Текст книги "Мужчина на одну ночь"
Автор книги: Мерил Сойер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
– Ты чертовски смешная. Почему ты полезла в воду в одежде?
– Но здесь негде переодеться в купальник, – отозвалась Клер, не думая.
После ее слов Зак разразился таким веселым громким хохотом, что спугнул стаю птиц, которые с возмущенным криком поднялись с кустов.
– Вот умора! Здесь все купаются голышом.
Клер густо покраснела. Как хорошо, что она долго следила за полетом орла, парящего в восходящем потоке у самой вершины горы, – иначе со скалы увидела бы Зака Коултера в чем мать родила.
Он усмехнулся, словно догадался о ее мыслях, и по скользким валунам начал приближаться к ней.
– Разве не противно все время быть примерной пай-девочкой?
Клер напомнила себе, что он хочет ее позлить, и с уничижительной улыбкой произнесла:
– Мне нравится быть хорошей, а тебе нравится быть плохим. Только в результате ни одна девчонка не хочет с тобой встречаться.
Выражение его лица не изменилось, но она почувствовала, как напряжение повисло в спокойном летнем воздухе. Прикусив язык, который слишком часто доводил ее до неприятностей, Клер отвернулась, стараясь не смотреть на лезвие его большого ножа, отражающее солнечные лучи. Все дикие истории, которые рассказывали о Заке, разом пришли ей на память. Что она здесь делает с ним одна? Она бы могла кричать здесь до хрипоты, но никто бы ее не услышал, кроме белок, скачущих по соснам.
Одним движением руки Зак защелкнул нож и положил в карман.
– Знаешь, тебе все же лучше уйти отсюда, пока у тебя есть шанс. Я чертовски плохой парень и такое могу натворить, что ты даже не представляешь.
Клер, спотыкаясь, торопливо пошла к берегу, но внезапно вспомнила слова матери, что Зак прикидывается плохим только для того, чтобы на него обратили внимание. Она привыкла верить матери, поскольку та всегда оказывалась права.
Выйдя на берег, она села на землю и надела туфли. Зак стоял в воде спиной к ней. «Он сильный парень», – подумала Клер, бросив взгляд на его широкие плечи и крепкие бицепсы. Зак стремительно вырос за прошлое лето. Весной он был такого же роста, как все мальчишки в классе, а осенью вернулся просто огромным и с собственным мнением по любому вопросу. За это все невзлюбили его еще больше.
Никто не знал, где он провел лето и почему так внезапно повзрослел. Ходили слухи, что они с отцом путешествовали с палаткой по горам и делали фотографии.
– Что ты вырезаешь? – спросила Клер.
Зак обернулся и, кажется, удивился, увидев, что она все еще здесь. Выйдя из воды, он направился к ней. Клер положила подбородок на колени и обхватила их руками. Ее сердце учащенно билось, но она приписала это своему храброму, отчаянному поведению, а не тому, что Зак растянулся рядом с ней, широко раскинув ноги в мягкой траве. С какой-то смущенной улыбкой он вынул из кармана и протянул ей небольшой кусок тополиного корня, из которого индейцы вырезали статуэтки своих духов.
– Это орел?
– Волк! – обиженно протянул Зак.
– Да-да, теперь я вижу, – согласилась Клер, подумав, что волчий нос все-таки больше похож на клюв. – Я просто думала об орлах. Когда я шла сюда, надо мной один кружил высоко в небе. Гордый и красивый!
Глаза Зака загорелись, и Клер поняла, что он тоже любит природу.
Они проговорили до самого вечера. Если бы ее родители об этом узнали, то ей бы здорово досталось от них. Тени сгустились над лесом, когда Зак вывел Клер на проселочную дорогу, где она оставила свой велосипед.
– Встретимся завтра здесь же, – сказал он приказным тоном, словно боялся, что она не согласится.
– Хорошо, я принесу что-нибудь перекусить, – поспешно ответила Клер.
– Договорились, – невнятно пробормотал Зак и быстро скрылся в лесу.
