355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мэнди Хаббард » Рябь (ЛП) » Текст книги (страница 15)
Рябь (ЛП)
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 12:59

Текст книги "Рябь (ЛП)"


Автор книги: Мэнди Хаббард



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава 32

На обратном пути к дому Коула, я сворачиваю на подъездную дорожку Сиенны. Передо мной вырисовывается ее дом, погруженный в темноту. Должно быть, ее родители снова уехали. Такое впечатление, что в последние дни их часто нет дома. Думаю, в некотором смысле Сиенна более одинокая, чем я. Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз видела ее родителей, или хотя бы слышала, как она упоминает о них, но не могу.

Надеюсь, сейчас с ней все хорошо, в этом большом темном доме.

Я разворачиваюсь и смотрю на Коула.

– Можешь... можешь подождать меня здесь? Думаю, мне нужно сделать это самой. Я задолжала ей очень многое.

Он кивает и целует меня в лоб, затем сжимает мою руку.

– Удачи.

Я делаю глубокий вдох.

– Спасибо. Она мне пригодится.

Я выбираюсь из машины, оставляя работать обогреватель. Волосы Коула все еще влажные, немного спутанные. Мы оба обессилены. Но мне кажется неправильным вернуться домой, не повидавшись с Сиенной, не убедившись, что она в порядке.

Я направляюсь к входной двери, задержавшись на секунду, чтобы оглянуться на Коула, в надежде увидеть ободряющую улыбку, но за стеклом мне удается рассмотреть лишь его тень. Я разворачиваюсь к двери и стучу, испытывая тревогу, находясь там.

Ничего.

Я снова стучу, оглядываясь на свою машину. По-прежнему нет ответа. Я спускаюсь с крыльца и обхожу дом с другой стороны, вглядываясь в темные окна. Сейчас она должна быть дома. Куда бы еще она пошла?

Я стучу в заднюю дверь, но опять же, никто не отвечает. Неохотно, я поворачиваю ручку, удивляясь, когда дверь открывается. Из спальни Сиенны доносится нежный мотив популярной песни. Может быть, она не слышала, как я стучала.

Я открываю дверь, затем осматриваюсь в темноте и зову ее.

– Сиенна?

Ничего. У меня волосы на затылке встают дыбом. Я иду медленно, осторожно, минуя кухню, направляюсь к ней в комнату.

– Эй?

Я тихо стучу в дверь, и она приоткрывается. В моей голове раздается тревожный звоночек. Комната погружена во мрак, здесь тихо, за исключением музыки. Я едва различаю силуэт Сиенны.

Она сидит на подоконнике неподвижно, подобно статуи, глядя на закрытые шторы. Из углов комнаты тянутся тени, окружая меня. Почему она сидит в темноте? Уставившись в никуда?

Я сглатываю.

– Сиенна?

Она поворачивается и смотрит на меня. Ее волосы растрепались, глаза покраснели. Она не переоделась с тех пор, как покинула озеро, внизу ее пижамных штанов все еще видна грязь.

– Ты убила его, да?

Ее голос холодный, ледяной, лишенный всяких эмоций, за исключением скрытого гнева.

У меня пересыхает во рту.

– Кого?

Пожалуйста, скажи: «Эрика».

– Стивена. Эрик появился у меня на пороге и сказал, что должен показать мне нечто действительно важное, поэтому я последовала за ним, черт знает куда, по этой богом забытой гравийной дороге. Он отказывался что-либо говорить, пока мы не добрались до озера, и тогда он болтал без умолку. Он назвал тебя сиреной. Сказал мне, что я могу слушать твое пение, но Коул не может, иначе ты утопишь его. Он был разочарован, что ты не пела в тот момент. Он собирался снять наушники Коула и позволить ему зайти в воду.

Меня накрывает волна ужаса. Эрик никогда не собирался собственноручно убивать Коула.

Он хотел, чтобы это сделала я.

Она разворачивается, позволяя своим ногам свисать с подоконника. Она такая маленькая, что ее ноги не достают до пола.

– Я не могу перестать думать об этом. О том, как ты вела себя последние два года. Это не было случайностью. Ты убила Стивена. Из-за тебя он зашел в океан.

Мое сердце громче стучит в ушах.

Голос Сиенны дрожит, ее слова едва слышны. Она смотрит на меня, ожидая ответа.

Мое дыхание затрудняется, учащается, и я пытаюсь подавить подступившие слезы.

