Текст книги "Приют любви"
Автор книги: Мелоди Морган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 23
Мэт вошел в гостиничный номер и застал там Чарли, сидевшего верхом на стуле, и пристроившуюся на кровати Руби. Она сидела, скрестив руки на груди, и вид имела воинственный.
Казалось, Чарли прочел мысли Мэта и, невзирая на метель, привел сюда Руби для расспросов. Поскольку Джонси отказалась рассказать, что знает, ничего другого не оставалось.
– Привет, Руби, – сказал Мэт.
Она подняла подведенную бровь и выставила подбородок.
– Начинаешь вежливо, а потом побьешь, что ли?
Мэт проигнорировал ее ядовитое замечание.
– Интересно, вы вытащили меня на улицу в метель и заперли в номере гостиницы, этот гризли стережет меня. Что еще я должна думать?
Она энергично взмахнула руками, указывая вокруг себя.
– Это неправда, и ты чертовски хорошо это знаешь! – выкрикнул Чарли.
– Тогда скажите, зачем все это?
Мэт взял стул и повесил на него пальто.
– Мы только хотим задать тебе несколько вопросов, – сказал он, садясь и сдвигая шляпу на затылок.
– Знаешь, тебя ищет шериф. Он обрадуется, узнав, где ты скрываешься, – с хитрецой заметила она.
Чарли пристально посмотрел на нее.
– Поговори еще…
Руби вызывающе поправила свои рыжие кудри.
– Никто ничего не собирается делать. Мэт бросил на Чарли предостерегающий взгляд, затем посмотрел на Руби.
– Похоже, тебе подбили глаз, Руби. Судя по цвету, должно быть, несколько дней назад. Как это случилось?
Мэт вытянул ноги и скрестил их.
– Я налетела на заднюю дверь. Какой-то осел оставил ее открытой.
Она произнесла это с такой скукой, что Мэту стало ясно – она не один раз отрепетировала эти слова.
– Я помню вечер, когда это произошло. В тот вечер убили Джея Ти.
– Что это должно значить? – Она сжала зубы и выставила подбородок.
– Просто совпадение? – спросил Мэт, скрестив на груди руки.
– Чертовски верно.
– Я так не думаю. – Мэт встал и вытащил из кармана окровавленный носовой платок. – По-моему, это твой.
Ее глаза расширились, но она ничего не сказала.
Он развернул платок, показывая запекшуюся кровь.
– Ты, должно быть, обронила его в тот вечер в конторе Джея Ти. Как неосторожно с твоей стороны, Руби.
Мэт увидел, как она с трудом сглотнула.
– Ты все придумал, Мэт, – сказала она. Он покачала головой.
– Ты считаешь, что это я убила его? – Ее резкий смех наполнил комнату. – Ты мне льстишь. Это должен был сделать кто-нибудь покрепче меня. – Она снова засмеялась.
Он на мгновение поверил ей. В конце концов, платье в комнате Джонси никак не было связано с Руби. Но шестое чувство снова взяло верх, или он просто не хотел вмешивать в это Джонси? Нет, Руби блефует. Это должна быть она. У него в запасе есть еще кое-что.
– Что ж, полагаю, мы сходим в контору Эндрю Коллинза и взглянем на несколько документов. Ты знаешь, о чем я говорю. На бумагу, написанную самой Спайси, и на ту, которую ты состряпала для Джея Ти.
Она ответила шепотом:
– Я не знаю, о чем ты говоришь. Но лицо выдало ее.
– Что тебе обещал Джей Ти, Руби? – тихо спросил Мэт.
Внезапно лицо у нее сморщилось, и она расплакалась.
– Это… все… Мэгги… Это… из-за… нее. Руби плакала, закрывшись руками. Понять ее было невозможно.
Чарли вскочил со стула.
– Ради Бога, Руби, прекрати этот вой. Сюда сбегутся все постояльцы.
Но она продолжала рыдать.
– Что теперь будем делать? – спросил Чарли, воздевая руки.
Мэт не знал. В самом деле, она не призналась, наоборот, обвинила Мэгги. Он не мог поверить, что Мэгги способна вообще кого-то убить, не говоря о том, чтобы человека, а уж тем более Джея Ти. Он пришел в еще большее смущение, чем раньше. Но как же запачканное платье? Оставалось только одно. Отвести Руби к Джонси и выяснить все до конца.
