Текст книги "Всеми цветами радуги"

Автор книги: Мэри Лайонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

  Оливия кивнула в ответ.

  – Спасибо за аспирин, – она с благодарностью посмотрела на свою помощницу и приняла таблетку. – Знаешь, – сказала она через несколько секунд. – Все так сложно. Я даже не знаю, с чего начать.

  – Почему бы тебе не начать с самого начала? – разумно предложила ей Морин.

  Оливия устало согласилась и рассказала немолодой женщине обо всем, что произошло в течение последних двух недель, а когда закончила, то была поражена реакцией своей помощницы.

  – По крайней мере одна вещь мне кажется совершенно ясной, – Морин смотрела на Оливию с безмятежной улыбкой. – Твоя душа, может быть, и полна сомнений и противоречий, но его светлость точно знает, чего хочет.

  – Нет, он тоже не знает, – молодая женщина отрицательно покачала головой. – Я уже, кажется, объяснила тебе, что это была всего лишь шутка, достаточно глупая, обыкновенный подростковый жест. Я имею в виду, что взрослые, разумные люди так не предлагают выйти замуж. Ты со мной согласна? В моем возрасте, я полагаю, можно ожидать чего-то более утонченного от мужчины, причем довольно состоятельного.

  Морин молча посмотрела на нее.

  – Ты любишь его? – спросила она наконец.

  – Это не имеет значения, – пробормотала Оливия, стараясь не встречаться взглядом со своей помощницей. – Я не желаю, чтобы мной играли, как куклой.

  – Если ты любишь его, тогда это действительно имеет значение, – тихо проговорила Морин. – Если же нет, тогда все становится очень просто. Единственное, что надо сделать, – и я готова об этом позаботиться, – отправить в «Таймс» и «Дейли телеграф» опровержения. Мы ведь раньше уже занимались подобными вещами, когда наши клиенты внезапно отказывались от свадьбы.

  Оливия вздохнула.

  – Да, мы так делали.

  Видя, что на лице Оливии отражается борьба противоречивых чувств, Морин напрямую спросила ее:

  – Ну что, ты хочешь, чтобы я отправила в газеты факсы с извещением об отмене свадьбы?

  Оливия еще раз тяжело вздохнула.

  – Да... Нет... Я не знаю, – беспомощно закончила она.

  – А! Так значит, ты все-таки любишь его?

  – Да, черт возьми! – чуть ли не выкрикнула в отчаянии молодая женщина. – Конечно, я люблю этого отвратительного человека! Но я не хочу, чтобы все происходило именно так. С этими глупыми фотографиями в газетах и не менее пошлыми комментариями. И я никак не могу понять, как после таких замечательных двух недель он не смог придумать ничего лучше, чем предложение с кольцом от жестяной банки!

  – Я не знаю, что тебе ответить, – призналась Морин. – Если, как ты утверждаешь, вы провели вдвоем великолепный отпуск, не беспокоясь ни о чем, то, может быть, он опасался, что, вернувшись в Лондон, ты снова уйдешь с головой в наше безумно трудное дело и будешь вечно занятой. Вот он и торопится со свадьбой.

  – Я давно уже не юная дурочка, – горячо ответила Оливия. – Мы, конечно, провели восхитительное время, но нужно когда-то возвращаться в реальный мир. Поэтому, естественно, я и отказываюсь от этого нелепого предложения. Как можно воспринимать его серьезно?!

  Морин, не говоря ни слова, посмотрела на нее. Тщательно обдумав свой ответ, она наконец заговорила:

  – Не знаю, думала ли ты об этом, но мне кажется, графу Тентердену пришел в голову тот же самый вывод. Этот человек тоже ведь не глупец, верно? Понимая, что в Лондоне у вас будет меньше возможностей быть вдвоем, он, – тут Морин сделала небольшую паузу, – решил ковать железо, пока оно горячо. И к тому же его предложение – это такой романтический жест! Как бы я хотела, чтобы мне сделали предложение подобным образом! – закончила она с легким завистливым вздохом.

  – Да... да... Возможно, ты и права... – Оливия собиралась продолжить, но внезапно раздался телефонный звонок. – Возьми, пожалуйста, трубку, – попросила она свою помощницу. – Я не в состоянии больше ни с кем разговаривать.