– Сиенна, ты не понимаешь. Это было случайностью. Я не хотела его убивать. Я даже не понимала, что делаю...

Сиенна разворачивается, хватает стакан воды, и швыряет его в меня. Я едва успеваю пригнуться, когда он пролетает над моей головой, разбиваясь о стену ее спальни. Какое-то мгновение я сижу, согнувшись, на полу и пытаюсь успокоить свое сердцебиение, а затем неуверенно поднимаюсь на ноги, чтобы увидеть гнев, пылающий в ее глазах.

Тайна, что все это время связывала меня и Сиенну, теперь разделяет нас.

– Ты должна была знать, как меня съедала изнутри неизвестность того, почему он утонул, – она переходит на крик. – Он был хорошим пловцом, и я знала, что полиция ошибается. Ты должна была понять, как трудно его отпустить, когда его смерть так бессмысленна!

Она стискивает зубы так сильно, что я удивляюсь, как они еще не раскрошились.

– Я не хочу с тобой разговаривать, – говорит она, и ее голос становится тише, в нем кипит ярость. – Я не хочу тебя видеть. Ты поменяешь расписание своих уроков. Ты будешь держаться подальше от моей семьи, моих друзей, моего гребаного обеденного стола. Если ты хоть когда-нибудь заговоришь со мной снова, я расскажу всем, кто ты на самом деле.

– Сиенна...

– Уходи. Сейчас же.

Она поднимает со стоящего рядом с ней столика еще что-то, похоже на небольшую шкатулку для драгоценностей, и я пячусь назад, с такой силой распахивая дверь спальни, что она ударяется о противоположную стену, оставляя в ней вмятину.

Я бегу по дому, едва не поскальзываясь на коврике, и открываю входную дверь. Мое горло жгут непролитые слезы. Я закрываю дверь, и изо всех сил стараюсь заставить свои ноги идти.

Коул выбирается из машины и спешит ко мне. Я падаю в его объятья.

Все, что у нас было с Сиенной, все, что мы пытались вернуть назад, – все кончено. Я больше никогда не верну свою лучшую подругу. Мысль об этом ранит сильнее, чем я могла себе представить. Сильнее, чем когда я потеряла ее в первый раз. Потому что сейчас я знаю, каково это остаться без нее, и не хочу проходить через это еще раз. Но теперь она знает правду. Она знает, что я убила ее брата. И никогда не подпустит меня к себе снова.

Коул изучает мои безумные глаза, и переводит взгляд к ее дому.

– Она не...

– Нет, – я глотаю слезы. – Она... Она ненавидит меня.

– Мне жаль, – говорит он, обнимая меня.

Я отстраняюсь.

– Давай выбираться отсюда, ладно? Просто поехали к тебе.

Я еще раз оглядываюсь на дом Сиенны, когда забираюсь в машину, задаваясь вопросом, зайду ли я когда-нибудь в этот дом снова, заранее зная, что ответ отрицательный.

На нашу дружбу выпало слишком много испытаний.

Я принимаю душ в ванной Коула, наслаждаясь обжигающим чувством горячей воды на своей коже. Каждая часть меня болит, а все тело покрыто голубоватыми пятнами после схватки с Эриком. Если бы я могла, то простояла бы всю ночь под горячими струями.

Я вздрагиваю, когда втираю мыло поверх своих больных ребер. Такое чувство, словно меня запихнули в сушилку и оставили кувыркаться в барабане в течение часа. Я выключаю воду, вытираюсь полотенцем, и натягиваю футболку и боксеры, что Коул одолжил мне. Я провожу расческой по волосам, наблюдая, как они завиваются в легкие локоны.

Даже покушение на жизнь не способно разрушить красоту моих волос.

Я вглядываюсь в свое отображение в зеркале, пытаясь узнать незнакомку, что смотрит на меня. Так много всего изменилось сегодня.

Для начала, я снова убила. Когда Эрик признался мне в любви, я поняла, что должна оставить его. Но я никогда не планировала убивать его. Я сжимаю край столешницы и закрываю глаза, не в силах больше смотреть на себя.

Не имеет значения, что это была самооборона, и что Эрик, наверняка, убил бы меня, если бы я не опередила его. Я оборвала еще одну жизнь. Я сглатываю, желая прогнать слезы. Я не хочу убивать снова и снова. Никогда. Вода отобрала у меня столько всего. И теперь, когда Эрика не стало, когда я знаю, что на самом деле он бы не разрушил мое проклятие, я вернулась туда, откуда начинала.

