Текст книги "Не могу забыть"

Автор книги: Мэрил Хенкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Мона вспомнила, что действительно видела у Рика синяк на подбородке. Несколько дней Рик был не в духе, но, когда она спросила, что случилось, Хаббард ответил, что ударился о косяк.

– Но, если дело обстоит именно так, каким образом фирма сумела выжить? – спросила Мона.

– Спасибо деду. Когда компании стал грозить крах, он продал часть ценных бумаг, обратил их в капитал и дал мне нужную сумму. Благодаря информационным сетям бизнес по обе стороны океана процветает.

– Я так за тебя рада! – искренне воскликнула она.

На смуглом лице Брета появилась саркастическая улыбка.

– Может, ты все-таки останешься со мной? После наследства, полученного от деда, я стал намного богаче Хаббарда. – Когда Мона, почувствовавшая странную нотку в его голосе, подняла глаза, Брет небрежно добавил: – Ты не ослышалась. Я действительно хочу, чтобы ты вернулась.

Сердце заколотилось как безумное. Мона затаила дыхание. Неужели он все еще любит ее?

И Брет ответил, как будто подслушал ее вопрос:

– Конечно, иллюзий у меня не осталось, но я не могу выкинуть тебя из головы. Ты все еще снишься мне… Если хочешь, можешь назвать это манией. К тому же мне хочется сравнять счет. Он купил тебя. Но теперь я могу заплатить больше.

Ошеломленная Мона сделала глубокий вдох и спросила:

– Ты серьезно?

– Серьезнее не бывает. Ты не любишь меня. Может быть, я вообще ни капельки тебе не нравлюсь, но однажды деньги и власть стали для тебя приворотным зельем. Теперь у меня есть и то и другое. Если ты порвешь с Хаббардом и вернешься ко мне, у меня хватит денег, чтобы купить тебе по бриллиантовому кольцу на каждый палец и обеспечить жизнь, о которой ты мечтаешь. Иными словами, дать тебе все, чего желает твоя душа.

Мона гневно кусала губы. Брет может дать то, чего желает ее душа, не истратив при этом ни гроша. Потому что душа Моны желает только его любви. Ирония судьбы заключается в том, что сам Брет об этом не догадывается.

Но, судя по его словам, о любви следует забыть.

Любящие ведут себя по-другому. Брет прямо и цинично объяснил, что им движет месть. Может быть, он и желает ее, но его главная цель – стремление расквитаться с соперником.

Убедившись, что к ней вернулся дар речи, Мона сказала:

– Боюсь, ты напрасно теряешь время. Будь ты богат, как Крёз, это ничего не изменит. Я не лродаюсь.

– Хочешь убедить меня, что ты любишь Хаб-барда по-настоящему? – насмешливо спросил Брет.

– Нет, не хочу! – Мона быстро пошла к дому. Брет без труда догнал ее.

– Если бы ты любила его, вы бы уже давно поженились.

– Можешь думать все, что хочешь! – крикнула она.

– Любопытно, почему этого еще не случилось. Хаббард не привык откладывать дело в долгий ящик. Судя по его словам, он был от тебя без ума. И с нетерпением ждал свадьбы.

Мона испытала облегчение только тогда, когда подошла к боковому подъезду “Редстоу-на”. Называть это здание домом она так и не научилась.

Она распахнула дверь, но Брет положил ладонь на ее руку и заставил остановиться.

– Попрощаться не хочешь?

Она наклонила голову и прошептала:

– Прощай. – Это жестокое слово застряло у нее в горле.

Брет взял ее за подбородок и заставил поднять лицо. Синие и зеленые глаза на мгновение встретились. Потом он наклонил темноволосую голову и поцеловал ее.

Мона не то вздохнула, не то всхлипнула. Окружающий мир перестал существовать. Реальным было только прикосновение его губ и рук. Все остальное значения не имело.

Когда Брет наконец отпустил ее, у Моны подкашивались ноги. Глаза были открыты, но ничего не видели. Ее шатало.

Брет взял ее за плечи и удержал.

Но счастье длилось недолго; мир снова обрушился на нее всей своей тяжестью.

Мона пробормотала что-то нечленораздельное и отвернулась.

Брег обнял ее за талию и провел в по-прежнему безлюдный вестибюль.

