Текст книги "Мы еще встретимся с тобой"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

61

Кел сидел в кабинете, поглощал приготовленный экономкой ленч и отдавал приказы Лу Ноксу. Водитель догадался, что шеф с самого утра в дурном настроении из-за этой Фрэн Симмонс. Она постоянно звонила, просила о встрече и не поддавалась на вялые обещания Кела что-нибудь устроить. Подслушав разговор между Келом и Дженной, Лу выяснил, что репортерша должна сегодня в полдень встретиться с Питером Блэком.

Когда в половине первого зазвонил телефон, Лу догадался, что это Блэк с докладом об исходе встречи. Что он сказал, Лу не слышал, но Кел пришел в ярость.

– Что ты ответил, когда она спросила, почему Гэри выбрал тебя? Если она нападет на след... Зачем ты вообще с ней встречался? Ты постоянно вредишь себе. Любой дурак сообразил бы!

Потом Кел с грохотом опустил трубку на рычаг, вид у него был такой, будто его вот-вот хватит удар. Телефон зазвонил снова, Кел рявкнул что-то, но быстро сбавил обороты, когда узнал, кто звонит.

– Да, доктор, я говорил с Питером всего минуту назад... Нет, он не сказал ничего особенного. А что, должен был?

Лу понял, что с боссом разговаривает, скорее всего, Адриан Лог, офтальмолог, или кем он там себя называл, живший на ферме в Уэст-Реддинге. По какой-то причине, остававшейся для Лу непонятной, и Уайтхолл, и Блэк – а до этого и Гэри Лэш – всегда обращались с Логом уважительно. В течение последних лет Лу несколько раз возил Кела на ферму. Он никогда не оставался там надолго, а Лу всегда ждал в машине.

Нокс видел Лога вблизи всего пару раз. Тощий кроткий на вид, седовласый мужчина лет семидесяти с лишним. Наблюдая за выражением лица хозяина, Лу понял, что слова доктора Лога стали для Уайтхолла последней каплей.

Если Кел не бушевал, а замирал, словно каменный, это всегда было плохим признаком. На глазах Лу лицо Кела превратилось в натянутую ледяную маску, а в прищуренных глазах появилось чуть ленивое выражение, будто у тигра перед прыжком.

Когда Уайтхолл заговорил, его голос не утратил своей уверенности и властности.

– Доктор, я вас уважаю, но вы не имеете никакого права настаивать на том, чтобы Питер Блэк проделал эту процедуру, а у него нет права следовать вашим пожеланиям. Я не могу представить себе ничего более рискованного, и этот риск абсолютно бессмысленный, особенно сейчас. Ни при каких обстоятельствах вы не можете присутствовать и наблюдать за реакцией. Как всегда, вам придется довольствоваться кинопленкой.

Лу не мог разобрать слов доктора Лога, но слышал, что тот повысил голос. Кел прервал его:

– Доктор, я гарантирую, что вы получите пленку сегодня же вечером. – Он бросил трубку и посмотрел на Лу так, что тот сразу понял, что попал в переделку.

– Мне кажется, я тебе ясно дал понять, что Фрэн Симмонс нам мешает, – сказал он. – Пора решить эту проблему.

62

Выйдя из кабинета Питера Блэка, Фрэн немедленно позвонила Филипу Мэтьюзу. Он оказался на месте, и по его тону Фрэн поняла, что адвокат чем-то серьезно обеспокоен.

– Где вы сейчас, Фрэн? – спросил он.

– В Гринвиче, но собираюсь ехать в Нью-Йорк.

– Вы не могли бы заехать ко мне в офис сегодня около трех? Боюсь, что для Молли дела принимают очень неприятный оборот.

– Я приеду, – пообещала Фрэн и отключила телефон в машине. Она подъезжала к перекрестку, когда переключился сигнал светофора. Куда же ей свернуть, направо или налево? Она собиралась заехать в «Гринвич тайм» и встретиться с Джо Хатником.

Но теперь неодолимая сила влекла ее к их старому дому, заставляя проехать мимо того места, где она прожила с родителями почти четыре года. Именно там Фрэн провела последние часы с отцом. Оскорбительные слова Блэка о нем глубоко ранили ее. Только больно ей было не за себя, а за отца. И Фрэн захотелось ненадолго вернуться в прошлое.