Если Эрик действительно врал... если это будет продолжаться вечность... Не знаю, как долго смогу справляться с этим. С тем, кто я на самом деле.

Стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть.

– Ты в порядке?

Я киваю, затем понимаю, что он не может видеть меня.

– Да, – говорю я, заставляя свой голос оставаться нейтральным.

– Тогда, может, выйдешь оттуда и поговоришь со мной?

Я вздыхаю. Затем дважды убеждаюсь, что мои глаза покраснели не так сильно, как это ощущается, и покидаю тишину ванной комнаты.

Когда я вхожу в его спальню, мои босые ноги зарываются в роскошный ковер, а в животе скручивается тугой узел. Коул сидит на краю кровати с пультом в руке, голубой свет экрана окружает его странным сиянием. На нем надета выцветшая серая футболка, его темные мокрые волосы достигают воротника. Он выглядит естественно, непринужденно в привычной для себя обстановке.

Я останавливаюсь около кровати и сглатываю, борясь с желанием начать заламывать руки. Знаю, у него должны быть еще вопросы, но я не уверена, что ему понравятся ответы.

Должен же наступить момент, когда он отступит и поймет, что это того не стоит. Что я не стою того.

Он выключает телевизор и отбрасывает пульт. В комнату проникает лишь свет с террасы, странный желтый свет в щелях между задернутыми шторами. Коул встает и подходит ко мне, обнимает за плечи и притягивает к себе.

Во мне разливается спокойствие, в то время как я прижимаюсь щекой к его плечу, вдыхая свежий запах его мыла, тот самый аромат, который все еще присутствует на моей коже. Он такой теплый, нежный, надежный, что я могла бы стоять вот так весь день, не обращая внимания на боль на моем теле и в моем сердце.

Он немного отступает назад и одним пальцем отклоняет мою голову вверх. Мои глаза закрываются, когда его губы обрушиваются на мои. В вихре поцелуев и прикосновений, мы падаем на его кровать.

В этот раз все по-другому. Стены, что Коул возводил, когда мы целовались... всякий раз, когда мы заходили так далеко... вдруг начинают рушиться. Мы переплетаемся и хватаемся друг за друга, сбрасывая одежду на пол. Его губы везде, мои руки скользят по его телу вверх и вниз.

И нам этого не достаточно. Возможно, на нас так повлияло то, что мы были на волосок от смерти? Наше дыхание становится громче, тяжелее. Коул отстраняется к тумбочке, чтобы достать что-то, и я едва сдерживаю себя, чтобы не потянуть его обратно к себе. Но затем он возвращается и оказывается сверху меня; и когда, наконец, между нами не остается свободного пространства, и все его тело прижато к моему, горячая кожа к коже, наши глаза встречаются.

– Я люблю тебя, – шепчу я, проводя своими пальцами по его обнаженной спине.

Я не планировала этого говорить, но слова вылетели сами собой.

Он наклоняется, прислоняясь своим лбом к моему, и наши глаза оказываются так близко, что я могу лишь различить смесь коричневого и зеленого, наполненных эмоциями и желанием.

– Я тоже люблю тебя.

Я закрываю глаза, чтобы удержать одинокую слезу, которая хочет скатиться вниз по щеке.

Впервые в моей жизни, я не одинока.

***

Я резко открываю глаза.

Просыпаясь.

Я пытаюсь сделать вдох и так быстро и неуклюже принимаю вертикальное положение, что теряю равновесие и падаю с кровати, увлекая за собой одеяло, в котором запуталась.

Мое дыхание соревнуется с быстротой ударов моего сердца, и я не могу ничего расслышать из-за гула поезда в ушах. Я моргаю снова и снова, пытаясь увидеть в темноте.

В мгновении ока Коул оказывается рядом со мной и поднимает меня на ноги.

– Что такое? Что случилось?

Мой голос такой тихий, такой низкий, что его едва ли можно назвать шепотом:

– Я спала.

– Что?

– Я спала, – говорю, на этот раз громче, хотя мой голос по-прежнему слаб.

Коул возвращает меня на кровать, и я сажусь, откинувшись на спинку. Смотрю на часы на его тумбочке.

Они показывают 3:40. Я спала около трех часов. Я шевелю плечами, разминаю руки, болтаю ногами, свесив их с края кровати. Я чувствую себя... лучше. В некоторых местах боль прошла. Прошло чувство, словно мне насыпали песка в глаза. Как будто с моих плеч забрали часть груза.

– Я спала! – говорю я, громче, обнимая его.

