Текст книги "Вернись, бэби!"
Автор книги: Мэв Хэран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава 7
Молли пыталась подавить в себе глупое разочарование, которое испытала, когда Беатрис Мэннерз сказала, что никогда не слышала об Аманде Льюис. Достаточно того, что она выжала столько информации из словоохотливой сестры Марии. Неплохо для одного дня. Как предостерегала книжка о поисках родных, которую она себе выписала, не стоит ожидать всего и сразу. Путь предстоит дальний, испещренный рытвинами неудач. Она уже и так добилась большего, чем ожидала. Какая удача, что сестра Мария оказалась человеком такого склада! Попади письмо в руки другой монахини, например, сестры Бернадетты, которая скребет коридор руками, стоя на коленках, Молли, скорее всего, отослали бы назад с вежливым отказом, а за чрезмерное любопытство заставили бы пять раз прочесть «Богородицу» в порядке епитимьи.
Эдди, насытившийся и разморенный солнцем, крепко уснул. Молли собиралась уже перенести его в машину, как вдруг ей на глаза попалась небольшая антикварная лавка. Она располагалась ниже по проулку, почти скрытая от взора. Странное место для магазина! Половина потенциальных покупателей пройдет мимо, даже не заметив. Экономическая сторона антикварного дела всегда оставалась для Молли загадкой. Многие такие лавки производили впечатление объектов сугубо экспортного назначения и вечно стояли закрытыми. Владельцы постоянно отсутствовали, находясь в поисках новых приобретений. Бывало, что магазин оказывался закрыт потому, что хозяин вышел и «будет через пять минут». С тем только нюансом, что и через пятнадцать минут никто не появлялся.
Молли обожала антикварные лавки. И чем больше хлама, тем лучше. В таких магазинчиках она сделала несколько своих самых лучших приобретений для дома – плюс периодические находки на свалке или какой-нибудь стройплощадке. Друзей она вечно приводила в ужас, отыскивая на школьном базаре какую-нибудь лампу в стиле модерн. А медным кроватным стойкам с шишечками, которые использовались в качестве футбольных ворот, она умудрилась придать первоначальный блеск и водрузить на свое семейное ложе.
Ага, вот и записка. Разумеется, из той же оперы: «Уехал в банк». Скорее всего, это означало «ушел в паб». Время обеденное, а здешняя пивная – очень симпатичное заведение, снаружи сплошь увитое глицинией. Молли и сама подумывала туда заскочить.
Она заглянула в окно. Типичный антикварный магазин. Сосновая лошадка-качалка, наверняка за безумную цену, несколько фарфоровых кувшинов для сидра, валлийский комод, украшенный роскошной узорчатой керамикой, в углу – рукомойник, выложенный по стенке белой плиткой с рисунком в виде водяных лилий. Молли так и видела его в своей ванной, которую она как раз разорила и собственноручно, в целях экономии, оклеила пестрыми обоями. Этот рукомойник вписался бы как нельзя лучше. Тут она увидела ценник и прикусила язык. Нет, этой вещи они себе позволить не могут.
На угловой стойке была выставлена коллекция миниатюрных фарфоровых колокольчиков. Это была страсть Пэт. Куда бы она ни ехала, будь то ближайший городишко или далекий Таиланд, она обязательно покупала колокольчик. Может быть, стоит купить ей в подарок, это поможет наладить отношения. Молли громко постучала в дверь, но никто не отозвался.
Не успела она произнести до конца самое смачное ругательство, на какое была способна, как дверь неожиданно отворилась.
– Полагаю, именно эти слова вы говорите парням, – раздался голос.
Перед ней стоял прелюбопытнейший субъект. Высокий, тощий, с каштановыми волосами до плеч, в длинном черном кожаном плаще, он был похож на звезду хеви-метал семидесятых годов, явившегося пробоваться на роль гестаповца. Несмотря на это, в нем чувствовалось какое-то потрепанное обаяние, возможно, причиной тому была щербатая улыбка деревенщины, давно не бывавшего у зубного врача.
Он был похож на человека, запросто способного вас надуть, а затем одарить чем-то бесплатно в порядке компенсации.
