Текст книги "Не плачь, моя леди"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

1

Телефон Элизабет зазвонил в шесть. Она сонно потянулась к трубке. Тяжелые веки опускались сами собой. После снотворного невозможно думать четко и ясно.

Звонил Уильям Мэрфи, помощник окружного нью-йоркского прокурора. Первые же слова сразу заставили ее очнуться.

– Мисс Ланж, я считал, вы хотите, чтобы убийца вашей сестры понес заслуженное наказание. – И, не дожидаясь ответа, обрушился на нее: – Будьте любезны, объясните, как вы оказались на одном курорте с Тедом Винтерсом?

– Я и не знала, что он тоже приедет сюда. – Элизабет привстала, спустила ноги на пол. – Я не с ним, я даже не подхожу к нему!

– Может быть. Но вам следовало улететь, как только вы увидели его. С первым же рейсом. Посмотрите утренний выпуск «Глобал». Там фото – вы обнимаетесь с ним!

– Но я никогда…

– Снимок сделан на панихиде. Но то, как вы смотрите друг на друга, дает повод для толков. Уезжайте оттуда! Немедленно! И что там с секретаршей вашей сестры?

– Из-за нее я и не могу уехать. – Элизабет рассказала ему про анонимки, про гибель Сэмми. – Я и близко не подойду к Теду, но мне придется остаться до пятницы. Это дает мне два дня: найти анонимку, которая была у Доры, или разведать, кто забрал ее.

Элизабет твердо стояла на своем, и наконец Мэрфи положил трубку, уколов на прощание:

– Если убийце вашей сестры преступление сойдет с рук – пеняйте на себя, – и, помолчав: – И как я вас уже предупреждал – будьте предельно осторожны!

Элизабет добежала до Кармеля. Тут в киосках наверняка продаются нью-йоркские газеты. Снова цвел чудесный день позднего лета. Длинные обтекаемые лимузины и открытые «мерседесы» один за другим катили к полям для гольфа. Бегуны на ходу приветливо махали ей. Высокая живая изгородь защищала особняки от любопытных взоров туристов, но в просветах поблескивал Тихий океан. Как чудесно быть живым в такой роскошный денек, подумала Элизабет и вздрогнула, мысленно представив тело Сэмми в морге.

За кофе в ресторане на Океан-авеню она прочитала «Глобал». Их щелкнули в конце панихиды. Она тогда расплакалась, а Тед стоял рядом. Он обнял ее, прижал к себе. Она старалась не вспоминать его теплых рук.

С горьким презрением к себе Элизабет оставила на столе деньги и вышла. По пути бросила газету в урну. Интересно, кто стукнул в «Глобал»? Наверное, кто-то из служащих. Утечка информации на курорте – не новость. А может, кто-то из гостей в обмен на рекламу подкидывает газетчикам горячие новостишки. Может, даже и Черил.

Когда Элизабет вернулась к себе, на крыльце ее поджидал Скотт.

– Вы – ранняя пташка, – сказала она.

Под глазами у него чернели круги.

– Вернее, почти совсем не спал ночью. Не дает мне покоя гибель Сэмми. Это ее падение в бассейн подозрительно.

Элизабет сжалась, вспомнив голову Сэмми в крови.

– Прости.

– Ничего. У меня такое же чувство. Больше анонимок не нашлось?

– Нет. Зашел попросить, чтобы ты вместе со мной посмотрела личные вещи Сэмми. Не знаю сам, что ищу, но, может, ты заметишь что-то, что ускользнет от моих глаз.

– Дай мне десять минут. Приму душ и переоденусь.

– Ты уверена, что тебя это не очень расстроит?

Элизабет прислонилась к столбу веранды, пригладила волосы.

– Если б нашлась та анонимка, я бы поверила, что у Сэмми случился приступ и что она нечаянно забрела в баню. Но раз письмо исчезло… Скотт, если кто-то толкнул ее или напугал, а она попятилась и упала, человек этот – убийца.

Стали открываться двери соседних бунгало. Мужчины и женщины в одинаковых кремовых махровых халатах шагали к процедурным.

