Текст книги "Правосудие во имя любви"
Автор книги: Мэри Линн Бакстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
XVII
Постукивая карандашом, Сойер читал лежавшие перед ним материалы. Потом с досадой бросил карандаш на стол и откинулся на спинку стула. Стул жалобно заскрипел под его массивной фигурой.
Что происходит? Нервы шалят – это на него не похоже. Он встал и подошел к окну. Солнце ослепительно сияло, как золотая тарелка.
Когда стоит такая погода, надо выходить на пробежку, а не корпеть в конторе. Но работы скопилась чертова прорва, и весна, похоже, пройдет мимо него.
Сойер понимал причину такого настроения. Судья Кейт Колсон. Он только что дочитал ее досье и раздумывал над своими выводами. Уже в который раз.
Почему он взялся за это дело? Оно его ни с какой стороны не могло интересовать. Он уже сто лет не занимался розыском пропавших лиц, делая редкие исключения лишь для больших шишек, которые платили баснословные суммы. Правда, и судья не поскупилась на гонорар. Но зачем ему эта головная боль?
В его положении уже можно позволить себе определенную разборчивость. Он достиг всего, к чему стремился. Почти всего. Путь к успеху не был усеян розами. Но он гордился своими достижениями и иногда одобрительно думал о себе, словно о постороннем. Но он никогда не выставлял своего благополучия напоказ, помня, что в юности познал нищету и унижения.
Его отец, полицейский, умер, когда Сойеру было десять лет. Вэл Брок был надежным и порядочным человеком, что отличало его от большинства «копов». Во время его дежурства вспыхнула драка между враждующими бандами. Он вызвал по рации подкрепление, но оно, как всегда, пришло слишком поздно. Пуля попала ему в голову. Он умер мгновенно. Убийца в конце концов был задержан, отдан под суд и приговорен к смертной казни.
Но справедливое возмездие уже ничего не могло изменить в жизни Сойера. Его мать, которая так и не привыкла быть женой полицейского, не смогла пережить бессмысленной смерти мужа и вскоре скончалась от сердечного приступа.
Из родственников у Сойера оставались только тетка с мужем. К ним его и отправили. От этих воспоминаний по массивному тела Сойера пробежала дрожь.
Он чертыхнулся. Эти непрошенные мысли были совсем некстати. Будь у него такая возможность, он бы вырвал с корнем все воспоминания, чтобы никогда больше у него перед глазами не всплывали годы, проведенные под одной крышей с этими людьми.
Тогда у него была одна цель: выжить любой ценой. Он барахтался в одиночку, как мог, потом завербовался матросом в торговый флот, чтобы заработать себе на образование. В колледже Сойер изучал уголовное право, а затем пошел по стопам отца. Ему предстоял долгий путь от патрульного полицейского до офицера следственного отдела.
Удача по-настоящему повернулась к нему лицом только после встречи с Харленом Муром. Да, Харлен… Сойер мрачно усмехнулся своим мыслям. За все приходится платить. Над делом Харлена ему пришлось изрядно попотеть. Сойеру поручили расследовать кражу со взломом в доме Мура. Харлену понравилась жесткость и деловая хватка Сойера; он предложил, что откроет для него частное детективное агентство и на первых порах окажет всяческую помощь и поддержку.
Сойер прервал ход своих мыслей. Он протянул руку за настольным календарем и убедился, что Харлен с минуты на минуту должен быть у него. Как раз в этот момент раздался стук в дверь.
– Войдите.
Его секретарша, Джейн Сондерс, объявила с улыбкой на миловидном личике:
– Звонил мистер Мур. Он сейчас занят и приедет попозже.
– Понятно.
Джейн сказала с коротким смешком:
– В жизни есть вещи, которые не меняются.
– Да, к сожалению.
Харлен еще ни разу не пришел на деловую встречу вовремя. Прямо хроническая болезнь, подумал Сойер. И хроническая головная боль для него, Сойера Брока.
– Я сообщу, когда он появится.
– Спасибо, Джейн.