– Вообще-то дверь открыта, – объявил он с легкой снисходительностью. – Если бы вы дали себе труд толкнуть ее…
Молли открыла рот, чтобы напомнить, что было бы неплохо убрать записку на двери, тогда клиентам было бы легче разобраться, что к чему, но он уже исчез в глубине лавки.
Эдди все еще спал, так что она оставила его в поле зрения, под увитым глицинией деревом.
Войдя в лавку, Молли ощутила навевающие воспоминания запахи льняного семени и воска. Про себя отметила, что удивлена скорее в приятном смысле, хотя ожидала обратного. По стенам выстроились чьи-то предки, некоторые портреты были действительно старинные и, должно быть, достаточно дорогие. Она стала рассматривать чудесный комодик из сосны, но при виде ценника ахнула.
Антиквар лишь пожал плечами:
– Георгианская эпоха. Ранний период. Массив сосны. С оригинальными ручками.
Молли с трудом сдержала улыбку. Интересно, что бы делали антиквары без этих словечек? «Георгианский»!
Она порылась взглядом на полке с колокольчиками, пока не наткнулась на дивный экземпляр для Патриции. Это был синий с белым делфтский фарфор.
– Интересно, а это сколько стоит?
– Цена там указана, – отозвался человек. Он уже опять ушел в подсобку, где занимался полировкой книжного шкафа.
– Я вижу, только это ведь цена не для коллег. Назовите что-нибудь более приемлемое. – Она знала, что антиквары продают товар собратьям по профессии дешевле, чем несчастным людям с улицы. Молли никогда не понимала, почему. Будь она сама антикваром, ей были бы ненавистны все другие торговцы старинными вещами, которые являются, продавливают тебя в цене, после чего нагревают руки на твоем товаре у себя в лавке.
– А, так вы нашего поля ягода? – Подтекст был такой: антиквары не носят джинсов и не разгуливают с детскими колясками.
– Да, – не моргнув глазом соврала Молли. Ну и что, у нее есть опыт общения с такими типами на скаутских ярмарках.
Он скинул два фунта, и Молли протянула деньги. Все равно дорого, но Патриции вещица понравится и, будем надеяться, немного ее умаслит. К тому же выторговать два фунта само по себе было неплохо.
Уже в дверях, размышляя о том, что этому дядьке не помешало бы поучиться у Лавджоя деланному обаянию, она вдруг вспомнила, зачем приходила.
– Вы случайно не знаете некую Аманду Льюис? – спросила она, приоткрыв дверь и наслаждаясь свежим ветерком из аллеи.
Ритмичное шуршание наждака о дерево мгновенно смолкло. Антиквар хмуро посмотрел на нее.
– Неужели вы думаете, что я могу быть знаком с человеком, который носит такое шикарное имя? Вам бы лучше спросить в большом доме, где начальство округа живет, а то еще в доме за углом. – Он повел головой в ту сторону, откуда она пришла.
– Там я уже спрашивала. Хозяйка не знает.
Мужчина мимолетно улыбнулся себе под нос и вернулся к своему наждаку.
– Ну, а я и подавно тут не помощник.
Молли ощутила тот же резкий приступ разочарования, что и в доме пожилой дамы. Она написала свой номер телефона на старом ценнике, лежавшем на викторианском рукомойнике.
– Тут мой номер, вдруг что-нибудь вспомните. Он даже не взглянул.
В Пэкхам Молли добралась, когда спускался вечер, и к изумлению обнаружила на лестнице Клэр. В своем шикарном костюме та выглядела здесь так же неуместно, как номер журнала «Вог» в стопке дешевых газетенок.
– Что, в Стритэме шлюхи закончились? – поинтересовалась Молли.
– Да вообще-то, ты меня как будто пригласила.
Молли хотела было возразить, но тут вспомнила, что Клэр совершенно права. Беда в том, что когда не ходишь изо дня в день на работу, то, естественно, не заносишь никаких дел в ежедневник.
– Ты хочешь сказать, что для меня не приготовлен «Дом Периньон» в ведерке со льдом? – Клэр помогла ей втащить коляску вверх по лестнице. – Если так, я, пожалуй, припомню о еще каком-нибудь приглашении.
