Текст книги "Возьми мое сердце"

Автор книги: Мэри Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

43

Во вторник вечером Майкл Гордон открыл обсуждение в рамках шоу «В судебных кулуарах» с объявления, что первый день дебатов по делу Грега Олдрича завершился без вынесения вердикта.

– Сейчас мы обнародуем результаты голосования на нашем сайте и узнаем, сколько зрителей считают Грега Олдрича виновным, а сколько – нет. – Майкл оглядел гостей передачи. – Буду откровенен, мы все здесь сильно удивлены, так мне показалось. Вчера на перекрестном допросе Грег изъяснялся достаточно путано, и наши ожидания в отношении голосов зрителей по понятным причинам склонялись в сторону обвинительного приговора.

Предвосхищая радостное известие, Гордон бодрым тоном сообщил, что сорок семь процентов из четырехсот тысяч респондентов проголосовали за невиновность Олдрича.

– Только пятьдесят три процента зрителей, – подчеркнул Майкл, – готовы осудить его.

Судья Рейли покачал головой и сказал:

– Столько лет отдать судебному делу, когда, кажется, уже достаточно поднаторел в человеческой психологии, и получить такой неожиданный результат. Но долгие годы, проведенные за судебным столом, научили меня и другому – никогда не загадывать наперед.

– Если обвинитель Эмили Уоллес смотрит пашу передачу, – продолжал Майкл Гордон, – она наверняка не может сдержать эмоций. Незначительный перевес не играет роли в уголовном суде. Каков бы ни был вердикт – виновен или невиновен, – он должен приниматься единогласно, двенадцать голосов из двенадцати. Если присяжные разделяют мнение зрителей, то мы вправе ожидать отсрочки приговора и повторного расследования.

44

В девять утра в среду присяжные возобновили обсуждение по процессу. Эмили тем временем пыталась сосредоточиться на других судебных делах, но ей это никак не удавалось: из-за вчерашнего инцидента с Элис Миллз она плохо выспалась.

В полдень Эмили отправилась в кафетерий при здании суда купить сэндвич и перекусить у себя в кабинете. Но, открыв дверь заведения, она сразу пожалела, что не попросила кого-нибудь в конторе об этом одолжении: за одним из столиков расположились Грег Олдрич с дочерью, Ричард и Коул Муры, а также Элис Миллз. Чтобы добраться до кассовой стойки, Эмили пришлось пройти мимо них.

– Добрый день, – негромко поздоровалась она, избегая встречаться взглядом с сидящими за столиком.

Тем не менее, от нее не укрылось выражение страдания на заплаканном лице Кейти.

«За что ей все это? – подумала Эмили. – И кто в четырнадцать лет заслуживает такого наказания? Она ведь неглупая и понимает, что в любой момент нас могут пригласить в зал суда и зачитать приговор, который отправит ее отца за решетку на весь остаток жизни».

Эмили заказала сэндвич с индейкой и диетическую содовую. Вернувшись в кабинет, она отломила от сэндвича несколько кусочков и тут же отложила его. Казалось бы, всего несколько минут назад она была голодна, но вид юной Кейти лишил ее даже признаков аппетита. Затем мысли Эмили вновь обратились к матери Натали.

«Если бы в апреле, когда мы впервые с ней встретились, она была так же убеждена в невиновности Олдрича, поменяла бы я что-нибудь и ходе расследования?» – размышляла она.

Сама эта мысль уже пугала. Расследование пели в основном Билли и Джейк, они же докрашивали Джимми Истона и проверяли достоверность улик. Не подлежало никакому сомнению, что Грег Олдрич звонил на мобильник Истона, как невозможно было оспаривать и то, что Истон во всех подробностях описал гостиную Олдрича. Однако все прочие многочисленные обстоятельства истории остались без подтверждения. Например, Грег Олдрич отрицал получение письма от Истона, в котором тот отказывался от убийства Натали.

«Такой, как Истон, вряд ли возьмется писать письмо, – рассуждала про себя Эмили. – Для него с его привычкой к скрытности наиболее вероятный вариант – голосовое сообщение, в котором он уведомил бы Олдрича, что уезжает из города и никаких услуг оказывать не станет. Но может, он просто не хотел ввязываться в препирательства с Олдричем, если тот вдруг сам возьмет трубку? Ведь Истон не мог знать заранее, что попадет именно на автоответчик. Поэтому он и написал письмо... Но я уже покончила с этим процессом, – напомнила себе Эмили. – Проехали. Против Олдрича – тонна улик. Пусть теперь присяжные решают что угодно, а я как-нибудь переживу».

