Текст книги "Лилобус"

Автор книги: Мейв Бинчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

В кухне не было света, а на столе еды. Мэри нигде не было видно, и никакой записки. Что Билли нет – то неудивительно: у брата в это время либо дела в магазине, либо он в «Райанс» обсуждает с кем-нибудь сделку. Но Мэри?

Он обошел все комнаты. Отец спал, приоткрыв рот; у кровати стояло инвалидное кресло, на стуле ночной горшок – в надежде, что старик однажды успеет все-таки сесть на него вовремя.

В воздухе стоял запах антисептика, смешанный с куда более приятными запахами. Мэри расставляла по всей комнате большие букеты цветов. Она считала, что дедушку это радует, и она даже несколько раз видела, как он тянется к цветам и дотрагивается до них. Отец тихо похрапывал. Горел ночник и лампочка у образа Пресвятого Сердца.

Потом Мики тихонько поднялся по лестнице. Близнецы спали на двухэтажной кровати, по всей детской были разбросаны игрушки, вещи и книги. Фил, сжав кулачки, свернулся в клубок; Пэдди умиротворенно лежал на боку. Грета с распущенными волосами выглядела забавно – сколько Мики помнил, она всегда носила косички, с тех пор, как научилась их заплетать. Во сне она улыбалась. Тощая, неуклюжая и не то чтобы красавица, но так улыбается, что улыбка западает прямо в сердце. Даже когда спит.

Дверь в комнату Билли и Мэри оказалась открыта. Взрослых там не было, только малыш, круглый и мягкий, как булочка, спал в люльке у кровати, застеленной белым кружевным покрывалом. На стене висел образ Богоматери на фоне цветов, под ним горела голубая лампочка. Образ назывался «Царица мая». Мэри как-то рассказывала, что Билли подарил его в день помолвки: он выиграл на карнавале конкурс, в котором накидывают кольца на разные предметы, и выбрал для нее этот приз, потому он ей очень понравился.

Мики оставил небольшую сумку у себя в комнате. Мэри к его приезду всякий раз наводила чистоту и порядок и ставила в изголовье подушку в белоснежной наволочке, будто для какого-то почетного гостя. Мики порой вспоминал, как было при жизни мамы – такой красоты никто в доме не наводил, да и некогда было.

Мики недоумевал: может, Мэри вышла в магазин, чтобы принести ему рыбы с картошкой? Он решил подождать внизу, посмотреть новости по телевизору. Наконец, он забеспокоился. Без присмотра не оставляли, пусть дома ничего с ними и не случится – все равно, так у них не было принято. Мики еще больше встревожился. Он отправился на улицу, перешел дорогу и заглянул в магазин – и, к своему удивлению, за прилавком увидел Мэри: ей помогала только одна продавщица, и они едва успевали обслуживать покупателей – собралась очередь из четырех человек.

– Мики! Господи, уже так много времени? – она обрадовалась ему, но в голосе звучала досада.

– Вам подсобить? Пройду-ка я за прилавок. – Мики знал, что нужно делать: летом, субботними вечерами, когда случался наплыв посетителей, он выручал их не раз; а прейскурант висел на стене.

– Мики, сделай милость, – ответила она с благодарностью.

Он повесил свой пиджак на крючок и взял из выдвижного ящика фартук. Через несколько минут очередь уменьшилась, и Мэри смогла вздохнуть с облегчением. Сперва она обратилась к девушке за прилавком.

– Триша, пожалуйста, сними фартук, будь умницей, сбегай в «Райанс». Передай, что у нас нехватка продуктов, и мы рано закроемся. Скажи, что желающие пусть заходят в ближайшие полчаса, иначе останутся ни с чем.

– А кому сказать, мэм? – забеспокоилась девушка.

– Вот именно: бедной миссис Райан без толку что-то говорить. Дай-ка подумаю. Может, за стойкой бара будет кто-то еще – к примеру, Барт Кеннеди – ему можно передать.

– Силия дома, – сказал Мики. – Мы ехали вместе. Наверное, она уже там.

– Отлично, тогда скажи Силии.