– Собери ее вещи, Чарли. Мы идем в пансион.
Чарли помог Руби надеть пальто и шарф.
– Никогда не думал, что в женщине столько воды. – Он покачал головой.
Преодолевая ужасный ветер, они добрались до пансиона. Мэт ворвался туда, не постучавшись.
– Джонси! – крикнул он, закрыв дверь. Скрип стульев на кухне известил, что все сидят за вечерней трапезой. Джонси, в окружении остальных, появилась на пороге. Ее глаза внимательно осмотрели Мэта, Чарли и Руби. Первым заговорил Дэн, выступив вперед.
– Мэт, ты сошел с ума? Метель не метель – тебя ищет шериф.
– Ничего. Мы собираемся все прояснить. Сейчас. – Он посмотрел на Джонси и увидел, что лицо у нее сделалось белее снега.
Джонси показалось, что пол поплыл у нее под ногами, и она ухватилась за косяк, чтобы удержаться на ногах. Он, наверное, узнал про Мэгги. Но что здесь делает Руби?
Джонси подошла к Мэгги, которая прижалась к стене. Как он может так поступить с Мэгги? Ведь он знает, какая она хрупкая.
– Так, Руби, я хочу услышать все. И ничего не забудь. – В его низком голосе ясно прозвучало предостережение.
Руби судорожно вздохнула, прежде чем заговорить. Она опустила глаза и уставилась невидящим взглядом в пол.
– Когда вы с Чарли остановились в тот вечер у Сэма, я узнала от Лотти, что у вас с Джеем Ти вышла ссора. Мы с Чарли ненадолго поднимались наверх, и он рассказал мне, как там было дело.
Мэт бросил взгляд на Чарли, который с невинным выражением смотрел в сторону. Руби продолжала:
– Когда мы закончили, Чарли спустился вниз, а я пошла в контору Джея Ти. Я подумала, что после того как ты его проучил, он передумает и вернется к нашей с ним сделке.
– Какой сделке? – спросил Мэт.
– Я… подделала бумагу с подписью Спайси. В этой бумаге говорилось, что мисс Тейлор должна ему пять тысяч долларов.
Джонси была потрясена. Не ослышалась ли она? Руби виновна в подделке документов?
– Что за сделка, Руби? – спросил Мэт.
– Он сказал, что я смогу содержать заведение, когда он отберет его у мисс Тейлор.
Внутри у Джонси все кипело, и она сделала шаг в сторону Руби.
Мэт протянул руку и схватил ее за плечо.
– Дальше, – поощрил он Руби.
– Ну… она ему приглянулась, и он сказал, что наша сделка отменяется. Она так похожа на Спайси, что он посчитал, будто дом будет более доходным, если она станет его хозяйкой. У него даже были наготове несколько женщин из Денвера, которые сразу бы приехали, чтобы работать на него и на нее.
Руби с вызовом подняла голову и посмотрела на Джонси. Та окаменела от слов этой женщины. Владелица борделя! Но воспоминания минувшей ночи были так свежи, что заставили ее прикусить язык.
– Поэтому, когда Чарли сказал, что ты отделал Джея Ти, я подумала, что, может, он передумает, – продолжала Руби.
– Ты шантажировала его? – спросил Мэт.
– Нет! Я только хотела припугнуть его, что расскажу шерифу о подложной бумаге. Я не просила денег. Но когда я подошла к конторе, то услышала крики Мэгги.
Мэгги облизала губы, ее перепуганные глаза были прикованы к Руби. Джонси заметила, что она вся дрожит. Она сбросила руку Мэта и взяла ладонь Мэгги, чтобы успокоить ее, но это не помогло.
– Джей Ти приставал к ней, ублюдок, – сказала Руби. – Он лапал ее, пытаясь залезть под платье.
Мэгги вырвала свою руку, зажала уши и зажмурила глаза.
– Я попыталась оттащить его от нее, но он отшвырнул меня. И тут я увидела на полу пистолет. – Руби остановилась перевести дыхание. – Я подняла его и… застрелила Джея Ти.
