Текст книги "Когда тайна раскроется"
Автор книги: Мэри Маккол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава 19
Александр ждал в маленькой комнате неподалеку от большого зала. Помимо него, в комнате находились три охранника, поставленных королем. Его терзала боль, в голове стучало, но он с удивительной ясностью воспринимал все вокруг, готовясь к приближавшейся развязке.
Скорый суд был созван самим Брюсом. Суд должен был расследовать обвинения лорда Леннокса и Эдвина, управляющего Элизабет, в измене по отношению к шотландской короне. Александр был объявлен главным обвиняемым.
Чтобы избежать кровопролития и возможного вреда, нанесенного Элизабет потасовкой внутри замка, Александр позволил без борьбы себя арестовать, когда в часовню явились охранники короля. Деймиен, Ричард, Джон и другие тамплиеры хотели сомкнуть ряды и в случае необходимости поднять оружие против Брюса и всей его армии, чтобы не допустить суда над Александром. Но он убедил их оставаться на этот раз в стороне, предоставив событиям идти своим ходом.
– Справедливость восторжествует, – сказал Александр.
Но, говоря это, он знал, что его шансы выйти из Данливи на свободу и даже шансы остаться живым весьма призрачны. Его друзья это тоже понимали, но сочли необходимым уважать принятое им решение.
Александр понял, что перед ним в третий раз на протяжении последней недели стоит тяжелейший выбор, и в третий раз он предпочел дорогу чести и правды. Он улыбнулся: у него появилась новая черта характера, и она была сильнее, чем прежний эгоизм, с которым он прожил большую часть своей жизни.
Эта мысль действовала успокаивающе, хотя на этот раз его выбор почти наверняка вел к гибели, поскольку предъявленные ему обвинения трудно опровергнуть. Он был простым рыцарем, который мошенническим образом стал играть роль дворянина, причем дворянина, который когда-то верой и правдой служил Шотландии. Он занимался шпионажем в пользу англичан, собирая информацию, необходимую для успешного штурма Данливи. Да, эти грехи он искупил своими заслугами, но тем не менее дело дошло до обвинения в измене.
Эти заслуги не имели большого значения для Роберта Брюса, изменчивого молодого графа, который объявил себя королем Шотландии всего три года назад. Франция не признавала его единственным правителем этих земель до нынешнего года, после того как он выиграл жестокую кампанию против своих политических противников, Коминов. Он был закаленным королем-воином как в удобных землянках вересковых пустошей, где он скрывался, когда его объявили вне закона и за ним велась охота, так и в то время, когда возлагал на голову золотую диадему для роскошных дворцовых церемоний.
С Робертом Брюсом шутки были плохи, он со всей яростью обрушивался на тех, кто был всего лишь заподозрен в предательстве его борьбы за освобождение от английского господства.
Александр знал это и принимал как должное. Он понимал, как рискует, возвращаясь обратно, чтобы воевать за Элизабет. Когда он покинул Данливи в поисках Джона, он не знал о бегстве Эдвина к лорду Ленноксу и о том, что Леннокс захочет втянуть Брюса в свою междоусобицу. Он также понимал, что все равно вернулся бы, чтобы поддержать Элизабет.
В этом ужасном для него деле был один пункт, который давал какую-то надежду. То, что он принял сторону защитников Данливи во время осады, могло благоприятно повлиять на Брюса и смягчить приговор суда. Но это вряд ли сделает веревку, на которой его завтра утром повесят, короче.
Однако надежда умирает последней. Поэтому Александр сосредоточился на этой возможности… и на том факте, что Элизабет на некоторое время может чувствовать себя в безопасности от нападений англичан. Теперь, когда известие о смерти ее мужа подтвердилось, она будет находиться под защитой Брюса.
Да, она будет в безопасности в тяжелые времена, и ему это было очень важно сознавать теперь, когда он приготовился встретиться лицом к лицу с еще одним могущественным дворянином, стремившимся его уничтожить. Возможно, это был смертельный враг, и он постарался использовать гнев короля. Если его надежды не оправдаются и изменника захотят немедленно казнить, он будет знать, что Элизабет в безопасности и что она любит его.
