Текст книги "Всеми цветами радуги"

Автор книги: Мэри Лайонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

  – Но если я не... – все-таки попыталась сказать Оливия.

  Но Доминик не дал ей закончить.

  – Пусть остальные накормят себя сами. С голоду они все равно не умрут, – заметил он. – В округе полно ресторанов. Так что мне никого не жалко, да и тебе тоже не стоит из-за этого переживать.

  После заявления, что Доминик приехал сюда лишь для того, чтобы находиться рядом с ней, Оливия совершенно растерялась и не смогла больше сопротивляться.

  – Вот и прекрасно! – объявил он. – Теперь, когда мы пришли к согласию, пора действовать.

  – Как здесь замечательно готовят, – с удовлетворением вздохнула Оливия, положив вилку и нож на пустую тарелку.

  – Хочешь, мы что-нибудь еще закажем?

  – Нет, спасибо, – покачала она головой. – Я больше и кусочка не съем. Но вот кофе выпила бы с удовольствием.

  – Мы сегодня прекрасно отдохнули, не правда ли? – медленно спросил Доминик. Он откинулся на спинку своего стула и с улыбкой смотрел на молодую женщину.

  Та кивнула.

  – Фантастически! И, должна признаться, я тебе очень благодарна еще вот за что: ты убедил меня в том, что мне не нужно каждый день готовить всем еду.

  Если бы не Доминик, она не смогла бы объявить гостям «Моего сердечка», что им придется самим позаботиться об ужине.

  – Я увожу Оливию в ресторан, – придя домой после катания на лыжах, сразу же заявил он всем. – Так что сегодня каждый питается самостоятельно. А ты сможешь наконец заняться делом, – добавил он, обращаясь к Трейси. – А то целыми днями красишь ногти и скучаешь. Смотреть без слез нельзя. Вот и приготовь для всех еду. Ну? Чего ты ждешь? – спросил он ее, так как рыжеволосая женщина в полном изумлении уставилась на него. Было совершенно очевидно, что уже давно с ней никто так не разговаривал. – Там за дверью кухни висит передник. Надень его и займись ужином.

  Оливия не понимала, как ей удалось тогда сохранить невозмутимость. Все собравшиеся тоже долго не могли прийти в себя от удивления, когда Трейси, увидев выражение лица Доминика, и догадавшись, что он не шутит, тихо повернулась и отправилась на кухню. Через некоторое время оттуда донеслись звуки ударов. Возможно, Трейси решила выместить свою злость на кастрюлях и сковородах.

  – Мне страшно подумать, что Трейси могла приготовить на ужин, – сказала Оливия Доминику, вспомнив в ресторане этот эпизод. – К тому же, если честно, мне кажется, ты был с ней излишне строг.

  – Чепуха! Это пойдет ей на пользу, – объяснил Доминик. – Кроме того, Джон собирался завтра отвезти Шарлотту обратно в Соединенные Штаты. Значит, кормить придется на два человека меньше.

  – О господи, – воскликнула Оливия. – Я совсем забыла о Шарлотте. Как я могла оказаться такой бесчувственной.

  – Успокойся, ты навещала ее два раза за последние два дня.

  – Но мне так жалко ее, – с беспокойством призналась молодая женщина Доминику. – Как ее нога? Неужели хуже? Именно поэтому Джон везет ее домой в Лондон?

  Доминик покачал головой.

  – Нет. Шарлотта идет на поправку, никаких осложнений возникнуть не должно. Но насколько я понял... – он замолчал, потому что подошедший официант налил им вина и записал их заказ на две чашечки кофе. – Так вот... Мне кажется, Джон и Шарлотта вместе решили, что ей нечего оставаться здесь в горах после того, как ее завтра выпишут из больницы. Джон еще сказал, – тут в голосе Доминика проскользнули едкие нотки, – что он не сможет быть спокоен, оставляя Шарлотту в доме с «милой» Трейси. Плюс к тому кому-то придется оставаться с Шарлоттой, когда другие будут кататься на лыжах, ведь в противном случае девушка просто умрет со скуки. Мне кажется, достаточно причин, чтобы вернуться в Англию. Там их родители лучше нас присмотрят за бедняжкой.