Мэгги повернулась и взлетела по лестнице, ее рыдания эхом отдались во внезапно стихшем доме. Джинни бросилась за ней, а Джонси стояла как во сне, глядя на Руби.
Мэгги не делала этого! Это Руби! Она все время думала, что виновата Мэгги и даже не выслушала ее. Ее чувства метались между облегчением, виной и злостью на Руби.
Обратив нараставший гнев против Руби, Джонси сказала:
– Вы собирались отправить на виселицу невиновного человека. – Она ступала медленно, пока не остановилась перед Руби. – Ради того, чтобы спасти свою никчемную шкуру! – Джонси занесла руку, чтобы ударить ее.
– Погодите! – закричала Руби. – Если бы я этого не сделала, где бы, вы думаете, сейчас была Мэгги? Я вам скажу! В сумасшедшем доме!
Мэт перехватил руку Джонси и тихо сказал:
– Она права, Джонси.
– Или, может, она убила бы его, – выкрикнула Руби. – Это был ее пистолет, так что, должно быть, она пришла туда, чтобы убить его.
Это была правда. О Боже, это была правда. Но Джонси знала одну вещь, не известную никому: Мэгги собиралась сделать это ради нее. Она была так напугана, когда Джей Ти пришел сюда и приставал к Джонси, что, наверное, решила взять дело в свои руки. И снова ее затопило чувство вины.
Мэт хотел бы успокоить Джонси, обнять ее и держать, пока не уйдет ощущение несчастья. Он хотел поцелуями уничтожить боль и гнев, а больше всего он хотел сказать, что любит ее. Он хотел сделать это утром, но она, полная сожалений, слишком быстро выскочила из постели. Она оттолкнула его тогда, и он знал, что она сделает это снова.
Раздался стук в дверь, и Чарли, стоявший к ней ближе всех, открыл ее. С порывом ветра ввалился весь в снегу шериф и захлопнул за собой дверь. Он оглядел комнату из-под полей промерзшей шляпы и обнаружил, что на него смотрят много людей. Его взгляд остановился на Мэте.
– Будь я проклят, – сказал он. – Вы арестованы.
Никто не двинулся, не заговорил. Все просто стояли и смотрели на него. Шериф осмотрелся.
– Что, черт возьми, случилось?
– Дело в том, шериф, что вы арестовываете не того человека.
Сквозь толпу постояльцев протиснулся мистер Нэттер и встал рядом с Джонси и Мэтом.
– Что? – нахмурился Уильяме.
– Мистер Доусон не тот человек, кого вы ищете. Вам нужна эта женщина. – Он рукой указал на Руби. – Кстати, я тоже искал ее. – Он бросил в сторону Руби критический взгляд.
Не веря своим ушам, Джонси уставилась на мистера Нэттера.
– Меня нанял банк в Шайенне, чтобы расследовать деятельность мистера Джея Ти Лоуренса. Я не волен сообщить много, но могу сказать, что он был несомненно предприимчивым человеком, но неразборчивым в средствах. – Обычное “хрм” мистера Нэттера подчеркнуло на этот раз важность его слов.
Джонси не могла прийти в себя. Этот раздражающий, противоречащий маленький человек пытался поймать Джея Ти и, возможно, арестовать его. Она готова была обнять и расцеловать мистера Нэттера.
– Должно быть, это вы искали свидетельства преступной деятельности мистера Лоуренса в его конторе и оставили ее в таком беспорядке? – обратился мистер Нэттер к Руби. – Искали подложный документ?
Руби кивнула и сгорбилась.
– Руби? – спросил шериф. – Ты убила Джея Ти?
– Здесь есть смягчающие обстоятельства, шериф, – заметил мистер Нэттер.
Она снова кивнула, поняв, что отрицать бесполезно.
– Ну… – Шериф потер ладони затянутых в перчатки рук. – Похоже, Мэт, я ошибался. Я принял поспешное решение. Мистер Нэттер сообщал мне о ходе своего расследования и намекал, что я на ложном пути. Ну что ж, Руби, ты готова?
Шериф помог ей закутаться, и они исчезли в белом водовороте.
Дэн хлопнул Мэта по плечу:
– Я рад, что для тебя все кончилось, Мэт. Не могу понять, почему шериф решил, что это сделал ты.