Триша выбежала за дверь и побежала к пабу, довольная, что удалось вырваться из духоты.

– А где все? – Мики оглянулся.

– Столько всего случилось, ты бы знал – расскажу, когда придем домой. Еще полчаса продержаться, и мы свободны.

Вошли несколько человек, Мики принял заказ; вскоре, как и предвидела Мэри, из паба «Райанс» пришла толпа народу. Все беззлобно ворчали: слыхано ли дело, чтобы магазин закрывался раньше паба, это непорядок. Мэри добродушно смеялась и отвечала:

– Но все-таки, я вас предупредила, а могли бы остаться и без закуски, с полными животами пива.

Ей ужинать не хотелось, поэтому Мики взял только одну порцию рыбы с картошкой; жир был вылит, столы и прилавок вытерты, пол начисто выметен, мусор собран в большие черные пакеты, которые сверху завязали проволокой. Наконец, они перешли дорогу и оказались дома.

Под струей горячей воды из-под крана Мэри нагрела тарелку, достала томатный соус, хлеб и масло.

– Тебе налить чаю, или выпьешь чего-нибудь покрепче?

Они достали себе по бутылке «Гиннеса» и сели за стол.

– Билли от нас ушел. И не вернется.

Он уставился на нее, не донеся вилку до рта.

– Сегодня ушел, днем, и не вернется. Никогда.

– Мэри, не может быть.

Она отпила из бокала пива и скорчилась.

– Сначала всегда противно, а дальше вкус отличный. – Она изобразила подобие улыбки.

Мики сглотнул.

– Это недоразумение, только и всего. Обычное дело: люди ссорятся, потом мирятся.

– Да нет же, мы не ссорились, даже не спорили ни о чем.

Мики вспомнил, что близнецы говорили: никто не ругается, когда он дома.

– Ладно, вы не поладили, это бывает – но со временем-то все утрясется, так? – теперь он почти упрашивал.

– Нет. Расскажу тебе все по порядку. Никто не ругался. Тогда еще, в начале лета, было дело: мне казалось, он весь на нервах, чуть что не так – голову откусит, а он считал, что я сама такая. Даже дети заметили.

– Так что случилось?

– Если честно, понятия не имею. В любом случае, летом все было замечательно; как ты и сам знаешь, в магазине отбоя не было от покупателей. Он очень уставал, но ссоры прекратились, и малыш, наконец, стал поспокойней – ведь в первые несколько недель, ты знаешь, они такие чертенята; в общем, мы ни бед ни забот не знали. – Она притихла и уставилась куда-то невидящим взглядом.

Мики молчал.

– Мики, ешь рыбу с картошкой. Можешь слушать и есть.

– Нет, не могу.

Она взяла тарелку и поставила в духовку на самую нижнюю решетку.

– Тогда потом съешь. Все выяснилось как раз сегодня, и если бы я не вернулась, ничего не знала бы. До сих пор. Узнала бы только через неделю, когда весь Ратдун уже был бы в курсе.

– Бога ради, скажи, наконец: в курсе чего?

– Он ушел к Эйлин Уолш – помнишь, к той, которая слишком хороша собой, чтобы торговать жареной картошкой – не зря так люди говорили. Такой вот у нее был замысел. Умно, не правда ли. – Голос ее не дрожал, но глаза странно блестели.

– Вряд ли у них все серьезно. У него просто помутился рассудок, но это пройдет. То есть, куда они поедут, на что будут себя содержать? И как он посмел бросить тебя с грудным ребенком на руках, и со всей семьей?

– Он влюбился в нее. Понимаешь: влюбился. Как мило, правда? В меня он не влюблялся; он меня, конечно, любил, но это, видимо, не одно и то же.

Мики встал, но не нашел, чем занять себя, и снова сел. Мэри продолжила свой рассказ.

