Текст книги "Превыше соблазна"
Автор книги: Мэри Маккол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 13
Пытаясь справиться с мрачным настроением, которое с каждой минутой становилось все хуже, Ричард никак не мог решить, то ли ему выйти во двор и пройтись, то ли вывести из конюшни своего жеребца и унестись в поля, чтобы выплеснуть в бешеной скачке накопившееся напряжение и душевную усталость. Однако он не сделал ни того ни другого, а просто уселся в большом зале перед камином, сложил на груди руки и стал бесстрастно наблюдать за игрой огненных языков пламени и прислушиваться к треску сучьев.
Перед ним стояли две проблемы, и обе не шли у него из головы. Во-первых, Джон рассказал ему о бесчинствах французской инквизиции, а во-вторых, Мег необъяснимо переменилась к нему, Ричарду. Обе проблемы тревожили и печалили хозяина Хоксли.
Всего час назад Мег вбежала в дом со следами слез на лице и заперлась у себя в комнате. Следом за девушкой показалась расстроенная Фиона, она извиняющимся тоном сообщила Ричарду, что «сделала только хуже». Это случилось сразу после разговора с Джоном, который набрался сил и рассказал Ричарду, что инквизиция неумолимо подступает к Англии. Его самого схватили на морском берегу неподалеку от Монтивильера, вот тогда он и сумел подслушать разговоры своих мучителей о планах на будущее.
После этого сообщения Ричард заподозрил, что упустил время для обращения к королю Эдуарду за помощью и защитой для английских тамплиеров.
Уилла увела племянников и племянниц Ричарда в сад собирать яблоки. Оно и к лучшему – слишком мрачное настроение было у хозяина дома. Однако Брэдан и Фиона сидели в зале и, стараясь разделить неприятности Ричарда, молчали уже четверть часа кряду.
Брэдан рассеянно играл пустой чашей, вертел ее в пальцах, переворачивал, постукивал ею по столу и успокаивался, лишь когда Фиона касалась его руки. Наконец Брэдан не выдержал и прервал тяжелое молчание:
– Ричард, я настаиваю, чтобы ты переменил решение. Будет лучше, если ты отправишься на север. Инквизиция идет за вами по пятам. При дворе появляться рискованно.
Ричард хмуро смотрел в огонь. Прихотливая игра языков пламени неудержимо влекла его. Он словно пытался прочесть в ней свою судьбу. Смешно, конечно, но это его занимало и отвлекало от бесконечной череды мыслей. Однако нельзя заставлять Брэдана так долго ждать ответа. Вздохнув, Ричард оторвал взгляд от пламени, перевел его на Брэдана и, заметив тревогу в голубых глазах брата, устыдился собственной слабости.
– Я не могу не выполнить приказ короля, Брэдан. И я не допущу, чтобы меня считали предателем, не стану бежать в Шотландию в поисках укрытия. Я надеюсь еще послужить Англии. В замке Танбридж я постараюсь добиться аудиенции у короля. Остальное в руках Божьих.
– Тебе может действительно потребоваться Божья помощь, если эти лицемеры переберутся через пролив и потребуют ареста английских тамплиеров, – пробормотал себе под нос Брэдан, и Ричард увидел, какая тревога появилась на лице Фионы при этих словах.
– Я все-таки поеду, – решительно заявил Ричард. Он в полной мере сознавал, насколько ответственным станет этот шаг, но считал, что у него нет выбора. – Я не могу жить, заботясь лишь о своей безопасности и не думая о высшем благе. Ты бы тоже не смог.
Брэдан замотал головой, однако больше не сказал ни слова. Должно быть, признал правоту Ричарда.
– Все так ужасно, – пробормотала Фиона, ломая пальцы. – И еще эти проблемы с Мег… У тебя и так хватает забот. – Она прижала руки к груди, потом опустила их на стол, потом – на колени. – Никак не могу прийти в себя. – Фиона слабо улыбнулась. – Ричард, верь мне, я так тебе сочувствую. Я только хотела приободрить Мег, когда сказала, что вы друг другу подходите.
– Фиона, поверь, ты тут ни при чем. – Ричард поднялся с места, подошел к невестке и положил ей руку на плечо.