Она решилась. Проехав три квартала, Фрэн свернула на засаженную деревьями улицу, которая сразу показалась родной. Они жили в середине квартала в кирпичном доме, выстроенном в стиле Тюдоров. Фрэн намеревалась просто медленно проехать мимо, но вместо этого остановила машину у тротуара напротив дома и долго смотрела на него сквозь слезы.

Это был красивый особняк с освинцованными переплетами на окнах, сверкающих в солнечных лучах. Казалось, он совсем не изменился. Фрэн представила себе длинную гостиную с высоким потолком и красивым камином, облицованным ирландским мрамором. Библиотека была маленькой. Отец всегда шутил, что она рассчитана на десяток книг, но Фрэн считала, что это идеальное место для уединения.

Она удивилась потоку теплых воспоминаний. Если бы только папа был жив! Если бы даже его посадили в тюрьму, он бы вышел через несколько лет и начал все сначала в другом месте.

Как же так случилось... Эта мысль преследовала Фрэн и ее мать. Может быть, они все же должны были что-то заметить в его поведении в тот последний день? Могли ли они предотвратить несчастье?

Если бы он только поговорил с ними! Или хотя бы намекнул!

"И куда делись деньги? " – спросила себя Фрэн. Почему не нашли даже их следа, не выяснили, куда они были вложены? Она поклялась себе когда-нибудь найти ответ и завела машину.

Фрэн посмотрела на часы. Без двадцати час. Скорее всего, Джо Хатник ушел на ленч, но на тот случай, если он остался в своем кабинете, она все-таки решила заехать в редакцию.

Джо действительно сидел за рабочим столом и решительно возразил, когда Фрэн извинилась за то, что помешала. Ему самому хотелось с ней поговорить.

– Много чего произошло с того дня, как мы виделись в последний раз, – угрюмо пробурчал он, провожая ее к креслу и закрывая дверь.

– Я бы тоже так сказала, – согласилась Фрэн.

– Материала для твоей программы становится все больше.

– Джо, Молли невиновна. Она не совершала ни одного из этих преступлений. Я знаю это. Я чувствую.

Брови Джо сошлись на переносице.

– Фрэн, ты что, шутишь? Если это не шутка, тогда ты дурачишь саму себя.

– Ни то, ни другое, Джо. Я убеждена, что Молли не убивала ни своего мужа, ни Скалли. Вы же держите руку на пульсе города. Что вы слышали?

– Все просто. Люди шокированы, опечалены, но не удивлены. Все считают, что Молли съехала с катушек.

– Этого я и боялась.

– Тебе следует бояться совсем другого. Том Серрадзано, прокурор, давит на совет по досрочному освобождению. Он хочет, чтобы они отменили свое решение. Серрадзано знает, что у него связаны руки, так как Молли освободили под залог. Но он аргументирует свою просьбу тем, что Молли обманула совет. Во время слушания по ее делу Молли говорила, что полностью принимает ответственность за смерть мужа, а выходя из тюрьмы, заявила прямо противоположное. Прокурор требует вернуть ее в тюрьму, чтобы она отсидела срок до конца.

– А это значит, что Молли могут снова взять под стражу.

– Полагаю, что именно это и произойдет, Фрэн.

– Этого не должно случиться, – прошептала Фрэн. – Джо, сегодня утром я встречалась с доктором Питером Блэком. Я сунула нос в дела клиники и ХМО «Ремингтон». Там что-то происходит. Только я пока не поняла, что именно. Но Блэк занервничал, стоило мне там появиться. Он едва не взвился под потолок, когда я поинтересовалась, почему Гэри Лэш избрал своим партнером именно его, хотя он работал в богом забытой больничке, его послужной список далек от совершенства, а в округе было полным-полно квалифицированных терапевтов.

– Это странно, – хмыкнул Джо. – Насколько я помню, нас всех убедили в том, что его переход в клинику Лэша был настоящей победой Гэри.

– Поверьте мне, ничего подобного. – Фрэн встала. – Мне пора идти. Джо, я хочу получить копии всех статей, которые появлялись в вашей газете по поводу библиотечного фонда, моего отца и всего того, что произошло с деньгами после его смерти.

– Я прослежу за этим, – пообещал Джо.

Фрэн была благодарна за то, что он не стал задавать вопросов, но все равно чувствовала себя обязанной дать объяснения.

– Сегодня утром, когда я попыталась прижать доктора Блэка, он ринулся в контратаку. Он поинтересовался, какое право я имею допрашивать его, раз я дочь вора, укравшего пожертвования половины жителей города.