Да поможет ему Бог сохранить мужество и силу до конца.
– Время, сэр. Нам предлагается войти в большой зал.
Александр повернул голову к охраннику и кивнул в ответ, после чего стал медленно подниматься. Стараясь не обращать внимания на боль, он шел с гордо поднятой головой.
Он не дрогнет.
Он, сэр Александр д'Ашби, старший сын в обедневшей семье, получившей известность своими доблестными воинами и рыцарями-тамплиерами внутреннего круга. Он знал привязанность верного брата и преданных друзей, а также любовь великолепной женщины. Он мог занять место рядом с теми, кем восхищался всю жизнь и с кем никогда не испытывал страха, поскольку в конце жизни стал на путь истины.
Готовясь войти в зал, он был благодарен судьбе за то, что она дала ему.
А дала она ему немало.
Элизабет с трудом различала лица людей, стоявших между ней и дверью. В ней все как будто замерло. Хотя в зале было много народу, стояла напряженная тишина – все ждали момента, когда в зал введут Александра для королевского суда.
Элизабет одолевал страх, сердце сжималось при мысли об ужасной опасности, нависшей над Александром, о том, что она бессильна ему помочь. На короткое мгновение она перевела взгляд на недавно установленный помост. Она увидела тяжелые, обвиняющие взгляды сидящих на возвышении – могучих воинов, дворян, рыцарей. Казалось, все словно были готовы услышать приговор человеку, которого она любила.
Король Роберт Брюс, дворянин могучего сложения с властным лицом и проницательными глазами, занял самое почетное место в центре. С одной стороны от него расположились лорд Леннокс и Эдвин, главные обвинители Александра, с другой – главные подданные короля. Элизабет стояла как раз напротив монарха, их разделял лишь стол, к которому должны были подвести Александра для допроса. Сэр Гарет стоял сразу за ней, далее располагались солдаты большей части гарнизона. Чуть сбоку стояли тамплиеры; сэр Деймиен, сэр Ричард и сэр Джон находились с краю. Бросив на них взгляд, она встретилась глазами с Деймиеном. Его взгляд усилил ее страх. Она не хотела, чтобы Александр соглашался быть подсудимым. Она хотела, чтобы он бежал, используя лабиринт пересекающихся подземных переходов, чтобы покинуть Данливи до того, как его возьмут солдаты короля.
Но Александр отказался. Не обращая внимания на ее слова и на ее горячие просьбы передумать, он оставался непреклонен. Он сказал, что достаточно много времени провел вне закона – в том или другом отношении – на Кипре, во Франции и Англии и что не собирается снова возвращаться к той жизни. Он больше никуда не побежит. Нет, он будет вести себя по закону перед лицом своих обвинителей и будет уповать на то, что справедливость победит.
Но Элизабет знала как никто, что флюгер правосудия может повернуться туда, куда подует ветер. Однако Александр сам хотел распорядиться своей жизнью, и переубедить его Элизабет не смогла. Ей хотелось крикнуть: «Проклятая честь!» Что хорошего в этой чести, если она несет только смерть и страдания? Но к ее негодованию, брат Александра и его товарищи, хоть и неохотно, поддержали его решение, так что ей пришлось уступить. Ей оставалось только в отчаянии приложиться губами к его губам и обнять его в то мгновение, когда в дверях появились солдаты короля.
Теперь ей оставалось только ждать.
Внезапно тишину зала нарушил скрипящий стон. В толпе поднялся шум, когда в зале появились четыре человека.
Это был Александр в сопровождении трех охранников – тяжеловооруженных солдат короля.
Александр шел вперед без страха. Он был красив, силен и имел благородную осанку. Если бы Элизабет не видела рану от кинжала своими глазами и не помогала ее лечить, она ни за что не подумала бы, что Александр страдает от физической боли. Он не выказал никакой слабости перед людьми, желавшими его уничтожить. Толпа расступилась. Элизабет едва сдерживала слезы.