Меньше всего ему хотелось, чтобы у его добросердечной невестки возникло чувство вины перед ним за неудачный поворот событий, связанных с Мег.
– Любовь моя, он прав, – вмешался Брэдан. – Я сам виноват не меньше, чем все остальные. Это ведь я убедил тебя, что Ричард положил глаз на эту особу и…
– Что? – изумленно вскричал Ричард.
– …и любому было ясно, что она тоже испытывает к нему нежные чувства, – не обращая внимания на Ричарда, закончил Брэдан.
– У меня голова от вас идет кругом, – простонал Ричард и запустил пальцы себе в волосы. – С ума сойти можно!
– Я просто хочу объяснить, – продолжал Брэдан тоном старшего брата, который пытается урезонить капризного малыша, – почему Фиона попробовала разговорить Мег, чтобы та более открыто выразила свои чувства.
– Да уж, – прорычал Ричард и сжал кулаки. – Помощь так помощь. Женщина зарыдала при одном предположении, что мы с ней подходим друг другу. – Ричард увидел, как вздрогнула Фиона от его упрека, тут же раскаялся и конец тирады оставил при себе.
Черт возьми! Черт возьми!
Стараясь взять себя в руки, он закинул голову назад, набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.
Надо разобраться, и по возможности быстро. Пусть даже это причинит ему новую боль.
– Фиона, – обратился Ричард к невестке, – пожалуйста, повтори точно, что именно ты сказала Мег, а она – тебе, перед тем как Мег бросилась со слезами в дом.
– Но зачем, Ричард? – Фиона смотрела на деверя с состраданием и симпатией. – Я тебе уже почти все рассказала. Какой смысл еще раз мучить себя? Ничего нельзя изменить.
– Я знаю и все же хочу услышать еще раз, чтобы разобраться до конца. – Он с теплотой пожал ее руку. – Пожалуйста, сделай, как я прошу.
Фиона задумалась, у нее даже глаза потемнели, потом сглотнула, посмотрела на Брэдана, словно ища у него поддержки, прочистила горло и начала:
– Я… я просто сказала, что твой брат и я желали бы, чтобы со временем ты нашел сильную женщину с добрым сердцем и способностью верно любить. Ведь ты этого заслуживаешь. Правда заслуживаешь, – с чувством повторила она, взяв в ладони обе его руки.
– О, миледи, – вздохнул Ричард и поднес ее руку к губам, – вы, как всегда, слишком добры и цените меня куда выше, чем я того заслуживаю.
– Нет-нет! – возразила Фиона, улыбаясь ему сквозь заблестевшие на глазах слезы. – Тебя нельзя переоценить, и знай, я всегда помню об этом.
Ричард почувствовал, как потеплело у него на сердце, но, секунду помолчав, спросил:
– И что ответила тебе Мег?
– Сначала я в шутку спросила ее, не знает ли она женщину, подходящую под это описание, и тут она разразилась слезами и пробормотала, что это невозможно. «Этого просто не может быть…» – вот ее точные слова. Во всяком случае, мне так кажется, – хмурясь, покачала головой Фиона. – Я старалась успокоить ее, но она пробормотала извинения, вскочила и убежала в дом.
– Это все?
– Да. Я тогда очень расстроилась и сейчас еще не могу успокоиться.
– Она не сказала, что именно невозможно и почему?
Фиона глубоко задумалась, потом покачала головой:
– Нет. Она ничего больше не говорила, но было ясно, что ей кажется безнадежной мысль о том, чтобы ваши отношения развивались… Ну, ты понимаешь.
– Мм-м… – Ричард задумался.
Он знал Мег или думал, что знал, и сейчас ему хотелось понять, какие причины могли заставить девушку без всяких причин поступать так скоропалительно.
Он вспомнил каждое слово, произнесенное в его покоях, что сказал он, что – Мег. И тут ему пришла в голову одна мысль. Конечно, он может ошибаться, но все же…
– Спасибо, Фиона. Я благодарен тебе за помощь. – Он обнял невестку и направился в коридор, ведущий к лестнице на второй этаж.
– Что ты собираешься делать? – вслед ему крикнул Брэдан и пересел поближе к жене.