В шестнадцать тридцать судья Стивенс вновь отправил присяжных по домам, еще раз напомнив, что им запрещено обсуждать прения друг с другом или с кем-либо из знакомых.

«Они уже двенадцать часов не могут принять решение, – думала Эмили, следя, как присяжные с угрюмыми лицами поочередно выходят из зала. – Впрочем, ничего удивительного... Хоть бы до пятницы вердикт подоспел».

Эмили уныло улыбнулась; после вчерашнего просмотра «Судебных кулуаров», где стали известны результаты интернет-голосования, ей совсем не хотелось, чтобы присяжные на выходные попали в круг родни и друзей, которые жаждут поделиться сокровенными мыслями по процессу.

Коул Мур в компании с Грегом Олдричем и Кейти направились к выходу, Элис Миллз следовала за ними. Ричард же немного задержался в зале суда и подошел к Эмили.

– Задали нам обоим жару эти присяжные, – дружески заметил он.

– Видимо, так, Ричард, – отозвалась Эмили, – Но мне и раньше было понятно, что одним днем здесь не отделаться.

– Кажется, Элис Миллз вчера о чем-то говорила с вами?..

– Говорила, – подтвердила Эмили. – Она очень приятная женщина, и жестоко пострадавшая, но я безмерно рада, что ее нет среди присяжных.

– Верю, что рады, – усмехнулся Ричард Мур.

Улыбка, впрочем, пропала с его лица так же быстро, как и появилась.

– Эмили, ручаюсь, вы не там искали. Вполне возможно, что вы добьетесь обвинительного приговора, но и в этом случае мы не оставим попыток выяснить, каким образом Истон раздобыл нужные сведения, особенно об этом треклятом ящике. Уверен, существует и другое объяснение.

– Ричард, вы стояли горой за Олдрича, а я лишь добросовестно выполнила свои обязанности обвинителя. Если вдруг всплывут новые легальные сведения, я первая займу очередь на их изучение.

Они вместе покинули зал суда.

– Увидимся завтра утром, – попрощался Мур.

– Всего доброго, – ответила Эмили.

Вернувшись в кабинет, она обнаружила на рабочем столе записку: «Эм, приходи на ужин к половине седьмого в "Солари". Сегодня у Билли Трайона день рождения, мы угощаем. Тед Уэсли тоже будет». Послание подписала Триш, одна из следователей их отдела. Она добавила и шутливый постскриптум: «Не волнуйся, ты не опоздаешь на свою любимую передачу "В судебных кулуарах"!»

Идея отпраздновать день рождения Билли Трайона нисколько не воодушевила Эмили, но отклонить приглашение было совершенно не-возможно, тем более что ожидался Тед Уэсли – ее шеф и двоюродный брат Трайона.

Эмили взглянула на часы. Было уже почти пять. «Раз на работе ничего не клеится, – подумала она, – то лучше поспешить домой. Быстро покормлю и выгуляю Бесс, а заодно сброшу этот официозный костюм и каблучищи и подберу что-нибудь более уютное».

Однако Бесс так не терпелось вырваться на улицу, что Эмили даже не успела переодеться. Порадовав болонку двадцатиминутной прогулкой, Эмили дала ей корм, сменила воду в собачьей миске и только потом поднялась к себе.

45

Детектив Билли Трайон праздновал свой пятьдесят третий день рождения в «Солари» – широко известном ресторанчике поблизости от Бергенского окружного суда. Положив руку на спинку стула своей нынешней пассии, молоденькой Донны Вудс, он с явным удовольствием разглагольствовал о том, как славно отвлечься от напряженного ожидания, связанного с вынесением вердикта Олдричу.

– На это дело мы с Джейком угробили немерено часов, – явно бахвалясь, рассказывал он. – Жаль, что Розен сегодня не с нами: у его сына соревнования.

– А мне казалось, ты Джейка недолюбливаешь, – простодушно заметила Донна. – Ты действительно жалеешь, что он не пришел?

