Текст книги "Вернись, бэби!"
Автор книги: Мэв Хэран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Завтра мы с ним идем на церемонию «Миллениум». Это мой торжественный день, и я хочу, чтобы он разделил мою радость. Дальше я пока не загадываю.
– Советую тебе передумать. Стелла, дорогая, ты слишком эффектна. Ты не подозреваешь, какое можешь производить впечатление. Джо и Молли были счастливы своей обычной жизнью. Ты кружишь мальчику голову. Молли говорит, у него теперь еще и актерский зуд проснулся?
– Это не просто зуд. Я пыталась его отговорить, но Сюзанна Морган считает, он действительно одарен. Может быть, я оказываю ему этим большую услугу.
– А может быть, нет. Девяносто пять процентов актеров сидят без работы. Тебе это отлично известно. Наиболее удачливые превращаются в асоциальных типов вроде тебя и меня, которые шатаются по белу свету и отказываются от собственных детей. Конечно, Молли забеспокоилась, что он может посвятить себя театру. Игра – это болезнь. Я очень рада, что уже переболела.
– Чушь! – Стелла не собиралась слушать это вранье. – Да предложи тебе Национальный театр крохотную ролишку – ты кинешься на нее коршуном. Да и от заштатного театрика, уверена, тоже не откажешься.
– Не в этом дело, Стелла. Дело в том, что ты встаешь между Джо и Молли.
– Но мне так хорошо оттого, что он здесь!
– Надо было думать об этом тогда, когда ты его отдавала! – Би была безжалостна. – Заставь его вернуться к Молли! Молли дает ему стабильность, которой ты дать не можешь. Она практичная девочка и любит его.
– Не знаю, получится ли у меня.
– Стелла, дочка, если я что-то и усвоила твердо, то только то, что любить означает делать так, как человеку лучше, как бы тебе при этом ни было больно.
– Да ладно, ма, – съязвила Стелла, – ты говоришь слогом поздравительных открыток.
Разговор был прерван появлением Джо с большим подарочным свертком в руках.
– Ма, мне надо идти, – зашептала Стелла. – Джозеф вернулся. Я подумаю над тем, что ты сказала. Обещаю.
Би сидела в своем любимом кресле под яблоней и напряженно соображала. Никогда в голосе ее дочери не звучало столько счастья. Неужто она наконец обнаружила, что любить кого-то – гораздо большее счастье, чем любить себя? Какой ужас, что это произошло с опозданием в двадцать пять лет!
Би задумалась о двух женщинах в жизни Джо – жене и матери. Как несправедливо по отношению к Молли, что Стелла вдруг заняла главное место! Хуже того, Би подозревала, что Стелла наслаждается столь эффектной победой. Однако на самом деле весь внешний блеск Стеллы не более чем покров для ее душевных изъянов. Молли, не прилагающая никаких усилий к тому, чтобы подать себя в наилучшем свете, в действительности куда более сильная личность. Надо каким-то образом раскрыть Джозефу глаза на то, что он уже имеет.
Молли тоже хороша собой; просто она не любит выставлять себя напоказ. Пора ей перестать прятать свои прелести под маской сорванца и взять у Стеллы реванш. А Джо давно следовало бы разглядеть, что не все козыри на руках у Стеллы.
Ей пришла в голову мысль, заставившая Би рассмеяться в голос. Пусть она и старая мышь, засевшая в захолустье, но связи-то у нее остались. Старая гвардия еще жива!
Би принялась листать допотопную записную книжку. Всеми правдами и неправдами она выклянчит себе столик на завтрашнюю церемонию, чтобы разделить почести, воздаваемые ее дочери, а заодно дать Молли шанс напомнить Джо, что она не только красивая молодая женщина, но и его жена.
Но сначала надо найти для Молли подобающий наряд, что-нибудь настолько сногсшибательное, чтобы затмить Стеллу. Конечно, это потребует усилий.
