Текст книги "Ожидание"
Автор книги: Мераб Элиозишвили
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
Солнце, уставшее за день от борьбы с облаками, медленно садилось за Ногайской степью. Неутомимый и несломленный Красный Георгий оставался победителем на поле боя.
4. Стенгазета одной фермы
Колхоз села Уканамхаре Ленингорского района. Председатель – Читишвили, заведующий фермой – Читишвили. Один бригадир – Читишвили, другой бригадир – тоже Читишвили. Один старший чабан – Читишвили, другой старший чабан – Читишвили, третий старший чабан – Читишвили. Один пастух – Читишвили, второй пастух – Читишвили, третий – Читишвили, четвертый – Читишвили, еще Читиншили, еще и еще…
«Чити» – это птица…
Когда на родине начинается весна, птицы пересекают моря и горы; отдохнут дорогой, поклюют травку, напьются воды и снова взмоют в небо, пролетят несколько дней – и вот они уже дома, вьют гнезда у себя на родине…
В первых числах мая самыми последними выходят Читишвили на дорогу, ведущую в Грузию. За три недели пройдут они свои восемьсот тысяч метров и к концу третьей недели увидят сверху ленингорские овраги. Снимут шапки, припадут к холодным родникам ущелий Девяти братьев и Ксани, потом встанут, поднимут глаза на вознесшиеся слева и справа горы, где-то на лесистой крутизне найдут свои гнезда – и лица их расцветут улыбками.
Пока и впрямь не больше птичьих гнезд дома всех Читишвили, но взоры, обостренные разлукой и ожиданием, даже из такой дали отличают черноглазых девчонок от сероглазых, видят уже молодых жен с тремя птенцами на сильных руках, матерей со слезами радости на морщинистых щеках, отцов, окутанных дымом трубок.
По горному подъему идут Читишвили в свою деревню. Идет в гору бригада Читишвили – бригада коммунистического труда…
Но об этом пока рано говорить. Бригада коммунистического труда Читишвили, вместе с другими бригадами своей колхозной фермы, находится еще на зимних пастбищах в Ставропольском крае.
Я стою перед стенгазетой в жилище бригады Читишвили, хочу до прихода бригадира выписать несколько интересных мест из заметок пастухов.
Газета называется «Уканамхарский овцевод». Под заголовком нарисованы два барана тушинской породы с замысловато закрученными рогами. Художник допустил небольшую неточность: ни на одной ферме Ленингорского района вы уже не увидите тушинской овцы. Лет пять-шесть назад еще можно было найти несколько экземпляров этой породы. Но теперь на овцеводческих фермах содержат только тонкорунных и полутонкорунных овец.
Читаю передовицу:
«…Нет сомнения, что колхозники нашей фермы, вдохновленные историческими решениями XXI съезда партии, не пожалеют своих знаний и опыта для дальнейшего развития овцеводства. Мы все сделаем, чтобы к 1965 году увеличить поголовье овец вдвое, а производство шерсти – в 1,7 раза».
Следующая статья призывает колхозников «полностью сохранить полученный приплод». «…Сейчас очень ответственный период в овцеводстве. Начался окот, от успешного завершения которого очень многое зависит в росте поголовья овец. Колхозники нашей фермы еще с первых чисел января стали готовиться к окоту. Они своевременно подготовили ягнятники, позаботились об их дезинфекции. Наша ферма обслуживается тремя бригадами. В каждой бригаде в достаточном количестве имеется сено, подвезенное к жилищам. Имеются также концентрированные корма.
В успешном проведении окота и полном сохранении приплода главную роль играют рабочие. Поэтому основной заботой правления колхоза и руководства фермы было укомплектование бригад более опытными пастухами.
Лучше всех подготовилась к окоту бригада Давида Читишвили. Члены бригады, ознакомившись с последними решениями партии, взяли обязательство успешно провести окот и от каждой сотни овцематок получить и вырастить девяносто шесть ягнят…
Члены бригады № 1 на своем собрании приняли решение добиться звания бригады коммунистического труда и великие задачи, поставленные семилетним планом, выполнить в шесть лет…».
