Текст книги "Происшествие в замке Ферни: история вторая"

Автор книги: Мэриэл Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Мэриэл Адамс
Происшествие в замке Ферни

Место происшествия

Некоторые люди притягивают к себе события. Дэвид утверждает, что я тоже обладаю этим неоднозначным свойством. Прав он или нет, не знаю. Чтобы об этом судить, нужна более внушительная статистика. Как говорится, поживем – увидим. Но история, которую я сейчас хочу рассказать, в какой-то мере подтверждает его слова.

Даже от самой интересной и любимой работы иногда хочется отдохнуть. Что значит отдохнуть? Прежде всего – сменить обстановку. Все мы иногда любим поиграть в другую, отличную от повседневной жизнь. Но игрушки у каждого свои. Кто-то просто берет с полки исторический или фантастический роман, кто-то погружается в виртуальный мир, кто-то крутит старые киноленты – а кто-то покупает старинный замок…

Конец недели был удивительно спокойным, и я решила уйти домой пораньше, полностью полагаясь на своего секретаря.

С секретарем мне очень повезло. Прекрасно знающий свое дело, этот молодой человек обладал еще и качеством, присущим крайне малому числу служащих. Он умел содержать все в образцовом порядке и при этом быть абсолютно незаметным, появляясь именно в те моменты, когда его присутствие оказывалось необходимым. Единственное, что меня в нем раздражало, – это его имя. Его звали Авриэль! Представляете?! Впрочем, после непродолжительных пререканий мы решили, что я в исключительном порядке могу называть его просто Ари.

Ну так вот… Я уже стояла у двери, когда телефонный звонок заставил меня вернуться. Но это был не клиент.

– Детективное агентство Мэриэл Адамс, – привычно отрапортовала я.

– Привет сыщикам и сыщицам! – жизнерадостно прозвучало в ответ.

– Привет прессе! – откликнулась я на голос Дэвида.

– Есть заманчивое предложение. Отказы не принимаются…

– Надеюсь, ты не осмелишься предложить мне работу… Я настроена…

– Нет, уверен, что мое предложение придется тебе по вкусу. Ты ведь слышала о замке Ферни?

– Знаю только, что его купил на аукционе какой-то денежный мешок: то ли Стоун, то ли Кроун…

– Верно! Роберт Кроун. Он отреставрировал эту груду камней, обустроил всеми современными удобствами и теперь, похоже, почувствовал себя истинным аристократом.

– Любопытно, но…

Я хотела объяснить своему другу, что прошлое меня вовсе не интересует, я бы лучше поговорила о чем-нибудь, относящемся к будущему, но Дэвид не дал мне развить эту мысль.

– Перехожу к сути, – перебил он меня чуть ли не на полуслове. – Свой торжественный переезд из нормального жилища в это древнее, хоть и отремонтированное, историческое сооружение он решил отметить в лучших аристократических традициях. Мне удалось попасть в число приглашенных, а ты, надеюсь, будешь меня сопровождать.

– У меня были другие планы, – слегка слукавила я, – но, чтобы не жалеть об упущенной возможности, пожалуй, не стану отказываться от твоего любезного предложения.

– Рад это слышать! – без всякого лукавства бодро воскликнул мой друг. – Я за тобой заеду завтра часов в шесть. Тебе хватит времени, чтобы стать неотразимой?

– Вполне.

Какая женщина не хочет быть прежде всего красивой? Можно долго рассуждать о душевных качествах и интеллектуальных способностях, но если среди комплиментов не будет ни слова о достоинствах нашей внешности, которые мы так стремились подчеркнуть одеждой, прической и макияжем, ваши слова пролетят мимо нашего слуха, господа представители сильного пола!

Итак, вечер и полдня я посвятила необременительным в силу своей приятности хлопотам. Глянув на себя в зеркало примерно за полчаса до прибытия Дэвида, поняла: время потрачено недаром!