Беатрис снова позвонила дочери:
– Стелла, дорогая, я знаю, что завтра у тебя особенный день, и я хотела послать тебе бутоньерку к платью. В чем ты будешь? Ты ведь наверняка уже решила. – Зная страсть Стеллы к нарядам, нетрудно было предположить, что на выбор платья к давно запланированной церемонии потрачено несколько недель.
Стелла заподозрила что-то неладное. С чего бы это мать внезапно сменила тон с ледяного на приторно-сладкий? Старушка ведет себя очень странно.
– В красном шелковом, – недоверчиво сказала она.
– С голой спиной и боками? Которое держится на цепочке? Или с лентой-удавкой? – допытывалась Би, стараясь не выдавать своего веселья. Оба платья были одинаково безвкусны, поэтому никакой разницы на самом деле не было. Она задавала вопросы для отвода глаз. Удивительно, у Стеллы безупречный вкус на повседневную одежду, но по торжественным случаям она делает из себя настоящую шлюху.
– С удавкой.
– Что скажешь об орхидеях? Или лучше белую камелию, как у Греты Гарбо?
– Ма, я не хочу тебя обидеть, но цветы на платьях никто не носит со времен последней коронации. Теперь их надевают только на деревенских свадьбах.
– А-а. Тогда, может, прислать тебе букет на дом?
– Это будет чудесно. – Стелла решила не быть неблагодарной. – Спасибо, ма, это прекрасная идея.
Би ощутила легкий укор совести. Нет, все равно, дочь ведет себя совершенно наплевательски по отношению к окружающим, и этому надо положить конец.
В течение следующего часа Би названивала десяткам людей, напоминая важным персонам в актерской гильдии, что их матери и отцы были когда-то ее закадычными друзьями – даже если на самом деле она их терпеть не могла. В конце концов она добилась своего.
Теперь оставалось уговорить Молли.
За целый день Молли пережила полную гамму эмоций, от ярости до отчаяния. Она подумывала, не запустить ли кирпичом в окно Стеллы, но это было так высоко, что кирпич, скорее всего, не долетел бы. Чего доброго, упав, он прибил бы саму Молли. От невероятных фантазий ее спасло появление Клэр с бутылкой вина и коробкой феминистского печенья с записками-предсказаниями, обязательно обещавшими какую-нибудь мерзость.
Когда раздался звонок в дверь, Молли подумала, что это Джо, полный раскаяния, с букетом цветов и вещами. Меньше всего она сейчас ожидала увидеть мать Стеллы Милтон. На Беатрис были любимые брюки для верховой езды и блуза с оборками, на голове – широкополая шляпа. В руках Би держала пластиковый чехол для одежды и широко улыбалась.
– Привет, Молли, моя девочка. Знаю, знаю, ты меня не ждала. Маленький сюрприз. Можно войти?
– Конечно. – Молли взяла Эдди и усадила себе на изгиб бедра. – Познакомьтесь, моя подруга Клэр, та самая, что брала интервью.
– Рада познакомиться.
Появление Би необъяснимым образом придало Молли оптимизма. Вопреки ее эксцентричной внешности Беатрис Мэннерз излучала неподдельную уверенность. Когда Би была на сцене, ощущение создавалось такое же, как от присутствия мисс Марпл в рассказах Агаты Кристи, – все будет хорошо.
– Ну и как ты держишься в этом кошмаре, девочка? Хорошо, что с тобой подруга. – Непритворное сочувствие, прозвучавшее в этой реплике, возымело гибельный эффект: из глаз Молли, смывая тушь, хлынули слезы, сопровождаемые жалобным иканием.
– Мы тут планировали разбить Стелле окно кирпичом.
Би с нежностью обняла девушку.
