Текст книги "Больше, чем любовница"

Автор книги: Мэри Бэлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава 19

Он пришел после полуночи. К этому времени Джейн уже оставила надежду дождаться его, но еще не ложилась. Услышав, как звякнул ключ в замке парадной двери, она сразу же почувствовала: случилось что-то ужасное. Схватив со стола свечу, Джейн бросилась встречать его, но в холле остановилась, вспомнив о том, что должна сохранять достоинство.

Не глядя на Джейн, герцог снял шляпу и перчатки. Было совершенно очевидно, что он не желает ее замечать. Когда же наконец он взглянул на нее, Джейн поняла, что встретилась с прежним герцогом Трешемом – с чужаком из прошлого. Он был холоден и мрачен. К тому же крепко пьян. Джейн попыталась улыбнуться.

– Наверх! – приказал он, кивнув в сторону лестницы.

– Зачем? – нахмурилась Джейн.

Приподняв бровь, герцог взглянул на нее так, будто она была червяком, ползающим у его ног. Червяком, которого можно раздавить носком сапога.

– Зачем? – переспросил он с угрозой в голосе. – Неужели действительно не понимаешь? Может, я ошибся адресом? Но мой ключ подошел к замку. Разве не в этом доме я поселил свою любовницу? Я пришел, чтобы воспользоваться ее услугами. Для этого мне нужно, чтобы она поднялась в спальню. Ведь спальня находится наверху, не так ли?

– Ты пьян, – ледяным голосом проговорила Джейн.

– Неужели? – Он изобразил удивление. – Что ж, возможно. Но не настолько, чтобы не найти дорогу к дому своей любовницы. Не настолько, чтобы не добраться до спальни. Не настолько, чтобы не суметь воспользоваться твоими услугами, Джейн.

Она в изумлении смотрела на герцога. Ей казалось, что сердце ее вот-вот разорвется от боли. Разорвется если не сейчас, то утром, когда все закончится… Господи, какая же она глупая и наивная, если позволила себе влюбиться в него! Да еще размечталась о том, что и он ее полюбит.

– Наверх! – повторил он, снова указывая на лестницу. – А… теперь понятно, что тебе не нравится. Я забыл сказать «пожалуйста». Пожалуйста, поднимитесь в спальню, Джейн. Пожалуйста, разденьтесь, выньте шпильки из волос, а потом ложитесь в постель. Ложитесь так, чтобы я мог воспользоваться вашими услугами. Пожалуйста, выполняйте свои обязанности.

Голос его был холоден как лед, а глаза – чернее ночи.

Джейн не могла найти предлог, чтобы отказать ему. В их договоре не говорилось, что герцог должен полюбить ее, прежде чем она начнет оказывать ему услуги. Но вдруг ей показалось, что он уже ее полюбил. И теперь она почувствовала, что лишилась самого дорогого в жизни – лишилась недели, проведенной вместе с Джоселином.

Неделя прошла, и теперь выяснилось, что она всего лишь содержанка герцога Трешема.

Повернувшись к нему спиной, Джейн направилась к лестнице. Поднимаясь по ступеням, она украдкой утирала слезы. Но герцог не видел этого свидетельства ее слабости.

И не увидит никогда!

Остановившись в дверях спальни, он проговорил;

– Я пришел сюда, чтобы моя любовница меня развлекала. Так как же, Джейн, ты собираешься меня развлекать?

Словно и не было чудесной недели. Если бы не эта неделя, она, наверное, не нашла бы в словах герцога ничего оскорбительного. Но он не должен догадаться, что она чувствует себя оскорбленной. Просто нужно забыть эту неделю. Забыть, и все.

– Кстати, у тебя не мигрень? – спросил он с ироничной ухмылкой. – Может, месячные?

Джейн ждала месячных на днях и в связи с этим немного нервничала. Но раньше времени не стоило волноваться. Она с самого начала знала о возможных последствиях. В контракте даже имелся соответствующий пункт: герцог обязан был позаботиться о детях, если они появятся вследствие их связи.

– Может, я тебе сегодня противен? – проговорил он на хмурившись. – Может быть, ты собираешься воспользоваться своим правом послать меня к черту?