– Удар ниже пояса, – прокомментировал Хатник. – Но его поступок легко объяснить. Именно сейчас он находится под сильным давлением и не хочет, чтобы еще что-то угрожало слиянию ХМО «Ремингтон» с четырьмя более мелкими организациями. Если верить моим источникам, сделка под угрозой. Американская национальная страховая компания может переиграть ХМО «Ремингтон». Насколько я слышал, положение «Ремингтона» довольно шаткое. Эти мелкие ХМО, пусть и незначительные, могут принести наличные, которые позволят «Ремингтону» выиграть время. – Джо открыл Фрэн дверь. – Как я уже говорил тебе, Американскую национальную страховую компанию возглавляет один из самых известных хирургов страны, и он же самый ярый критик деятельности ХМО. Он считает национальную систему здравоохранения единственно верным ответом на все вопросы, но, пока этот день не настал, компания под его руководством набирает наибольшее количество очков среди всех остальных ХМО.

– Вы полагаете, «Ремингтон» может проиграть?

– Похоже на то. Те ХМО, которые собирались слиться с «Ремингтоном», теперь ведут переговоры с Американской национальной. Невероятно, но может получиться так, что Уайтхолл и Блэк, несмотря на принадлежащее им внушительное количество акций в «Ремингтоне», не смогут противостоять Американской национальной страховой компании, и она их проглотит.

Фрэн возвращалась в Нью-Йорк и думала о том, что после трагедии отца будет рада увидеть крах Питера Блэка, пусть это и мелочно.

Она заехала на студию, проверила почту, а потом на такси отправилась к Филипу Мэтьюзу.

Адвокат сидел за рабочим столом, заваленным бумагами. Его лицо было мрачным.

– Я только что говорил с Молли, – сказал он. – Она никак не может прийти в себя от потрясения. Эдна Барри сегодня утром отказалась у нее работать. И знаете, по какой причине? Как вам это понравится: экономка боится Молли, ей страшно находиться рядом с женщиной, убившей двоих.

– Как она посмела такое сказать! – Фрэн гневно смотрела на Мэтьюза, отказываясь поверить услышанному. – Филип, поверьте мне, эта женщина что-то скрывает.

– Фрэн, я уже просмотрел показания Эдны Барри, которые она дала полиции после того, как нашла тело Тэрн Лэша. Они полностью соответствуют тому, что она говорила вам с Молли вчера.

– Вы говорите о той части, где она утверждает, что Молли взяла запасной ключ и не вернула его в тайник в саду? Молли отрицает это. Филип, после того, как миссис Барри нашла тело, полиция всех опрашивала. Разве они не спрашивали саму Молли о ключе?

– Когда Молли проснулась, вся залитая кровью мужа, и узнала, что произошло, она практически впала в кататонию и находилась в этом состоянии довольно долго. Я не видел записей о том, что ее спрашивали о запасном ключе. Не забывайте, что не нашли никаких следов взлома, и отпечатки пальцев Молли были на орудии убийства.

– А это означает, что истории Эдны Барри все равно поверят, сколько бы Молли ни утверждала, что экономка лжет. – Фрэн в раздражении мерила офис шагами. – Господи, Филип, Молли не дают передышки.

– Фрэн, утром звонил могущественный Келвин Уайтхолл. Он хочет пригласить опытных адвокатов, Гаскелла и Хьюза, чтобы они помогли мне защищать Молли. Он уже проверил, они сейчас свободны. Им сообщили детали дела, и, если верить Уайтхоллу, они оба считают, что единственный выход из ситуации – заявить суду, что Молли невиновна по причине безумия.

– Филип, вы не должны этого допустить.

– Я не хочу этого, но есть другая проблема. Прокурор готов горы свернуть, только бы совет отменил досрочное освобождение Молли и она вернулась в тюрьму.

– Джо Хатник из «Гринвич тайм» рассказал мне об этом. Значит, все укладывается в схему: экономка заявляет, что боится Молли, друзья Молли пытаются объявить ее недееспособной. И чем же кончится такая линия защиты? Молли проведет остаток дней где-нибудь в сумасшедшем доме.

– Ни один суд присяжных не будет снисходителен к Молли после второго убийства, так что ее изолируют от общества в любом случае. Мы не сможем больше получить «согласованного признания вины», и я совсем не уверен, что признание ее недееспособной поможет.

Фрэн заметила, каким несчастным стало лицо Филипа.

– Вы принимаете это дело слишком близко к сердцу, да? – спросила она.

