Текст книги "Не плачь, моя леди"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

9

Выйдя от Элизабет, Дора бережно придерживала пластиковый пакет с анонимкой в кармане кардигана. Они договорились, она снимет копию в офисе на ксероксе, а утром Элизабет отвезет оригинал шерифу в Салинас.

Шерифа Скотта Элшорна часто приглашали на обеды в Спа. Он дружил с первым мужем Минны и всегда без лишнего шума помогал, если возникала внутренняя проблема: например, пропадало драгоценное кольцо. Лейла его обожала.

– Но анонимка – не пропавшие драгоценности, это совсем другое, – остерегла Дора.

– Понятно. Но Скотт хотя бы подскажет, куда отослать на исследование. А может, лучше сразу отдать ее нью-йоркскому окружному прокурору. Но я и себе хочу оставить копию.

– Тогда сегодня сделаю. Завтра в приемной будет толкаться Мин, нельзя рисковать: вдруг увидит и прочитает.

На прощание Элизабет обняла Дору.

– Но ты не веришь, что Тед виноват, да, Сэмми?

– В хладнокровном убийстве? Нет, такому поверить никак не могу. А если его интересовала другая, так и мотива убивать Лейлу у него не было.

Забежать к себе в приемную Доре так и так было надо. На столе у нее завал писем, а на полу – сумка, тоже с письмами. Если Мин увидит такое, ее кондрашка хватит.

Поднос с обедом так и стоит на столике, почти не тронутый. Забавно, в последние дни у нее совсем пропал аппетит. Хотя и это не так уж много. Совсем не старость. Просто после операции и утраты Лейлы исчезла искорка, прежняя жажда жизни, насчет чего Лейла всегда подшучивала над ней.

Ксерокс был замаскирован под шкафчик. Дора подняла крышку, включила аппарат, достала из кармана письмо, бережно вынула из пластика за краешки. Она спешила. Всегда есть опасность, что Мин вздумается заглянуть в кабинет. Хельмут, несомненно, уже заперся у себя. Он страдает бессонницей и читает допоздна.

Мельком Дора взглянула на приоткрытое окно. Шум океана – агрессивный глухой рокот и терпкий, соленый запах ветра бодрили. Прохладный ветер очень приятен, хотя она уже дрожала. Но что привлекло ее внимание?

Гости уже разошлись по бунгало. Светились окна. Вдалеке силуэты столиков под зонтами «Олимпийского» бассейна. Слева чернеет глыба римской бани. Наплывал туман. Стало трудно различать предметы. Дора подалась к окошку. Как будто кто-то идет, но не по дорожке, а прячась в тени кипарисов. Словно боясь, как бы не заметили… Надев очки, Дора изумилась: человек был в костюме для подводного плавания; что ему понадобилось в саду? Направляется как будто к «Олимпийскому».

Элизабет говорила, что собирается поплавать. Дора сжалась в безотчетном страхе. Сунув письмо в карман, она поспешила из приемной и быстро, насколько позволяло пораженное артритом тело, бросилась по ступенькам через темный вестибюль в боковую дверь, которой редко кто пользовался. Пришелец крался вдоль римской бани.

Она заторопилась ему наперерез. Скорее всего, студент колледжа, из тех, что отдыхает на Пеббл-Бич, твердила она себе. Иногда они пробираются на территорию курорта поплавать в бассейне. Но ей не нравилось, что этот идет туда, когда там плавает Элизабет. Одна.

Обернувшись, Дора поняла – тот заметил. По холму от ворот приближались фары тележки охранника. Темная фигура кинулась к бане. Дора видела – дверь приоткрыта: этот болван Хельмут не потрудился как следует запереть ее днем.

Колени у Доры дрожали, когда она торопилась за чужаком. Через минуту подъедет охранник; ей не хотелось, чтобы чужак успел удрать. Боязливо она ступила на мраморный пол бани. Гигантский, широко раскинувшийся между мраморными стенами вестибюль, в дальнем конце – винтовые лестницы. От японских фонариков на деревьях сюда падал свет, и Дора сразу увидела – в вестибюле пусто. Много, оказывается, успели наработать с тех пор, как она заглядывала сюда в последний раз, с месяц назад.