Той ночью Клер смотрела на звезды, лежа в кровати, и думала, что он тоже, наверное, смотрит на звездное небо и вспоминает ее. Сегодня она узнала то, чего никто не знал. Зак Коултер оказался нормальным парнем, а вовсе не хулиганом, как думали все в городе. Просто он был гордым, и его, как и всех, можно было обидеть. Но в этот вечер ее слова о том, что никто не хочет с ним встречаться, задели Зака. Клер поняла, что он может быть и чутким, и добрым…
Клер помотала головой. Боже, зачем она вспоминает те светлые и счастливые дни? Почему не вспоминает, как закончилась их юная любовь, как со смертью родителей они стали одинокими; и в их сердцах поселилась боль, от которой невозможно избавиться до сих пор?
20
– Клер! – окликнула ее Мод. – Врач ждет нас в своем кабинете, он хочет поговорить с тобой. Алексу уже лучше.
Клер обняла добрую женщину, почувствовав невероятное облегчение, и тут же отругала себя: вместо того, чтобы волноваться за отца и ждать вестей о его здоровье, она болтала с Заком и предавалась глупым воспоминаниям.
Когда они вошли в коридор, Мод замедлила шаг.
– Мне неловко это говорить… Но твой отец разозлился, когда увидел, что ты танцуешь с шерифом. Если честно, то и я была поражена тем, как вы необычно танцевали. Вы оба в этот момент выглядели так, будто, наслаждались объятиями друг друга. Весьма эротично… – Мод усмехнулась. – Как бы то ни было, Алекс был оскорблен до глубины души.
Клер промолчала. Что она могла ответить? Да, она танцевала с Заком, и ей было приятно это делать.
– Это не мое дело, Клер, я бы не стала ничего говорить тебе, но, боюсь, ты огорчаешь отца. Мне больно на него смотреть в такие минуты.
Клер остановилась и с улыбкой спросила:
– Ты любишь отца, да?
– Да, – призналась Мод, смущенно опустив глаза. – Я даже надеялась, что однажды Алекс…
– Женится на тебе? – выпалила Клер, слишком поздно поняв, что ведет себя нетактично. Мод покраснела.
– Я не красавица и знаю это, а твоя мать была просто божественно красива. Но мне в самом деле нравится твой отец.
Клер отругала себя за несдержанность и положила руку на плечо Мод.
– Неужели ты не понимаешь, что красота не имеет никакого значения? Ты прекрасная женщина, и он должен быть счастлив, что ты любишь его. Мама была красавицей, ну и что? Это принесло отцу только горе.
– Я понимаю, но… Ты видела его реакцию на картину Уинфри? Алекс все еще любит твою мать и будет любить всегда.
Клер тяжело вздохнула. Отец не хотел расставаться с прошлым. Его любила удивительная женщина, а он цеплялся за воспоминания и не мог или просто не хотел смириться с неизбежным.
– Я была бы страшно рада, если бы вы поженились, – сказала она. – Ты замечательная женщина. Когда они вошли в кабинет, врач встал из-за стола.
– С вашим отцом все в порядке, но советую более тщательно следить за его диетой. Вы можете забрать его домой, однако до понедельника он должен оставаться в постели.
Они задали еще несколько вопросов относительно диеты, а затем в кабинет въехал ее отец. Он улыбнулся Клер, и от его сердечной улыбки она снова почувствовала себя виноватой.
– Я же говорил, что все обойдется, родная, – произнес он, когда Клер поцеловала его. – Мод любит сгущать краски. Я просто съел слишком много тамалевого пирога.
– Она сделала все правильно. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
– Ты тоже, бедная, перенервничала. – Он был рад, что дочь беспокоится о его здоровье, и не скрывал этого.
Когда они направились к выходу, Клер украдкой бросила взгляд на Мод. Раньше она часто задумывалась, почему Мод не увольняется, до нее сиделки сбегали от Алекса Холта максимум через пару месяцев. Теперь она поняла почему и расстроилась: ей стало жалко Мод. Безответная любовь, должно быть, ужасна; Клер представляла себе, как тяжело приходится Мод. Она замечательная женщина и заслуживает счастья, но отец не замечает, что она любит его. Всегда такой наблюдательный, он иногда не замечает очевидных вещей…
– Салон Клер пользуется теперь громадным успехом, – сообщила Мод. – Я искала твою дочь по всему салону и обнаружила повсюду красные ярлычки с отметкой «продано». Разве что на собаках их не было.