Адвокат кивнул:

– Это давно стало моим личным делом. Но я клянусь, что, если пойму, что мои чувства к Молли мешают мне защищать ее, я немедленно передам дело лучшему адвокату по криминальным делам, которого только смогу найти.

Фрэн сочувственно посмотрела на Мэтьюза, вспомнив свое первое впечатление, когда она увидела его возле тюрьмы рядом с Молли. Адвокат уже тогда всеми силами старался защитить ее.

– Я вам верю, – тихо ответила она.

– Фрэн, должно произойти чудо, чтобы Молли снова не отправили в тюрьму.

– Завтра я встречаюсь с сестрой Анна-Марии, – сказала Фрэн. – А сегодня, как только вернусь на работу, то попрошу отдел информации выяснить все, что только можно, о ХМО «Ремингтон» и обо всех, кто с ним связан. Чем больше я узнаю, тем сильнее мне кажется, что убийство Гэри Лэша связано не с его амурными похождениями, а с проблемами в клинике Лэша и ХМО «Ремингтон».

Фрэн взяла сумку и по дороге к двери остановилась у окна.

– У вас потрясающий вид на статую Свободы, – заметила она. – Это подбадривает ваших клиентов?

Филип Мэтьюз улыбнулся.

– Забавно, – сказал он, – но именно об этом меня спросила Молли шесть лет назад, когда впервые вошла в этот кабинет.

– Что ж, ради Молли будем надеяться на то, что Свобода окажется еще и Удачей. Мне кое-что удалось раскопать, и если я права, то Молли получит передышку, на которую мы так надеемся. Пожелайте мне удачи, Филип. До встречи.

63

Серьезные изменения в состоянии Таши начались около пяти часов дня. Барбара Колберт видела все своими глазами.

Последние два дня сиделки не делали Таше макияж, который придавал ее пепельному лицу розоватый оттенок, но теперь на щеках проступили красные пятна.

Напряжение рук и ног, которое снимали ежедневным массажем, исчезло. Медсестра на цыпочках отошла от кровати к телефону в гостиной. Барбаре было ясно, что она вызывает врача.

Она пыталась убедить себя, что для Таши так лучше, и просила господа дать ей силы и позволить Таше дожить до приезда братьев. Они хотели быть с ней рядом.

Миссис Колберт встала с кресла и осторожно присела на край кровати, стараясь не уронить стойку с капельницей и баллон с кислородом.

– Таша, Таша, – прошептала она. – Утешает только одно... Скоро ты будешь рядом с папой, который любил тебя так же сильно, как и я.

Медсестра встала на пороге. Барбара посмотрела на нее.

– Я хочу остаться наедине с дочерью.

Глаза медсестры были полны слез.

– Понимаю. Мне так жаль.

Барбара кивнула и отвернулась. На мгновение ей почудилось, что Таша шевелится, что она чувствует пожатие ее пальцев.

Дыхание Таши участилось. Барбаре казалось, что ее сердце рвется на части, пока она ждала последнего вздоха дочери.

– Таша, Таша...

Она едва сознавала чье-то присутствие у двери. Врач. Уходите, подумала Барбара, но не осмелилась повернуть голову, боясь пропустить последний миг жизни дочери.

Неожиданно Таша открыла глаза. Ее губы изогнулись в привычной улыбке.

– Доктор Лэш, так глупо получилось, – прошептала она. – Я наступила на шнурок и упала.

Барбара смотрела на нее во все глаза.

– Таша!

Девушка повернула голову.

– Привет, мамуля...

Ее глаза закрылись, потом снова медленно открылись.

– Мамочка, помоги мне... Пожалуйста. – Ее последний вздох был похож на стон.

– Таша! – крикнула Барбара. – Таша! – Она резко повернулась. Питер Блэк, не двигаясь, стоял у двери. – Доктор, вы слышали? Она говорила со мной! Не дайте ей умереть! Сделайте что-нибудь!

– Дорогая моя, – успокаивающе произнес доктор Блэк, давая дорогу медсестре. – Позвольте нашей дорогой девочке уйти. Все кончено.

– Она говорила со мной! – крикнула Барбара Колберт. – Вы слышали это!

Она отчаянно обнимала дочь.

– Таша, не уходи! Ты же выздоравливаешь!

Сильные руки обняли Барбару, мягко заставляя ее отпустить тело Таши.

– Мама, мы здесь.

Барбара взглянула на сыновей.