Мой друг был, как всегда, пунктуален, и уже примерно в семь часов вечера мы въехали во внутренний двор величественного каменного сооружения под названием «замок Ферни». Для начала нас приятно удивил факт существования прекрасного и вполне современного подземного гаража. Это внушало надежду на то, что гостеприимные хозяева, играя в исторические игры, тем не менее не пренебрегли мелочами, которые обеспечивают комфортное существование в этих древних стенах.

Действующие лица

Так мы и оказались в достаточно странной компании. Честно говоря, я думала, что гостей будет значительно больше. Стоит подробнее рассказать о некоторых из них, поскольку они имели непосредственное отношение к тем событиям, ради которых я и затеяла свое повествование.

Я и сейчас легко представляю просторную комнату с неправдоподобно высоким сводом, с узкими, но тоже достаточно высокими окнами, защищенными кружевной вязью, которую просто язык не поворачивается назвать решетками. На стенах – живописные портреты каких-то не то далеких предков нынешних хозяев замка, не то его бывших владельцев, а может, вообще исторических знаменитостей. Знание истории не входит в число моих достоинств. Вдоль стен – удобные диванчики, обитые атласом очень приятной расцветки в голубых тонах, между ними расставлены забавные кривоногие столики. Почти весь пол закрыт огромным серо-голубым ковром. В такой обстановке вы и представьте себе участников и свидетелей этого странного происшествия.

Итак, список действующих лиц.

Роберт Кроун – хозяин замка. На вид ему не больше пятидесяти, худощав, подтянут, пожалуй, спортивен. Старается казаться этаким практичным циником, но… (впрочем, это уже мое собственное впечатление, не подкрепленное никакими фактами).

Мишель Кроун – молодая жена хозяина замка. Очень хороша. К мужу, несомненно, привязана, но возможно наличие и более сильного чувства. Дэвид, конечно, не посчитал бы это фактами, но я доверяю своей женской интуиции.

Марика Кроун – вдова племянника хозяина. Красива и умна. Говорят, редкое сочетание, но в этой небольшой компании таких уже две. Причем, как это ни странно, мы сразу испытали друг к другу несомненную симпатию. Даже тот факт, что Дэвид пялился на Марику почти весь вечер, не изменил моего отношения к ней.

Морис Парр – банкир, миллиардер, страстный коллекционер портретной живописи. Думаю, его пригласили, чтобы показать коллекцию замка, но, скорее всего, он уйдет разочарованным. Даже мне, хотя мои знания в данной области весьма поверхностны, совершенно ясно, что полотна, развешанные на стенах этого архитектурного памятника, если и имеют ценность, так только для историков.

Карл Тарни – преуспевающий врач. Ему лет тридцать пять. Очень мил и импозантен. Настойчиво ухаживает за молодой вдовой. Интересно, как к нему относится сама Марика? Красивая была бы пара.

Джим Сотти – этот явно не в своей тарелке. Любопытно, каким образом он попал в число приглашенных? Типичный провинциал. Даже, скорее, деревенский житель. Может быть, сын состоятельного фермера. Надо же! И этот не сводит глаз с Марики.

Вот главные участники событий, включая меня и Дэвида.

Морис Парр

Всего приглашенных было человек двадцать. Программа приема не отличалась ни оригинальностью, ни особым разнообразием. Нам показали несколько наиболее интересных и, главное, уже полностью отреставрированных комнат. Все они выглядели как павильоны для съемок исторических фильмов, впрочем, некоторый уют в них все же присутствовал. Затем мы прошли в парадную столовую, где всех нас усадили за длинный стол, уставленный различными блюдами. Ужин, конечно, был великолепен, я никогда еще не видела на одном столе такого количества разных деликатесов. Описать это изобилие ужасно сложно, ведь многие блюда я видела вообще впервые и не знала, как, впрочем, и сейчас не знаю их названия. Спасибо хозяйке, которая тактично и мило, с мягким юмором и едва заметной иронией объяснила нам, что мы можем найти и в какой посуде. По крайней мере, я усвоила, где тут рыба, где мясо, а где овощи. Но все, что решилась попробовать, было вкусно.

