Текст книги "Мы еще встретимся с тобой"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

66

Хотя Молли и попыталась отказаться, доктор Дэниелс не позволил ей второй день подряд избежать встречи с ним. Он предупредил, что заедет около шести, и ровно в шесть уже звонил в дверь ее дома.

– Вы смелый человек, доктор, если не боитесь оставаться со мной наедине, – прошептала Молли, закрывая за ним дверь. – Но на вашем месте я была бы поосторожнее. Не поворачивайтесь ко мне спиной. Я могу быть опасной.

Врач снимал пальто, когда она это говорила. Он замер, одна рука еще в рукаве, и пристально посмотрел на нее.

– И что это должно означать, Молли?

– Проходите, я вам все расскажу. – Она провела его в кабинет. – Расскажу и покажу. – Она указала на стопки папок, журналов, фотографий и альбомов на диване. – Видите, я не просто сидела и вынашивала зловещие планы.

– Я бы назвал это генеральной уборкой, – заметил доктор Дэниелс.

– Генеральная уборка, согласна, но не только это. Это называется «начать с нуля», или «открыть новую главу», или «похоронить прошлое». Выбирайте сами.

Дэниелс подошел к дивану.

– Можно? – спросил он, указывая на фотографии.

– Смотрите все фотографии, доктор. Те, что слева, я отправлю матери Гэри. А те, что справа, уничтожу.

– Вы собираетесь их выбросить?

– Мне кажется, что это полезно для душевного здоровья, согласны?

Он просматривал снимки.

– Я вижу, у вас много фотографий четы Уайтхолл.

– Дженна моя лучшая подруга, а Кел, Гэри и Питер вместе управляли «Ремингтоном». Где-то лежит немало фотографий Питера Блэка и его двух бывших жен.

– Я знаю, что вы очень привязаны к Дженне, Молли. А как вы относитесь к Келу?

Дэниелс поднял голову и заметил тень улыбки на губах Молли.

– Доктор, Кел не может нравиться, – ответила она. – Я сомневаюсь, что кто-нибудь по-настоящему привязан к нему, включая и его шофера-адъютанта-подручного Лу Нокса. Люди не любят Кела, он их завораживает. Он может быть удивительно веселым. И он невероятно умен. Помню, мы как-то были на ужине в его честь, где присутствовали шестьсот очень важных персон. Знаете, что шепнула мне на ухо Дженна? «Девяносто девять процентов гостей пришли из страха».

– Вы думаете, это беспокоит Дженну?

– Господи, нет, конечно. Дженна наслаждается властью Кела. Хотя она и сама не из слабых. Ничто ее не остановит. Вот почему Дженна уже стала партнером в одной из престижных юридических фирм. Она добилась этого сама. – Молли помолчала. – А я похожа скорее на взбитые сливки. И всегда такой была. Дженна проявила себя с самой лучшей стороны. А Кел предпочел бы, чтобы я исчезла с лица земли.

Дэниелс мысленно согласился с ней.

– Дженна должна заехать сегодня? – спросил он.

– Нет. Она приглашена на ужин в Нью-Йорке, но она звонила днем. Я была этому рада. После ухода миссис Барри мне была необходима поддержка.

Дэниелс ждал объяснений. Он смотрел, как печаль на лице Молли сменяется неверием в происходящее. Ее голос звучал ровно, почти монотонно, пока она рассказывала о своем последнем разговоре с экономкой.

– Днем я позвонила матери, – продолжала Молли. – Спросила, может быть, они с отцом тоже боятся быть рядом со мной и поэтому не приезжают, хотя так мне нужны. Понимаете, после тюрьмы я никого не хотела видеть. Я вела себя как человек, страдающий от ожогов. "Не трогайте меня! Оставьте меня в покое! " Но после того, как нашли тело Анна-Марии, я хотела, чтобы они приехали. Они были мне так нужны.

– И что сказали родители?