Торжествующе наблюдая за застигнутым врасплох Трайоном, мечущим на подружку злобные взгляды, Эмили внезапно почувствовала себя сродни Джейку. «Как обидно, что у меня нет сына и он не участвует в соревнованиях, – подумала она. – Я охотно отправилась бы куда угодно вместо этого ресторана».

За столиком также сидели два помощника прокурора, два бывалых детектива и следователь Триш Фоули – та, что оставила Эмили записку с приглашением.

«Триш – настоящий друг, – рассуждала про себя Эмили, – но она понятия не имеет о моих трениях с Билли. Скорее всего, она позвала меня, потому что знает, как я беспокоюсь за исход процесса. Она надеется, что на вечеринке я хоть немного развеюсь. А я бы лучше осталась дома с Бесс».

Эмили вздохнула. Весь день она не виделась с Тедом Уэсли, хотя он наверняка был на рабочем месте. Ее удивило, что он не заглянул к ней поздороваться: обычно, когда присяжные совещались по поводу громкого преступления, Тед вел себя иначе.

Билли Трайон, желая загладить неловкость от опрометчивых слов Донны, касаемых его отношений с Джейком, попытался перевести беседу в другое русло.

– Слушай, Эм, не парься! У тебя в главных свидетелях сущий образец добропорядочности, – сострил он, – считай, что обвинительным приговор у нас в кармане. Как тебе понравилась его история о письме Олдричу, где он отказался от сделки, но удержал так называемый невозмещаемый аванс? Это была моя подсказка, и Истон воспользовался ею. То-то в суде повеселились!

– Твоя подсказка? – пораженно воскликнула Эмили.

– Ну-ну, не передергивай. Когда я его в первый раз допрашивал, он сообщил, что написал Олдричу письмо о том, что не собирается возвращать деньги. Я и пошутил, будто бы он получил от Олдрича невозмещаемый аванс. Именно так он и выразился, когда выступал свидетелем.

– Всем добрый вечер.

Тед Уэсли выдвинул стул и сел. Никто не заметил, как появился прокурор, но было ясно, что он слышал последнюю фразу Трайона.

– Давайте закроем эту тему, – сухо предложил Тед. – К чему создавать лишние проблемы?

«А где же поздравления братцу? – язвительно подумала Эмили, всматриваясь в лицо начальника. – Что-то беспокоит его... Интересно, смотрел ли Тед "Кулуары" вчера вече ром? Скорее всего, да. И он не может спокойно спать, когда добрая половина зрителей считает, что его ведомство преследует невиновного. Не лучший имидж накануне вступления в должность генерального прокурора. Как-никак, это главный судебный исполнитель во всех Соединенных Штатах».

От Эмили не укрылось, что Уэсли поздоровался сразу со всеми, не выделив ее особым дружеским приветствием, как обычно.

«Конечно, – размышляла она, – именно этого и следовало ожидать. Я и прежде догадывалась, что дружба Теда любит ясную погоду. Он не только со мной так поступает, а вообще со всеми. Если Олдрича осудят, можно смело прогнозировать сплошное солнце и теплые бризы».

Триш попыталась вернуть компании праздничное настроение, разрушенное разоблачительными словами Донны.

– Ну, Билли, чего же ты желаешь на свой день рождения? – весело поинтересовалась она.

– Чего я желаю? Сейчас прикину... – Он слишком явно старался уйти от обсуждения Истона. – Дальше ловить плохих парней, чего бы мне это ни стоило. Выиграть в лотерею и снять шикарную берлогу в здании на Парк– авеню. А еще навестить двоюродного брата, когда он станет генеральным прокурором в Вашингтоне. – Он посмотрел на Теда и ухмыльнулся. – Хочу понять, каково это – сидеть, положа ноги тебе на стол!

Но Тед Уэсли, очевидно, не был расположен к веселью.

– Я уже предупредил тебя, что заскочу только на минутку. Всем приятного вечера.

Он резко поднялся. «А у него не в обычае поздравлять кузена с днем рождения», – отметила про себя Эмили.

Официант принес и раздал меню. Гости стали заказывать, и понемногу напряжение отпустило всех, кроме самого именинника. Очевидно, глупая выходка любовницы и холодность брата сильно задели его.

Донна, на свое счастье, оказалась менее щепетильна и пребывала в прекрасном настроении.