– Ах ты, кляча, – поддразнила Молли, охваченная предвкушением рассказа о своих достижениях. – Обойдешься и дешевым винишком. Я тебе покажу, как живет остальное человечество – на случай, если тебя все-таки выставят.
По озорному лицу Клэр пробежала тень.
– Не надо, Молли. Это не шутки.
– Прости. Я просто не могу себе представить, как ты со своими амбициями и дорогими нарядами будешь стоять в очереди за пособием по безработице.
– Предпочитаю об этом не думать.
– Клэр, ты никогда не изменишься. Ты никогда не хочешь думать о том, что станешь делать, если все повернется в худшую сторону.
– Мы с тобой всегда были две противоположности. Которые притягиваются. Ты в шестом классе была королевой бриттов, а я – книжным червем, жаждущим получить образование и выйти в большую жизнь. Не забыла, как ты решила, что нас кормят собачьей едой, и организовала общешкольную голодовку?
Молли хихикнула:
– Да. А они наняли повариху-итальянку, и ее-то лазанья точно была сделана из собачьих консервов. – Молли снова нажала кнопку лифта в надежде, что он не стоит на верхнем этаже с открытой дверью.
– Так где ты сегодня побывала?
– Вообще-то, – Молли перешла на заговорщицкий шепот, – я только из Суссекса, где разыскивала мать Джо, и у меня есть чертовски многообещающие ниточки.
– Ты ездила в приют Святого Сердца? Помогли мои советы? – Клэр проследовала за Молли в квартиру, незамедлительно плюхнулась на диван, сбросила туфли и свернулась калачиком, как прелестный персидский котенок.
– Помнишь, ты мне посоветовала написать им письмо, но не указывать адреса, а затем явиться самолично?
– И сработало?
– Как во сне. Я познакомилась с очаровательной монашкой, которая наболтала мне много такого, чего не должна было говорить вообще. Она чуточку бунтарка, а поскольку они больше не занимаются усыновлениями, то, думаю, она и осмелела. Эндрю был прав: мать Джо была из тех мест, сестра Мария, судя по всему, знала ее родных. Похоже, это была небогатая семья из Лондона! И боже мой, Клэр, самое главное: ее звали Аманда.
– Ого! Так это была не обманутая девчонка, как ты думала?
– Вовсе нет. И к тому же потрясающе красивая. Так сестра Мария говорит. Знаешь, что самое фантастическое? Она сказала, что Эдди похож на нее! Было такое странное чувство! Как будто я вот-вот ее найду, как будто она сидит в соседней комнате и ждет нас. Я ее как живую себе представляла.
На мгновение Молли прикрыла глаза, стараясь нарисовать себе Аманду во плоти, которая должна быть как две капли воды похожа на ее, Молли, мужа и сына.
– А какие-нибудь обстоятельства усыновления этой монахине известны? Почему она отказалась от Джо? Или, может, что-нибудь еще?
– Нет. Только то, что, отдавая ребенка, она не плакала. И у меня сложилось твердое ощущение, что семья была родом из тех мест. Но когда я поехала в ближайшую деревню, никто там не припомнил никакой Аманды Льюис.
– Может, они просто не любят болтать при чужих. Или она замужем, тогда у нее новая фамилия.
– Конечно! Какая я дура! У нее теперь может быть совершенно другая фамилия.
– Или они просто притворялись. – Клэр драматично воздела брови. – Может, они все были посвящены в тайну рождения и не хотят, чтобы об этом знали посторонние – как в «Ребенке Розмари».
– Клэр Симпсон! – рассмеялась Молли. – Не хочешь ли ты сказать, что дедушкой Эдди был сам сатана?
– Знаешь что? – Клэр резко вскочила с дивана, чем даже напугала Эдди, который забрыкался и захныкал. – Об этом надо написать в газете. Это куда более захватывающая история, чем любые детективы. Это всем будет интересно. Ты могла бы посвящать нас в детали своего поиска, шаг за шагом.
– Из меня плохой журналист.
– Неважно, зато это твоя история.
Молли попыталась охладить ее пыл. Клэр вечно выискивает темы для материалов, даже когда не на работе, и начинает носиться с идеей, не задумываясь, чем это может обернуться для других людей.