– Нет, не собираюсь. – Джейн пристально посмотрела на герцога. – Я с удовольствием стану развлекать вас, ваша светлость. Я весь день думала, чем бы вас развлечь. О чем же еще я могла думать и мечтать, пока вас не было?

Трешем шагнул к кровати.

– Как приятно обнаружить, что ты не растеряла бойкости, Джейн. Я не получу удовольствия, если ты будешь лежать вялая и безразличная. Итак, что же ты для меня придумала? Как намерена меня ублажать?

За неделю Джейн многому научилась. Прежде всего – не стесняться, не стыдиться своей чувственности. И сейчас для нее было очевидно: герцог действительно ждал, что она будет ублажать его. Он по-прежнему стоял у кровати. Стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину.

Джейн поняла, что медлить больше нельзя, и принялась раздеваться. Раздевшись, она аккуратно сложила все вещи и, повернувшись спиной к герцогу, положила их на стул. Затем подняла руки, вытащила шпильки из прически, и золотистые волосы рассыпались по ее плечам и груди.

Джейн улыбалась. Ей казалось, что только так можно избавить герцога от смущения. Она полагала, что он грубит и пытается ее унизить лишь потому, что стыдится своей вчерашней откровенности.

Герцог так и не снял свой длинный черный плащ. Однако он был до крайности возбужден – Джейн чувствовала это. Она подошла к нему вплотную, расстегнула пуговицы у ворота плаща, и плащ, соскользнув с плеч герцога, упал на пол.

Раздевая Трешема, Джейн вдруг почувствовала, что это очень возбуждает – она стояла обнаженная перед одетым мужчиной.

– Присядьте, – сказала она, указывая на кровать. Герцог взглянул на нее с удивлением, но все же сел. Затем, опираясь на локти, откинулся на спину.

– Ты очень быстро усваиваешь уроки, – проговорил он, наблюдая, как она расстегивает его панталоны. – Так как же ты намерена меня ублажать? Языком и губами? Кажется, этому я тебя еще не учил.

Джейн поняла, что герцог имел в виду, но сейчас у нее на уме было совсем другое. Расстегнув последнюю пуговицу на панталонах, она принялась поглаживать пальцами отвердевшую мужскую плоть. Затем, забравшись на кровать и встав на колени, раздвинула ноги и опустилась на бедра герцога – так, чтобы он вошел в нее. Положив руки ему на плечи, она выгнула спину и заглянула в его темные глаза.

– Хорошо, Джейн, замечательно… – пробормотал Трешем, и Джейн почувствовала резкий запах спиртного.

Однако он по-прежнему был неподвижен, и это совершенно не походило на их обычные любовные игры – ведь прежде, даже лежа на спине, он двигался вместе с ней, вернее, они двигались в одном ритме.

Джейн с трудом удержалась от стона. Она все больше возбуждалась, и сейчас ей хотелось только одного – хотелось ощутить его отклик и почувствовать его страсть. Но герцог ни разу даже не шевельнулся. «Он наказывает себя и меня заодно, – подумала Джейн. – Наказывает за вчерашнюю откровенность, которую, наверное, считает слабостью».

По-прежнему стоя на коленях, Джейн чуть приподнималась и скова опускалась. Делая то, что обычно делал он, он раз за разом вбирала в себя возбужденную мужскую плоть. Наконец, не выдержав, она еще больше выгнула спину и, запрокинув голову, со стоком закрыла глаза.

Джейн хотелось, чтобы Джоселин почувствовал, что он е небезразличен, что она нуждается в нем. И почему-то ей казалось, что и он в ней нуждается, хотя, возможно, не осознает этого.

Джейн не знала, как долго это продолжалось – как долго он оставался безответен, но чувствовала, что желание становится все острее, превращается в подобие боли, становится неотличимым от боли. И наконец…

Неожиданно его ладони легли ей на бедра и с силой сжали их. Джейн тихонько застонала, почувствовав, как он ре привлек ее к себе. Затем услышала свой крик, но казалось, это кричала не она, а какая-то другая женщина, кричала где-то вдалеке. Наконец он застонал, и Джейн почувствовала, как в нее изливается его горячее семя.

О благословенный миг… Теперь он наконец-то утешится. Теперь они будут лежать вместе, в объятиях друг друга, А потом будут говорить, и она сумеет превратить мрачного герцога Трешема в прежнего Джоселина.