– Мы с Джеем Ти сцеплялись и раньше. Видимо, ему этого показалось достаточно.
Он отвечал Дэну, а сам смотрел на Джонси и видел преграду холодности, которую она возвела, чтобы защитить себя.
Она повернулась к Мэту спиной, и он смотрел, как она уходит по лестнице, едва услышав, что Дэн предлагает ему горячего кофе, чтобы согреться перед выходом в снежную бурю. Она даже не попрощалась.
– Нет, спасибо, Дэн. Мы лучше пойдем, пока есть силы. – Мэт и Чарли собрались уходить. – О, поздравляем вас, я слышал, что вы с Джинни поженились.
– Вчера. – Дэн счастливо улыбнулся и кивнул.
Лишь вчера? Мэту казалось, что с прошлой ночи миновали несколько недель.
Джонси слышала, как мужчины попрощались. Потом Мэт ушел. Прильнув к двери Мэгги, она снова ощутила, как схлестнулись внутри нее самые разные чувства: облегчение, гнев, стыд. И, осознала она, еще одно. Печаль.
Плач за дверью отвлек ее от собственных несчастий. Она толкнула дверь, вошла и встала у кровати, на которой Джинни пыталась успокоить Мэгги. Подняв глаза, Джинни беспомощно пожала плечами.
– Я посижу с ней, – тихо сказала Джонси. – А ты посмотри, что там с ужином, он, наверно, остыл.
Джинни ушла, бросив назад нерешительный взгляд, но Джонси улыбнулась и махнула рукой, чтобы она уходила.
Когда Джинни закрыла дверь, Джонси заговорила:
– Мэгги, прости меня. Ты сможешь простить меня за то, что я думала, будто ты способна на подобный поступок?
Мэгги повернулась к ней.
– Я не виню тебя, – сказала она, всхлипывая.
– Я поняла, если бы и винила.
– Нет. Это не из-за тебя. Это все из-за м-м-меня. Когда Руби начала рассказывать о нем и что он делал… все вернулось, как наяву. – Она содрогнулась.
– Ты можешь об этом говорить? Это поможет тебе?
– Не знаю. – Мэгги всхлипнула. – Не думаю.
– Ты пошла к Джею Ти из-за меня, да? Она задала этот вопрос с тяжелым сердцем.
– Да. Он хотел сделать тебе больно и заставить уехать отсюда. – Мэгги снова начала плакать.
Джонси обняла ее и прижала к себе.
– О Мэгги, я бы не уехала.
– Я боялась думать о том, что слу-случится, если тебя здесь больше не будет. Я н-не выдержала бы, если бы м-м-мужчины стали разглядывать и т-т-трогать м-м-меня. – Она разразилась рыданиями. – Как делал Джей Ти. Я п-п-подумала, что если он умрет… но я не смогла это сделать. Я не смогла!
– Ш-ш-ш. Конечно, не могла, – тихо приговаривала Джонси, баюкая Мэгги. – Конечно, не могла.
Тянулись минуты, Джонси ждала, чтобы Мэгги успокоилась. Она гладила ее по волосам и качала и думала о жизни, которой та жила и которая вселила в нее такой страх. Наконец рыдания Мэгги стихли.
– Когда пришла Руби, – продолжила Мэгги, – я так обрадовалась.
Джонси дала ей чистый носовой платок. Мэгги высморкалась.
– У меня был твой пистолет, но я выронила его, когда он… схватил меня. – По телу ее пробежала дрожь и на глазах выступили слезы. – Он прикасался ко мне и пытался стащить платье. Я кричала и кричала, потом Руби налетела на него. Но он отбросил ее, и она упала на пол. Потом пистолет… выстрелил… – Она снова заплакала.
– О Мэгги. Бедная Мэгги. Ш-ш-ш. Все хорошо, все позади. Он никогда не сможет сделать тебе ничего дурного. Он никому уже ничего не сделает.
– Я почувствовала, как он… дернулся, – продолжала она. Джонси чувствовала, что ей надо выговориться. – Потом он упал, потащив меня за собой. Я заглянула в его мертвые глаза. Я не могла… пошевелиться.