Подняв голову, которая казалась слишком тяжелой для ее хрупкой шеи, Мона хрипло спросила:

– Что ты делаешь?

– Веду тебя к лифту, – усмехнулся он.

– Не смей!

– Не говори глупостей, – подчеркнуто терпеливо ответил он. – Еще как смею.

– Пожалуйста! – взмолилась она. – Пожалуйста, уйди,

– Куда?

– Домой… Туда, где ты живешь.

– Именно здесь я и живу.

Решив, что она ослышалась, Мона остановилась и уставилась на него.

– Именно здесь я и живу. – Темно-синие глаза искрились.

– Ничего не понимаю, – захлопав глазами, сказала она.

Брет был само терпение.

– Вернувшись в Филадельфию, я переехал сюда.

– Переехал сюда? – слабым эхом повторила Мона.

– Ну что, дошло наконец?

– Тогда почему ты поцеловал меня на прощание?

– Я поцеловал тебя не на прощание, а просто так.

Мона с трудом проглотила комок в горле.

– Так ты действительно живешь здесь?

– Действительно.

Что это? Он намеренно переехал в тот же самый дом или это просто совпадение? Нет, ни в коем случае. Конечно, в Филадельфии случается всякое, но этот переезд был тщательно рассчитан заранее. Если только все это не злой розыгрыш.

– Какой этаж? – коротко спросила она.

– Как раз у тебя над головой. Пентхаус.

– Не может быть…

Она знала, что это невозможно, потому что Рик после выписки из больницы хотел переехать именно в пентхаус, чтобы устроить сад на крыше. Но.его пожилой обитатель, мистер Нед Брук, наотрез отказался переехать, несмотря на предложение очень приличной “компенсации за доставленные неудобства”.

– В пентхаусе живет мистер Брук.

– Жил мистер Брук, – поправил Брет. – Мне был нужен именно пентхаус, – продолжил он. – Я выяснил, что Брук, недавно вышедшим на пенсию, подыскивает дом у моря. Я нажал на все кнопки и нашел ему подходящую виллу… Как видишь, теперь мы снова соседи.

Мона, лишившаяся дара речи, зашла в лифт. Кабина была пуста, но высокий широкоплечий Брет заполнил ее без остатка. Или в этом была виновата его мужественность?

Она затаила дыхание и забилась в самый дальний угол. Оба молчали. Пользуясь этим, Мона пыталась осмыслить услышанное.

Что он задумал? На что надеется?

“Мне был нужен именно пентхаус… Как раз у тебя над головой…” Видимо, это был символ. Желание перещеголять старого соперника.

Брет одержал победу там, где Рику пришлось уступить. Если Рик узнает про пентхаус, он просто взбесится…

Лифт остановился, двери открылись. Задумавшаяся Мона сделала несколько шагов по устланному ковром коридору и только тут поняла, что находится не на своем этаже.

Она резко повернулась, но двери лифта уже закрылись.

Брет открыл лверь пентхауса, обвил рукой талию Моны и, не дав опомниться, втолкнул ее в квартиру.

Мона зажмурилась от света и пространства. Придя в себя, она поняла в чем дело. Пентхаус был расположен в углу здания, и его стены почти сплошь были стеклянными.

Несколько панелей было отодвинуто, открывая вход на террасу. Комнату заполнял свежий утренний воздух, пропитанный солнечным светом и запахом цветов.

– Проходи. Посмотри на мой сад.

– Я не могу… Действительно не могу. – Она хотела спастись бегством, но Брет небрежно прислонился спиной к золотисто-белой двери. – Я должна вернуться! – крикнула Мона.

– Зачем спешить? На работу тебе не нужно. Давай выпьем кофе. Можно сделать это на террасе.

– Я не могу ждать,

– Все уже готово, – невозмутимо откликнулся он. – Я всегда включаю кофеварку перед уходом из дому.

Мона покачала головой.

– Уже половина восьмого.

– Хаббард не станет возражать, если один раз позавтракает в одиночку.

Еще как станет. А если узнает, с кем именно она была, то выпрыгнет из штанов.

– Пожалуйста, Брет… – Она осеклась, Судя по выражению лица Брета, эта сиена доставляла ему наслаждение.

Он покачал головой и сделал насмешливый жест, предлагая Моне пройти первой.