Ричард остановился в дверях и оглянулся. Эти люди были так дороги ему!
– Жизнь Джона сейчас вне опасности. Так что завтра утром я отправляюсь в замок Танбридж, как и планировал. – Ричард улыбнулся Фионе и добавил: – Но сейчас я собираюсь найти Мег. Я заинтригован, и прежде, чем доставить ее ко двору короля Эдуарда, я должен выяснить, в чем причина столь внезапной перемены в ее отношении ко мне.
– Удачи тебе, Ричард, – улыбнулась Фиона и послала ему воздушный поцелуй.
– Да-да, попутного ветра, – добавил Брэдан, обнял жену и притянул ее к себе. – И помни, сердечные дела не бывают простыми, это я говорю тебе по собственному опыту.
– Благодарю за добрые напутствия, надеюсь, они пойдут мне на пользу, – крикнул через плечо Ричард и полетел по лестнице через три ступени.
Мег услышала чьи-то мощные шаги на лестнице, и через мгновение в дверь постучали. Девушка решила, что это кто-то из детей, быстро провела рукой по волосам, одернула платье и пошла к двери.
Глаза у нее распухли, а на щеках остались следы слез. Мег надеялась, что это не кто-нибудь из младших детей – они могут испугаться ее вида. Не отвечать на стук тоже не годится, ведь сейчас это не только ее комната.
Увидев за дверью Ричарда, Мег была потрясена. Один взгляд на него причинил ей боль. Она не готова! Не готова встретиться с ним лицом к лицу.
– Что вы здесь делаете? – неловко спросила она и сама почувствовала, что вопрос звучит грубо.
Сначала казалось, что Ричард пустится в объяснения, но он долго молчал, только смотрел на нее своими зелеными глазами. Наконец он сказал:
– Я пришел кое о чем спросить вас, леди. На самом деле задать даже три вопроса.
– Я… я не знаю, – запинаясь проговорила Мег, но от двери не отступила, чтобы он не подумал, что она приглашает его войти. Такого она бы не вынесла. – Смотря о чем вы хотите спросить.
– Эти вопросы требуют только честности, ни больше ни меньше. – Говоря это, он бросил на нее взгляд, от которого у Мег всегда мурашки бежали по спине и ей начинало казаться, что она – самая красивая женщина на земле. Не сводя с нее глаз, Ричард добавил: – Это ведь не так много, если учесть, как мы друг другу доверяем?
Эти слова тотчас напомнили Мег о времени, которое они провели вдвоем, о словах, которые сказали друг другу, о чувствах, которые почти наверняка оба испытывали. Ей захотелось броситься Ричарду в объятия, заплакать, все объяснить. Но она не могла.
– Я… я… – Продолжить она не сумела, лишь отступила на шаг, чтобы закрыть дверь, спрятаться от его настойчивого взгляда, чтобы он не смог увидеть боль на ее лице. Мег замотала головой: – Нет, Ричард, простите, простите.
Ричард рукой удержал дверь.
– О Господи, неужели вы хотите сказать, что вычеркнули меня из своего сердца, и даже не потрудитесь сказать мне об этом? Я думал, что могу рассчитывать по крайней мере на честность.
Да, он это сказал. Сказал вслух, и теперь это стало реальностью. Он знает, что она решила оставить его. Теперь в сердце Мег была одна только пустота.
Мег с отчаянием вглядывалась в его лицо, видела, как он побледнел, и впилась ногтями себе в ладони, чтобы не проявить слабость. Как ей хотелось броситься в его объятия, утешить его и себя, но надо терпеть.
– Ричард, я не смогу этого вынести, – прошептала Мег, до конца не зная, что имеет в виду: ответы на его вопросы или этот мучительный разговор.
– Я клянусь вам, что ни слова не скажу, чтобы заставить вас переменить свое мнение, если вы опасаетесь именно этого, – все так же глядя в глаза Мег, проговорил Ричард. – Только ответьте мне честно. Большего я не прошу.
Мег чувствовала, как любовь борется в ней с чувством долга, но тут Ричард мягким тоном добавил:
– Мег, ну пожалуйста.
И она послушно кивнула, не пытаясь ответить вслух, потому что боялась расплакаться, а ей нужно было беречь силы для решительного разговора.
