Текст книги "Полуночные тайны"
Автор книги: Мэрилайл Роджерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Элизия услышала, как заскрипело седло, и, оторвав взгляд от тропинки, взглянула наверх, гордо выпятив подбородок. Марк решительно приближался, а Элизия, горя негодованием, должна была признать, что выбор у нее небольшой. Она едва могла ступать и, конечно, ей не удалось бы убежать.
Марк подхватил Элизию на руки и, сделав несколько шагов, решительно посадил ее на ствол поваленного дерева, а затем опустился на колени и осмотрел ее правую ногу. Элизия попыталась вырвать ногу из его рук, но потеряла равновесие и чуть снова не упала. Пылая от ярости, она неохотно сдалась, отвернув гордую головку как можно дальше от него.
Марк осторожно ощупал распухшую лодыжку и нахмурился. Если это был результат падения с лошади, то нога распухла с невероятной быстротой, но он был не настолько глуп, чтобы поверить в такую возможность.
– Как это случилось? – Он поймал на себе янтарный взгляд, привлеченный неожиданным вопросом, и снова посмотрел на больную ногу.
– А какая разница? – высокомерным тоном поинтересовалась Элизия.
Марк досадливо покачал головой, убедившись, что любое его замечание, даже самое безобидное, принимается в штыки.
– Никакой. Но вам все-таки придется либо сесть на свою лошадь, либо ехать вместе со мной.
– Где это злобное серое животное? – Сделала свой выбор Элизия, не дрогнув под пронзительным взглядом.
Пока Марк разыскивал лошадь, лес оглашался его раскатистым хохотом. За время своего короткого знакомства с этой женщиной он смеялся гораздо чаще, чем ему приходилось смеяться последние несколько лет. Но он сдержался, когда снова поднял ее в седло, хотя его глаза излучали веселье, которое, вероятно, было ей ненавистно.
Оказавшись верхом на своем скакуне, Марк заговорил с девушкой о другом, чтобы как-то успокоить ее и не чувствовать себя виноватым за то, что она вызвала у него смех.
– Ида сказала, ваш отец любил читать и писать. Он и вас научил?
Элизия уставилась на тропу с таким пылким гневом, что в пору было разжигать костер. Она еще больше разозлилась, услышав о предательстве Иды, которая пустилась в откровения с этим насмешником. Но все же девушка коротко кивнула и ответила:
– Да, я читаю на нескольких языках и довольно неплохо пишу.
– Рад слышать. Ваше умение пригодится нам. Пока я буду разговаривать с людьми, вы сможете составить полный список всего, что, по их словам, у них отобрал Данстан.
Элизия нахмурилась. Неужели насмешник решил проверить ее способности? Неужели он подумал, что она праздная хвастунья? Или, еще хуже, что она лжет?
Пока они молча ехали, Элизия попыталась хотя бы отчасти привести в порядок свою одежду и прическу. Только она успела запрятать под чепец последний выбившийся локон, как они выехали из леса.
Их первой остановкой был маленький домик фригольдера на расчищенном от деревьев участке, который тот получил по милости лорда. На поле было полно оборванных ребятишек – все они, болезненно худенькие, с впалыми глазами, деловито помогали родителям обрабатывать длинные ряды всходов.
– Чем могу служить, милорд? – взволнованно спросил крестьянин, смяв в шишковатых, грязных пальцах шапку, и робко приблизился к хозяйке и ее спутнику.
Его опыт подсказывал, что второй визит благородных особ за такое короткое время, несомненно, служит дурным предзнаменованием для него и его семьи.
– Я лорд Марк, новый хозяин Рокстона. – С этими словами улыбавшийся рыцарь соскочил с коня. – И я приехал, чтобы помочь вам.
Земледелец нахмурился. Ответ незнакомца вызвал в нем еще больший страх и подозрение. Никогда, никогда до сих пор ни один аристократ не оказывал ему услуг без того, чтобы не потребовать взамен что-то большее. Даже право обрабатывать эту землю стоило ему трех четвертей ежегодного урожая.