– Они не могут приехать. У отца был небольшой удар. Он поправился, но путешествовать пока не может. Вот почему они не приехали. Они звонили Дженне и обо всем ей рассказали, попросили побыть со мной – и Дженна поддержала меня, вы сами видели. – Молли смотрела мимо доктора Дэниелса. – Мне очень важно было поговорить с ними. Я должна была знать, что они на моей стороне. Они так страдали во время всей этой истории. После ухода миссис Барри, если бы я решила, что они тоже бросили меня, я бы... – Ее голос сорвался.

– Что бы вы сделали, Молли?

– Не знаю.

Дэниелс подумал, что она все прекрасно знает. Разрыв с родителями подтолкнул бы ее к самому краю.

– А как вы чувствуете себя сейчас, Молли? – мягко спросил он.

– В боевой готовности, доктор. Если мое досрочное освобождение будет аннулировано, если меня отправят обратно в тюрьму, не думаю, что я с этим справлюсь. Мне необходимо время. Клянусь вам, я начинаю вспоминать, что произошло в тот вечер после того, как я вернулась с мыса Код.

– Молли, мы можем попробовать гипноз. В прошлый раз это не сработало, но это не значит, что ничего не получится на этот раз. Возможно, ваша память заблокирована, но этот блок начинает разрушаться. Я мог бы помочь вам.

Она покачала головой:

– Нет, я должна вспомнить все сама. Видите ли... – Молли осеклась. Было слишком рано говорить доктору Дэниелсу о том, что в памяти снова и снова всплывает одно имя: Уолли. Но почему?

67

Барбара Колберт открыла глаза и не поняла, где находится. Что случилось? Таша. Таша! Она вспомнила, что дочь говорила с ней перед смертью.

– Мама. – Уолтер и Роб стояли рядом, преисполненные сочувствия, готовые поддержать ее.

– Что произошло? – шепотом спросила Барбара.

– Мама, ты знаешь, что Таша умерла?

– Да.

– Ты потеряла сознание. Шок. Переутомление. Доктор Блэк сделал тебе укол успокоительного. Ты в больнице. Блэк считает, что тебе необходимо побыть здесь пару дней. Он хочет понаблюдать за тобой. Твой пульс его беспокоит.

– Уолтер, Таша вышла из комы. Она говорила со мной. Доктор Блэк должен был слышать ее слова. И сестра тоже. Спросите у нее.

– Мама, ты отослала сестру в другую комнату. Ты говорила с Ташей, мама, а не она с тобой.

Барбара боролась с наплывающим на нее сном.

– Я, конечно, старая, но еще не выжила из ума. Моя дочь вышла из комы. Я знаю, что это так. Она говорила со мной. Я отчетливо помню ее слова. Уолтер, послушай меня. Таша сказала: «Доктор Лэш, так глупо получилось. Я наступила на шнурок и упала». Потом она узнала меня и сказала: «Привет, мамуля». А потом попросила меня помочь ей. Доктор Блэк слышал, как она просила о помощи. Я знаю, что он слышал. Почему он ничего не стал делать? Он просто стоял и смотрел.

– Мамочка, он сделал для Таши все возможное. Так лучше для нее, правда.

Барбара попыталась сесть.

– Повторяю: я не сумасшедшая. И это не плод моего воображения. Таша вышла из комы. – В ее громком голосе слышались прежние властные нотки. – По какой-то жуткой причине доктор Блэк нам лжет.

Уолтер и Роб Колберты схватили мать за руки, из-за их спин выступил доктор Блэк, которого Барбара не видела, и сделал ей еще один укол.

Барбара Колберт почувствовала, как летит в мяг-кую, обволакивающую темноту. Она секунду сопротивлялась, потом сдалась.

– Для нее сейчас самое главное отдых, – заверил Доктор Блэк ее сыновей. – Сколько бы мы ни считали себя готовыми к смерти близких, когда наступает момент последнего «прости», шок может сломить человека. Я загляну к вашей матушке позже.

Обойдя больных, Блэк вернулся в свой кабинет. Секретарша сообщила, что звонил Кел Уайтхолл и просил немедленно перезвонить.

– Ты убедил Барбару Колберт, что она бредила? – требовательно поинтересовался Уайтхолл.

Питер Блэк знал, что ситуация безнадежная и не имеет смысла лгать Келу.