Зная, что больше откладывать нельзя, Сойер вновь обратился к папке Кейт Колсон и задал себе все тот же вопрос: зачем он ввязался в это дело? Не исключено, что ее привлекательность слегка затуманила ему рассудок. Но за ее холодной сдержанностью он угадывал беззащитность, сквозившую во взгляде больших карих глаз. Профессиональное любопытство заставило его копнуть поглубже. Пока он не нашел ничего из ряда вон выходящего, но чутье подсказывало ему, что она что-то скрывает. Теперь он готов был поручиться головой, что пропавшая девушка – ее родная дочь.
Оставалось только найти доказательства. Она предоставила ему весьма скупые сведения и отказалась сообщить какие бы то ни было подробности.
– Мистер Брок.
В дверях снова стояла Джейн.
– К вам мистер Мур. Можно его пригласить?
– А куда деваться? – тихо проворчал Сойер.
С понимающей улыбкой Джейн прикрыла дверь.
– Ну, как, сынок, дела идут, контора пишет?
Сойер не знал, что раздражает его сильнее: привычка Харлена называть его «сынок» или эти избитые панибратские прибаутки.
Сойер встал и протянул ему руку. Его лицо не выражало никаких эмоций. По опыту он знал, что с Харленом предпочтительна именно такая тактика.
– Садитесь, прошу вас.
Харлен, как всегда, был безукоризненно одет: синий костюм в тонкую полоску, белоснежная рубашка и синий с серебром галстук, гармонирующий с гривой седых волос. Такое подчеркнутое внимание к собственной внешности казалось Сойеру смехотворным. На что только человек тратит время и силы, подумал он.
– Кофе есть?
– Конечно. Угощайтесь, – Сойер не двинулся с места.
– А бурбона плеснешь?
Сойер нахмурился:
– В такой ранний час? С каких пор вы стали по утрам прикладываться к спиртному?
– С тех пор как горшки покатились под горку.
– В каком смысле?
– Придет время – объясню. Так где мой бурбон?
– В стенном шкафу.
Харлен налил себе в кофе изрядную порцию, вернулся к столу и сел перед Сойером.
Сойер молчал. Он отвел взгляд, чтобы скрыть свое неодобрение. Видно, случилось что-то неладное. Он еще не видел Харлена в таких растерзанных чувствах.
– Теперь вы готовы рассказать, что произошло? – спросил наконец Сойер, прервав затянувшуюся паузу.
Харлен поставил чашку на стол.
– Есть для тебя работенка.
– Я так и подумал.
– Но ты, небось, не подумал, что приступать надо немедленно. Отложи все остальное.
Сойер выпрямился и сжал губы, но старался говорить ровно:
– Это не так-то просто.
– Знаю, но у меня дело огромной важности.
Сойеру уже доводилось слышать подобные заявления. Любое поручение Харлена представлялось как дело огромной важности. Но Сойер почти никогда ему не отказывал. Он был у него в долгу и ни на минуту не забывал, что без помощи Харлена Мура никогда бы не смог открыть свое агентство.
Ему нравился его теперешний образ жизни, и этим он в значительной степени тоже был обязан Харлену. Сойер отличался не только решимостью, но и честолюбием. Единственное, чего он пока не смог добиться в деловой сфере – это открытия филиала за границей. Этот план не давал ему покоя. Он хотел расширить сферу своей деятельности по борьбе с международным терроризмом: Сойера подстегивали профессиональный азарт и желание увеличить свой счет в банке.
Покидая дом тетки и ее мужа без гроша в кармане, Сойер дал себе зарок, что никогда не будет жить в бедности. Лучше вообще не жить. С тех пор его взгляды не изменились. Если для достижения своих целей приходится служить богатым клиентам – что ж, таковы правила игры.
– Что скажешь? – нетерпеливо спросил Харлен.
– Вы еще не объяснили, что я должен сделать.
– Ты должен раскопать мне материал на одного человека, да такой, чтобы чертям жарко стало.
Сойер поднял брови.
– И кто же он такой?
– Не он, а она.
Сойер с трудом скрывал свое удивление:
– Вот как?
– Это судья Кейт Колсон. Доберись до этой паскуды, сынок.
XVIII
У Сойера отвисла челюсть.
– Как вы сказали?