  – А Джон вернется сюда после того, как отвезет Шарлотту? – спросила Оливия.

  Доминик пожал плечами.

  – Вряд ли он сам знает окончательный ответ на этот вопрос. Но мне почему-то думается, что он не вернется. Ему будет удобнее приехать сюда в конце марта, может быть, опять с четой Райлендов.

  – Они, верно, старые друзья? По крайней мере, между собой они ладят великолепно, – заметила Оливия.

  – Да, – согласился Доминик. – Джон, Марк и я вместе учились в школе. А вот Джулиана никто из нас не знает достаточно хорошо. И мы все сошлись во мнении, что он ведет себя чертовски глупо, мирясь с поведением Трейси.

  – Ну... – прошептала молодая женщина, избегая взгляда Доминика. – Ты должен признать, что она очень привлекательная особа.

  Доминик негромко, но язвительно рассмеялся.

  – Может быть, она и привлекательная, но я достаточно опытен и умею разбираться в женщинах. Так вот, Трейси – это настоящая головная боль. Подожди, я хочу сказать тебе одну важную вещь, – добавил он через паузу.

  Оливия быстро подняла на него глаза.

  – Что-нибудь о Трейси?

  – Да нет, глупенькая... – Доминик усмехнулся. – Мне наплевать на эту женщину. Я хочу поговорить о нас.

  Поколебавшись секунду-другую, он протянул руку и накрыл ладонью дрожащие пальцы Оливии.

  – Я не хочу ворошить прошлое, Оливия. Оно умерло и похоронено. Однако у нас все же был короткий, но страстный роман, когда, как ты помнишь, тебе только исполнилось восемнадцать, а мне – двадцать три. Мы с тобой были абсолютно неопытные люди, ты больше, я меньше, но это не играет никакой роли. Теперь же, через десять лет, мы оба не только повзрослели, но и стали во многом другими людьми. Не настолько другими, чтобы забыть прошлое, но зато равными во всех смыслах.

  – Это... это хорошее начало, – согласилась Оливия, стараясь не обращать внимания на тепло его пальцев, легко поглаживающих ее ладонь.

  – Поэтому я решил рискнуть и приехать сюда, во Французские Альпы, чтобы провести с тобой две недели, – продолжил он уверенно. – То обстоятельство, что ты кажешься мне ужасно привлекательной, конечно, важно, тем более, что мне приходится все время сдерживать свои желания, – признался Доминик с кривой улыбкой. – Но простое вожделение еще не является достаточным аргументом для... – он задумался на секунду-другую. – Скажем иначе: на страсти нельзя построить сильную и долгую дружбу. Вот чего я хочу, Оливия, – добавил он твердо. – Я надеюсь, ты согласишься со мной в том, что следующие двенадцать дней – когда нас не будет отвлекать каждодневная работа – представляют собой замечательную возможность получше узнать друг друга.

  – Д-да... – слегка запнувшись, произнесла молодая женщина. От какого-то непонятного смущения она опустила глаза. – Звучит вполне разумно.

  Однако, когда они возвратились домой и обнаружили всех остальных гостей спящими в своих кроватях, оказалось, что идея Доминика «получше узнать друг друга» включала в себя тесное общение не только при дневном свете, но и при ночном.

  – Оливия, – прошептал он, когда проводил молодую женщину в ее комнату. – Разреши мне, пожалуйста, переночевать у тебя. А не то, боюсь, мне придется провести бессонную ночь, подперев дверную ручку стулом, чтобы не пропустить к себе хищную Трейси.

  – Ты имеешь в виду... – Оливия уставилась на Доминика. Она с трудом верила, что девушка могла действительно прийти к нему ночью.

  – Да-да, именно это я и имею в виду! – сказал он с усмешкой, решив не рассказывать Оливии о том, что ему уже пришлось сегодня утром выпроваживать эту рыжеволосую дамочку из своей ванной, когда она пробралась к нему во время его бритья.