– У меня есть идейка получше, – объявила она. – Моя дочь ведет себя непотребным образом. Не знаю даже, как за нее и извиняться. Но хватит нам страдать, пора действовать! Вся эта глупость продолжается уже слишком долго. – Она сняла плащ и расположилась на диване. – Чудесная комната! У тебя отменный вкус, дорогая. – Понизив голос, Би добавила: – Не то что у Стеллы. Так вот, Молли, пора нам с тобой нанести ответный удар. Справедливости ради надо сказать, что Стелла действительно обнаружила в себе любовь к сыну, но она верна себе и считает, что Джо достался ей в качестве подарка. О твоем существовании она просто забыла. Значит, надо напомнить. А для этого я предлагаю, как это ни жестоко, доказать ей, что ты не кукла, которую можно отложить в сторону, когда в ней отпала необходимость.
– Вперед! – поддержала Клэр, воздев кулак в жесте Че Гевары.
– Вы хотите сказать, надо ей все-таки бросить этот кирпич? – Молли оживилась.
– Я целиком за, но вообще-то у меня есть более тонкий план. И к тому же убийственный. – Она открыла чехол и извлекла оттуда платье нежно-кремового шелка. Оно легло на диван мягкими мерцающими складками. – Это Живанши. Подлинное. Говорю так уверенно, поскольку сама его заказывала в 1935 году. Оно уже тогда стоило три тысячи фунтов, а теперь, с учетом того, сколько раз я его надевала, – и вовсе баснословные деньги.
На свет появилось второе платье. Черное и узкое, расшитое бисером, с бретелью через одно плечо.
– На вешалке – так себе, – сказала Би. – Но поверь мне, когда в нем будет тело, – закачаешься! Особенно такое тело, как у тебя. Я-то всегда была как доска, грудь приходилось подкладывать. Ну-ка, примерь! – Би взяла у Молли малыша и опустила на пол. Потом дала ему свою трость с рукоятью слоновой кости в виде лисьей головы. – Пусть немного поиграет. Ну же, Молли, надевай, пока дают!
Молли сняла с себя джинсы и майку и осталась в одном белье. От смущения она зарделась.
– Когда поездишь с мое по городам и весям, где приходится переодеваться черт-те в каких условиях, поневоле привыкнешь к виду чужих бюстов и прочих частей тела. Похлеще редактора «Плейбоя». – Она озорно подмигнула. – И научишься отличать настоящую блондинку от крашеной. Боюсь, с этим платьем лифчик не пойдет.
Би застегнула «молнию» сзади и отошла на шаг, чтобы оценить результат.
– Бог мой! Когда я его надевала, все смотрели на платье. В данном случае будут пялить глаза на твою фигуру. Ты очень привлекательная девочка, ты это знаешь? А будешь выглядеть еще более потрясающе, когда мы проделаем вот это. – Она расстегнула гребень с защелкой, которым Молли обычно перехватывала сзади свою гриву, и роскошные рыжие волосы волнами рассыпались по ее слегка веснушчатым плечам.
Клэр ахнула. Молли посмотрела в зеркало и тоже ахнула. На нее смотрела роскошная молодая женщина в платье, создающем необычайно сексуальный эффект. Она была похожа на модель художника девятнадцатого века, своими эротическими уловками способную заставить мужчину забыть и жену, и детей, чтобы предаться опасной страсти.
– Понимаю, вам, молодежи, это может показаться допотопным приемом, но пора тебе пустить в ход свои чары и напомнить Джо, что в его жизни есть что-то поинтереснее Стеллы.
– Никогда не считала себя сексапильной, – засмеялась Молли, очарованная своим отражением в зеркале. – Я больше по части решения проблем и улаживания всяких дел.
– И вот куда это тебя завело! – поддразнила Би. – Определенно пора сменить амплуа. Отныне будешь сердцеедкой. Или, лучше, свекровеедкой.
– Все-таки это странно, – нахмурилась Молли. – Я что, бьюсь за него на сексуальном фронте?
– Это единственный фронт, где Стелла всегда на коне. Вот только в ее случае, увы, говорить о подлинно сексуальном чувстве не приходится. И то, что ты видишь, ты никогда не сможешь от нее получить.
Би взяла Эдди на руки и повернула его лицом к маме.