– На собаках? Ты завела еще одну?
– Нет. У меня только Люси. Просто одна подруга попросила присмотреть за ее псом.
– Хорошо. Тебе не нужна еще одна собака.
Клер поспешила открыть для них дверь. Она была рада, что отец не поинтересовался, какая подруга ей оставила пса, но в душе обиделась, что он не поздравил ее с успехом. Отец начал сокрушаться, что теперь ему придется пропустить прием с шампанским у Фостеров, которые ждали гостей в воскресенье вечером. Они были ужасными снобами и приглашали к себе только местных богатеев, заезжих знаменитостей, вроде Ванессы Трент, и нескольких художников для колорита. Клер не понимала, почему отец так расстроился из-за этого приема.
Анжела нежилась в объятиях Пола, положив голову ему на грудь. Они уже трижды занимались любовью, и всякий раз самым традиционным способом, но Анжела осталась довольна. «Наверное, это потому, – думала она, – что Пол вкладывал все свои чувства в каждый поцелуй и ласку».
– Что ты собираешься делать завтра? – спросила она, надеясь, что он предложит поехать в Санта-Фе за красками и кистями.
– Я хотел бы отправиться в горы верхом. Анжела решила не настаивать на своем и радостно воскликнула:
– Прекрасно! Мы возьмем напрокат двух лам в туристическом бюро.
Даже при рассеянном свете луны она заметила, что Пол удивленно посмотрел на нее.
– Лам? Я, признаться, думал о лошадях – о резвом скакуне, который мчится, как стрела, и ветер теребит его гриву.
– Лошади – это слишком буднично, а ламы нам подарят незабываемые ощущения. Неужели тебе не хотелось бы испытать что-то новое, возбуждающее?
– Нет. – Пол начал гладить ее грудь, лаская соски. Он вновь был готов к акту любви! У Анжелы создалось впечатление, будто он всю жизнь провел на необитаемом острове и истосковался по сексу. – Я простой человек и очень люблю ездить на лошадях.
Руки Пола заскользили по ее телу. Анжела закрыла глаза и подумала, что избавится от Коула, как только вернется домой. Пол сможет переехать к ней, и там ей будет легче вернуть ему интерес к живописи.
Впрочем, она не только поэтому хотела, чтобы он переехал к ней на виллу. Анжела учла также и его неутолимый сексуальный аппетит. Конечно, он был немолод и не похож на героя-любовника, но его творческая одаренность и искренность чувств компенсировали эти маленькие недостатки.
Пол глубоко вошел в нее плавным рывком и, приподнявшись на руках, попросил:
– А теперь позаботься обо мне. Ты, кажется, этого хотела?
Клер открыла тяжелую дверь своего особняка и внезапно испугалась. Вернее, на нее напал просто панический страх. Причины для беспокойства, разумеется, у нее были: кто-то подложил в почтовый ящик змею, кто-то хочет повесить на нее убийство Моррела… Раньше рядом с ней всегда находилась Люси, но сегодня обе собаки были у Зака. Теперь Клер жалела, что не послушалась его и не осталась на ночь у отца. Однако стоило ей представить, как отец читает свои нравоучения, ее страх почти пропал.
Впрочем, сегодня была и другая причина, почему она не поехала к нему. Клер впервые по-настоящему поняла, насколько ее отец эгоистичный и бесчувственный человек.
Его любила прекрасная женщина, а он не желал платить ей взаимностью. Он носил в сердце любовь к ее матери как терновый венец. Клер считала, что он упивается своим несчастьем, наслаждается своими страданиями.
Клер не знала, как помочь отцу. Его сегодняшний эмоциональный срыв в ее салоне свидетельствовал о глубоких психологических проблемах. Ему явно был нужен совет, помощь психолога, но Клер боялась даже представить, как он отреагировал бы, если бы она предложила ему обратиться к врачу.
Она вошла в гостиную, не глядя по сторонам, поскольку боялась, что в темных углах комнаты кто-то прячется, и вздохнула спокойно только после того, как включила сигнализацию и свет во всех комнатах. Спать не хотелось, и Клер снова пожалела, что с ней нет Люси. Вспомнив о ней, она нашла в телефонной книжке номер окружного участка и попросила к телефону шерифа.