– Мне пришлось снова отключить ее. Ее непросто убедить.

Келвин долго молчал. Потом тихо произнес:

– Я надеюсь, ты понимаешь, что навлек на всех нас неприятности.

Блэк ничего не ответил.

– Мало нам этой миссис Колберт, тут еще проблемы в Уэст-Реддинге. Просмотрев бессчетное количество раз пленку, доктор требует, чтобы его открытие стало достоянием прессы.

– Неужели он не понимает, чем это кончится? – ошарашенно спросил Блэк.

– Ему наплевать. Он сумасшедший. Я настоял на том, чтобы он подождал до понедельника, пока мы организуем достойную пресс-конференцию. Мне придется о нем позаботиться. А тебе предлагаю заняться миссис Колберт.

Кел с грохотом бросил трубку, давая понять Блэку, что ждет его повиновения.

68

Люси Бонавентура прилетела из Буффало в Нью-Йорк ранним рейсом и около десяти утра уже входила в квартиру Анна-Марии в Йонкерсе. Сестра прожила здесь почти шесть лет, а Люси так и не побывала у нее. Анна-Мария говорила, что квартирка маленькая, всего с одной спальней, и потом, она предпочитала сама приезжать в Буффало.

Люси знала, что полиция обыскивала квартиру после смерти Анна-Марии, и поняла, почему кругом такой беспорядок. Безделушки на кофейном столике были сдвинуты в кучу, книги лежали как попало на полках, словно их вынимали, а потом сложили как получится. Содержимое ящиков комода в спальне тоже подверглось тщательному осмотру, и позже вещи просто запихнули обратно.

Она договорилась с управляющим, что он сам займется продажей квартиры. Ей оставалось только навести порядок и вывезти то, что принадлежало Анна-Марии. Люси хотела бы покончить с этим за день, но понимала, что придется остаться на ночь. Ей было больно видеть любимые духи Анна-Марии на туалетном столице, книгу на тумбочке у кровати, платья и форменную одежду в шкафу и знать, что сестра больше никогда тим не воспользуется.

Всю одежду и мебель Люси решила отдать на благотворительность. Так она хотя бы поможет нуждающимся. Слабое утешение, но все-таки.

Фрэн Симмонс должна была подъехать к половине двенадцатого. Дожидаясь ее, Люси начала разбирать ящики комода, аккуратно складывая вещи в картонные коробки, которые принес консьерж.

Она поплакала над фотографиями, которые нашла в нижнем ящике. Анна-Мария держала на руках своего только что рожденного сына. Она казалась такой юной и так нежно смотрела на своего ребенка. Там были и другие снимки мальчика с надписями на обороте: «Первый день рождения», «Второй день рождения», до последнего по времени, пятого. Он был красивым ребенком, с яркими голубыми глазами, темными волосами и теплой веселой улыбкой. Анна-Мария очень страдала, когда отдала его. Люси подумала, не показать ли фотографии Фрэн Симмонс, и решила, что стоит это сделать. Возможно, они помогут ей понять Анна-Марию и то, какую ужасную цену она заплатила за свои ошибки.

Фрэн позвонила в дверь ровно в 11. 30, и Люси пригласила ее войти. Мгновение они рассматривали друг друга. Фрэн видела полногрудую женщину за сорок, с опухшим от слез лицом и покрасневшими глазами.

А перед Люси стояла стройная жительница Нью-Йорка, чуть за тридцать, со светло-русыми волосами и серо-голубыми глазами. На следующий день она объясняла дочери: «Не то чтобы она разоделась, нет. Простой темно-коричневый брючный костюм, бело-желто-коричневый шарф на шее, маленькие золотые сережки, но она выглядела настоящей жительницей Манхэттена. Ты не поверишь, она оказалась такой милой. Когда Фрэн Симмонс сказала мне, что сожалеет о смерти Анна-Марии, я поняла, что это не пустые слова. Я предложила кофе, и она сказала, что с удовольствием выпьет чашку. Мы сидели за маленьким столиком на кухне».