– Посторонитесь, дайте дорогу, – повторял охранник каждые несколько шагов.
Когда Александр проходил в двух шагах от Элизабет, их взгляды встретились.
– Крепись, – тихо произнес он.
Его повели к столу напротив помоста, но он продолжал ласкать ее взглядом, стараясь придать ей мужества. Она поняла и, желая сделать для него то, что могла, выпрямила спину и проглотила слезы. Она попытается ради его спасения. Иисус милосердный, она попытается.
– Суд начинается! – объявил высший чиновник короля.
И тогда вперед вышел сам Брюс. Он прошел несколько шагов с помоста, чтобы подойти поближе к Александру. На его лице было то же изумление, что появилось у него в первый момент, как он увидел обвиняемого. Внезапно Брюс перевел взгляд на двух обвинителей, лорда Леннокса и Эдвина.
«В своем ли они уме?» – можно было прочесть в его хмуром взгляде.
Затем он повернулся к Александру и толпе за ним и произнес:
– Мы собирались начать допрос по обвинению в предательстве, но то, что мы видим перед собой, заставляет нас задавать другие вопросы. – Он отступил на шаг и, продолжая смотреть на Александра, спросил: – Скажи перед лицом этого собрания и подтверди или опровергни, что ты – Роберт Кинкейд, четвертый граф Марстон, поскольку наши глаза нас редко обманывают. А они говорят нам, что ты очень на него похож. Скажи также, действительно ли ты снабжал английскую армию сведениями о замке Данливи, чтобы помочь англичанам захватить замок и снова привести владения замка под их незаконное господство. Отвечай немедленно, мы повелеваем.
После этих зычно произнесенных слов в большом зале наступила звенящая тишина, поскольку каждый из присутствовавших понимал серьезность момента и весь ужас участи любого, который имел глупость предать короля, особенно столь воинственного и непостоянного, как Роберт Брюс.
Элизабет оторвала взгляд от главы своей страны, которому она поклялась в преданности и которого всячески поддерживала, считая законным правителем Шотландии, и перевела взгляд на человека, которого любила. Когда их глаза встретились во второй раз, Элизабет чуть заметно покачала головой, понимая, что ничто не изменилось, что Александр по-прежнему готов сунуть голову в петлю, намереваясь говорить правду и желая защитить ее от последствий того, что произошло.
Ее сердце упало, когда Элизабет увидела, как Александр опустил голову и сделал глубокий вдох. Потом он снова поднял голову и громко и уверенно произнес:
– Сир, я отрицаю, что я – Роберт Кинкейд, четвертый граф Марстон. Мое истинное имя – Александр д'Ашби. Я – английский рыцарь, и в прежние времена я был тамплиером внутреннего круга. Я стремился найти убежище в Шотландии от преследований со стороны братства. – Мгновение он помолчал. То, в чем он собирался признаться дальше, явно давалось ему с трудом. – В силу сложившихся тяжелых обстоятельств я служил агентом Англии в ее попытках вернуть замок Данливи под власть англичан.
По залу пробежали удивленные возгласы, но Александр еще не закончил. Казалось, его голос зазвучал тише, сдержаннее из-за чувств, которые он испытывал: – Когда я выполнял свою предательскую миссию, мое сердце стало принадлежать отважной и невинной даме, которая владеет замком, леди Элизабет Селкерк. – Он не смотрел, а возможно, не мог смотреть на нее, и она была рада этому, поскольку не знала, сможет ли это вынести. – Благодаря ей я в конце концов нашел в себе силы открыть правду и решил противостоять своим угнетателям. Однако своим предательством я уже нанес ущерб, и осада англичан стала неизбежной.
Когда Александр закончил, в зале поднялся шум. Одни были потрясены тем, чего не знали, другие, из тех, кто знал Александра и кому было известно, что он действовал против короля не по своей воле, издавали возгласы отчаяния.