– Назови свое имя и перечисли все, что Данстан Бакард забрал у тебя. – Марк заметил, что семья фермера остановила работу и с напряжением прислушивается к разговору. Поэтому он продолжал громче: – Я решил наказать его за жадность, вернув вам все, что у вас не по праву отняли.
При этих словах у младших вырвался восторженный возглас, а старшие дети заулыбались, но взрослых по-прежнему терзали сомнения, и они с подозрением смотрели на смуглого незнакомца. И все же настороженность не могла им помешать подчиниться приказу нового хозяина.
Марк снял Элизию с седла и усадил на мягкий вереск, росший под единственным деревом, которое осталось возле домика. На секунду он взглянул в большие карие глаза прелестной девушки, перепуганной его поступком, в надежде, что картина бедности этих людей убедит ее в его правоте – Данстан действительно плохо обращался с ними, пользуясь своей властью.
Стараясь поскорее унять дрожь удовольствия от близости с этим опасным человеком, Элизия вырвалась из его рук. Кроме того, ноющие мускулы и новые синяки дали ей понять, каковы неудобства езды верхом, и она обрадовалась, что теперь сидит на твердой земле. Элизия, не противясь, приняла дощечку, пергамент, перо и плотно укупоренный пузырек с чернилами – все это Марк достал из седельной сумки.
Фермер начал робко перечислять то, что у него забрали, а Элизия записывала под его диктовку. Гордость, которую Элизия чувствовала, демонстрируя свое умение, скоро сменилась состраданием к этим несчастным людям, ее людям… а потом и виной. Да, виной. Она почувствовала себя виноватой за то, что оставалась в стороне, и, как сама себе призналась, позволила этому случиться.
Марк подарил фермеру несколько монет и белый камешек с восковым слепком его печати. Последнее, как пообещал Марк, он сможет обменять в замке на мешок муки, солонину и поросенка на откорм или убой.
После первой остановки они побывали в других местах, где их встретила такая же нищета. В каждом доме Элизия составляла список понесенного ущерба и наблюдала за Марком. В его манере не было высокомерия, а сквозила искренняя озабоченность. И хотя ей казалось, что она предает Джервейса, она не могла не ощутить растущее восхищение этим смуглым человеком.
Солнце уже зависло над западным горизонтом, а они так и не успели побывать во всех селениях и фермах Рокстона. Остальные визиты пришлось отложить до следующего раза.
Когда в конце дня они отправились обратно в замок, Элизии было неприятно сознавать, что она как хозяйка Рокстона на самом деле заслужила упреки Марка. Она ждала, что сейчас он обрушит ей на голову все свое презрение, но он поступил гораздо хуже, нашел более действенное наказание: он ни словом не обмолвился о ее проступке и всю дорогу домой дружески болтал о тех, кого они повидали, и о своих будущих планах по возвращению процветания владению и его людям.
Глава 8
Слаба Богу! Дождь наконец прекратился. Элизия с искренней благодарностью взглянула на небо, когда проезжала со своим спутником по подъемному мосту, перекинутому через глубокий ров. Мягкие белые облака лениво проплывали в вышине, сменив зловещую грозовую черноту, которая на несколько дней сковала небеса, принесла холод и сделала ее походы в пещеру к Джейми опасными.
Элизия опять ехала на пегой серой кобыле. Правда, на этот раз она чувствовала себя чуть более уверенно после наставлений Марка, как управлять животным и что нужно делать. Только благодаря его заверениям и напоминанию, что первая поездка закончилась удачно, Элизия рискнула на это второе путешествие.
Ливневые дожди, прорвавшие дамбу, которая отводила реку, чтобы наполнить ров вокруг замка, вынудили их отложить завершение осмотра Рокстона. Восстановление дамбы требовало ежедневного присутствия Марка. Каждый вечер он возвращался грязный и усталый.
