Текст книги "Ложные клятвы"

Автор книги: Мэрил Хенкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Дон просто-таки излучал возмутительное, торжествующее самодовольство! И тут Дженнифер осенило: всему виной отнюдь не рассеянность! Негодяй все спланировал заранее!

– Ты этого и добивался! Ты все подстроил! – вознегодовала она, задыхаясь от гнева и ярости.

– По-твоему, я – сущий Макиавелли! – фыркнул Дон. – Скажи еще, что я тебе снотворного подсыпал! Как, нет? Ну и на том спасибо.

– Если бы я сама не сыграла тебе на руку и не уснула, ты бы измыслил какой-нибудь другой способ задержать меня здесь допоздна!

– Да ты, похоже, на все сто процентов уверена! Может, подскажешь еще, что за мотив мною движет?

– Понятия не имею, – призналась она. – Разве что задумал насолить Эдварду.

– Если ты ему ничего не скажешь, так и я буду нем как рыба, – пообещал Дон.

– Не в том дело… – От упреков Дженнифер перешла к просьбам: – Пожалуйста, Дон, сделай что-нибудь. Честное слово, я не могу здесь оставаться.

– Вижу, тебе и впрямь не терпится уехать! Ты даже заставила себя произнести мое ненавистное имя.

– Может, хотя бы лодка… Туман не такой уж и густой… – умоляла Дженнифер, не обращая внимания на издевку.

– Невозможно, – покачал головой Дон. – Здесь ни одной лодки не осталось. – И, встретив отчаянный взгляд серых глаз, неумолимо произнес: – Незачем так убиваться. В конце концов, я твой муж.

– Ничего подобного! Вот разве что…

– Разве что в глазах закона? – услужливо докончил за нее Дон. – Ну что ж, ежели ты вдруг захочешь оказаться со мной в одной постели, юридически я препятствий к этому не вижу.

– Поверь, я не испытываю ни малейшего желания с тобой спать, – сообщила она, отлично сознавая, что лжет. И, стиснув зубы, добавила: – Я приехала сюда ради того, чтобы ты соизволил аннулировать брак, а не для чего другого. Я обещала Эдварду стать его женой и слово свое сдержу.

– Послушай, если тебе так понадобился богатенький супруг, позволь указать, что один у тебя уже есть.

– Мне вовсе не нужен богатенький супруг. Мне нужен Эдвард. Я люблю его!

– И почему это мне кажется, что ты пытаешься убедить не меня, а себя!

– Неправда! Я люблю его!

– Скажи, Джо, он такой замечательный любовник?

– Тебя это не касается, – отрезала она.

– Мне просто любопытно, сильно ли он выигрывает в сравнении со мной.

– Я и не думала вас сравнивать.

– Потому что не хочешь? Или потому что не можешь? Ну разве не приятно сопоставить двоих ухажеров и прийти к выводу, что выбрала лучшего! Откуда подобная скрытность? Может, ты и не спишь с ним вовсе?

– Не сплю, если тебе от этого легче! – не в силах долее сдерживаться, выкрикнула Дженнифер.

– Неудивительно, что бедняга места себе не находит, – усмехнулся Дон. – А почему нет?

– Видимо, я слишком старомодна. Предпочитаю сначала заполучить колечко на палец, – проворковала она.

– Или, может, у тебя есть любовник на стороне?

– Извини, вынуждена тебя разочаровать.

– А сколько их перебывало с тех пор, как мы расстались?

– О, не меньше дюжины! – с беспечным видом отмахнулась Дженнифер.

В следующее мгновение Дон вскочил на ноги, рывком поднял ее с кресла и притянул к себе.

– Мне нужна правда.

– А я думала, тебе нужны сенсационные разоблачения!

Его пальцы до боли впивались в нежную кожу плеч сквозь тонкий шелк блузки. Дон легонько встряхнул свою жертву:

– Так сколько?

– Ни одного, – устало созналась Дженнифер.

На лице его отразилась целая гамма чувств, но, прежде чем она успела разобраться что к чему, взгляд зеленых глаз снова сделался непроницаем.

– Странно, – помолчав, произнес он, разжимая руки. Дженнифер снова без сил рухнула в кресло. – С твоим-то темпераментом! – Прислонившись к стене, он сосредоточенно разглядывал девушку. – Помнится, когда мы первый раз поцеловались, ты так и вспыхнула… Только не говори, что это было сплошное притворство…

– Я не хочу говорить о прошлом, – поспешно перебила она.