В открытой левой двери вспыхнул и потух фонарик. Коридор вел к раздевалкам, а позади находился первый из бассейнов с минеральной водой.

На секунду возмущение сменилось страхом. Разумнее все-таки выйти и дождаться охранника. – Дора, сюда!

Знакомый голос! Она сразу ослабела от облегчения. Осторожно ступая по сумеречному коридору, она прошла раздевалку и вышла к внутреннему бассейну.

Он ждал ее. С фонариком в руке. Черный резиновый костюм, выпуклые шары подводных очков, наклон головы, внезапно конвульсивно дрогнувший фонарь заставили ее неуверенно отступить.

– Ради бога, не направляй на меня свет, – попросила Сэмми. – Я ничего не вижу.

Большая угрожающая рука в тяжелой черной перчатке метнулась к ее горлу. Слепя, бил в глаза свет.

В смятении и ужасе Дора отступала. Она подняла руку, защищаясь, не заметила, как задела письмо, листок выпал из кармана. Не успев даже осознать, что под ногами пустота, Дора рухнула на дно бассейна.

Последняя мелькнувшая мысль – когда голова ее стукнулась о плитки цемента: теперь она знает, кто убил Лейлу.

10

Элизабет плавала от одного бортика бассейна до другого. Надвигался туман – рваные клочья то клубились над бассейном, то уплывали. Элизабет предпочитала темноту. Она прорабатывала каждую клеточку тела: физические усилия, как известно, снимают эмоциональное напряжение.

Доплыв до северного края, она коснулась стенки, набрала воздуху, перевернулась и размашистым брассом поплыла обратно. Сердце ее колотилось от бурного ритма, который она сама себе задала. Сумасшествие, не в той она сейчас форме. Но все же скорости старалась не терять, плывя наперегонки со своими мыслями.

Наконец она почувствовала, что начала успокаиваться и, перевернувшись на спину, поплыла лениво, плавно взмахивая руками.

Анонимки. Одну украли; может, в сумке найдутся еще. Какие-то Лейла наверняка прочитала и уничтожила. Почему Лейла ничего не сказала мне? Почему не доверилась? Она же всегда говорила, что, выговорившись мне, уже не воспринимает критику так остро.

Не рассказала, потому что поверила – Тед и правда в кого-то влюбился, и она ничего не может поделать.

Но Сэмми права. Если Тед влюбился в другую, то у него не было причины убивать Лейлу.

Но я не ошиблась насчет времени звонка.

Что, если Лейла упала нечаянно, вырываясь от него, а потом он отключился? Что, если анонимки довели ее до самоубийства? Очень важно выяснить, кто автор, думала Элизабет.

Хватит. Она смертельно устала, зато наконец-то немного успокоилась. Утром вместе с Сэмми проглядят оставшиеся письма, а анонимку, которая у них, она отвезет Скотту Элшорну. Возможно, он посоветует, чтобы она переслала их прямо окружному прокурору Нью-Йорка. Она строит алиби для Теда? Но в кого он влюбился?

Поднимаясь из воды, Элизабет дрожала. Ночной воздух очень прохладен, а она проплавала дольше, чем намеревалась. Элизабет накинула халат, достала из кармана часы. Светящиеся стрелки показывали половину одиннадцатого.

За кипарисами послышалось шуршание.

– Кто там? – нервно окликнула она. Ответа не последовало, и Элизабет, подойдя к кромке патио, напрягла глаза, вглядываясь в кустарник, в редкие деревья. В темноте силуэты кипарисов гротескно уродливые, зловещие. Нет, все неподвижно, лишь слабо шуршит листва. Морской бриз становится все крепче. Ветер конечно же и шелестел.

Она запахнула халат и натянула капюшон. Однако тревожное чувство не уходило, и она невольно ускорила шаг, когда шла к бунгало.

Он до Сэмми и не дотронулся. Но вопросы возникнут. Что ей понадобилось в бане? Он клял случайность – незапертую дверь, то, что забежал в баню сам. Завернул бы просто за угол, Сэмми не догнала бы его!

