Текст книги "Мой профессор-оборотень (ЛП)"
Автор книги: Мэриан Ти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Тон парня звучал умоляюще.
Умный парнишка. Джейкоб понял, что такие девушки, как Кассия, были слишком застенчивы, слишком милы, чтобы отказать парню, когда он просит таким тоном.
Слишком плохо для него, Алессандро точно знал, о чем он думает.
Прежде чем Кассия успела что – то ответить, Алессандро оказался перед ними.
Когда Джейкоб понял, что оказался в центре внимания суженных глаз Профессора Моретти, он быстро отступил, и между ним и Кассией установилось приличное расстояние. Было что – то во взгляде профессора, что заставляло его нервничать, как будто он мог получить от профессора сильный удар, если не отойдет от Кассии. Может быть, это все потому, что профессор был итальянцем, думал Джейкоб, и поэтому у него были слишком консервативные взгляды, когда это касалось его студентов женского пола.
Алессандро с удовлетворением заметил, как застыла Кассия, только бросив на него взгляд, но этого было недостаточно, чтобы усмирить его нрав.
Это было впервые, когда он обратил внимание что носит Кассия. Хотя она всегда носила простые джинсы и свитера, свитер, который был сегодня на ней, был слишком растянутым и перекосился с одного боку, открывая взору кремовую кожу на ее плече. Вид этой кожи заставил его захотеть укусить ее, и Алессандро был точно уверен, что человеческий молокосос думал о том же. Осознание этого толкало Алессандро на странные вещи, как, например, зарычать и оскалиться на Джейкоба, заставив маленького юнца сбежать.
К сожалению, он не мог этого сделать. Это был их семейный колледж, и кроме того, Джейкоб был одним из их студентов.
– Добрый день, Профессор, – пробормотал Джейкоб.
Кассия ничего не сказала, только кивнула в знак приветствия.
Нахальная девчонка. Если она думает, что он позволит уйти ей с этим, совсем скоро она убедиться, как сильно ошибалась.
Стараясь сохранить нейтральный тон, Алессандро спросил:
– Как вы оба справляетесь со своими занятиями?
– Очень хорошо. Кассия может хоть сейчас сдавать свой первый тест…
– Джейкоб!
Лицо Кассии стало красным.
Алессандро мысленно посчитал до трех. Ему слишком не понравилось, как парень решил ответить за Кассию, как будто они уже были парой.
– Это правда, Кассия? Ты готова сдать свой первый тест?
И это было потому, что Джейкоб помогал ей? Возможно, это было не единственным, чему парень учил ее.
Кассия вызывающе приподняла подбородок и посмотрела на него.
Господи, это заставило Алессандро захотеть сильно поцеловать ее. Один поцелуй, и она вспомнит, кто ее господин.
– Да.
Ее тон был таким же вызывающим.
Ох, так теперь она гордиться? Она подумала, что лучше испытать все с мальчишкой, нежели с ним?
Кассия высказалась очень эмоционально: – Я собираюсь сдать тест, и вы ничего не сможете с этим сделать. Я собираюсь сдать все свои экзамены, и получить то, чего я хочу!
Алессандро застыл.
Джейкоб также оставался неподвижен, его глаза метались между Кассией и Алессандро. Наконец то, он нерешительно поинтересовался: – Хм, почему профессор не хочет, чтобы ты сдала экзамены?
У Кассии вырвался возглас, когда она сообразила, что только что сказала.
Чуть позже, он накажет ее. Но сейчас, у него было очень хорошее настроение, потому что он наконец – то понял, почему Кассия так отчаянно хочет сдать свои экзамены.
Она очень серьезно относилась к пари.
Осознание этого заставило чувствовать его…..
Это заставило его хотеть трахнуть ее.
Он аккуратно объяснил Джейкобу:
– Ты неправильно все понял. Я угрожал исключить ее из своего класса боевых искусств, если ее оценки не изменяться. Вот и все.
Алессандро посмотрел на Кассию, нахмурившись, так как будто действительно беспокоился по этому вопросу.
– Говоря об оценках, твои отметки тоже начинают скатываться вниз.
Ее глаза расширились.
– Да?