  К несчастью, это оказался один из ее старых друзей, поздравлявший с предстоящей свадьбой. Поговорив с ним, Оливия повесила трубку, но телефон зазвонил снова. Но это было только начало: все утро звонки следовали один за другим. Друзья, бывшие клиенты Оливии высказывали в трубку свои поздравления и радовались за нее. Многие, шутя, удивлялись, как это ей удалось заполучить одного из самых видных холостяков Англии, а некоторые женщины даже просили поделиться секретом обольщения.

  Хьюго же стал немилосердно поддразнивать ее, когда, оказавшись не в состоянии дозвониться до Оливии, забежал к ней в офис с бутылкой шампанского.

  – Что за умница! – первым делом сказал он, а потом принес три бокала, чтобы они втроем с Морин смогли выпить за счастливый брак его сестры. – Впрочем, знаешь, Оливия, – усмехнулся он. – Я не могу представить тебя в роли жены графа. Наверное, когда-нибудь ты превратишься в подобие матери Доминика. Будешь старой и злобной...

  – Хьюго, прошу тебя не продолжай! – застонала Оливия. – Я все утро пыталась объяснить Мо, что это просто шутка, вышедшая из-под контроля. Поверь мне, пожалуйста, – добавила она, вскинув голову. – Я все время жду, что Доминик позвонит мне и, испуганный, признается в своей ошибке, после чего будет униженно просить у меня прощения. И ему следует извиниться поскорее, а то я уже почти готова свернуть шею этому нахалу!

  – Не будь идиоткой, Оливия, – ее брат протянул ей бокал с шампанским. – Даже мне ясно, что он без ума от тебя. Так что, если ты продолжаешь считать все это игрой, ты...

  – Подожди минутку! – воскликнула Оливия. Она гневно уставилась на Хьюго. – Когда это ты смог понять, что Доминик без ума от меня? Ты разве с ним когда-либо виделся? Не будешь ли ты так любезен рассказать мне об этом, – какие-то зловещие нотки появились в голосе Оливии.

  Ее брат пожал плечами.

  – Оливия, это не имеет никакого значения. Я даже не могу вспомнить, о чем мы с ним разговаривали...

  – Хьюго! Я знаю тебя всю жизнь, так что не увиливай и ответь мне прямо! – Оливия продолжала в упор смотреть на своего брата. – Когда вы встречались с Домиником?

  – Ну, хорошо, если тебе так хочется это знать – он навестил меня где-то месяц назад.

  – И? – продолжала допытываться молодая женщина.

  – Оливия, сперва успокойся, пожалуйста, – попросил ее Хьюго. В это время Морин, видимо решив, что она лишняя в этой комнате, тихо ушла к себе. – Я тебе клянусь, что причина, по которой он со мной связался, не имеет к тебе никакого отношения. Он даже не упоминал твоего имени, только один раз – уже под конец разговора.

  Оливия задумалась на секунду.

  – Хорошо. А почему ты мне ничего не сказал о вашей встрече? – спросила она затем. – И мне все-таки очень интересно узнать, зачем он тебя нашел.

  Ее брат тяжело вздохнул.

  – Возможно, мне стоило сказать тебе о моей встрече с ним, но он попросил меня ничего об этом не говорить – по причине того, что тебе это могло показаться несколько странным.

  – Ох! – с шумом выдохнула молодая женщина воздух. – Хьюго, сядь, пожалуйста, и расскажи мне все, что ты от меня скрывал раньше!

  Десять минут спустя Оливия устало откинулась на спинку своего стула, выслушав объяснения брата.

  – Доминику, похоже, пришлось изрядно потрудиться, вовлекая нас в свои грязные игры, – горько сказала она Хьюго, когда узнала, каким образом тому досталась последняя работа. Как оказалось, к нему обратилась некая фирма, которая занималась строительством новой, современной деревни по заказу одного клиента. Им был нужен план разбивки садов этой деревни. Хьюго предложил свой вариант, и тут появился сам клиент, – им оказался Доминик, – и одобрил его.