– Ну, поскольку совместное будущее нам не светит, это все, что нам осталось… Разве что захочешь обсудить, сколь велики твои шансы обрести счастье с Бэллами…

– Да уж, побольше, чем с тобой! – парировала Дженнифер. – Эдвард, по крайней мере, меня любит. А тебе я даже и не нравилась никогда. Ты ровным счетом ничего ко мне не испытывал.

– Еще как испытывал. Отлично знал, что ты собой представляешь, а все равно потерял голову! Сам себя презирал за то, что мечтаю о бессовестной вымогательнице, и при этом бешено ревновал всякий раз, как ты поднимала взгляд на отца.

Дон говорил в прошедшем времени «потерял голову», «ревновал», однако сознавать, что когда-то он и впрямь дорожил ею, было бесконечно отрадно. Ведь Дженнифер давно свыклась с мыслью, что Дон испытывал к ней лишь неприязнь, презрение, да, может быть, то примитивное чувственное влечение, что пробуждает в нормальном мужчине достигшая брачного возраста девица!

– Скажи, Джо… – Низкий, с хрипотцой голос ворвался в ее мысли. – Если бы на сцене не возник я, ты бы вышла за отца?

– С чего ты взял, что мистер Брустер сделал бы мне предложение?

– Отец был влюблен в тебя по уши. Иначе разве он завещал бы тебе половину своего состояния?

– Да, Мэтью любил меня… но не так, как тебе кажется. Понятия не имею, с какой стати ему понадобилось оставлять мне деньги! Поверь, никто об этом не жалеет больше меня!

– Наверное, не нужно было мне приезжать из Штатов. Теперь ты была бы богатой вдовой, – цинично предположил Дон.

– Я бы за Мэтью не вышла… Собственно, даже вопроса об этом не стояло.

– Ты сама говорила, что очень к нему привязалась.

– Не спорю. Но привязанность – это еще не пылкая страсть. Да я в нем скорее отца видела.

– То есть богатого покровителя?

– Мэтью никогда не делал мне дорогих подарков, если ты в этом смысле.

– Уверена? – быстро отозвался Дон.

– Абсолютно. Если не считать медальона, подаренного на день рождения. А ты про него знаешь. Я его все время носила.

Посеребренный медальон был куплен в одну из их совместных поездок в Лондон и стоил сущие гроши. Она задержалась у прилавка полюбоваться на красивую безделушку, и старик уговорил ее принять пустячок в подарок. В конце концов, в тот день ей исполнился двадцать один год.

– Про медальон я знаю, – нетерпеливо отмахнулся Дон. – А как насчет серег?

– Серег? – непонимающе повторила Дженнифер. – Каких еще серег?

Дон извлек из кармана пиджака кожаный бумажник и вытряхнул содержимое к себе на ладонь. В свете камина тускло замерцали серьги с жемчугом. Те самые, что он искусно вынул из ее ушей накануне вечером. А ведь Дженнифер напрочь о них позабыла!

– Чудо что такое, правда? – заметил он, наблюдая за выражением лица собеседницы. – Изумительно тонкая работа.

– О да, – согласилась Дженнифер. – Но при чем тут Мэтью?

– Когда мы познакомились, ты их почему-то не носила, – заметил Дон, пропуская вопрос мимо ушей.

– Может, потому, что тогда у меня их еще не было.

– А может, ты их просто прятала?

– Прятала? Но зачем?

– Потому что хотела скрыть от меня тот сомнительный факт, что Мэтью подарил тебе столь дорогую вещь.

– Мэтью мне их не дарил.

– Тогда откуда они у тебя? Ты рассказывала, что семья у тебя небогатая, а такого рода вещь не купишь в дешевой лавочке.

– Где я их взяла, не твое дело! – воскликнула Дженнифер, возмущенная его настойчивостью. – А теперь будь добр, отдай их назад.

– Не отдам.

Дженнифер задохнулась от возмущения, а Дон, нимало не смутившись, убрал украшения обратно в бумажник.

– Мне придется кое-что проверить. Если Мэтью тебе их не дарил…

– Не дарил! – яростно подтвердила она.