– Да, – отрывисто произнес Зак.
– Ты просил позвонить… – Клер уже ругала себя, что поддалась глупому импульсу.
– Как твой отец? – Голос Зака звучал уже более дружелюбно.
Клер хотела сказать, что отец в ужасном состоянии и она не знает, как помочь ему, но решила, что сама во всем разберется.
– Ложная тревога. У него обычное несварение желудка.
– Рад, что все обошлось. Ты звонишь из его дома? Клер хмыкнула в трубку что-то неопределенное в надежде, что он примет это за утвердительный ответ.
– Я уже в кровати.
– Тебе повезло. А я еще, наверное, часа два буду возиться с этими забулдыгами. Они уже протрезвели и дружно облевали весь пол в камере.
«Какой он все-таки грубый, – подумала Клер. – И почему меня к нему так влечет?»
– Бедная Люси! Она видит весь этот кошмар. Наверное, мне лучше приехать и забрать ее.
– Не выйдет. Она сейчас занята – обслуживает Лобо, вылизывает его…
– Интимное место, – поспешила произнести Клер, поскольку догадывалась, что сейчас скажет Зак. Господи, до чего он груб!
– Клер, с чего ты это взяла? На самом деле она лижет его лапу. Видимо, он поранил ее стеклом от бутылки, которую какой-то забулдыга разбил о мою голову.
– Тебя ударили бутылкой? – поспешила спросить Клер, поняв, что вновь попала впросак.
– Да. Поэтому оставь интимное место Лобо в покое, – он засмеялся, и она тоже сдавленно хмыкнула.
– Думаю, мне стоит приехать за Люси.
– Не стоит. Ты сейчас в безопасности, и я не хочу, чтобы ты разъезжала по городу ночью, – заявил Зак. – Лучше подскажи мне вот что, где Моррел мог хранить лазерный сканер и оборудование для производства поддельных репродукций?
– Их не было в его доме?
– Нет, и в салоне тоже ничего не нашли. Его жена сказала, что ничего подобного не видела.
– Это большой аппарат? – спросила Клер. Ей было очень приятно, что Зак советуется с ней.
– Лазерные сканеры меньше обычных. Гораздо сложнее спрятать уже готовую продукцию. Если я не ошибаюсь, ее скатывают в рулоны и помещают в специальные футляры для транспортировки, верно?
– Да. А почему ты считаешь, что оборудование должно быть в Таосе?
– Я проверил кредитную карточку Моррела. Он только один раз в прошлом месяце ездил в Лос-Анджелес.
– Я знаю. Он там встречался с Ванессой; она хвасталась, что именно тогда Моррел продал ей репродукции Невады.
– Прекрасно. Больше он никуда не ездил. Значит, его типография находится где-то здесь, но где?
– Там, где никто не догадается ее искать, – усмехнулась Клер. – Думаю, либо в индейском поселке, либо в одной из церквей.
– Шутишь?
– Конечно. Но он наверняка хранил оборудование в таком месте, которое у всех на виду и которое никому не придет в голову обыскать.
Клер представила, как Зак размышляет над ее словами, закинув ноги на стол. Сапоги, естественно, начищены до блеска, а черные джинсы все еще в пыли.
– Там, где никто не будет искать… – задумчиво произнес он.
Была какая-то доверительность в их разговоре, чего не наблюдалось до сегодняшнего вечера. И в больнице Зак вел себя не так вызывающе, как всегда. Клер чувствовала, что в их отношениях появилось что-то новое. Так кем их теперь можно считать – друзьями, любовниками?
«Разумеется, не любовниками, – подумала Клер. – Но Зак, безусловно, был уверен, что они скоро ими станут». Эта мысль пугала, но в то же время была приятна, и Клер мечтательно вздохнула, представив себя в объятиях Зака.
– Клер, как ты думаешь, с кем мог быть у Моррела серьезный роман? Его жена терпела его выходки долгие годы, однако он все же бросил ее ради какой-то женщины.