  – Ты не права, Оливия, – немного обиженно протянул ее брат. – Я выиграл конкурс честным путем. Ты можешь мне не верить, но я видел некоторые другие проекты, предложенные вместе с моим. Так вот, мне не слишком трудно поверить, что мой оказался лучшим. На самом деле, – добавил он. – Чтобы никто не подумал, что он выбрал меня только потому, что мы с ним давно знакомы, он и попросил меня не говорить о нашем разговоре. Мы не виделись бог знает сколько лет, я был рад выполнить его просьбу.

  – Гм! – Оливия понимала, что рассказ звучит вполне убедительно, но интуиция подсказывала ей, что все было не так просто.

  – Подожди минутку, – быстро сказала она. – А как Доминик тебя нашел? Ты же только переехал в свою новую квартиру...

  Хьюго покачал головой.

  – Не имею понятия. Как бы то ни было, твое имя прозвучало только один раз. Мы говорили о том, когда мне следует начать работать. Я вскользь заметил, что время, к несчастью для меня, не самое удачное, ибо мы собирались с тобой устроить отпуск на лыжах.

  – Ну и? – Оливия начала понемногу догадываться о том, что произошло.

  – Доминик отнесся к этому сочувственно. Он сожалел, что ему придется оторвать меня от отдыха. Пожелал Джону Грэхему найти кого-нибудь на мое место...

  Оливия громко вскричала от возмущения.

  – О да! И тогда Грэхем вспомнил о существовании своего друга Доминика, – ее голос был полон иронии. – Какой же этот Тентерден лживый мерзавец!

  – Успокойся! Сейчас ты похожа на шизофреничку, – сказал Хьюго тихо и мрачно. – Ради бога, Оливия, неужели тебе надо объяснять, что Доминик по-настоящему умный мужчина. А к тому же он деловой человек и не стал бы рисковать своими деньгами, наняв брата знакомой ему женщины на работу лишь для того, чтобы иметь возможность провести каникулы с этой женщиной. Ты можешь это понять?

  Оливия тяжело вздохнула.

  – Наверное, ты прав. – Она поняла, что во многом Хьюго был недалек от истины: Доминик в первую очередь бизнесмен. Молодая женщина снова обратилась к брату: – Все кажется мне таким странным. В моей жизни никогда не случалось столько «совпадений» – не знаю, как это назвать, – сколько их было за последний месяц. Может, я старею, как наш отец?

  – Не будь идиоткой! – рассмеялся Хьюго. – Между прочим, ты сообщила ему твои последние новости?

  – Господи! Нет еще! – Оливия внезапно почувствовала себя виноватой из-за того, что из-за Доминика совсем забыла о своем отце. – Я не разговаривала с ним со дня своего отъезда во Францию. – Молодая женщина быстро придвинула к себе телефон и набрала номер.

  Через несколько минут, закончив разговор, она повесила трубку.

  – Не понимаю, почему со вчерашнего вечера я ничего не слышала от моего так называемого жениха, – сказала Оливия брату. – Между тем, думаю, тебе будет интересно узнать, что Доминик, оказывается, звонил нашему папе, и, по словам нашей домоправительницы миссис Дуглас, он сейчас весь светится от радости. И требует бокал шампанского, чтобы выпить – я цитирую – «за счастливую пару»!

  – Господи боже! – воскликнул Хьюго. – Похоже, папа совсем вышел из ума.

  – Не самое удачное выражение, – нахмурилась Оливия. – Он, конечно, мыслит не так ясно, как раньше, но он не сумасшедший. Однако, как ты думаешь, зачем Доминик звонил папе, когда лет десять, он небось и не вспоминал о его существовании.

  – Откуда я знаю? – пожал плечами Хьюго. – Может быть, он спрашивал позволения жениться на тебе? Хотя звучит не слишком убедительно.

  Вскоре ее брат ушел, и молодая женщина провела оставшуюся часть рабочего дня, размышляя над странной ситуацией, в которую она попала. Затем она отвезла Морин домой, а вернувшись, решила что-нибудь выпить. В холодильнике стояла бутылка шампанского, принесенная Хьюго, и молодая женщина, взяв ее, уселась с ногами в кресло. Пора разобраться с Домиником! Что за странное поведение, в самом деле? Решив, что она при первой же возможности серьезно с ним поговорит, Оливия тут же услышала настойчивый звонок в дверь.