– Через пятнадцать минут начнутся процедуры, – заметила Элизабет, – массаж, паровые ванны и бог знает что еще. Даже не верится, что один из тех, кого сегодня тут обихаживают, бросил умирать Сэмми в том жутком «мавзолее».

Утром Крейгу позвонил частный детектив.

– Больше на Салли Росс ничего нет, – встревоженно сообщил он, – но поговаривают, будто взломщик, которого замели в доме, заявляет, что у него есть информация о гибели Лейлы Ла Салле. Он пытается договориться с окружным прокурором.

– Информация какого рода? Может, как раз ниточка, какая нам необходима?

– У моего осведомителя такого впечатления не сложилось.

– То есть?

– Окружной прокурор сияет. Значит, обвинение подкрепили.

Позвонив Бартлетту, Крейг рассказал последние новости.

– Дам распоряжение – и в офис, – пообещал Бартлетт. – Может, мои люди что-то разведают. А мы посидим тихо, пока не выяснится, что к чему. Между тем я намерен повидаться с шерифом Элшорном. Мне требуется полная информация об анонимках. Ты действительно уверен, что у Теда не было романа с другой? Может, прикрывает ее, не хочет разглашать имени? Он как будто не соображает, что этот факт поможет укрепить его защиту. Намекни хоть ты ему, а?

Сид уже уходил на прогулку, когда зазвонил телефон. Что-то подсказывало – Боб Кениг. Но он ошибся. Он взмок, умоляя акулу-кредитора потерпеть еще, не наседать на него с выплатой.

– Если Черил получит роль, я займу под свои комиссионные! Клянусь, у нее преимущество перед Марго Дэшер. Кениг мне сам сказал… клянусь…

Положив трубку, он присел на край кровати, его била мелкая дрожь. Выбора не оставалось. Придется идти к Теду, воспользоваться тем, что ему известно, и раздобыть взамен на информацию деньги, нужные позарез.

Дольше тянуть нельзя.

В квартире Сэмми что-то бесповоротно переменилось. Элизабет ощущала, будто вместе с физической оболочкой отлетела и душа Сэмми. Цветы больше не поливались, желтели засохшие листья.

– Мин позвонила ее кузине насчет похорон, – заметил Скотт.

– А где тело Сэмми?

– Завтра его заберут из морга и переправят в Огайо для похорон на семейном участке.

Элизабет вспомнилась цементная пыль, испачкавшая юбку и кардиган Доры.

– Можно передать с вами одежду для Доры? Не слишком поздно?

– Нет, давайте.

Последний раз Элизабет оказывала такую услугу для Лейлы, и ей помогала Дора. Они вместе выбрали платье, в котором Лейлу похоронили. «Помни, гроб будет закрыт», – напомнила Сэмми. «Не в том дело, – отозвалась Элизабет. – Ты знаешь Лейлу. Она всегда ежилась, если чувствовала себя неловко в платье. Пусть даже остальные в один голос восхищались, как шикарно она выглядит. Если она оттуда смотрит, то…»

Сэмми поняла. Обе остановили выбор на зеленом шифоновом с бархатной отделкой; его Лейла надевала в вечер получения «Оскара». Но кроме них, никто не видел ее в гробу. Гробовщик искусно замаскировал синяки, восстановил прекрасное лицо, наконец-то ставшее странно мирным. Обе посидели, предаваясь воспоминаниям, Сэмми держала руку Элизабет и, наконец, напомнила, что пора и поклонникам позволить пройти мимо их кумира, а распорядителю похорон требуется время, чтобы закрыть гроб и накинуть покров из цветов, который заказали Элизабет с Тедом.

Сейчас под взглядом Скотта Элизабет рылась в кладовке.

– Синее шелковое, – бормотала она, – это ей подарила Лейла на день рождения два года назад. Сэмми еще говорила, что, будь у нее такие наряды в молодости, вся ее жизнь могла бы повернуться по-другому.

В небольшую дорожную сумку Элизабет сложила белье, чулки, туфли, дешевенькое жемчужное ожерелье, которое Сэмми надевала с выходными платьями.