Влипнуть из-за ерунды…

Но то, что при ней оказалась анонимка, выпала у нее из кармана – это ему улыбнулась удача. Уничтожить письмо? Он колебался. Меч это обоюдоострый.

Сейчас анонимка спрятана под резиновым костюмом. Дверь в римскую баню он захлопнул. Охранник уже закончил обход и больше сюда не вернется. Медленно, осторожно он двинулся к бассейну. Там ли еще Элизабет? Но стоит ли рисковать вторично? Два несчастных случая в один вечер. Вдруг это еще опаснее, чем оставлять ее в живых? Элизабет поднимет шум, когда обнаружат тело Доры. Видела ли она анонимку?

До него донесся плеск воды в бассейне. Украдкой он выступил из-за дерева и стал следить за быстро плывущей фигурой. Надо выждать, пока она устанет и движения замедлятся. Самый подходящий момент для атаки. Два никак не связанных между собой несчастных случая. Собьет ли путаница полицию со следа? Он шагнул к бассейну.

И тут увидел его. Прячется за кустарником. Наблюдает за Элизабет. А он-то что тут делает? Заподозрил, что девчонка в опасности? Или тоже решил, что она – угроза, от которой следует избавиться?

Резиновый костюм влажно поблескивал от тумана, когда его обладатель скользнул под свисающие ветви кипариса и растворился в ночи.

Вторник
1 сентября

ЦИТАТА ДНЯ:

Несравненной, красивейшей, к той,

кто есть моя радость

и сама жизнь.

Шарль Бодлер

Доброе утро, дорогие гости!

Сегодня будет чуть прохладнее, так что приготовьтесь к приятному холодку солнечного утра.

Для любителей природы мы предлагаем получасовую прогулку после ланча по тихоокеанскому побережью: полюбуемся цветами нашего любимого полуострова Монтеррей. Есть настроение – присоединяйтесь к нашему гиду у главных ворот в половине первого.

Мимолетное замечание. Наше меню сегодня вечером особенно изысканно. Надевайте свои самые красивые и оригинальные наряды, наслаждайтесь без опаски блюдами для гурманов. Лакомства не только изысканные, но и низкокалорийные.

Интригующее замечание. Красота – в глазах смотрящего. Но когда вы смотритесь в зеркало, вы и есть смотрящий!

Барон и баронесса фон Шрайбер

1

Первые проблески зари застали Мин без сна на огромной кровати, рядом с Хельмутом. Осторожно, чтобы не побеспокоить мужа, она повернула голову и облокотилась на подушку. Даже во сне Хельмут поразительно красив. Спал он на боку, лицом к ней, одна рука вытянута, дыхание тихое, мягкое.

Но ночью он не спал так безмятежно. Она не слышала, когда он лег, но в два часа проснулась от беспокойных метаний. Голова его дергалась, голос сердитый, приглушенный. Услышала его бормотания во сне, и больше ей не спалось: «Лейла! Будь ты проклята, Лейла!»

Инстинктивно она положила руку ему на плечо, ласково шепча, и он успокоился. Вспомнит ли Хельмут, что видел во сне? Отчего вскрикивал? Она и виду не подала, будто что-то слышала. Невероятно, конечно, но, может, между ним и Лейлой все-таки что-то было? Или увлечение Хельмута Лейлой так и осталось безответным? Но ей от этого не легче.

Свет, уже золотистый, не розовый, залил спальню. Мин сползла с кровати. Несмотря на все расстройства, она залюбовалась прелестью их спальни. Мебель и цветовую гамму выбирал Хельмут. Кто еще мог найти такое изысканное сочетание персиковых шелковых занавесок и покрывал с темно-фиолетовым тоном ковра?

Сколько еще ей оставалось тут жить? Может, последний сезон. А миллион долларов в швейцарском банке, напомнила она себе. Даже процентов хватит…

Хватит – кому? Ей? Вполне возможно. Но Хельмуту? И думать нечего! Она не обольщалась – немаловажная составляющая его влечения к ней курорт, возможность покрасоваться на его фоне, знаться со знаменитостями. Его не удовлетворит скромная жизнь со стареющей женой.