– Ну, как тебе твоя мамочка в таком виде? Так бы и съел, да? – Эдди обеими ручонками потянулся к бюсту Молли. – Вот так сказанула! – засмеялась Би. – Кстати, не разрешишь мне у тебя переночевать? Как подумаю, что надо ехать в Суссекс, а завтра опять сюда, – дурно становится.
– Беатрис, – совершенно искренне заверила Молли, – для меня это будет большое удовольствие.
Так и вышло. Вино, правда, уже кончилось, но Би вдвоем с Клэр сходили в угловой магазин и умудрились выторговать у мистера Савалы две бутылки почти приличного напитка, наличие которых трудно было даже подозревать.
– Из своего загашника выдал! – тараторила Клэр. – По-моему, он их хранил как реликвию. Но Би умаслила его рассказом о своих гастролях в Рангуне, и он растаял. Не разрешил брать ничего с полок, а лично принес из своих запасов. Думаю, это нам подойдет.
Молли наскоро соорудила спагетти с томатным соусом и присоединилась к своим гостям.
– Надеюсь, вы едите пасту? – весело спросила она.
– Дорогая, когда поездишь с мое, научишься есть все подряд. В Индии – карри, в Китае – дим-сум, в Сингапуре – лапшу, в Таиланде – сушеную рыбу, в Афганистане – бараний глаз. На каких только окраинах империи я не побывала! Похлеще доктора Ливингстона!
– Должно быть, у вас была очень интересная жизнь! – предположила Клэр.
– Да. Но не совсем такая, как мне бы хотелось. Я бы предпочла, чтобы Джордж нашел работу здесь, но у него был довольно ограниченный диапазон. Кончились мюзиклы – сошел и он. Поэтому поездки были для нас единственным способом держаться на плаву. Я считала, что из кожи вон лезу, но на Стелле это отразилось не лучшим образом. Она росла в одиночестве, а теперь в одиночестве живет, несмотря на многочисленных поклонников. – Беатрис подняла бокал. – Но мы с вами другие! Господь одарил нас энергией и целеустремленностью. Если нам становится одиноко – мы действуем!
– Только не всегда разумно, – вздохнула Молли. – Например, ищем давно забытых мамочек.
Би взяла ее за руку.
– Может быть, это должно было произойти. Джозефу надо разобраться, чего он хочет от жизни. – Она подмигнула. – Нам только нужно убедиться, что мы подталкиваем его в правильном направлении. И если кто и может это сделать, то только ты. По-моему, Джозефу очень повезло.
Молли подняла бокал в необычайном воодушевлении.
– Что ж, пора ему в этом убедиться!
Би просияла. Наконец-то ее невестка заговорила по существу.
– Выпьем за это, а, Клэр? Вообще-то, – она опять улыбнулась, – мне кажется, мистер Савала будет доволен, если мы откроем и вторую бутылку.
Назавтра, отдав Эдди соседке снизу миссис Саламан и приведя ее этим в полный восторг, Молли уже в половине третьего начала наряжаться, как какая-нибудь фотомодель перед съемками для обложки очередного журнала.
– Вы уверены, что над нами не будут смеяться? – беспокоилась она.
– Подожди, сама увидишь, – обнадежила Би.
– Все просто лягут! – Клэр обняла подругу. – Жаль, меня там не будет.
– Я все сфотографирую, – пообещала Би.
Посещение церемонии вручения кинематографических премий для Молли стало самым волнующим событием за всю ее жизнь. Таксист подвез их сзади к отелю «Гровнер-Хаус», где уже выстроилась длинная очередь лимузинов, высаживающих своих знаменитых пассажиров под фейерверк фотовспышек.
Молли осторожно высунула ногу из машины и почувствовала под подошвой ковер. Дорожка тянулась до самого входа в отель. С одной стороны выстроились шеренгой не менее двухсот фотографов. С другой расположились телекамеры и молокососы-репортеры. Молли чувствовала себя как Моисей, когда по воле господней перед ним расступилось Красное море. С той только разницей, что Молли страшно хотелось вернуться в такси и остаться в Египте.