Блюда были восхитительны. Вскоре Билли кое-как преодолел свою хандру и стал подшучивать над Донной, пившей исключительно содовую, называя ее кандидаткой в свои личные водители. Сам он с легким сердцем осушил четыре бокала вина.

В качестве десерта подали именинный торт и кофе.

Когда вечеринка закончилась, и гости собрались расходиться, Триш объявила всем, что днем ей позвонил прокурор и велел записать угощение на его счет. Билли довольно улыбнулся и пропел:

– Узнаю братишку, закадычного друга с самого детства!

«А ты для него сплошное мучение, – подумала Эмили. – Хорошо, если ты со временем не станешь камнем на его шее».

Услышанное за ужином серьезно ее озадачило. Во-первых, Билли был явно не в ладах с напарником Джейком Розеном, порядочным и совестливым следователем. Во-вторых, он предоставил Истону готовую цитату для присяжных о невозвращении денег Олдричу. И наконец, Трайон пожелал себе на день рождения и дальше ловить плохих парней, чего бы ему это ни стоило.

«Чего бы это ни стоило... – повторила про себя Эмили. – Но что он имел в виду?»

46

В четверг, в четверть двенадцатого утра судебный секретарь звонком уведомила Эмили, что присяжные прислали записку судье Стивенсу.

– Вердикт есть? – нетерпеливо уточнила Эмили.

– Вердикта пока нет. Через пять минут судья ждет вас и обоих защитников в своем кабинете.

– Хорошо, уже поднимаюсь.

Эмили сразу же набрала рабочий телефон Теда Уэсли, чтобы предупредить его о возможных осложнениях. Трубку взял сам прокурор.

– Вердикт?

– Нет, – отозвалась Эмили. – Возможно, просьба о повторном слушании или отсутствие единогласия. Если они объявят, что вердикта не будет, Мур наверняка сделает ставку на процессуальную недобросовестность...

Она не успела договорить, так как Уэсли сердито перебил ее:

– Твое дело – опротестовать это! Они совещаются только пару дней, а позади – несколько недель суда.

Эмили постаралась не выдать своего раздражения.

– Именно так я и собиралась поступить. Конечно, я буду настаивать, чтобы судья вернул присяжных к обсуждению. К тому же судья Стивенс вряд ли так скоро удовлетворит их просьбу.

– Ладно, хорошо. Капитулировать им пока рано. Я тоже сейчас подойду.

Через несколько минут Эмили и оба Мура сидели в кабинете судьи Стивенса. Тот зачитал им записку, которую держал наготове: «Ваша честь, мы хотели бы заново заслушать показания Джимми Истона и Грега Олдрича. Заранее спасибо». Внизу стояла подпись присяжного номер один.

– Я уже известил протоколистку, за пятнадцать минут она подготовит материалы, – добавил судья Стивенс. – Показания обоих свидетелей довольно обширные; по моим прикидкам, их слушание займет весь остаток дня.

Эмили и защитники согласились с судьей и, поблагодарив его, вернулись в зал. Тед Уэсли уже поджидал у стола прокурора.

– Будет повторное заслушивание показаний Истона и Олдрича, – сообщила ему Эмили. – На это уйдет весь день.

Прокурор с явным облегчением перевел дух.

– Что ж, гораздо лучше, чем полное отсутствие вердикта. Если до конца дня будет слушание, а затем судья распустит присяжных по домам, то сегодня вердикта мы не дождемся. Ладно, я ушел, – быстро попрощался он.

Присяжные заняли места на скамье и сосредоточили все внимание. Первым зачитывали свидетельство Истона. Эмили поежилась, когда протоколистка повторила бесцеремонный ответ Джимми про невозмещаемый аванс. «Все уверены, что это показания Истона, – подумала она. – Интересно узнать, сколько находок предложил ему Трайон».

Чтение завершилось в четверть второго. Судья Стивенс объявил сорокапятиминутный перерыв на обед, с тем, чтобы ровно в два приступить к слушанию показаний Олдрича.

Боясь вновь столкнуться в кафетерии с Гретом, Кейти и Элис Миллз, Эмили попросила стажера принести ей оттуда порцию супа. Запершись у себя в кабинете, она немного расслабилась и порадовалась тому, что протокол читали сдержанным официальным тоном. Разительный контраст был налицо. Те присяжные, которых, по понятным причинам, нагловатая ерническая манера самого Истона в зале суда лишь отталкивала, теперь могли убедиться, что существовало множество подтверждений его словам и масса доказательств... С этой мыслью Эмили постучала по деревянному столу.