Десерт и вино были поданы в комнату, которую я описывала выше. Очевидно, предполагалось, что именно в это время гости будут приятно общаться и обмениваться мнениями. Но общий разговор возник только тогда, когда большинство гостей, что называется, откланялись. Остались только те, кого я назвала действующими лицами, ну, и мы с Дэвидом, разумеется. Причем мы задержались только потому, что Марика о чем-то спросила Дэвида, который просто не мог ограничиться лаконичным и точным ответом. Мне же пришлось слегка поморочить голову симпатичному доктору.

Начал разговор наш гостеприимный хозяин, считая, очевидно, что это его обязанность – развлекать гостей.

– Что вы скажете о портретной галерее замка? – спросил он Мориса Парра. – Эти картины мы приобрели вместе со стенами, на которых они висят.

– Стены произвели на меня гораздо большее впечатление, – чуть насмешливо ответил Парр.

– Неужели среди полотен нет ни одного достойного внимания? – продолжил тему Кроун.

– Ну, я не слишком внимательно осмотрел вашу коллекцию, однако, если бы здесь оказались портреты, написанные рукой мастера, я бы их уже опознал.

– Готов спорить, что по крайней мере один такой портрет есть, но вы, похоже, его не заметили, – неожиданно вступил в разговор Джим Сотти.

– И где же он? – Парр несколько картинно встал и осмотрелся.

– Не в этой комнате, хотя большая часть коллекции замка действительно находится здесь, – уточнил Джим.

– Но я не видел картин в других комнатах, я хотел сказать, портретов. В столовой действительно висит вполне сносно написанный пейзаж, но это вне сферы моих интересов.

Насколько я помню, к тому времени другие разговоры в этой комнате сошли на нет, и все, даже те, кто просто молчал, оказались невольными участниками начинавшейся дискуссии.

– Нет, я имею в виду именно портрет, – возразил молодой человек, – и утверждаю, что его писала именно рука мастера – и великого мастера!

– И где же вы приглядели этот, как я понимаю, шедевр? – язвительно поинтересовался коллекционер.

– Он висит в небольшом коридорчике, ведущем от лестницы к столовой, в которой мы недавно ужинали.

Морис Парр уже собрался было ответить. Судя по его мимике, спор мог разгореться нешуточный, но тут открылась дверь, и симпатичная девушка в строгом темно-синем платье и белом кружевном передничке вкатила столик, на котором внизу стояло несколько бутылок вина, а сверху – поднос с чистыми бокалами, хрустальная ваза с фруктами и конфетница с шоколадными фигурками.

– Это замечательное вино, мне доставили его из подвалов замка Азари, – гордо произнес Роберт Кроун, собственноручно разливая по бокалам густо-розовый напиток. Девушка в форме горничной, когда все бокалы были наполнены, обошла присутствующих, предлагая фрукты и конфеты.

– А давайте пойдем и посмотрим этот портрет, – неожиданно предложил Парр, вернувшись к прерванному спору.

Гости дружно поддержали предложение, поскольку спор между Джимом Сотти и владельцем одной из самых богатых в нашей стране коллекций портретной живописи заинтриговал почти всех. Я говорю «почти» так как, похоже, доктора Тарни сейчас одолевали совсем другие мысли и чувства. Я заметила, что он несколько раз доставал из кармана свой телефон и часто поглядывал на часы.

Теперь я должна упомянуть несколько деталей, важность которых станет вам вскоре вполне понятной. Как я уже сказала, только что было подано вино. Когда все отправились смотреть на портрет, у большинства в руках были бокалы. Исключение составили только сам Морис Парр и Роберт Кроун, они еще даже не прикоснулись к вину. Оба сидели у небольшого симпатичного столика, занимавшего пространство между двумя диванчиками.

Мы все встали со своих мест и отправились вслед за Джимом. Я уже не слишком хорошо помню, что представляла собой наша компания на тот момент. Если бы я знала тогда, что все это будет важно, возможно, была бы внимательней. Помню только, что мы с Дэвидом замыкали шествие – впрочем, нет, Морис Парр шел за нами. Очень жалею, что мне не пришло в голову оглянуться, когда мы покидали комнату.