– Клэр, я не могу. Речь идет о жизни Джо, он будет…
Охваченные волнением, обе даже не заметили, как вернулся Джо. Он прятался за купленным для жены букетом роз.
– Кажется, раскрылись не до конца. Срезаны раньше времени.
Молли ответила поцелуем.
– Мои любимые, желтые! Замечательные, спасибо тебе! Я забыла, что пригласила Клэр, а у нас в буфете пусто, как у матушки Хаббард.
– Не беспокойся. Я сгоняю в угловой магазин. Доставим радость мистеру Савале – нанесем удар по его конкурентам. Как поживаешь, Клэр, злючка?
Клэр оглядела его.
– Господи, действительно хорош! Всегда забываю, до какой степени. Везучая ты, Молли.
– Да уж.
– Послушайте, – запротестовал Джо, – может, не будете меня обсуждать, будто я предмет мебели? – Он надулся. – Даже вещи имеют чувства, чтоб вы знали.
– Нет, не имеют. Они деревянные. – Клэр рассмеялась над своей шуткой.
– Так как все прошло? Удалось разузнать что-нибудь о моем подлинном происхождении? Только не говори, что я на самом деле владелец большого поместья, рожденный вне брака.
Молли чувствовала, что шутливый тон Джо скрывает его неуверенность в успехе затеваемого, но Клэр, зная его не так хорошо, не уловила таких нюансов.
– Обними жену. Она просто творит чудеса. Она выяснила, что твою мамочку звали Аманда, что она была потрясающе красивая и, скорее всего, жила где-то в Суссексе. – Клэр, которую грубая и циничная работа в газете лишила остатков сантиментов, неслась вперед, как грузовик, сошедший с тормозов. – И больше того – она напишет об этом для наших счастливых читателей!
Джо переменился в лице.
– Молли, ради бога, как ты могла? – Смешинка исчезла из его глаз. – Хоть что-то ты могла бы держать при себе? – Он выскочил из комнаты, не дав Молли объясниться.
– Господи, Молли, прости! Как глупо с моей стороны! – опомнилась Клэр.
– Это уж точно, – согласилась та, злясь и на себя за то, что рассказала все Клэр прежде, чем мужу, и на Клэр за болтовню про дурацкую газетную затею – даже не посоветовавшись с ней! – А с моей стороны еще глупее. Благоразумие явно не входит в число моих достоинств.
Клэр уловила обиду подруги.
– Я лучше пойду, – поднялась она.
– Послушай, – смягчилась Молли, – это я виновата. Мне не следовало говорить тебе, пока не рассказала Джо. Он, кажется, все еще очень переживает из-за всей этой затеи. Надо было тебя предупредить, он очень ранимый. Странно, но такое чувство, что чем ближе мы к результату, тем больше он охладевает.
– Да, а мне не следовало распускать язык. Знаешь что, мне вправду сегодня стоит поработать. Нужно состряпать кучу интервью. – Она обняла Молли на прощание. – Ты-то почему так зациклилась на его матери, если он сам не знает, хочет он ее найти или нет?
– Потому что, – Молли одновременно отвечала и на собственные невысказанные вопросы, – в глубине души он действительно этого хочет. Джо всегда места себе не находил, пытаясь понять, откуда он взялся. Он не любит в этом признаваться. Считает, что это значит искать себе оправдания, но я чувствую, что, если мы найдем его мать, все изменится.
– Звучит, как в сказке, где герой должен найти способ снять заклятие.
– Что-то в этом духе. Опасность состоит в том, что, как бывает в сказках, все может пойти наперекосяк, и тогда кто-то из персонажей будет отравлен или превращен в летящего лебедя.
– Надеюсь, ты правильно понимаешь Джо. Уверена, что понимаешь. Ты почти всегда находишь лучший выход. Ты человек деятельный. Ни за какие деньги не станешь сидеть сложа руки и дожидаться, пока все само собой произойдет. Поэтому ты такая и есть, Молли.
Молли помахала ей рукой, слушая, как стучат по ступеням их обшарпанного подъезда каблучки ее дорогих туфель. Что она имела в виду? Что ей вообще не надо влезать в это дело? А может, она права?