– Хоть что-то могу для нее сделать. А теперь, Скотт, попробуем выяснить, что же с ней произошло.

В ящике Сэмми лежали только личные вещи. Чековая книжка, блокнот, бумага. На полке в кладовке за стопкой джемперов обнаружился прошлогодний ежедневник и пьеса в переплетенной кожаной папке – «Карусель» Клейтона Андерсона.

– Пьеса Лейлы, – заметила Элизабет. – Я так толком и не прочитала ее. – Она открыла пьесу, пробежала пару страниц. – О, это ее рабочий экземпляр. Лейла всегда делала массу пометок, меняла реплики на более удобные.

Скотт наблюдал, как Элизабет водит пальцем по исчерканным полям.

– Может, возьмешь ее?

– Я бы с радостью.

Скот раскрыл ежедневник. Записи, сделанные тем же кудрявым почерком.

– Это – тоже Лейлы.

После тридцать первого марта – пустота. На последней странице Лейла крупными буквами вывела «ПРЕМЬЕРА!».

Скотт пролистал первые страницы, почти на всех стояло «Репетиция».

Встречи с парикмахером, примерка костюмов, посещение Сэмми в Маунт-Синае, послать цветы Сэмми, появление на публике. Последние шесть недель все больше и больше свиданий, не относящихся к театральной жизни, отменялось. Пометки: Ласточка – Лос-Анджелес, Тед – Будапешт, Ласточка – Монреаль, Тед – Бонн…

– Похоже, она держала расписание ваших переездов под рукой.

– Правильно. Так Лейла всегда знала, где искать нас.

На одной страничке Скотт задержался.

– В тот вечер вы оба были в одном городе. – Он стал листать медленнее. – В общем, Тед довольно часто оказывался в тех городах, где игрались твои спектакли.

– Ну да. После спектакля мы ходили ужинать и вместе звонили Лейле.

Скотт всмотрелся в лицо Элизабет, на котором проскользнуло странное выражение. Возможно ли, что Элизабет влюбилась в Теда и отказывалась принимать этот факт? А если так, может, подсознательное чувство вины требует, чтобы Тед расплатился за смерть Лейлы; тем самым Элизабет как бы наказывала и себя? Неуютная мысль. Скотт поскорее стряхнул ее.

– Ежедневник, по всей видимости, вряд ли касается дела, но все-таки думаю, его надо отослать в Нью-Йорк окружному прокурору, – заметил он.

– Но зачем?

– На всякий случай. Вдруг пригодится как улика.

Больше в квартире Сэмми не отыскалось ничего.

– У меня предложение. Ступай в зал, занимайся своими делами. Как я тебе уже сказал, в сумке анонимок больше не нашлось. Ребята вчера вечером просмотрели письма. Выследить, кто посылал их, маловероятно. С Черил я побеседую, но она особа увертливая. Вряд ли себя выдаст.

Вместе они прошли длинным коридором к главному особняку.

– Стол Доры в офисе ты не осматривала? – поинтересовался Скотт.

– Нет. – Элизабет поймала себя на том, что крепко сжимает пьесу. Что-то толкало прочитать ее поскорее. Она только видела этот злосчастный спектакль. Слышала, что пьеса для Лейлы замечательная, и ей хотелось судить самой. Нехотя Элизабет проводила Скотта в приемную. Еще одно место, которое она теперь станет обходить стороной.

Хельмут и Мин сидели у себя в кабинете, дверь – настежь. С ними были Бартлетт и Крейг. Бартлетт незамедлительно потребовал объяснить, что за анонимки.

– Они могут помочь в защите моего клиента! У нас есть право требовать, чтобы вы, мистер Элшорн, посвятили нас в суть.

Элизабет наблюдала, как Бартлетт буквально впитывает рассказ Скотта. Он весь подобрался, взгляд стал пристальным, лицо напряженным. Этот человек будет допрашивать ее на суде. Похож на хищника, стерегущего жертву.