Мы поднялись по широкой лестнице, свернули в маленький коридорчик, ведущий в парадную столовую. Стена, на которой висел тот самый портрет, была украшена еще парой картин, изображающих замок Ферни.

Попробую описать по памяти то, что мы тогда дружно рассматривали. Полотно было небольшим, мне показалось, что впечатление от него несколько ухудшала излишне массивная рама. Изображена была девушка. Язык едва ли повернулся бы назвать ее красивой. Чуть длинноватое лицо, бледное, с тонкими, словно плотно сжатыми, губами. Необычно смотрелись глаза. Я вдруг почувствовала, что юная аристократка едва сдерживает слезы. Как удалось художнику передать это?

Да, при ближайшем рассмотрении портрет действительно оказался довольно занятным, но лишь на мой непросвещенный взгляд. Что касается специалиста, а роль такового здесь, естественно, принадлежала владельцу одной из самых значительных и дорогих коллекций портретной живописи, то Парр был явно разочарован.

– Лет через двести, быть может, эта работа и будет представлять некоторый интерес, но только не сейчас, – так он отозвался об увиденном.

Джим попытался было затеять с ним полемику, но вскоре понял, что это бесполезно. Авторитет его оппонента был слишком значителен.

Когда мы все вернулись в гостиную, первым вознамерился уходить доктор, так как ему позвонил пациент. Он очень хотел подвезти Марику, но выяснилось, что она не собирается домой. Родственники пригласили ее погостить в замке, и она приняла это приглашение. Если честно, то мне это показалось странным. Причем странным было и то, что пригласили, и то, что согласилась. Вроде бы между Мишель Кроун и племянницей ее мужа отношения были не самыми дружескими. Стали прощаться и остальные, в том числе мы с Дэвидом. Все наперебой благодарили хозяев за прекрасный вечер, сыпали комплиментами и в адрес очаровательной хозяйки, и в адрес этого величественного дома, так замечательно возвращенного к новой жизни благодаря энергии и деньгам господина Кроуна.

Я точно помню, что Морис Парр взял свой бокал, а другой протянул хозяйку замка со словами:

– Похоже, только мы с вами не попробовали это прекрасное вино…

Происшествие

А дальше произошло невероятное. Парр залпом выпил вино, затем вдруг схватился за горло и с какими-то странными хрипами повалился на пол. Хорошо, что доктор Тарни еще не успел уйти, хотя его профессиональные навыки понадобились только для того, чтобы констатировать смерть.

Это случилось так быстро и так неожиданно, что все растерялись и не знали, как поступить. Первым опомнился Дэвид. Он позвонил в полицию и предупредил всех присутствующих, что для них же самих лучше не покидать дом до прибытия следственной бригады. Перспектива не слишком понравилась, прежде всего доктору.

– Видите ли, – обратился он к Дэвиду, видимо признав его главным на настоящий момент, – у меня очень тяжелый пациент, мне только что позвонили, что ему стало хуже…

– Я понимаю, доктор, – мягко возразил мой друг, – но неужели никто из ваших коллег не может вас выручить? Ведь, возможно, произошло убийство.

– Хорошо, – внезапно легко согласился Тарни, – позвоню, пожалуй, доктору Франку. Он живет неподалеку от больного. Да, вы правы…

Гости разбрелись по комнате в ожидании полиции. Разговаривать никому не хотелось, все были растеряны.

– Карл, – вдруг позвала Марика, и доктор Тарни мгновенно оказался возле нее. Она что-то тихо сказала ему, и он сел с ней рядом.

Джим Сотти подошел к нам с Дэвидом.

– Нехорошо, – как-то невпопад сказал он. – Просто нелепая ситуация.

– Да, что уж тут хорошего? – поддержал этот странный разговор Дэвид.

– Вы не понимаете! – с еле заметным раздражением произнес Джим. – Я ведь с ним спорил!

– Ну и что? – удивилась я.