Ах, такая невинность. Это будет самым потрясающим чувством, наблюдать, как эта невинность превращается в женственность в его руках.
Алессандро сухо кивнул.
– Да. Пожалуйста, проследуй за мной в мой кабинет, чтобы мы могли обсудить, что ты можешь сделать по этому поводу.
Алессандро кивнул Джейкобу. – Надеюсь, все в порядке, и я разговариваю с тобой, как с другом?
– Конечно, Профессор, – Джейкоб очаровательно улыбнулся Кассии. – Увидимся позже, Кас.
Эта улыбка вызвала у Алессандро желание выбить все зубы мальчишке, а прозвище, которое он использовал к его девочке, заставило заскрежетать зубами.
Возможно, сегодня он сможет обернуться в волка и укусить руку этого парнишки, чтобы преподать ему урок. Это, или вылет из его класса. Джейкобу следует понять, что не стоит кусать руку, которая его кормила, стоило помнить, что он в Университете Моретти, где Алессандро был богом.
* * *
– Профессор Моретти, подождите.
Кассия едва успела догнать профессора, когда он вышел из библиотеки и направился в сторону лестницы.
Не в состоянии сравниться с его длинными ногами, ей пришлось просто бежать за ним, но тут профессор просто исчез из виду, так как спустился на один лестничный пролет вниз.
– Профессор!
Она поспешила вниз…
Кассия вскрикнула, когда кто – то неожиданно дернул ее позади, закрыв ей рукой рот.
Когда она обернулась, то увидела профессора, и он тащил ее в маленькую нишу под сценой…
Алессандро захлопнул двери. Это было одно из тех бережно отобранных мест в университете, куда никто, кроме телевизионщиков не заходил. Это был «островок спасения» – место, где такие перевертыши как он могли бы отсидеться во время опасности.
Прямо сейчас, он посчитал это место очень полезным для другой чрезвычайной ситуации, не менее важной.
Он выключил свет, погрузив нишу в кромешную тьму. Человеческие глаза Кассии не могли позволить ей видеть в темноте, но у Алессандро не было таких проблем. Зрение Ликанов было в тысячу раз лучше, и это позволило приблизиться к ней близко.
Она ахнула, когда он ухватил ее за талию, а после ахнула еще раз, когда он приподнял ее, отрывая ноги от земли, и посадил на невысокий выступ.
– Профессор, что…
Алессандро оборвал всю ту речь, что она хотела произнести, поцелуем.
На одну секунду, Кассия не могла пошевелиться, слишком шокирована тем, что происходило. В одно мгновение профессор был с другой женщиной, а в следующее – затянул ее в темную нишу и стал целовать….
Он приподнял голову.
– Кассия?
Она потрогала губы. Опухшие. Было так странно чувствовать их опухшими, и это даже был не сон.
Кассия посмотрела вверх на него.
– Профессор, мне не понравилось видеть вас с другой женщиной.
Она чувствовала себя эгоисткой, произнося такие слова, но Кассия должна была сказать это.
Грудь Алессандро сдавило от такой честности. Его застенчивый цыпленок был слишком невинен, особенно для него. Если бы у Алессандро была совесть, то он должен был бы отпустить ее прямо сейчас и заставить забыть о нем. Но он не мог. Не было ни одной, похожей на нее, и Алессандро хотел Кассию.
– Сделай то, что я сказал тебе, – ответил Алессандро, его голос звенел от сдерживаемого желания, – и ты будешь единственной женщиной, которую я буду трахать.
Кассия заскулила. Она не могла ничего с этим сделать, особенно когда об этом говорил профессор.
Он поцеловал ее снова, и в этот раз Кассия ответила на поцелуй, застенчиво, с жадностью, страстно. Ее руки обвились вокруг его шеи, и она наклонила его голову слегка назад, чтобы углубить поцелуй. Кассия посасывала его язык, он же в ответ засосал ее нижнюю губу, и это было словно игра, где один мог заставить другого сгорать от желания.
Кассия вздрогнула, когда почувствовала, как его руки начали двигаться, застыла от страха и возбуждения, когда руки профессора легли на ее грудь. Его руки были большими, но и ее грудь тоже была большой – так ошеломляюще. Жар от рук грел ее, когда Алессандро простонал напротив ее губ: – Такие чертовски большие.