– Ты что, сынок, тугоухим сделался к сорока годам? – Сойер не отреагировал, и Харлен нетерпеливо продолжал: – Я хочу, чтобы ты раскопал что-нибудь скандальное про судью Кейт Колсон. Тебе известна эта особа?
Сойер закрыл рот. Он крайне редко позволял застать себя врасплох.
– Сойер, какая муха тебя укусила?
Харлен не на шутку рассердился. Сойер покачал головой и издал протяжный вздох:
– Разумеется, мне известна эта особа.
– Что за многозначительность? Хочешь сказать, что я не в курсе дела?
Сойер не мог усидеть на месте. Он подошел к окну и стал рассматривать тяжелые тучи. Одна из них повисла прямо над крышей. Он помолчал, пытаясь выиграть время, а потом спросил, не оборачиваясь:
– Какого именно дела?
Харлен вдруг разразился хохотом:
– Может, хватит темнить?
Сойер резко обернулся:
– Что вы имеете в виду?
Харлен хлопнул ладонью по колену.
– Чует мое сердце, ты что-то скрываешь. Ты случайно с ней не знаком? Уж не встречаешься ли ты с ней в интимной обстановке? А что, вполне возможно: вы вращаетесь в одном обществе. – Харлен остановился и потер подбородок. – Да, это не исключено.
– Вы, как я погляжу, любите посмеяться, Харлен.
– Я люблю посмеяться последним, вот что я тебе скажу.
Ничего себе, подумал Сойер, как он завелся. Что же сделала Кейт Колсон, если Харлен Мур весь переполнен жаждой мести? Вслух он спросил:
– Чем же судья Колсон отличается от других?
Кровь прилила к щекам Харлена:
– Я обратился к ней с пустяковой просьбой, а она не пошла мне навстречу.
– И всего-то? Вам не кажется, что вы слишком остро это воспринимаете?
– Нет, не кажется, – Харлен повысил голос. – Из-за нее я весь оплеван – и этого ей не спущу.
Сойер прищурился:
– Как вы с ней познакомились?
– До своего назначения она несколько лет работала поверенным в делах от фирмы «Джонс и Страссберг». – Харлен полез в карман, достал носовой платок и вытер лоб.
– Продолжайте, пожалуйста, – попросил Сойер, хотя уже понял, что ему предстоит услышать. Он внимательно изучил все, что касалось деятельности Кейт Колсон, но хотел послушать, как распишет этот конфликт сам Харлен.
– Короче говоря, она была моим поверенным и проявила себя с наилучшей стороны. Но стоило ей сесть в судейское кресло, как она слишком много о себе возомнила. – Харлен снова вытер лоб. – Она пролезла на этот пост только благодаря моей протекции. Вот так-то: пока я был ей нужен – вела себя как шелковая, а получила свое – и физиономию воротит.
– Чем же именно она провинилась?
– Я всего-навсего просил замолвить за меня словечко, а она – ни в какую.
– Конкретно, Харлен. Мне нужны подробности.
– Когда шла тяжба о земельных участках, я попросил ее посодействовать.
Сойер вернулся к столу и сел:
– А она отказалась.
Сойер просто констатировал факт, и Харлен это отметил.
– Тебя как будто это не удивляет, – обвиняющим тоном сказал он.
– Не удивляет, – подтвердил Сойер. Не дав Харлену раскрыть рот, он продолжал расспрашивать: – Что именно вы попросили ее сделать? Повлиять на другого судью?
– Точно. Так эта мерзавка задрала нос и отказалась, а я по ее милости потерял кучу денег.
– Но ведь это еще не все?
– Все, – Харлен избегал его взгляда.
– Вы уверены?
– Уверен.
Сойер не поверил ему, но настаивать не стал.
– Что же я могу для вас сделать? У судьи Колсон все чисто. У нее безупречный послужной список и незапятнанная репутация.
– Мне нужно, чтобы ты помешал ей победить на предстоящих выборах. Только и всего.
– Но с этим могут возникнуть сложности.
– Возможно, однако я тебе недаром деньги плачу. Так что сложности сложностями, а ты расстарайся. Всегда можно раскопать какие-нибудь старые грешки.
Сойер почесал в затылке, потом посмотрел Харлену прямо в глаза:
– А вдруг не получится?
