно. Мы вам позвоним.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил Наоэ и направился к лифту.
“Ну и что теперь…?”
Он закруглился с делами и приехал в Нару раньше, чем ожидал. Чиаки и Такая уже, вероятно, начали расследование. Отправить их вместе, это было…нет, с точки зрения силы беспокоиться не о чем…но смесь, мягко говоря, взрывоопасная. И Наоэ приехал так быстро, как только смог. Скорый поезд – вещь хорошая, но проблема состояла в том, что он прибыл в середине дня. С тех пор как любимый Сефиро взорвался в Ямагате, у Наоэ не оказалось ничего, на чем можно было бы ездить во время расследования.
“Придется сегодня возиться с прокатом”, – решил Наоэ, открывая свою комнату.
Номер на одного, очень просторный и аккуратно прибранный. Наоэ снял пиджак, бросил его на диван и подошел к окну. Здания около станции Кинтецу-Нара (1) скрывали из виду пики северных гор. Отель располагался в городе, однако прямо перед ним стоял храм, а внизу расстилалось кладбище.
“Значит, Кагетора-сама и Нагахидэ еще не вернулись..?”
Глазея на пейзаж за окном, Наоэ зажег сигарету. За городом плавилась в жаркой дымке горная цепь Вакакуса.
“И когда я в последний раз был здесь…”
Лет десять назад. Наоэ всегда был так занят, что даже не вспоминал ни о чем, но сейчас ностальгия захлестнула его.
“Точно…” – он вдруг вспомнил и ослабил галстук.
В последний раз он был здесь…
“Еще до того, как я нашел его.”
Десять лет назад, когда Ями Сэнгоку еще не вышла из-под контроля, когда бесплодные поиски Кагеторы увлекали Наоэ все глубже и глубже в бездну отчаяния. Наверное, тогда ему было так больно, как никогда ни до, ни после. И когда нетерпение и волнение почти сводили его с ума, Наоэ снова и снова приезжал в Нару. Будто в мольбе.
“И почему мне было так…?”
Наоэ взглянул на часы на прикроватном столике – чуть за половину пятого, слишком поздно для расследования. Да и они сами вернутся часа через два-три.
“Не могу просто сидеть в номере.”
Наоэ решил сходить туда, где не был столько лет. Он затушил сигарету, которую буквально только что зажег, и взял со столика ключ.
Солнце, палившее над Нарой целый день, шло к закату и лило лучи сквозь кроны деревьев с запада. Наоэ поднимался по ступеням к Большим Южным Воротам храмового комплекса Тодай (2) и разглядывал недавно отреставрированные статуи Нио. В городском парке (3) в этот сравнительно поздний час осталось немного туристов, и палатки с сувенирами вдоль дорожки к храму начали закрываться. Даже оленей, которые днем ходили стадами, не было видно: вероятно, они уже ушли на ночь в лес. Наоэ шел в храм Тодай. Обычно храм просто кишел туристами, но сейчас там было тихо и почти пусто. Люди еще вытекали из Залы Великого Будды, но внутрь никто не входил. В хор вступили вечерние цикады. Он пересек пологие ступени рядом с каменной колонной, украшенной надписью “Зала Тропы Святыни Второго Месяца “
“И не изменился…”
Пускай город Нара стал совсем другим, но неповторимое изящество его вечернего парка осталось таким же, как десять лет назад. Храм Тодай был всегда набит людьми, и, хотя это непринужденное оживление было приятно, Наоэ, сколько себя помнил, всегда приходил к закату, чтобы избежать толпы. Оглядываясь, он видел, как под рассеянным листьями светом золотится черепица на крыше Залы великого Будды. Наоэ медленно шагал по ступеням. Обязанности в Призрачной армии Уэсуги обычно не оставляли ему много времени для дома, но сейчас ему, напротив, стало легче и физически, и душой. Еще бы, теперь, когда есть Кагетора и Ясуда Нагахидэ, можно было снять с плеч часть груза.
“Не то что тогда…”
Наоэ запнулся, осознав вдруг, что не в том дело. Нет, вся разница в том, что тогда кое-кого не было.
А ларчик просто открывался.
Когда солнце погрузится в сон и город засверкает собственными огнями, Наоэ увидит его. Когда он вернется в отель, Кагетора, скорее всего, уже будет там. И можно будет снова смотреть на него.
“Он здесь.”