Кассия откинула голову назад, когда его губы продолжили исследование ее шеи. Теперь он мял ее сиськи, лаская так, как она никогда к себе не прикасалась. Это было прекрасно, горячо, опьяняющие, то, как он касался ее груди – крепко и жадно.
Кассия сильно прикусила губу, стараясь не издавать слишком много звука, когда профессор стянул с нее свитер. Отодвинув ее лифчик в сторону, Алессандро продолжил ласкать ее грудь, на этот раз кожа к коже, от чего это вызывало еще большее удовольствие, что аж перехватывало дыхание.
– Такие чертовски большие, – хрипло повторил профессор, и от его голоса пальцы на ее ногах сжались. Кассия была рада… оу, она была такой довольной, что он нашел их достаточно большими для себя, и это не вызвало неприязни.
– Я думаю, что они, блядь, еще и сладкие…
Глаза Кассии расширились…
И тогда его рот обрушился на них, пробуя ее соски, ударяя по ним крошечными, дразнящими щелчками своего языка.
– Сладкие, – простонал он, продолжая сосать их, словно младенец.
Кассия обхватила руками его голову, ее застенчивость мигом испарилась, а наслаждение все нарастало и нарастало. Она застонала в знак протеста, когда профессор перестал целовать ее грудь, но вскоре издала возглас страха, осознав, куда следуют его поцелуи.
– Профессор…
– Мы не будем трахаться, маленький цыпленок. Пока ты не сдержишь свое обещание. Но прямо сейчас, я хочу попробовать тебя.
Когда он говорил вот так, она не могла ему отказать. Это было так сексуально, особенно когда профессор говорил ей такие грязные словечки. У профессора были проворные пальцы – либо это, либо он был огромным экспертом в том, как быстро снять джинсы. Всего несколько секунд потребовалось, чтобы освободить от ее джинсов, и в следующую секунду Кассия была свободна от своих шелковых трусиков.
Холодный воздух коснулся ее плоти.
– Профессор, – прошептала Кассия, вздрагивая от смущения и возбуждения. Все было так запутанно, что в один момент он заставил ее чувствовать себя самостоятельной и бесстыдной.
Кассия чуть не подпрыгнула, когда почувствовала, как профессор коснулся ее между ног. Она уже была влажной там, и почувствовала, как его палец стал потирать ее плоть. Когда Алессандро убрал оттуда пальцы, Кассия услышала сосательные звуки. Жар вспыхнул на ее щеках, когда она осознала, что он облизывает свои пальцы, впитывая ее вкус с них.
– Слаще, чем я себе представлял, маленький цыпленок.
Кассия захныкала.
Алессандро засмеялся над этим звуком.
– Ты стесняешься?
– Конечно, стесняюсь.
Это был почти вопль, почти рычание, почти шипение.
– Хорошо. Мне нравится, что ты такая.
А затем он решил смутить ее еще больше, когда широко раскинул ее ноги в стороны, опустил свою голову между ними и начал трахать своим языком. Она выгнулась, почувствовав первое касание его шершавого языка по ее складочкам. Кассия пыталась отодвинуться от него, ведь интенсивность его ласк шокировала ее, но Алессандро не собирался так просто отпускать ее куда – либо.
Не сейчас.
Никогда.
Схватив ее ноги, он с легкостью раздвинул их, не прилагая особых усилий. Алессандро стал водить своим языком туда и обратно, ударяя им по ее сладкой щелке в жестком ритме, но через несколько ударов, ее поведение изменилось. Теперь Кассия приподнимала свои бедра навстречу его рту, хныкая и без слов умоляя дать ей больше его одержимости.
Если бы Кассия предложила ему затрахать ее до потери сознания, то профессор с радостью бы согласился.
Переместившись немного выше, он втянул в рот ее напряженный центр удовольствия и стал сосать его. Жестко. Крепко. До такой степени, что боль и удовольствие смешались вместе и взорвались в ней.
Ее плоть напряглась под его ртом, застыла, а после затрепетала, выпуская ароматную кремообразную жидкость. Кассия кончила так сильно, как будто ее оргазм разрывал ее на части. Никто до этого не кончал так великолепно в его руках, а знание, что это все по настоящему, что она не притворяется, заставило его застонать.