У них появилась привычка проводить вместе несколько часов в семейной гостиной, после того как он принимал ванну и съедал горячий ужин. Ида всегда сидела тут же, поодаль, выполняя роль матроны. Во время этих встреч они говорили обо всем на свете, начиная с того, как идут дела, на дамбе, и заканчивая оживленным обсуждением греческих философов. За время этих бесед каждый научился уважать меткие суждения другого.
Сидя верхом на большом черном коне, Марк внимательно приглядывал за неумелой всадницей на упитанной низенькой кобылке. Он не стал бы отрицать, что держится рядом не только из-за соображений безопасности Элизии, но и потому, что его привлекает ее красота. Одетая в вишневое платье, как во время первой поездки, девушка представляла собой прелестную картину. Впервые увидев своенравную красавицу, Марк решил, что его позабавят словесные перепалки, которые обещал ее бунтарский характер, но потом оказалось, ему гораздо приятнее тихо проводить время в ее компании.
Марк даже понял ее отца, стремившегося защитить Элизию от всего на свете. Правда, ему показалось, что старый лорд чересчур переусердствовал, не дав дочери возможности научиться такой элементарной вещи, как верховая езда. В своем стремлении оградить дочь от жизненных ударов лорд Олдрет готов был обернуть ее пухом. Да иначе и быть не могло, он всей своей жизнью доказал, что безмерно любил свое чадо. Марк, не долго думая, высказал Элизии эту мысль.
– Вам повезло: ваши родители так вас любили, что ставили благополучие дочери выше своего счастья.
Карие глаза девушки потемнели от смятения. Видимо, Марк ничего не знал о ее матери, покинувшей дочь, когда та была еще совсем малюткой.
– Мне действительно повезло, что отец во мне души не чаял. – Элизия с теплотой вспомнила о потерянных радостях, и на ее ярких губах появилась печальная улыбка. – Правда, я всегда подозревала, что будь у него такая возможность, он бы запер меня в башне, чтобы окружать заботой и вниманием и защищать от всего.
Марк только что подумал то же самое, поэтому теперь рассеянно кивнул и заговорил о том, о чем обычно не привык рассуждать.
– По своему опыту знаю, как редко встречается такая родительская любовь.
Во время вечеров, проведенных вместе, Элизия узнала, что Марк прячет свое истинное лицо под маской насмешника с обворожительной улыбкой. Теперь в его тихих словах и пристальном взгляде серых глаз Элизия почувствовала, что этот загадочный человек раскрывается ей с той стороны, с которой его почти никто не знал. Она даже затаила дыхание, боясь, что любой звук может вспугнуть собеседника.
– Мой отец сражался в войске Вильгельма и был награжден за ратные подвиги обширным имением на границе с Уэльсом в обмен на обещание королю поддерживать там порядок и спокойствие.
Элизия не сводила с него глаз. Она слышала много историй о Черном Волке, но не была уверена в их достоверности, и теперь с любопытством узнавала правду от него самого.
– Чтобы добиться бескровного подчинения Радуэлла, отец согласился взять в жены дочь саксонского лорда. И сделал это, следуя древним саксонским обычаям. – Марк улыбнулся, но скорее циничной улыбкой, нежели веселой. – Старый лорд умер, когда я был еще мальчишкой. А вскоре после этого события отец отбыл вместе с другими рыцарями, завоевавшими эту землю, навстречу королю в Нормандию. Несколько месяцев спустя он вернулся… с норманнской женой, с которой обвенчался по христианскому обычаю.
Элизия уставилась на опечаленное лицо, с которого исчезла циничная улыбка.
– И тогда, значит, вы стали…
– Бастардом, как вы меня и назвали в первый день. – Марк произнес это спокойно, только хрипотца в голосе выдала, какая боль скрывается за его словами. – И я снова повторю: вам повезло узнать такую родительскую любовь. Вас миновала моя участь.