  – Ха-ха! – воскликнула она мрачно, открыв ее: на пороге стоял Доминик.

  – Здравствуй, дорогая! Пустишь в дом? – улыбнулся он.

  – Привет, разлюбезный женишок! – проговорила она саркастически, отойдя в сторону и позволив ему войти. – Ты, наверное, был чертовски занят сегодня!

  Доминик проворчал что-то непонятное и последовал за ней в гостиную.

  – Дорогой, – не меняя тона, сказала ему Оливия, – ты должен дать мне кое-какие объяснения. У меня накопилась к тебе масса вопросов. Начиная с...

  – Подожди, – Доминик поднял руку. – Я не хочу причинять тебе хлопот, но...

  – Это меняет дело, – молодая женщина взглянула ему в глаза. – Итак, что ты хочешь мне сказать?

  – Я только хочу сказать, что ничего не ел с самого утра. Итак, я обещаю ответить на каждый твой вопрос искренне и как можно полнее, но сначала ты должна переодеться и поехать со мной в ресторан. Поверь мне, я умираю с голоду.

  Оливия с тяжелым вздохом еще раз взглянула на него.

  – Ты невозможен, Доминик. Но я согласна, если ты выполнишь свое обещание.

  – Клянусь, – заверил он ее, а потом быстро наклонился и поцеловал. – Теперь же, пожалуйста, поторопись, я в самом деле ужасно голоден.

  – Насколько я тебя знаю, – говорила Оливия Доминику через некоторое время, когда они сидели за столиком одного маленького, но очень романтического ресторанчика Лондона, – еда у тебя всегда стоит на первом месте, впрочем, как у каждого настоящего мужчины.

  Доминик рассмеялся.

  – Наверное, ты думаешь, что единственная причина, почему я хочу жениться на тебе, – это твое умение прекрасно готовить?

  – Единственная причина? – переспросила она. – Если это действительно так, то, по-моему, проще нанять на работу к себе в дом первоклассного повара.

  Доминик лениво улыбнулся молодой женщине.

  – Ты права, может быть, именно так и стоит поступить, – согласился он, а затем взял ее руку и поднес к своим губам. – Мне почему-то кажется, что сердцем ты всегда знала, как я к тебе отношусь. И хотя порой давала выход своему гневу, понимала, что я искренен в своих чувствах. Или я ошибаюсь?

  – Ну, может быть... – поколебавшись, ответила Оливия. – Однако я не из тех людей, которые пытаются перейти реку, не убедившись на сто процентов, что там есть брод. Ты должен признать к тому же: иногда ты причинял мне немалое беспокойство.

  Она попыталась выдернуть руку из его цепких пальцев, но у нее ничего не получилось.

  – Прошу тебя, не надо, – прошептал Доминик и снова поднес ее руку к губам. Заметив невдалеке официанта, он сделал ему знак свободной рукой.

  – Сначала самое важное, – твердо сказал он ей, когда официант вскоре подошел к их столику с серебряным подносом, на котором лежала маленькая коробочка, обтянутая черной кожей. – Я обсужу с тобой все, что ты хочешь и отвечу на любые вопросы, но сперва позволь мне подарить тебе настоящее кольцо, взамен того из алюминия. – Доминик взял коробочку с подноса и поставил перед ней. – Должен сказать, – продолжил он, доставая свой подарок, что я могу поменять его на одно из четырех других колец, лежащих в сейфе ресторана. Но это мое любимое, поскольку оно лучше всего подходит к твоим огромным зеленым глазам, – с этими словами Доминик надел ей на палец великолепное кольцо с бриллиантом и изумрудом.

  – О, Доминик! – выдохнула от восторга молодая женщина, любуясь фантастически красивыми камнями, переливающимися всеми цветами радуги в дрожащем пламени свечей.

  – Тебе нравится? – прошептал он.

  – Да... – Она с трудом оторвала свой взгляд от кольца. – Я люблю тебя, Доминик, но... но ты совершенно уверен, что хочешь жениться на мне?