  – А! То есть я спасу тебя от чего-то, что страшнее, чем сама смерть? – прошептала молодая женщина, пытаясь удержать на лице холодную улыбку, в то время как ее ноги дрожали, как будто превратившись в студень, а сердце стучало кузнечным молотом.

  – Совершенно верно! – согласился Доминик. Он притянул ее к себе и впился в ее губы, наслаждаясь поцелуем и одновременно подавляя любой протест, который мог у нее возникнуть.

  Оливия издала слабый стон. Его поцелуй пробудил в ней тысячи разных ощущений, одно лучше другого, и стер все разумные мысли. Ей было так приятно находиться в его объятиях!

  Когда Оливия от нахлынувших на нее чувств выдохнула его имя, из горла Доминика вырвался тихий стон, и через мгновение ока она очутилась у него на руках.

  Он пронес ее через всю комнату и бережно положил на кровать, а затем в течение нескольких долгих минут смотрел на нее при свете настольной лампы с таким восторженным и счастливым выражением лица, что молодая женщина почувствовала, как горячее желание буквально затопляет ее.

   – На нас слишком много одежды! – нетерпеливо воскликнул Доминик. Он с поразительной быстротой расстегнул пуговицы на блузке и штанах Оливии и стянул их с нее, а затем не менее ловко избавился от ее нижнего белья. Оливия с удовольствием отметила, как у него задрожали пальцы и участилось дыхание при виде ее обнаженного тела.

  – Моя сладкая Оливия... – простонал Доминик, когда она выгнула тело ему навстречу, отдавая всю себя без остатка его требовательным губам и рукам. Она ощущала жар его пальцев то у себя на груди, то на нежной коже бедер. Та страсть, которую Оливия часто, находясь рядом с Домиником, пыталась побороть в себе, теперь вырвалась наконец на свободу и, молодая женщина, изголодавшаяся по мужскому телу, молча умоляла теперь о любви.

  Их тела попали в шторм нарастающего возбуждения. Они вместе достигли высшей точки страсти; их как будто настигла большая волна, сначала поднявшая высоко над землей, а затем мягко и плавно вернувшая на землю.

  Позднее, когда они лежали в темноте, обнявшись, Оливия поняла, что никогда еще не была так счастлива. Что бы ни произошло в будущем, ее любовь к этому спящему мужчине, нежно обнимающему ее, будет вечной.

  Следующие десять дней и ночей слились в голове Оливии в одно непрекращающееся чувство блаженства. Это было время, как сказал Доминик, когда они открывали себя друг для друга заново. Они целыми днями гуляли и катались по заснеженным горам, наслаждаясь ощущением свободы.

  Их совместное счастье не осталось, естественно, не замеченным для окружающих.

  Удрученный вид и злобные взгляды, которые бросала на Оливию и Доминика Трейси, яснее ясного дали им понять, что рыжеволосая актриса осознала свое поражение. Саре также пришлось несколько изменить свои представления об Оливии.

  – Извини. Ты, должно быть, обиделась на меня за мои предположения насчет Доминика и Трейси, – сказала она. – Я просто не могла догадаться...

  – ... что у меня, старой девы, есть еще порох в пороховницах? – пошутила довольная молодая женщина.

  – Нет, нет! Я не имела в виду ничего подобного, – запротестовала жена Марка. – Я так рада, что Доминик не достался Трейси. Кстати, она до сих пор целыми днями дуется на тебя за это.

  Оливия была слишком счастлива, чтобы обращать внимание на Трейси. Ее мысли занимал один лишь Доминик. Конечно, молодая женщина знала – рано или поздно все кончится. Они вернутся в Лондон – как из мечты в реальный мир! – где работа, деловые встречи значительно уменьшат ее ощущение эйфории. Но Оливия все равно не жалела о времени, которое она проводила с Домиником.

  Хорошее, как известно, не может продолжаться вечно. Хотя молодая женщина хотела провести последний вечер в «Моем сердечке» наедине со своим любимым, ей пришлось подчиниться его плану устроить общую прощальную вечеринку в одном из лучших ресторанов города, а потом продолжить праздник в ночном клубе.