– Ведь полиция будет выяснять…

– Вы что же, считаете, что там работают идиоты? – Его волнение мне казалось действительно странным. – А господин Кроун был недоволен оценкой своей коллекции, – тихо добавила я.

* * *

Полицейский комиссар, который приехал первым, был моим хорошим знакомым, а точнее, мы уже успели стать друзьями. Еще будучи адвокатом, я пару раз принимала участие в процессах по делам, блестяще завершенным следственной группой, возглавляемой им. Кроме того, мы иногда сотрудничали, если вдруг пересекались наши интересы. Да, это был Эрик Катлер. И он сразу же заметил меня:

– Вот уж не надеялся встретить вас здесь, Мэриэл. Вы тоже были в числе гостей или вас уже успели пригласить нам в помощь?

– Что вы, комиссар. Я здесь как частное лицо. В общем, рядовой свидетель…

– Нам повезло, что на месте происшествия оказался такой свидетель.

Спустя несколько минут приехала следственная бригада. До чего странно выглядело все это их суперсовременное оборудование на фоне почти музейных декораций.

После того, как видеокамера запечатлела место происшествия во всех подробностях, заглянув в каждый уголок замка, а прибывший медэксперт бегло осмотрел тело, покойника увезли для более тщательного изучения. Предварительное заключение исключало какие бы то ни было иные толкования – отравление.

Я исподволь поглядывала на всех невольных участников драмы, и почему-то думалось, что никто из присутствующих не испытывает никакого беспокойства, за исключением, быть может, доктора, который, скорее всего, если и беспокоится, то о своем пациенте.

Никто не расстроился по-настоящему, да оно и понятно: Морис Парр был мало знаком даже с хозяином дома, да и симпатичным человеком его трудно было назвать. Насколько мне известно, он был одинок, редко покидал свой дом, гостей у себя принимал еще реже. Интересно, кто наследует все его богатство?

– О чем задумались, коллега? – От неожиданности я вздрогнула. Катлер стоял рядом и так же, как и я, разглядывал расположившихся в разных концах комнаты гостей Кроуна. Сам хозяин замка в это время о чем-то разговаривал с молоденькой девушкой в форме горничной. Если я не ошибаюсь, она подавала нам роковое вино.

– Я вот о чем думаю, комиссар… Принято считать, что люди, невольно оказавшиеся в роли свидетелей преступления, как правило, нервничают, даже если не имеют никакого отношения к происшедшему…

– А вы уверены, что здесь имеет место именно преступление?

– Нет, не уверена, но все же умер человек. Даже если произошел несчастный случай, мне непонятно…

– И что же вам непонятно?

– Как бы это лучше сформулировать?.. Люди не то чтобы спокойны… Нет, каждый из них по-своему возбужден, но мне почему-то кажется, что ими, скорее, владеет любопытство. Их волнует причастность к чему-то необычному, ведь, к счастью, такие происшествия происходят не каждый день.

– Пожалуй, вы правы… Об этом стоит подумать.

Комиссар подошел к Роберту Кроуну.

– Скажите, а где находился господин Парр, когда подавали вино? – спросил он хозяина.

– Вот тут, – показал Кроун на столик, за которым еще совсем недавно сидел Морис Парр и рассуждал о портретной галерее замка.

Комиссар внимательно осмотрел столик и его окрестности. Он подозвал одного из сотрудников экспертной группы, и тот какое-то время собирал вокруг столика и на нем все, что можно было собрать. Я поняла, что комиссар ищет следы яда. Предстояло понять, как и кто мог отравить вино, которое выпил Парр. Впрочем, факт, что было отравлено именно вино, можно было считать лишь наиболее вероятным, но нужно было дождаться результатов анализов и вскрытия.

– Сейчас я хотел бы поговорить с каждым из присутствующих, – громко сказал Катлер, обращаясь сразу ко всем. – Я понимаю, что время позднее, поэтому постараюсь не задержать вас надолго. Я бы хотел сначала поговорить с вами, Мэриэл, – сказал он, и мы поднялись на второй этаж в кабинет Кроуна, который тот предоставил в распоряжение полицейского комиссара для проведения предварительного опроса свидетелей. Вместе с нами поднялся и Дэвид, против чего комиссар не возражал.