Джонси взяла холодные ладони Мэгги в свои, потерла их. На лице девушки была написана мука.
– Руби оторвала меня от него и подтолкнула к двери. Она сунула мне в руку пистолет и велела уходить. И я побежала. Я думала, что она бежит следом, но не была уверена. Я просто бежала. Измученная, Мэгги легла навзничь, закрыла глаза.
– Все позади. Постарайся не думать об этом, – сказала Джонси, укутывая ее покрывалом.
– Позади, правда? Мы теперь в безопасности.
Мэгги как будто успокоилась, но Джонси решила побыть с ней, чтобы убедиться, что она действительно пришла в себя. Взглянув на Мэгги, она с удовольствием заметила, что лицо у нее порозовело. Она в сотый раз спросила себя, какую роль в несчастной жизни Мэгги играла Спайси. И в сотый раз не смогла найти ответ. Джинни выжила потому, что была сильной натурой. Но была ли в этом заслуга Спайси? Хотя Джинни так считала, Джонси придерживалась иного мнения. И как же все-таки Мэгги?
Она легонько провела ладонью по теплому лбу Мэгги. Та открыла глаза.
– Со мной все хорошо. Правда.
Ее слабая ободряющая улыбка немного развеяла тревогу Джонси.
– Ты спустишься попозже вниз? – спросила Джонси.
– Да. Но сначала отдохну. Я вдруг почувствовала сильную усталость.
– Еще бы. – Джонси встала с кровати. – У Джинни, наверно, хлопот выше головы со всеми этими мужчинами. Она, может, даже не успеет сварить достаточно кофе. Пожалуй, пойду помогу ей.
Она улыбнулась, радуясь даже небольшому улучшению в состоянии Мэгги после того, как та рассказала о случившемся.
Спустившись на кухню, Джонси застала всех за столом. Постояльцы пили кофе и обсуждали события последнего часа.
– Не могу поверить, что шериф действительно подозревал Мэта. Думаю, у него было предубеждение против него. И еще я думаю, что Джей Ти платил ему, чтобы тот закрывал глаза на некоторые вещи, – сказал Дэн, допивая свой кофе.
– Уверена в этом, – высказалась Джинни.
– Я не волен говорить много, но… – мистер Нэттер многозначительно прокашлялся, – могу сказать, что мало было денежных мест, куда бы он не запустил обе руки. – Он побарабанил по столу пальцами, подчеркивая значение сказанного. – Мало.
– Как себя чувствует миз Мэгги? – спросил уроженец юга.
– Она все еще потрясена, Билл, но ей уже лучше, – ответила Джонси.
– Бедняжка, – сочувственно покачал он головой.
Яростный порыв ветра потряс дом с небывалой силой. Все глаза повернулись к содрогнувшейся задней двери.
– Надеюсь, что Мэт и Чарли благополучно добрались до гостиницы, – озабоченно сказала Джинни. – Погода не для прогулок. Возможно, нужно было настоять, чтобы они не уходили.
– Я пытался уговорить Мэта, но он был решительно настроен идти. Хотя Чарли был не против и остаться, – сказал Дэн.
Джонси повернулась к присутствующим спиной и передвинула вскипевший кофейник на плите. Она не желала ничего слышать о Мэте Доусоне. Одно его имя было напоминанием о прошедшей ночи. И хотя она чувствовала, что он нисколько не сожалеет о случившемся, для нее все было по-другому. “Да и о чем ему сожалеть?” – подумала она. Для него это событие явно ничего не значило, как презрительно, но верно заметила Лотти.
И теперь, стоя у теплой плиты в окружении постояльцев и друзей, она чувствовала холод, обиду и одиночество. Леденящая буря, бушевавшая снаружи, была ничто по сравнению с тем, что происходило у нее в душе. Оттает ли она когда-нибудь?
ГЛАВА 24
Джонси сидела на солнышке, лившемся сквозь кухонное окно и слегка поднимавшем ее настроение.