И завтра расскажет ему обо всем, поделится с ним своей ужасной тайной.

Джейн никак не могла отдышаться. Все еще сидя на бедрах герцога, она подняла голову и мечтательно улыбнулась.

Он с усмешкой пробормотал:

– Чертовски увлекательно, Джейн. Ты делаешь успехи. Не сомневаюсь, что ты стоишь тех денег, что я тебе плачу.

Тут он приподнял ее и уложил на спину. Затем поднялся с кровати и начал застегивать пуговицы на панталонах.

На Джейн словно вылили ушат ледяной воды. Натянув на себя одеяло, она проговорила:

– Я прекрасно понимаю, за что вы мне платите, ваша светлость. И не надо напоминать об этом только потому, что вчера вы, утратив самоконтроль, поделились со мной некоторыми из своих воспоминаний, о чем теперь глубоко сожалеете.

Герцог удивленно поднял брови:

– Полагаете, Джейн, я оскорбил вас, сказав, что вы весьма искусны в постели? Поверьте, я не бросаюсь такими комплиментами.

Он накинул на плечи плащ.

– Да, я оскорблена, ваша светлость, – сказала Джейн. – Оскорблена, потому что вы пытаетесь унизить меня подобными разговорами. А все из-за того, что вы стыдитесь своей вчерашней откровенности, стыдитесь, что были откровенны с женщиной, вашей содержанкой. Но мне казалось, мы стали друзьями, а друзья доверяют друг другу и делятся своими тайнами. Выходит, я ошибалась. Мне не следовало забывать, что вы платите мне за это. – Чуть приподнявшись, Джейн окинула взглядом кровать. – А сейчас… Я очень устала, выполняя свои обязанности. Всего хорошего, ваша светлость. Спокойной ночи.

– Значит, друзья доверяют друг другу?

Герцог вперился в нее взглядом, и глаза его стали совсем; черными. Джейн казалось, что он сейчас ударит ее, но Трешем, криво усмехнувшись, вышел из спальни.

Джейн вдруг поняла, что ее трясет словно в лихорадке. Она чувствовала себя ужасно одинокой и несчастной.

Джоселин возвращался домой в отвратительном расположении духа. Теперь он презирал себя с полным на то основанием. Он чувствовал себя так, будто изнасиловал Джейн, хотя с прежними своими любовницами обращался не лучше, чем сейчас с ней… И он презирал ее. Джейн не должна была допускать его к себе этой ночью – должна была немедленно прогнать. А она его обслужила как опытная куртизанка.

Он ненавидел ее за то, что она целую неделю водила его за нос, заставила поверить, что он нашел не только прекрасную любовницу, но и родственную душу.

Она пользовалась его доверием, а сама таилась под личиной куртизанки по имени Джейн Инглби. И после этого еще посмела говорить о дружбе!

А ведь ему уже казалось, что он способен ее полюбить.

Он ненавидел ее за то, что она лишила его надежды. Лишила в тот момент, когда он готов был поверить: жизнь стоит того, чтобы ею дорожить.

Она извлекла его из уютного кокона, в котором он без малого десять лет, и теперь ему уже не удастся вернуться прежней жизни.

Он ненавидел ее.

Он даже не мог думать о ней как о Саре.

Для него она была Джейн.

Но Джейн Инглби не существовала.

Когда Трешем добрался до дома, дала о себе знать головная боль – верная спутница похмелья. Если ему повезет, то к утру он сможет думать лишь о своих телесных страданиях. Впрочем, это продлится недолго, ведь физические страдания – ничто по сравнению с мучениями нравственными.

* * *

Мик Боудеи наблюдал за домом, прячась в тени соседних особняков. Он видел, как герцог Трешем подошел к двери и сунул ключ в замочную скважину. Вскоре наверху, вероятно, в спальне, зажегся свет. Дом, несомненно, был любовным гнездышком – у герцога имелся собственный ключ, он провел здесь некоторое время, после чего отправился домой.

У Мика был трудный день, и задерживаться не имело смысла. Тем более что любовница Трешема не выбежала, чтобы его проводить, и даже не выглянула из окна, чтобы помахать на прощание.