Алессандро расстегнул брюки и вынул наружу свой член.
– Профессор, нет, – слабо запротестовала Кассия, когда почувствовала движения его головы, его язык лизал ее складочки, как будто подготавливал ко второму оргазму.
– Пожалуйста, Профессор…
Но было уже слишком поздно. Его язык снова был там, к нему присоединились его умелые пальцы, которые дразнили ее складочки, то погружая, то вынимая их.
Смутно, Кассия расслышала скольжения члена, быстрые и жесткие, и она поняла, что профессор дрочит сам себе.
Она содрогнулась от этой мысли, закрыла глаза и стала представлять, как Алессандро выглядит, когда двигает член, потирая и гладя себя, пока его глаза устремлены на ее тело.
Изображение были такими яркими, и их было так много, что Кассия почувствовала, что кончает во второй раз. Она все еще дрожала после оргазма, когда профессор прорычал свое освобождение, его рот с силой впился в ее киску, пока он сжимал и гладил свой член, проливая свою сперму на пол.
Затем профессор произнес в темноте: – Кассия.
Веки Кассии начали слипаться.
Боже, это была такая простая вещь, что профессор произнес ее имя вслух, но почему то это ощущалось так нежно и интимно, вызывая слезы у нее на глазах. Дорогой Бог, он только произнес ее имя, а она уже готова развалиться на части. Если частичка ее все еще сомневалась по поводу чувств, испытываемых к нему, то сейчас больше не было места сомнениям.
Она действительно влюбилась в своего профессора.
* * *
Профессор провел ее к общежитию, идя в нескольких шагах от нее, чтобы студенты не стали распускать о них слухи. Они не говорили, даже не смотрели друг на друга, но им этого и не требовалось.
Профессор: «Все было хорошо?»
Кассия: «Ты знаешь ответ на этот вопрос, Профессор».
Профессор: «Я просто хочу быть уверен».
Кассия: «Или мне было хорошо?»
Профессор: «Да. Потому что у меня такое чувство, что завтра ты провалишь свои тесты».
Кассия: «Как ты можешь такое говорить, Профессор!»
Профессор: «Просто честен. Потому что, зная тебя, ты не будешь учиться сегодня вечером, а будешь думать о моем члене».
Кассия споткнулась, когда подходила к общежитию, прочитав последнюю смс от профессора. Она решила обернуться и посмотреть на профессора, и плевать, что это может породить какие – то слухи, но его уже не было рядом.
Ее телефон издал звуковой сигнал.
Профессор: «И, чтобы ты знала, мой длинной в фут».
Ее телефон выпал из рук на землю.
Святая корова, длиной… в фут (30 см)? Двенадцать… дюймов?
Профессор был прав. Она действительно не сможет учиться сегодня.
Часть 2
Пять месяцев назад
– Как я выгляжу?
Я покружилась перед бабушкой и дедушкой, а потом сделала еще один оборот, чтобы рассмотреть себя в зеркале и залюбовалась длинным платьем, юбка которого плавно струилась вокруг ног. Это была самая красивая вещь, которую я когда – либо видела, и тот факт, что это был подарок от мамы, делал его еще более драгоценным.
– Ты похожа на принцессу, – поддержал меня дедушка Крис.
Я засмеялась.
– Ох, дедуля, – и обернулась к Кейт, лучезарно улыбаясь: – Бабуля?
– Это один из тех редких случаев, когда мне придется согласиться с твоим дедом, – ответила Кейт.
В ее глазах стояли слезы, и грусть, отчего моя улыбка пропала.
– Что – то не так?
Кейт покачала головой.
– Ничего, просто старая женщина расчувствовалась, – сказала она, вытирая слёзы. Снова взглянув вверх, бабушка, немного поколебалась, прежде чем сказать: – Ты понимаешь, что это не постоянное, да?
Слова заставили меня осознать, о чем она беспокоится, и я вздохнула.
– О, бабушка, – сев рядом с Кейт на диване, я крепко её обняла, тронутая переживанием. – Я знаю, о чем ты думаешь. Все будет не так.