  – Всем сердцем, – сказал он ей мягко, а потом заключил ее в свои объятия, награждая за долгое ожидание поцелуем.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  Невидящим взглядом Оливия смотрела в окно, где с неба, уставшего таскать на себе тяжелые свинцовые тучи, лились мощные потоки воды. Молодая женщина печально вздохнула. Ей казалось, что дождь идет без остановки уже четвертые сутки подряд, с того самого дня, когда она была разбужена телефонным звонком миссис Дуглас, домоправительницей их семейного поместья Лидгейт, которая сообщила ей о внезапной смерти ее отца.

  – Бедняга, он был так счастлив все это время. – Миссис Дуглас с трудом сдерживала слезы. – Радовался вашей помолвке. Нам, голубушка, надо утешаться тем, что умер он без мучений. Ночью, во сне. Каждый желал бы себе такой тихой смерти.

  Миссис Дуглас была, без сомнения, права. Когда Оливия, бросив все свои дела в Лондоне, примчалась в Лидгейт, лежащий в гробу отец поразил ее своим безмятежным и чуть ли не радостным выражением лица.

  За эти дни молодая женщина поняла, что очень трудно как следует оплакать смерть своих близких, ибо слишком много времени занимает организация похорон. Кроме того, ей пришлось разговаривать с кучей юристов и, что хуже всего, отвечать на письма с соболезнованиями, количество которых превысило все ее ожидания.

  – Сожалею, что ничем не могу помочь, – извинился перед ней брат, заехавший накануне на несколько часов. – Мы сейчас работаем над большим садом, и мне никто не позволил бы надолго отлучиться, даже если бы я и попросил.

  Хьюго был ужасно мрачен и все время хмурился.

  – Все в порядке, только, пожалуйста, не забудь про похороны, – попросила его Оливия. – Если ты не придешь, это будет по-настоящему плохо.

  – Так странно, – сказал ей брат немного позднее, когда они ходили по дому и с каким-то непонятным любопытством изучали еще не проданные вещи, знакомые с детства. – Я не могу привыкнуть, что ко мне обращаются как к лорду Бибери. Я оборачиваюсь, ожидая увидеть отца, стоящего за мной... Все эти годы я был просто Хьюго Джонсон, – он пожал плечами. – Я не привык к такому обращению, наверное, в этом все дело.

  – Привыкнешь со временем, – мягко ответила брату Оливия и ласково погладила по голове, спросив, не желает ли он выбрать похоронную музыку.

  Молодая женщина чувствовала себя ужасно уставшей от всех дел, которыми ей приходилось заниматься, принимая одно решение за другим, но, по крайней мере это позволяло ей не думать слишком много о собственной помолвке.

  Когда он пригласил ее на романтический ужин в уютный ресторанчик и подарил потрясающее по красоте кольцо, Оливия незамедлительно сделала вывод, что все ее сомнения смехотворны. Особенно после того, как Доминик пообещал ответить на любой ее вопрос и объяснить некоторые не дававшие ей покоя недоразумения.

  И вначале показалось, что он способен сдержать свое слово.

  – Ты знаешь, я люблю тебя, – сказала она ему, когда им принесли великолепного копченого лосося. – Но я думаю, пора тебе о многом мне рассказать.

  – Не знаю, с чего начать, – Доминик пожал плечами.

  Оливия усмехнулась.

  – Как сказала моя помощница Мо: «Почему бы тебе не начать с самого начала?».

  – Очень разумно, – с легким смешком согласился он. – Знаешь, я не уверен, что при наших только налаживающихся отношениях нужно в первый же настоящий романтический ужин останавливаться на прошлом, давно потерявшем свою значимость.

  Молодая женщина кивнула.

  – Конечно, ты прав.

  – Как бы то ни было, мне кажется, тот юношеский роман оставил след в наших душах, – продолжил Доминик с теплой улыбкой. – И хотя у меня было много других женщин, – я не стану этого скрывать, – ни одна из них не смогла заменить тебя. Моя мама, как ты можешь себе легко представить, вместе с другими родственниками всячески убеждала меня в том, что надо жениться и завести детей, то есть заняться продолжением рода. Я находился под постоянным давлением, но ни разу не был готов выбрать себе вторую половину.

  – Жениться на какой-то девушке только потому, что она была подходящей кандидатурой на роль жены графа, казалось мне немыслимым.