  Во время разговора у них произошла небольшая стычка, так как Оливия, не утратившая привычки самостоятельно принимать любые решения, внезапно узнала, что Доминик, не сказав ей ни слова, позвонил на вокзал и сдал ее билет на поезд, после чего забронировал им каюту на корабле.

  – Доминик, в это время года в Ла-Манше дуют сильные ветра, – возмущалась Оливия. – Да, конечно, мне хочется поехать домой с тобой. Но зачем на корабле? И ты мог, по крайней мере посоветоваться со мной, прежде чем принимать решение.

  Доминик принялся ее убеждать, что погода будет замечательной, – он специально узнавал, – а условия великолепными: каюта-люкс, никакой качки и т.д. В итоге молодая женщина решила с ним не спорить, ведь пытаться переубедить Доминика, если он что-то вбил себе в голову, понимала Оливия, занятие пустое.

  К вечеру они уже и не помнили об этой маленькой ссоре. Последний совместный ужин постояльцев «Моего сердечка» прошел как нельзя лучше. Даже Трейси, которая, кстати, выглядела просто потрясающее в золотом обтягивающем платье, старалась не портить никому настроения. Более того, ей удалось сразить наповал всех трех мужчин сразу; Сара и Оливия явились свидетельницами того, как у них вылезли глаза на лоб при виде выреза ее платья, который доходил чуть ли не до талии, и даже почувствовали укол ревности.

  – Пожалуйста, Трейси, – со смехом заметил ей Доминик. – Не поворачивайся в этом платье слишком быстро, а то на всех нас каждый раз будет находить столбняк.

  Рыжеволосая актриса засмеялась, а в следующий момент поцеловала в щеку слегка ошеломленного Джулиана. Оливия подумала, что, похоже, между этими двумя странными людьми начинают налаживаться нормальные отношения. Сару же это не очень волновало: все свои силы она отдавала на то, чтобы отвлекать Марка от лицезрения Трейси.

  – Ее платье просто отвратительно! – объявила она Оливии, когда уже под конец ужина они одновременно оказались в дамской комнате.

  – Успокойся, Сара! – усмехнулась молодая женщина. – Давай скажем откровенно, что у Трейси потрясающая фигура.

  – Да, я знаю, – мрачно проворчала Сара, – вот это меня и беспокоит.

  Оливия рассмеялась.

  – Не нервничай! Мне кажется, что Трейси задумала, приехав в ночной клуб, бросить Джулиана и подыскать себе более красивого и богатого мужчину. – Молодая женщина помолчала, а потом цинично добавила: – И похоже, успех ей сегодня обеспечен.

  – Наверное, ты права, – Сара кивнула. – Впрочем, мне все равно, что она будет делать, лишь бы держалась подальше от Марка.

  Когда они все вместе приехали в ночной клуб и устроились за столиком, Оливия убедилась в том, что она оказалась права насчет успеха Трейси: сразу несколько мужчин с соседних столиков обратили внимание на столь яркую женщину.

  Оглядываясь по сторонам, Оливия заметила несколько знакомых лиц, в том числе и известного французского актера, имя которого она запамятовала. Француз тотчас пригласил Трейси танцевать, и та с радостью согласилась. Когда она ушла, молчавший практически все дни Джулиан – должно быть, под воздействием шампанского – неожиданно разговорился. Он рассказывал одну веселую историю за другой, так что их столик периодически сотрясали приступы смеха. Только Трейси, которая, повиснув на привлекательном французе, танцевала в центре зала, не смогла оценить вдохновение своего друга.

  – Похоже, мы недооценили Джулиана, – тихонько прошептала Доминику Оливия. Внезапно она обратила внимание на то, что Доминик пьет не шампанское, как все, а тоник. Кто-то ведь должен остаться трезвым, чтобы отвезти их домой, объяснил он.

  Вечер продолжался. Когда Доминик и Оливия возвращались с танцплощадки, их догнала недовольная Трейси. Оказалось, что француз пришел в клуб не один, а с женой. Решив, что танец мужа несколько затянулся, она просто поманила его к себе легким взмахом руки, после чего тот послушно распрощался со своей партнершей.