Но она может выйти из дома завтра – на прогулку или за покупками. Ему, Мику, и надо-то совсем немного. Он лишь бросит на нее взгляд, и все. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, действительно ли любовница герцога – это Джейн Инглби, она же леди Сара Иллингсуорт. У Мика было предчувствие: женщина, живущая в этом доме, – та самая, которую он ищет. Сыщик привык доверять своей интуиции и полагал, что она и на сей раз его не подведет.

Мик решил, что вернется завтра и станет следить за домом, пока не увидит живущую здесь женщину. Конечно, можно было бы послать для такой нудной работы помощника, поскольку у него, Мика Боудена, имелись дела и поважнее… И все же любопытство взяло верх. К тому же он слишком долго гонялся за преступницей, и теперь ему хотелось самому осуществить захват.

Глава 20

Нарушив многолетнюю традицию, Джоселин не поехал в парк – в это утро у него ужасно болела голова. Слуга, явившийся приготовить хозяину ванну, был немало удивлен, когда увидел, что Трешем все еще лежит в постели. Солнце било герцогу в глаза, но он не открывал их.

Слишком долго предаваться мукам похмелья, заодно мучая слуг, Трешем не мог. Его ждали важные дела. К счастью, у него была возможность поговорить с Броумом и Кимбли накануне вечером. Однако к графу Дербери следовало явиться q визитом – граф носа не показывал на улицу, как, впрочем, и его племянница, то есть леди Сара Иллингсуорт.

Дербери все еще находился в Лондоне и по-прежнему жил в отеле «Палтни». Джоселин узнал об этом, явившись в выше названную гостиницу часов в десять утра. Граф согласился принять Трешема, хотя был весьма озадачен визитом. Раньше они лишь раскланивались при встрече – не более того. Когда принесли визитную карточку герцога, граф сидел в гостиной своего номера. Визитера проводил не служащий отеля, а личный слуга графа.

– Трешем? Как поживаете?

– Спасибо, неплохо, если учесть, что я мог бы бездыханным лежать в собственной постели с перерезанным горлом! Вернее, покоился бы в могиле, поскольку Сара Иллингсуорт покинула мой дом уже две недели назад.

– О… Садитесь, пожалуйста. Позвольте предложить вам выпить. – Для графа информация была не нова, но он знал, что сыщик с Боу-стрит обо всем рассказал герцогу.

– Трешем, вы не знаете, где она сейчас находится? Ничего о ней не слышали?

– Ничего. Благодарю вас, – кивнул Джоселин, прими мая бокал. Взглянув на его содержимое, он почувствовав спазмы в желудке. – Дербери, вы должны понять: когда леди Сара жила у меня в доме, она была одета как служанка и скрывалась под вымышленным именем. Она была просто прислугой. Мне и в голову не пришло спросить ее, куда он направляется.

– Да, разумеется. – Наполнив свой бокал, граф уселся массивный стол, стоявший посреди комнаты. – Знаете, Трешем, эти сыщики с Боу-стрит не стоят и четверти того, что и платят. Бездельники и негодяи… Я торчу здесь уже боль месяца, в то время как опасная преступница находится на свободе. Поверьте, от нее всего можно ожидать. Я совсем недавно узнал о том, что она три недели жила в Дадли-Хаусе. Трешем, вы подвергались смертельной опасности…

– Мне следует благодарить судьбу, что ничего страшного не произошло, – сказал Джоселин. – Она ведь убила вашего сына, не так ли? Мои соболезнования…

– Спасибо, – кивнул Дербери.

Графу явно было не по себе. Джоселин, внимательно наблюдавший за ним, нисколько в этом не сомневался.

– К тому же она вас обокрала, – продолжал Джоселин. – За три недели, проведенные в Дадли-Хаусе, леди Сара Иллингсуорт, должно быть, успела неплохо ознакомиться с домом. Следовательно, она прекрасно знала о том, что в доме хранятся ценные вещи. Признаться, я теперь опасаюсь, что и у меня что-нибудь пропало. Надеюсь, вы меня понимаете…

Граф бросил на Трешема пытливый взгляд, но так и не понял, куда он клонит.