– И если сказать, как они к тебе попали, ты упорно не желаешь, тогда мне остается только предположить, что ты их взяла без спроса.

Вне себя от возмущения, Дженнифер вскочила.

– Взяла без спроса? То есть украла? Да как ты смеешь? Ты назвал меня бессердечной вымогательницей, уверял, что я пыталась соблазнить твоего отца, вышла за тебя замуж, польстившись на твои деньги, а теперь еще и в воровстве подозреваешь?!

– Если ошибся, то приношу свои извинения, – невозмутимо отозвался он. – Значит, Мэтью все-таки подарил тебе эти серьги?

– Я же сказала, что нет!

Охваченное огнем полено с треском раскололось надвое, взметнув столп оранжевых искр. Две-три попали на ковер. Дон поспешно затоптал их ногой, а затем каминными щипцами сдвинул дрова подальше от края.

– Я иду спать, – глухо объявила Дженнифер, не в состоянии больше терпеть эту пытку, и, встав, направилась к двери.

– Минуточку, – остановил ее Дон. – Тебе понадобится вот это.

Она неохотно обернулась через плечо… и увидела свой собственный саквояж!

– Где ты его взял? – озадаченно спросила Дженнифер.

– Принес из багажника, пока ты спала. – И заметив, как поджались пухлые губы, невинно продолжил: – А, ты хочешь знать, как саквояж попал в багажник? Я нашел его в твоем гардеробе и упаковал туда кое-что, пока ты принимала душ… Так, на случай, если мы все-таки застрянем в усадьбе.

От подобной наглости у Дженнифер просто дух перехватило.

– Так ты и впрямь все подстроил!

– По-моему, ты уже пришла к этому выводу.

– И подтверждение налицо! Но зачем?

– Если мне не изменяет память, ты уже и ответ подыскала.

– Но ты обещал, что не скажешь Эдварду!

– Повторяю: буду нем как рыба… что бы ни произошло.

– На что это ты намекаешь? – испуганно пролепетала Дженнифер.

– Кто знает? – пожал плечами Дон. – Не хочешь ли выпить перед сном чего-нибудь согревающего? Можно сделать горячий шоколад…

– Нет, благодарю.

– Тогда приятных снов.

И снова Дон оказался совсем близко. Широкие ладони внезапно обняли ее лицо, застав Дженнифер врасплох, а взгляд с дерзким восхищением задержался на розовых губах.

– Как насчет поцелуя на сон грядущий… по старой памяти?

– Нет! – В восклицании этом слились тревога и гнев.

– Откуда подобная осторожность? Кому из нас двоих ты не доверяешь – мне или себе?

Не успела Дженнифер ответить или запротестовать, как Дон припал к ее губам с поцелуем, что начался как властное утверждение мужской воли, а спустя мгновение сделался обольстительно-нежным.

Едва уста ее беспомощно приоткрылись навстречу требовательному натиску, Дон обнял ее. Почти теряя сознание, Дженнифер прильнула к нему, а он целовал ее так, словно много лет ждал этого мгновения. Окружающий мир перестал существовать, остались только объятия этого мужчины и его жадные губы. Дженнифер чувствовала, что погибает… Но вот в глубинах подсознания зазвонил колокольчик тревоги.

Призвав на помощь силы из неведомо какого источника, она высвободилась, прижала ладонь к губам. Серые глаза потемнели до угольно-черного оттенка. Дженнифер стояла, пошатываясь, чувствуя, что еще немного – и она рухнет на пол.

Дон тяжело дышал, словно только что пробежал марафонскую дистанцию, вид у него был ничуть не менее смятенный. И все-таки он пришел в себя первым.

– Для поцелуя на ночь пыла даже с избытком. Может, ты и права, что осторожничаешь… Или надумала провести ночь в моих объятиях?

До глубины души потрясенная его жадным, молящим взглядом, Дженнифер глухо выговорила: «Нет» и повернулась к двери.

– Не забудь вещи, – мягко напомнил Дон. – А если передумаешь – я буду ждать.

Подхватив саквояж, она опрометью бросилась прочь, благословляя судьбу за нежданное избавление.