  При виде Доминика, ласково обнимавшего Оливию, лицо рыжеволосой актрисы раздраженно скривилось.

  То ли от чрезмерно выпитого алкоголя, то ли от обиды, что ей не удалось соблазнить Доминика, Трейси повела себя явно неадекватно ситуации.

  – Привет, дорогой Доминик! – томно растягивая слова, произнесла она, прежде чем опрокинуть в рот неизвестно уже какой по счету бокал шампанского. – У тебя получился замечательный отпуск! Правда, Оливия немного взгрустнет, когда, вернувшись в Лондон, ты бросишь ее, как и прежних своих подружек, но что поделаешь, такова жизнь! Извини, дорогая! – Трейси ядовито улыбнулась Оливии. – Надеюсь, ты не наивная дурочка и не думаешь, что он собирается на тебе жениться?

  В наступившей за этими словами тишине только Доминик, похоже, сохранил спокойствие.

  – Мне приятно сообщить вам всем – Трейси ошибается! – сказал он, поднявшись на ноги. Затем неторопливо взяв что-что со стола, он произнес, обращаясь к Оливии: – Я хочу жениться на тебе, и вот тому доказательство. – Доминик усмехнулся, надевая ей на палец алюминиевое кольцо от банки с тоником. – Конечно, к сожалению, это не традиционное колечко с бриллиантом. – Доминик улыбнулся. – Зато вы сейчас, можно сказать, присутствуете при нашей помолвке с Оливией.

  На какой-то момент опять наступила тишина, которую через несколько секунд прервали смех и хлопки, когда, не говоря ни слова, Доминик обнял Оливию и нежно поцеловал.

  Шум за их столиком привлек внимание не только других посетителей ночного клуба, но и одного папарацци, ранее с необыкновенным интересом следившего за французским актером.

  Пораженная до глубины души случившимся, Оливия не сразу сообразила, что ей не следует воспринимать всерьез это удивительное «предложение». Когда она немного пришла в себя, то улыбнулась Доминику, на лице которого мелькали блики от вспышек фотоаппарата, и подхватила шутку:

  – Я согласна! Никто раньше не догадывался предложить мне выйти замуж, подарив колечко от жестяной банки.

  – Когда вернемся в Лондон, мы подберем обручальное кольцо подороже, – пообещал Доминик с широкой улыбкой. Она кивнула:

  – Надеюсь, я доживу до этого момента.

  – Без сомнения! – рассмеялся он и снова заключил в свои объятия.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

  – Не будь смешным! Мы оба знаем, что это была не более чем шутка. Конечно, у нас с тобой не было никакой помолвки, – твердо заявила Оливия на следующее утро, когда «рэнджровер» увозил их с горнолыжного курорта. Настроение у молодой женщины было не из лучших: после почти бессонной ночи и неумеренного приема шампанского ее мучила головная боль.

  Оливия повторяла последние слова как заклинание, пока наконец у Доминика не лопнуло терпение.

  – Ради всего святого, помолчи, дорогая! Что тебе сейчас нужно, моя дорогая Оливия, так это принять горячую ванну, выпить бокал шампанского и хорошенько пообедать.

  – О нет! – застонала молодая женщина, придя в ужас от одной лишь мысли о спиртном.

  Доминик рассмеялся и показал рукой на дорогу впереди – они уже приближались к окраинам Реймса. Вскоре, уже проезжая по городу, он заметил большой, кремового цвета замок, окруженный прекрасным садом. Догадавшись по вывеске, что это гостиница, Доминик остановил машину.

  – Я тебя уверяю, – обратился он к Оливии, – что ты будешь чувствовать себя гораздо лучше после бокала искрящегося шампанского. Тем более, что Франция – родина этого вина.

  Гостиница, где они остановились, показалась Оливии самой большой из всех, в которой она когда-либо была. Сразу же после того, как они поднялись в свой номер, Доминик отправил ее чуть ли не насильно в ванную комнату, где она долго лежала, наслаждаясь ощущением теплой воды с ароматическими маслами.