Фрэн решила сразу перейти к сути дела:

– Миссис Бонавентура, я начала расследовать убийство доктора Лэша, потому что Молли Лэш, с которой мы учились в одном классе, попросила меня рассказать об этом деле в программе «Настоящее преступление». Она хочет узнать правду об этих убийствах так же, как и вы. Она провела пять с половиной лет в тюрьме за убийство, о котором ничего не помнит. И я начинаю верить, что она его не совершала. Вокруг гибели доктора Лэша слишком много вопросов без ответов. В свое время никто толком не стал расследовать это убийство, и я пытаюсь сделать это сейчас.

– Адвокат постарался представить все таким образом, будто это Анна-Мария его убила, – сердито сказала Люси.

– Филип Мэтьюз вел дело так, как вел бы его любой хороший адвокат на его месте. Он указал на то, что, по словам Анна-Марии, она была одна в квартире в вечер убийства, но никто не мог это подтвердить.

– Если бы процесс не был остановлен, он бы подверг Анна-Марию перекрестному допросу и попытался выставить убийцей ее. Я знаю, что таким был его план. Этот человек по-прежнему является адвокатом Молли Лэш?

– Да. И он отличный защитник, миссис Бонавентура. Молли не убивала доктора Лэша, не убивала она и Анна-Марию. И уж разумеется, она не убивала доктора Джека Морроу, с которым была едва знакома. Погибли трое, и я считаю, что в их смерти повинен один и тот же человек. Тот, кто совершил эти убийства, должен быть наказан, но это не Молли. По вине этого человека Молли отправилась в тюрьму. По его вине Молли арестовали за убийство Анна-Марии. Вы хотите, чтобы Молли посадили в тюрьму за то, чего она не совершала, или вы хотите найти убийцу вашей сестры?

– Почему Молли выследила Анна-Марию и попросила ее о встрече?

– Молли верила, что у нее был счастливый брак. Согласитесь, что это было не так, иначе Анна-Мария никогда бы не появилась в жизни Гэри Лэша. Молли пыталась выяснить, почему убили ее мужа и почему не удался их брак. С кого ей было начинать, как не с бывшей любовницы мужа? И тут вы можете помочь. Анна-Мария боялась чего-то или кого-то. Молли заметила это в тот вечер, когда они встретились в «Морском фонаре», но вы должны были это заметить намного раньше. Почему она сменила фамилию на девичью фамилию своей матери? Почему ушла из больницы? Насколько я слышала, она была отличной медсестрой и любила свою работу.

– Да, так и было, – грустно подтвердила Люси. – Она наказывала себя, бросая любимое дело.

«Но мне-то нужно знать, за что она себя наказывала», – подумала Фрэн и спросила:

– Миссис Бонавентура, вы сказали, что в клинике что-то произошло и это происшествие ужасно огорчило Анна-Марию. Вы имеете хотя бы малейшее представление о том, что именно случилось и когда?

Люси Бонавентура помолчала немного, явно пытаясь выбрать между инстинктивным желанием защитить Анна-Марию и отчаянной потребностью наказать ее убийцу.

– Я знаю, что это произошло незадолго до гибели доктора Лэша, – наконец начала она, – в выходные. Что-то случилось с молодой женщиной, пациенткой клиники. В деле были замешаны и доктор Лэш, и его партнер доктор Блэк. Анна-Мария думала, что доктор совершил страшную ошибку, но она не сообщила об этом, потому что доктор Лэш упросил ее хранить молчание, говоря, что одно ее слово об этом упущении может привести к краху клиники.

Люси взялась за ручку кофейника и вопросительно посмотрела на Фрэн. Та отрицательно покачала головой, и Люси подлила кофе только себе. Она отставила кофейник в сторону и долго смотрела на свою чашку, прежде чем заговорила вновь. Фрэн видела, что ее собеседница старается тщательно подбирать слова.

– Мы все знаем, мисс Симмонс, что врачи иногда ошибаются. Анна-Мария рассказала мне, что та молодая женщина упала во время пробежки, получила травму, ее организм потерял слишком много жидкости. Это выяснилось, когда ее привезли в клинику. Доктор Блэк дал ей какое-то экспериментальное лекарство вместо обычного физиологического раствора, и эта женщина превратилась в «овощ».