Оказавшись в бывшей своей комнате, Дженнифер упала на кровать, дрожа всем телом. В двери был замок, однако она инстинктивно знала: запираться нет нужды. Как бы Дона ни влекло к ней, сам он первый шаг не сделает, напротив, предпочтет, чтобы она пришла к нему. И по правде говоря, у Дженнифер едва доставало сил бороться с искушением.

Но как можно любить человека, который ставит ее так низко… хотя и подпал под власть чисто физического влечения?

Ох, если бы Дон только согласился по-быстрому расторгнуть брак! Как только она выйдет замуж за Эдварда, у нее будет все – обеспеченное будущее, благополучная семья. А если о пылкой страсти тут речи не идет – что ж, тем лучше. Уж она-то знает, куда заводит эта страсть!

Пять лет назад встреча с Доном едва не погубила всю ее жизнь. Потребовались годы, чтобы вновь вернулись гордость, самоуважение и толика душевного покоя. Нет, былые отношения возобновлять нельзя – это же чистой воды самоубийство!

И все-таки воспоминание об обжигающем, жадном взгляде переполняло Дженнифер невыносимой тоской, и решимость ее мало-помалу сходила на нет.

До боли сцепив пальцы, закусив губу, Дженнифер вела настоящую битву – битву с самой собой. И победила.

6

Собравшись с мыслями, она обвела взглядом просторную комнату, отмечая заново побеленные стены, низкий потолок, потемневший дубовый паркет, антикварную мебель. Спальня сочетала в себе простоту и некую старомодную изысканность, что когда-то пришлись по душе наивной выпускнице исторического факультета.

Как и сказал Дон, после ее отъезда комната ничуть не изменилась. Кровать была застлана любимым лоскутным одеялом, в современной, оснащенной всеми удобствами ванной висели знакомые бежевые махровые полотенца. Все выглядело так, словно беглянку ждали назад.

В шкафу по-прежнему остались ее платья, а вокруг валялись забытые в спешке безделушки: будильник, солнечные очки, программка любительского спектакля. А на комоде оправленная в простую деревянную рамку стояла знакомая фотография – она и Мэтью Брустер… На глаза Дженнифер навернулись слезы, на душе потеплело.

Хотя сложением Дон очень напоминал отца, во всем прочем на Мэтью куда больше походил младший сын. Тот же курносый нос, та же чуть вздернутая верхняя губа…

Добрый, заботливый, во всех отношениях славный старик, сдержанный на улыбки, однако безошибочно умеющий подмечать смешное и нелепое. Человек, который при своем шестифутовом росте не обидел бы и мухи. Мэтью Брустер казался много моложе своих лет. Его жесткие седые пряди вечно воинственно топорщились, а на озорном по-мальчишески лице светилась неизбывная любовь к жизни.

В тот день погода стояла ясная и солнечная: август близился к концу. Дженнифер, в простеньком ситцевом сарафане и сандалиях, с собранными в хвостик волосами, выглядела школьницей, радостной и беззаботной. А Мэтью, в хлопчатобумажных брюках и футболке, покинул инвалидное кресло для ежедневной прогулки с палочкой по террасе. Свободной рукою он обнимал девушку за плечи.

Мэтью как раз сказал, что обгонит любую встречную улитку. Дженнифер весело рассмеялась шутке… И тут Лайонел щелкнул фотоаппаратом.

Вся сцена дышала безмятежным счастьем и казалась абсолютно безобидной. Но теперь, глядя на снимок, девушка ничуть не сомневалась насчет возможных интерпретаций. Тем паче зная Дона…

Вздохнув, она отвернулась от фотографии. И хотя в мыслях ее по-прежнему царил Дон, открыла сумку и принялась разбирать вещи.

Надо отдать ему должное, он позаботился обо всем. В придачу к ночной рубашке и пеньюару – и ведь выбрал самые ее любимые, атласные, цвета слоновой кости, не без ехидства заметила Дженнифер, – Дон упаковал нижнее белье, туфли на плоской подошве, две пары колготок, теплое шерстяное платье, юбку, джемпер и сумочку с туалетными принадлежностями.