  Гостиница и в самом деле шикарная, думала Оливия: мраморные стены, огромные окна с видом на сад и, наконец, по две ванных в каждом номере!

  Ее мысли были прерваны внезапным появлением Доминика, который вошел, не постучавшись, потому что в каждой руке держал по бокалу шампанского. Он только что принял душ, белое гостиничное полотенце, единственная его «одежда», обтягивало бедра.

  – Это твое лекарство, – усмехнулся он, а потом не выдержал и расхохотался, увидев, что Оливия быстро нырнула в пену, оставив на поверхности только голову. – Дорогая, тебе не кажется, что слишком поздно прятать от меня твое великолепное тело? Если ты помнишь, за прошедшие двенадцать дней у меня было немало возможностей изучить его до мельчайших подробностей.

  – Да, конечно... – прошептала Оливия, заливаясь краской. Она протянула руку и взяла у Доминика бокал. – Мне как-то неудобно быть голой посреди такого великолепия. – Она покрутила головой вокруг себя. – Надеюсь, у тебя есть деньги оплатить всю эту роскошь.

  – Если не будет хватать, мы всегда можем предложить вымыть здесь посуду после ужина, – ответил он, делая серьезное выражение лица.

  Оливия ужаснулась.

  – Не пугай меня так! Скажи, ты ведь пошутил? Хотя у меня есть одна или две кредитные карточки, вполне возможно, что в этой гостинице их не примут.

  Доминик усмехнулся.

  – Дорогая, я просто пошутил, я вполне способен оплатить этот номер. – В течение минуты он, улыбаясь, смотрел на нее. – Знаешь, для меня это совсем новое ощущение: ты одна из немногих знакомых мне женщин, которые не знают, что я ужасно богат. Хотя, конечно, все просто досталось мне по наследству, – быстро добавил он.

  Оливия пожала плечами.

  – Честно говоря, для меня это не имеет большого значения. Я никогда не задумывалась над вопросом, сколько у тебя денег. Я имею в виду, нам надо...

  – Поговорить кое о чем другом, – закончил он за нее. – Ты совершенно права. И вот что я тебе скажу: я способен содержать жену и любое количество детей, в разумных пределах, естественно.

  – О, Доминик, ты прекрасно знаешь, что наша так называемая помолвка – одна из тех, которые случаются часто после вечеринок с большим количеством алкоголя. – Оливия пыталась говорить твердо. – Да, это была великолепная шутка. Но нам пора возвращаться в настоящий мир, тот мир, где ты очень занятой человек, а у меня свой маленький, но уже ставший любимым бизнес.

  – Давай сразу ближе к делу!

  – Хорошо. Хотя я не настолько горда, чтобы не согласиться с тем, что последние две недели были, без тени сомнения, лучшим временем в моей жизни, я не хочу совершать глупых поступков, – в голосе молодой женщины проскользнула грусть. – Это было особенное, драгоценное время. Я всегда буду вспоминать наши две недели отпуска во Франции, как дни постоянной радости и счастья. Но сейчас все кончено.

  – Совершенно с тобой не согласен, – резко ответил он. – Мы связаны судьбой. И должны пожениться!

  – О, успокойся, Доминик! – мрачно отозвалась Оливия. – Ты просто не в состоянии трезво оценить ситуацию. Например, как насчет твоей матери?

  – А что насчет нее? – Он нахмурился.

  Оливия негромко, но очень горько рассмеялась.

  – Вряд ли она примет меня с распростертыми объятиями.

  Доминик высокомерно ответил, что в своем доме он является хозяином и поэтому волен поступать, как ему заблагорассудится. Но после этой фразы он отказался дальше обсуждать их отношения, и Оливии не удалось больше ничего от него добиться...

   Пожаловавшись, что он ужасно хочет есть, Доминик позволил ей одеться, переоделся сам, а затем повел вниз в ресторан. В течение ужина никто из них не промолвил ни одного слова о свадьбе. А когда они вернулись в номер, Доминик в очередной раз продемонстрировал Оливии, какую власть имеет его тело над ее разумом. Кажется, секунду назад она отталкивала его и не давала себя поцеловать, и вот уже сама просит подарить ей еще один горячий поцелуй.