– Да, я вас понимаю, – пробормотал Дербери. Немного помедлив, герцог продолжал:

– Конечно же, имея такую родственницу.,. Я хочу сказать, что леди Сара находится в зависимости от вас, к тому же, смею заметить, она причинила вам такую боль и выставила вас на осмеяние… Полагаю, вы хотели бы поскорее найти ее, не обращаясь к услугам официальных властей. Так вот, будь я на вашем месте, я бы как следует выпорол ее до того, как скажет свое слово закон. Только так нужно поступать с ослушницами. Женщины понимают только язык силы, как я слышал. Мне хотелось бы кое о чем поговорить с вами. Во-первых, объяснить причину моего прихода к вам.

Дербери молча кивнул. Граф не знал, как следовало понимать только что прозвучавший монолог. Что это было – завуалированное оскорбление или неуклюжая попытка выразить соболезнование?

– Я опросил нескольких своих слуг, – сказал Джоселин (разумеется, ничего подобного он не делал), – и они заверили меня, что моя сиделка, представившаяся как мисс Джейн Инглби, имела при себе всего лишь один саквояж, очень небольшой. Так вот, возникает вопрос; где она прячет целое состояние, где прячет деньги и драгоценности, которые у вас похитила? Ваши сыщики… Пытались ли они взглянуть на дело под этим углом зрения? Если они найдут деньги и драгоценности, то найдут и беглянку – все очень просто. Вы со мной согласны?

Джоселин пристально взглянул на собеседника, давая понять, что ждет ответа.

– Неплохая мысль, – в смущении пробормотал граф, и Джоселин укрепился в своих подозрениях. Теперь герцог уже почти не сомневался: украденных драгоценностей либо не существовало вовсе, либо речь шла о сущих пустяках.

– Я полагаю, сыщику, которого вы наняли, следовало бы искать драгоценности. Он должен отрабатывать те деньги, что; вы ему платите, а не следить за мной, – добавил Джоселин с добродушной усмешкой.

Дербери бросил на герцога неприязненный взгляд – будто кто бритвой резанул.

– Полагаю, – продолжал Джоселин, – из вчерашнего разговора со мной ваш сыщик сделал вывод, что я – редкостный извращенец. Вероятно, он решил, что герцогу Трешему по душе любовницы, которые могут перерезать ему во сне глотку. Что ж, его можно понять. У меня весьма своеобразная репутациям. Однако, хотя я и нахожу забавным тот факт, что за мной ходят по пятам, мне не хотелось бы, чтобы то же самое повторилось.

Граф промолчал. Он не знал, что затевает нанятый им сыщик.

– Не могу сказать, что сегодня за мной уже начали следить. Ваш сыщик нашел себе другое занятие. Он бродит у дома одной дамы – я посещал ее минувшей ночью. Эта дама – моя любовница, и вы, Дербери, должны понять: она находится под моей защитой и тому, кто будет ее донимать, придется иметь дело со мной. Полагаю, вы обдумаете мои слова и возьмете на себя труд передать их своему сыщику. Забыл, как его зовут.

– Джоселин поднялся с кресла.

– Конечно, я поговорю с ним. – Граф был настроен весьма решительно. – Неужели я плачу этим ищейкам такие деньги за то, чтобы они наблюдали за домом вашей любовницы, Трешем? Это возмутительно!

– Должен заметить, – проговорил. Джоселин, направляясь к двери, – что подобное внимание очень раздражает. Сегодня вечером я этого не потерплю, так и знайте.

– Да-да, разумеется, – кивнул граф. – Я потребую от Мнка Боудена объяснений, поверьте мне.

– Ах да… – Джоселин повернулся уже в дверях. – Именно так его и звали. Мик Боуден. Маленький вертлявый человечек с напомаженными волосами. Всего хорошего, Дербери.

* * *

Вполне удовлетворенный своим утренним визитом, Джоселин бодро вышел из отеля. Даже головная боль уже не так донимала его. Герцог надеялся, что Джейн не станет выходить из дома. Впрочем, едва ли следовало этого опасаться – ведь она еще ни разу не выходила и предпочитала гулять в саду. Теперь-то Трешем понимал, почему его любовница не желала появляться на людях.

Все утро Джейн провела в трудах, вырывая с корнем сорняки, приводила в порядок дальний уголок сада. И все же она ни на минуту не забывала о прошедшей ночи… Джейн убеждала себя в том, что конец наступил. Герцог сам говорил ей об этом: неделя страсти, потом угасание, а затем – полный разрыв.