Слишком хорошо зная, что сопротивляться бесполезно, она вышла на террасу.

5

На террасе под крышей стояла практичная садовая мебель и встроенный бар с кофеваркой. Чуть дальше раскинулся сад с пышными цветами и кустами, а за балюстрадой открывался великолепный вид на Ридли-парк.

Брет кивнул на два шезлонга, между которыми стоял столик со стеклянной столешницей. Мона неохотно села.

Он передал ей чашку и уселся так, чтобы перекрыть ей путь к бегству.

– Чего ты хочешь? – крикнула она в порыве гнева.

С улыбкой голодного волка Брет ответил:

– Мона, ты прекрасно знаешь, чего я хочу.

– Отомстить. – Она со стуком поставила на стол чашку.

– В том числе. Но есть вещь, которую хочу я намного сильнее. Лечь с тобой в постель. Време-

ни прошло много. А я уже говорил, что монашеская жизнь не по мне.

– На свете множество женщин.

– Но я хочу только тебя.

– Повторяю, я не продаюсь.

– Ну что ж, если деньги не помогут, я найду другой способ заполучить тебя.

– Ты даром теряешь время, – хрипло ответила Мона.

Почувствовав, что она говорит серьезно, Брет смутился.

– Там увидим. Ну что, на сегодня наша беседа закончена?

– Нам вообще не о чем говорить,

– О нет. Есть множество вещей, о которых ты умалчиваешь, и мне интересно знать почему.

– Не знаю, о чем ты говоришь.

– Я уже спрашивал, почему вы с Хаббардом до сих пор не поженились… – Следя за ней как ястреб, Брет нанес удар: – Уж не потому ли, что он передвигается в кресле на колесиках?

– Так ты знаешь! – выпалила она и беспо-мошно добавила: – Зачем спрашивать, если тебе и без того все известно?

– Я хотел услышать твою версию. – Не дождавшись ответа, он продолжил: – Как ни странно, я услышал об этом недавно. Это стало для меня настоящим шоком. Мне не доставляет удовольствия соперничество с человеком, прикованным к креслу. – Брет мрачно усмехнулся. – Но не подумай, что мне его жалко.

– Тогда что…

– Если ты как следует подумаешь, то поймешь, что это дает ему почти непреодолимое преимущество.

S2

Справившись с изумлением, Мона поняла, что Брет прав. Состояние Рика – оружие, которым он умело пользуется.

– Но если ты все знал, то зачем…

– О, далеко не все. Есть многое, чего я не знаю, а ты почему-то не хочешь говорить. Это

была дорожная авария, верно?

Пристальный взгляд Брета заставил Мону собрать остатки сил и бесстрастно ответить:

– Верно.

– Когда это случилось?

– Сразу после твоего отъезда в Англию.

– Неужели так давно? – задумчиво протянул он. – И где это произошло? Рассказывай.

– На Лонг-Бранче. Мы ехали в “Голубую лагуну” на уик-энд..,

– В лимузине?

– Нет. У шофера был выходной.

– Продолжай.

– На повороте машину занесло, и она ударилась в дерево… – Тут Моне изменил голос.

– Никакие другие машины не пострадали?

– Нет.

– Дальше.

– Мы с Риком покалечились.

– Сильно?

– Я отделалась треснувшей ключицей и переломом нескольких ребер, одно из которых проткнуло легкое.

Смуглое лицо Брета напряглось и превратилось в маску.

– А Хаббард? – лаконично спросил он. Она проглотила комок в горле.

– Рик пострадал гораздо сильнее. Нижняя часть позвоночника и таз… – Увидев выражение

лица Брета, она быстро добавила: – Нет, это не то, что ты думаешь.

После этих слов Брет облегченно вздохнул.

– Он выздоровеет, – продолжила Мона. – Врачи говорят, что скоро он полностью поправится и встанет на ноги.

– Когда?

– Предполагается, что к концу сентября.

– После чего он хочет устроить свадьбу? – Да.

– А ты?

– Я выйду за него, – решительно заявила Мона.

– Я постараюсь помешать этому.

– Ничего не получится, – с болью вырвалось у нее.

У Брета напрягся подбородок. Глядя ей прямо в глаза, он спросил:

– Скажи мне правду. Ты действительно любишь Хаббарда? Если ты скажешь “да”, я уйду и больше не буду тебе надоедать.