Кейт обычно была жесткой, как армейский сержант (ведь она и дедуля были морскими пехотинцами), но именно она растила меня с младенчества. За годы под ее опекой я многому научилась. Но у Кейт болело сердце при виде страданий близких.
– Ты уже все объяснила. Мама потеряла голову от любви, но когда мой биологический отец бросил ее, она уже не была такой, как прежде. Родив меня и осознав, что не сможет вырастить, она отдала меня тебе. Но сейчас она вернулась, и хочет начать все сначала. Я не особо ожидаю чего – либо, но и ненавидеть не должна.
Обняв ее снова, я добавила:
– Я и не ненавижу. Невозможно ненавидеть кого – то, когда ты и дедуля воспитывали меня быть ужасно милой.
Прежде чем Кейт сумела ответить, мы услышали ни с чем несравнимый звук приближающего автомобиля по подъездной дорожке фермы.
Она тут.
Кимберли Дрезден.
Моя мать.
Мы все напряглись, и где – то минутку мы только и могли, что смотреть друг на друга, не зная, что делать. Если бы это происходило с кем – то другим, я бы подумала, что это забавно. Мы вели себя так, будто к нам с визитом приехал президент США, но это была всего лишь их дочь. Моя мама.
Крис первым нарушил тишину, грубо сказав:
– Давай, пойдем и встретим нашу блудную дочь.
Встав, он пошёл к двери, и сказал нам сидеть на местах. У меня безумно колотилось сердце, когда я наблюдала, как дедушка открывает дверь и что – то тихо бормочет.
«Так же ты себя чувствуешь, влюбившись?» – думала я. Волнение от того, что я увижу мать – наконец – то увижу и смогу поговорить с ней вживую – я переживала то, что, скорее всего, буду ощущать, когда влюблюсь.
Наконец, Крис вернулся, и я увидела за ним силуэты двух женщин.
Выражение лица Криса было вежливым, но голос слишком отстраненным:
– Кассия, я бы хотел познакомить тебя с твоей матерью.
Он сделал шаг в сторону.
Я затаила дыхание.
Моя мать была красавицей. Как те актрисы, или другие женщины, которые снимаются в реалити – шоу про жен богатых мужей. Прекрасна, элегантна и утонченна. Как Кейт и я, она была рыжеватой блондинкой с карими глазами. Я была очень похожа на нее.
Моя мама. Это моя мама. Моя мама…
– Здравствуй, Кассия. Ты выросла красоткой.
Ее голос был… странным. Я не могла объяснить почему, но понимала, что никогда прежде не слышала такого голоса. Проигнорировав это, я встала и приветливо ответила:
– Здравствуйте, мэм.
Я ждала, что она скажет не называть ее так. Что я могу звать ее «Кимберли» или просто «мама».
Но она ничего не сказала.
– Я рада, что это платье сидит на тебе превосходно. Я знала, что у тебя будет тот же размер, что и у меня и твоей бабушки.
Ее взгляд метнулся к Кейт, которая уже успела встать с дивана.
Я повернулась к бабуле, она не улыбалась.
– Может, мне оставить вас двоих наедине? – спросила Кейт. – Я уверена, тебе и Кассии нужно о многом поговорить…
Смех Кимберли оборвал ее на полуслове.
– О, святые угодники, нет. Для этого нет нужды. Я уверена, что вы уже все рассказали ей обо мне.
Это тоже было странным, я ничего не понимала. То, как она улыбалась. Таких улыбок я не встречала.
– Не всё, – ответила Кейт. – Я надеялась, что ты увидишь нас и покажешь, как сильно изменилась.
Моя мать снова засмеялась.
– Ну, тогда, я думаю, что ты сильно разочарована, – обратив свой взгляд на меня, она спросила: – Мы можем присесть?
И не дожидаясь ответа, она опустилась в одно из кресел.
Вторая женщина осталась стоять, и когда мама поймала мой взгляд, обращенный на ее спутницу, то кинула небрежно:
– Не обращай на нее внимания. К ней мы вернемся позже.
Я открывала и закрывала рот, не зная, что лучше ответить. Быть вежливой с гостями и предложить присесть, или последовать пожеланиям моей матери?
Все было очень странным, ничего такого, о чем я себе фантазировала.