Страсть умерла, и теперь все будет по-другому – Джейн почти не сомневалась в этом.

Удивляло лишь одно: все произошло слишком неожиданно. Возможно, ей предстоит пережить еще несколько подобных визитов. Но рано или поздно Джоселин решит, что настало время положить конец их отношениям, после чего Куинси явится к ней для переговоров. Но обсуждать им, в сущности, нечего. Все оговорено в контракте.

И она больше никогда не увидит Джоселина.

Джейн неосторожно ухватилась за листья крапивы и вскрикнула – злая крапива жгла даже сквозь перчатки.

«Значит, такова моя судьба», – сказала себe Джейн. Она отдаст себя в руки правосудия, И вскоре сможет сделать это без всяких сожалений. Вскоре ее судьба перестанет иметь для нее значение, и она лишь из принципа будет отвергать вздорные обвинения графа. Да, вздорные – ведь она не хотела убивать Сидни, он сам во всем виноват.

Тяжко вздохнув, Джейн склонилась над очередным кустом крапивы.

Джейн успела убедить себя в том, что ночная встреча с Джоселином была последней, и немало удивилась, когда вскоре после полудня в доме появился не Куинси, а его хозяин. Oна услышала, как отворилась парадная дверь, и замерла в ожидании. Вскоре на лестнице послышались шаги, затем в двери комнаты осторожно постучали. Это был Джейкобс.

– Его светлость просит вас спуститься в гостиную, – coобщил слуга. – Он ждет вас там.

Сердце Джейн заныло. Она тотчас же вспомнила о том что они с Джоселином не пользовались гостиной уже больше недели.

Герцог стоял перед холодным камином. И был такой же мрачный, как и накануне.

– Добрый день, Джоселин, – сказала она.

Он молча кивнул, было совершенно очевидно, что настроение его со вчерашнего дня нисколько не улучшилось. Джейн вдруг поняла, зачем он пришел. Ну конечно, герцог решил, что не следует посылать к ней Куинси. Решил, что все скажет сам.

Конец. Всему конец. Всего через десять дней.

И ведь он даже не поздоровался.

– Это была ошибка, – тихо сказала она. – Когда ты спросил, можно ли заглянуть в соседнюю комнату, мне надо было проявить твердость и сказать решительное «нет». Тебе нужна просто любовница. Джоселин. Нужны ничем не усложненные отношения с женщиной. Ты боишься дружбы, боишься эмоциональной близости. Боишься даже самого себя. Ты не хочешь изменить свою жизнь и живешь подл властью воспоминаний. Тебе кажется, что ты утратишь мужественность, если станешь самим собой. Мне не следовало говорить с тобой о твоем прошлом. Я должна была лишь ублажать тебя в постели, не более того. Напрасно я пустила тебя в свою келью.

– В самом деле? – усмехнулся герцог. – Может, у тебя есть для меня еще какие-нибудь перлы мудрости?

– Я не стану требовать соблюдения условий контракта, – продолжала Джейн. – С моей стороны было бы бесчестно настаивать на том, чтобы ты содержал меня целых пять лет. С этого момента можете считать себя свободным, ваша светлость. Завтра меня здесь уже не будет. Если пожелаете, я покину ваш дом сегодня, ближе к вечеру.

«Пожалуй, сегодня даже лучше. Уйти так, чтобы не было времени на раздумья, И сразу отправиться в „Палтни“. Или самой разыскать сыщиков, если графа в отеле не окажется».

Трешем с минуту молчал, пристально глядя в глаза Джейн.

– Да, вы правы, наш контракт не имеет силы, – проговорил он наконец. – В контракт закралась ошибка,..

Джейн похолодела. Только сейчас она поняла, на что надеялась все это время. Она отчаянно надеялась на то, что герцог станет с ней спорить, начнет уговаривать… Надеялась, он станет прежним Джоселином.

– Полагаю, – продолжал он, – что контракт признается недействительным, если одна из сторон использует вымышленное имя. Я не специалист в вопросах права, это прерогатива Куинси, но мне кажется, что я прав, Сара.