Глухой звук, донесшийся из квартиры, заставил ее насторожиться. Она оставила Эдди на его любимой овчине. Слава богу, он никуда не делся, только умудрился опрокинуть ее рюкзак, и бумажный сверток с купленным для Патриции колокольчиком выкатился на пол. Эдди с наслаждением его грыз. Она разжала его липкие ручонки и развернула сверток. Машинально, как всегда делала ее мать, расправила бумагу.
Она уже была готова выбросить ее в ведро, когда заметила на листке название магазина. Над входом никакой вывески не было. Оказывается, заведение называлось «Антикварная лавка Льюиса». Что бы из этого ни вышло, но теперь Молли твердо знала, что уже не остановится.
Глава 8
Боб Крамер с интересом наблюдал за своей клиенткой. Нечасто ему доводилось видеть Стеллу в таком подавленном состоянии. Вопреки его опасениям она не ворвалась в офис, оглашая окрестности беспорядочной стрельбой с обеих рук и требуя доклада, что еще он предпринял, чтобы добыть ей вожделенную роль в «Ночи желания». Она едва упомянула эту тему, просто осела на диван с поверженным видом и погрузилась в раздел критики свежего номера журнала «Сцена». Боб украдкой поглядывал на нее.
На ней было черное облегающее платье, в котором она снималась в ролике про автомобиль, принесшем ей такую известность. Платье было исключительно простое, с квадратным вырезом, открывавшим лишь намек на ее знаменитый бюст, и настолько удачно скроенное, что молодило ее как нельзя лучше. Стелла потянулась что-то взять из сумки и сделала затяжку на чулке (вообще-то, он не был уверен, что она носит чулки, но предполагал, что это так, ведь Стелла была воплощенная женственность, и представить себе ее в колготках было невозможно). Вопреки собственным правилам Боб позволил себе мысленно представить ее ляжки. Они должны быть молочно-белые и упругие, но уже с легким намеком на нарастающий жирок, мягкие на ощупь, особенно в том самом нежном месте, где сходятся вместе. Сколько молодых мужчин сейчас позавидовали бы ему! Тысячи юнцов спят и видят, как Стелла Милтон ведет их к себе в спальню и ее рука скользит им в ширинку.
– Повтори-ка мне, что в точности они сказали про Роксану Вуд.
Вот теперь это снова Стелла – собранная, уверенная в себе, привыкшая получать все, что хочет. К своему удивлению, Боб почувствовал огромное облегчение. Стеллу он любил, даже ее высокомерие подспудно ему импонировало. Хотя он ни за что не стал бы говорить об этом ей самой, поскольку в дополнительном поощрении по этой части она явно не нуждалась.
– Кретины! – бушевала Стелла. – Как они только могли выбрать ее, а не меня? У нее же лицо круглое, как миска с картошкой! И такое же интеллектуальное. А эти крохотные сиськи! Не бюст, а ветряночные прыщики!
– Да ладно тебе, Стелла, кому, как не тебе, знать правила этой игры? Просто сейчас на нее спрос, все ее хотят. Пресса соловьем заливается. Это не больше чем на год. Такие долго не держатся. Слишком быстро выдыхаются. Между нами говоря, я думаю, что дело решил этот разворот про ее голодание.
Боб порылся в столе и извлек газету с интригующим материалом. Занявшись этим, он пропустил печальное выражение, омрачившее на мгновение прекрасное лицо Стеллы.
– Выходит, мне пора на свалку? – выпалила она.
– Зря ты так расстраиваешься. И для дела только хуже. Говорю тебе – всему причиной булимия, это сейчас популярная тема. Ты же знаешь, как устроена пресса. Ничто ее так не будоражит, как вытащенные на свет тайные подробности.
Он вгляделся в треугольное, с почти славянским овалом, запоминающееся лицо Стеллы. Светлая кожа, почти черные волосы, обрамляющие потрясающей формы скулы, полный рот с надутой нижней губкой, выразительные синие глаза. Слава богу, он не женщина и тем более не актриса.
Дар красоты тяжелее всего нести, когда она проходит, а актерская профессия – штука жестокая. Он не нашел в себе сил сообщить, что ее рассматривали на роль в одном лондонском фильме, но отвергли по причине возраста.