– Я собиралась в город. Туда все время по пятницам кто-то едет и может подвезти, а мне много чего надо было купить для магазина – не из того, что мы у поставщиков заказываем, а всякую ерунду: большие пепельницы, например, и пару банок ярко-красной краски для оконных рам – мы собирались окна красить, представляешь, чтобы они сочетались с цветами герани. Короче, вот что случилось: помнишь старушку миссис Кейзи, которая недавно научилась водить машину? Она согласилась меня подбросить. Но только мы миновали гольф-клуб и выбрались на дорогу, мотор забарахлил, зафырчал, зачихал, и стало ясно: все, мы приехали.

Ну вот, подумала я, прощайте покупки. Но миссис Кейзи такая славная женщина, как ее огорчишь. Я сказала: все что ни делается, все к лучшему, в город можно съездить и на следующей неделе, а у меня теперь будет время испечь яблочный пирог, чтобы порадовать Мики.

Мики ощутил огромный ком в горле.

– И я велела ей ждать Бреннанов, потом зашла к ним в гараж и попросила приехать на выручку.

Мэри сделала еще глоток.

– День был чудесный, я собрала букет полевых цветов – нарвала по дороге с живых изгородей. Возвращаюсь и вижу: Билли сидит за столом, а кругом целый ворох бумаг. Я обрадовалась, потому что думала, что его не будет весь день. Говорю, как здорово, пообедаем вместе – сто лет уже так не обедали, – и замечаю, что на двух листах написано: «Дорогая Мэри», – и дальше только две-три строчки. Но я по-прежнему ничего не заподозрила, и пошутила даже: «Объясняешься в любви? По-твоему, я еще не стара для таких писем?» На самом деле, я решила, что у него вдруг появилась свободная пара часов, и он сообщал мне в записке о том, что был дома.

– Мэри, какой ужас, – сказал Мики. Только теперь он начинал верить, что все это правда.

– Что самое жуткое, он разрыдался. Расплакался, как ребенок. Я от страха чуть не умерла: Билли Бернс – и слезы. Бегу к нему, хочу обнять, а он не дается. И все ревет, как малыш, у которого режутся зубки, а я ему: тише, тише, отец услышит. Маленького я оставила у соседки, но ваш отец в это время спит, и он тоже мог испугаться до потери пульса. И тогда он сказал про Эйлин, что она ждет ребенка, ну и все остальное.

Повисла тишина, только тикали часы, и негромкий храп старика доносился из задней комнаты.

– Он сказал, что ему не хватало духу объясниться со мной лично, поэтому он решил оставить письмо. Я говорю, незачем уезжать так скоро – ты, разумеется, можешь остаться, и мы обсудим, что делать дальше. А он ответил, что слов и так сказано слишком много, в этом вся беда, и он уходит.

Мики большой ладонью беспомощно погладил Мэри по плечу.

– Чудной был разговор, и что странно: никто не повышал голоса. Я не обзывала его мерзавцем, и он не кричал, что терпеть меня больше не может, потому что я старуха и зануда.

– Да такое подумать нельзя! – выпалил Мики преданно.

– Нет, он сказал, что я самая лучшая на свете мать и жена, и у него нет слов, как ему жаль, что все так вышло. Говорит, у него просто сердце разрывается. А бумаги – это документы, в которых сказано, что магазин принадлежит мне, и тысяча фунтов в строительной фирме тоже моя, и там же указан адрес нотариуса, который может связаться с ним и передать письма.

– И куда он решил уехать?

– В Англию, куда же еще.

– А как он прокормит себя и эту потаскуху?

– Эйлин? Что ты, она не потаскуха. А за Билли не беспокойся, он и на Марсе себя прокормит.

Мики не мог вымолвить ни слова.

– Но больше всего он переживал за отца – за вашего отца.

– Он бедняге отцу времени-то почти не уделял.

– Все равно, он считал, что нехорошо взваливать заботы о нем только на мои плечи – тем более, он мне не родной отец. Я сказала, что за папу тревожиться не стоит, не такие уж это заботы, я только хочу знать, почему он бросает меня, свою жену и друга – мы ведь вместе столько лет, четырнадцать лет женаты, и еще год перед свадьбой сходили с ума друг по другу. И вот тогда он объяснил, что, видите ли, влюбился.