– Отец действительно любил меня. Но мать так мало беспокоилась обо мне и своем муже, что предпочла уйти в монастырь, чем оставаться с нами.
Элизия произнесла слово «монастырь» так, будто подразумевала темницу. Марк медленно покачал головой.
– Разве Ида никогда вам не рассказывала, что случилось в действительности? И почему?
Тонкие брови слегка нахмурились. Видимо, Ида, всю жизнь прослужившая в компаньонках Элизии, рассказала этому чужаку больше того, что знала ее питомица.
– Видно, не рассказывала. – Досадуя на себя за то, что сболтнул лишнее, Марк принялся внимательно рассматривать хорошо протоптанную тропинку, окаймленную густой растительностью и высокими деревьями. – У Иды, несомненно, были на то причины…
– Каковы бы они ни были, – возразила Элизия, – вы, подобно Пандоре, приоткрыли ларец и вам его уже не захлопнуть.
Марк поморщился от такой аналогии, но не мог не согласиться. Ему оставалось только докончить начатое. Кроме того, он не видел причины, по которой дружелюбная маленькая женщина скрывает эти факты от девушки: наверняка будет лучше, если Элизия обо всем узнает.
– Оба ваши родителя проявили к вам невероятно бескорыстную любовь, – начал Марк.
Вслушиваясь в рассказ рыцаря, Элизия с силой сжала поводья. Она так была поглощена разговором, что давно перестала беспокоиться об опасностях, подстерегавших неумелого ездока.
– Ваша мать воспитывалась в монастыре, когда ее отец отдал в невесты свою дочь вашему отцу, чтобы поддержать вековую традицию.
Марк заметил по усилившейся хмурости Элизии, что она слышит это в первый раз, хотя, помимо Иды, он слышал эту историю уже от нескольких человек.
– Мне рассказывали, что ваш отец обожал вашу мать, и она тоже любила его. Но она уже отдала свое сердце Господу, и больше всего ей хотелось посвятить свою жизнь служению ему. И когда ваш отец увидел глубину ее преданности, он освободил свою любимую жену и позволил ей вернуться в монастырь Святой Марии.
– Да, – кивнула Элизия, в то время как в голове ее проносились новые образы. – Это очень похоже на моего отца – совершать бескорыстные поступки ради тех, кого он любил, будь то жена, дочь или любой вассал.
Марк понял, что Элизия все же не осознала, что совершила ее мать ради нее, как, вероятно, не оценила и того, чем поступился ее отец.
– Как же вы не понимаете, что ради вашего будущего их брак остался нерасторгнутым, хотя это означало, что ваша мать была лишена возможности осуществить самое сокровенное свое желание: постричься в монахини. А ваш отец прожил жизнь в одиночестве.
Произнося последнюю фразу, Марк впервые понял, что эта участь ждет и его самого, если он будет упорствовать в своем нежелании жениться. Правда, с другой стороны, ему была бы уготована худшая доля, свяжи он свою жизнь с какой-нибудь из знакомых ему женщин. Однако Элизия…
– Отец не был одинок, – мягко возразила Элизия.
– Он глубоко любил вас, но дочь – это не то же самое, что жена, – многозначительно произнес Марк.
Чтобы не видеть потемневших серых глаз, Элизия уставилась на беспорядочно перепутанные ветви кустарника, пытаясь справиться с такими же беспорядочными чувствами к женщине, которая подарила ей жизнь. Конечно, она недооценила жертву, принесенную отцом. Но была ли она права в своих оценках матери все эти долгие годы?
От горьких мыслей ее оторвал заунывный свист стрелы, пронесшейся совсем рядом. Элизия охнула, но этот звук потонул в громогласном окрике Марка:
– Стража, за мной!
Марк развернул коня туда, откуда прилетела стрела, и, пришпорив животное, помчался между деревьев.
Один из двух стражников, ехавших позади, поспешил к Элизии и загородил ее от невидимого лучника, скрывавшегося в зеленой тени, а другой бросился галопом за хозяином.