Только Эдвин и лорд Леннокс выглядели самодовольными. На лице короля было видно изумление. Он знал Роберта Кинкейда и видел, что стоявший перед ним человек удивительно на него похож, так что признание Александра явно его поразило.
Но король Роберт быстро справился с удивлением и, похоже, вполне овладел собой. Повернувшись, он зашагал к помосту.
«О Боже, – молилась Элизабет, – пожалуйста, пусть король будет милосердным. Пусть он услышит правду, а не только перечисление грехов, в которых обвиняют Александра. Пусть в нем появится уважение к тамплиерам, и пусть он увидит в лучшем свете даже то, что является непростительным».
Заняв свое место на помосте, Брюс снова оказался лицом к толпе. Он сжал челюсти, словно от гнева и разочарования, и объявил:
– Признавшись в своем недостойном предательстве перед лицом всех этих свидетелей, сэр, вы должны назвать нам имена ваших сообщников. – Брюс помолчал, на его глаза набежала тень. Потом он с угрозой в голосе добавил: – Тщательно подумайте, прежде чем ответить, рыцарь, поскольку ваши признания могут смягчить ваше наказание. Если вы скроете имена сообщников, гарантирую, по нашему приказу вы умрете мученической смертью, какой и заслуживает предатель.
Король направил на Александра тяжелый взгляд, в котором, однако, было видно уважение. Но в следующее мгновение линии его лица обозначились резче, подтверждая его угрозы. Было ясно, что отказом назвать сообщников Александр обрекает себя на ужасную смерть предателя.
– Так и будет, – произнес король и махнул рукой в знак окончания дела. – Пусть Бог проявит милосердие к вашей бессмертной душе.
Посмотрев на стол и лежавшие на нем пергаменты, король приготовился официально зачитать преступления Александра и вынести ему приговор.
Через несколько мгновений его судьба будет решена.
То, что происходило в зале, казалось Элизабет дурным сном.
И тут она решила вмешаться, пока не поздно. Она в замке не совсем бесправна. Александр сказал ей как-то, что в любой ситуации всегда есть выбор.
Он не умрет так просто. Она не позволит.
– Сир, я прошу разрешения говорить! – крикнула Элизабет.
Нельзя было обращаться к королю, если он не обратился первым, особенно к такому королю, как Роберт Брюс, известному своей жестокостью. Однако ей повезло, король не разгневался.
– Мы разрешаем вам говорить, леди Элизабет, хоть вы и обратились не по форме, но мы знаем, что вы сильно пострадали в этом деле. Что вы хотели сказать?
Элизабет все время волновалась, с того самого момента, как от нее увели Александра, но теперь волнение исчезло. Она сделала шаг вперед и посмотрела на короля и других членов его совета. Кроме лорда Леннокса и Эдвина, на которых ей не хотелось смотреть. На Александра она тоже не смотрела. Пока.
– Великий король! – Силу говорить ей придала любовь к Александру. – Я хочу опровергнуть обвинения против человека, который сейчас стоит перед вами. Его слова вызваны желанием защитить меня от вашего справедливого суда. – Наклонив голову, она мгновение помолчала, молясь про себя, чтобы Александр ее понял. Потом снова подняла глаза и твердо произнесла: – Поскольку я заявляю, что он – мой муж и не он, а я предала вас и Шотландию.
Глава 20
Толпа зашумела после признания Элизабет, а Александр направил на нее полный изумления взгляд. Его наполнили страх и слабость при мысли об опасности, которой Элизабет подвергает себя из-за него. По команде начальника охраны короля солдаты окружили Элизабет, держа наготове мечи. Александр рванулся к ней, пытаясь высвободиться из рук охранников. Он хотел схватить ее в объятия, защитить ее, встряхнуть так, чтобы она хоть немного пришла в чувство. Но солдаты крепко держали его. Они оттащили его обратно с такой силой, что Александр поморщился от боли, продолжая по-прежнему смотреть в глаза Элизабет.