– Благодарю, – И Ричард поклонился. – Ответьте вот на какой вопрос: было ли в моих действиях то, что отвратило вас от меня, сказал ли я что-то такое, что повергло вас в то горе, в котором вы, очевидно, сейчас пребываете?
Мег впала в отчаяние при мысли, что Ричард мог придумать подобную причину перемены в ее отношении к нему. Помотав головой, она с трудом выговорила:
– Нет, Ричард, вы всегда были со мной галантны.
Ей хотелось добавить, что он добрый, нежный, заботливый. Что он самый замечательный человек!
Но слова эти остались несказанными. Конечно, Мег обещала быть честной, но все же не хотела причинять лишнюю боль ни себе, ни ему. Вместо этого она покачала головой и заставила себя произнести:
– Ричард, я ничего не имею против вас. Вы не сделали мне ничего дурного ни в прошлом, ни сейчас. Но вы должны понять… То, что есть между нами, не может продолжаться. Это чревато скандалом. Неужели вы не понимаете? И не из-за вас, Ричард, из-за меня. Из-за меня одной.
Он молчал. Мег тяжело вздохнула, стараясь найти в себе силы продолжить:
– Пожалуйста, мне и так трудно, – с мольбой в голосе произнесла Мег. – Не заставляйте нас обоих страдать еще сильнее. Поймите, мы не можем изменить прошлое, как бы нам обоим того ни хотелось.
Ричард кивнул. Он выглядел странно спокойным, а Мег так боялась его презрения. Оказалось, что на этом ее ответе допрос не закончен.
– Тогда мой второй вопрос будет таким, – продолжал он так, словно она не швырнула только что свое сердце к его ногам. – Есть ли в вас чувства ко мне более глубокие, чем дружба? Прежде я полагал, что есть.
Услышав эти слова, произнесенные низким, чуть хрипловатым голосом, в котором чувствовалось сдержанное волнение, Мег задрожала и плотно сжала губы. Как может он это спрашивать? Как сумеет она произнести вслух такие слова? Невозможно, невозможно! Она ведь пыталась объяснить ему, что чувствует. Сделала все, чтобы он понял, как бы унизительно это ни было для ее гордости. Так зачем же он спрашивает, зачем мучает ее? Мег замотала головой, пытаясь прогнать резь в глазах. Из губ ее вырвался хриплый шепот:
– Вы жестоки, Ричард… Разве можно спрашивать об этом сейчас?
Он прервал ее сетования и почти холодно спросил:
– Вы обещали мне честность, мадам, помните? – Мег застонала, и Ричард закончил более мягким тоном: – Вы должны мне ответить, Мег, и тогда я перейду к третьему вопросу.
Мег расправила плечи. Так, значит, он хочет продолжать? Она бросила взгляд на лицо Ричарда, оно показалось ей бесстрастным. Как он спокоен! А она все глубже и глубже погружается в пучины отчаяния.
– Так вы ответите? – негромко повторил Ричард, не отводя взгляда от лица Мег. – Чувствуете ли вы ко мне нечто большее, чем простая дружба?
Он не желает оставить ее в покое, не желает удовлетвориться объяснениями, которые она уже высказала. Мег ощущала такую боль в сердце, что была готова на что угодно, лишь бы прекратить эту муку. В какой-то миг в ней поднялось возмущение – зачем он так с ней поступает? – и она быстро выдавила из себя:
– Да, если вам так уж надо это знать. Вы правы в своих предположениях.
Ричард кивнул. На лице его появилось счастливое выражение, которое привело Мег в замешательство. Да, она любит его, но ведь она выразила твердое намерение прекратить с ним всякие личные отношения. Чему же он радуется?
– Дайте мне вашу руку, Мег.
– Что? – Мег быстро спрятала руки за спину. – Вы не должны ко мне прикасаться, Ричард. И я к вам – тоже. У вас остался еще один вопрос. Задавайте его, – с вызовом в голосе произнесла Мег.
Этот откуда-то взявшийся протест помог ей справиться с более сложными чувствами.
– Мне для вопроса как раз нужна ваша рука, Мег. Без этого ничего не получится.