Бесшумно Минна скользнула через комнату, накинула халат и спустилась вниз. Хельмут будет спать еще с полчаса. Ей всегда приходится будить его в половине седьмого. Успеет без помех просмотреть кое-какие записи и счета «Американ Экспресс». За несколько недель перед гибелью Лейлы Хельмут стал часто уезжать из Спа. Его приглашали выступать на медицинских конференциях и семинарах, под его эгидой проводились благотворительные балы, и он бывал на них. Все ради бизнеса. Но чем еще занимался он в своих поездках на Восточное побережье? Тогда много разъезжал и Тед. Она понимала Хельмута. Явное презрение Лейлы было вызовом ему. Встречался ли он с ней?

Накануне смерти Лейлы они присутствовали на предпоказе спектакля, сидели у «Элайны». Остановились они в отеле «Плаза», а утром улетели в Бостон на благотворительный ланч. В половине седьмого вчера Хельмут посадил ее на самолет в Сан-Франциско. А потом? Отправился на обед? Или вернулся семичасовым рейсом в Нью-Йорк? Мысль о такой вероятности сверлила ее.

В полночь по калифорнийскому времени, то есть в три по восточному, Хельмут позвонил удостовериться, что она благополучно добралась до дому. Она приняла как само собой разумеющееся: звонит он из Бостона.

Но это легко проверить.

Держа наготове ключ, Мин подошла к кабинету. Дверь была открыта. Увидев, что творится в приемной, Мин возмутилась до глубины души. Горит свет, на столике – поднос с обедом, письменный стол утонул под грудами писем. Набитые пластиковые сумки преграждали путь к столу. По полу тоже раскиданы письма. Окно приоткрыто, и холодный ветер перебирает бумажные листки. Даже ксерокс не выключен!

Мин кое-как пробралась к столу, взглянуть, что это за письма, и совсем рассердилась – все Лейле! Губы ее зловеще поджались. Ей уже осточертел скорбный вид, с каким Дора отвечала на послания поклонников. Теперь вдобавок еще и приемную захламляет это дурацкой писаниной. Отныне, если ей приспичит сочинять душещипательные ответы, пусть сочиняет их у себя на квартире. Точка. А может, вообще пора избавиться от человека, который обожествляет Лейлу? Вот раздолье для Черил, если б она сунула сюда нос и порылась в личных папках! Видно, вчера Дора совсем измучилась и решила прибраться с утра пораньше. Но оставлять включенными ксерокс и свет! Совсем уже безобразие! Позже она поговорит с ней, не пора ли подумать об уходе на пенсию.

Однако сейчас скорее за дело! В кладовке Мин подошла к папке, помеченной «РАСХОДЫ НА ПОЕЗДКИ БАРОНА ФОН ШРАЙБЕРА».

Две минуты – и вот оно – искомое. Плата за телефонный разговор с Восточного побережья в Спа в вечер смерти Лейлы. Записана на кредитную телефонную карточку.

Звонок был сделан из Нью-Йорка.

2

Измученная Элизабет заснула сразу, но спала беспокойно. Ей снились кошмары. Лейла стоит пред горкой писем от поклонников, читает, плачет. «Я не могу доверять никому… Никому!»

Утром и речи не было о прогулке. Элизабет приняла душ, зачесала волосы в узел, натянула тренировочный костюм, дождалась, пока гуляющие уйдут, и побежала к особняку. Она знала, в семь Сэмми всегда уже за своим столом.

При виде приемной, обычно безупречно аккуратной, Элизабет остолбенела: всюду письма. Большой лист бумаги со зловещей просьбой «Зайди ко мне. Мин» явно свидетельствовал: Мин разгром уже видела.

Как не похоже на Сэмми! Ни разу за все годы Элизабет не видела, чтоб Сэмми бросала стол в беспорядке. Немыслимо, чтобы она оставила такой кавардак в приемной Мин. Верный способ навлечь на себя бурю негодования.