Она замерла, оцепенела… Ей вдруг почудилось, что на нее повеяло могильным холодом. И казалось, она вот-вот задохнется.

Опустившись на стул, Джейн прошептала:

– Это не мое имя.

– Прошу прощения. – Герцог с усмешкой поклонился. – Я забыл, что вы всегда настаиваете на формальностях. Мне следовало сказать «леди Сара». Так лучше?

Она покачала головой;

– Вы не понимаете. Это не мое имя. Меня зовут Джейн.

Она закрыла лицо ладонями, но тут же, почувствовав, что руки ее дрожат, опустила их на колени.

– Как вы узнали?

– У меня был посетитель, – ответил Трешем. – Сыщик с Боу-стрит. Как я понял, в поисках леди Сары Иллингсуорт он направился к некой шляпнице, к мадам Лорен, если не ошибаюсь. В результате сыщик пришел к выводу, что Джейн Инглби и леди Сара – одно и то же лицо.

– Я собиралась вам рассказать, – пробормотана Джейн. И тотчас же поняла, что подобное оправдание звучит нелепо.

– В самом деле? – Трешем поднес к глазам лорнет и оглядел ее с ног до головы. – Простите меня, леди Сара, но я не верю. Вы самая искусная лгунья из тех, кого мне доводилось встречать. Боюсь, что к разговорам о близкой дружбе и эмоциональной близости это тоже относится. Вам нужно было со мной подружиться, и, к стыду своему, я попался на вашу удочку. Вы сумели меня одурачить. На какое-то время. Не очень долгое.

Трешем уронил лорнет, и тот повис на цепочке.

Ею овладело искушение попытаться переубедить его, заставить поверить ей. Она хотела сказать, что после его саморазоблачении решила подождать и лишь потом раскрыть ему свою душу. Слишком велико было эмоциональное напряжение того вечера. Но он ей все равно бы не поверил. Поменяй судьба их местами, она бы ему не поверила, разве не так?

– Он знает, где я? Тот сыщик?

– Он шел за мной прошлой ночью и стоял возле дома, пока вы ублажали меня наверху. О, не надо тревожиться. Я согнал ищейку, по крайней мере, с этого конкретного места, хотя, как мне кажется, я его не смог обмануть. Он умнее того кто его нанял, я полагаю.

– Граф Дербери все еще в «Палтни»? – спросила она.

– Он был там утром, когда я пришел к нему с визитом.

Она побледнела. В ушах стоял звон. Стало трудно дышать. Но она приказала себе держаться. Нет, она не упадете в обморок.

– О, я не стал вас выдавать, леди Сара, – прищурившись, успокоил ее Трешем.

– Спасибо. Я бы предпочла сама явиться к графу. Если вы дадите мне минуту, чтобы собраться, я могу покинуть дом в вашем присутствии. Надеюсь, вы не сообщили о том, что я ваша содержанка, это афишировать ни к чему. Надеюсь, что мистер Куинси и слуги умеют держать язык за зубами. Это, полагаю, одно из необходимых условий их пребывания в доме. Вам не нужен скандал, не так ли? Джейн встала.

– Сядьте!

Он сказал это достаточно тихо, но таким тоном, что она подчинилась. Не задумываясь.

– Вы виновны в тех преступлениях, которые вам вменяют? – спросил он.

– Убийство? Воровство? – Джейн смотрела на свои сжатые на коленях руки. Пальцы побелели от напряжения. Это она отметила как бы между прочим, словно все происходило не с ней. – Я ударила его. Я взяла деньги. Таким образом, я виновата.

– А драгоценности?

– Браслет лежит в моей сумке наверху.

Она ничего не станет объяснять, не будет оправдываться. Она ничего ему не должна. Вчера все было бы по-другому. Теперь он для нее – ничто.

– Вы ударили его… топором? Пистолетом?

– Книгой, – сказала она.

– Книгой?!

– Острый угол задел висок. Пошла кровь, он побледнел и закачался. Если бы он сел, все могло обернуться иначе, но он продолжал наступать на меня. Когда я увернулась, он потерял равновесие и ударился головой о камин. Я велела слугам отнести его наверх и сама сидела с ним, пока не приехал врач. Когда я уезжала, он был жив, хотя и находился без сознания.