– Улыбайся! – прошипела Би, куда более опытная в плане норм поведения знаменитостей, и крепко взяла ее под руку.
Защелкали фотоаппараты, хотя все видели Молли впервые.
– А можно снять юную леди отдельно? – спросил молодой фотограф в первом ряду.
Би отошла, довольно улыбаясь:
– Давай, Молли, не забывай, зачем ты здесь. Позируй так, словно от этого зависит вся твоя жизнь.
Молли вдруг стало смешно: ее развеселила нелепость славы и репортерской жажды свежей крови, неважно какой. Она встала перед объективом, изобразив из себя старлетку, рвущуюся в героини светской хроники.
– Отлично! – поздравил один из репортеров. – Разверните плечи! Чуточку тряхните волосами, пусть немного разлетятся. Какие же у вас волосы!
Молли повиновалась.
– Как, вы сказали, вас зовут? – поинтересовался один, когда все желающие отщелкали необходимое количество кадров.
Би ее опередила:
– Это невестка Стеллы Милтон. Жена ее когда-то утраченного сына. Вы наверняка читали эту историю в газетах.
При намеке на сенсацию, а следовательно, на хорошие перспективы сбыта все снова яростно защелкали затворами фотокамер.
В этот момент подкатил самый длинный лимузин, какой можно себе представить, и все направили объективы в его сторону. Под вспышками камер из машины шагнула Стелла Милтон собственной персоной. Она ослепительно улыбалась.
Красный атлас не очень соответствовал времени дня, тем более в сочетании с темными очками. Было заметно, что Стелла только что побывала у парикмахера, и ее черные волосы приобрели синеватый отлив. Эффект был несколько вульгарный.
– Стелла! Стелла! – наперебой окликали фотографы. – Пожалуйста, сюда!
С подчеркнутой невозмутимостью и даже некоторой томностью, призванной подчеркнуть, кто сегодня герой дня, Стелла поворачивалась к камерам то так, то этак.
– Парный снимок с сыном!
Она обняла Джо с видом безраздельной собственницы, отчего Молли захотелось подойти и ударить ее. Стелла пока не замечала присутствия соперницы.
– А может, с вашей красавицей-невесткой? – предложил один особо предприимчивый, сделав знак в сторону Би и Молли.
В этот момент своей славы Молли наконец убедилась, что там, наверху, точно есть бог. Воспоминаний об искаженном лице Стеллы ей хватит до конца дней. Это был пьянящий коктейль из крайнего удивления и застывшего ужаса, к тому же щедро приправленный ревностью.
– Молли! – воскликнул Джо, пораженный не меньше матери. – Что ты здесь делаешь? И откуда у тебя такое потрясающее платье?
– Мы его взяли напрокат, – твердым голосом ответила Би, не дав Молли и рта раскрыть.
– Но зачем ты здесь?
С каждой секундой в Молли росла уверенность в себе.
– Конечно, чтобы повидаться с тобой и посмотреть, как моей свекрови будут вручать приз.
– Между прочим, – величественным тоном объявила Би, – мы приглашены самим сэром Рональдом Вудом.
Стелла разинула рот. Сэр Рональд Вуд был патриарх британского театра, отец той самой беременной Роксаны, которую она надеялась заменить в «Ночи желания».
– Ты разве с ним знакома?
Прибывали все новые люди, все новые звезды. Странному семейству пришлось пройти вперед, дабы не создавать затора на ковровой дорожке.
– Знакома! – Би дерзко улыбалась. – И какое-то время мы даже были близки. – Она не стала рассказывать, как ей пришлось унижаться и умолять, и даже пообещать солидное пожертвование в пользу Театрального благотворительного общества, чтобы заполучить эти два места за столиком сэра Рональда. Роксана с мужем больше никогда в жизни с ней не поздороваются, поскольку их беспардонно выперли с собственных мест. – Потом увидимся на приеме. Знаешь, Стелла, – добавила она, – красный тебе все-таки не очень к лицу. Ты в нем похожа на валяющуюся на диване шлюху.