Без десяти два она вошла в лифт и поднялась в зал суда. Эмили понимала, что ей нелегко будет заново выслушивать мучительные признания Олдрича. Она отдавала себе отчет, что поскольку сама извлекла преимущество из лаконичного стиля при изложении показаний Истона, то и Грег, в свою очередь, вправе ожидать к себе такого же бесстрастного отношения. Ни дрожь в голосе, ни неуверенное поведение на бумаге не запечатлелись.

Все заняли свои места, и слушание продолжилось своим чередом. Присяжные прямо-таки затаили дыхание, вбирая в себя каждое слово протоколистки. Некоторые из них иногда бросали взгляды то на Олдрича, то на Элис Миллз, которая в последние дни процесса неизменно садилась рядом с Кейти, то и дело приобнимая ее.

«Она демонстрирует присяжным, что изменила свое мнение, – догадалась Эмили. – Когда присяжные в эти дни расходились по домам, наверняка видели ее в коридоре в компании Олдрича и Муров. Интересно, как это повлияет на тех, кто еще колеблется? Полагаю, к завтрашнему дню станет ясно, что мы имеем: вердикт или отсрочку».

По прошлому опыту Эмили знала, что состав присяжных, который заседал несколько дней и потребовал вторичного заслушивания показаний важнейших свидетелей, обычно в скором времени либо принимает единогласное решение, либо признается в своей несостоятельности.

Протоколистка закончила чтение в пять минут пятого.

– Итак, леди и джентльмены, мы прервемся до завтра и возобновим прения в девять утра, – обратился к присяжным судья Стивенс.

Эмили направилась, было, к выходу, но вдруг заметила, что Элис Миллз как-то странно на нее поглядывает. Интуиция подсказала Эмили, что женщина уже давно за ней наблюдает. Мать Натали, в свою очередь, будто нарочно подняла руки и ласково обняла за плечи Грега. Удивительно, но в этом показном жесте Эмили усмотрела нечто знакомое...

Смигивая жгучие слезы, вдруг набежавшие ей на глаза, она заспешила прочь из зала. При виде этих трех несчастных – Элис, Грега и Кейти – на нее нахлынуло необъяснимое чувство, подобное ностальгии, и она хотела поскорее от него отделаться.

47

– Каков твой прогноз? – спросил Грег Олдрич своего адвоката.

Была пятница, без десяти девять утра, когда они заняли такие знакомые им места в зале суда.

– Сегодня – заключительный день, – ответил Ричард.

Коул Мур кивнул в подтверждение слов отца.

Ровно в девять часов появился судья Стивенс. Он пригласил присяжных разместиться на скамье и сделал перекличку, а затем велел им возобновить прения по процессу.

Присяжные потянулись в комнату для обсуждения.

– Ричард, – обратился к адвокату Грег, – вчера вечером на сайте шоу Майка сорок семь процентов зрителей отдали свои голоса в мою пользу. Ты случайно не смотрел «В судебных кулуарах»?

– Нет, Грег, не смотрел.

– Сомневаюсь, что ты когда-нибудь окажешься в моей шкуре, но, если вдруг такое случится и Майк будет так же освещать процесс в своей передаче, я очень советую тебе ее не пропустить. Вот тогда ты поймешь, что значит раздвоение личности. Одну твою часть бросают на растерзание львам, а другая наблюдает за ареной с амфитеатра и делает ставки, гадая, избежит ли обреченный смерти. Зрелище, надо заметить, захватывающее...

«Я болтаю всякий вздор», – мысленно одернул себя Грег. Наверное, сказывалась усталость. Ночью он спал как младенец, а утром проснулся с ужасным предчувствием, что его все-таки осудят. Прежде ему казалось, что главное – как-нибудь пережить этот кошмар, а теперь он молил Бога только об одном: об отсрочке приговора. Ведь если его признают виновным, на рассмотрение апелляции уйдет несколько лет, а Ричард, судя по всему, считал, что шансов у Грега в таком случае будет маловато...