Единственная и такая простая причина. Одной этой мысли хватило, чтобы в груди угнездилось тихое спокойствие: у него был дом, куда можно вернуться; неважно, насколько далеко уйти, но единственное место, которому Наоэ принадлежал, это … с ним рядом.
Тридцать лет назад, во время последнего сражения с Одой, хаконха Нобунаги поглотила Кагетору, но и сам Ода получил удар тебуку. Так все и закончилось – в ужасном взрыве, вызванном прямым столкновением их силы. Но изгнать Нобунагу все же не вышло. Иробэ Кацунага, единственный выживший после той битвы, выяснил, что Нобунага по-прежнему здесь. Но вот о Кагеторе они не знали ничего: совершил ли он каншо, продолжает ли его душа пребывать в этом мире. Говорили, что ужасная мощь хаконхи способна даже разрушить саму душу…вырвать ее из колеса реинкарнаций.
Ушел ли Кагетора насовсем?
Чтобы восстановиться после той схватки, ему потребовалось еще семь лет после вселения в тело Татибаны Есиаки. Приблизительно тогда он встретил Кацунагу, и тот подтвердил возрождение других – Ясуды Нагахидэ и Какизаки Харуиэ. Единственный вопрос, оставшийся без ответа, жив ли Кагетора или нет.
Он пытался примириться.
В пустоте разума горела единственная мысль: все кончено. Собственное существование
потеряло всякий смысл в тот момент, когда перестал существовать Кагетора. Это стало
концом дороги жизни, которая и так непозволительно затянулась. Но он бы никогда не смог подвергнуться реинкарнации, даже если бы прекратил переселяться. Нет, он не сомневался, что смог бы…если бы хотел…очистить душу, запачканную четырьмя веками пути, стереть четыреста лет памяти, и греха, и…а потом начать жизнь с чистого листа. А еще он не мог. Не мог жить сам в мире, лишенном Кагеторы. Не мог позволить себе быть там, где не было его.
Если не получалось вернуться в небытие, то не оставалось ничего кроме безумия.
Родители Татибаны сутки напролет беспокоились за ребенка, который у них на глазах превращался в живую куклу. О школе не могло быть и речи, так они и не пытались – устроили его учиться на священника, чтобы потом стал монахом при храме. И он с головой бросился в аскетизм служителя. Несколько раз он судорожно пытался убить себя, но строгие наставления отца сдерживали его.
Видишь ли, должно быть какое-то объяснение тому, что ты здесь, – снова и снова твердил отец.
“Ложь”, – думал он. Все неправда. Он жил для Кагеторы. Кагетора – вот единственная причина его существования. Но Кагеторы больше нет. А если его нет больше, так…! Пускай и есть такая вещь, как воля небес, но жизнь-то все равно лишена смысла.
“Должно быть какое-то объяснение.”
Наоэ посмотрел на верхушки деревьев в вечернем небе.
“Наверное, эти слова не были ложью.”
Кагетора жив. Пусть и без памяти, но он жив…
Ями Сэнгоку снова разгорелась лет семь назад, когда онре военачальников той эпохи начали быстро пробуждаться. Должность солдата Призрачной армии Уэсуги заставила его остаться в живых, ведь Кэнсин приказал изгнать врагов. Кагеторы не было, но миссия не исчезла.
Нет… Право, какое дело ему было до миссии. Он просто хотел, чтобы что-нибудь заморозило эти чувства. Он никогда не верил словам отца. Но все же крупица надежды боролась с отчаянием, разъедавшим его сердце и душу, и он не мог оставить эту крупицу.
Наоэ пересек площадку с сувенирными ларьками и, пройдя еще немного, вышел к Зале Третьего Месяца. Вечернее солнце продолжало клониться к горизонту, а он в одиночестве шагал к храму. На входе он столкнулся с одной семьей, но приближалось время закрытия, и других посетителей не было. Наоэ заплатил в кассу и шагнул внутрь – пахнуло прохладой. В храме не горели огни. Обычно там включали лампы, но из-за отсутствия людей их не зажигали. Сквозь решетчатые окна лились алые солнечные лучи. Наоэ остановился в пятне света: дюжина Будд эры Тэмпе взирали на него из полутьмы. Наоэ замер прямо перед Фукукендзяку Каннон (4), главным буддой Залы Третьего Месяца, сомкнул ладони и прикрыл глаза. В тишине стрекотали цикады.