– Смотри на вещи трезво, – саркастически посоветовал Харлен. – Безгрешных людей не бывает. Все мы не ангелы.
Наступила неловкая пауза, нарушаемая только шумом проносящихся по улице машин.
– А если я откажусь? – спросил наконец Сойер.
– Не откажешься. Я тебя купил с потрохами.
– Никому не дано меня купить.
Слова Сойера прозвучали угрожающе, но еще более зловещим был тон, каким он их произнес. Он с холодной яростью подчеркнул каждое слово. Харлен побледнел. Они не сводили глаз друг с друга; шла битва характеров.
Харлен сдался первым и примиряюще сказал:
– Ссориться ни к чему. Нам делить нечего: ты мне, я тебе. – Он ухмыльнулся. – Не подмажешь – не поедешь.
– Харлен…
Мур жестом приказал ему замолчать и поднялся со стула.
– Копни ее прошлое, поговори с сотрудниками Джонса и Страссберга. Люди разное болтают про ее головокружительную карьеру.
– Вы хотите сказать, она приземлялась в горизонтальной плоскости?
– Похоже на то. Выясни, кто на нее имеет зуб, натрави газетчиков. Ты, кстати, знаешь репортера по имени Мик Престон?
– Знаю.
– Так вот: если в яблоке завелся червяк, Мик его откопает, а потом раззвонит по всему свету.
– Он и сам как червяк.
Харлен запрокинул голову и зашелся смехом:
– Я, признаться, того же мнения.
Сойер знал, что с Харленом бесполезно спорить: если он решил отомстить, ничто не заставит его отказаться от выношенных планов. Сойеру оставалось только прикусить язык и на досуге обдумать, как быть с поручением Харлена.
Видя, что Сойер ему не возражает, Харлен пошел к выходу. У самой двери он обернулся и коротко приказал:
– Позвонишь мне.
Когда за Харленом Муром захлопнулась дверь, Сойер ударил кулаком по столу и в сердцах выругался.
* * *
Томас Дженнингс растянулся на диване и оглядел номер. Что ж, размышлял он, для московской гостиницы очень даже неплохо. Это, конечно, не «Ритц-Карлтон» в Нью-Йорке, но особых жалоб нет. Русские ему буквально смотрят в рот, ожидая чуда. Томас рассмеялся вслух. Может быть, когда-нибудь и дождутся.
Да, думал он, устраиваясь поудобнее на подушках, у него теперь есть все. Успех его миссии превзошел все ожидания: деньги текут к нему рекой. Его жизнь была бы совсем безоблачной, если бы не налоговое управление.
По лицу Томаса пробежала тень. Он встал и прошелся по комнате. Из окна виднелись очертания Кремля. Солнечные блики играли на золотых куполах соборов. Какая ирония судьбы, подумал он: столько золота изводят зря в стране, где половина населения живет впроголодь. Однако не надо судить слишком строго. Ведь пожертвования на нужды его церкви делают в основном обделенные судьбой.
Он твердо решил, что не расстанется с этими деньгами. Перед отъездом в Россию ему опять звонили эти крючкотворы из налоговой инспекции. Если они не отстанут, у преподобного Томаса Дженнингса могут быть серьезные неприятности. Хорошо, что у него влиятельный тесть, который не раз выручал его в трудную минуту. Если нужда заставит, можно будет опять к нему обратиться. Старик ради своей драгоценной доченьки готов на все.
Томасу нестерпимо захотелось выпить. Он подошел к бару, содержащему целую коллекцию бутылок, и смешал себе мартини. Опустошив свой стакан, он вздохнул с облегчением. День обещал быть удачным. К черту налоговое управление. К черту тестя. К черту все, что было раньше.
Надо думать только о будущем. Проповедуя Священное писание, он сколотил неплохой капитал и, что самое главное, сумел частично утаить его от жены и тестя. У Томаса были определенные планы, но родне в них места не отводилось.
Ему пришлось как следует потрудиться, чтобы достичь нынешнего положения. Разве легко вещать с амвона, выжимая слезу у прихожан? Однако игра стоила свеч. Ради щедрых пожертвований не грех было постараться. Да и восхищение прихожан кое-что значило. Они готовы были ему ноги целовать.