Она пыталась заставить себя солгать. Ради блага всех троих…

– Правду? Пока Рик любит меня, я никогда его не покину.

На лице Брета отразилось облегчение, смешанное с дикарским удовлетворением.

– Значит, ты не любишь его! – ликующе воскликнул он. – Я не верил этому, но должен был убедиться!

– Он дорог мне. – Как ни странно, это было правдой. Да, он беспощадный и мстительный, подозрительный и деспотичный, но может быть добрым, нежным и щедрым.

В нем столько хорошего, столько подкупаю-

щего… Если бы он мог внимать доводам рассудка, если бы Мона не стала его манией, из этой ситуации нашелся бы выход.

– Едва ли этого достаточно, чтобы выйти за него замуж, – заметил Брет. – Ты по-прежнему утверждаешь, что деньги тут ни при чем?

– Да, утверждаю.

– Тогда почему ты остаешься с ним? Мона внутренне вздрогнула. Господи, и кто

ее тянул за язык? Лучше было промолчать и позволить ему думать, что все дело в деньгах.

Пристально следя за выражением ее лица, Брет подсказал:

– Потому, что ты оказалась в ловушке, нет? Брет по-прежнему видит ее насквозь… Мона

сделала глубокий вдох и сказала со всей убедительностью, на какую была способна:

– Конечно нет.

Это была ложь. Едва Рик надел кольцо ей на палец, как Мону начали мучить серьезные сомнения. Точнее, это началось, когда из нее выветрились остатки шампанского.

Но нежелание причинять Рику боль заставляло Мону гнать сомнения прочь. Она пыталась убедить себя в том, что подобные колебания испытывают большинство будущих жен.

Она поняла правду и призналась самой себе в том, что совершила ужасную ошибку, лишь после отъезда Брета в Англию, когда до свадьбы оставалось около двух недель.

Это лишний раз подтвердило очевидную истину: Брет не любит ее, но она будет любить его до самой смерти.

А Рик? Она привязалась к нему и чувствовала благодарность. Этого недостаточно, чтобы прожить вместе всю жизнь. Если она выйдет за него, их брак окажется недолговечным.

Мона несколько раз пыталась сказать Рику о своих чувствах, но он отказывался слушать и говорил, что ее сомнения вызваны страхом перед предстоящей свадьбой…

Когда они ехали на уик-энд в “Голубую ла~ Гуну”, Мона твердо решила расторгнуть помолвку и вернуть Рику кольцо.

Если бы она успела сделать это до аварии, все могло бы сложиться по-другому. Но она не успела…

– Я тебе не верю, – спокойно сказал Брет. -Ты выходишь за него только потому, что не можешь бросить калеку.

– Он не калека! – вспыхнула Мона. – В худшем случае он будет немного хромать!

– Тем лучше. Тогда зачем приносить себя в жертву?

Он снова был в шаге от правды.

– При чем тут жертва, если я выхожу за богатого человека?

– Значит, все-таки дело в деньгах.

– Ты ведь всегда так и думал, правда?

– Я много чего думал. Например, думал, что ты любишь меня. Это было глупо, но что поделаешь. Думал, что ты не можешь отдаться мужчине без любви… Или то было простое физическое влечение? – Внезапно он встал, наклонился к Мопс и положил руки на подлокотники шезлонга. – Чем бы ни было это чувство, оно не исчезло. Я понял это, когда целовал тебя.

Мона покачала головой, но он, не отводя взгляда от ее губ, предложил:

– Доказать?

– Не надо! – Мона даже не пыталась скрыть охватившую ее панику. – Мне нужно идти. По-жалуйста, Брет… Уже поздно. Рик сойдет с ума от страха, если обнаружит, что меня нет.

Брет выпрямился и неторопливо спросил:

– Значит, он не знает о твоих утренних пробежках?

– Нет, – призналась она.

– Почему?

– Я… подумала, что это ему не понравится. – Внезапно ее осенило. – Ты говорил о пробежках. С чего ты взял, что это было не один раз?

Брет лукаво улыбнулся.

– Я часто разговариваю с ночным охранником… Кажется, его зовут Пит. Он относится к тебе по-отечески.