Элизия встряхнула блестящей темной шевелюрой, чтобы прийти в себя, и догадалась, что целились в Марка. Кто-то задумал с ним расправиться. Ужас от этой догадки усилился, когда она поняла, что тоже причастна к случившемуся. Сердце замерло, а потом бешено заколотилось. Не имея возможности следить за каждым шагом Марка, его враги не узнали бы об этой поездке, если бы не ее помощь.
То, что она не подозревала о своем предательстве, не могло служить ей оправданием, так как во время утренней встречи с Джервейсом в условленном месте она действительно предала Марка. Джервейс поинтересовался ее планами на предстоящий день, и она рассказала ему об этой поездке, после чего Джервейс выругал ее за то, что его невеста, как ему показалось, восхищается Марком. Элизия конечно все отрицала, а потому ничего не заподозрила, когда он подробно расспрашивал, какие фермы они собираются посетить.
Джервейс сыграл свою роль не хуже настоящего комедианта. Если бы не стремление развеять его опасения, она бы задумалась о причине такой заботы. Пусть и неохотно, но ей все-таки пришлось признать, что он редко интересовался только ею. Кроме того, Джервейс впервые в конце их встречи не предупредил ее, что Марка следует убрать, прежде чем они смогут пожениться. Элизия призналась себе, что смерть Марка – слишком высокая плата за брак, в необходимости которого она начала сомневаться.
Тут Элизия отвлеклась, потому что в лесу послышалось какое-то движение. Она присмотрелась повнимательнее и увидела Марка на черной лошади. Он пробирался сквозь чащу, ведя на поводу коня, через седло которого было перекинуто тело, связанное по рукам и ногам. Человек был без сознания.
– Это воин Джервейса? – Марк остановился возле Элизии и, приподняв за волосы голову пленника, вопросительно уставился ей в глаза.
Элизия кивнула, жалея, что ничего не сделала ради безопасности Марка, и в то же время испытывая чувство вины из-за своего невольного участия в последнем событии.
– Стивен, – обратился Марк к стражнику, который оставался с Элизией, – отведи этого коня и его жалкую ношу к границе земель лорда Джервейса и пошли его галопом по направлению к Келби-Кип.
– Ева, – позвал Хью молодую женщину, которая тут же исчезала, стоило ему приблизиться. Да и не только ему, а кому угодно, если только это не была ее хозяйка. В течение нескольких дней Хью то и дело наведывался к запасному колодцу, где когда-то спас ее от Тэда и его дружков. Но все предлоги, которые он придумывал, чтобы пройти мимо, ни к чему не привели – до сих пор. Тем более было важно не упустить этот редкий шанс. – Я ведь уже доказал, что тебе нечего меня бояться.
Ева остановилась и бросила взгляд через плечо. На этот раз все было по-другому: ее робость была порождена незнанием, как отреагировать на слова человека, занимавшего почти все ее мысли со времени их последней встречи.
Досадуя на себя, Хью поджал губы. Наконец ему удалось привлечь внимание робкой девушки. К несчастью, он понятия не имел, как теперь завести приятный разговор. Впервые в жизни Хью позавидовал таланту сердцееда, каким мог похвастать Марк. Вот бы и ему уметь так же легко очаровывать представительниц прекрасного пола.
– Пожалуйста, не убегай опять, – поспешил произнести неотесанный Хью, когда ему показалось, что Ева может пуститься наутек. – Я не сделаю тебе ничего дурного. Я хочу просто поговорить с тобой. Просто поговорить и узнать тебя получше.
Глаза его потемнели и стали цвета далекого леса, оттого что надежда в них боролась с сомнением. Неужели этому великану действительно нужна ее компания? Или за его просьбой скрывается что-то зловещее? Терзаемая подозрениями, Ева все же повернула к нему лицо, машинально склонив голову, чтобы закрыть шрам на щеке прядью светло-каштановых волос.