Впрочем, к всеобщему преклонению он привык еще в школьные годы. Даже в том захолустном городишке, где прошла его юность, девчонки буквально вешались ему на шею, особенно одна, Кейт Колсон. Та просто млела от него. Но вспоминать о ней не хотелось.
Пронзительный телефонный звонок прервал его размышления.
– Слушаю.
Звонила его секретарша. Он привез с собой целый штат, чтобы не знать никаких бытовых забот.
– Святой отец, вам звонят из дома. Ваша супруга.
– Скажите ей, что я занят.
– Но, сэр…
– Какие могут быть «но»?
– Она, похоже, очень взволнована.
– Скажите Аннетте, что я перезвоню попозже.
– Хорошо, сэр.
– Кстати, почему бы вам не закрыть офис и не прогуляться по городу? Завтра я даю вам выходной.
– О, благодарю вас, – даже по голосу было заметно, что она просияла от радости. – Вы очень добры.
Томас едва удержался, чтобы не швырнуть трубку. Если Аннетта позвонит еще раз, он… он просто не знал, что с ней сделает. Мерзкое создание. Приходится ее терпеть из-за тестя.
Томас смешал себе еще один коктейль и лег на диван, не выпуская стакана из рук. На него опять снизошло умиротворение. Перед вечерним выступлением на стадионе ему предстояла одна важная встреча, которой он ждал целый день. Его губы тронула улыбка.
Словно по волшебству, в дверь тихонько постучали.
– Открыто, – отозвался он.
В номер вошла смазливая девица. Томас не мог отвести глаз от твердых сосков, торчащих под легкой блузкой.
– Хелло, – нежно прошептала она.
Томас проглотил слюну и хрипло позвал:
– Иди ко мне.
Гостья уверенно ступала по ковру. Томас расстегнул брюки:
– Становись на колени.
Не говоря ни слова, она опустилась на пол и послушно открыла рот. Ее губы мягко сомкнулись вокруг горячей мужской плоти.
– Ну, еще, так, так! – кричал Томас, не в силах сдерживаться, когда сладостные судороги побежали по его телу.
XIX
Кейт двадцать минут полежала в массажной ванне и словно заново родилась. Большое купальное полотенце вместе с каплями влаги впитывало остатки усталости. Кожу приятно покалывало после водного массажа, но Кейт знала, что усталость может вернуться, когда это ощущение пройдет.
День начался с пересмотра дела одного осужденного, который несколько лет назад поздним вечером ударил ножом женщину в бакалейной лавке. Жертва была матерью-одиночкой с четырьмя детьми на руках – это обстоятельство особенно сильно всколыхнуло общественное мнение. Убийцу приговорили к пожизненному заключению, однако его адвокат по прошествии нескольких лет сумел добиться пересмотра дела на том основании, что у суда присяжных не было возможности рассмотреть вопрос об умственном развитии подсудимого.
Сегодня адвокат представил суду соответствующие справки, но они не опровергали вопиющей жестокости преступления: у подсудимого было обнаружено лишь минимальное умственное недоразвитие. Это означало, что он полностью отдавал себе отчет в своих преступных действиях. На суде страсти накалились до предела. Прокурор и адвокат осыпали друг друга обвинениями. Досталось и свидетелям той и другой стороны. Кейт постоянно приходилось урезонивать участников процесса и при этом следить за всеми перипетиями разбирательства, чтобы не оказаться в плену юридических уловок. Закончить процесс за один день не удалось. Было назначено продолжение, но ни у кого не осталось уверенности, что присяжные сочтут дело исчерпанным за два дня.
Кейт растерла тело душистым лосьоном и накинула махровый халат. Прежде чем вернуться в гостиную, она зашла на кухню и приготовила кофе со сливками.
Настал долгожданный миг, когда можно было забраться с ногами на диван и пригубить бодрящий напиток. Но в портфеле лежали груды бумаг, которые ждали ее внимания.
Старинные настенные часы пробили четыре. До прихода Энджи оставалось не менее двух часов, и Кейт собиралась насладиться покоем и одиночеством.