– Так. Дайте вникнуть толком, – перебил Бартлетт. – Мисс Ланж и мисс Сэмюэлс согласны, что Лейлу Ла Салле глубоко задели анонимки, сообщавшие про связь Теда Винтерса с другой? А теперь анонимки исчезли? В понедельник мисс Сэмюэлс написала мисс Ланж про первую? А вторую мисс Ланж скопировала? Мне требуются копии.

– Не вижу причин для отказа. – Скотт положил ежедневник на стол Мин. – Кстати, для сведения, его я тоже посылаю в Нью-Йорк. Это ежедневник Лейлы за последние три месяца ее жизни.

Не спрашивая разрешения, Бартлетт потянулся к блокноту. Элизабет ждала, что Скотт воспротивится, но тот молчал. Элизабет покоробило, что Бартлетт листает личные записи Лейлы – точно вторгается в заветное. Какое ему-то дело? Она гневно взглянула на Скотта, тот ответил бесстрастным взглядом.

Старается подготовить меня к следующей неделе, безрадостно подумала она. Наверное, ей следует быть благодарной. Следующая неделя. Лейлу выставят напоказ перед двенадцатью присяжными, переберут все – и ее собственные отношения с Лейлой, и Теда. Ни единого закоулка частной жизни не останется скрытым.

– Я посмотрю на столе Сэмми, – коротко бросила Элизабет.

Положив пьесу на стол, она быстро пересмотрела содержимое ящиков. Личного абсолютно ничего. Бланки курорта Сайприс-Пойнт, папки с рекламой Спа, памятки, обычные конторские принадлежности.

За ней в приемную вышли и Мин с бароном. Она подняла глаза от ящика и увидела их. Оба уставились на кожаную папку с броским тисненым заголовком «КАРУСЕЛЬ».

– Пьеса Лейлы? – осведомилась Мин.

– Да. Сэмми сохранила ее рабочий экземпляр. Я заберу его.

Из кабинета показались остальные. Бартлетт улыбался – самодовольной надменной улыбкой.

– Мисс Ланж, вы нам сегодня помогли. Но считаю своим долгом предупредить – присяжные вряд ли благосклонно взглянут на тот факт, что, будучи отвергнутой, вы устроили Теду Винтерсу ад на земле.

– О чем вы? – Элизабет с побелевшими губами поднялась из-за стола.

– Да о том, голубушка, что своей собственной рукой ваша сестра указала на совпадения, такие частые: вы с Тедом то и дело оказывались в одних и тех же городах. О том, что кто-то проследил цепочку «неприятностей» и предупредил ее анонимками. Очень любопытно также выражение вашего лица, когда Тед обнял вас на панихиде. Вы ведь в курсе? Видели утренний выпуск «Глобал»? То, что со стороны Теда было легким флиртом, для вас явно стало серьезно, а когда он бросил вас, вы нашли способ отомстить!

– Грязный лжец! – Не помня себя, Элизабет швырнула пьесой в Бартлетта и, только когда папка стукнула его в грудь, опомнилась.

Лицо адвоката осталось бесстрастным и даже довольным. Наклонившись, Бартлетт подобрал папку и протянул ей:

– Окажите мне любезность, молодая леди, продемонстрируйте вашу ярость перед присяжными на суде. Тогда они незамедлительно оправдают Теда.

2

Пока Крейг с Бартлеттом отправились к шерифу, Тед занимался на тренажерах в мужском зале. Все тренажеры словно подчеркивали его положение: весельная лодка, которая никуда не плыла; велосипед – как энергично ни жми на педали, он не трогается с места. Тед умудрялся, внешне небрежно, обмениваться дружескими репликами с соседями – главой чикагской биржи, президентом банка «Атлантик», отставным адмиралом.

Держались с ним настороженно: не знали, о чем говорить, а небрежно бросать «Удачи тебе» не хотели. И для них, и для него стало легче, когда все сосредоточились на проработке мускулов.

В тюрьме люди слабеют, сказывается нехватка физических упражнений. Скука. Монотонность. Становится бледной кожа. Тед оглядел свой загар: за решеткой тот сойдет быстро.