– Значит, мы столкнулись не случайно, – тоном прокурора сказала она. – Ты знал, что я каждое утро хожу в парк, и знал мой маршрут. Сидел в засаде и ждал меня.

– Мне не нравится выражение “сидел в засаде”.

– Но именно этим ты и занимался! – гневно ответила она. – И давно ты следишь за мной?

– Со дня переезда, – сознался Брет и добавил, насмехаясь скорее над самим собой: – Мне нужно было кое-что узнать и разработать план кампании. На это понадобилось время.

Хотя Брет говорил небрежным тоном, Мона понимала, что это серьезно. Но что он может сделать? Он сам сказал, что у Рика есть почти непреодолимое преимущество. А если бы он знал все, то обошелся бы без этой оговорки…

Где-то неподалеку пробили часы. Мона резко вскочила.

– Уже восемь! Я должна идти. В половине девятого Рик начинает работать!

– Давно он вернулся к работе?

– Месяца четыре назад.

– Трудится каждый день?

– Если хорошо себя чувствует. Несколько часов по утрам.

– А ты выполняешь обязанности его личной помощницы?

–Да.

Мона отвечала на вопросы, потому что так было быстрее, однако она была уверена, что Брет и без того знает ответы.

– Раз так, я тебя больше не задерживаю, – сказал он.

Не смея поверить, что ее отпускают, Мона устремилась к выходу. Брет двумя шагами опередил ее и открыл дверь.

Когда Мона не оглядываясь пошла к лифту, Брет бросил ей вдогонку:

– Завтра утром увидимся в парке.

Как назло, лифт не торопился. Чувствуя, что Брет стоит в дверном проеме и наблюдает за ней, Мона попыталась скрыть волнение.

– Если ты так спешишь, то можно воспользоваться лестницей, – подсказал он.

Закусив губу, Мона последовала его насмешливому совету, вихрем сбежала вниз и прокралась в апартаменты Рика, стараясь производить как можно меньше шума.

Если он проспал, как иногда случалось, то еще не успел хватиться ее. Нужно только избавиться от спортивного костюма и принять душ…

Она дошла до середины коридора, когда дверь гостиной открылась и на пороге появился Рик,

сидящий в кресле на колесиках. Он был побрит и одет. Когда Мона увидела его лицо, побледневшее от страха и гнева, у нее душа ушла в пятки.

Внезапно прозрев, она поняла, что Рик смертельно боится ее ухода.

– Где тебя черти носят? – грубо спросил он.

– Гуляла в парке. – Поняв, что оправдывается, она добавила: – Мне нужны физические упражнения.

– Когда я увидел, что тебя нет в комнате, то не знал, что и думать. Почему ты не сказала мне, что собираешься выйти?

– Я думала, ты спишь.

Он обвел взглядом ее тренировочный костюм и кроссовки.

– Это ведь не в первый раз, верно?

– Верно, – призналась она.

– И давно ты тайком уходишь из дому? Слегка зардевшись, Мона ответила:

– Недель семь-восемь. Каждое утро, если хорошая погода.

– Жаль, что я не знал про твои предрассветные занятия. С удовольствием присоединился бы. Свежий воздух мне на пользу.

Она прекрасно знала, что Рик равнодушен и к свежему воздуху, и к любым физическим упражнениям, кроме плавания.

Он относился к типичным затворникам, предпочитал автомобили и кондиционеры и, если бы не тратил столько сил на работу и светские развлечения, давно растолстел бы.

– Ну что ж, присоединяйся, – спокойно предложила она.

– Бегунья трусцой и человек в инвалидном кресле? Да это же курам на смех! – вспылил он.

– Пожалуйста, Рик, не… Он резко прервал ее:

– Побыла бы на моем месте, так узнала бы, что это такое!

– Скоро ты встанешь на ноги.

– И смогу по утрам вприпрыжку ковылять по парку. Есть к чему стремиться!

– Не понимаю, на что ты сердишься, – пробормотала она.

– А чего ты ждала? Я прикован к этой квартире, а ты убегаешь тайком, не говоря мне ни слова!

– Извини. Я…

– Будь я проклят, если позволю тебе уйти и оставить меня еще раз! ~ Это была наполовину угроза, наполовину мольба.

– Если ты против, я больше не буду уходить, – сгоряча пообещала она и тут же пожалела об этом, вспомнив слова Брета: “Завтра утром увидимся в парке”.