Ее глаза были полны слез, но Элизабет сохранила силу духа, как и подобало благородной и величественной леди. Она только покачала головой, глядя на него, молча умоляя, чтобы он не сопротивлялся охранникам.
– Я люблю тебя, – произнесла Элизабет.
Потом она решительно отвернулась от Александра и обратилась лицом к суду. Монарх и его подданные были столь же потрясены ее признанием, как и прочие в зале. Они бы наверняка двинулись вперед, если бы охранники короля не взяли наперевес свои пики.
– Леди Элизабет, – отрывисто произнес король. Его голос перекрыл шум и заставил зал притихнуть. – Это серьезные обвинения, и мы напоминаем вам, что эти обвинения могут повлечь тяжелое наказание, если подтвердятся. Ничто не прощается предателям, леди. Ничто, даже представителям прекрасного пола.
– Я это понимаю, сир, – произнесла она голосом, в котором по-прежнему звучали ясность и убежденность. – Но я знаю также и то, сколь много мой муж сделал ради короля и страны. Я не позволю, чтобы после этого его жизнь прервалась. – Она выпрямилась, и Александра поразил ее царственный вид, когда Элизабет добавила: – Вспомните, сир, что моя мать родом из Англии. Я признаю то, что устала защищать этот замок в одиночку против превосходящих сил англичан. Я готова была уступить противнику, чего не знал мой муж, и когда он вернулся из плена, было слишком поздно менять решение.
«О Боже, – подумал Александр, – до чего же она глупа и упряма и до чего прекрасна в своих попытках меня спасти».
Сердце Александра сжалось от любви и страха, за нее. Он дернулся, пытаясь высвободиться из цепких рук, не обращая внимания на вызванную этим боль.
– Это неправда, сир, клянусь! Это я предавал вас, не она.
По толпе снова прошел гул. Король выглядел озадаченным. Почесав голову, он закрыл глаза, что-то пробормотал про себя, потом положил руки на стол и крикнул:
– Хватит!
В зале наступила гробовая тишина. Гнев короля достиг точки кипения. С силой сжав челюсти, король, не оборачиваясь, произнес:
– Лорд Леннокс! Что вы можете сказать в ответ на эти обвинения? Именно вы предупредили нас о предательстве, а теперь вот, – он махнул рукой в направлении Александра и Элизабет, – результат. Мы хотим знать правду относительно этого запутанного дела, и немедленно. Говорите же!
Лорд Леннокс откашлялся. Его лицо было бледным.
– Сир… я… я не верю леди Элизабет.
– Если ты не думаешь, что я предала интересы Шотландии, тогда почему ты начал эту противозаконную осаду Данливи, когда одни шотландцы воевали против других на протяжении полугода? – с вызовом спросила Элизабет.
– Вы взяли Данливи в осаду без нашего на то разрешения, Леннокс? – спросил король.
Его голос был зловеще спокоен, а когда он произносил имя графа, оно прозвучало отрывисто и громко, так, что носитель этого имени тут же почувствовал себя скверно. Монарх выглядел напряженным, он смотрел прямо перед собой, причем в его глазах горел такой гнев, что если бы он перевел взгляд на проштрафившегося графа, тот мог бы загореться.
Леннокс открыл было рот, но не произнес ни звука. Александр вспомнил, что точно так же он вел себя во время их стычки на праздничном пире в Данливи.
– Отвечай! – потребовал король, и Леннокс буквально выжал из себя ответ:
– Я… я… я действительно взял Данливи в осаду, но мной руководило желание помочь леди Элизабет определиться после появления слухов о смерти ее мужа в английском плену. Могу поклясться, что когда ее управляющий Эдвин прибыл ко мне с предупреждениями о предательстве, он ничего не говорил об этой леди, за исключением того, что она приняла в своей постели самозванца.
– Человек, о котором идет речь, очень похож на Марстона, – отрывисто ответил король. – Значит, ты подвергаешь сомнению и наши суждения?