– Она разговаривала со мной, – зарыдала она. – Господь свидетель, перед тем как умереть, Таша разговаривала со мной!

64

Лу Нокс смотрел дома телевизор, когда получил долгожданный приказ выезжать. Кел заранее предупредил Нокса, что надо будет отвезти пакет в Уэст-Реддинг, но не знал точно, в котором часу.

Лу нашел Кела и Питера Блэка в библиотеке. Он сразу понял, что партнеры только что серьезно поругались. Губы Кела сжались в тонкую жесткую полоску, на щеках горели красные пятна. Доктор Блэк держал стакан с виски, судя по всему, неразбавленным. Его глаза казались стеклянными, и Нокс понял, что это не первый стакан за вечер.

Телевизор был включен, но экран светился ярко-синим цветом. Понятно, они только что просматривали видеокассету. Когда Кел увидел Лу, он рявкнул, обращаясь к Блэку:

– Отдай ему пакет, дурак!

– Кел, послушай меня... – запротестовал Блэк. Его голос звучал монотонно, устало.

– Отдай, говорю, и все!

Блэк взял с низкого столика небольшую коробку, небрежно завернутую в плотную бумагу, и, не говоря ни слова, протянул ее Ноксу.

– Я должен отвезти это в Уэст-Реддинг, сэр? – спросил Лу.

– Черт бы тебя побрал, Лу, ты все отлично знаешь. Поторопись.

Нокс вспомнил об утреннем телефонном разговоре Уайтхолла с доктором Логом. Наверняка это и есть та самая видеопленка, о которой Кел говорил офтальмологу. Видимо, Кел и Блэк просматривали ее, потому что сверток определенно разворачивали, а потом завернули снова.

– Слушаюсь, сэр, – бодро отрапортовал Лу. Разумеется, он все сделает, только сначала просмотрит пленку сам.

Нокс торопливо вернулся к себе, предусмотрительно закрыл дверь на замок. Вскрыть упаковку, не разрывая, оказалось очень легко. Как он и догадывался, внутри оказалась видеокассета. Лу быстро вставил ее в видеомагнитофон и нажал на кнопку «play».

Что это? Лу задумался, глядя на экран. Больничная палата, впрочем, роскошная, на кровати лежит молодая женщина. Она спит или без сознания, рядом сидит пожилая леди, явно богатая.

Минутку! Он же ее знает! Это Барбара Колберт, а это ее дочь, та самая, которая много лет лежит в коме.

Семья пожертвовала столько денег на постройку отделения для таких больных, что его даже назвали в честь Наташи Колберт.

В нижнем левом углу кадра фиксировалось время. 8. 30 утра. Неужели на пленке записан весь день? Не могли же они уместить на одной кассете двенадцать часов!

Лу перемотал пленку почти до самого конца, потом снова включил. На экране рыдала пожилая женщина, ее обнимали двое мужчин. Доктор Блэк склонился над кроватью. Лу сообразил, что молодая женщина умерла. Он снова проверил время. 5. 40 вечера.

Это произошло всего пару часов назад. Но не стали же они снимать смерть пациентки. Зачем им это? Все знали, что она рано или поздно умрет.

Лу понимал, что Кел может в любую минуту подняться и потребовать ответа, почему он до сих пор не уехал. Напрягая слух, чтобы не пропустить шагов Кела, Лу отмотал пленку немного назад.

Увиденное заставило его содрогнуться. Невероятно, но женщина, пролежавшая столько лет в коме, вдруг открыла глаза, повернула голову, заговорила совершенно ясно, отчетливо, обращаясь к доктору Лэшу, к матери, з потом закрыла глаза и умерла. И тут же появился доктор Блэк, уверявший мать, что Таша не сказала ни слова.

Ноксу стало страшно. Что бы там ни случилось, эта история значила очень много, и Лу понимал это. Он знал, что рискует многим, но все-таки скопировал последние пятнадцать минут записи и спрятал кассету в тайнике за полками.

Нокс как раз садился в машину, когда появился Кел.

– Почему ты так задержался? Чем это ты занимался, Лу?

Шофер не сомневался, что хозяин по его лицу догадается, насколько он напуган, но все же постарался взять себя в руки. Лу знал, какую власть дает ему запись на пленке. Многие годы притворства спасли его.

– Я был в ванной. У меня проблемы с желудком.

Не дожидаясь ответа хозяина, Лу закрыл дверцу и завел мотор. Через час он уже стоял на пороге фермы в Уэст-Реддинге и передавал пакет человеку, которого он знал как доктора Адриана Лога.