Но на смену сожалению пришло облегчение. Теперь, когда Рик обо всем узнал, она уже не сможет уступить искушению.

– Вот она, живая и здоровая! – Из гостиной вышла Кларис, которой очень шла бело-голубая форма сиделки. Ее короткие волнистые волосы были такими же черными, как и у Моны, а цвет глаз напоминал покрытые росой фиалки.

Женщины обменялись взглядами и поняли друг друга без слов.

– Я говорила ему, что он делает из мухи слона, – сказала Кларис с протяжным ирландским акцентом, которым частенько пользовалась для усиления эффекта. – Но разве он когда-нибудь слушает?

Хотя Кларис была Рику ровесницей, она обращалась со своим подопечным как с непослушным мальчишкой, строго отчитывала, когда он не выполнял предписания врачей, не обращала внимания на его приступы гнева, успокаивала его страхи и смягчала боль с почти материнской нежностью…

Первая сиделка не смогла с ним справиться и через несколько дней ушла в слезах. Вторая продержалась неделю.

Поэтому Кларис, опытная сиделка и жизнерадостный человек с неизменным чувством юмора, оказалась для них подлинным даром небес.

На первых порах Рик не мог спать от боли и хотел, чтобы Мона неотлучно находилась при нем. Но Кларис твердо сказала ему, что Мона еще не готова к таким нагрузкам, уложила девушку и всю ночь просидела рядом с больным. Время от времени она поступала так и сейчас, когда Рик ощущал боль или беспокойство.

Рик жаловался на чрезмерную опеку, ворчал, когда Кларис обыгрывала его в карты или шашки, однако привык к ней, и Мона боялась думать о том, что будет, когда работа Кларис закончится и она уйдет от них.

– Судя по всему, вы не прочь принять душ, переодеться и слегка перекусить, – сказала она Моне. – Когда девушка кивнула, Кларис повернулась к Рику. – А вы тем временем сможете опробовать новый метод лечения, предложенный доктором Уиллером.

– Только недолго, – проворчал Хаббард.

– Пять минут, – заверила его Мона. – Если тебе не терпится начать работать, я могу пожертвовать завтраком.

– Сегодня я работать не буду. Как только все будут готовы, мы поедем в “Голубую лагуну”.

– Но ведь мы собирались туда только завтра утром, – пролепетала Мона.

– Я решил, что Кларис права…

– А разве хоть раз было по-другому? – Кларис пожала плечами.

Рик бросил на нее сердитый взгляд и продолжил:

– Она предложила поехать в “Голубую лагуну” на день раньше. И это верно. В пятницу половина города устремится за город, и на шоссе негде будет яблоку упасть. Я уже велел Стиву заехать за нами сегодня в половине одиннадцатого.

– Раз так, – бодро сказала Кларис, – у меня еше миллион дел. – И добавила, стараясь быть суровой: – Почему мужчины все решают в последнюю минуту?

Рик улыбнулся. Страдальческие морщины на его лице разгладились, и оно приобрело мальчишеское выражение.

– Чтобы женщины всегда были наготове.

– Еще чего! ~ Кларис тряхнула черными кудрями.

– Раз мы едем с ночевкой, прихватите с собой какой-нибудь симпатичный наряд для вечеринки, – добавил Рик.

– Если будет время.

– Для таких вещей у женщин всегда найдется время, – вкрадчиво ответил Рик.

– Только в том случае, если они не приглядывают за мужчинами. – И довольная тем, что последнее слово осталось за ней, Кларис отвезла кресло обратно в гостиную.

Тем временем Мона пошла принимать душ.

Она встала под струю горячей воды и постаралась забыть о Брете и обо всем, что она узнала сегодня утром.

С прошлым покончено. Покончено навсегда. Она надеялась только на одно: прежде чем Рик узнает о его возвращении, Брет поймет, что все бесполезно, и незаметно уедет, оставив их С миром. С миром… Забавно. Ужасно забавно. Ее смешок больше напоминал всхлип.

Впрочем, сегодня у них действительно царил мир. Особенно по сравнению с тем, что было прежде. Придирки Рика и приступы гнева в последнее время почти прекратились. Мона понимала, что главная заслуга в этом принадлежит Кларис.