Разозленная тем, что он намеренно поставил ее в положение столь неловкое, Дженнифер, тем не менее, не могла не оценить его внимательной заботливости. Большинству мужчин и в голову бы не пришло задуматься о том, чтобы спутница чувствовала себя удобно и комфортно. Подумаешь тоже, телячьи нежности! Но Дон всегда представлял собою неразрешимую загадку. Он умел быть жестоким и нежным, суровым и мягким, добрым и злым, ласковым и безжалостным. Дженнифер так и не узнала, который из них – настоящий. И все равно любила, любила этого непостижимого человека с таким пылким самозабвением, что сама пугалась силы своего чувства.

Страсть ее жизни… Страсть, которую она упорно пыталась вытравить из сердца. И все-таки при первом же взгляде на Дона пламя вспыхнуло снова. Теперь-то Дженнифер знала: все ее попытки заглушить эту страсть обречены на провал…

Отныне даже мысль о том, чтобы стать женой Эдварда, представлялась кощунственной. Слишком уж бурные чувства испытывает она к первому мужу. Вот только Дон – муж ей лишь по названию…

А если она проявит слабость и бросится ему в объятия, за несколько часов счастья придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Отношения, отравленные ядом подозрительности, ни к чему хорошему не приведут!

На душе было холодно и пусто. Дженнифер приняла душ, почистила зубы, расчесала длинные черные волосы и, улегшись в постель, погасила свет. Закрыла глаза и попыталась расслабиться, но сон упорно не приходил. С час или около того она беспокойно ворочалась, напрасно пытаясь забыться дремой. Горячий шоколад, от которого она отказалась так решительно, теперь казался желанным и абсолютно необходимым.

Выбравшись из-под одеяла, Дженнифер на ощупь отыскала пеньюар, открыла дверь и собралась было зажечь свет в коридоре, но передумала, боясь разбудить Дона. В кромешной темноте она спустилась по знакомой лестнице. Пересекла холл, где огромные окна тускло мерцали во мраке, и прошлепала в кухню. Половицы тихо поскрипывали под ее босыми ногами.

Включив в кухне лампу над плитой, Дженнифер наполнила чайник и потянулась за чашкой. И тут еле слышный шорох за спиной подсказал ей, что она уже не одна. Дженнифер резко обернулась – в дверном проеме маячила высокая, темная фигура.

– Вижу, ты передумала, – одобрительно хмыкнул Дон. – Насчет шоколада, я имею в виду.

– Ты напугал меня, – упрекнула она. – Откуда ты узнал, что я здесь?

– Услышал шаги.

Дон выступил на свет. Теперь Дженнифер разглядела, что хозяин Торнтона по-прежнему полностью одет. Похоже, он так и не ложился.

Восхищенный взгляд его скользнул по хрупкой, задрапированной в атлас фигурке – от волны черных шелковистых волос до босых ступней.

– Что, не спится?

– Зачем ты следишь за мной? – возмутилась Дженнифер, игнорируя насмешку.

– Да я и сам собирался выпить чего-нибудь согревающего. Вот и подумал: почему бы нам с тобой не посидеть вместе у огня за чашкой шоколаду?

– Я хотела забрать шоколад к себе наверх, – покачала головой она.

– Можем попировать в постели, если угодно.

– Я не это имела в виду, и ты меня отлично понял, – спокойно ответила Дженнифер, стараясь не поддаваться на провокацию.

– Значит, посидим у огня.

Закипел чайник. Дженнифер неуютно переступала с ноги на ногу, уже жалея, что покинула безопасные пределы комнаты. А Дон тем временем невозмутимо священнодействовал над чашками.

– Ну вот, первый сорт, – объявил он, подливая молока. – К нему бы еще печенье…

Поставив чашки и пачку печенья на поднос, Дон направился в гостиную. Дженнифер ничего не оставалось, как последовать за ним. Чувствуя себя крайне неловко уже из-за того, что Дон был одет, а сама она – в неглиже, девушка потуже затянула поясок пеньюара и уселась в кресло, на самый краешек.

Поленья в очаге полыхали жарким пламенем, а кипа бумаг на журнальном столике наводила на мысль, что все это время Дон работал. Отодвинув документы, он поставил поднос на стол, вскрыл пачку печенья и подал Дженнифер чашку.

– Я тут просмотрел еще раз отцовское завещание, – небрежно заметил Дон, вертя в руках печенье. – Меня занимала главным образом дата. Мне тут с запозданием пришло в голову, что время написания может о многом поведать…

В прошлом Дженнифер не раз замечала, что мысли Дона эхом повторяют ее собственные, словно молодые люди настроены на одну и ту же волну. Пытаясь заснуть, девушка вдруг ни с того ни с сего вспомнила о завещании и задумалась: а каким числом оно помечено.