  Ты просто слабая женщина, никакой силы воли и чувства гордости, сказала себе Оливия, проснувшись утром. Она быстро облачилась в темно-синие джинсы, кремового цвета свитер и темно-синюю куртку, понимая, что, когда они приедут в Лондон, там будет очень холодно.

  Оливия еще раз задумалась над возможностью их брака и нашла еще одно важное «но». Она просто не справится с ролью жены лорда. Конечно, как она поняла недавно, с момента их самой первой встречи, еще, когда ей было восемнадцать лет, она никогда не переставала любить Доминика Фицчарлза, но этого явно мало для счастливого брака, грустно подумала Оливия.

  Она не была дурочкой. Принадлежность Доминика к аристократии, его титул и большое поместье вместе с великолепным старым замком, который летом был открыт для посещений туристов, являлись непреодолимым препятствием на пути к их счастью. К тому же Доминик был председателем нескольких благотворительных обществ. Так что его жене, кто бы она ни была, придется оказывать всяческую поддержку в решении всех его многочисленных проблем.

  Оливия тщетно пыталась представить себя в роли жены Доминика. У нее не было сомнений в том, что Доминик, согласись она с его предложением, сразу же попросит ее уйти с работы, продать дом в Лондоне и обосноваться в замке Челбери, как и положено жене графа Тентердена. И там еще постоянно встречаться с его мамочкой...

  Кроме того, подумала Оливия, когда они с Домиником через некоторое время закончили собирать вещи и спустились к завтраку, только их товарищи по курорту были свидетелями того безумного предложения Доминика. Даже если Марк, Сара или кто-нибудь другой из них захочет посплетничать на этот счет, им просто никто не поверит. Скорее всего, через некоторое время Доминик поймет, что она была права, и будет благодарен ей за проявленную сейчас твердость.

  Подобные мысли немного успокаивали Оливию до самого Кале, но на борту корабля их с Домиником поджидал сюрприз.

  Доминик громко расхохотался, а из груди Оливии от ужаса вырвался невольный крик, когда, развернув каждый свою газету, они обнаружили, что свидетелями сцены, происшедшей в ночном клубе во Франции, теперь стали не только их соседи по «Моему сердечку», но и все люди, любящие читать утреннюю прессу.

  – Не могу в это поверить! – простонала Оливия, уставившись на страницу воскресного номера, целиком отданную под эту тему.

  – Посмотри, ты тут очень неплохо получилась, – обратился к ней Доминик, протягивая свою газету с фотографией, где она, откинув голову, смеется, глядя на его улыбающееся лицо. – Хотя мне не очень нравится заголовок: «Граф с жестяным колечком!» – звучит как-то пошло, однако сама статья не так уж плоха, – продолжил Доминик с усмешкой. – Особенно мне польстила одна фраза, где меня называют обходительным и утонченным! – он рассмеялся. – А смотри, что пишут здесь! – он ткнул пальцем в газету.

  – О нет! – протянула в отчаянии Оливия, когда увидела заголовок статьи, на которую он ей указывал: «Как устроить свадьбу? Спросите у Оливии Джонсон!»

  – Они явно недолго гадали с названием статьи. Воспользовались шуткой, лежащей на поверхности.

  – Но, как эти фотографии попали в газеты? Притом так быстро? – спросила молодая женщина Доминика, шокированная количеством всевозможных статей о них.

  – Папарацци, – просто ответил ее спутник. – Как ты помнишь, их много крутилось в ночном клубе. Им, наверное, очень хотелось заснять того французского актера со своей женой, но... – Доминик пожал плечами, – самое интересное произошло с нами. И они оказались, к несчастью для нас, тут как тут. Хотя, с другой стороны, – добавил он, – эти статьи избавят нас от необходимости сообщать всем нашим друзьям о том, что мы женимся.

  Он усмехнулся Оливии, которая с тяжелым стоном обхватила голову руками.