– Кассия, мне нужно, чтобы ты кое – что подписала.
Сердце подпрыгнуло к горлу, когда Кимберли передала мне пачку документов. «Бумаги на удочерение», – подумала я, будучи уверенной, что столь прекрасная женщина, как мама, не будет одинокой. Сейчас она была замужем, и ее муж, наверно, хотел удочерить меня, чтобы мы могли жить одной семьей.
Я уже собиралась прочитать контракт, когда Кейт поинтересовалась:
– Что это?
– О, просто трастовый фонд для нее, взамен на ее соглашение о молчании.
Последние слова стали для меня ударом под дых, и я опустила контракт обратно на колени.
– Соглашение о неразглашение чего?
Я не могла понять, что должна хранить в тайне, быть может, диск «Пятьдесят оттенков серого», который хранился у меня под кроватью.
– В документах все указано, – ответила моя мать, продолжая улыбаться странной улыбкой.
– Просто скажи это вслух, Кимберли. Что там написано?
– Ты не могла бы прочитать…
– Кимберли!
Мать побледнела.
Я тоже была в шоке – мне никогда не приходилось слышать, чтобы Кейт повышала голос.
Странная улыбка исчезла с лица Кимберли.
– Вот так значит? – она не стала дожидаться ответа Кейт. – Хорошо. Этот контракт позволит Кассии получить сто тысяч долларов, взамен на обещание никогда не контактировать со мной, и не рассказывать не одной живой душе о родстве между нами. Как только она подпишет это, мы будем мертвы друг для друга.
Она ни на секунду не отрывала взгляда от Кейт, и в этот раз я осознала, что странного было во всем происходящем.
По факту, ничего странного в этом не было.
Ее улыбка, ее тон, все с ее стороны казалось странным, потому что она была бессердечной.
Кимберли Дрезден была напрочь лишена чувства любви, и я никогда не встречала таких людей как она, до сегодняшнего дня.
– Ради Бога, Кимми, не говори так, – Крис подошел к нам сзади, и я никогда не видела такого разочарования на лице дедушки. Рядом со мной Кейт резко вздрогнула, и я поняла, что она увидела то же самое, что и я.
Нам всем было обидно, но моя мать… так и оставалась странной. Странная незнакомка, которая смотрела на Кейт и Криса так, будто они не ее родители, вырастившие ее, любившие ее. По факту, моя мать вела себя так, будто их вообще не существовало. Посмотрев на меня с выгнутой бровью, спросила:
– Так ты собираешься подписывать или нет?
Я вспомнила все дни, когда мечтала о встрече с ней, вспомнила, как воображала всё, чем мы станем заниматься вместе, как мать и дочь. Я вспомнила, как рассказывала об этом Кейт и Крису, и задумалась, было ли это причиной, что они организовали эту встречу, зачем они опять позволяли обижать себя.
Взяв ручку, я вписывала свое имя в строке, снова и снова, до тех пор, пока все двадцать страничек контракта не были подписаны.
– Пожалуйста, не присылай нам никаких денег. Мы не нуждаемся в них.
Мать рассмеялась, фальшиво.
– Ты такая же, как и они, – она с отвращением оглянулась вокруг. – И как ты можешь серьезно рассуждать об этом, когда живешь в такой дыре?
Крис вздрогнул, я осознала, что это оскорбление сильно задело его. Мой дедушка был очень старомодным человеком, тем, кто считал долгом быть кормильцем в семье, потому что он мужчина, а Кейт и я – женщины.
– Для нас это не дыра, – мой голос привлек ее внимание ко мне. – Мы счастливы здесь, поэтому спасибо за твою заботу, но нам действительно ничего не нужно, – я встала, и Кимберли тоже поднялась на ноги. – Спасибо за визит. Больше никто из нас не побеспокоит тебя снова. Но, если ты все – таки решишь, по ошибке, отправить нам деньги, я просто попрошу банк вернуть их обратно моей матери.
Ее губы угрожающе сжались.
– Сука.
– Кимберли, – закричала Кейт.
Я даже не дрогнула. Казалось, ее фальшь передалась и мне. Какая мать, такая и дочь, и все дерьмо в придачу.
– На этом все? – спросила я спокойно.