– Будь завещание составлено еще до моего приезда, это послужило бы доказательством того, что отец и впрямь любил тебя отнюдь не в платоническом смысле этого слова. Однако в таком случае Мэтью непременно изменил бы завещание, когда ты сбежала и вышла за меня замуж. Видит Бог, он себя не помнил от ярости.

– Когда мы виделись в последний раз, Мэтью Брустер ни капельки не злился! – выпалила Дженнифер.

– А ну-ка, повтори! – резко потребовал Дон.

В прошлом Доналд Брустер внушал ей благоговейный трепет. Холодный взгляд сощуренных глаз и теперь вызывал у нее нервную дрожь. Но на сей раз, не позволяя себя запугать, Дженнифер повторила твердо и отчетливо:

– Когда мы виделись в последний раз, Мэтью Брустер ни капельки не злился.

– И когда же это было?

– Когда я зашла сообщить ему, что выхожу за тебя замуж, и попрощаться как полагается. – Дженнифер вспыхнула до корней волос. – Да, помню: ты хотел все сохранить в тайне. Но я просто не могла так вот взять и сбежать, не сказав ни слова.

– И ты утверждаешь, что отец не разозлился?

– Наоборот! Он, конечно, удивился такому скоропалительному решению, но, когда спросил меня…

– О чем спросил? – подбодрил Дон, не сводя с нее пристального взгляда.

– Люблю ли я тебя, – еле слышно выдохнула она.

– А ты что ответила?

– Что люблю, и старик пришел в восторг. Сказал, что давно заметил, как мы с тобой глаз отвести друг от друга не можем… Большинство, дескать, сочли бы это безумием – взять да и влюбиться по уши с первого взгляда… однако он нас вполне понимает. И еще сказал, что будет очень скучать по мне, когда я уеду с тобой в Штаты… Но я готова поклясться, Мэтью Брустер не помнил себя от счастья.

Дон заметно побледнел.

– Не могу взять в толк, с чего это он так на тебя напустился, – беспомощно закончила Дженнифер.

– А я понимаю, – медленно протянул Дон. – Если, конечно, то, что ты говоришь, соответствует истине.

– Соответствует.

Последовала долгая пауза. Дон упрямо глядел на огонь, не поднимая глаз. Когда же поленья догорели и в беловато-серой золе замерцали алые искры, он обернулся и до странности невыразительным голосом признался:

– После того как ты исчезла, отец обнаружил, что я женился на тебе… сама знаешь почему. И обвинил меня в том, что я, дескать, выжил тебя из дому. А вскоре за тем составил завещание… Кажется, он все еще не терял надежды тебя отыскать.

На глаза Дженнифер навернулись слезы. Мэтью – единственный, кто искренне любил ее, верил в нее, не пытался осудить… Какая же она эгоистка бесчувственная: думала только о себе, носилась со своими обидами, горестями и утратами. Если бы она только навестила старика, когда тот был жив… А теперь слишком поздно!

Видя, как взволнована Дженнифер, Дон накрыл ладонью ее руку. И этот исполненный сочувствия жест стал роковым: сдерживаемые слезы потоком хлынули по щекам.

Дон пробормотал что-то сквозь зубы, вскочил на ноги и привлек ее к себе. И тут все напряжение последних двадцати четырех часов выплеснулось наружу. Дженнифер бурно, взахлеб зарыдала, оплакивая не только Мэтью, но и досадное, гибельное недоразумение, и несбывшееся счастье.

Когда Дженнифер узнала о подлом поступке Дона, внутри нее словно что-то заледенело. А теперь вдруг растаяло – и остановить поток слез не представлялось возможным.

Прижав к груди так нежно, будто и впрямь любит ее, Дон укачивал Дженнифер, как младенца, легонько касаясь губами благоухающих волос. А когда она наконец выплакалась, приподнял мокрое, несчастное лицо, стер слезы большим пальцем и снова привлек ее к себе.

Совершенно измученная, не заглядывая дальше настоящего момента, Дженнифер приняла его утешение, обрела поддержку в его силе. Словно вернулась домой…

Одной рукой успокаивающе поглаживая спину, Дон принялся целовать ее лоб, влажные щеки, закрытые глаза – и наконец припал к устам.