– Иди сюда, – продолжал Хью, чувствуя себя болваном, потому что не знал ни ласковых слов, ни медоточивых фраз, – посиди со мной немного на солнышке.
Ева виновато взглянула на замок, где у нее осталось много дел, но потом, набравшись храбрости, посмотрела на своего защитника и робко улыбнулась в знак согласия. Не доходя до стены замка, Хью скинул плащ, расстелил его на сырой, но мягкой траве, помог усесться Еве, а затем тяжело опустился рядом с ней.
– Мне сказали, ты несколько лет прожила в лесу совсем одна, – сбивчиво начал он, не зная другого интересного для нее предмета беседы.
Девушку наверняка не заинтересовали бы тяготы его службы, а он ничего не знал о ее жизни. Хотя в первый день их знакомства она ясно дала понять, что не может и не будет обсуждать события, оставившие след на ее щеке, поговорить о ее жизни вообще, безусловно, можно…
Ева на секунду перестала дышать. Неужели этот человек расспрашивал о ней у обитателей замка? Она взглянула на Хью, а потом быстро опустила глаза на сорванную с ближайшего папоротника ветку. Скорее всего, ему рассказали о всех несчастьях, в которых ее обвиняют. Плечи девушки уныло опустились. Вряд ли он теперь будет хорошо о ней думать.
По поведению девушки Хью сразу смекнул, что сделал неверный шаг, и неловко попытался исправить ошибку.
– Я поразился твоей самостоятельности. Думаю, не многим взрослым женщинам удалось бы то же самое.
Несколько старожилов из охраны Рокстона рассказали Хью о брошенной десятилетней девочке. По тому страху, который слышался в их голосах, ему бы следовало догадаться, что эта тема окажется слишком болезненной для Евы. Особое беспокойство рассказчиков вызывал тот факт, что девочка смогла выжить без посторонней помощи.
– Они хотели, чтобы я умерла, – бесстрастно произнесла Ева, не отрывая глаз от рук, методично превращавших папоротник в гору тонких зеленых листочков.
– Кто «они»? – Хью воспользовался этим холодным заявлением, чтобы хоть как-то завязать разговор.
– Люди, которые увидели дым от моего горящего дома и обнаружили меня. – Ее рука невольно прикрыла обезображенную щеку. – Я их напугала.
Хью нахмурился, услышав, что событие десятилетней давности до сих пор вызывает у нее смятение. Она никак не могла понять, почему с ней так поступили. Он ясно представил себе всю картину. Черный обгоревший остов дома и испуганный ребенок в окружении суеверных глупцов.
– Они завернули меня в одеяло, сверху обвязали веревками и оттащили этот кокон в самую чащу леса. – Ева печально улыбнулась Хью. – Там они оставили меня одну, крепко связанную.
Хью захотелось обнять покинутого ребенка, каким была Ева, и одновременно наказать тех, кто совершил это злодеяние. Но сам по себе подобный поступок не был из ряда вон выходящим. Хотя об этом было не принято говорить, в лесных чащах довольно часто бросали нежеланных младенцев и даже подросших детей. Ясно, что перепуганный люд то же самое сделал с Евой. А позже они наказали ее за то, что она не погибла.
– Но ты высвободилась и нарушила из планы, – мрачно ухмыльнулся Хью.
Ева медленно кивнула.
– Я высвободилась из одеяла, которое вскоре превратилось для меня в настоящее сокровище. К счастью, к тому времени я уже знала от матери, какие растения приносят пользу, а какие – вред, и умела готовить. Отец мне когда-то показывал, как ставить силки на мелких животных и ловить рыбу. К тому же я нашла кремень… – закончила она, слегка пожав плечами.