– И как ты поступила?

– А как я могла поступить? Он уже все решил. Составил список того, что мне надо сделать. В одном из конвертов отложены деньги на курсы вождения. Я должна найти того, кто давал уроки миссис Кейзи: тот, кто ее научил, научит хоть самого черта. Оставил мне фургон. Я должна взять на работу Барта Кеннеди за хорошую зарплату. Мне следует решить, стоит ли ему писать письма детям, и если да – о чем сообщать. Он считает, что лучше сказать им, будто папа уехал ненадолго, а потом они привыкнут.

Мэри встала и взяла другую бутылку крепкого темного пива.

– Он еще не закончил паковать вещи, и когда я увидела его лучшие рубашки смятые в чемодане как попало, у меня просто сердце сжалось. И ботинки забыл, ни одной пары не взял. Я предложила ему попрощаться с отцом – последние дня два он в ясном уме, все понимает – но нет, он не пошел. Сказал, что, может, ни его, ни нас всех, никогда уже не увидит. Вот тут я испугалась не на шутку. Я-то знаю, если он что решил – мнения не переменит. Думаю: пусть уйдет без крика, без упреков и слез.

– То есть, он у тебя на глазах просто так взял и вышел…

– Нет, я ушла погулять, чтобы он спокойно собрал вещи. Я сказала, что письмо теперь писать не нужно, он и так все объяснил, а я выйду, соберу еще цветов, сделаю покупки и вернусь через час-другой, после того, как он уедет. А страховые документы пусть оставит на видном месте и напишет адрес нотариуса, который может с ним связаться, если случится что-то непредвиденное. Он испытал такое облегчение: надо было видеть его лицо. Понимаешь, он очень боялся скандала. Сказал, что, наверное, я и сама буду рада переменам. А я ответила: не надейся, буду скучать по тебе каждый день, и дети тоже, и отец, когда будет в себе. Пусть не думает, что делает нам какое-то одолжение – не дождется от меня такого утешения. Я ушла и прокралась обратно через черный вход. Он упаковал чемоданы, оставил бумаги на столе, потом его фифа подъехала на машине, они погрузили туда коробки и чемоданы, поцеловались прямо у нас на пороге и уехали.

Войдя в дом, я увидела бумаги, разложенные аккуратными стопками на столе, и листок, на котором было написано: «Большое спасибо тебе, Мэри. Всего наилучшего. Билли». Ну вот, теперь ты все знаешь.

– Какой же он бездушный мерзавец, величайший, самовлюбленный…

– Ты этим его не вернешь.

– Нет, верну, заставлю вернуться. Он не бросит тебя, вот увидишь, я придумаю что-нибудь.

– Зачем, если он не хочет?.. Может, поешь теперь картошки с рыбой? А то засохнут.

Всю ночь он не мог сомкнуть глаз и лишь к рассвету задремал, но совсем ненадолго: рано утром в комнату пробрались близнецы, а с ними Грета с чашкой чая в руках. Это называлось «принести чай в постель» – что являлось, на самом деле, не более чем предлогом его разбудить: почти весь чай проливался в блюдце и на лестницу. На предстоящий день у них была уйма планов. Они спустятся и подождут, пока Мики покормит дедушку и переоденет его – дети считали это чем-то естественным, как, например, восход солнца по утрам или необходимость мыть руки перед едой. Им не терпелось показать ему новую игру в магазине Брофи. Автомат огромный, вроде «Космических Завоевателей», одна игра стоит двадцать пенсов, они смогут сыграть только три раза, если, конечно, дядя Мики не захочет сыграть еще раз. И мама предложила устроить после полудня пикник, потому что папа ненадолго уехал в Дублин, а значит, по дому дел нету, ведь никто не придет оформлять страховку и никому не надо готовить чай. Так что вставай скорей, а то проспишь самое интересное.

Весь день Мики казалось, что он несет на себе огромную тяжесть, и себя он видел словно со стороны, будто вместо него все делает кто-то другой: медленно кормит с ложечки отца, срезает корочку с хлеба для бутербродов к пикнику, взбирается на холм к зарослям ежевики. Будто играет роль в каком-то спектакле.