  Доминик замолчал на некоторое время и, машинально взяв Оливию за руку, стал играть ее пальцами.

  – А затем совершенно неожиданно я поймал твой взгляд на свадьбе Марка и Сары, – продолжил он и усмехнулся. – На самом деле я даже сначала не понял, кто ты. Просто мелькнуло какое-то видение высокой стройной женщины, и тут же исчезло. Оливия, скажи мне, а ты меня сразу узнала?

  Молодая женщина кивнула.

  – Я сильно испугалась, – призналась она. – Прошлое всплыло во мне и отозвалось болью. – Оливия не была способна передать состояние, близкое к шоку, которое она испытала, когда через столько лет вновь повстречала свою первую любовь.

  – Ты выросла, – сказал Доминик молодой женщине. – И ты действительно изменилась. Поэтому неудивительно, что я не сразу узнал тебя. Но потом, когда мне открылась правда... и после того поцелуя в ночь свадьбы Марка я понял: без всякого сомнения, ты – та единственная, которая мне нужна. А дальше ты все знаешь...

  – Ничего подобного! – запротестовала она. – Ты так странно вел себя, и...

  – Наверное, оттого, что ты причиняла мне массу хлопот, – он усмехнулся. – То готова была растаять в моих объятиях, то сопротивлялась, как могла, и убегала со всех ног! Честно говоря, не многие мужчины выдержали бы такое изнурительное ухаживание.

  – Ухаживание? Какое ухаживание? – Оливия в недоумении уставилась на него. – И потом, эта подозрительная история с наймом на работу Хьюго...

  – Ах, да... – Какое-то смущенное выражение промелькнуло на его лице. – Должен признаться, что мне вначале просто надо было придумать какой-нибудь способ приблизиться к тебе, Оливия. Вот я и воспользовался помощью частного детектива, чтобы найти адрес Хьюго. Поскольку ты оказалась невероятно крепким орешком.

  – Спасибо, – мрачно поблагодарила его молодая женщина.

  Доминик рассмеялся.

   – Ты знаешь, что я имею в виду. Однако, если возвращаться к Хьюго, должен тебе сказать: он в самом деле очень талантлив. Как только мне удалось познакомиться с его проектом, я сразу сообразил, что поступлю чрезвычайно глупо, если упущу такого замечательного работника. Так что, моя дорогая, я могу клятвенно заверить тебя: Хьюго получил работу только благодаря своим достоинствам. В самом деле, я люблю тебя всем сердцем, но не готов рисковать столь важным и дорогостоящим делом ради одной твоей улыбки.

  – Мне приятно это слышать, – прошептала она, почувствовав удовлетворение оттого, что ее брат оказался прав: он добился своего успеха благодаря труду и таланту.

  – Между тем, – признался Доминик, – именно от меня исходило предложение начать работу, как можно раньше. Да, именно я повинен в том, что Хьюго пришлось остаться работать в Лондоне, после чего Джон Грэхем пригласил меня провести отпуск в его доме в горах вместо твоего брата. Теперь ты знаешь все, – прошептал он, откидываясь на спинку стула, явно посчитав, что объяснил все события последних недель.

  – Гм... – Оливия неожиданно вспомнила еще один вопрос, который собиралась ему задать. – Кстати, вот еще... Зачем ты сегодня утром заезжал к моему папе?

  – Не будь смешной, дорогая, мне надо было спросить его разрешения жениться на тебе, – удивился Доминик.

  – Ну да... – Сообразив, что Хьюго тоже предполагал такую возможность, молодая женщина улыбнулась. – Тебе не кажется это немного старомодным?

  – Я вообще ужасно старомоден, – ответил он с легким смешком и хотел добавить еще что-то, но тут его прервал резкий звонок мобильного телефона.

  Оливия вздрогнула от неожиданности.

  – Прости, пожалуйста, мне казалось, что я выключил эту чертову штуку. – Доминик был слегка раздражен, доставая из кармана телефон. Уже готовый прервать звонок, он вдруг понял по номеру на экране, что ему звонят из Нью-Йорка.