Следствие и первые факты

Я как можно доскональнее рассказала обо всем, что происходило в замке этим вечером, стараясь не упустить ни одной детали, Дэвид немногое мог добавить к моему рассказу. Теперь Эрику Катлеру, как он сам признал, было значительно легче говорить с остальными свидетелями. Поскольку комиссар настоял на нашем участии в этой процедуре, я могу рассказать о ней довольно подробно. Первым был доктор Тарни, поскольку он был единственным, кто по-настоящему спешил покинуть место происшествия.

– Насколько хорошо вы знали господина Парра? – спросил комиссар после всех необходимых формальностей.

– Мы ни разу не встречались до этого момента, – ответил доктор, но мне показалось, что он хотел что-то добавить.

Я не ошиблась. Тарни заговорил, не дожидаясь следующего вопроса.

– Я бы хотел вам кое-что сообщить, хотя это, конечно, нужно будет проверить. – Он сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. – Да, я никогда не встречался с покойным раньше, но я знаком с его лечащим врачом и считаю, что у доктора Крафта есть для вас очень важная информация.

– А вы нам эту информацию сообщить отказываетесь? – на всякий случай спросил Эрик Катлер, хотя ответ был очевиден.

– Видите ли, я не могу вам ничего сообщить, не нарушая врачебной этики. Информацию я получил случайно, да могу и ошибиться. Я всего лишь высказал предположение, а доктор Крафт, думаю, не станет от вас ничего скрывать.

– Но факты, на основании которых вы сделали ваше предположение, разве вы не можете сообщить?

– Кое-что могу, но, поверьте мне, вам лучше поговорить с Крафтом.

– Ну, хорошо, спасибо вам, доктор. Вы можете быть свободны.

– Спасибо, но не могли бы вы разрешить и Марике Кроун покинуть замок? Я обещал отвезти ее домой.

– Тогда вам придется задержаться на несколько минут, пока мы зададим ей пару вопросов. Если вам не сложно, пригласите ее, пожалуйста, сюда.

Марика выглядела совершенно спокойной, и это не вызывало удивления. Неприятно, когда подобное происходит на твоих глазах, но вряд ли Марика была знакома со старым коллекционером, а смерть незнакомого старика не способна по-настоящему потрясти.

Катлер задал несколько обычных вопросов, включающих анкетные данные, а затем перешел к деловой части разговора:

– Были ли вы знакомы с покойным до встречи на этом приеме?

– Да, – неожиданно ответила Марика. – Господин Парр – мой довольно близкий родственник.

– Как часто вы с ним встречались и как складывались ваши отношения?

– Какие отношения, комиссар? Дядюшка Морис терпеть не мог всех своих родственников, не думаю, что я была исключением. Еще ребенком я, возможно, видела его на каких-нибудь родственных мероприятиях, но не помню. Я упомянула о наших родственных связях, только чтобы уклонение от ответа не вызвало подозрений. Вы ведь все равно бы об этом узнали, не так ли?

– Скорее всего, да. Значит, вы с ним не встречались и на наследство не рассчитываете?

– Ну, почему же, – усмехнулась Марика. – Если мне что-нибудь перепадет, не откажусь и буду весьма довольна.

– Я вижу, вы не слишком опечалены, – заметил Катлер.

– Не думаю, что кто-нибудь будет в этом случае по-настоящему горевать, хотя по-человечески всегда жаль, когда кто-то внезапно умирает, да еще вот так. Но я не собираюсь притворяться. К тому же если дядя Морис решил уйти из жизни, то это его право. – Марика пожала плечами и посмотрела на комиссара, как мне показалось, с некоторым вызовом.

– Так вы считаете, что это было самоубийство?

– А что же еще? Мы все пили это вино. Если яд оказался в бокале Мориса Парра, то кто его мог туда всыпать?

– Думаю, что ваши выводы несколько поспешны.

– Возможно, и так, я всего лишь предполагаю. Могу себе это позволить, поскольку не служу в полиции.