– Н-нет, сир! Я только хотел сказать, что обвинение в измене возникло здесь, в Данливи, после ареста сэра Александра, когда выяснилось, что он самозванец. Это обвинение не касалось леди Элизабет.
– Это правда, милорд, – добавил Эдвин. – Я сам слышал признания сэра Александра. Виновен именно он, а не…
– Мы дозволяли тебе говорить? – отрывисто произнес король, перебив Эдвина.
Он по-прежнему не оборачивался, не удостаивая ни лорда Леннокса ни Эдвина взглядом.
– Молчи!
Александр увидел, что Эдвин побледнел и откинулся на сиденье.
– Мы рассмотрим вопрос о вашей противозаконной осаде позже, Леннокс. Поскольку сегодняшний вопрос важнее. – Король обвел взглядом собравшихся: – Есть здесь кто-нибудь, кто может свидетельствовать в пользу или против обвинений, сделанных леди Элизабет?
Снова поднялся шум, лишь Александр успокоился зная, что угроза, нависшая над Элизабет, заставит выступить тех, кто расскажет правду о ее невиновности и о том, кем он является на самом деле. Даже те, кто его любил, не останутся в стороне и не позволят, чтобы вместе с ним повесили невинную женщину.
Он не должен больше ждать.
– Я могу ответить на обвинения, сир, – прозвенел за ним чей-то голос.
Оглянувшись, Александр увидел что он принадлежит сэру Гарету.
Начальник охраны замка выступил вперед, чтобы его можно было видеть с помоста, и встал между Александром и Элизабет. Элизабет выглядела обескураженной подобным поворотом событий. Александру захотелось заключить ее в объятия и утешить. Он сжал кулаки, приказывая себе успокоиться. Он знал, что если позволит себе в эту минуту что-либо лишнее, Элизабет это только повредит.
Преданно посмотрев на свою госпожу, капитан выпрямился, словно солдат в строю, и обратился к королю и его совету:
– Я утверждаю, что присутствовал при признании некоего сэра Александра д'Ашби, человека, стоящего здесь перед советом. Он действительно очень похож на моего прежнего господина, графа Марстона, но он рассказал правду о своей подлинной личности, когда столкнулся с неопровержимым свидетельством. Это свидетельство представляло собой пергаменты, в которых был в деталях описан штурм, планируемый против Данливи. Эти пергаменты были извлечены из одежды другого шпиона, убитого в лесу за воротами замка.
– Нет! – выкрикнула Элизабет, покачав головой. – Пожалуйста, сэр Гарет, заберите свои слова обратно.
– Простите меня, миледи, – негромко продолжал сэр Гарет, явно чувствуя неловкость из-за того, что причиняет Элизабет боль. – Я не могу позволить вам идти на смерть, зная, что никакой вины на вас нет.
Король помолчал, потом обвел взглядом зал.
– Есть еще кто-нибудь, кто хочет выступить? Мы не можем вынести решение, основанное только на свидетельстве беглого управляющего… – Он наконец взглянул на Эдвина, а потом с уважением на сэра Гарета.
О Боже! Король еще не принял решения. Александр опасался, что Элизабет будет вовлечена в беду, которую он не сможет пережить. Он резко повернулся, заставив охранников с силой сжать его руки, к Деймиену, Джону, Ричарду и другим тамплиерам, выжившим в битве. Они все выглядели мрачными, но лицо Деймиена было угрюмее, чем лица других, и на нем можно было видеть горе и гнев.
– Говори, Деймиен, – негромко окликнул его Александр.
На мгновение их взгляды встретились, и Александр понял, что красноречивый блеск в его глазах является отражением блеска его собственных глаз.
– Скажи им, кто я.
– Не проси меня об этом, – хрипло произнес Деймиен. – Именем Бога, я не хочу увидеть тебя повешенным на основании моего свидетельства.
– Умоляю тебя, Деймиен, сделай это. Я не смогу смело встретить смерть, если не буду знать, что Элизабет в безопасности.