В десять они с Бартлеттом и Крейгом договорились встретиться у него. Вместо этого он отправился плавать в закрытый бассейн. Он предпочитал «Олимпийский», но опасался наткнуться там на Элизабет. А с ней он не хотел встречаться.

Тед проплыл уже дорожек десять, когда заметил Сида – тот нырял с противоположного бортика. Их разделяло шесть дорожек, и после короткого заплыва Тед перестал обращать на него внимание. Но минут через двадцать, когда трое пловцов, разделявших их, ушли, он удивленно заметил – Сид не отстает, плывет мощным брассом, быстро, точно. Тед поднажал, стараясь обогнать, и Сид увлекся погоней. После шести заплывов вымотались оба.

Из воды они вышли одновременно. Сид, набросив на плечи полотенце, двинулся вокруг бассейна.

– Приятно поразмяться. А ты в отличной форме.

– Плавал каждый божий день на Гавайях, почти полтора года. Приходилось.

– Бассейну в моем клубе здоровья далеко до Гавайев, но ничего, тоже помогает держаться. – Сид огляделся. В двух углах застекленного зала размещались джакузи. – Тед, мне нужно перекинуться с тобой парой слов.

Они направились к дальнему концу. В бассейне появились трое новых пловцов, но они были далеко и слышать ничего не могли… Тед смотрел, как Сид вытирает темно-каштановые волосы. Он заметил, что на груди у того волосы совсем седые. Его собственный следующий этап – в тюрьме он постареет и поседеет.

Кружить вокруг да около Сид не стал.

– Тед, у меня неприятности. Крупные. Влип с крутыми парнями. Все началось с той треклятой пьесы. Назанимал кучу денег, рассчитывал, что смогу расплатиться. Если Черил получит Аманду, я снова взлечу. Но с парнями тянуть нельзя. Тед, мне нужно взаймы. Только взаймы, честно. Но срочно. Сейчас.

– Сколько?

– Шестьсот тысяч долларов. Тед, для тебя это мелочевка. И к тому же взаймы. Ты у меня, можно сказать, в долгу.

– В самом деле?

Озираясь, Сид подошел чуть ли не вплотную. Губы его приблизились к уху Теда.

– Раньше я не говорил про это… Даже тебе не сказал, что знаю… Но, Тед, я тебя в тот вечер видел. Ты промчался мимо меня, в квартале от дома Лейлы. На лице у тебя была кровь, а руки в царапинах. Ты был в шоке. Ты ведь не помнишь, правда? Ты даже не услыхал, когда я тебя окликнул. Бежал как ошалелый. – Голос Сида упал до едва слышного шепота. – Тед, я нагнал тебя. Спросил, что случилось, и ты ответил – Лейла умерла… Упала с балкона. Тед, потом ты сказал… Клянусь Богом, ты это сказал! «Ее сбросил с балкона мой отец… ее сбросил отец!» Точно мальчишка, который пытается переложить вину на другого. Даже голос у тебя был как у мальчишки!

Теда стало подташнивать.

– Я не верю тебе.

– С какой стати мне врать? Ты выскочил на мостовую и чуть не угодил под колеса такси, пытаясь остановить его. Сам спроси того таксиста, который тебя в Коннектикут возил. Он ведь придет свидетелем на суд? Спроси, правда ли, что он чуть не сшиб тебя. Тед, я тебе друг. Я понимаю, как ты себя чувствовал, когда Лейла закатила бешеную истерику у «Элайны». Знаю, как чувствовал себя я. В тот вечер я как раз шел к Лейле, хотел уговорить, образумить ее. Я до того осатанел, что сам готов был убить ее. Тед, разве я обмолвился кому-нибудь хоть словом, а? Тебе? Или кому-то еще? Я б и сейчас промолчал, просто приперло. Ты должен мне помочь! Если не расплачусь в сорок восемь часов – я конченый человек!

– Ты получишь деньги.

– Господи, Тед! Я знал, что могу на тебя рассчитывать! Спасибо тебе, Тед! – Сид обнял его.

– Не прикасайся ко мне! – Тед почти сорвался на крик.

На них с любопытством оглянулись. Стряхнув руки Сида, Тед схватил полотенце и, как слепой, выскочил из зала.