  Конечно, это была случайность, что папарацци засняли их в ночном клубе. Но, если честно, подумал Доминик, сдерживая себя, чтобы не засмеяться, газеты доставили ему огромное удовольствие. Теперь его любимой женщине будет куда труднее увильнуть от западни, в которую она попала.

  – Я пройдусь по палубе, немного подышу свежим воздухом, – сказал он Оливии, которая никак не могла прийти в себя, но перед тем, как уйти, обнял ее и погладил по волосам, попытавшись хоть немного успокоить.

  Выйдя из каюты, он пошел на другую палубу, вынул свой мобильный телефон и позвонил в справочную службу.

  – Здравствуйте, мне бы хотелось узнать телефонные номера редакций газет «Таймс» и «Дэйли телеграф»... Да, да... Спасибо большое, вы мне очень помогли. – Через некоторое время он с чувством выполненного долга отправился обратно к Оливии.

  – Ох, Оливия! Я так заинтригована! – на следующий день Морин просто не находила себе места от волнения. Оливия успела только войти в офис, как ее помощница, не дав молодой женщине спокойно снять пальто, сразу же пристала к ней с расспросами. – Сперва все эти фотографии во вчерашних газетах, а сегодня официальное извещение! Оливия, это... это правда, что граф Тентерден попросил тебя выйти за него замуж, надев на палец металлическое колечко от банки с тоником? Ах, как это романтично!..

  – Пожалуйста, Мо, не надо! – простонала Оливия, чувствуя себя смертельно уставшей после бессонной ночи. – Это была шутка, просто шутка! – добавила она, пытаясь как-то объяснить Мо, что же все-таки произошло в ресторане.

  Морин уставилась на Оливию, явно сбитая с толку.

  – Но... но в сегодняшней газете есть извещение...

  – Какое еще извещение? В каких газетах? – Оливия с трудом поняла, о чем идет речь. Она мелкими глотками пила только что приготовленный кофе, пытаясь прийти в себя и избавиться от сонливости.

  – Вот, посмотри в «Таймсе» извещение о твоей помолвке! – Морин развернула газету на нужной странице и протянула молодой женщине. – Все как нельзя просто.

  Морин была права – в газете черным по белому было написано о ней и Доминике:

  Граф Тентерден, из замка Челбери, графство Кент, и Оливия Джонсон, единственная дочь лорда Бибери, из поместья Лидгейт, графство Кент, сообщают о своей помолвке.

  – Но я не понимаю! Я не давала никаких объявлений в газету! – воскликнула Оливия. – Кто мог это сделать?

  Но, как только ее слова отзвучали в комнате, молодую женщину как током ударило – это дело рук Доминика.

  – Я убью его! – сжав зубы, проговорила Оливия и, вскочив со стула, принялась с такой скоростью носиться по помещению офиса, что Морин пришлось прижаться к стене, в противном случае Оливия попросту сбила бы ее с ног. В глазах у женщины явно читался ужас – ей казалось, что ее работодательница неожиданно сошла с ума.

  – Этот гадкий, низкий, отвратительный двурушник... – кричала Оливия яростно. Внезапно, заметив на столе маленькую вазочку, она схватила ее и изо всех сил швырнула об стену. – Я знаю, что он задумал! Он надеется, что после этого я сразу же соглашусь. Как бы не так! Я еще ему покажу...

  – Оливия... Оливия! – Морин попыталась успокоить ее. – Ради бога, скажи, что происходит!

  Голос помощницы привел молодую женщину в чувство, она попыталась успокоиться.

  – Да... Да... Прости меня... – пробормотала она, глубоко вздохнув, и медленно села опять на свое место за столом. – Извини меня, Мо, – начала она теперь более уверенно. – Я не выспалась, а тут еще такие новости...

  Оливия откинулась на спинку стула и прикрыла на мгновение глаза.

  Морин несколько секунд в замешательстве смотрела на уставшую от такого выплеска энергии женщину, а потом тихо вышла из комнаты.

  Вернулась она через две минуты со стаканом холодной воды и таблеткой аспирина.

  – Выпей это, – с тревогой в голосе попросила Морин. – Выпей, а потом расскажи мне, что тебя беспокоит.