Мег колебалась, и Ричард добавил:
– Ну, мадам, смелее. Если уж вы так боитесь, я только дотронусь до кончиков ваших пальцев. Неужели я прошу слишком многого и вы считаете мою просьбу слишком дерзкой? После всего, что было между нами?
Ричард хорошо знал Мег. От этой просьбы ее сердце пропустило одно биение. Один такт, а потом застучало с бешеной силой. Она хотела было отказаться, но тут рука, словно сама по себе и вопреки воле хозяйки, протянулась вперед и повисла в узком пространстве между ними.
«Вот она, Ричард, бери».
И Ричард взял. И взял очень странно.
Он поднял свою руку до повисшей в воздухе ладони Мег, слегка коснулся подушечек ее пальцев, погладил их, от чего дрожь пробежала по всему телу Мег, потом дотронулся до центра ладони и лишь тогда взял ее в руку.
Мег жадно втянула в себя воздух, только сейчас заметив, что задержала дыхание. Она молча смотрела на их сцепленные руки и старалась не шелохнуться. Надо бы вы дернуть руку, но ноги вдруг ослабли, колени едва не подогнулись, желание разливалось по жилам, и не было сил сопротивляться.
– Вы дрожите, мадам, – прошептал Ричард.
– Да, – так же шепотом согласилась Мег.
Она чувствовала, что он смотрит прямо ей в глаза, но сама не могла отвести взгляда от их слившихся рук.
– Но не от страха и отвращения?
– О нет…
Ответ слетел с ее губ непроизвольно, Мег не успела его обдумать и лишь потом осознала, что это был вопрос. Третий вопрос. Он задал свой третий вопрос.
– Вот и все, что я хотел узнать, – все тем же хриплым шепотом произнес Ричард.
Мег подняла на него глаза и была поражена силой желания, светившейся в его взгляде. Это желание воспламенило ее собственную кровь, превратив её в жидкий растекающийся по жилам огонь. Ей хотелось сбежать, укрыться у себя в комнате, но Ричард все еще держал ее за руку. Через секунду он наклонил голову и едва ощутимо коснулся губами ее пальцев. Однажды он уже делал так, и Мег сумела совладать с дрожью.
Поцелуй был краток. Мег успела почувствовать только легкую волну тепла, как Ричард уже распрямил спину, выпустил ее руку и произнес:
– Благодарю вас за честность, Мег. Завтра на рассвете мы уезжаем в замок Танбридж. – С этими словами он кивнул, чуть заметно улыбнулся и ушел.
Мег осталась все в том же смятении, в котором была до его визита. Но уверенности в ней стало меньше. Взгляды и прикосновения Ричарда окончательно вывели ее из равновесия…
Через три дня, когда они подъехали к замку Танбридж, состояние Мег не улучшилось. Путешественники решили остановиться в трактире «Бык и петух», перед фасадом которого болталась жестяная, грубо намалеванная вывеска заведения. Мег вышла из кареты, размяла затекшие мышцы, которые ответили ей острой болью и покалыванием. Однако она хорошо сознавала, что испытывает неудобства вовсе не из-за трудностей дальней дороги. Значительно больше ее тревожило и обижало благостное расположение духа, в котором пребывал все это время Ричард. Сама она несказанно мучилась от неопределенности в их отношениях, от неотступного желания быть с ним рядом, дотрагиваться до его руки, ощущать прикосновение его губ. Он же казался спокойным и уравновешенным.
С того ужасного дня, когда они расстались на пороге ее комнаты, Ричард вел себя безупречно. Как истинный джентльмен, внимательный и сдержанный, он не переставал заботиться об ее удобствах в дороге. Несколько раз Мег ловила на себе взгляд его глаз, в которых горел огонь, а временами мелькало странное, непонятное ей выражение. Но Ричард быстро отводил глаза, и Мег не успевала понять, что все это значит. Он ничего не предпринимал, не пытался с ней заговаривать о той перемене, которая произошла в их отношениях.
Ее угнетало сознание, что он так быстро утешился и обрел душевный покой, тогда как она сама мучилась несказанно, и каждое мгновение, проведенное в его обществе, приносило ей новую боль.