Я читаю еще одну заметку, просматриваю уголок юмора. «Смейся и смеши» называется четвертый столбец стенгазеты.
«Давид Читишвили спросил у Шакриа Читишвили, старейшего чабана в бригаде:
– Дядя Шакро, почему ты не бреешься, разве у нас бритв не хватает?
Дядя Шакро ответил:
– Во-первых, окот начался, и мне некогда бриться, а во-вторых, раз уж я приступил к окоту с бородой, то без бороды ягнята меня не узнают, дичиться станут.
– Значит, сбреешь, когда кончится окот, правда, дядя Шакро?
– Нет, сынок, я и тогда не решусь: все равно ягнята и тогда будут пугаться меня без бороды, а может, даже подумают, что я председатель – совсем слушаться перестанут! – ответил наш дядя Шакро».
Вторая шутка:
«В одной деревне был (да теперь весь вышел) один председатель; неизвестно, каким ветром его сюда занесло. В одну суровую зиму, когда на овцеводческой ферме в очень трудных условиях проходил окот, пастухи попросили завфермой: позвони нашему председателю, сообщи, что терпим большой урон. И завфермой позвонил:
– Окот протекает в очень плохих условиях, большой падеж ягнят!
– Немедленно прекратите окот, ждите хорошей погоды! – ответил занесенный ветром председатель и, довольный своим «прозорливым» решением, стал ходить взад-вперед по комнате, потирая руки…».
Я кончил читать газету, выписал то, что мне было нужно, в блокнот. Стенгазета все рассказала мне о работе фермы и бригады…
Вечерело…
Донеслось блеяние овец, возвращавшихся с пастбищ в овчарни. Повар сунул в огонь полено. Потом разложил на столе ложки и миски. То и дело хлопала дверь, в комнату заходили пастухи, здоровались со мной и садились на длинную тахту, подвинутую к стене. Скоро всю стену заслонили широкие плечи пастухов. С краю сидел Шакриа Читишвили с большой, густой бородой. Левая его бровь пряталась под черной папахой, а правую он, как сломанное крыло, опустил вниз.
– Дядя Шакро, расскажи что-нибудь интересное про ягнят.
– Что же тебе рассказать, сынок? Сколько я этих новорожденных ягнят с поля в ягнятник перетаскал, и в кошелке, и за пазухой… Наверно, на всей Даргвисской ферме столько овец не наберется…
– Кто из вас братья? – спросил я у пастухов.
– Одни – братья, другие – побратимы, – ответил пастух, сидящий рядом с Шакриа.
– Нет, я хотел спросить: родные братья?
– Все мы – родные братья, – сказал кто-то, теперь уже с другого конца тахты.
– А кто из вас – дети одних родителей?
Сначала рядом с Шакриа поднялись трое Читишвили, потом с середины тахты встали двое Читишвили, и с того края – еще двое.
– Беро, Алеша и Василий, Шакриа и Ладо, Шалико и Шашо, – назвали они свои имена и снова сели на тахту…
– Кто редактор этой стенгазеты? – продолжал я расспрашивать.
– Редактор – я, а члены редколлегии – все, – ответил Беро Читишвили.
– Что скажете о газете?
– Вот одну сделали, скоро другую вывесим.
– Ну, а про ферму, про обязательства – все это верно там написано?
– У нас здесь не лгут…
– А что у вас нового в бригаде?
– Девяносто шесть ягнят от каждой сотни овцематок…
– А еще что?
– Сака Читишвили выздоровел.
– А он кто?
– Отец Ладо и Шакриа. Заболел он у нас здесь зимой, домой отправили, а сейчас получили письмо: «Чувствую себя хорошо, на летних пастбищах буду вместе с вами».
В комнату вошел бригадир Давид Читишвили. Теперь я его атаковал своими вопросами: «Сколько комсомольцев в бригаде?.. Членов партии?..»
– Поужинаем сперва, а потом уж потолкуем, – улыбнувшись, сказал бригадир и мигнул пастухам. Все встали с тахты, задвигали стульями, уселись вокруг стола. Пригласили и меня. Бригада коммунистического труда братьев и побратимов Читишвили приступила к ужину.