Требовательное прикосновение губ пробудило в Дженнифер страстный отклик, противиться которому не было ни сил, ни желания. Она порывисто обняла его за шею, позабыв обо всем на свете. Когда Дон подхватил ее на руки и понес наверх, в спальню, она даже не пыталась протестовать.

Дженнифер медленно пробуждалась. Безудержное ликование переполняло все ее существо, оплетало сердце и разум золотой паутинкой. Не открывая глаз, она лежала неподвижно, упиваясь ощущением неизбывного счастья, зная, что никогда так не радовалась с тех пор, как Дон…

Дон…

Воспоминания предыдущей ночи нахлынули волной, и у Дженнифер перехватило дыхание. Возлюбленный уложил ее на постель и принялся ласкать нетерпеливо, страстно… Для того чтобы унять разбушевавшееся в них обоих пламя, потребовалась целая ночь.

А затем, на рассвете, Дон разбудил ее поцелуем. На сей раз ласки его были неспешными, утонченными, каждое прикосновение будило в ней небывалый, доселе неизведанный восторг…

Дженнифер задрожала.

– Замерзла?

Серые глаза мгновенно распахнулись.

Дон, опершись на локоть, разглядывал разрумянившееся со сна лицо, черные шелковистые пряди, разметавшиеся по белоснежной подушке.

– Замерзла? – легонько поцеловав ее в нос, переспросил Дон.

– Нет, – чуть слышно вздохнула она.

В полусумраке спальни Дженнифер видела, что волосы его слегка взъерошены, в зеленых глазах затаились золотые искорки, на подбородке темнеет щетина. Она и не надеялась когда-либо увидеть его вот так, поутру, – и сердце ее беспомощно дрогнуло.

Дон осторожно отвел с ее щеки пушистый локон. На лице его отражалась небывалая теплота и нежность.

– Ну как тебе брачная ночь?

Дженнифер вспыхнула от смущения, и Дон ласково осведомился:

– Ты вообще-то сознаешь, что, хотя мы и женаты, впервые проснулись в одной постели?

Его ладонь, ладонь, умеющая быть неумолимо жестокой и мучительно нежной, легла ей на грудь.

– Я мечтал об этом всякую ночь с тех пор, как ты сбежала, – В голосе его послышались горькие нотки. – Пять лет потрачены впустую! А ведь мы могли бы получить от них так много, если бы ты меня не бросила!

Дженнифер стряхнула его руку и села. Ощущение ослепительного, лучезарного счастья исчезло, ушло в никуда, точно вода в песок.

– А что еще мне оставалось, когда я узнала, что ты женился на мне только того ради, чтобы защитить отца?

– Ты так и не сказала, откуда эти сведения, – упрекнул Дон.

– Не хочу возвращаться к навязшей в зубах теме! – Дженнифер нервно сглотнула. – Как я узнала, не имеет ни малейшего значения. Важно только то, что это правда.

– Лишь отчасти. У меня были и другие… мотивы.

– Да, конечно. Вопреки воле и разуму, тебя ко мне влекло… – с грустной усмешкой уточнила она.

– Это не просто чувственное влечение. Ты – точно жар у меня в крови. Так было, так есть. Когда ты сбежала, я надеялся исцелиться, но вскоре убедился, что это невозможно. Недуг только усиливался, если угодно. Мы были женаты и в то же время не женаты… Я знал, что не избавлюсь от этой лихорадки, до тех пор пока ты не станешь мне женой на самом деле, а не только на бумаге.

– Так вот о каком «неоконченном деле» ты упоминал! Ну так теперь ты своего добился. А мне нужна свобода!

– Если ты о признании брака недействительным, боюсь, что теперь уже поздно, – с удовольствием сообщил настоявший на своих правах супруг.

– Значит, развод.

– Ты все еще надеешься выйти замуж за Бэллами? – ледяным голосом спросил Дон.

– Нет.

Он заметно расслабился.

– А когда передумала? До того или после?

– Какая разница! – вспыхнула Дженнифер.

– Очень даже большая.

– Хорошо… До того. – В голосе ее звенело презрение к себе самой. – Ох, ну зачем ты снова вошел в мою жизнь? Я могла бы быть счастлива с Эдвардом.