Она рассеянно обводила пальцем тень, которую отбрасывала чашка. Она уже десять дней не видела Мэта. Не то чтобы ей хотелось увидеть его снова. Нет, разумеется, она не хочет, говорила она себе. Но за эти десять дней, когда ее мысли постоянно возвращались к нему и ночи, которую они провели вместе, она перестала винить единственно его в том, как все получилось. Нужно было вести себя осмотрительней, а не поддаваться своей тоске. Одно это, по словам Лотти, низвело ее до положения проститутки. И если быть откровенной, то не прозвучало ни предложения жениться на ней, ни даже такого обещания, не говоря уже о словах любви. Она вела себя распутно, как и ее тетка. Теперь она понимала, от чего хотела уберечь ее мать. Она пыталась спасти Джонси от самой себя. Но даже сейчас, когда она разобралась во всем, ее чувства вступали в противоречие с разумом и добавляли боли ее израненному сердцу, вызывая в памяти образ Мэта.
Глядя на задний двор, она гадала, вернулся ли он на ранчо, чтобы подсчитать там убытки, что, по словам постояльцев, делали сейчас все скотоводы. И потери были велики, хотя до весны никто не сможет сказать точно. Она представляла его верхом на лошади, черная широкополая шляпа плотно сидит на голове, и он оглядывает промерзшие земли в окрестностях Ларами. С ним Чарли, и вдвоем они едут неторопливо и уверенно, пока холод не вернет их на ранчо. Тогда он, вероятно, встанет у теплой печки, потирая руки, чтобы согреть их. Эта печь у Джонси мысленно превращалась в их кухонную плиту и возвращала ее к тому вечеру, когда он держал ее в объятиях и целовал в первый раз.
– Джонси, – позвала Джинни – По-моему, сегодня подходящий день, чтобы начать печь к Рождеству. Как ты скажешь?
– Что? – Джонси пыталась сообразить, о чем спросила Джинни.
– До Рождества всего три дня, и я помню несколько чудесных рецептов своей бабушки. Она научила меня, когда я была… – Джинни нахмурилась. – Что случилось? Ты какая-то тихая в последнее время.
– Ничего. Это, наверно, зима. Джинни села.
– Я знаю. Зимой обычно вспоминаешь прошлое. Как будто живешь другой жизнью, и сама делаешься другой.
Джинни очень хорошо это выразила. Джонси действительно чувствовала себя другим человеком. Неизвестным ей. Этот человек совершил поступки, о которых она даже и помыслить не могла, а теперь надо с этим жить.
– Ты права, надо начинать печь. – Джонси вознамерилась исправить себе настроение. – У моей мамы был любимый рождественский пирог с черной патокой и изюмом.
– Отлично!
Джинни засуетилась, доставая необходимые продукты и напевая себе под нос.
В дверь просунулась голова Дэна, он широко улыбался.
– Я слышал, кто-то говорил о пирогах.
– И не ошибся. Мы с Джонси приступаем к работе, и я предупреждаю, что кухня не место для поваров-любителей.
– Любителей! – Он принял оскорбленный вид. – Я докажу вам обеим, что я вполне достойный повар.
– Да уж, с заячьим рагу и оладьями ты сладишь, – заявила Джинни.
– О! Вы не оставили мне никакой надежды, – повесил голову Дэн.
– Только если ты будешь вертеться на кухне, – с напускной суровостью возразила Джинни.
– Ладно. Смиренно удаляюсь, – сказал Дэн и поднял руки, признавая свое поражение.
– И все время так, – улыбнулась Джинни, глядя, как он удаляется в гостиную.
Счастье Джинни и Дэна было видно невооруженным глазом, особенно по сравнению с острым чувством ее собственного несчастья.
– Какой была твоя мама, Джонси? Видно, что тебе ее не хватает, – сказала Джинни.
– Да. Она была доброй и много работала. И никогда не жаловалась на то, что не могла изменить. Она просто принимала все как есть и старалась извлечь из этого пользу.
Джонси продумала о злых замечаниях тети Иды, которые, казалось, ее мать не замечала. Или, по крайней мере, она делала вид, что не замечает их. Джонси подозревала, что мама держала себя в руках для ее же, Джонси, пользы, подавая ей пример, как надо жить. Почти все, что делала ее мать, было примером, и Джонси старалась следовать им. Пока не встретила Мэта.
Она постаралась отогнать воспоминания, о нем.