«Осужденный за убийство... – думал Грег. – С тюремным номером на груди, вот так... Повернуть бы жизнь вспять. Вставать по утрам и идти, как всегда, на работу... Ехать к Кейти в школу и болеть за нее на футбольных матчах. Выбраться на игру в гольф. Летом у меня как-то не находилось на это времени, но даже если находилось, все равно не получалось сосредоточиться...»

Судья уже встал из-за стола. Грег оглянулся на обвинительницу – Эмили Уоллес пока никуда не торопилась. Сегодня на ней был темно-зеленый пиджак, черный свитер с высоким воротом и черная юбка. Она скрестила под стулом ноги, и Грег заметил, что Эмили, как обычно, в туфлях на высоких каблуках. Утром она вошла в зал суда, цокая каблуками, и он вдруг ясно вспомнил звук шагов Натали, отдававшийся в тишине квартиры всякий раз, когда она около одиннадцати вечера возвращалась со спектакля...

В те дни, когда Грег не забирал жену из театра, он все равно не засыпал, пока она не появлялась. Натали перестукивала каблуками по паркету в прихожей, и с него тут же слетала дремота... А потом он наливал им обоим чего-нибудь выпить и сооружал для нее ужин, если ей хотелось перекусить. Грегу это доставляло удовольствие; она зря беспокоилась, что отрывает его от сна и что так не годится...

«Натали, почему же ты всегда видела трагедии там, где их не было и в помине? Почему ты, черт побери, доходила в своих сомнениях до того, что не могла уразуметь простую истину: я любил тебя и обожал тебе потакать?»

Олдрич вновь посмотрел на прокуроршу. С ней рядом стоял один из следователей, допрашивавших его сразу после гибели Натали, а потом семь месяцев назад, когда арестовали Истона.

«Трайон, – всплыла в памяти фамилия детектива. – Как же его зовут? Ах да, Билли... Судя по его манере поведения, он корчит из себя Джеймса Бонда».

Грег видел, как фамильярно Трайон положил руку на плечо Эмили Уоллес, и как непонимающе она взглянула на него и свела брови, явно не одобрив такого обращения.

«Наверное, желает ей удачи, – предположил Грег. – Что ж, пусть... Если меня приговорят, они оба выйдут победителями. Еще одна служебная насечка. Наверняка потом завалятся куда-нибудь и отметят как следует радостное событие.

Итак, сегодня... Чувствую, что сегодня. Ричард и Коул уже подхватили портфели. Пойдем опять в родной кафетерий. Мы здесь уже почти как дома».

В полдвенадцатого у Ричарда Мура зазвонил телефон. Вся компания устроилась за столиком неподалеку от более оживленной барной стойки. Грег с Кейти играли в «черви», Элис Миллз листала иллюстрированный журнал, старший Мур вместе с сыном изучали материалы по другим процессам.

Ричард принял звонок, выслушал сообщение и оглядел всех за столиком.

– Вердикт готов, – объявил он. – Пора.

Звонок застал Эмили за очередной тщетной попыткой сосредоточиться на одном из порученных дел. Она отпихнула папку с досье, немедленно предупредила по телефону Теда Уэсли, затем выскочила в коридор и, отстукивая каблуками дробь по мраморному полу, быстро направилась к лестнице, решив не дожидаться лифта.

Взбежав на третий этаж, она сразу поняла, что слух о вердикте уже распространился по зданию: люди толпились у входа в зал, стараясь успеть занять место. Вскоре там не осталось ни одного свободного стула.

Эмили подоспела к дверям практически одновременно с Грегом Олдричем, который появился с другой стороны коридора. Они едва не столкнулись и оба попятились, в замешательстве глядя друг на друга. Наконец Олдрич догадался отступить, жестом пропуская даму вперед.

К удивлению Эмили, Тед Уэсли на этот раз сел рядом с ней за прокурорский стол. От нее не укрылось, что шеф позаботился сменить пиджак и галстук. «Теперь, когда ясно, что у нас вердикт, а не отсрочка, он уже почти не сомневается в обвинительном приговоре, – подумала Эмили с ноткой осуждения. – И он снова в центре внимания. Прифрантился ради телекамер».

Затем судья Стивенс сделал формальное объявление о том, что все и так уже знали.

сказал хоть и сочувственным, но твердым тоном:

– Мисс Олдрич, вынужден просить вас успокоиться, мы должны довести судебную процедуру до конца.