3

Скотт беседовал с Черил у нее в бунгало: ярко-желтых, зеленых и белых тонов, с белым ковром и белыми стенами. Под ногами Скотт ощущал пушистость ковра. Шерстяной. Высшего качества. Шестьдесят–семьдесят долларов за ярд? Немудрено, что вид у Мин такой загнанный. Скотт знал точно, сколько оставил ей старик Сэмюэль. После того, сколько она вбухала в курорт, наверняка остались крохи…

Нельзя сказать, чтоб Черил шерифу очень обрадовалась. Она была в купальнике: грудь едва прикрыта, высоко вырезан на бедрах; на плечи наброшен махровый халат. Черил даже не старалась скрыть нетерпения.

– Через десять минут у меня занятия ритмической гимнастикой!

– Будем надеяться, успеете. – Горло Скотту перехватило, в нем росла неприязнь к актрисе. – И шансы возрастут, если станете давать честные ответы. К примеру, это вы писали анонимки Лейле перед ее смертью?

Как Скотт и предвидел, поначалу допрос буксовал. От прямых ответов Черил ловко увиливала. Анонимки? С какой стати ей их посылать? Отбить Теда у Лейлы? А какая разница, если б они и поженились? Брак быстро бы развалился. Прочные отношения – это не для Лейлы. Она торопилась бросить мужчину, пока тот не бросил ее. Пьеса? Понятия не имела, как идут репетиции. А если честно, и не интересовалась.

Наконец Скопу надоело.

– Послушайте, Черил, вам надо кое-что уяснить. Смерть Сэмми не была естественной. Вторая анонимка, бывшая при ней, исчезла. Вы подходили к столу Доры. Оставили счет с надписью «Оплачен полностью». Анонимка лежала сверху, а после вашего ухода исчезла. Предположим, кто-то еще вошел в приемную тихонько, и, несмотря на открытую дверь, его не услышали ни барон, ни Мин, ни Дора. Но ведь это неправдоподобно, верно? – Он не поделился с Черил соображением, что и Мин, и барон имели доступ к столу и в отсутствие Доры. И был вознагражден тенью тревоги, возникшей в глазах Черил. Она нервно облизала губы.

– Но не хотите же вы сказать, будто я имею отношение к смерти Доры?

– Я хочу сказать, что первую анонимку со стола Доры стащили вы, и хочу, чтобы вы мне ее отдали. Это улика – и важная улика – в процессе об убийстве.

Под внимательным взглядом Скотта Черил отвела глаза. На лице у нее проступила откровенная паника. Проследив за ее взглядом, Скотт увидел клочок обгоревшей бумаги, застрявшей за плинтусом. Черил метнулась схватить, но Скотт опередил ее.

На обрывке дешевой бумаги сохранились три наклеенных слова:

«… роль надо учить…»

Скотт бережно вложил крохотный клочок в бумажник.

– Стало быть, первую украли все-таки вы, – констатировал он. – Уничтожение улики – тяжкое преступление, наказуемое тюремным заключением. Ну а вторую? Ту, что была у Доры? Вы и ее уничтожили? А как забрали у нее? Да, леди, пора вам нанимать себе адвоката.

– Скотт, ради бога, пожалуйста! – вцепилась ему в руку Черил. – Клянусь, не писала я анонимок! Клянусь, единственный раз, когда я видела Дору, – в кабинете у Мин. Ладно, пускай эту анонимку я и правда стащила со стола. Думала, вдруг Теду пригодится. Показала Сиду, а он стал пугать – люди подумают, что писала я. И порвал листок. Он, не я. Вот и все, что мне известно, клянусь! – По щекам у нее катились слезы. – Скотт, миленький, сейчас малейшая шумиха начисто погубит мои шансы на роль Аманды! Скотт! Я очень вас прошу!

– Мне, ей-богу, плевать, как сплетни повлияют на вашу карьеру, Черил. Но может, заключим сделку? Я уберегаю вас от официального допроса, а вы хорошенько подумайте. Авось память у вас прояснится. Надеюсь. Ради вас же самой.