Но вдруг Сэмми стало плохо? Стремглав Элизабет слетела по лестнице в вестибюль, помчалась к лестнице, ведущей в комнаты служащих. Она постучала – раз, другой, но ответа не дождалась. За углом гудел пылесос. Горничная Нелли служила тут, еще когда Элизабет работала тренером. Она легко поддалась на уговоры отпереть дверь Сэмми. С растущей паникой Элизабет пробежалась по симпатичным комнаткам: гостиная в светло-лимонных и белых тонах, на подоконниках и столешницах цветы, за которыми заботливо ухаживает Сэмми, односпальная кровать, аккуратно застеленная, на ночном столике – Библия.

– Мисс Ланж, Дора не спала здесь ночью, – указала Нелли на кровать. – А вон, поглядите. – Нелли кивнула на окно. – Ее машина на стоянке. Как, по-вашему, может, ей стало плохо и она вызвала такси? В больницу поехала? Очень похоже на мисс Сэмюэлс. Вы же знаете, она такая независимая.

Но в местной больнице записи о поступлении Доры Сэмюэлс не оказалось. Все больше тревожась, Элизабет ждала, пока Мин вернется с утренней прогулки. Стараясь отвлечься от предчувствия беды, Элизабет принялась перебирать письма поклонников. А где же анонимка, которую побежала копировать Сэмми?

По-прежнему у нее?

3

Без пяти семь Сид выскочил на дорожку, чтобы присоединиться к утренней прогулке. Черил читает его как открытую книгу. Следует соблюдать осторожность. Окончательное решение Боб примет не раньше полудня. Если б не тот треклятый спектакль! Роль сейчас была бы у них в кармане.

«Все слышали? Я бросаю спектакль!»

И в секунду стерла меня в порошок, стерва, подумал Сид. Он ухитрился состроить на лице подобие улыбки. О-о, все «сливки» высыпали на прогулку, у всех волосок к волоску, безупречная кожа, маникюр. Яснее ясного, ни одному из этих не доводилось дрожать в ожидании звонка, обдирать локти в жестоком мире шоу-бизнеса, где тебя могут выбросить в канаву безденежья небрежным кивком головы.

День на Пеббл-Бич опять обещает быть дивным. Уже пригревало солнце, слабые запахи с Тихого океана мешались с ароматами цветущих деревьев. Силу вспомнился бруклинский домишко, где он вырос. Вот и нужно было «Доджерсам» там оставаться. И ему с ними заодно.

На веранде показались Мин с бароном. Сид тут же засек – Мин очень расстроена. Лицо у нее точно заледенело: так смотрят люди, наблюдающие несчастный случай и не верящие собственным глазам. О чем она уже догадалась? Не взглянув на Хельмута, Сид обернулся навстречу Черил и Теду, шагающим по тропинке. Расшифровать мысли Теда легко. Того всегда мучило чувство вины из-за Черил – бросил ее ради Лейлы. Но было также очевидно – заводить с ней роман снова он не желает. Очевидно всем, кроме самой Черил.

На что она намекала, лепеча что-то о «доказательстве», будто Тед невиновен? К чему клонила?

– Доброе утро, мистер Мелник. – Обернувшись, он увидел Эльвиру Михан, сияющую улыбкой. – Может, прогуляемся? Я знаю, вы до смерти разочарованы – роль Аманды, скорее всего, отдадут Марго Дэшер. Но уверяю вас, они совершают громадную ошибку.

Сид даже не понял, что слишком крепко схватил ее за руку, пока не увидел – она сморщилась.

– Ох, извините, миссис Михан, но вы сами не понимаете, что говорите.

С опозданием Эльвира сообразила, что только посвященным известен такой вариант – репортер из «Глобал», державший с ней связь, велел понаблюдать за реакцией Черил Мэннинг, когда на ту свалится новость. Эх, промахнулась!

– Ох, я ошиблась? – заторопилась она. – Ах да, муж, наверное, просто говорил о соперничестве между Марго и Черил.