Неторопливо отпивая из чашки, она планировала свои дела на остаток дня. Помимо судебных документов, необходимо было изучить материалы избирательной кампании, подготовленные ее штабом. Предвыборными делами заправляла Джинджер Андерс, которая раньше работала вместе с Кейт в юридической конторе, но впоследствии нашла более денежное место в системе телефонных коммуникаций. Джинджер настаивала на непосредственном участии Кейт во всех предвыборных мероприятиях. Кейт возражала, что еще слишком рано, поскольку до выборов оставалось целых восемь месяцев, но Джинджер была непреклонна.
Кейт нахмурилась. Если на ее долю время от времени будут выпадать такие дни, как сегодня, вряд ли у нее сохранится желание бороться за эту должность. Однако она тут же отбросила непрошеные сомнения: ей не привыкать к борьбе – чем труднее, тем интереснее. А отступать не в ее характере. Когда соперничество становилось жестким, она тоже умела действовать жестко.
Предвыборная кампания обещала стать очередной схваткой, в которой выживает сильнейший. Надо только слегка отдохнуть – и можно будет включаться в этот марафон. А пока ей хотелось просто ни о чем не думать. Но в ушах сами собой зазвучали слова старого университетского профессора: «Помните, уважаемая, что праздный ум – мастерская дьявола». Кейт невольно улыбнулась: ей показалось, что почтенный доктор права обращается прямо к ней. Однако он мог быть за нее спокоен: ежедневная работа до изнеможения, на износ, помогала ей выжить. Прошлое до сих пор не ослабило своей мертвой хватки.
Но сейчас ей хотелось прийти к душевному равновесию. Она надеялась разыскать дочь и залечить старые раны.
Кейт подняла с пола портфель и вынула пачку бумаг. Сверху оказалась свежая газета. В глаза бросился крупный заголовок: «СОЙЕР БРОК РАСКРЫВАЕТ МАХИНАЦИИ В ХЬЮСТОНЕ».
– Опять он, – вырвалось у нее.
Хотя она методично собирала все статьи о деятельности Брока, сейчас ей не хотелось размышлять ни о нем, ни о его расследованиях. Кейт с досадой отметила, что даже в пятницу, когда у нее выдался свободный вечер, работа вторгается в ее жизнь. Впрочем, она тут же одернула себя: Сойер – это не работа; это личное.
Кейт со вздохом вернулась к газетной статье. Журналист расточал похвалы частному детективу, упоминая несколько чрезвычайно запутанных дел, которые тот расследовал за последнее время.
Правильно ли она поступила, прибегнув к его услугам? Надо признаться, в его присутствии ею овладевало беспокойство. Создавалось впечатление, будто он видит ее насквозь, будто знает, что она рассказала ему не всю правду. Ну и пусть. Ему было предоставлено достаточно информации, чтобы начать розыск, а остальное неважно.
Кейт не знала, почему он вызывает у нее страх и любопытство одновременно. На фотографии в «Уолл-стрит Джорнэл» Сойер выглядел этаким лощеным светским львом. Но она знала его совсем другим: решительным, напористым и проницательным. О его происхождении в газетах почти ничего не сообщалось, за исключением того, что он рано лишился отца и матери. Кейт понимала, что он не унаследовал от них ни богатства, ни связей.
Зато пресса не скупилась на подробности его образования и продвижения по службе. Ему недавно исполнилось сорок лет. В молодости он своим трудом зарабатывал средства на обучение в колледже, затем поступил в полицейскую академию. После ее окончания Сойер был принят на работу в полицию, откуда ему открывалась прямая дорога к следственной практике.
Сойер был известен своим упорством. В интересах дела он мог даже пойти на риск, и добивался успеха несмотря ни на какие препоны.
Когда зазвонил телефон, Кейт недовольно покачала головой, но не могла не снять трубку.
– Слушаю.
– Это вы, миз Колсон? – спросил голос с сильным испанским акцентом. – Говорит Хулио Санчес.
Это имя было ей незнакомо. Что еще за Хулио? Однако ему был известен номер ее телефона, который не значился в городском справочнике. Не успела она ответить, как мужчина продолжил:
– Вы забывали приехать за рассадой? Si?