Он вздохнул с облегчением, когда настал вечер и дети легли спать; они охотно отправились в постель, потому что утром он обещал им устроить какой-то невероятный сюрприз. Он заверил, что такого они совершенно точно не видели никогда, сообщил Грете, что и ей понравится, и что ей тоже причитается маленький подарок.

– Даже не знаю, что бы я без тебя делала, – сказала Мэри. – Честное слово, не заметила, как день пролетел. – Мики был рад это слышать. Он нашел Трише еще двух помощниц.

– А что, Эйлин теперь тут не работает? – захныкала Триша. Она явно ничего не подозревала.

– Нет, теперь не работает, она уехала. – сказал он твердо. – Тебе будут помогать эти две девушки, они выручали нас раньше – по праздникам и летом на выходных, когда было много народу. Мы с миссис Бернс идем в «Райанс», пришли за нами кого-нибудь, если не будете справляться. Но я уверен, что ты справишься. Ты ведь умница, Триша, и знаешь тут все, как свои пять пальцев.

Триша растаяла.

– Ну-ну, мистер Мики, вижу, набрались вы манер в этом Дублине.

– Пойдем в «Райанс»? – предложил он.

Хотел было пошутить: давай устроим романтический вечер, пройдемся по злачным местам – но почувствовал, что теперь это не к месту. Она взглянула на него с радостью и удивлением.

– Наверное, для тебя я не самая лучшая пара.

– Надо появляться на людях, я так думаю. С самого начала. Не прятаться по углам, не скрываться, будто ведешь двойную жизнь. Сразу честно смотреть людям в глаза. В конце-то концов, ты ни в чем не виновата.

– Я не удержала мужа, это большой грех в наших краях.

– Ерунда. Или тут телевизор не смотрят с утра до вечера? По-моему, всем понятно, что грех – это кое-что посерьезнее.

– Мики, мне так совестно, что я втянула тебя в эту историю, ты всегда был сама доброта, каждый выходной – просто праздник, и вот, пожалуйста: скандал, слухи, и все на твою голову.

– Послушай, не будет скандала и слухов, если ты поведешь себя правильно. – Он слышал собственный голос у себя в ушах – ему казалось, он говорил очень уверенно и убедительно. Наверное, и Мэри так показалось

– Ты мне здорово помогаешь. Без тебя я бы не знала, что делать. Я теперь как существо такое из кино – они еще ходят, как в трансе.

– Зомби, – подсказал он.

– Надо же, ты знаешь, – удивилась Мэри. – Не подумала бы.

– Я много фильмов смотрел. А куда еще девать время?

В «Райанс» набилась толпа народу. Мики посадил Мэри за столик в углу и направился к стойке бара. Барт Кеннеди помогал Силии, но все равно ей дух перевести было некогда. Мики вспомнил, что брат велел платить Барту достойную зарплату, и при мысли о Билли снова вскипел. Надо же, спокойно все рассчитать, продумать, что будет, как он ее бросит, и врать столько времени.

– Эй, Мики Бернс, ты сам не свой. – К нему обращалась Силия. – Не припомню, чтобы ты не знал, что ответить. – Наверное, она спросила про заказ, а он не услышал.

– Извини. – Ему пришлось сделать над собой усилие, прежде чем он смог говорить.

– Все в порядке? – обеспокоилась Силия.

Мики встряхнулся. Своей невестке он сказал множество ободряющих слов о том, как она должна себя вести, теперь надо следовать своим же советам. Голос к нему вернулся, но шутить вовсе не хотелось.

Он заказал пинту пива и порцию ликера «Снежный ком», взял бокалы и направился к столику, где сидела Мэри. Когда он пробирался сквозь группу девушек, отмечавших помолвку Бидди Брейди, Нэнси Моррис вдруг подняла руку, будто хотела его задержать. Она попросила его подсесть к ним и рассказать какой-нибудь анекдот. А он-то считал ее высокомерной занудой, которая думает только о себе и до других ей дела нет. Надо же.