– Ну и что такого он мог бы тебе дать, чего не в силах я? – скептически осведомился Дон.

– То есть если не считать любви?

– А для тебя любовь так уж важна?

– Да! – объявила она, воинственно выставляя вперед подбородок.

– Сказать, что любишь, нетрудно.

– Для Эдварда это не пустые слова, – убежденно заявила Дженнифер. – Но, что еще важнее, с ним я сохранила бы самоуважение… – И, видя, что Дон стиснул зубы, неумолимо продолжила: – Удивительно, что тебя до сих пор ко мне влечет, учитывая, как низко ты меня ставишь. За пять лет тебе, надо думать, встретилось немало женщин, репутация которых чиста и безупречна.

– К сожалению, ни одна из них мне не нужна.

– Только не говори, что все это время соблюдал целомудрие, – фыркнула она.

– Нисколько, – невозмутимо возразил Дон. – Я просто пытаюсь сказать, что все прочие женщины ровным счетом ничего для меня не значили. У меня перебывало несколько партнерш, но ни одной возлюбленной.

Как ни странно, Дженнифер ни на минуту не усомнилась в его словах. Должно быть, на лице у нее отразились облегчение и радость, потому что Дон тотчас же откликнулся:

– Ты довольна?

– Мне-то что за дело! – тут же ощетинилась Дженнифер.

Указательным пальцем Дон легонько надавил ей на нос.

– Лгунья! Тебе отнюдь не все равно.

Она смущенно отвернулась. Любуясь точеными чертами лица, прелестной бархатной щечкой, темными бровями вразлет, Дон невозмутимо продолжал:

– Трудно поверить, что ты меня и впрямь любишь. Но после того как ты откликнулась на мои ласки нынче ночью, я убедился в одном: тебя снедает тот же лихорадочный жар, что и меня, и пять лет, проведенные врозь, недуга не излечили.

Двумя пальцами он ухватил ее за подбородок и развернул лицом к себе.

– А если так, то предлагаю побыть вместе до тех пор, пока жар не спадет и оба мы не обретем свободу. Тогда я дам тебе развод – быстро, без проблем.

Столь расчетливые слова ранили Дженнифер в самое сердце.

– Ни минуты с тобой не останусь, даже под угрозой смерти! – хрипло воскликнула она, отстраняясь.

– А я думал, после этой ночи… – медленно начал он.

– Эта ночь – ужасная ошибка. Нельзя было допускать…

– Но так случилось, и ночь эта послужила доказательством…

– Доказательством того, что я – первостатейная идиотка. Верно, совсем из ума выжила: переспать с мужчиной, который считает меня корыстолюбивой интриганкой, а может, даже воровкой!

Дженнифер сбросила одеяло. Но Дон ухватил ее за локоть и удержал в постели.

– Ты куда?

– Я уезжаю. Немедленно. Сейчас же. Если ты не переправишь меня на большую землю, я доберусь вплавь.

– Ничего подобного. Может, ты и корыстолюбивая интриганка, да только я не позволю тебе сбежать от меня дважды.

– Тебе не удержать меня здесь силой.

– Ты уверена? – Дон встряхнул ее за плечи. – Послушай, Джо, может, не будем…

– Убери руки! – воскликнула она. – Оставь меня в покое! Не хочу тебя видеть!

Видя, что железный захват не ослабевает, Дженнифер принялась отчаянно вырываться. Защищаясь от беспорядочных ударов, Дон сомкнул пальцы на ее запястьях, завел ей руки за голову и притиснул к подушке.

– Ненавижу тебя, – выдохнула она. – Не смей ко мне прикасаться!

Дон напрягся, все его существо излучало угрозу, зеленые глаза потемнели от ярости.

– Вот еще, – процедил он. – Пока ты моя жена и пока меня к тебе влечет, я буду прикасаться к тебе столько, сколько вздумается.

– То есть прибегнешь к насилию? – глухо отозвалась Дженнифер.

– Вовсе нет. Мне никогда и в голову не приходило взять женщину против ее воли, и пересматривать свои взгляды я не собираюсь…

Дон подался вперед и коснулся губами нежной щеки – легонько, точно прикосновение пушинки одуванчика. В следующее мгновение язык его скользнул за розовое ушко.