У Кейт вырвался вздох облегчения. Случалось, ей звонили какие-то ненормальные, и она старалась быть предельно осторожной, тем более что в силу своего положения она наживала себе врагов буквально каждый день.
– Ох, Хулио, как я сразу тебя не узнала! – Это был продавец из оранжереи, где Кейт покупала рассаду и комнатные растения.
– Si, – обрадованно подтвердил он.
Она как-то сделала большой заказ и до сих пор не удосужилась его получить. Ей звонили уже второй раз.
– Хулио, когда вы закрываетесь?
– В восемь часов.
– Хорошо, я сейчас заеду.
– Если вы желаете, мы можем доставлять.
– Нет, мне нужно самой посмотреть. Возможно, я выберу что-нибудь еще.
– Si, мэм.
Кейт повесила трубку и бросила на диван портфель, который до сих пор держала на коленях. Пропади он пропадом, этот портфель, а заодно и Сойер Брок. Черкнув записку Энджи, Кейт направилась в спальню.
Через несколько минут она уже была одета и садилась в машину, чтобы ехать в оранжерею.
* * *
– Если вы желаете что-нибудь еще, вы можете заказывать.
– Спасибо, Хулио. Ты погрузил мои покупки в багажник? Тогда больше ничего не надо, разве что я не удержусь и действительно куплю что-нибудь еще.
Хулио сверкнул белозубой улыбкой:
– Можно смотреть все что есть.
Кейт неторопливо шла вдоль стеллажей, уставленных живописными кустиками молодых садовых растений. Никакому художнику не под силу передать такое богатство оттенков, думала Кейт. Больше всего на свете она любила возиться с цветами. Когда выдавалась свободная минута, она влезала в старые джинсы с обрезанными штанинами, накрывала голову панамой и выходила в сад. Погружая руки в теплую, рыхлую землю, она ощущала свое единство с природой, отдыхала душой и телом. Но ей удавалось забыться лишь на несколько минут.
Кейт остановилась и втянула в себя пряный запах. Хорошо, что она все-таки собралась сюда заехать. Она уже представляла, как завтра встанет чуть свет и побежит сажать купленную рассаду.
К ней с озабоченным видом спешил Хулио:
– Сеньорита Колсон, к вам приехал какой-то мужчина.
– Ко мне приехал мужчина? – не поняла она. – Сюда?
– Si.
Кейт недоверчиво оглянулась и увидела Сойера Брока. У нее упало сердце.
– Я делал неправильно? – Хулио не на шутку встревожился. – Я не знал, что ему сказать.
– Ты все сделал правильно. Спасибо, Хулио.
Ее ответ не успокоил Хулио, однако он безропотно отошел в сторону. Кейт уже не видела ничего, кроме Сойера Брока. Его грубоватая мужская красота и раньше притягивала ее. Но когда она заметила его высокую, крупную фигуру, приближающуюся к ней среди зелени и цветов, у нее перехватило дыхание. Сойер взглянул на нее оценивающим взглядом. По всей видимости, он не ожидал увидеть ее в джинсах и футболке. Но и Кейт с удивлением отметила, что он сменил строгий костюм на джинсы, легкую зеленую рубашку и ковбойские ботинки. Не хватало только кожаной шляпы с загнутыми полями, но наверняка он просто оставил ее дома.
Однако Кейт не призналась даже себе самой, что ему к лицу непринужденный стиль. От этого человека исходила скрытая угроза ее независимости. Кейт почувствовала это в день самой первой их встречи, когда она пришла к нему в контору. Он обладал притягательной силой и занимал ее мысли, как никто другой. Она в который раз поразилась тому, что в нем уживались противоположные свойства. Внешне он выглядел невозмутимым и бесстрастным, но под этой маской Кейт разглядела необузданную силу, а возможно и мстительность.
– Что вас сюда привело? – спросила она, оправившись от потрясения. Ее голос дрожал от гнева: она терпеть не могла, когда кто-то нарушал ее уединение.
– Дело, которое вы мне поручили. – Он говорил ровным и негромким голосом, но по его щеке пробежал тик от ее враждебности.
– Как вы меня нашли?
– С помощью вашей подруги Энджи.
Кейт пришла в смятение:
– Вы хотите сказать, что заходили ко мне домой?