– Серьезный роман? Да он волочился за каждой юбкой! Об этом знали все. Для меня всегда оставалось тайной, что женщины находили в нем. Он вскружил голову даже Ванессе Трент – она ужасно огорчилась, узнав о его смерти. Кстати, если Дункан влюбился в кого-то настолько, что развелся с женой после многих лет, проведенных вместе, то что он делал в этой грязной комнате в «Приюте беглеца»? Нет, я не думаю, что у него был серьезный роман.
21
Зак наблюдал за салоном Хопкинса, стоя в тени старого тополя на площади. Он хотел поговорить со Стейси с глазу на глаз и сейчас тратил драгоценное время, поджидая ее.
Зак изредка поглядывал на «Восходящее солнце» и с досады кусал губы. Вместо того, чтобы впустую тратить здесь время, он мог бы поболтать с Клер. Они уже два раза разговаривали довольно мирно – в больнице и по телефону. Это был небольшой успех, но весьма приятный. Жаль, что утром у него не было времени дождаться ее в салоне.
Он завез Лобо и Люси в «Восходящее солнце» и попросил Сюзи присмотреть за собаками до прихода Клер. Она, наверное, проспала, и Зак не осуждал ее за это. Он бы и сам много отдал за возможность нормально поспать хоть одну ночь.
О том, чтобы встретиться с Клер сегодня вечером, тоже не могло быть и речи. Пока родео не закончится – а закончится оно только завтра вечером, – у него такой возможности не будет: если ковбои из Техаса вновь схватятся с местными, то ему вновь придется провести всю ночь в участке. Правда, в воскресенье уже после закрытия состязаний предстоят танцы до утра, зато в понедельник ковбои покинут Таос. Они отправятся в путь к месту следующего родео, и тогда у другого шерифа появится головная боль.
«Самое страшное, если пьяная драка превратится в массовое побоище», – размышлял Зак, высматривая
Стейси. Если сцепятся десятка два-три ковбоев, то без помощи городской полиции ему не обойтись. А Олли Хэммонд только и ждал возможности рассказать всем и каждому, что Зак не может справиться с обязанностями шерифа. Он был рад, что вчера утихомирил драчунов, собственными силами, хотя поначалу ему пришлось туго и он даже подумывал о том, чтобы позвонить Хэммонду.
Сегодня вечером он вновь будет патрулировать стадион, но уже не допустит такой ошибки, как вчера. Вчера Зак задумался, погрузившись в приятные воспоминания юности, и не заметил, когда началась потасовка.
Впрочем, сейчас он тоже теряет время впустую: все равно ему не удастся раскрыть убийство Моррела, пока вся эта воинственная ковбойская братия не покинет их край. Тем не менее Зак все же решил дождаться Стейси, чтобы кое-что уточнить о событиях той злополучной ночи. Когда он допрашивал Бессинджера, ему показалось, что тот лжет.
Стейси вышла из салона, когда Зак уже отчаялся и хотел покинуть свой пост. Стуча каблуками, она торопливо направилась к машине. Зак пересек площадь, сел в свой джип и за ней. Через пару минут он выставил полицейский маячок на крышу джипа, а когда они выехали за город и очутились на его территории, включил сирену и остановил ее машину.
– Я превысила скорость, шериф? – грудным голосом, с придыханием спросила Стейси и широко раскрыла глаза.
– Да. Выйдите из машины.
Стейси открыла дверь и повернулась, медленно выпрямляя свою прелестную ножку. Короткая юбка была задрана так высоко, что за одно это ее можно было бы арестовать, предъявив обвинение в нарушении нравственности. Однако это почему-то абсолютно не пугало Стейси. Она не спеша поставила на землю вторую ногу, чтобы у Зака было время вволю насмотреться на ее розовые трусики. От этих движений ее грудь плавно заколыхалась.
– Надеюсь, что мне не придется платить штраф… Может, уладим как-нибудь по-другому?
«Конечно, уладим», – подумал Зак. В прошлом году он задержал Стейси около ресторанчика тетушки Хуаны за приобретение кокаина. Тогда она тоже подкатывалась к нему, намекая, что готова на все, если он избавит ее от неприятностей. Тогда он отказался от ее предложения.