Взволнованный, покрасневший от возбуждения Лог лихорадочно выхватил пакет из рук Лу и захлопнул дверь у него перед носом.

65

– Никогда в жизни мне не было так тяжело, – призналась Эдна Барри Марте Джоунс по телефону. Она только что закончила убирать кухню после ужина, и ей показалось весьма уместным выпить чашечку чая и поговорить с подругой.

– Да, это наверняка было ужасно, – согласилась Марта.

Эдна ни минуты не сомневалась, что Фрэн Симмонс снова будет совать нос в ее дела, задавать новые вопросы и, скорее всего, примется за Марту. Что ж, если так, то Эдна сделает все, чтобы соседка правильно описала ситуацию. Экономка поклялась себе, что на этот раз Марте не удастся сообщить информацию, которая может повредить Уолли. Она сделала еще глоток чая и перенесла трубку к другому уху.

– Марта, – продолжала она, – ты сама подсказала мне, что Молли может быть опасна, помнишь? Я старалась не думать об этом, но она ведет себя очень странно. Молли все время молчит. Сидит часами совсем одна. Не хочет никого видеть. Сегодня я нашла ее на полу в кабинете, она разбирала коробки. Рядом лежала стопка фотографий доктора Лэша.

– Не может быть! – ахнула Марта. – Я думала, она давным-давно от них избавилась. Зачем ей держать их в доме? Тебе бы захотелось посмотреть на снимок человека, которого ты убила?

– Вот поэтому я и говорю, что Молли ведет себя странно, – нарочито вздохнула Эдна. – А вчера она заявила, что не брала запасной ключ из тайника. И тут, Марта, я поняла, что она начала все забывать еще до того, как умер доктор. Думаю, ее состояние изменилось после выкидыша. Наверное, у Молли уже тогда началась депрессия, и она так и не пришла в себя.

– Бедная женщина, – посочувствовала Марта. – Для нее самой было бы лучше, если бы ее поместили куда-то, где могли бы помочь. Я рада, что ты ушла оттуда, Эдна. Не забывай, ты нужна Уолли. О нем ты должна думать в первую очередь.

– Я с тобой согласна. Как хорошо иметь такую подругу, как ты, Марта. С тобой я могу поговорить. Я была так расстроена, мне нужно было снять камень с души.

– Я всегда готова помочь, Эдна. Ложись-ка спать пораньше и как следует выспись.

Довольная тем, что выполнила свою задачу, Эдна встала, выключила свет на кухне и пошла в небольшую уютную гостиную. Уолли смотрел круглосуточный канал новостей. У Эдны защемило сердце, когда на экране она увидела Молли у ворот тюрьмы. Диктор говорил:

– Всего десять дней назад Молли Карпентер Лэш вышла из тюрьмы «Ниантик», отсидев пять с половиной лет за убийство мужа, доктора Гэри Лэша. Два дня назад ее арестовали за убийство бывшей любовницы мужа Анна-Марии Скалли. Прокурор Том Серрадзано требует аннулировать решение о ее досрочном освобождении.

– Уолли, переключи на другой канал, – предложила Эдна.

– Они снова посадят Молли в тюрьму, да, мама?

– Я не знаю, дорогой.

– Она так испугалась, когда нашла его. Мне стало ее жалко.

– Уолли, перестань. Ты не понимаешь, о чем говоришь.

– Нет, понимаю. Я же был там, помнишь?

Охваченная паникой, Эдна обхватила ладонями лицо сына и заставила посмотреть ей в глаза:

– Ты помнишь, как тебя напугала полиция, когда убили доктора Морроу? Как они спрашивали тебя, где ты был в тот вечер, когда он погиб? Ты помнишь, что перед их приходом я заставила тебя снова надеть гипс на ногу и взять костыли, чтобы они оставили тебя в покое?

Напуганный, Уолли попытался вырваться.

– Мама, отпусти меня.

Эдна твердо смотрела ему в глаза.

– Уолли, ты никогда не должен говорить о Молли и том вечере. Больше ни слова, никогда, ты понял?

– Я не буду.

– Уолли, я больше не буду работать у Молли. Мы с тобой отправимся путешествовать. Мы поедем в горы или, может быть, даже в Калифорнию. Хочешь?

Он явно сомневался.

– Наверное.

– Тогда поклянись, что больше не будешь говорить о Молли.

Уолли долго молчал, потом тихо ответил:

– Клянусь, мама.