Хью положил руку на согнутое колено и опустил на нее подбородок, чтобы получше рассмотреть находчивую девчушку. Теперь он знал, как она добывала пропитание в дикой чаще, но где она нашла кров? Хью задал вопрос, и она тихо поведала ему, что подсмотрела у диких животных и вырыла себе норку. Время от времени она укрепляла ее упавшими ветвями и улучшала жилище. Девушка с гордостью рассказала, как в теплую погоду выстилала норку сухой мягкой травой, а в холодную разжигала костер в ямке, обложенной камнем, поэтому в ее жилище было сухо и тепло.
Еву согрело искреннее восхищение, которое она прочитала в улыбке Хью, когда перечисляла свои достижения.
– А как же, – задал еще один вопрос Хью, – с одеждой для ребенка, который растет?
Ева слегка скривила лицо, впервые позабыв его спрятать.
– Тут я не смогла найти никакого выхода. Но, к счастью, тот самый страх, который сделал меня изгоем, помог мне справиться с этой нуждой.
Темные брови вопросительно выгнулись.
– Несколько раз на меня натыкалась пожилая вдова лесника, суеверная и боязливая, – с трудом начала объяснять Ева. – Думаю, она старалась задобрить ведьму, за которую меня принимала, поэтому два раза оставляла под высоким дубом узелки с обносками так, чтобы я могла найти их. Я хотела ее поблагодарить, но боялась, что она может умереть от страха.
Тишину нарушил сдавленный смешок детей, выглядывавших из-за угла. Испугавшись, что ее подслушали, когда она делилась тем, о чем до сих пор никому по доброй воле не рассказывала, Ева вскочила и стремглав бросилась к черному ходу замка. Разозлившись на тех, кто так грубо прервал их, Хью тоже поднялся и, тяжело ступая, пошел за угол. Ребятишки с визгом бросились врассыпную.
* * *
– Я рад, что у вас хватило прозорливости остаться в Рокстонском замке, – одобрительно кивая, произнес Джервейс, и его рыжие волосы еще ярче вспыхнули в бликах огня, горевшего в главном камине.
Джервейс хотя и польстил толстяку Данстану, тем не менее испытывал удовольствие, что этот человечек, некогда гордо задиравший нос, теперь низвергнут с былых высот.
Данстан даже чуть выпрямился, несмотря на усталость после трудного дня и тайной поездки ночью на эту встречу. Он воспринял похвалу как справедливую дань его самоотверженности, благодаря которой он терпел нынешнее низкое положение в доме, в котором когда-то был за хозяина. Теперь ему приходилось выносить всевозможные оскорбления от стражников, натерпевшихся в его подчинении.
– Ваша служба при лорде Марке, – сладким голосом добавил Джервейс, – может принести успех нашим планам, которым еще совсем недавно грозил провал.
На лице Данстана появилась настороженность, от чего он еще больше стал походить на ловкую куницу. Конечно, он остался в замке Рокстон, ожидая нечто подобное, но когда ему прямо заявили об этом в лицо, по его спине пробежал холодок. Впрочем, Джервейс всегда на него так действовал, независимо от того, что говорил.
Поняв, что соучастник не собирается отвечать ему, Джервейс слегка пожал плечами и как бы между прочим заметил:
– Сегодня провалилось еще одно нападение в лесу.
Данстан насторожился. Ему удалось выскользнуть из замка только глубоко за полночь, и за весь день и вечер он не слышал ни слова о подобном происшествии.
Джервейс, увидев его удивление, тут же поинтересовался:
– Разве в замке ничего не обсуждали?
Данстан отрицательно покачал головой, и его пепельно-серые волосы мазнули толстые плечи.
– Ха, – с презрением воскликнул Джервейс. – Он, наверное, опасается, что правда ослабит его положение. – Джервейс взмахнул рукой, словно отгонял назойливую муху. – Неважно, все его намерения ни к чему не приведут, раз он будет мертв. А он будет мертв в самое ближайшее время.
Данстану еще больше стало не по себе от неподвижного взгляда Джервейса. И он понял, что не хочет знать, что этот взгляд предвещает.