– Конечно, – согласился Эрик Катлер. – Что ж, спасибо за откровенность, вы можете покинуть замок, но просим не покидать города, не сообщив об этом нам, до окончания следствия.

– К счастью, никакие путешествия не входят в мои ближайшие планы. До свидания, господа. Всегда готова помочь, комиссар.

– Скажите, Марика, – вмешалась в разговор я, – вы ведь не хотели сегодня уезжать из замка?

– Да, Роберт предложил мне погостить у них несколько дней. Я хотела воспользоваться этим, чтобы сменить обстановку, и пожить в замке, – улыбнулась она. – Все мы любим немного поиграть в другую жизнь… Но я понимаю, что мое пребывание здесь после всего случившегося станет слишком тяжелым испытанием для Мишель. Она была не в восторге от этой идеи, а мне свойственно человеколюбие.

Марика удалилась. Комиссар задумался.

– В ее словах по поводу возможного самоубийства есть некое рациональное зерно, – вдруг заявил он. – Прежде чем мы продолжим опрос свидетелей, я бы хотел кое-что обсудить с вами. А точнее, давайте постараемся вспомнить все, что касается этого единственного бокала, в котором оказался яд.

– Замечательная мысль, комиссар, – поддержала я, – давайте.

– Итак, припомните все, что сможете, начиная с того момента, как появились бокалы и вино.

– Вино вкатила на двухъярусном столике девушка, вы могли ее видеть, комиссар, она была в той комнате, где все произошло, в тот момент, когда вы вошли. С ней тогда разговаривал Кроун.

– Да, я помню ее. Продолжайте.

– Сверху стояли пустые бокалы, ваза с фруктами и еще две с конфетами.

– Нет, – поправил меня Дэвид, – с конфетами была только одна вазочка.

– Не спорю, может быть. Внизу стояло несколько бутылок вина. Кроун взял одну из бутылок, открыл ее и разлил вино по бокалам.

– Как он открывал бутылку?

– Штопором. Штопор тоже, видимо, лежал наверху, рядом с бокалами, просто по степени его наклона трудно сказать, что он брал что-то с нижней полочки. Слегка склонился, чтобы взять бутылку за горлышко, и все.

– Да, я тоже так думаю, – поддержал меня Дэвид в ответ на взгляд комиссара в его сторону.

– Как присутствующие брали бокалы? Все ли пили это вино?

– Мне кажется, что вино пили все. Но никто не вставал, чтобы взять бокал, девушка подвезла столик с угощением к каждому из гостей. Комната не такая уж большая, это не заняло много времени. Все, кроме Кроуна и Парра, держали свои бокалы в руках, во всяком случае, когда мы отправились смотреть портрет.

– Значит, какое-то время бокал Парра оставался в комнате, на тот момент – в пустой комнате?

– Да, очевидно, так.

– Но ведь туда мог зайти кто угодно?

– Ну да…

– Это, пожалуй, усложняет дело. Придется опрашивать не только гостей, но и слуг Кроуна, всех, кто был в замке к моменту, когда вы пошли смотреть портрет.

– Вы правы, комиссар.

– Что ж, давайте пригласим этого молодого человека, – комиссар заглянул в свой блокнот, – Джима Сотти.

Несмотря на наш с ним разговор, чувствовалось, что Джим нервничает.

– Были ли вы знакомы с господином Парром до этого вечера?

– Нет, я его впервые увидел здесь и сразу скажу, что он мне не понравился.

– Только потому, что не разделил ваши взгляды на живопись?

– Да при чем тут живопись? Он слишком хорошо в ней разбирается, чтобы не увидеть очевидного!

– Вы не могли бы уточнить?

– Старик прекрасно видел, что перед ним подлинный Рамбье! Зачем он хотел всех убедить, что это дешевая подделка?

– А может, вы ошиблись?

– Пригласите специалиста, для вас это не проблема, и, если я ошибаюсь, готов год работать маляром на строительстве какого-нибудь храма.