– А ты… давно прокисла, как старый йогурт! – огрызнулась Стелла. – Посмотри на себя в зеркало, мышь белая!
Би с Молли проследовали в зал и угостились шампанским. Молли старалась не глазеть на знаменитостей, которые то и дело здоровались с Би.
– Надо почаще появляться в свете, – заметила Би шепотом, – пока мне это еще доставляет удовольствие.
В противоположной стороне зала Стелла не находила себе места от злости, а Джо и вовсе поджал хвост. К великой радости Би, он без конца поглядывал на Молли. Похоже, он очень хотел с ней поговорить, но не знал, с чего начать.
Когда Би увлеклась беседой с очередным старинным другом, Молли подошла к мужу.
– Извини, что так вышло. Это была идея Би.
– Да ты вроде прекрасно себя здесь чувствуешь?
– Сначала да. Ну, то есть это все, конечно, не для меня, но наблюдать интересно.
– Ты потрясающе выглядишь.
– Спасибо. Би решила позлить Стеллу и показать тебе, что я не маленькая серая мышка, домохозяйка, которой можно пренебречь.
Джо посерьезнел.
– Мне кажется, те, кто тебя знает, ни за что не станут считать тебя серенькой мышкой, тем более я. – Молли заулыбалась. И тут он все испортил: – Ты больше похожа на ракету с тепловым наведением.
Молли вспыхнула. Видимо, Джо ничему не научился за то время, что они врозь.
– А не пошел бы ты? Я-то, по крайней мере, что-то делаю! Ты говоришь, что работать у Грэхама тебе не нравится, но, чтобы ты это понял, потребовалась отыскать тебе мамочку! В наших отношениях мотором всегда была я. Ты предпочитаешь плыть по течению. Ты даже на прослушивание пошел только потому, что его тебе организовала Стелла. Ты спокойненько бросил меня с Эдди и отправился к мамуле, чтобы на тебя там молились. Мои мотивы хотя бы объяснимы. Твои, впрочем, тоже. Это называется эгоизмом, чтоб ты знал.
Платье помогло. Прическа тоже. Благодаря им Молли нашла в себе смелость картинно развернуться и отойти.
– Молодец! – поздравила Би, когда Молли села рядом с ней к столу. – Молодец, что высказала ему все.
Молли оглянулась на Джо. Тот стоял в одиночестве, сам не свой. Она тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Страстно хотелось подбежать к нему, взять за руку и увести отсюда. Ну уж нет, она и так слишком часто принимает решения. Теперь его очередь. Он должен ясно дать понять, что ему нужна она и Эдди.
На лице Джо отразились примерно те же мысли, и Молли возликовала. Он уже сделал шаг в их сторону, но тут ведущий объявил о начале церемонии награждения.
Стелле всегда казалось, что этих церемоний слишком много, что они необычайно скучны и однообразны. Но сегодня, когда рядом с ней был Джо, она готова была находиться здесь до бесконечности. Даже раздражение от неуместной выходки матери прошло.
Знаменитости вились, как мухи над вареньем, и весь вечер им предстояло попадать в объективы телекамер. Что ж, их ждет большой сюрприз.
Пожалуй, эта Молли действительно недурна. Стелла взглянула в зеркало. Конечно, Би, как всегда, права, черт бы ее побрал! Красный смотрится слишком откровенно. На таком мероприятии скорее пристало выглядеть добропорядочной дамой, чем породистой девкой.
Завтра газетчики камня на камне не оставят от ее наряда. Телевизионщики тоже. Вспомним, что случилось с беднягой Сарой Киллен, актрисой с амплуа женщины-вамп. Она появилась на каком-то рауте в платье-мини. Газеты тут же поместили огромные развороты, допытываясь у читателя, не слишком ли она стара для таких штучек.
Расстроенная как никогда, Стелла глотнула вина и наклонилась к Джо:
– Теперь уже скоро.