  – Привет, дорогая, – прошептал он в телефон. – Должен сказать тебе, ты нашла не самое удачное время. Я сейчас только что надел обручальное кольцо на палец одной великолепной женщины, и... – Тут Доминик прервался и посерьезнел, наверное, потому, что ему сообщили какую-то неприятную новость. – О господи, Констанция! Как это произошло?

  Оливия, которая почувствовала себя очень неуютно, когда Доминик начал телефонный разговор, сразу расслабилась, догадавшись, что он разговаривает со своей сестрой, живущей в Америке! Доминик мрачнел с каждой секундой, его губы сжались в тонкую линию. Закончив разговаривать, он отключил телефон и застыл, очевидно обдумывая какую-то мысль.

  – У тебя возникли какие-то неотложные дела?

  Он кивнул.

  – Да... Мне придется срочно вылететь в Нью-Йорк, – проговорил он, а затем подозвал официанта и попросил счет.

  – Парень моей сестры, с которым она живет уже несколько лет, – Лорн Видел, известный кинопродюсер, попал в автомобильную аварию. По словам Констанции, он находился на волоске от смерти, да и сейчас его состояние остается критическим. Он может умереть в любой момент. Мне надо поехать ее успокоить.

  – Конечно, ты просто обязан это сделать, – согласилась Оливия, поднимаясь из-за стола.

  Через несколько минут они с Домиником уже выходили из ресторана.

  – Мне очень жалко, что так вышло, дорогая, – извинился Доминик, когда проводил женщину до дверей ее дома. – Я постараюсь вернуться как можно быстрее, но не все зависит от меня. Главное, – добавил он, взяв у нее из рук ключи и открывая входную дверь, – помни, что я люблю тебя. Слышишь? – Он обнял Оливию и нежно поцеловал.

  С тех пор Оливия не видела Доминика. Грустно стоя у окна, она попыталась думать о чем-то другом. Перед ней была все та же скучная, печальная картина: серое небо, дождь и набухшая от воды лужайка.

  Тяжело вздохнув, она направилась в рабочий кабинет отца, но там ей не стало легче. Голые полки шкафов, когда-то заполненные ценными книгами в кожаных переплетах, выступали молчаливыми свидетелями того, каким образом ее отец пытался решить свои финансовые проблемы. Все книги были давно проданы с аукциона.

  Бедный Хьюго: единственная вещь, которую он унаследует от отца, – титул лорда. Титул, который никак не повлияет на его судьбу. Денег Хьюго не получит. Придется даже заложить дом, чтобы восполнить все затраты на похороны и дать небольшую сумму миссис Дуглас в знак признательности за ее доброту и усердие, с которыми она ухаживала за их отцом.

  Да уж, большого наследства никто из них не получит, ни Хьюго, ни она сама, подумала Оливия, но затем поняла, что, может быть, их с ее братом счастье, как раз и заключается в умении самостоятельно добиваться любых вершин. Наверное, она не смогла бы поднять на ноги собственный бизнес, а Хьюго не научился бы своей профессии, если бы у них с самого детства была твердая почва под ногами. Так что, может быть, им и повезло.

  * * *

  Уже наступил день похорон, а Оливия все еще не получила ни одной весточки от Доминика. Она утешала себя тем, что он наверняка не имел ни малейшего представления о разыгравшейся в ее семье трагедии, ведь она уехала из Лондона, едва успев предупредить Мо, что ее какое-то время не будет в городе, и никто не знал, где она находится.

  Оливия стояла вместе с Хьюго в первом ряду прямо перед священниками, читающими молитвы. Торжественные слова ритуальной церемонии сопровождались шумом дождя, как будто сама природа присоединилась к плачу по лорду Бибери. Внезапно Оливия поняла, что многое отдала бы за то, чтобы сейчас рядом с ней находился Доминик – она заметила среди присутствующих на похоронах его мать.

  Со стороны молодой женщины было глупо не сообразить, что вдовствующая графиня Тентерден обязательно придет на поминальную службу в честь ее ближайшего соседа. Позднее, когда уже после погребения, происходившего в дальнем углу церковного кладбища, молодая женщина и ее брат вернулись с гостями домой и стали благодарить тех, кто пришел сегодня поддержать их в трудную минуту и выдержал долгую печальную службу, Оливия чувствовала себя все более и более нервно при мысли о встрече лицом к лицу с матерью Доминика.