– Помню, когда я была еще девочкой и папа был жив, у нас был очень скромный огород, где мало что можно было вырастить впрок. Кроме картошки. – Джонси улыбнулась. – Мама тушила ее почти без морковки, мы ели картошку в супе, в котором почти не было других овощей, а еще была картошка, жаренная крупными кусками, мелкими кусками, иногда пюре. Но мама всегда добавляла свои любимые травы, чтобы немного изменить вкус. Мы с папой и в самом деле считали, что едим разные блюда. – Джонси засмеялась.
Ей действительно страшно не хватало матери. Они через многое прошли вместе и вспоминали прошлое, чтобы Джонси не забывала о нем. И, конечно, мечтали о будущем. Ее мать говорила ей о больших надеждах, которые она связывает с замужеством Джонси. Она хотела, чтобы ее дочь вышла замуж по любви и познала такое же счастье, какое довелось испытать ей самой. Но этого не произошло.
– Ты была единственным ребенком? – спросила Джинни.
– Да. Я появилась на свет, когда родители прожили вместе уже пять лет. Мама говорила, что они почти оставили всякую надежду. Но потом Господь благословил их дочерью, сказала она. Она всегда говорила, что никогда не расстраивалась, что я у них одна. Хотя, должна признать, я часто хотела, чтобы у меня была сестра, с которой я могла бы играть. – Ее улыбка стала задумчивой. – А ты, Джинни?
– О, что ты, нет! У меня было столько братьев и сестер, что я с удовольствием поделилась бы с тобой. Я была где-то посередине. – Джинни рассмеялась. – Я всегда говорила маме, что не знаю, кто хуже – старшие, которые меня шпыняли, или младшие, которые вечно за меня цеплялись.
Джонси посмеялась вместе с ней.
– Похоже, у вас было весело.
– Да. Слава Богу, у нас был большой дом.
– Вы с Дэном собираетесь как-нибудь проведать их? Если бы у меня была сестра, я захотела бы повидаться с ней. Особенно после стольких лет разлуки.
– Мы говорили об этом. Но я не знаю.
– Надо, Джинни. Родные – это очень важно. Они поддерживают и любят тебя, что бы ни случилось.
Джонси верила в это всем сердцем. Дядя Гарольд остался ее единственным родственником, и она знала, что он любит ее, хотя тетя Ида и верховодила в семье.
– Может быть, весной. Посмотрим. – Джинни взглянула на тесто, которое месила. – А теперь поставим пироги в печь.
Остаток дня прошел в предрождественских приготовлениях. Мэгги помогала нанизывать кукурузные зерна, сушеные яблоки и кусочки корицы и делать украшения из черствого хлеба. Джонси была рада ее участию и тому, что она покинула свою скорлупу.
На плите кипел фасолевый суп с мясной ветчинной костью, обеспечивая на ужин простую, но вкусную пищу. Мистер Нэттер не одобрил бы этой еды, но он больше не числился среди постояльцев пансиона, уехав с первым же поездом, как только стихла метель.
Атмосфера спокойствия и воспоминания о матери заставили Джонси затосковать о днях детства. Внезапно ее мысли обратились к письмам на чердаке, написанным почерком ее матери. Может быть, в них есть что-нибудь про их каждодневную жизнь? Она не смогла побороть искушение и, извинившись, пошла в свою комнату за теплой шалью.
Когда Джонси открыла чердачную дверь, ее охватил холодный воздух, но отвратить ее от поисков он не смог. Яркое солнце заливало большое помещение. В холодном воздухе не было пыли. Она поплотнее закуталась в шаль и направилась к слуховому окну, где стоял сундук с письмами.
Крышка была открыта, видны были выцветшие розовые ленточки, перевязывавшие письма, и, найдя стул, Джонси подтащила его к сундуку. Она порылась в кучке пожелтевших конвертов в поисках надписанных ее матерью, намеренно отодвигая те, что написала ее тетка.
Она осторожно развернула одно письмо. Дата наверху страницы была помечена годом, когда ей исполнилось четырнадцать лет. Она читала каждое слово, как вкушал бы еду изголодавшийся человек.
“Дорогая сестра,
Мы все здоровы и надеемся, что ты тоже чувствуешь себя хорошо. Что касается твоей тревоги за Джонси, то не волнуйся. Болезнь была легкой и прошла без последствий. Она здоровая девочка, у нее любящее сердце, и мы каждый день благодарим за это Господа.