– Нет. Не все, – тут она обернулась к своей спутнице. – Я бы хотела сделать фотку с ней. И изобрази счастье. Я собираюсь показать это мужу, пусть знает, что мой драгоценный ребенок живет в хорошем месте, и что мы разрушим ее жизнь, если правда выплывет наружу.
Не сказав ни слова, я взяла телефон из ее рук, и встала рядом с ее спутницей.
– Мэм, прошу улыбнуться.
Я подняла высоко телефон, улыбнулась и сделала селфи. Это было очень легко, спасибо за фальшивую частичку внутри меня.
И только после этого, она ушла, оставив после себя пустоту.
Я смотрела, как моя мать уезжает, на чрезмерно дорогой машине, ощущая опустошение и…
Я услышала голос бабушки:
– Ох, Крис.
Я обернулась, обеспокоенная дрожью в голосе Кейт. Моя бабуля не плакала, но в глазах дедули стояли слезы, и это раздавило меня.
Я увидела все на его лице, увидела, как он обвинял себя в том, в кого превратилась моя мать, увидела, как он не мог понять, каким образом его собственная плоть и кровь могла поступить так с ними.
И Кейт, моя любимая, сильная бабушка…
Я видела, как она, пытаясь успокоить своего мужа, желая забрать всю его боль и впитать ее в себя.
И все из – за того, что моя мать была такой бессердечной.
Подбежав к ним, я обняла Криса и Кейт.
– Простите меня, – у меня полились слёзы, и пустота происходящего начала отступать. – Простите за то, что вам снова пришлось с ней встретиться ради меня.
Чем больше я говорила, тем сильнее плакала. Но я не пыталась остановиться, потому что пустота отступала, и я хотела этого. Мне было это нужно.
– Я люблю тебя, бабуля, и тебя люблю, дедуля.
Закрыв глаза, я сильнее сжала их в объятиях, разрушая пустоту, забирая всю боль при помощи любви.
Моя мать была бессердечной, потому что, тем, кто ее любил, она причиняла боль.
Я не стану такой же! Не буду такой пустышкой и ненавистной. Я собиралась влюбиться, найти мужчину, который будет любить меня, и вместе с ним, я подарю Кейт и Крису внука, и мы будем настоящей семьей.
Вместе, мы больше никогда не будем лишними.
* * *
– Мы не можем вечно играть в эту игру, – предупредил Алессандро членов Совета.
– Если вы и дальше будете продолжать такие действия, то уже не сможете отделаться штрафом. Вы должны помнить, Алессандро: статус принца не может защищать вас вечно.
Слова эхом звучали в голове Алессандро Моретти даже после того, как он оказался дома.
«Гребаный Совет ликанов», – подумал он, когда потянулся за новой повязкой. Они хотели лишь мирных переговоров и посредничество, как будто это действительно остановит этих глупых щенков от дерьмовых разговоров о его семье.
Потом послышался стук в дверь, и Алессандро сразу крикнул:
– Заходи.
Ему не нужно было спрашивать, кто это, запах, распространяясь по воздуху, все рассказал.
Доменико Моретти вошел внутрь. Выше близнецов Алессандро и Алехандро, на несколько дюймов, и крепче сложен, как и полагалось наследнику клана Моретти. Он также считался самым сильным и уважаемым членом их расы, тем, чей простой взгляд мог заставить ликанов дрожать от страха.
Но это было когда – то.
Сейчас же, Доменико Моретти был всего лишь блеклой оболочкой прошлого. Теперь он стал посмешищем, над которым вся раса любила издеваться, потому что он позволил одурачить себя, будучи влюбленным.
Завидев Алессандро, сидящего на одном из барных стульев и наносящим специальную мазь на раны, Доменико резко остановился. Поскольку большинство ран, даже очень смертельных для людей, заживали всего через несколько секунд на оборотнях, Доменико знал, что существовало всего несколько вариантов, объясняющих все еще красные порезы на груди брата.
– Насколько плох яд? – спросил Доменико, его лицо и тон оставались равнодушными.
– Не очень сильный, – рассеяно бросил Алессандро, заканчивая накладывать живительную мазь и забинтовывая низ грудины.