– Какой ужас!

– В обязанности Анна-Марии входило сообщить об этом, но она этого не сделала, потому что ее попросил доктор Лэш. Но через несколько дней она услышала, как доктор Блэк говорил доктору Лэшу: «На этот раз все удалось. Она сразу отключилась».

– Вы хотите сказать, что они намеренно экспериментировали на пациентах? – Фрэн была до глубины души потрясена этим откровением.

– Я говорю вам только то, что сумела понять из обрывочных фраз Анна-Марии. Моя сестра не хотела об этом говорить. Только иногда после пары бокалов вина, когда ей хотелось облегчить душу...

– Было ли что-нибудь еще? – мягко поинтересовалась Фрэн. Ей хотелось заставить женщину говорить, но не стоило нажимать слишком сильно.

– Да. Анна-Мария говорила мне, что на следующий день после того, как экспериментальное лекарство по ошибке дали молодой женщине, умерла пожилая пациентка, перенесшая несколько сердечных приступов и пролежавшая несколько дней в клинике. Анна-Мария предполагала, что эта пожилая дама и была той самой пациенткой, о которой говорил доктор Блэк, потому что только она умерла в клинике на той неделе, а доктор Блэк все время заходил к ней в палату и не делал никаких отметок в карте.

– Появлялось ли у Анна-Марии желание рассказать об этой смерти?

– У нее не было абсолютно никаких доказательств, что во втором случае было что-то не так. Когда молодой женщине сделали анализы, не обнаружили никаких следов подозрительного вещества. Анна-Мария поговорила с доктором Блэком и спросила, почему он не сделал отметок в карте, когда лечил пожилую женщину. Он ответил, что не знает, о чем она говорит, и предупредил: если Анна-Мария будет и дальше распространять подобные порочащие его репутацию слухи, то он подаст в суд за клевету. Когда Анна-Мария спросила о молодой женщине, впавшей в кому, Блэк сказал, что у нее произошла остановка сердца еще в машине «Скорой помощи» по дороге в больницу.

Люси помолчала, снова долила себе кофе.

– Постарайтесь понять, мисс Симмонс: Анна-Мария не сомневалась, что в первом случае произошла непреднамеренная врачебная ошибка. Она была влюблена в Гэри Лэша и уже знала, что ждет от него ребенка, хотя еще не сказала ему об этом. Она отказывалась поверить в то, что доктор Лэш может причинять вред людям, и ей не хотелось создавать неприятности для него или для клиники. Но пока Анна-Мария мучилась сомнениями, как поступить, убили Джека Морроу, и она испугалась. Сестра знала, что доктор Джек тоже начал подозревать, что в клинике происходит нечто ужасное, но это были всего лишь подозрения. Я знаю, что он хотел отдать на хранение Анна-Марии какие-то документы или дискеты, но ему не удалось. Его убили. А потом, две недели спустя, убили и доктора Лэша. Анна-Мария была напугана.

– Анна-Мария разлюбила доктора Лэша? – спросила Фрэн.

– В конце концов разлюбила. Он избегал ее, и она начала его бояться. Когда Анна-Мария сказала ему, что беременна, Лэш потребовал, чтобы она сделала аборт. Если бы не существовал тест на ДНК, Гэри Лэш поклялся бы, что это не его ребенок.

Смерть Джека Морроу стала для Анна-Марий страшным ударом. Хотя у нее был роман с Гэри Лэшем, я думаю, что она всегда любила Джека. Уже много позже она показала мне фотографию доктора Лэша и сказала: «Я была им одержима. Он так действует на женщин. Он использует людей».

– С точки зрения Анна-Марии, все эти незаконные эксперименты продолжались в клинике и после смерти Гэри Лэша?

– Вряд ли она знала об этом. И потом она отдавала все свои силы тому, чтобы позаботиться о ребенке, которого носила. Мисс Симмонс, мы умоляли Анна-Марию не отдавать малыша на усыновление. Мы бы помогли вырастить его. Но она сделала это, потому что считала себя недостойной материнства. Анна-Мария сказала мне: "Что я скажу моему ребенку? Что у меня был роман с его отцом, которого из-за этого и убили? А когда он спросит, каким был его отец, я должна сказать, что он представлял опасность для своих пациентов и предавал людей, которые верили ему? "

– Анна-Мария сказала Молли, что как муж и как врач Гэри Лэш не стоил того, чтобы за его убийство сажали в тюрьму, – сказала Фрэн.