– Что ж, если выяснится, что это имеет отношение к делу, специалиста мы пригласим, а пока давайте вернемся к событиям сегодняшнего вечера. Не заметили ли вы чего-нибудь такого, что могло бы помочь следствию?

– Не знаю, что вы имеете в виду, но я считаю самым странным именно то, о чем сейчас сказал.

– Что же, вы думаете, его за это отравили?

– Нет, конечно… Но все остальное было в пределах привычного.

Мне очень хотелось задать еще один вопрос, но я понимала, что он будет воспринят как бестактность, и решила не спрашивать, по крайней мере напрямую, Джима Сотти.

О Мишель Кроун, которая вошла в кабинет своего мужа после того, как оттуда вышел Сотти, можно было смело сказать, что она сейчас – просто комок нервов. У нее были чуть покрасневшие веки, нос тщательно припудрен, но именно это указывало на то, что еще несколько минут назад женщина плакала. Еще мне показалось, что она выглядит очень испуганной. Почему-то, глядя на нее, я вспомнила о служаночке, которая угощала нас тем самым вином. Мысль всего лишь мелькнула и исчезла, поскольку комиссар начал разговор с госпожой Кроун.

– Скажите, пожалуйста, – Эрик Катлер старался говорить как можно мягче, очевидно заметив состояние Мишель, – как давно вы познакомились с господином Парром?

– Его пригласил Роберт, я никогда раньше с ним не встречалась.

– Разве вы не обсуждали с ним список приглашенных?

– Конечно, обсуждали, но почему я должна была возражать против этого человека? Он известный коллекционер, а Роберту хотелось показать наши портреты такому специалисту…

– А как вы сами оценивали вашу коллекцию?

– Я в этом совсем ничего не смыслю, вот Джим, он говорил, что есть несколько приличных портретов и даже пара ценных.

– Скажите, Мишель, – вмешалась я, не удержавшись от того, чтобы задать вопрос, мучивший меня с того момента, как я появилась в этом замке и рассмотрела всех присутствовавших там, – а как на ваш прием попал Джим Сотти?

– Джим? Но… Джим – архитектор. Он руководил восстановительными работами, кроме того, он талантливый художник. Разве вы не знали об этом? Он, правда, не очень похож на художника, да и на архитектора…

– А Морис Парр знал, кто такой Джим? – опять подключился к разговору комиссар.

– Не знаю… Представления гостей сейчас как-то вышли из моды, люди умудряются перезнакомиться сами… Но Джим так всегда стесняется… Вот вы же не знали…

Собственно, дальнейший разговор не добавил нам никакой интересной информации.

Наконец в своем кабинете появился Роберт Кроун. Он был хмур, но относительно спокоен.

– Я думаю, что вы были знакомы с господином Парром до этого вечера, раз пригласили его. – Комиссар не столько спросил, сколько аргументировал свое утверждение.

– Я не был знаком со всеми, кого мы пригласили, это ведь дань традиции, если хотите, игра, у которой есть свои правила. Например, пригласить Дэвида Сомса мне посоветовал редактор «Интерньюс». Я, разумеется, не раз читал его репортажи и счел эту идею удачной. Правда, пользуясь случаем, мне бы хотелось попросить господина Сомса…

– Не волнуйтесь, я представляю приличную газету, – с достоинством отреагировал Дэвид.

– Да я, собственно, не сомневался… Так вот, с господином Парром мы в родстве, не знаю, сказала ли вам об этом Марика. Разумеется, Морис не самый приятный и общительный представитель нашего семейства… Был. Но я пригласил его не столько как родственника, сколько как специалиста. Джим мне кое-что объяснил, но мне не хотелось бы полагаться только на одно мнение. Я ведь не думал, что все так обернется. Мне казалось, что старику нужно иногда выбираться из своей дорогой берлоги, и, кроме того, мне известно, что он честолюбив… В общем, я надеялся и ему доставить удовольствие.

– Насколько мы выяснили, бокал с вином, который взял для себя покойный Морис Парр, некоторое время стоял в комнате, из которой вы все ушли рассматривать портрет, так?