К счастью, неловкость смягчалась присутствием Джейн, новой горничной Мег. Джейн была деревенской девушкой, которая пребывала в полном восторге от своего высокого положения. Мег сначала протестовала против своего положения знатной леди, но смирилась, когда увидела, как счастлива ее горничная и вся ее семья оттого, что выбрали именно Джейн. У Мег не хватило духу объяснить им, что ее отвращение к мысли о служанке не имеет ничего общего лично с Джейн. Она чувствовала горечь, потому что ее вынуждали возвращаться к прежнему образу жизни графской дочери. Ей становилось дурно, когда она вспоминала о тех временах.
Однако Ричард указал ей, что ее нежелание иметь горничную нельзя принимать во внимание. Без горничной она вообще не может ехать в обществе такого человека, как он, – молодого, полного сил и ко всему еще неженатого. Общество этого не одобрит.
Итак, они отправились в путь втроем. Было решено, что Брэдан присоединится к ним позже, когда отправит жену и детей домой.
И вот она здесь. Лежит в темной каморке на жестком тюфяке. За окном грохочет на ветру вывеска с быком и петухом. Мег не спит третью ночь. Третью ночь слушает умиротворяющее сопение Джейн и думает о Ричарде. Представляет, как он лежит в постели за этой тонкой стенкой. Правда, оттуда не доносится ни единого звука, и Мег не знает, в комнате Ричард или нет. Однако уже поздно, скорее всего он лег. Мег пытается угадать, о чем он думает, если не спит так же, как она. Ей хочется знать, что ему снится, если он все же сумел заснуть.
Если учесть его жизнерадостное и спокойное настроение во время поездки, то Ричард, несомненно, спит сном младенца. Ну и ладно, она тревожится за двоих, решила Мег.
Уилла рассказала ей, что Джон обещал оставаться в Хоксли до полного выздоровления, а к тому времени Ричард уже сумеет отправить какие-нибудь вести о состоянии дел при дворе.
Если решение короля будет неблагоприятным для тамплиеров или при дворе появятся представители инквизиции, Джон должен забрать с кладбища в приорате часть сокровищ, которую привез Ричард, и переправить ее в Шотландию. Часть сокровищ, порученная попечению Джона, осталась во Франции. Ее конфисковали у него при аресте возле Монтивильера.
Мысль о том, что появление в Танбридже угрожает Ричарду арестом, тревожила Мег куда больше, чем перспектива самой появиться в обществе знатных дам и господ, которые ничего не забыли и ничего не простили. Однако ничего нельзя было сделать, и следовало держать свои страхи при себе. И кроме того, она сама определила ту дистанцию, которая сейчас их разделяла.
В общем, Мег чувствовала себя несчастной из-за слишком очевидного самообладания Ричарда. Она была несчастна из-за угрожающих ему опасностей. Несчастна из-за собственных сердечных переживаний. Ведь она любила Ричарда и потеряла его, и теперь ей требовалась вся ее сила, чтобы пережить эту потерю, чтобы никогда не поставить Ричарда перед выбором между любовью и честью.
Раньше Мег казалось, что она справится, что будет нетрудно обрубить все связи, как она сделала это в Хоксли, когда поняла, в какую-западню они могут попасть. Как видно, она ошиблась.
С каждым днем, с каждой минутой боль становилась все сильнее, все нестерпимее, и настал час, когда Мег была уже не в состоянии ее выносить. В день приезда в Танбридж, накануне своего возвращения ко двору, Мег приняла решение. Она добьется аудиенции у короля, обратится к нему, упадет к его ногам и испросит разрешения постричься в монахини. Тогда она сможет скрыться в холодном молчании какого-нибудь монастыря и провести свою жизнь в молитвах и религиозных трудах.
У нее нет другого выбора, решила Мег. Да она и не вы несет другой судьбы. Она вдруг поняла, что больше не хочет прежней жизни, где были радости и страдания, свет и тени. Без Ричарда все это не имело для нее никакого смысла. Она не сможет пережить такую потерю.
И вот в предрассветный час, когда людской сон особенно крепок, Мег наконец погрузилась в беспокойную дремоту. Сухие глаза и опустошенное сердце – вот и все, что осталось ей. И больше ничего.