Стейси выглядела весьма сексуально. Она обладала привлекательной внешностью, невероятно чувственной. Ни один парень не мог пройти мимо Стейси равнодушно. Женственная, абсолютно естественная, она была противоположностью Ванессы, каждое движение которой было насквозь фальшиво и рассчитано на объектив камеры.
Зак немного отступил в сторону, чтобы солнечные лучи падали Стейси на лицо.
– У меня к вам есть вопросы о той ночи, когда был убит Дункан Моррел. Если я правильно понял, вы остались в ночном клубе после ухода вашего мужа. Затем вы отправились в мотель «Приют беглеца». Правильно?
Стейси смотрела на молоденькую сосенку, стоявшую на обочине. Деревце согнулось, треснув в середине ствола. «Этой зимой оно, наверное, погибнет», – подумала Стейси и равнодушно ответила:
– Да, я провела там какое-то время.
– Конкретнее, сколько вы там пробыли?
– Я не уверена… – Она сморщила носик.
– Стейси, в ту ночь было совершено убийство. Не советую лгать.
На секунду в ее огромных карих глазах мелькнула тревога, а затем она отвернулась и снова стала смотреть на молодую сосенку.
– Я была там до рассвета. Только, пожалуйста, не говорите никому.
– Я не собираюсь доставлять вам неприятности. Все, что я хочу, это найти убийцу. – Зак понял, что она не будет говорить, если ее не припугнуть. – Я никогда и никому не упоминал о той ночи, когда мы встретились на стоянке около кафе тетушки Хуаны, не так ли? Я пообещал вам, что закрою глаза на то дело, если вы пройдете курс лечения.
Она почесала пальцем носик и вздохнула:
– Мне ли это не помнить.
– Тогда почему вы не верите мне сейчас? Если вы не замешаны в убийстве, то никто ни о чем не узнает.
Стейси провела языком по губам, но ничего не сказала.
– С кем вы там были? Ваши слова может кто-нибудь подтвердить?
Она пожала плечами, и ее полные груди снова пришли в движение. Зак внезапно подумал, что Клер, окажись она на месте Стейси, уже давно устроила бы ему скандал и послала к черту.
Стейси упрямо, молчала, и ему пришлось разыграть свою козырную карту.
– У меня есть приятель из отдела ФБР в Гэллапе. Он неофициально помогает мне в этом расследовании. Если вы не будете со мной откровенной, то мне придется сообщить ему, что вы отказываетесь давать показания, а заодно проинформировать ФБР о прошлогоднем случае. Может быть, окажется, что та покупка кокаина не единичная, а связана с широкой сетью наркоторговли. ФБР любит такие дела.
– Так я вам и поверила! Нет никакого агента ФБР.
– Думаю, вы встречались с Брэдом Игером. Он сказал, что вчера был в салоне вашего мужа.
Зрачки Стейси увеличились, а ее нервы, должно быть, были напряжены до предела. Ей явно было необходимо принять дозу. Зак подозревал, что у Стейси уже выработалась стойкая зависимость от кокаина, которая приводит к паранойе: «Все против меня. Кокаин – мой единственный друг».
– Я ваш друг, Стейси, – сказал он. – Жаль, что вы не поверили мне и не обратились к врачам за помощью.
– Я обращалась. Ловелл отправил меня в реабилитационный центр в Аризоне. Это стоило целое состояние. Какое-то время я держалась, а потом… сама не знаю, что произошло. Словом, я сорвалась.
– Я опять помогу вам, если хотите, – предложил Зак.
– Кое-кто уже помогает, – она неожиданно широко улыбнулась. – Я наконец-то встретила хорошего человека, он понимает мои проблемы и любит меня.
Зак покачал головой. Очевидно, Ловеллу Хопкинсу следует подыскать хорошего адвоката по разводам.
– О ком вы говорите?
– Его зовут Карлтон Коул. Он надежный и хладнокровный человек. Скоро он бросит эту старую кошелку Анжелу Уитмор и мы переедем в Сан-Франциско.
Зак подумал, что Стейси совершает огромную ошибку. Коул – абсолютно пустоголовый парень. Каким образом он может помочь ей? Скорее всего, она кончит на улицах Фриско, став проституткой и отдаваясь за дозу кокаина.