– Сегодня я получил послание от Беллема. Скоро он будет здесь. Так что с делом нужно покончить до его приезда. Таково его желание.
Беллем? Здесь? На это Данстан никак не рассчитывал, становясь союзником Джервейса. Будь его воля, он бы держался подальше от этого зловещего человека. А от мысли, что Беллем, возможно, возлагает на него какие-то надежды, Данстан пришел в ужас. Ему доводилось слышать много леденящих душу историй о жестоких наказаниях, которые обрушивались на тех, кто подводил этого рыцаря.
Джервейс наблюдал, забавляясь тем, как когда-то надменное лицо исказилось отчаянием, а сам тем временем лихорадочно подыскивал способ выполнить требования Беллема. Данстан побаивался Беллема не зря. Джервейс тоже с опаской относился к этому человеку, хотя они считались давними друзьями.
После долгой паузы, поняв, что попал в ловушку, Данстан поднял руки ладонями вверх, как бы сдаваясь. Он знал, что еще пожалеет об этом – его собеседник наверняка уже придумал какой-то план, который, безусловно, доставит ему много неприятностей.
– Так как два нападения вне стен замка потерпели неудачу, ясно, что успеха можно достичь, если кто-то будет действовать изнутри.
Данстан прекрасно понял, кого имеет в виду Джервейс, ведь он был единственным его союзником среди обитателей замка. А это означало, что именно ему предстояло выполнить эту задачу. Но когда он был хозяином, а не прислужником, ему ни разу не приходилось убивать. Впрочем, Данстана пугала не сама идея убийства, а опасность, которая наверняка подстерегает всякого, кто намеревается вершить подобное деяние, поэтому он принялся подыскивать аргумент, чтобы отвергнуть требования Джервейса. Единственный предлог, который пришел ему на ум, рассказ о событии, которое, по слухам, произошло в ту ночь, когда он прятался в сарае.
– В замке уже была предпринята неудачная попытка.
Джервейс нахмурился, заподозрив ложь. Он не сомневался, что Элизия обязательно рассказала бы ему о таком важном происшествии, если бы оно на самом деле случилось.
– Это правда! – Данстан увидел недоверие на лице сообщника. – Клянусь!
– И вы при этом присутствовали? – с сомнением поинтересовался Джервейс.
– Нет, – сразу ответил Данстан, но, увидев, что Джервейс не спешит поверить его словам, тут же добавил: – Я слышал эту историю из уст многих, кто там был… слишком многих, чтобы это была неправда.
– Тогда назовите мне имя героя. – Джервейс не пытался скрыть лед сарказма.
– Джейми, – с вызовом произнес Данстан. – Это был Джейми, сын компаньонки Элизии.
Джервейс сложил ладони вместе и прижал кончики пальцев к нижней губе. Что ж, возможно, Данстан не врет. Глупый мальчишка давно уже ходит за Элизией как тень, страдая от юношеской влюбленности в красавицу. Да, именно такой подвиг, по мнению юнца, мог бы и произвести впечатление на даму его сердца, и завоевать ее расположение, если бы ему удалось избавить девушку от нежелательного ухажера. Именно так. На лице Джервейса появилась пугающая улыбка. Он сам был готов поблагодарить мальчишку.
– Ясно, что Джейми потерпел неудачу. Где он теперь? В подземелье в компании с остальными, кого захватили при попытке совершить то же самое?
– Нет. – Данстан покачал головой с притворным прискорбием. – Мальчик выпрыгнул из окна хозяйской спальни.
– Выпрыгнул из окна? Бедный чертенок. Надеюсь, ему хватило времени раскаяться, пока он падал на скалы.
– В ту ночь тело так и не нашли, – зловеще произнес Данстан. Он, как старая сплетница-кумушка, любил повторять страшные истории. – И позже его не вынесло на берег.
– Хм-м-м, – задумчиво промычал Джервейс, потирая подбородок кончиками пальцев.