– А что такого? – с вызовом спросил Сойер.
– Мой дом – запретная территория, – резко сказала она.
Он насмешливо склонил голову:
– Я приму это к сведению, мэм.
Кейт сделала вид, что не замечает его иронии.
– Разве вы продолжаете заниматься делами после окончания рабочего дня?
– Постоянно. Готов поспорить, вы тоже.
– Мои дела тут ни при чем.
– Ошибаетесь. Как раз о них нам надо поговорить.
– Приезжайте ко мне на работу в понедельник.
– Я собирался поговорить с вами не откладывая.
– Что, прямо сейчас?
– Послушайте, судья, разве не вы поручили мне разыскать одну девушку?
– Допустим.
– Почему же вы отказываетесь пойти мне навстречу?
– Считайте, что я пошла вам навстречу, – Кейт опустила глаза, чтобы не смотреть на расстегнутый ворот его рубашки.
– Не похоже.
Кейт снова взглянула на него:
– Выражайтесь яснее. Что от меня требуется?
Сойер выдержал паузу, во время которой оглядел Кейт с ног до головы:
– От вас требуется подробная информация, чтобы я смог выполнить работу, за которую вы мне платите. Иначе я откажусь от вашего поручения.
– Вас можно понять.
– В таком случае, объявим перемирие?
– Перемирие? Разве мы воевали?
– Вы – безусловно, – с уверенностью заявил Сойер.
Кейт вздохнула и огляделась по сторонам. Оранжерея к вечеру почти опустела; немногочисленные посетители были поглощены выбором растений, однако время от времени кидали любопытные взгляды в сторону Кейт и Сойера.
– Это не самое подходящее место для деловой беседы.
– Мне тоже так показалось, – отозвался он.
– В чем дело, Брок? Вы чем-то раздосадованы?
Он не стал притворяться:
– Раздосадован ли я, что вы ведете нечестную игру? – Он слегка улыбнулся. – Да, можно сказать, я крайне раздосадован.
Его неожиданная улыбка застала Кейт врасплох. Она почувствовала, что ее бросило в жар, но твердо сказала себе, что этой улыбке нельзя доверять.
Ей, как и всякой женщине, было не чуждо желание. Просто она не хотела становиться рабой собственных страстей. Этот мужчина – да впрочем, и любой другой – воплощал угрозу закабаления.
Кейт избегала личных привязанностей, чтобы не бередить старые раны. У нее были друзья среди мужчин, и пару раз даже случались романы – но они всегда оказывались безрадостными и недолговечными. К тому же она помнила, что никогда не сможет иметь детей. Ей пришлось смириться с этой мыслью, но она не могла требовать, чтобы близкий ей мужчина отказался от мысли иметь полноценную семью. Кейт давно пришла к убеждению, что ей не дано испытать женское счастье.
Вот и Сойера Брока надо рассматривать таким, каков он есть, сказала она себе. Сыщик по найму, только и всего. И об этом нельзя забывать.
– У каждого из нас есть свои причуды, правда ведь, мистер Брок? – Кейт первой нарушила молчание.
– Возможно, – он снова улыбнулся. – Вы не против, если наш разговор будет менее официальным? Называйте меня Сойер.
После некоторого колебания Кейт кивнула в знак согласия, но не могла заставить себя произнести его имя.
– Вернемся к тому делу, которое привело меня сюда. – Он со значением посмотрел на нее. – Мне нужны подробности. В архивах клиники мне ничем не могли помочь. Единственно, я узнал, что в указанный вами период усыновлений не было.
– Знаю, – тихо сказала Кейт.
– Знаете? – Сойер насторожился. – Почему же тогда вы…
– Не исключено, что ребенка подбросили в придорожный мотель, – торопливо сказала Кейт.
Сойер был ошарашен:
– В мотель? Боже праведный! – Он быстро совладал с собой. – Наверняка вам известно не только это.
– На данный момент это все. Я совсем недавно сама узнала об этом.
Сойер чертыхнулся:
– И что же это за мотель?
– Пока не знаю.
– Вы не кривите душой?
– Нет, – кратко ответила Кейт.
– Но вы можете хотя бы выяснить его название?