– В другой раз, Нэнси, – извинился он, и Нэнси растерянно отвернулась. Он не хотел отвечать ей так резко, но право слово, надо же было спросить именно сейчас.

– Вот и я, – сказал Мики.

Мэри, повесив голову, глядела в пол.

– Посмотри на меня, Мэри Бернс, посмотри и улыбнись.

Она подняла голову и вяло улыбнулась.

– Чудесно, но у твоей дочери получается куда лучше.

Она изобразила улыбищу Греты – рот до ушей. Они оба рассмеялись.

– Так-то лучше, – заметил Мики. – Теперь давай посмотрим, что можно предпринять.

Они достали блокнот и составили список того, что необходимо сделать в течение недели. Прежде всего, позвонить поставщикам – их имена были записаны на клочках бумаги, наткнутых на металлические стержни, расставленые по всему офису. Билли Бернс не вел амбарных книг, столь милых сердцу налогового инспектора, но, по крайней мере, в его способе вести дела была какая-то логика. Мики написал образец сообщения, которое можно зачитывать всем, кто будет звонить по поводу страховки: «Страховыми полисами мистера Бернса занимается такой-то офис…» – и дальше следовало имя нотариуса. Мэри могла объясниться таким образом с кем угодно, прибавив с улыбкой, что она всего лишь женщина и не посвящена в замыслы главы семьи. Билли наверняка был честен, не взял ни пенни чужих денег и передал всю клиентуру другому агенту. Нотариусы в курсе его дел. Они составили список знакомых, которых стоит пригласить на работу в магазин, и обсудили, сколько им платить. Мики подходил к стойке бара еще за двумя пинтами пива и двумя порциями ликера, пока, наконец, они не учли все варианты и не истратили все силы.

– Сегодня я буду спать, устала страшно, – сказала Мэри, признаваясь, что накануне не спала.

– И я тоже усну: мне стало спокойней, – ответил Мики.

Она взглянула на него благодарно.

– Ты ко мне очень, очень добр. Но есть один вопрос, который ты ни разу не затронул.

– А именно?

– А как ты сам? Так и будешь приезжать домой по выходным?

– С Божьей помощью, по пятницам часов в десять вечера на «Лилобусе».

– Тебя сегодня словно подменили: я-то привыкла слышать от тебя сплошные шутки и анекдоты. Так мне с тобой куда легче, но как-то верится с трудом, что это действительно ты – если понимаешь, о чем я.

– Думаю, что да, – ответил он.

– Словом, я хотела спросить, нет ли у тебя желания бывать дома не только на выходных, но я не знаю, как это сделать. Если попрошу тебя вернуться насовсем, получится, будто я хочу, чтобы ты приехал и взвалил на себя все заботы о нас, но это не так. А если не попрошу, вдруг ты решишь, что мы тебе не рады.

– Я тоже думал об этом, – сказал Мики Бернс.

– И к какому же ты пришел выводу? – В нетерпении она подалась вперед, склонившись над стаканом с пенной верхушкой.

– Ты в глубине души еще надеешься, что он вернется. Что он просто потерял голову, но одумается, и через месяц все забудется.

– Мне бы хотелось в это верить, но я не думаю, что так будет, – ответила она просто.

– Итак, предположим, я вернусь домой и останусь, а братец Билли в один прекрасный день вернется из дальних краев – что тогда?

– А что изменится? – недоуменно спросила она.

– Мне придется сниматься с якоря, для нас двоих не будет места под одной крышей.

– Значит, ты не вернешься. – опечалилась Мэри. – А мне казалось, ты к нам привязался.

– Я вернусь насовсем, если он не объявится к Рождеству. Так лучше. Вот так и решим. – Он словно гордился собственной смекалкой.

– Это твой дом, – сказала она мягко. – Тебе тут всегда рады, как солнышку в окне.

– Ты очень добрая, потому так и говоришь. Вот мой брат, к примеру, так не сказал. Он велел нанять Барта Кеннеди за достойную зарплату.