  Они могли оказаться в странной ситуации. Доминик поместил объявление о его свадьбе с Оливиеи уже несколько дней назад, и его мать, наверное, ожидала, когда же ей представят ее будущую невестку. Августа заметно постарела. Это была уже не та высокая, вызывающая страх женщина, которую помнила Оливия. В самом деле, ничего не было страшного в том, чтобы разговаривать, смотря сверху вниз, с худенькой, с поседевшими волосами старой леди. Та, однако, все еще была похожа на своего сына: тот же горделиво вздернутый нос и проницательные серые глаза.

  – Здравствуй, Оливия, – отрывисто сказала Августа. – Я очень опечалилась, узнав о смерти твоего отца. Во многих отношениях он был очень хорошим человеком. Кстати, не думаю, что он бы обрадовался, увидев ее! – добавила она, кивнув в сторону дороги позади церкви, где на обочине стоял большой белый «мерседес», а рядом с ним – высокая, стройная блондинка, одетая в не совсем подходящий для этого случая ярко-красный костюм. В одной руке она держала такого же цвета зонтик, а в другой – длинную сигарету.

  – Господи боже мой! – в ужасе воскликнула Оливия.

  – Я с тобой полностью согласна, – с невеселой улыбкой сказала Августа. – Мне кажется, наша дорогая Памела не очень понимает, где она находится. А кроме того, ей надо было раньше позаботиться о твоем отце.

  – Вы совершенно правы! – вырвалось у молодой женщины. В следующий момент она испуганно покосилась на свою собеседницу, поскольку та негромко рассмеялась.

  – По правде говоря, мне пора идти и оставить тебя на растерзание твоей бывшей мачехи, – сказала ей Августа, надевая перчатки, а потом добавила: – Хотя я не могу не признаться, что ваши отношения с Домиником оказались в большой степени для меня сюрпризом, я приглашаю тебя в нашу семью, – пожилая женщина улыбнулась своей привычной быстрой, холодной улыбкой. – Ты, конечно, не совсем та, которую я желала бы видеть рядом с моим сыном, но я думаю, что со временем ты начнешь справляться со своей ролью.

  – Ну и ну... – прошептал Хьюго, когда пожилая леди гордо и величественно пошла прочь от Оливии. – Должен сказать, Оливия, это прозвучало так, будто эта старая драконша тебя одобрила!

  – Пока что были одни цветочки, – нервно ответила брату молодая женщина. – Ты видел, кто там ошибается рядом с церковью?

  – О господи! Ее здесь только не хватало, – простонал он.

  Но, как и в случае с матерью Доминика, разговор получился гораздо менее неприятный, чем они ожидали.

  Памела, очевидно, относилась к разряду толстокожих людей. По крайней мере, она, ни капли не смущаясь, приехала сегодня на похороны. Когда машина подвезла ее к пустому, безлюдному, хранящему воспоминания дому, в ее мозгу, скорее всего, не появилось ни одной грустной мысли. Ей, естественно, даже не пришло в голову, что ее присутствие может вызвать у Оливии и Хьюго в памяти какие-нибудь неприятные моменты, связанные с их жизнью под одной крышей.

  – Здравствуйте, мои дорогие, – нараспев произнесла Памела, поднимаясь по лестнице прямо к ним. – Да, я понимаю, вы, конечно, не слишком рады меня видеть, – продолжила она с резким смешком. – Но, поверите вы мне или нет, мне было больно услышать о смерти вашего отца. Бедняга, он так и не смог найти себя в этой жизни.

  Оливия, которая собиралась вначале попросту вышвырнуть свою бывшую мачеху из дома и не отвечать на любые ее слова, почувствовав в голосе той искреннее сожаление, решила повременить с крайними мерами. Все-таки во фразе, которую сказала Памела, прозвучало много правды. Конечно, молодая женщина и не думала прощать свою бывшую мачеху ни за то, что та превратила жизнь ее отца в ад, ни за то, что и ей самой в свое время приносила одни несчастья. Но как верно заметил Доминик, прошлое становится достоянием истории, а люди должны жить настоящим.