По моему лицу разливается тепло. Мы оба все еще голые.

Я разворачиваюсь, начинаю подбирать одежду с пола, в то время как мои щеки пылают. Никогда прежде не была перед парнем обнаженной, как сейчас. Коул бросает мне мою футболку, а затем натягивает свою.

– И это важно? – он растерян, но в его голосе слышно облегчение, когда он понимает, что ничего плохого не произошло.

Я натягиваю на бедра позаимствованные боксеры.

– Да! Ты не понимаешь, Коул. Спят нормальные люди. Которых не прόкляли. Я не сплю, по крайней мере, в течение последних двух лет не спала. Я плавала. Я проводила ночи на озере.

Он быстро моргает. Начиная понимать.

– Итак... он не лгал? Теперь тебе не придется плавать?

– Не знаю! Но предполагаю? – Я сажусь на край кровати, чувствуя небольшое разочарование. – Я плавала прошлой ночью, совсем немного. Может, поэтому. Но тогда... это не объясняет, почему я спала. Только то, что мне не нужно было плавать.

Что, если это не имеет смысла? Что, если я просто устала от борьбы с Эриком той ночью, и это лишь... временно? Вокруг нас повисает тяжелая тишина. Мы смотрим в пол, сидя бок о бок на постели, ни один из нас не говорит.

В нас зарождается надежда. Может быть, это на самом деле возможно. Что, если все это время мне просто нужно было влюбиться? В того, кто, узнав правду... любил бы меня, не смотря ни на что?

Может быть, поэтому Эрик хотел убить Коула в первую очередь. Он хотел, чтобы я убила его. Чтобы быть уверенным: я никогда не получу то, чего хочу.

– Все не может быть так просто, – говорю, больше себе, чем Коулу. – Все не должно быть так просто.

Коул берет меня за руку.

– Бритва Оккама.

– Что?

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

– Самое простое объяснение, скорее всего, и есть правильное.

Нервничая, я резко встаю и подхожу к окну, открывая занавеску. Над океаном светит луна, небольшие волны омывают берег. Долгое время я смотрю на него в тишине, ожидая ощутить знакомый голод, сильное притяжение океана. Но ничего не чувствую. Я разворачиваюсь.

– Ты действительно думаешь, что все дело в тебе? Что довериться тебе... влюбиться в тебя... было тем единственным, что могло исправить все?

Мне хочется смеяться и плакать одновременно. Если это – правда... тогда с Эриком было все напрасно. Коул встает, пожимая плечами, в то время как подходит ко мне, убирая выбившуюся, спутанную прядь волос через плечо.

– Не знаю... но... все возможно, верно?

Я сглатываю и киваю.

Да, все возможно.

И, да, это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Нам нужно выйти на улицу. Мне нужно попасть на пляж. Но если я сделаю хотя бы один шаг, чтобы окунуть ноги в прибое, ты закроешь уши и убежишь в противоположную сторону. Независимо от того, что я сделаю. Договорились?

– Хорошо. Только позволь мне одеться.

Он натягивает пижамные штаны и идет к шкафу, вынимая свитер с верхней полки. Затем бросает свитер мне, а я так погрузилась в свои мысли, что едва успеваю его поймать.

Он придерживает для меня дверь, пока я надеваю свитер, мои руки теряются внутри рукавов. Он теплый и мягкий, и у него лесной аромат, за которым я так скучала последние несколько недель. Коул рассказал мне, что ему нравилось ходить в Тилламукский лес. Должно быть, поэтому он всегда пах лесом.

Коул идет рядом со мной и тянется к моей руке. Удивляя даже себя, я отстраняюсь.

– Можешь просто... держаться от меня на расстоянии десяти метров? Я боюсь, что если мы будем прикасаться, а я почувствую призыв океана, то затяну тебя в него.

Он хмурится.

– Лекси, ты бы никогда...

– Я не доверяю себе. И прямо сейчас, ты тоже не должен. Просто сделай, как я тебя прошу.

Коул вздыхает и отступает на несколько шагов назад, когда мы добираемся до пляжа. Мои ботинки утопают в песке, в то время как я прокладываю свой путь по пляжу, и останавливаюсь на краю влажного песка, в нескольких сантиметрах от пены, оставленной волнами.

Коул стоит на том самом месте, где остановился, и наблюдает за мной.