Итак, она все же пустилась в объяснения. Джейн по-прежнему смотрела на свои руки.

– Он продолжал наступать, – тихо повторил Джоселин. – Зачем он вообще к вам полез? Потому что застал вас за кражей?

– О, что за чушь, – презрительно сказала Джейн. – Он хотел меня изнасиловать.

– В Кзндлфорде? В доме своего отца? Воспитанницу своего отца?

– Его родителей не было, – пояснила она. – Граф и графиня уехали на несколько дней.

– Оставив вас наедине с Джардином?

– Да. И с престарелой родственницей. – Джейн усмехнулась. – Эмили слишком любит наливку. К тому же она любит Сидни – любила… – Джейн почувствовала, как внутри сжался комок. – Он ее напоил и отправил спать. В тот вечер, кроме слуг, в доме было только несколько его дружков.

– И друзья не защитили вас? Среди них не было ни одного, на кого вы могли бы положиться, рассказать правду о том, как погиб Джардин?

– Они все были пьяны. Они сами его подстрекали.

– И он не боялся гнева отца? Не боялся неизбежных последствий насилия?

– Полагаю, он рассчитывал на то, что мне будет стыдно об этом рассказывать. Он рассчитывал на то, что я покорно соглашусь выйти за него замуж. Но если бы я даже рассказала обо всем графу, он сделал бы то же самое: выдал меня за Джордина. Они оба этого хотели и постоянно принуждали меня согласиться, пока не вывели из себя до такой степени, что я действительно могла схватиться за топор.

– Невеста поневоле. Да, очень похоже на Джардина, Особенно если невеста прекрасна, как богиня. Я не слишком хорошо знаю Дербери. Но сегодня утром он не произвел на меня приятного впечатления. Зачем вы взяли деньги и удрали, позволив ему представить все как кражу? Совсем не похоже на Джейн Инглби, но ведь ее и не существует в природе, не так ли?

– Я взяла пятнадцать фунтов, – ответила ока. – Вот уже полтора года со дня смерти отца, граф не выплачивал мне ни копейки из положенного отцом содержания. Он говорил, что в Кзндлфорде не на что тратить деньги. Я полагала, что он задолжал мне более этой суммы. Браслет был свадебным подарком отца моей матери. Мама, умирая, передала его мне, но я попросила отца хранить браслет в сейфе с другими семейными реликвиями. Граф всегда отказывался отдать мне браслет и не признавал, что он принадлежит мне. Я знала комбинацию цифр в сейфе…

– Как глупо с его стороны, – пробормотал Джоселин. – Глупо так нагло лгать.

– Я не убегала. Мне просто все они надоели. Я приехала в Лондон, чтобы пожить у леди Уэбб, моей крестной матери. Лорд Уэбб был назначен моим опекуном вместе с графом, но он умер, а отец не подумал назначить кого-то вместо него. Но, приехав в Лондон, я узнала, что леди Уэбб в отъезде и должна вернуться не скоро. Вот тогда я запаниковала. Я подумала, что Сидни мог серьезно пострадать. Я понимала, что мне поставят в вину и исчезнувшие деньги, и браслет. Никто из свидетелей все равно правды не скажет. Я поняла, что оказалась в беде.

– Ваше положение усугубилось еще и тем, что вы стали скрываться. Не так ли?

– Да.

– Есть ли у вас… были ли у вас друзья в Кэндлфорде? Хотя бы один человек, которого вы бы считали другом? Кто мог бы за вас постоять?

– Брат моего отца после, смерти папы унаследовал графский титул, а Сидни – его наследник. В округе нет никого достаточно влиятельного, кто бы мог противостоять им, приютить меня. А мой лучший друг гостил у своей сестры.

– Гостил? Ваш друг – мужчина?

– Чарлз. Чарлз Фортескью.

– Ваш друг и поклонник?

Впервые за все время она подняла взгляд. Шок прошел. Она чувствовала себя более уверенно и понимала, что у Трешема нет прав устраивать ей допрос. А она не обязана ему отвечать. Она была всего лишь его любовницей. А прошлая неделя перечеркнута, ее больше не существовало. Она ничем ему не обязана: Джейн не собиралась ни принимать от него деньги, ни забирать с собой что-либо из одежды, заказанной им.