Но если Рик узнает о внезапном появлении своего старого соперника, даже Кларис не удастся успокоить его.

А надежды на то, что Рик ничего не узнает, почти нет. Здравый смысл говорил ей, что рассчитывать на незаметный отъезд Брета не приходится. Он не тот человек, чтобы сдаться без борьбы. Ои блестящий стратег, упрямый и решительный. Чем больше препятствий на его пути, тем отчаяннее он сражается.

Но он не знает одного: эти препятствия стали непреодолимыми. Если бы не авария…

Растираясь полотенцем, Мона снова и снова думала о той злосчастной поездке на Лонг-Бранч.

Она тут же потеряла сознание и ничего не помнила, но зажатый в машине Рик помнил все. Он мучился от страшной боли больше часа.

Сегодня они впервые после катастрофы проедут по этому участку дороги; Рик впервые покажется друзьям и коллегам в ненавистном кресле на колесиках…

О Господи, лишь бы все прошло благополучно…

– Думайте об этом как о новом способе лечения, – посоветовала Кларис, когда Мона поделилась с ней своими тревогами. – Во-первых, он перестанет бояться дороги, а во-вторых, поймет, что пребывание в кресле не сделало его инвалидом. Таким образом, мы сразу убьем двух зайцев и сделаем важное дело.

Мона, свято верившая в опыт и практичность Кларис, пыталась успокоиться. Но теперь им предстоит дорога, и страхи, о которых она на время забыла под влиянием встречи с Бретом, вернулись с новой силой.

В субботу вечером, поняв, что ее страхи были беспочвенными, Мона благодарила небо.

Когда начали съезжаться гости, была пара опасных моментов. Но, видимо, Ивлин предупредила всех заранее, потому что никто не выражал Рику сочувствия. Друзья обращались с ним так, словно не было никакой разницы, и все шло благополучно, “Голубая лагуна” всегда казалась Моне слишком большой и роскошной. Здесь было более двадцати спален и вестибюль с мраморным полом. Однако после нескольких месяцев, провеленных в “Рсдстоуне”, она была рала сменить обстановку.

Как ни странно, Кларис полюбила это место с первого взгляда.

Рик, долго проживший в относительной изоляции, был рад компании и выглядел молодым и счастливым.

Вечер выдался чудесный. Поэтому в столовой устроили буфет и нараспашку открыли окна, выходившие на террасу.

Тем временем небольшими группами начали прибывать друзья и соседи. Всего было приглашено около тридцати человек.

Их встречали Мона и Рик, которому очень шел вечерний костюм. Вскоре вечеринка набрала ход.

Кларис, официально получившая выходной, сменила форму сиделки на очень идущее ей лиловое платье. Умело наложенная косметика и аметистовые серьги в ушах делали ее настоящей красавицей. Почему столь привлекательная молодая женщина отказалась от развлечений и предпочла стать сиделкой? – мельком подумала Мона.

Мона, у которой почти не было выбора, надела узкое серебристо-зеленое платье длиной до лодыжек, купленное ею накануне памятного приема в “ЛФГ”. Она собрала свои черные волосы в гладкий узел и, зная, что очень бледна, тщательно накрасилась. Ее единственное украшение, красивая серебряная цепочка (которую Мона обычно носила под одеждой), была уложена двумя рядами. Первый охватывал шею, второй спускался ниже и исчезал под лифом платья.

95

Когда перед началом вечеринки они собрались на террасе, чтобы немного выпить, Рик с досадой сказал:

– Не понимаю, почему ты не хочешь купить себе новое платье. Опять это старье!

Мона вспыхнула, но вовремя прикусила язык. Если бы ей платили жалованье, пусть крошечное, она с наслаждением избавилась бы от этого наряда, с которым были связаны болезненные воспоминания. Но жалованья Мона не получала, а тратить деньги Рика заставить себя не могла.

Рик повернулся к Кларис и сказал:

– Вы просто ослепительны! До сих пор я не понимал, как прекрасны ваши глаза…

Кларис покраснела и впервые не нашлась с ответом.

– Пообщайтесь с гостями, – предложил он. – Устройте себе праздник. Мона побудет со мной, так что можете забыть о моем существовании.