На лице Деймиена заходили желваки, и он закрыл глаза. Когда он их открыл, Александр понял по выражению его лица, что он принял решение. Он расскажет правду, и Александр мог рассчитывать, что умрет с честью.
– Это правда, сир, – произнес наконец Деймиен. Он буквально выдавливал из себя слова. – Я могу удостоверить, что знаю человека, стоящего перед вами, и что знал его на протяжении всей жизни. Он преданный воин, не сравнимый ни с кем на поле боя. – Глаза Деймиена блестели, но он оставался тверд. – Он является рыцарем-тамплиером внутреннего круга. Вместе с ним я могу выиграть любой бой и вступить в любую схватку, зная, что он всегда будет на моей стороне, как и я – на его. Он честный и правдивый.
Его голос дрогнул, и ему пришлось замолчать. Деймиен бросил взгляд на Александра; по его глазам было видно, что он вспоминает проведенную вместе жизнь.
– И да простит меня Бог, но я клянусь своей бессмертной душой, что он является моим братом по крови, получившим при крещении имя Александр д'Ашби за полтора года до моего рождения.
Собравшиеся не могли не прореагировать на столь чистосердечное и вместе с тем неопровержимое удостоверение личности Александра. В зале поднялся шум. Александр благодарно кивнул Деймиену, зная, что, даже если бы он мог перекричать шум, он не смог бы найти слов, чтобы высказать то, что у него на сердце. После этого он посмотрел на Элизабет, но она не встретилась с ним взглядом. Она продолжала стоять неподвижно и молча, опустив голову и закрыв глаза.
Через несколько мгновений шум начал стихать, и король взял слово:
– Вопрос о личности сэра Александра я считаю выясненным.
Он помолчал, и у Александра создалось впечатление, что если раньше король был уверен в том, какой приговор вынести, то сейчас он уже колебался. Переведя взгляд с Александра на Элизабет, монарх произнес:
– Остается лишь определить, какую роль в этом деле сыграли вы, леди?
Александр снова посмотрел на Элизабет, желая, что бы она встретилась с ним глазами. Нужно, чтобы она отказалась от своих слов. Он должен заставить ее понять, что ее смерть не отсрочит его казнь. И поскольку в любом случае он может считать себя покойником, он решил, что стоит рискнуть и сделать эту попытку.
– Сир, – выкрикнул он, переведя взгляд на короля. – Я знаю, у меня нет права вас просить, но я все же прошу вашего разрешения говорить еще раз, обращаясь к леди Элизабет. – Он надеялся, что Брюс поверит в искренность его намерений. – Я молю Бога найти способ получить ответы на ваши оставшиеся вопросы, ваше величество.
Брюс молчал лишь мгновение, возможно, пораженный тем, что увидел в глазах Александра. Александр снова повернулся к Элизабет, придвинувшись к ней так близко, как позволяли охранники, так что оказался всего в двух шагах от нее.
– Леди, взгляните на меня, – негромко произнес он.
Какое-то мгновение она молчала. Затем посмотрела на него. Когда их взгляды встретились, Александр почувствовал в ее глазах силу; эта сила придала ему жизненной энергии и вместе с тем наполнила горечью от осознания того, что им предстоит. Александр видел, как Элизабет пытается справиться с эмоциями, которые переполняли ее точно так же, как и его самого.
– Я люблю вас, леди Элизабет Селкерк, и ценю любовь, которую вы мне подарили, – негромко произнес он, разговаривая с ней, словно в зале никого больше не было, зная, что он унижает себя перед всеми, столь открыто выражая свои чувства. Но ему было все равно. – Теперь я знаю, что значит любить, не обращая внимания на все иное, даже на собственную жизнь, – продолжал он с мягкой настойчивостью. – Вы тоже желаете принести ради меня в жертву собственную жизнь по той же самой прекрасной причине, но это богохульство, леди. – Он судорожно сглотнул, не отрывая от Элизабет взгляда. Боже, как он хотел дотронуться до нее, обнять! Но сейчас он не мог этого сделать. – Вы должны рассказать им правду, леди. Не надо портить то, что мы оба чувствовали, нагромождениями новой лжи. Скажите им, Элизабет, молю вас.