– Стейси, вы твердо решили покинуть мужа? Что вы знаете о Карлтоне Коуле?
– Я знаю все о его тюремном прошлом и о том, что он изменил свое имя. Кстати, его настоящее имя, Эдвин Шумски, совсем не подходит ему. У него такое роскошное тело, за него просто умереть можно! – Она снова посмотрела на согнутую сосенку. – Я люблю его, правда, люблю. Между прочим, Карлтон очень увлечен фитнесом, здоровой пищей… и все такое, понимаете? Он поможет мне.
Зак понял, что ему не удастся переубедить Стейси, а потом внезапно подумал, что, может, именно Коул ей и нужен. В жизни иногда случаются странные вещи…
– Карлтон знает, что вы были в «Приюте беглеца» с двумя мужчинами?
Стейси медленно повернулась к нему лицом. Ее карие миндалевидные глаза были полны слез.
– Пожалуйста, не говорите ему! Я сделала это для него, но он не поймет. Он вложил все свои деньги в репродукции Невады, но что-то, похоже, пошло не так. А когда Дункан Моррел умер… В общем, Карлтон полностью разорен. – Одна слезинка на мгновение задержалась на длинных ресницах и затем скатилась по щеке. – Макс Бессинджер предложил мне много денег, чтобы я заманила Сета к нему в комнату. И я сделала это, потому что люблю Карлтона.
– Повезло парню.
Зак с трудом произнес эти слова. Неужели эта женщина всерьез верит, что ради любви можно продавать себя? Она так нервничала, что Зак на мгновение испугался, не устроит ли она истерику, – он терпеть не мог женских слез.
– Я ничего не скажу Карлтону, если вы будете откровенны со мной.
Стейси кивнула, всхлипывая и вытирая слезы со щеки тыльной стороной ладони.
– В котором часу вы пошли в бунгало с Бессинджером?
– Я встретилась с ним там после того, как Ловелл ушел домой. Должно быть, где-то около полуночи.
– Расскажите, что случилось дальше, только подробно.
– Это было странно, невероятно странно, – прошептала она, словно кто-то, кроме белок, мог их подслушать. – Макс предложил мне полдозы кокаина, и я приняла ее, чтобы справиться с предстоящим делом. Затем он выключил свет и открыл дверь – так чтобы можно было видеть, что происходит снаружи. Вскоре он увидел Сета, заставил меня встать на колени и… ну, дальше вы сами знаете.
– Продолжайте, – кивнул Зак.
– По плану Макса, я должна была затащить Сета в постель, – с отвращением продолжила она. – И мне это удалось. Затем к нам присоединился Макс… Ну, как бы секс втроем, понимаете? Макс хотел, чтобы я завела Сета, а затем тихо, незаметно покинула номер. – Она покачала головой. – Я расшевелила Сета. И надо же – этот подонок месяцами увивался вокруг меня, а тут даже не заметил, что я ушла! Вообще, все это было омерзительно. Просто дерьмо!
Так, значит, Бессинджер использовал Стейси как приманку, чтобы завлечь Сета в свои щупальца? Зак подумал, что дерьмо – это еще мягко сказано.
– Когда вы ушли из номера, Стейси?
– Около часу ночи, – ответила она с виноватой улыбкой. – Между прочим, Макс заплатил мне пять тысяч, чтобы я солгала и сказала вам, что была с ними до рассвета. – Стейси снова улыбнулась, на этот раз злорадно. – Я заработала достаточно, чтобы вместе с Карлтоном унести отсюда ноги.
«Наконец-то», – подумал Зак. Это была зацепка, которую он так долго искал. У Сета Рэмси был повод для убийства, но не было алиби.
– Что вы делали после того, как ушли? Видели кого-нибудь или разговаривали с кем-либо?
Стейси так энергично покачала головой, что волосы хлестнули ее по щекам.
– Я отправилась прямо домой.
– Ловелл подтвердит это?
– Боюсь, что нет… Он уже спал.
Зак мгновенно понял, что Стейси вновь принялась лгать: способность отличать ложь от правды у него была врожденной. Зак догадывался, что Бессинджер лжет, а теперь он был уверен, что Стейси тоже что-то утаивает.