Но, наблюдая за тем, как Кларис болтает, смеется и имеет явный успех у мужской половины приглашенных, Рик явно жалел, что его поймали на слове.

Испугавшись, что это может испортить Рику вечер, Мона ни на шаг не отходила от него и изо всех сил пыталась заменить Кларис.

– Привет! – К ним подошли Паоло и Ивлин в платье из золотистой, парчи. Ивлин наклонилась к брату и поцеловала его в щеку. – Извини за опоздание. Наверное, все дело в том, что мы слишком близко живем. Это вечная история. Как дела?

– Отлично, – не слишком убежденно ответил Рик.

– Мона… Как поживаешь? – Небольшого роста, но поразительно мужественный Паоло изысканным жестом поднес к губам ее руку.

Темные глаза, казавшиеся почти черными, озарявшая лицо улыбка и очаровательный акцент делали мужа Ивлин одним из самых привлекательных мужчин, которых доводилось встречать Моне. И одним из самых красивых.

Пока мужчины обменивались рукопожатиями, Ивлин быстро обняла будущую невестку и смерила ее придирчивым взглядом.

– Все еще худенькая и бледная. Нездоровится?

– Нет, все в порядке. Честное слово, – ответила Мона и искренне добавила: – Зато ты выг-лядишь просто фантастически.

Ивлин, прибавившая в весе, ставшая более мягкой и женственной, лучилась здоровьем и счастьем. Замужество явно пошло ей на пользу.

– Вот что делает с людьми любовь! – улыбнулась Ивлин. – Пока мужчины разговаривали, она отвела Мону в сторону и вполголоса сказала: – Мы не хотим объявлять это, но я просто лопну, если не поделюсь с кем-нибудь… У меня будет ребенок!

– Я очень рада, – тепло ответила Мона. – Когда?

– Только через семь месяцев. Но Паоло уже считает дни. – Еще больше понизив голос, Ивлин призналась: – Его первая жена не хотела детей. Именно поэтому они в конце концов расстались. Он просто трясется от радости. Будь его воля, он залез бы на крышу и объявил об этом всем и каждому. Но пока что я разрешила сообщить новость одному Рику… – Она блаженно вздохнула и добавила: – Я никогда не думала, что можно быть такой счастливой. – Она помолчала, потом как-то неуверенно произнесла: – У Рика все хорошо, но ты почему-то выглядишь не слишком счастливой.

– Почему? Я счастлива, – солгала Мона. – Когда врачи сказали, что все будет в порядке, у меня гора с плеч свалилась.

– Тебе не хватает свободы, – заметила проницательная Ивлин. – Когда у вас появилась эта ирландская сиделка, я подумала, что Рик спустит тебя с поводка, но, похоже…

– Вы что, собираетесь сплетничать весь вечер? – прервал их Паоло.

– Я только рассказала Моле о нашем секрете.

– Чудесно, правда? – расплылся в улыбке Сангини.

– Чудесно! – подтвердила Мона.

– Ну что ж, пойдем к гостям, – промолвила Ивлин. – Похоже, мой братец не в духе… – Рик действительно смотрел на них исподлобья. – Ладно, поговорим позже.

– Я думал, вы никогда не кончите, – проворчал он, когда Мона вернулась.

– Ивлин рассказала мне про ребенка. Замечательная новость, правда?

– Все зависит от отношения к детям, – сухо ответил Рик. – Лично я не испытал бы особой радости, если бы какая-то мелочь пузатая перевернула всю мою жизнь. Честно говоря, я никогда не думал, что Ивлин хочет детей. Правда, Паоло уверяет, что они оба… – Тут Рик резко осекся..

Проследив за направлением его взгляда, Мона затаила дыхание. К ним неторопливо шел ослепительно красивый Брет в хорошо сшитом вечернем костюме и черном галстуке бабочкой.

6

О Господи, что ему тут понадобилось? – в ужасе подумала Мона. Блеск его глаз и вызывающе вскинутая темноволосая голова сулили кучу неприятностей. Чего он хочет? Просто пощекотать им нервы или устроить шумный публичный скандал?

Второй вариант она отмела почти сразу. Брет очень сдержанный человек и не любит нарушать этикет. Тем более стирать грязное белье на людях.

Он отвесил хозяевам изысканно-вежливый поклон.

– Мона… Хаббард, прими поздравления с днем рождения.