– Все дело в шее, – доверительно поведал ему франтоватый молодой режиссер. – Ее невозможно скрыть. После сорока уходит или лицо, или тело. Сохранить и то и другое невозможно. Конечно, я один из ее ревностных поклонников. Помнится, когда видел ее в том фильме про мотоциклистку, трусы даже пачкал. Но ведь пятнадцать лет прошло!
Нет, этого Боб ей говорить не станет.
– Послушай, а нет у тебя какой-нибудь идейки, как засветиться в бульварной прессе?
Для ответа ей понадобилась лишь доля секунды.
– Это не для меня, дорогой. Моя личная жизнь неимоверно скучна и добропорядочна. Как курсы по домоводству.
Боб засмеялся:
– А жаль. Небольшой скандальчик твоей карьере бы не повредил.
– То-то и плохо. – Она улыбнулась. Все та же желчная Стелла. – Стало быть, придется полагаться только на свое актерское мастерство, да?
Едва Молли успела покормить Эдди овощным пюре, как из спальни возник Джо. И тут же она ощутила на шее поцелуй.
– Прости, любимая. Я не должен был срываться на вас с Клэр.
Если она и вздохнула с облегчением, то не собиралась так сразу это показывать.
– Не должен был. Ты должен был довериться мне. Как ты мог подумать, будто я готова выбалтывать твои частные секреты каждому встречному!
У Джо хватило такта напустить на себя пристыженный вид.
– В данный момент я и сам не знаю, что я обо всем этом думаю. А где Клэр?
– Ты ее спугнул. Ушла смотреть по телику «Розанну», чтобы получить представление о счастливой семейной жизни.
– Фу ты!
– Пойду сооружать ужин. Не посидишь пока с Эдди? Спой ему что-нибудь. Он обожает детские песенки в твоем исполнении – больше, чем когда их крутят по телевизору.
Джо рассмеялся:
– Правда? Может, попотчевать его заодно еще и частушкой?
Молли в небольшой, похожей на камбуз кухне нарезала помидоры и базилик. Услышав начало очередной песенки, она стала понемногу расслабляться. Это был опять ее прежний Джо.
– Уснул, – прошептал Джо спустя пять минут, наливая себе пива и усаживаясь за стол в гостиной. – Вкусно пахнет!
Дольше Молли не могла сдерживать возбуждения.
– В Дичвелле в антикварной лавке я купила для Пэт подарок.
– Она будет рада.
– Да, но дело в том, что, мне кажется, хозяин этой лавки знает Аманду, просто не хочет говорить. Завтра поеду туда опять и попытаюсь что-нибудь из него выудить.
Она думала, Джо будет доволен, но он вдруг замер, не успев накрыть до конца на стол.
– Послушай, Молли, я понимаю, что это увлекает, ощущаешь себя почти что частным детективом, но тебе не кажется, нам следует действовать чуть-чуть потактичнее? Я думал, на это уйдут годы, и вдруг все начинает раскручиваться само собой. Может, лучше притормозить и пойти официальным путем?
– А тебе что, действительно хочется, чтобы это продолжалось годами? Или чтобы дело вообще ничем не кончилось?
Ужин прошел в молчании. Молли не произнесла ни слова. Она не могла придумать, о чем еще можно сейчас говорить. В последнее время все ее мысли были о том, как найти его мать. Может, Джо прав, это рискованное предприятие, и она чересчур увлеклась? И все равно она знала, что уже не сможет остановиться.
– Прости меня, – сказал он, когда они собирались ко сну. – Это какие-то эмоциональные качели. Я одновременно волнуюсь и боюсь.
Когда на другой день Джо ушел на работу, Молли открыла ящик кухонного шкафчика и достала лист оберточной бумаги, в которую был упакован миниатюрный колокольчик. В том, что в эту лавку ее привела мысль о Патриции, была своеобразная ирония.
Дрожащими руками Молли набрала номер справочной вокзала. Инстинкт говорил, даже кричал, что сельский антиквар знает Аманду, хотя он это и отрицал. Но разве Беатрис Мэннерз не сказала бы ей, если бы Аманда была родом из Дичвелла?