– Стейси, если вы не расскажете мне всю правду, то я сделаю так, что Карлтон узнает обо всем.
– Я все рассказала! – запротестовала она.
Стейси не умела лгать. Бессинджер поднаторел в этом деле значительно лучше. Зак скрестил руки на груди и широко расставил ноги – он научился этой угрожающей позе, работая в уголовном отделе в Сан-Франциско. Вообще-то, обычная тактика допроса предполагает работу с напарником: хороший полицейский – плохой полицейский. Зак, кстати, всегда вызывался играть роль плохого, потому что его громадные плечи и внушительный рост заставляли людей дрожать от страха. Сейчас же ему пришлось играть обе роли сразу.
– Клянусь, – не слишком убедительно произнесла Стейси.
В течение целой минуты Зак молча смотрел на нее. Яркое дневное солнце обжигало даже сквозь рубашку, спина его взмокла, но он понимал, что нужно снова взять ее на пушку.
– Зачем вы лжете? Я же знаю, что вы не ушли из мотеля в час ночи. У меня есть свидетели. Итак, будем говорить?
– О! – простонала она. – Неужели вы нашли того парня с бородой? Я приняла его за бродягу, который едет в Санта-Фе…
О ком она говорит, черт побери? Зак уже начал думать, что бородатый парень привиделся Клер в наркотическом бреду. Но, оказывается, он существовал на самом деле. Зак растерялся, но вида не подал.
– Так будете говорить?
– Может спрячемся в тени? Пожалуйста! – попросила Стейси.
Зак повел ее в сосновую рощу и недалеко от дороги нашел срубленное дерево. Усевшись, он похлопал по грубой коре рядом с собой. Стейси осторожно села, натянув свою короткую юбку так, чтобы кора не царапала кожу.
– Смотрите мне в глаза, Стейси, и рассказывайте, что произошло.
– Я действительно вышла из номера в час ночи, – медленно произнесла она с отчаянием в голосе. – Села в машину и увидела Бэма Стегнера, беседующего с Дунканом. Я дождалась, когда Бэм ушел, и перехватила Дункана, когда он садился в «Ягуар». Одно время он… понимаете, мы несколько раз встречались, и я подумала, что, может быть, сумею убедить его вернуть Карлтону деньги за те гравюры.
Она глубоко вздохнула, на мгновение закрыв глаза.
– Дункан сказал, что возьмет ключ от одного из номеров, и там мы все обсудим. Я прекрасно понимала, о чем идет речь, но я не шлюха! Однако потом я решила, что переспать с Моррелом – это ерунда по сравнению с тем, чем я только что занималась с Максом и Сетом. Я так хотела помочь Карлтону…
«Стегнер и Моррел? Интересная парочка, – подумал Зак. – Выходит, что Стейси последней видела Моррела живым – за исключением убийцы, естественно».
– Как долго вы пробыли с ним? – спросил он, гадая, где она заметила человека с бородой.
– Я начала говорить о деньгах Карлтона, но Дункан не слушал. Ему было нужно только… ну, вы сами знаете, о чем идет речь.
– Когда вы ушли?
Стейси посмотрела вниз на подозрительного вида грибы, растущие вокруг пня.
– Мы оба уснули. Меня разбудил шум – скрип двери. Я поняла, что кто-то открыл дверь и увидел нас. Я запаниковала, поскольку уже наступило утро, и тихо ушла. Дункана я оставила спящим.
– Который был час?
– На моих часах было без двадцати шесть. Я бросилась к машине, моля бога, чтобы Карлтон ничего не узнал. Вот тогда я и увидела того бородатого парня. Он вышел из леса позади ночного клуба со свернутым спальным мешком. Я спряталась за «Ягуар» Дункана и увидела, как он сел в абсолютно обшарпанный пикап и уехал. Мне показалось, что этот бродяга не заметил меня. Выходит, я ошиблась…
Зак нахмурился. Неужели это все-таки был Пол Уинфри? Черт возьми, он не говорил, что находился рядом с местом убийства! Почему он скрыл это?
– Стейси, на кровати была подушка?
– В «Приюте беглеца»? Вы смеетесь! Только грязное покрывало.
Значит, убийца принес подушку с собой.
– У Дункана были презервативы?