– Миссис Михан, сделайте мне одолжение. Не говорите об этом никому. Во-первых, это неправда, а во-вторых, можете себе представить, как расстроится мисс Мэннинг.

Черил держала Теда под руку. Заставила его рассмеяться какой-то шутке. Актриса она превосходная, но все-таки недостаточно хорошая, чтобы сохранить самообладание при новости, что роль Аманды – не ее. Набросится на него, словно дикая кошка. Заметив Сида, Тед приветливо помахал ему и побежал трусцой к главным воротам.

– Доброе утро всем! – надсадно попыталась изобразить обычную бодрость Мин. – Пора в путь! Помните – скорым шагом и дышать. Дышать! Глубже!

Эльвира отступила, когда с ними поравнялась Черил. Все цепочкой устремились по тропинке в лес. Сид увидел Крейга, шагавшего впереди с адвокатом Бартлеттом. Графиня и ее компания шли сразу за ними. Теннисист с подружкой держались за руки. Вон ведущий ток-шоу со своей приятельницей этой недели, двадцатилетней фотомоделью. Остальные гости, идущие по двое, по трое, были Силу незнакомы.

Сделав Сайприс-Пойнт своим местом отдыха, Лейла нанесла его на карту, подумал Сид. Встретить ее тут можно было в любой момент. Мин требуется новая суперзвезда. Он заметил, как все пожирали глазами убегавшего Теда. Сегодня суперзвезда и главная приманка – он.

Черил явно пребывала в самом приподнятом настроении. Темные волосы пышно взбиты, угольно-черные брови арками поднимаются над янтарными глазами, соблазнительно улыбается капризный ротик. Она мурлыкала «Это старое чувство», грудь под спортивным свитером высоко вздымалась. Никому больше не удалось бы носить спортивный костюм, как вторую кожу.

– Нам надо поговорить, – тихо бросил ей Сид.

– Давай.

– Не здесь.

– Тогда позже! – передернула плечиками Черил. – Нечего киснуть, Сид! Дыши глубже! Раз-два! Избавляйся от ядовитых мыслей.

– Со мной острить не надо. Не суетись. Вернемся – зайду к тебе.

– А в чем дело? – Черил явно не желала, чтобы ей портили радостное настроение.

Сид покосился через плечо. Впритык за ними пыхтела Эльвира. Сид чуть ли не чувствовал ее дыхание на шее.

Он предостерегающе ущипнул Черил за руку.

Мин вела гостей к Одинокому Кипарису, а Хельмут, отстав, общался с участниками прогулки. «Доброе утро…», «Чудесный денек…», «Старайтесь не отставать… Вы прекрасно идете…» От его искусственной жизнерадостности Сида корежило. Лейла была права. Игрушечный Солдатик. Завели его, и он марширует вперед.

Хельмут поравнялся с Черил.

– Надеюсь, вчера вам понравился ужин, – сверкнул он улыбкой, ослепительной, механической. Сид даже не помнил, что ел.

– Все было превосходно.

– Хорошо.

Хельмут поинтересовался у Эльвиры, как она себя чувствует.

– Просто чудесно! – Голос у той был возбужденный, пронзительный. – Можно сказать, весела, будто бабочка, парящая на облаке! – От шумного хохота Сида пробрал холодок.

Неужели даже Эльвира Михан пронюхала?

Генри Бартлетт не испытывал особой радости ни от мира, ни от сегодняшней ситуации. Когда его попросили взяться за дело Теда Винтерса, он мигом отложил все остальные договоренности. Мало кто из адвокатов по уголовным делам, сославшись на занятость, отказывался бы представлять известного мультимиллионера. Однако между ним и Винтерсом возникла неприязнь, по-научному – несовместимость.

Нехотя топая в вынужденном марше за Мин и бароном, Генри признавал: местечко, конечно, роскошное, пейзаж красивый, и при других обстоятельствах он оценил бы прелести полуострова Монтеррей, но не в нынешнем настроении. Ровно через неделю начнется процесс «Штат Нью-Йорк против Эндрю Эдварда Винтерса Третьего». Шумная реклама желательна, когда выигрываешь громкое дело, но если Тед по-прежнему будет упрямиться, защиту он провалит.