При его словах Кейти зажала ладошкой рот и уткнулась в плечо Элис Миллз.

– Мистер Мур, вы желаете заслушать всех присяжных поименно?

– Да, ваша честь...

– Леди и джентльмены, – произнес судья, – ваш старшина заявил, что вы признали подсудимого виновным по всем пунктам. При перекличке каждый из вас обязан встать и сообщить, как он проголосовал: виновен или невиновен.

– Виновен.

– Виновен.

– Виновен... Виновен... Виновен...

Две женщины из присяжных плакали в открытую, озвучивая вердикт. Мертвенно-бледный Грег Олдрич качал головой, словно не веря своим ушам, до тех пор, пока последний из присяжных не повторил суровый приговор.

Судья Стивенс отрывистым голосом подтвердил для протокола, что вердикт принят единогласно. Затем он велел судебному пристану и старшине присяжных принести из комнаты для обсуждения все вещественные доказательства по процессу.

Через минуту они вернулись; Эмили бегло осмотрела улики, предоставленные обвинением, а Ричард Мур – улики со стороны защиты. Оба признали, что все на месте.

И в последний раз судья обратился к составу присяжных:

– Леди и джентльмены, вы предоставили голоса для вердикта, на этом ваше участие в процессе считается завершенным. Благодарю вас от всего судейского корпуса и прочих служащих, связанных с данным разбирательством. Вы потратили много сил. Должен уведомить вас, что по местным судебным законам ни одно лицо, причастное к данному делу, не имеет права вовлекать вас в обсуждение ваших прений по процессу, равно как и вашей роли в общем исходе дела. Также я не советую вам передавать посторонним людям подробности ваших дебатов. Не говорите во всеуслышание ничего, что не стали бы повторять в присутствии остальных присяжных. Позвольте еще раз поблагодарить вас. Вы свободны.

Присяжные поднялись, собираясь уходить, но в этот момент со стула вскочила Элис Миллз.

– А я вас не благодарю! – крикнула она. – Вы рассудили неправильно, вы все! Мою дочь застрелили и оставили умирать, истекая кровью, а ее убийцы нет сейчас в зале суда! Мой зять Грег невиновен! Он не убивал! – В порыве гнева она указала на Эмили. – Ваш свидетель солгал, и вам это известно! Вчера я все прочла на вашем лице. Вы были даже не в силах это отрицать. Вы наверняка понимаете, что это не процесс, а пародия, и ваше сердце полно стыда за участие в ней. Эмили, ради всего святого...

Судья Стивенс постучал по столу молоточком.

– Миссис Миллз, я глубоко разделяю вашу безутешную печаль и скорблю вместе с вами, однако я вынужден настаивать на соблюдении порядка. Позвольте присяжным спокойно покинуть зал суда.

Присяжные, немало впечатленные происшедшим, наконец, удалились. Эмили осталось последнее необходимое действие. Она встала.

– Ваша честь, мистер Олдрич обвинен по трем пунктам: незаконное вторжение, незаконное ношение огнестрельного оружия и убийство. Ему грозит пожизненное заключение. Ввиду этого обвинение считает возможным утверждать, что слишком велик риск побега. Финансовые средства у осужденного, несомненно, имеются. Обвинение ходатайствует об аннулировании залога.

Ричард Мур, с посеревшим лицом, тоже кое-что сказал. Осознавая шаткость своих аргументов, он все же обратился к суду с просьбой позволить Олдричу до вынесения приговора съездить домой, урегулировать нерешенные дела и позаботиться о судьбе своей дочери-сироты.

– Суд согласен с обвинителем в том, что слишком велик риск побега, – заключил судья Стивенс. – Мистер Олдрич должен был заранее предвидеть возможность обвинительного вердикта и сделать необходимые распоряжения накануне. Приговор будет зачитан пятого декабря в девять часов утра. Залог аннулируется. Мистер Олдрич будет взят под стражу.

Мертвенно-бледный Грег Олдрич спокойно повиновался приставу, велевшему заложить руки за спину. Наручники сомкнулись и защелкнулись на его запястьях, но лицо его даже не дрогнуло.

Олдрича увели из зала суда в камеру временного содержания. Напоследок в его память врезались две детали: крайняя обеспокоенность, написанная на лице Эмили Уоллес, и откровенно довольная улыбка прокурора Теда Уэсли.