Я разворачиваюсь к океану и смотрю на него, ожидая. Ничего не происходит. Я опускаю взгляд на часы, включая кнопку освещения дисплея. 3:57. В это время я должна хотеть плавать. Прямо сейчас я должна ощущать необходимость поплавать, стоя на пляже в темноте ночи.

Но это похоже на ожидание поезда, который никогда не приедет. Ничего не происходит.

Я оглядываюсь на Коула, и снова на океан.

А потом, прежде чем я осознаю, что происходит, начинаю плакать, а Коул стоит рядом со мной, прижимая меня к себе.

Спустя несколько мгновений, он поднимает мой подбородок, и я не сопротивляюсь.

Я просто целую его.


Глава 33

Неделю спустя я прохожу через ворота Приморского кладбища, опавшие листья хрустят под моими ногами. Я сильнее закутываюсь в свитер Коула, в то время как холодный октябрьский ветер пронзает насквозь. Свежепротоптанная дорожка ведет к могиле Стивена, та самая дорожка, по которой я ходила бесчисленное количество раз прежде. Но на этот раз все по-другому.

На этот раз я не одна.

Мы перемещаемся между надгробиями, вокруг тишина за исключением звуков от наших ступающих по замерзшей траве ног. Мы прокладываем свой путь к камню в виде тщательно отполированного белого гранита с выгравированным в середине футбольным мячом. Он будет здесь вечность, значительно дольше, чем Стивен.

Мы останавливаемся перед камнем, и Коул обнимает меня за талию. Я прижимаюсь к нему, и мы стоим в тишине, в то время как я поджимаю губы и длительное время смотрю на камень, мой взгляд направлен на даты, на год, когда я убила его.

Два года как он лежит в земле. Два года как мы продолжаем жить дальше без его глупой, кривоватой улыбки, без его шуток. Мне по-прежнему больно думать о нем, вспоминать свет в его глазах, и знать при этом, что я та самая, кто погасил его.

Сиенна никогда не станет моим другом снова. Мне пришлось просить и умолять, чтобы перевестись с урока английского, который она посещает. Мы с Коулом теперь обедаем в библиотеке, читая книги и перешептываясь. Мне жаль, что я увела его от друзей, но он понимает. Он знает, что мне этого не хотелось, но и сделать я ничего не могу, чтобы изменить все. Поэтому он выбирает меня, а не их.

Стивен никогда не вернется. То, что я с ним сделала... я не могу исправить. Из-за меня сломлена вся его семья.

Но, так или иначе, я должна найти способ двигаться дальше. И это возможно, вместе с Коулом. Мне не приходится больше плавать. После той ночи на озере с Эриком. Не смотря на то, что он оказался психопатом, в его словах была правда.

Коул действительно разрушил мое проклятие.

С каждым заходом солнца становится легче поверить в то, что проклятие действительно снято, легче смотреть вперед, а не оглядываться назад. Я смогу заниматься тем, чем всегда хотела: пойду в колледж, найду способ вернуть миру то, что я отобрала.

Я делаю шаг вперед, прикладываю пальцы к верхней надписи на могиле. Не уверена, что могу сейчас посмотреть Коулу в глаза.

– Единственным, что все эти годы помогало мне не сойти с ума, были беседы со Стивеном, – я прикусываю губу. – И это глупо, поскольку его убийство, прежде всего, и сломало меня.

– Это не глупо. – Тишина. А затем: – Ты ведь знаешь, что это не твоя вина? Ты не убийца. Ты не понимала, что делала.

Я моргаю. Я это знаю, но иногда продолжаю задавать себе этот вопрос. И всегда буду задавать. Тем не менее, я немного успокаиваюсь, когда Коул произносит это вслух.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Я смотрю на него, слабо улыбаясь. Интересно, перестанет ли он когда-нибудь спрашивать меня об этом.

– Да. Можешь дать мне минутку?

Коул кивает, отходит назад и останавливается возле плакучей ивы. Сейчас дерево голое, опавшие с него тонкие листья укрывают газон между могил.

Я приседаю перед могилой Стивена. Мне больше нечего сказать ему, поскольку я уже рассказала все, что могла. Извинялась, плакала, давала обещания. Я рассказала ему все тайны, обо всем, что причиняло боль. Он был для меня тем, кем никто не смог бы стать.

Но слова больше не имеют значения.

Пришло время двигаться дальше.

Я делаю неровный выдох и поднимаюсь, прижав пальцы к своим губам, а затем касаюсь ими холодного камня на его могиле.

Прощай, Стивен.

На этот раз я действительно подразумеваю то, что говорю.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю