Текст книги "Неверный жених"
Автор книги: Мэй Макголдрик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Глава 14
– Что, если назначить свадьбу на Иванов день? – спросил герцог Норфолк у Роберта Редклиффа, графа Эссекса, нового королевского лорда-канцлера.
– Слишком скоро, – ответил канцлер, задумчиво водя пальцем по парчовой скатерти. – Хоть мы со дня на день ожидаем вестей от родных королевы, трудно рассчитывать, что король аннулирует свой брак с Анной Клевской ранее середины лета.
– Значит, осенью? – с оттенком раздражения спросил герцог.
– Нет, Норфолк. Король не согласен так долго ждать.
Кэтрин Говард с чашей вина в руках нетерпеливо переводила взгляд с одного старика на другого. Ей было скучно – невыносимо скучно! Она и не могла припомнить, когда в последний раз так скучала. Скосив глаза на толпу слуг и писцов, толпящихся у двери, Кэтрин лениво размышляла о том, найдется ли среди них хоть один настоящий мужчина, способный схватить лысого старика канцлера за плечи и как следует тряхнуть. Как пить дать, из этого урода песок посыплется! Господи, как ей все, надоело!
Нудный разговор о свадьбе продолжался уже более получаса. Два старых осла хотели обговорить все детали – пожалуйста, но она-то тут при чем? Можно подумать, ее мнение имеет хоть какое-то значение! Зачем же дядя заставил ее сидеть здесь и маяться скукой? Когда же это кончится?
Громко вздохнув, Кэтрин отвернулась; взгляд ее упал па Эдварда, сидящего в дальнем конце стола. Кэтрин смело пожирала его глазами. На красивом лице кузена лежала та же печать скуки; он метнул взгляд в ее сторону и поспешно отвел глаза – но Кэтрин знала, что долго он не сможет удерживаться.
Кэтрин обожала вызывать в Эдварде желание и, надо сказать, изрядно преуспела в этом искусстве. Бросив осторожный взгляд на стариков, она поднялась и двинулась к любовнику. Одной рукой она прижимала к груди чашу с вином, другой легко скользила по спинкам кресел, не отводя глаз от лица Эдварда. Глядя на его чувственные, четко очерченные губы, Кэтрин представляла, как он впивается ртом в ее соски, как мощное естество его глубоко входит в нее и она изгибается и стонет в экстазе. Ох, боже мой, а вместо этого она вынуждена сидеть здесь и глядеть на двух стариков.
Острое желание вспыхнуло в ней. Эдвард сидел, откинувшись на спинку кресла и небрежно раскинув ноги; рядом с ним стоял кувшин вина. Кэтрин представила себе, что могло бы произойти, будь они одни в зале.
Она встанет перед ним и задерет юбки. Разумеется, Эдвард не станет ждать, пока она разденется, – для этого он слишком нетерпелив. Кэтрин прильнет к нему на колени и одним движением освободит его мужское достоинство от всего, что держит его в плену. Сильные руки стащат с ее плеч платье, обнажат грудь, и чувственные губы начнут игру с набухшими, возбужденными сосками. Еще немного, и твердое как камень орудие Эдварда одним рывком вонзится в ее влажные глубины… Кэтрин вздрогнула, захваченная соблазнительными видениями.
Глубоко вздохнув, она сделала еще шаг к нему. Сзади доносилось бормотание стариков, но Кэтрин их уже не слышала. Эдвард не сводил с нее глаз: взгляд его скользил по ее чувственно колышущимся бедрам, по высокой груди. Под его голодным взглядом Кэтрин ощутила влагу между ног и сладкую боль где-то внизу живота.
Кэтрин села рядом и, небрежным жестом подозвав слугу, приказала принести еще вина.
– Приятно ли вы провели утро, кузен? – промурлыкала она, наполняя свою чашу.
– Да, очень! – хрипловато ответил Эдвард.
– Охота вам понравилась?
– Гораздо больше мне понравились наши игры во дворце! – Он оглянулся на слуг – они стояли слишком далеко и не могли ничего слышать.
– Увы, нам осталось мало времени для таких невинных удовольствий! – усмехнулась Кэтрин.
– Верно, кузина, – ответил Эдвард, глядя ей в глаза. – И с каждым днем его становится все меньше.
– Почему бы тебе не взять меня прямо сейчас? – Кэтрин обвела комнату взглядом и соблазнительно потерлась ногой о его ногу.
Эдвард криво усмехнулся.
– Боюсь, мы помешаем совещанию на другом конце стола.
– Верно. Но так будет только интереснее. Эдвард уставился на нее.
– Интереснее? Но не слишком ли это опасно?
– Я думала, ты живешь ради риска, кузен. – Кэтрин поднесла чашу к губам и облизала край. Взгляд Эдварда не отрывался от ее сочных губ и розового язычка. – Или ради такого наслаждения не стоит рисковать?
– Разумеется, стоит.
– Тогда, может быть, сегодня вечером…
– Кэтрин! Эдвард!
Резкий голос дяди ворвался в их беседу, словно струя холодной воды. Кэтрин закрыла глаза и потрясла головой, стараясь сдержать мгновенно вспыхнувший гнев. О, если бы не манящий королевский титул, что ждет ее впереди, она бы им показала. Хотя возможности для этого еще будут. Может быть, совсем скоро ей не придется сдерживать свой гнев. Когда она повернулась к дяде, глаза ее были скромно опущены, а на лице играла невинная улыбка.
– Вы меня звали, дядюшка?
Норфолк отодвинул кресло от стола. Вслед за ним поднялся и канцлер.
– Документы пусть остаются у вас, Эссекс, – заявил герцог. В голосе его слышалось удовлетворение. – Лорд-канцлер кивнул и поклонился Кэтрин:
– Ваш слуга, госпожа.
– Итак, все решено, – заявил Норфолк, потирая руки, когда за лордом-канцлером закрылась дверь. – Вы поженитесь, как только придут вести из Фландрии от родственников королевы, а это должно произойти в конце июля. Где состоится венчание – здесь, в Кеннингхолле или в королевском дворце на Темзе, – королю безразлично.
Кэтрин кивнула:
– Благодарю вас, дядюшка.
– Эдвард, – повернулся герцог к сыну, – думаю, будет политически правильным шагом, если вы с Джейми поженитесь сразу же после королевской свадьбы. А?
– Как вам будет угодно, отец, – равнодушно ответил Эдвард.
– Кроме того, – продолжал Норфолк, – нужно выяснить вопрос насчет поместий ее деда. Эти Макферсоны чертовски твердолобы: придется надавить на них, чтобы они отдали тебе свои земли в Кенте.
– Хорошо, – покорно кивнул Эдвард, бросив осторожный взгляд на Кэтрин. Лицо ее пылало, глаза пронзали неверного любовника, словно два кинжала.
– Кэтрин, Эдвард, идите за мной, – бросил герцог, направляясь к дверям. – У нас много дел.
– Сию минуту, – ответил рыцарь.
– Так ты женишься? – прошипела Кэтрин, как только герцог удалился.
Эдвард кивнул:
– Почему бы и нет?
– На Джейми? Этой шотландке-полукровке?
– На нашей кузине, – негромко ответил Эдвард.
– Мне она не кузина! Наглая выскочка! Господи помилуй, эти шотландцы немногим отличаются от диких зверей! У нее нет никаких понятий о приличиях, она болтает со слугами, словно с равными себе!
Эдвард молчал, глядя в сторону.
– Быстро же она тебя окрутила! – Кэтрин со стуком опустила чашу на стол. – Ну и какова она в постели?
– Нам пора идти, – пробормотал Эдвард вместо ответа.
– Представляю себе, как от нее воняет! – фыркнула Кэтрин. – Эти шотландские девки – такие неряхи! Ты женишься на ней из-за денег, верно?
Лицо Эдварда потемнело, и глаза стали холодны, как сталь, но Кэтрин, охваченная гневом, этого не заметила. Они были любовниками уже много лет – впервые это случилось, когда Кэтрин было всего четырнадцать. Здесь, во дворце, Эдвард приходил к ней каждую ночь. Ей плевать, на ком он там женится, – но мог бы рассказать об этом сам, чтобы ей не пришлось узнавать новости от дядюшки! «Он просто трус!» – думала Кэтрин, трясясь от ярости.
– Вот уж такого я от тебя не ожидала, дорогой купен!
– Но я же не могу жениться на тебе, – произнес наконец Эдвард.
– На мне? А тебя кто-нибудь просит? – ехидно рассмеялась Кэтрин. – Я не об этом, Эдвард. Никогда не думала, что ты способен стать подкаблучником. Посвататься к шотландской шлюхе да еще вымаливать у ее свиней-родителей богатое приданое! Позволить им себя обеспечивать! – Она ядовито усмехнулась. – Может быть, Джейми уже отрезала тебе яйца и спрятала к себе в шкатулку с драгоценностями?
– Кэтрин! – угрожающе прорычал Эдвард.
– Думаю, ты отправишься с ней в Шотландию. Ни для кого не секрет, что, как только дядюшка отойдет в мир иной, братец Серрей выкинет тебя за порог без гроша в кармане!
Эдвард судорожно сжал кулаки, и на скулах его заходили желваки. Удар попал в цель.
– Какая жалость! – издевательски протянула она. – Ты младший сын, и тебе приходится жениться на деньгах, чтобы обеспечить свое будущее. Бедный Эдвард – продает свою честь и гордость за кусок земли и несколько звонких монет!
Она подошла ближе и ткнула пальцем ему в грудь. Голос ее превратился в едва слышный шепот.
– Ты мой кузен, Эдвард, и родственный долг велит мне позаботиться о тебе. Скоро я стану королевой – твоей королевой, Эдвард. Попроси меня как следует – и я дам тебе достаточно, чтобы вырвать тебя из когтей шотландки.
Она повернулась на каблуках и направилась к дверям, не заметив, каким свирепым взглядом проводил ее Эдвард Говард.
Глава 15
Джейми хотела соскочить с кровати, но Малкольм не отпускал ее.
– Ты что, с ума сошел? – воскликнула она.
– Не думаю. Разве я похож на сумасшедшего? Джейми покачала головой, не веря своим ушам.
– Но ты же вдовец!
– Вдовец, но не монах.
– Но как же твоя скорбь? Твоя потеря? Как ты можешь думать о таких вещах буквально на другой день!
– Джейми, Флора умерла больше года назад. Не можешь же ты требовать, чтобы я даже не думал о женитьбе. – Помолчав, Малкольм заговорил спокойнее: – Мы ни разу не спали вместе. С точки зрения закона, мы так и не стали мужем и женой – наш брак не был скреплен.
– Пожалуйста, не углубляйся в детали! – прервала его Джейми. – Я просто хотела сказать, что с твоей стороны бесчувственно так вести себя.
Малкольм притянул ее к себе.
– Все та же маленькая злючка, – прошептал он, вдыхая нежный аромат ее кожи, наслаждаясь видом женственно-округлой фигуры, полных грудей и чувственных бедер, которые не мог скрыть даже скромный покрой платья. – По-прежнему готова лезть в драку из-за пустяков.
Джейми снова попыталась освободиться, хоть ей меньше всего на свете хотелось вырваться из объятий Малкольма.
– Из-за пустяков? – гневно возразила она. – Ты предлагаешь мне дать жизнь незаконному ребенку – это, по-твоему, пустяки?
– Тебе нечего бояться.
– Я и не боюсь!
– Вот и хорошо! – кивнул Малкольм. – Бояться не надо – тебе будет приятно.
– Приятно?
– Еще как! – лукаво улыбнулся Малкольм. – Я так возбужден, что готов заняться с тобой любовью прямо сейчас! – Он игриво пробежал пальцами по ее руке. – Поверь, ты имеешь дело с мужчиной, знающим толк в наслаждении. Я заставлю тебя кричать от счастья!
Только вот просить «еще» ты не станешь. По крайней мере не сразу, ибо я собираюсь довести тебя до изнеможения!
Джейми задохнулась, покраснев до корней волос. Уж не во сне ли она все это видит? Но тут Малкольм по-хозяйски положил руку ей на бедро, и Джейми взорвалась.
– Ты гнусный мерзавец, Малкольм Маклеод! – завизжала она, барахтаясь на кровати в тщетной попытке вырваться. – Если ты думаешь, что меня испугают или смутят твои наглые выходки, то засунь себе эту мысль…
– Странно, мне казалось, что ты любишь детей.
– Конечно, люблю! – Она повернулась и мрачно уставилась на него. – Только не твоих, мерзкий, бесчувственный, отвратительный…
– Ты мне подходишь как нельзя лучше, – прервал се Малкольм. – Умная, здоровая, хорошо сложена…
– Я тебе не кобыла!
– Знаю, милая. Я и не стану обращаться к тебе, если мне понадобится жеребенок. Что же до лошадиных статей, в коротком пробеге тебе не найти равных, но насчет долгого пути – надо подумать. – Он замолчал, с сомнением глядя на нее.
– Сколько мне помнится, ты до сих пор и оседлать-то меня не мог!
– Потому что не хотел, – как ни в чем не бывало, отозвался Малкольм.
– Не хотел? – недоверчиво переспросила Джейми. – Да ты прятался от меня, словно змея в норе!
– Я уверен, дорогая, вкус у тебя не хуже, чем крыс, в чьей компании я ждал твоего появления!
До Джейми не сразу дошел смысл этой шутки; но секунду спустя она захихикала, сообразив, что крысы питаются змеями.
– Ничего себе комплимент! – проговорила она. Малкольм небрежно помахал рукой.
– Для тебя – все самое лучшее!
– Никогда бы не подумала, что Маклеод способен шутить! – Джейми отвернулась, стараясь сдержать улыбку. Малкольм ни в коем случае не должен догадаться, что такого счастья она не испытывала уже много лет.
Просто оттого, что сидит рядом, разговаривает, смеется вместе с ним.
Улыбка Джейми погасла, едва она вспомнила, что счастью не суждено продлиться долго. За стенами этой комнаты ждала суровая реальность.
– Так на чем мы остановились? – сухо спросила она.
– Ты, кажется, была готова принять мое предложение.
Джейми нахмурилась; но Малкольм только рассмеялся и крепче прижал ее к себе. Джейми ощутила тепло его тела, и сердце ее забилось, горячая кровь быстрее потекла в жилах. Странное волнение охватило ее: казалось, в объятиях Малкольма смешалось и слилось все, что было для нее родным и прекрасным. Первые снежинки, кружащиеся в воздухе, запах свежескошенных полей, суровая красота родных гор, яркое солнце и дерзкий ветер, бьющий в лицо, – все это она увидела, почувствовала и пережила в одно мгновение.
Опомнившись, Джейми увидела, что Малкольм пристально смотрит ей в лицо.
– Ты больше на меня не сердишься? – робко спросила она.
– Нет, Джейми, – покачал он головой. – А вот ты, кажется, сердита.
Джейми замешкалась с ответом, и Малкольм пощекотал ее, вызвав новый приступ смеха.
– Ну-ка, отвечай!
– Я не могу долго на тебя сердиться. По крайней мере сегодня.
Широкая ладонь бережно накрыла ее руки, нервно теребящие оборку. Малкольм не мог оторвать взгляда от женщины, которую знал еще девочкой. От ее сияющих глад, чувственных губ, водопада черных, как смоль, полос. Малкольму показалось, что он вышел на свет из тумана, в котором бродил всю жизнь. Ушли прочь все сомнения, позабылись прошлые мучения, давно растаял гнев – Малкольм смотрел на Джейми новыми глазами. Как на свою возлюбленную.
Когда-то девочкой Джейми свято верила в его любовь – и теперь Малкольм понимал, что детским сердцем она угадала правду. И какое право имел он винить ее и своих горестях? Если кто и виноват, так только Малкольм Маклеод, собственной персоной, и никто иной! Ведь он знал, знал с самого начала, что Джейми не предавала его англичанам – она спасала ему жизнь. И это – после того удара, который нанес он ей своей злосчастной свадьбой!
Поистине удивительно, что она готова его простить! Никакие упреки, никакая, даже самая грубая брань – ничто не сравнится с той болью, какую испытала она, когда вошла в храм – и увидела его под венцом с другой.
Малкольм больше не требовал ответа – он угадал истину. Это была не шутка. Джейми надела подвенечное платье, думая, что сегодня ее свадьба. Она верила, что они суждены друг другу, что у них одна душа на двоих.
Малкольм никогда не пытался поколебать ее детскую веру… может быть, потому, что в глубине души разделял ее? Должно быть, он, сам того не сознавая, ждал, когда Джейми повзрослеет, чтобы признаться ей и самому себе в так долго скрываемом от всех?
Но Джейми уехала во Францию, а Малкольму пришлось столкнуться с грубой жизненной прозой. Кому есть дело до любви, когда решается судьба клана? Брак с Флорой должен был стать спасением для его племени. Он был уверен, что принесет мир на острова Скай и Гебриды. Он ошибся.
Малкольм протянул руку и коснулся густой блестящей пряди ее волос. Джейми выросла: как она стала прекрасна!…
Глаза их встретились. Что-то необыкновенное рождалось в Джейми: любовь ее, затравленная и униженная, пробуждалась от сна и ломала стены своей темницы. Джейми позволила себе, не таясь и не стыдясь, ласкать взглядом его мужественное лицо, глубокие темные глаза, чувственный, неулыбчивый рот.
– Помнишь, как мы прощались перед твоим отъездом? – тихо спросил он.
Джейми почувствовала, что заливается краской.
– Пожалуйста, перестань! Я вела себя как маленькая дурочка! Я и так столько вспоминала об этом в последние дни.
Малкольм нежно прикрыл ей рот рукой.
– Помнишь, Джейми, как цвел вереск на холмах и в долине реки Спей?
Джейми кивнула, не поднимая глаз.
– Малкольм, в тот день я не думала о вереске.
Он нежно приподнял ее лицо за подбородок, заставив взглянуть себе в глаза.
– Знаю, милая. Ты жаждала того, чего я не мог тебе дать.
Джейми казалось, что она тонет, растворяется в этих бездонных глазах. Она снова стала прежней влюбленной девчонкой, желавшей поцелуя Малкольма с такой отчаянной страстью, словно сама жизнь ее зависела от этого.
– Мне слишком памятен этот день, – прошептала она наконец.
Все с тем же бесстрастным лицом Малкольм опрокинул ее на кровать рядом с собой. Джейми и не думала сопротивляться. Теперь они лежали лицом к лицу. Вот он протянул руку и дотронулся до ее щеки – и сладкая дрожь прошла по телу Джейми, а сердце заколотилось, как безумное. Он провел пальцем по щеке, очертил линию носа, бровей, притронулся к полным губам – и кожа Джейми словно загоралась под его пальцами.
– Помнишь, о чем ты меня просила?
Она кивнула.
– Попроси меня сейчас, Джейми! – страстно взмолился он. – Милая, прекрасная моя Джейми, попроси!
Взгляды их встретились, и молния желания пронзила сгустившийся воздух.
– Малкольм, поцелуй меня!
Губы их встретились. Как цветок, иссохший от засухи, раскрывает лепестки навстречу дождю, впитывает влажные капли и на глазах возвращается к жизни – так и Джейми наслаждалась этим поцелуем. Как долго она этого ждала!
– Милая моя Джейми! – шептал Малкольм, словно в сладостном бреду. – Как я мог отпустить тебя?
Джейми прижалась к нему, стараясь не потревожить его раны.
– Я думала, что потеряла тебя навсегда, – прошептала она. – Может быть, все это сон?
– Нет, не сон.
И они снова слились в поцелуе, не отводя друг от друга влюбленных глаз.
Никогда в жизни Джейми не осмеливалась прикасаться к мужчине так, как сейчас прикасалась к Малкольму. Она гладила его лицо, запускала пальцы в длинные каштановые волосы, робко трогала чувствительную мочку уха. Малкольм не отрывал от нее взгляда, и в глазах его Джейми читала желание и нежность.
Малкольм гладил ее по спине, по бедрам, по ягодицам, сминая легкую ткань платья. Вот рука его скользнула вперед, к груди, и Джейми затаила дыхание.
– Ты совсем взрослая, – хрипло прошептал он. – Как ты хороша! Я не стою тебя, прекрасная женщина.
– Поцелуй меня, Малкольм! – шептала в ответ Джейми. – Поцелуй прекрасную женщину!
Вся кровь шотландца бросилась ему в голову при звуках этого хрипловатого грудного голоса. С безумным рычанием он навалился на нее.
– Я хочу тебя, Джейми! Как я тебя хочу! – И он впился в ее губы требовательным, почти грубым поцелуем.
Жаркий язык его проник сквозь преграду губ и жадно ласкал ее рот. Джейми не могла, да и не хотела противиться: мимолетное смущение ее сменилось жгучей страстью, и она с жаром ответила на дерзкий поцелуй.
Малкольм знал, что это безумие, но остановиться не мог. Джейми выгнула спину, теснее прижимаясь к нему. Малкольм принялся покрывать поцелуями ее подбородок и нежную шею. О, как он ее хотел! Прямо здесь, в этой постели. Неважно, что она не девственница. Это не ее вина. Она считала, что Малкольм навеки потерян для нее; он привел ее в отчаяние, и именно он виновен в ее падении.
Пальцы его медленно заскользили вниз, к теплой округлой груди. Джейми вздрагивала от его прикосновений; из уст ее рвались тихие стоны, наполнявшие Малкольма гордостью.
Сейчас! Еще немного! Они сольются воедино, и Джейми станет его возлюбленной. Ничто на свете не разлучит их: теперь, что бы ни случилось, она будет принадлежать только ему.
Он потянул лиф ее платья вниз, обнажив груди, и прильнул губами к набухшему темно-розовому соску. Джейми застонала, вцепившись ему в волосы, и инстинктивно раздвинула ноги, обхватив ими его бедра.
Джейми сгорала на неведомом ей прежде огне, огне неистовой страсти. Ум ее был в смятении, а тело жаждало большего. Малкольм потянул вверх ее юбку – и у Джейми захватило дыхание. Рука его скользнула ей между ног и нащупала средоточие женственности – все закружилось у Джейми перед глазами, и она всерьез испугалась за свой рассудок.
Он поднял голову и взглянул ей прямо в глаза. Джейми положила ладонь ему на бедра и прижала к себе, чувствуя, как пульсирует под ее рукой то, что сулит неземные наслаждения. Малкольм – считает ее распутницей – ну и пусть! Как не похожа их любовная игра на грубые приставания Эдварда! Нет, Джейми твердо знала: все, что делает Малкольм, – правильно. Это не может быть грехом.
Малкольм глубоко вздохнул – таких чувств он еще не испытывал. Прекраснейшая женщина на свете лежала в его объятиях, и он чувствовал, что умрет, если не овладеет ею немедленно. Больше всего на свете он желал погрузиться в нее, вознести ее к вершинам немыслимого наслаждения и излить в нее семя. Он окинул жадным взглядом ее всю – припухшие губы, отяжелевшие груди, покрасневшие от соприкосновения с его небритыми щеками, – и желание его стало еще больше, хотя это и казалось совершенно невозможным.
– Если ты хочешь остановиться, Джейми, – прохрипел он из последних сил, – скажи об этом сейчас! Потому что потом будет поздно.
Все тело его было напряжено, как струна, а глаза не отрывались от ее лица. Вместо ответа Джейми приоткрыла рот для поцелуя.
С торжествующим стоном, похожим на рычание, Малкольм сорвал с нее одежду.
– Ты не видела свою хозяйку? – послышался сзади встревоженный голос Мэри.
От неожиданности Кадди уронила поднос, который несла в комнату больного: посуда разлетелась вдребезги, еда и питье расплескались по всему коридору. Один из пары стражников, торчавших неподалеку, фыркнул, но поспешил подавить смех, заметив, какой взгляд метнули на него обе женщины.
– Ох, какое несчастье! – громко воскликнула горничная и, опустившись на колени, принялась подбирать то, что еще можно было спасти.
– Кадди! – настойчиво повторила Мэри.
– Придется снова идти на кухню! – расстроенно качала головой горничная. – А все моя неуклюжесть!
– Кадди!!
Горничная выпрямилась и взглянула девушке в лицо.
– Да, госпожа?
– Где мистрис Джейми?
– Где? Гм… – Кадди смущенно обернулась в сторону закрытой двери, заляпанной пролитым темным пивом.
Мэри проследила за ее взглядом.
– Она там, с этим шотландцем? – нетерпеливо спросила она.
– А разве нет, госпожа? – тревожно спросила Кадди и бросила обвиняющий взгляд в сторону стражников. – Мистрис Мэри, я оставила ее здесь.
– Она там одна с мужчиной? – Мэри оглянулась вокруг. Помимо двух стражников у дверей, она заметила еще двух, прохлаждающихся в холле.
– Да что ж тут такого, госпожа?! – воскликнула Кадди, сразу успокоившись. – Бедняга едва способен рукой пошевелить, даром что болтает как здоровый! Мистрис Джейми послала меня на кухню. Я только сходила туда и обратно: она как раз меняла ему повязку на голове. Она, конечно, оставалась с ним наедине, но всего лишь на несколько минут!
Мэри молча подошла к двери и, не постучав, распахнула ее.
Кадди увидела, как Мэри зажала себе рот рукой, сдерживая крик, готовый сорваться с уст. Лицо девушки покрывала смертельная бледность.