На этот раз Молли решила не брать с собой Эдди. Она позвонила Пэт и попросила приехать посидеть с малышом. Пэт согласилась, быть может, радуясь возможности навести мосты. Молли собиралась вручить ей колокольчик, надеясь, что та примет его как проявление родственных чувств.
И действительно, при виде подарка свекровь несколько смягчилась.
– Какой хорошенький! На нем нарисована голландская девочка. – Она с энтузиазмом позвонила в колокольчик. – А куда это ты в такой спешке собралась?
– Неофициальное собеседование. Может, возьмут на работу на неполный день. – Молли опять солгала.
– И чем заниматься?
Молли порылась в голове.
– Помощник дизайнера по интерьеру.
Патриция хмыкнула, оглядывая диковинный декор квартиры.
– Пожалуй, у тебя к этому есть способности. При условии, что ты готова жить и в цирковом шатре. – Она протянула руки к Эдди. – А кто это у нас хороший мальчик? Ну-ка, иди к бабушке!
Эдди забрыкал ножками.
– Гляди-ка, у него на коленке ямочка. Точь-в-точь как у меня! – Это была провокация, Патриция ждала, как среагирует Молли.
Молли не среагировала никак.
– Тысячу раз спасибо, Пэт. Я вернусь не поздно.
– Удачи на собеседовании. – Патриция хотела добавить, что она-то ни за что не согласилась бы работать, когда Джо был таким же крошкой, но решила испытать себя на толерантность. К тому же это означает, что ей станут чаще доверять Эдди.
Она взяла внука на руки и осыпала поцелуями.
– По крайней мере, твои родители, кажется, оставили свою безумную затею искать эту мерзкую женщину, – доверительно сообщила она сияющему ребенку. – А нам только лучше, правда?
Эдди, явно не думая ни о чем, кроме того, что его будут много и весело тпрукать в животик, радостно загулил в ответ.
Молли была счастлива, что успела на вокзал за пять минут до отхода брайтонского поезда – как раз чтобы схватить в автомате у входа на перрон стакан кофе и вскочить в вагон.
Через пятьдесят пять минут она сделала в Брайтоне пересадку на местный поезд, который с пыхтением двинулся в сторону Нижнего Дичвелла, останавливаясь у каждого столба. Молли, сгоравшей от нетерпения, этот крошечный участок пути показался таким длинным, как если бы она ехала обратно до Лондона. В Овинтоне, в трех милях от Дичвелла, она села в автобус. Ехать на такси было накладно, а другого транспорта здесь не водилось.
Добралась она ближе к полудню. В то время как знойная и душная дымка, висевшая над Лондоном, заставляла весь город обливаться потом, Дичвелл, по какой-то прихоти небесной канцелярии, купался в чистых, радующих глаз солнечных лучах под ярко-синим небом. Было такое впечатление, что в этом месте свой микроклимат, эгоистично оберегаемый господом, для того чтобы время от времени любоваться своим маленьким раем. Здесь даже небо было другого цвета, более насыщенного, облака – пышнее и белее, а холмы – зеленее и сочнее. Каждое крыльцо увивали розы, пчелы гудели над колокольчиками, мальвы склонялись яркими головками к облицованным галькой стенам, словно обозначая входы в десятки таинственных сказочных миров. «Неужели, – подумала Молли, – чтобы жить в этом раю, обязательно принадлежать к числу особых, избранных богом людей, вызывающих всеобщую зависть?»
Возвышенное настроение вмиг испарилось, едва она свернула в тенистую аллею, ведущую к «Антикварной лавке Льюиса». Она не верила своим глазам. Лавка теперь уж точно была заперта – на дверях красовался внушительный замок с уже знакомой ей запиской на дверях. Расстроившись, она прислонилась к стене дома напротив, теплой от солнца. Какой-то безумец! Вечно держит магазин на замке, будто не понимает, что в такой день здесь могут проезжать сотни машин с потенциальными покупателями, которые влюбятся в эту деревушку и во что бы то ни стало захотят увезти с собой на память кусочек этого рая.