– Он сказал, но я тебе не передала. Не хотела навязывать какого-то решения, – теперь она встревожилась.

– А что он говорил?

– Он сказал… да неважно это. Главное, он считает, что этот дом и твой тоже.

– Я хочу знать, что именно он говорил.

– Зачем? Какая разница? Он сейчас едва ли в своем уме: пары слов увязать не мог.

– Все равно я хотел бы знать, – сказал Мики просто, но решительно. Куда исчез тот шутник и весельчак, которым он был еще неделю назад?

– Смысл того, что сказал Билли, примерно такой: «Мики вряд ли найдет себе жену, он уже не в том возрасте, чтобы заводить семью. И за дедушкой он умеет ухаживать, и дети его любят. Если бы он здесь нашел себе работу по душе, почему бы ему сюда не переехать. Ведь этот дом и его наполовину, он имеет на него полное право». Что-то в этом роде.

Она не смотрела на него, а он внимательно разглядывал подставку под бокал с пивом, на которой была напечатана головоломка.

– Просто прелесть мой младший брат, правда?

– Вот именно, твой младший брат – не забывай об этом.

– Если бы я сюда переехал, то тебя, Мэри, это устроило бы?

– Меня? Да я была бы просто счастлива, только об этом и мечтала! Магазинчик прокормит нас всех, ты видел, как идут дела, и если бы мы работали вместе…

– Ну что же, тогда я вернусь к Рождеству, давай решим так. Может, я даже попаду под сокращение в банке и получу от них кругленькую сумму. У наших ребят, у швейцаров, такой мощный профсоюз, они, глядишь, и выбьют для меня что-нибудь.

– А после Дублина тебе тут не будет скучно?

– Нет, я ведь и так провожу дома чуть не полнедели.

– А может, найдешь себе жену?

– Думаю, тут братец Билли был прав, мое время ушло. – Он улыбнулся обычной, отнюдь не вымученной улыбкой.

К их столику подошел Руперт Грин.

– Вы где-нибудь видели Джуди Хикки? – спросил он.

– Извини, боюсь, мы увлеклись разговором, я никого не заметила, – сказала Мэри.

– Может, она за углом, там, за колонной, – указал Мики. Подружки Бидди Брэйди взялись за руки и пели “Sailing”, а мать Силии направлялась к ним с клюшкой для игры в гольф, будто хотела их поколотить – все отпрянули с ужасом, но тут выяснилось, что у нее такого и в мыслях не было: она просто хотела спеть хором с девушками, а точнее, исполнить сольный номер.

– Я перевидал уже всех пассажиров «Лилобуса», кроме тех, кто мне нужен, – ворчал Руперт. – Ди Берк только что вылетела за дверь, мисс Моррис будто не в себе, напилась, что ли, Кев забился в угол, а оставшиеся двое воркуют у барной стойки.

– Если она придет, что ей передать?

– Ничего, я ее сам найду. Я должен сообщить ей нечто из ряда вон выходящее.

Мэри и Мики изобразили вежливый интерес.

Он ушел.

– Наверное, про грибы или поганки – у них все разговоры про траву, бузину и прочее такое, – сказал Мики. Мэри засмеялась и взяла свою сумочку.

– А ты сама не станешь искать себе мужчину? – вдруг сказал он. – Все-таки ты еще молода. Тогда жить с деверем под одной крышей, наверное, не стоит?

– Нет, – сказала она, – я искать никого не стану. И желания нет. Все это уже не для меня. Мне хочется только спокойно воспитывать детей, и чтобы здесь у меня был дом – как ты говоришь, чтобы не прятаться ни от кого. Этого мне будет довольно.

Он вспомнил сон, который снился ему в автобусе: никакой жены, но на его плечах ответственность за детей, и он отправляет их с поручениями по разным адресам. Он вдруг осознал, что Билли во сне тоже не было. Отдельные моменты, конечно, не совпадали с реальностью, но суть была та же самая: он счастлив и спокоен, у него есть дом и семья. И никто не требует от него того, что требуют от мужа. Можно быть самим собой, и все тебе будут рады, как солнышку в окне.