– Но я не хочу жить без вас, Александр, – прошептала она, и голос ее дрогнул.
Она моргнула, и по ее щекам побежали слезы.
Какое-то время Александр был не в силах говорить, к горлу подступил комок.
– Вы должны, леди, – наконец произнес он. – Вы должны быть сильной.
– Я не могу.
– Нет, можете. Вы должны жить, чтобы я остался жить в вашем сердце.
– Я люблю вас, Александр, – мягко произнесла она.
Затем закрыла глаза, затаила дыхание и сжала губы, чтобы снова обрести силу духа. Открыв глаза, она повернулась к королю и призналась: – Сир, я поступила весьма недостойно по отношению к вам, вашему двору и моему преданному начальнику стражи. И к человеку, которого люблю. Я никогда не предавала интересы Шотландии и никогда не верила в то, что этот человек является моим покойным мужем, Робертом Кинкейдом, лордом Марстоном.
– Значит, вы отрекаетесь от своих слов, леди? – спросил король.
– Да, сир, хотя не считаю, что Александр д'Ашби заслуживает казни, как предатель.
– Это уж нам решать, леди, – не очень любезно напомнил король. Но он не счел себя столь оскорбленным, чтобы отрицать ее право излагать собственное мнение. – Однако вы не объяснили нам, по какой причине человек, который притворялся шотландским дворянином, чтобы шпионить в пользу Англии, должен избежать наказания.
Элизабет молила, чтобы король задал этот вопрос. Она выпрямилась, и ее голос стал тверже, когда она заговорила:
– Действия этого человека были вызваны преданностью своему другу из братства тамплиеров, сэру Джону де Клифтону, который также был захвачен в английский плен и которому угрожали смертью, если Александр не будет выполнять задание англичан. Кроме того, он сам признался мне в своем самозванстве и рассказал обо всех секретах относительно безопасности Данливи, которые были переданы врагу.
Было видно, что король обдумывает ее слова, и Элизабет продолжила:
– Позднее ему предоставлялась возможность бежать и получить свободу, несмотря на все преступления, которые он здесь совершил. Тем не менее он отказался и вернулся в замок, и не один, а с сорока рыцарями-тамплиерами, что позволило справиться с английской осадой менее чем за день. При этом он сам был тяжело ранен. Появление тамплиеров помогло нам отразить врага с наименьшими потерями.
Король нахмурился, последнее обстоятельство явно вызвало у него интерес, поскольку это касалось борьбы с англичанами.
– Вы можете это подтвердить? – спросил он сэра Гарета.
Начальник охраны, похоже, был счастлив получить возможность сказать что-то, что помогло бы в этой трудной ситуации. Кивнув, он подтвердил:
– Да, сир. Я свидетельствую, что сэр Александр привел группу отважных тамплиеров. Я видел, как он лично поразил английского капитана, после чего сам был тяжело ранен.
Гарет бросил взгляд на Александра. Элизабет заметила удивление на лице Александра, когда начальник стражи, кашлянув, продолжил, на этот раз несколько нервно:
– Я считаю его героем обороны, ваше величество. И готов свидетельствовать, как и леди Элизабет, что он на протяжении многих недель проявлял желание защищать Данливи, был предан его обитателям и Шотландии. Даже себе в ущерб.
Король выглядел потрясенным от признания начальника стражи, но затем один за другим стали выходить вперед солдаты гарнизона Данливи, и каждый из них утверждал то же самое. Брюс слушал молча, с удивлением и уважением поглядывая на человека, которого поддерживали его бывшие солдаты. Эти отзывы наполнили Элизабет счастьем, а когда вперед вышли Деймиен и остальные тамплиеры, она засияла от радости.