Что же до кольца, я подарю его ей в день рождения, как ты и просила”.
Джонси задумалась над последним предложением. Какое кольцо? Она никогда не получала на день рождения такого подарка, и уж конечно не от тетки. И в этот момент солнце упало на аметистовое кольцо у нее на пальце. Она уставилась на красивый пурпурный огонек. Немыслимо. Ее мать дала ей это кольцо перед смертью.
Джонси взяла другое письмо, с более ранней датой.
“Дорогая сестра,
Джон сказал, что мы не можем принять твой денежный подарок, так что я отсылаю деньги с этим письмом, надеясь, что они не потеряются. Пожалуйста, пойми нас. Даже если ты послала их для Джонси, мы считаем, что было бы неверно взять их. Мы сами должны позаботиться о ее благополучии, и мы делаем это с любовью и счастьем, будь уверена”.
Где-то внутри у Джонси возникла и поднялась к горлу, грозя задушить ее, волна страха. Неимоверным усилием сохраняя спокойствие, она схватила сразу несколько писем, ища среди них какое-нибудь с еще более ранней датой. У нее так дрожали руки, что она чуть не порвала бумагу.
“Дорогая сестра,
С огорчением и сожалением прочла твое письмо. Я надеялась, что, когда, наконец, получу от тебя весточку, новости будут утешительными. Мне очень жаль, что это не так. Хотела бы помочь тебе изменить обстоятельства, чтобы и для тебя эта чудесная новость именно такой и стала. Чудесной. Тем не менее мы с Джоном воспитаем ребенка как своего собственного”.
Ужас и страх бились в ее груди. Но ведь я единственный ребенок, думала она, у них никогда не было других детей! Она пробежала письмо, ища каких-нибудь важных слов. Наконец, внизу второй страницы она остановилась и прочла:
“У нас есть только одна просьба, и, пожалуйста, поверь, что это в интересах, ребенка. Мы просим тебя не встречаться с Джонси и не сообщать ей, кто ее настоящая мать”.
“Настоящая мать? Нет!” – мысленно выкрикнула она эти слова. Джонси выронила бумагу, словно та жгла ей руки и вскочила со стула, опрокинув его. Это неправда! Это не может быть правдой! Джонси зажала уши и зажмурилась, пытаясь избавиться от слов “настоящая мать”. “Нет! – вскрикнула она, не в силах больше сдерживаться. – Это ложь!”
Она в ужасе попятилась от сундука, грудь у нее вздымалась от сдерживаемых рыданий. В своем стремлении выбраться с чердака, она споткнулась, чуть не упав, потом что-то привлекло ее внимание. Она стояла, застыв, и смотрела в глаза изображенной на холсте обнаженной женщине.
Она не могла больше сдерживаться и разрыдалась, все ее тело тряслось от сокрушительной дрожи. Она металась по чердаку, натыкаясь на вещи, которых не видела из-за пелены слез, и все время в голове у нее бились слова “настоящая мать”.
Она сбежала по лестнице, бросилась в свою комнату и упала на кровать, а судорожные рыдания продолжали сотрясать ее тело. Это неправда! О Боже, это не может быть правдой!
Сквозь плач она услышала тревожный стук в дверь и голос Джинни, звавший ее.
– Джонси! – Дверь распахнулась, и Джинни очутилась рядом. – Что случилось? Скажи мне! Что такое?
Она не могла говорить. Все поглотила скорбь. Она не Джонси Девон Тейлор. Она просто Джонси Девон. Незаконнорожденная дочь проститутки. Она зарылась лицом в покрывало и разразилась новыми рыданиями.
Джинни продолжала гладить и успокаивать ее, но напрасно. Потом к ней присоединилась Мэгги. Но Джонси не обратила на них внимания, страдая в одиночестве.
Шло время, наконец, она исторгла последнюю слезу и судорожно вздохнула. Откуда-то сверху опустилось покрывало и накрыло ее, и нежная рука погладила влажный лоб. Тепло и опустошенность взяли вверх, и она погрузилась в мир, свободный от забот, в сон без сновидений.