– От таких трусов, как они, только такого и жду, – Алессандро скривил в отвращении губы, вспомнив, как щенки набросились на него, думая, что могут победить численностью.
Идиоты. Чертовы идиоты думали, что смогут одолеть его.
– Ну, очевидно, что они трусы… – тихие слова Доменико привлекли внимание Алессандро. – Не думаешь, что не было смысла их избивать? – его старший брат сделал паузу.
– Всех восьмерых, я так понимаю?
– Мы оба знаем, что они заслужили это.
– И мы оба знаем, что не тебя по правде пытались задеть.
Заскрежетав зубами на то, как Доменико может оставаться таким спокойным после всего, Алессандро выбросил использованную марлю в мусор и яростно спросил:
– Какого черта ты хочешь, чтобы я делал? Ничего, даже когда слышу, как они обзывают тебя гребаной сучкой? Или хочешь, чтобы я поступал как Алехандро, и просто трахал их подружек?
– Не совсем.
Голос Доменико оставался спокойным, несмотря на вспышку ярости младшего брата.
– Но да, я был бы признателен, если бы ты нашел женщину для постоянного траха.
Алессандро вскинул голову.
Взгляд Доменико оставался таким же непроницательным.
У Алессандро отвисла челюсть. Так он не ошибся. Этот странный тон в голосе брата ему не показался, поэтому Алессандро недоверчиво спросил:
– Ты угрожаешь мне?
Доменико не был удивлен тем, как Алессандро воспринял его слова. Всего мгновение он спорил с самим собой, зная о риске, на который идет. Однажды он дал Алессандро слово, и не было никакого шанса забрать его назад.
Риск большой, но если чему Доменико научился с тех пор, как исчезла его жена, так это тому, что любовь может иметь огромную силу над человеком.
Приняв решение, Доменико посмотрел на своего брата.
– Я не угрожаю тебе, а предлагаю сделку.
– Сделку?
Алессандро держался настороже. Заключать сделки не в духе Доменико. Его старший брат был манипулирующим ублюдком, который любил дергать за все веревочки, даже если человек не понимал, что находится под его контролем.
Доменико сложил руки за спиной.
– Да. Сделку. Я хочу, чтобы ты нашел женщину, которую сможешь трахать регулярно – только одну женщину, которую сможешь трахать на протяжении тридцати дней, и если, найдя женщину, ты все еще будешь хотеть убить каждого, кто бросает нам оскорбление, то я даю тебе свое слово. Тебе не придется снова защищать меня.
Наступил момент тишины, прежде чем младший брат недоверчиво заговорил:
– Ты серьезно?
– Хочешь, чтобы я трахал кого – нибудь тридцать дней подряд…
– Одну женщину, – поправил Доменико.
– И это все?
Брови Алессандро недоверчиво изогнулись.
– И ты станешь нормальным?
– Я же даю тебе слово, не так ли?
Алессандро медленно покачал головой.
– Какого черта, Доменико?
«Факт того, что ты спросил меня, значит, что я на правильном пути», – подумал Доменико.
– Мои интересы в этом совсем меркантильные, – Доменико направился к двери, бросив это через плечо. – Дай знать, когда найдешь подходящую девушку, и тогда мы начнем отсчет.
Наши дни
Не улыбайся, не улыбайся, НЕ УЛЫБАЙСЯ…
Но эти безумно совершенные губы все – таки изогнулись, и сердце Кассии Саммерс затрепетало, когда все девушки в аудитории блаженно вздохнули. Она не винила их за то, что они падали в обморок от его улыбки. Она была идеальной. Однако Кассия обвиняла во всем профессора.
Разве он не собирался принадлежать только ей?
– Это как раз тот ответ, который мне и нужен был, мисс Кресвелл, – одобрительно ответил Алессандро Моретти.
– Спасибо, профессор. Рада помочь вам.
Кассия заскрежетала зубами, наблюдая, как Натали Кресвелл заняла свое место и демонстративно скрестила ноги. Кассии не нужно было находиться спереди, чтобы знать, что при закидывании ноги на ногу, девушка, наверняка, показала больше, чем кусочек нижнего белья. Эта мысль заставила ее повернуться к профессору, но он уже переключил внимание на экран и нажал кнопку на пульте, показывая классу новый слайд.