Молли вскочила. Королева бриттов из школьного буфета так легко не сдастся. Она вспомнила про паб. Он уже должен быть открыт, а бармены обычно в курсе всего, даже того, что касается тех, кто ни разу не переступал порог заведения. Впрочем, Молли почему-то была уверена, что антиквар к таким не относится.
Бар под названием «Солнце в зените» всего несколько минут как открылся, и посетителей было мало. Попав с яркого солнечного света в пыльный полумрак зала, Молли споткнулась.
При ее появлении рядом со стойкой бара попугай в клетке неприятно проскрипел:
– А кто эта красотка?
– Не я, – угрюмо бросила Молли, потирая подвернувшуюся лодыжку. – Тебе, случаем, не известно выражение «сексуальные домогательства»?
– Конечно, нет! – всплеснул руками хозяин, выходя из-за пивной бочки с таким видом, будто готов был зажать попугаю уши, чтобы не портить птицу. – Да лучше бы и не знать. Это только у вас в Лондоне мода на такие вещи.
Он поправил развешанные позади стойки фривольные картинки, так что почти оголенные фотомодели стали видны еще лучше.
– Могу я вам что-нибудь предложить? Может быть, рюмочку шерри? Или стаканчик белого вина? – У него был какой-то развязный выговор.
– Спасибо, рановато еще. Вообще-то я ищу одного человека. Владельца антикварного магазина.
– Энтони? Он в сортире. У него в лавке своего нет, если не считать белого с синим викторианского горшка, да в нем у него герань растет. Ей, конечно, немного удобрения не повредит, я ему это все время твержу. – Молли постаралась не вникать в смысл его слов. – Вон там его выпивка стоит, если надумаете дождаться.
Молли оглянулась. На небольшом круглом столе из дерева на тяжелых кованых ножках стояла недопитая пинта биттера, а рядом – непочатая вторая кружка. Этот человек явно жил под девизом: «Ни часа без выпивки!»
Молли уже почти набралась смелости, чтобы задать свой вопрос бармену, но тут вернулся Энтони Льюис.
Он вопросительно оглядел девушку:
– Привет, красавица. Ко мне или за моим комодом?
– Похоже, это вы учили попугая говорить? Я на вас пожалуюсь в полицию нравов за совращение птичек.
Энтони оценил шутку:
– Неплохо. Совсем неплохо для лишенной юмора жительницы Лондона.
– Вообще-то, – продолжала Молли, – мне ваш комод ужасно нравится, но я вряд ли могу его себе позволить.
– И даже по цене для собратьев по профессии?
– Видите ли, если честно, я не совсем вашей профессии.
– Если вы не за комодом, то чем могу быть полезен?
– Вы мне сказали, что не знакомы с Амандой Льюис, но мне почему-то кажется, раз вы носите ту же фамилию, то должны ее знать, только говорить не хотите.
– Разве все Смиты между собой знакомы?
– В такой маленькой деревушке? Да.
– Чушь. Здесь одни Смиты другим Смитам даже времени не подскажут. А зачем вам сдалась эта Аманда Льюис?
– У меня есть все основания полагать, – начала Молли, не вполне уверенная, что стоит разглашать эту тайну в пабе, который, в конечном итоге, всего лишь современный аналог приходских посиделок, ну, да шут с ним, – что Аманда Льюис приходится бабушкой моему сыну Эдди.
Энтони Льюис так резко отхлебнул из своей кружки, что подавился и закашлялся, обдав биттером попугая с головы до лап.
– Вы сказали – бабушкой? – Он зашелся смехом, раскачиваясь на табурете. Смех у него был резкий, неприятный. Молли не могла отделаться от ассоциации с большущим вороном. Такая потрепанная птица в сумерках одиноко торчит на шесте, зловеще каркая.
– Стало быть, вы с ней все-таки знакомы. – Молли решила извлечь максимум из создавшегося положения.
– Возможно. Когда-то был знаком. Очень давно.
Внезапно реальность существования Аманды стала такой явной, что у Молли перехватило дыхание. Она собиралась спросить, как ей связаться с Амандой, но теперь ей захотелось побольше узнать об этой девушке, а ныне женщине средних лет, в чьей власти сейчас было изменить всю их жизнь. В голове вертелись тысяча вопросов.