Люси Бонавентура улыбнулась:

– Это похоже на Анна-Марию.

– Не могу выразить, как я благодарна вам, миссис Бонавентура. Я знаю, насколько это тяжелый для вас разговор.

– Да, это так. Сейчас я покажу вам кое-что перед тем, как вы уйдете. – Люси вышла в спальню и вернулась с фотографиями, которые оставила на комоде. – Это Анна-Мария со своим малышом. Вы видите, она еще совсем молоденькая. Усыновители посылали ей снимки мальчика первые пять лет. Вот этого малыша она отдала. Моя сестра заплатила такую страшную цену за свои ошибки. Если Молли Лэш невиновна, то я надеюсь, что вы сможете это доказать. Но скажите ей, что по-своему, конечно, но Анна-Мария тоже провела эти годы в тюрьме. Пусть она сама наказала себя, но ее жизнь была полна боли и лишений. И если вы хотите узнать, кого боялась Анна-Мария, то пугала ее не Молли Лэш. В этом я с вами согласна. Думаю, что по-настоящему она боялась доктора Питера Блэка.

69

– Да что с тобой такое, Кел? Ты все время рычишь на меня, бросаешься, а я только предложила тебе уехать ненадолго из города, поиграть где-нибудь в гольф.

– Дженна, мне казалось, что чтение газет, где на первых полосах говорят только об убийстве медсестры и аресте Молли Лэш, поможет тебе понять, почему я дошел до края. Тебе следовало бы догадаться, моя дорогая, что целое состояние уплывет из наших рук, если четыре мелких ХМО получит Американская национальная страховая компания. А потом они возьмутся за нас. Мы оба знаем, что ты вышла за меня замуж из-за того, что я могу тебе дать. Неужели ты захочешь довольствоваться более простым стилем жизни?

– Я вынуждена признать, что весьма сожалею о том, что взяла выходной, – резко сказала Дженна. Она прошла следом за Келом в его кабинет, встревоженная явной напряженностью, которая царила за завтраком.

– Почему бы тебе не навестить твою подружку Молли? – предложил Келвин. – Я уверен, что она будет наслаждаться твоим утешением.

– Неужели все настолько плохо, Кел? – спокойно спросила Дженна. – Тогда я скажу тебе не как жена, а как боец. Я знаю тебя. Как бы плохо ни обстояли дела, ты найдешь выход из положения и еще получишь прибыль.

Келвин Уайтхолл коротко хохотнул:

– Спасибо, Дженна. Мне нужно было это услышать. И потом, я знаю, что ты права.

– Я, пожалуй, поеду навестить Молли. Когда мы виделись в среду вечером, ее состояние мне не понравилось. Она была в глубочайшей депрессии. И я разговаривала с ней вчера, после ухода миссис Барри. Молли тяжело перенесла этот удар.

– Ты рассказывала.

– Я помню. И знаю, что ты согласен с миссис Барри. Ты бы тоже не захотел оставаться наедине с Молли, правда?

– Абсолютно верно.

– Кел, миссис Барри принесла Молли около двадцати таблеток снотворного, выписанных ее сыну. Меня это очень беспокоит. Я боюсь, что в состоянии депрессии Молли может...

– Совершить самоубийство? Какая замечательная идея. Это будет как раз то, что доктор прописал. – Кел посмотрел мимо Дженны. – Все в порядке, Рита. Можете нести почту.

Вошла горничная, Дженна обошла вокруг стола и поцеловала мужа в макушку.

– Кел, прошу тебя, не шути так. Я в самом деле думаю, что Молли способна покончить с собой. Ты же слышал, что она говорила.

– Мое мнение не изменилось. Она окажет себе большую любезность, расставшись с жизнью. И облагодетельствует этим еще немало людей.