Мин набирала скорость, Генри не отставал. Он не пропустил, разумеется, многозначительных взглядов пепельной блондинки под пятьдесят, из компании графини. При других обстоятельствах он не упустил бы случая. Но сейчас – нет.

Крейг ровно маршировал позади. Генри так и не сумел раскусить Крейга. С одной стороны, рассказывает о лавке своего отца на окраине Ист-Сайда, с другой – явно доверенный человек Теда. Жаль, что теперь уже поздно. А не то пусть бы дал показания, что он разговаривал с Тедом по телефону в тот момент, когда по заявлению так называемой очевидицы она будто бы видала Теда на балконе. Эта мысль напомнила Генри, о чем он хотел спросить Крейга.

– Ну что там с детективом? Для Салли Росс?

– Я ведь говорил – поставил на дело троих: двое копаются в ее прошлом, а еще один ходит за ней тенью.

– Это следовало сделать сразу.

– Согласен. Но первый адвокат Теда не посчитал нужным.

Тропинка вывернула на дорогу, ведущую к Одинокому Кипарису.

– А как с отчетами?

– Старший будет звонить мне каждое утро в половине десятого по нью-йоркскому времени, то есть в половине седьмого по местному. Только что с ним говорил. В основном то, что нам уже было известно. Два раза разводилась. Вечно ссорится с соседями. Обвиняет всех, что пялятся на нее. По номеру «911» звонит, будто это ее частная линия, то и дело сообщает о подозрительных незнакомцах.

– Такую на свидетельском месте я бы прожевал и выплюнул, – заметил Бартлетт. – Без свидетельских показаний Элизабет Ланж обвинение хромало бы на обе ноги. Кстати, надо бы узнать, как у Салли Росс со зрением. Носит ли очки, сколько диоптрий, когда меняла их последний раз, и так далее… в общем, все про ее зрение.

– Хорошо, позвоню.

Несколько минут они шагали молча. Золотисто-яркое утро осушило росу с листьев и кустов; везде тихо, лишь изредка проезжает одинокая машина; на узком мостике, ведущем к Одинокому Кипарису, пусто.

Бартлетт оглянулся.

– Надеюсь увидеть, как Тед держится за руки с Черил.

– По утрам он всегда бегает трусцой. Может, ночью с ней за руки держался.

– А у твоего дружка Сида вид не очень-то радостный.

– Сплетничают, будто он разорился. Сид высоко взлетел с Лейлой, та ведь когда-то была его клиенткой. Подписывал для нее контракт на фильм и один из пунктов – в фильм с ней берут сниматься еще одного-другого его клиента. Так он обеспечивал работой Черил. Без Лейлы у него возникла масса проблем. А тут еще вдобавок потерянные деньги в спектакле. Он бы с удовольствием наложил лапу на Теда. Но я этого не допущу.

– Они с Черил – главные свидетели защиты. Может, проявишь великодушие? Я собираюсь посоветовать Теду поддержать его.

Они миновали Пеббл-Бич и возвращались обратно на Спа.

– После завтрака придется засесть за работу, – объявил Бартлетт. – Я должен избрать стратегию защиты: решить, приглашать на свидетельское место Теда или нет. Мои соображения – свидетелем он будет никудышным. Но никуда не денешься, психологически плохо, если подзащитный не подвергается допросу, не важно, какие бы наставления не дал судья присяжным.

Сид шагал рядом с Черил к ее бунгало.

– Давай только покороче, – попросила она, когда за ними закрылась дверь. – Надо еще принять душ, и я пригласила Теда на завтрак. – Черил стянула через голову спортивную рубашку, перешагнула через спортивные брюки и потянулась к халату. – Ну, что там у тебя?

– Всегда тренируешься, да? – огрызнулся Сид. – Прибереги свои обольщения для недоумков, милочка. Я лучше с тигром борьбой займусь. – С минуту он изучал актрису. Для проб на роль Аманды она покрасила волосы в темный, и эффект получился потрясающий. Мягкий оттенок скрадывал нагловатость лица, налет дешевки, от которого она так и не сумела избавиться, подчеркнул дивные глаза. Теперь даже в махровом халате она смотрелась аристократично. Хотя Сид понимал – это все та же мелкая интриганка, которую он тянет наверх уже почти два десятка лет.