Однако очередь до нее дошла только спустя час.
– И наконец, идя навстречу новому тысячелетию и желая подтвердить значение Британии как неотъемлемой части Европы, театральный цех желает поздравить одну из самых соблазнительных и долговечных статей нашего экспорта…
– Я ему что, тушеная говядина? – прошипела Стелла.
Джо фыркнул.
– …звезду нашего театра и кино, до мозга костей нашу – Стеллу Милтон!
Стелла грациозно встала, отчего тонкие паутинки, удерживавшие ее платье на шее, натянулись до предела, и прошествовала на подиум.
– Прежде чем вручить вам эту награду, дорогая Стелла, мы бы хотели показать несколько фрагментов кинолент, которые сделали вас такой знаменитой, – он попытался сострить, – причем подчас в скандальном смысле.
Пошла запись. Стелла старалась не смотреть на экран. Она и так знала, что это будет. И конечно, опять эта грудь в распахнутой кожаной куртке, которую так хорошо знает по плакатам мужская часть населения.
– Фильм, фрагмент которого мы сейчас видели, был снят – подумать только! – почти двадцать лет назад, – продолжал ведущий. – А теперь, дорогая Стелла, позвольте вручить вам приз «Миллениум» за большой вклад в развитие кинематографии. Вклад, который вы вносите самим вашим присутствием, вашей красотой и талантом. Благодарим вас, Стелла Милтон!
Дождавшись, пока стихнут аплодисменты, Стелла улыбнулась:
– Я-то думала, мне сегодня дадут именные часы за выслугу лет. Хотя не так уж я и стара, знаете ли. – Она посмотрела прямо в камеру. – Прошу меня извинить, ребята, я, кажется, немного собью вам эфирный график, но сегодня я намерена произнести речь.
Телевизионщики стали беспокойно переглядываться. Церемония шла в прямом эфире, и все было рассчитано по секундам. Случилось что-то явно незапланированное.
Стелла решила не обращать на них внимания.
– Я рада этой награде, потому что считаю свою карьеру в высшей степени удавшейся. Для того чтобы сделать такую карьеру, приходится, конечно, идти на жертвы. Но в моей жизни была одна жертва, которая касалась не только меня. Когда я только начинала свой путь в театре, я вдруг обнаружила, что беременна, и решила отдать своего ребенка в чужую семью. – Наступила полная тишина, вплоть до самых дальних столиков. – Я могла бы сказать, что сделала это во имя искусства или ради творчества, но на самом деле главной причиной был мой эгоизм. Я оказалась счастливей, чем заслужила. Мой сын нашел меня, и теперь у меня появился второй шанс.
Голос у нее дрогнул от волнения, и Стелла ухватилась рукой за микрофон.
– И сегодня я хочу от всего сердца попросить прощения у своего сына. Пусть он подойдет сюда, я хочу передать ему эту награду. Это Джозеф Мередит, чьего внимания я не заслужила.
Все взоры в зале разом устремились к Джо. Он понял, что надо идти на сцену. Неуверенной походкой Джо двинулся к подиуму, за ним неотступно следовал телеоператор, фиксируя каждое движение. Люди в зале принялись хлопать. К микрофону он подошел уже под гром аплодисментов.
Стелла вывела его на середину сцены и заговорила, поворачивая его лицом поочередно к каждой части зала:
– Мой замечательный сын, Джозеф Мередит. Джо, простишь ли ты меня когда-нибудь?
Даже режиссер прямого эфира, у которого из-за выходки Стеллы полетела вся сетка вещания, смотрел как завороженный.
– Да, чего у нее не отнимешь, так это театральности…
Все гости повскакали с мест и восторженно хлопали. Несмотря на обиду и злость, Молли тоже поддалась общему настроению. И только один человек в этом зале продолжал сидеть, словно не замечая всеобщего накала эмоций.
– Господи, Стелла, – проговорила Би себе под нос, утирая слезы негодования, – глупая девчонка! Ну почему ты непременно должна испытывать судьбу?