– Ох, Сид, не будем ссориться. – Черил обворожительно улыбнулась ему. – Так о чем ты?

– Я и сам хотел бы покороче. С чего вдруг твои заявления, будто Лейла, возможно, совершила самоубийство? С какой стати она могла решить, будто у Теда роман с другой?

– Есть доказательство.

– Какое?

– Письмо. – Она быстро объяснила. – Заскочила вчера к Мин, они имели наглость прислать мне еще и счет! Хотя прекрасно знают, я для их курорта – магнит. В приемной никого не оказалось, а на столе Сэмми валялись письма поклонников: я и просмотрела несколько. И наткнулась на это. Анонимка. Я ее стащила.

– Стащила?!

– А ты как думал? Сейчас покажу. – Черил поспешила в спальню, принесла письмо и, заглядывая ему через плечо, прочитала вместе с ним:

Лейла!

Сколько же раз тебе писать? Неужели до сих пор до тебя не доехало – Теда от тебя уже тошнит? Его новая подружка красива и гораздо моложе тебя. Я уже писал – изумрудное ожерелье, подаренное ей, подходит к браслету, который он подарил тебе. Но стоит в два раза дороже и смотрится в десять раз эффектнее. Говорят, что пьеска твоя паршивая. И роль все-таки нужно учить. Скоро напишу еще.

Твой друг.

– Ну, сам видишь. У Теда был романчик с другой. И значит, он рад был порвать с Лейлой. И если он захочет заявить, будто связь у него со мной, – прекрасно. Я подтвержу.

– Идиотка!

Черил, выпрямившись, отошла к другой кушетке. Присела и заговорила, точно с умственно отсталым ребенком:

– До тебя никак не доходит, что это письмо – мой шанс убедить Теда, что пекусь я только о его интересах?

Сид, выхватив анонимку у Черил, разорвал ее на клочки.

– Вечером мне звонил Боб Кении Проверить, нет ли на тебя чего скандального, что может просочиться в прессу. Ты знаешь почему. Именно сейчас у тебя все шансы заполучить роль Аманды. Про Марго идет дурная слава. Какая, по-твоему, о тебе пойдет слава, если поклонники Лейлы пронюхают, что это ты довела их кумира до самоубийства анонимками?

– Но я не посылала анонимок!

– Как бы не так. Многим ли известно про этот браслет? Я видел твои глаза, когда Тед дарил его Лейле. Ты готова была придушить ее на месте. Репетиции приостановились. Многим ли было известно, что Лейла спотыкается на репликах? Тебе – да. Откуда? Я же тебе и рассказал. Ты наклепала эту анонимку и другие. Долго провозилась, вырезая и наклеивая буквы? Удивляюсь, как у тебя терпения хватило. Сколько еще анонимок выплывут на свет божий?

– Сид, клянусь тебе, – всполошилась Черил. – Я не посылала никаких анонимок! Сид, расскажи про Боба Кенига.

Сид медленно, четко повторил разговор. Когда он закончил, Черил протянула руку.

– Спичка найдется? Ты ведь знаешь, я курить бросила…

Сид наблюдал, как разорванная анонимка с причудливыми, небрежно наклеенными строчками полыхнула и, почернев, рассыпалась в пепельнице.

Черил подошла, обняла его за шею.

– Я знала, Сид, ты добьешься для меня этой роли. Ты прав, от анонимки лучше избавиться. Но на суде свидетельницей я все-таки выступлю. Реклама будет потрясающая. Но как, по-твоему, мне надо изобразить шок от того, что лучшая моя подруга находилась в депрессии? Заодно и объясню, что даже те, кто на самом верху, переживают, бывает, кошмарные стрессы.

Глаза ее широко распахнулись, по щекам скатились две слезинки.

– Мне кажется, Кенигу это понравится, а?