Текст книги "Маскарад"

Автор книги: Мелисса де ла Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 13

Некогда особняк ван Аленов на углу Сто первой улицы и Риверсайда был одним из самых больших и великолепных домов во всем Нью-Йорке. Бесчисленные поколения семьи принимали здесь президентов, губернаторов штатов, иностранных сановников, нобелевских лауреатов, а в придачу – королей и королев Голливуда и калифов на час, представителей богемы, художников, писателей и прочих творческих личностей. Ныне же дом являл собою лишь тень былого величия: у карнизов выщербились края, половину дома изрисовали граффити, крыша протекала, а по стенам змеились трещины, поскольку семейство уже много лет не могло поддерживать здание в должном состоянии.

Шайлер затащила дорожную сумку на крыльцо и позвонила в дверь.

Хэтти, бабушкина верная горничная, впустила ее в дом.

В гостиной было так же темно, как и при отъезде Шайлер; мебель стояла в чехлах. Много лет Шайлер с Корделией пользовались лишь четвертью комнат большого дома – кухней, столовой и двумя спальнями. Все прочие были заперты. Шайлер приписывала это обстоятельство бедности Корделии. Ее бабушка держала почти всю мебель в доме под чехлами; окна были завешаны шторами, и целые крылья дома закрыты для входа.

В результате дом смахивал на старый, затхлый музей, заполненный древними экспонатами и дорогими произведениями искусства, запрятанными под замок.

Шайлер прошла в свою комнату. Бьюти встретила ее громким радостным лаем, и лишь тут девушка почувствовала, что она и вправду дома.

Теперь перед ней стояла единственная проблема: что надеть? В приглашении было указано: мужчинам быть во фраках, женщинам – в вечерних туалетах. Шайлер смутно припоминала, что Корделия готовилась к ежегодному балу Четырех сотен и примеряла несколько бальных платьев от Оскара де ла Рента с длинными, выше локтя, перчатками. Может, ей удастся отыскать что-нибудь подходящее в шкафу у Корделии?

Шайлер прошла в бабушкину спальню. Она не заходила туда с того рокового вечера, когда на Корделию напали. Ей страшно было находиться в этой комнате и вспоминать, как она обнаружила бабушку в луже крови. Утешало лишь сознание того, что Корделия сумела пережить нападение и что удалось доставить достаточно крови Корделии в медицинский центр. Теперь она будет отдыхать до следующего цикла. Когда-нибудь Корделия вернется. Она не умерла. Серебряная кровь не сумела забрать ее.

– Вы что-то ищете, мисс Шайлер? – спросила Хэтти, заглянув в комнату и обнаружив, что Шайлер стоит, подбоченившись, перед бабушкиным одежным шкафом.

– Мне нужно платье, Хэтти. Для сегодняшнего бала.

– У миссис Корделии было много платьев.

– Ну да.

Девушка задумчиво передвинула несколько вешалок, оценивающе разглядывая висящие на них платья. Они были очень старомодными, с огромными рукавами буф или с длинными басками. Некоторые вообще относились к временам президентства Рейгана и были сшиты по моде восьмидесятых – широкие плечи с подплечниками, соперничающие с нарядами, которые Нолан Миллер шил для «Династии».

– Но, боюсь, они не подходят.

– Еще есть платья мисс Аллегры, – сообщила Хэтти.

– Чьи – мамины? Платья моей матери по-прежнему здесь?

– Да, в ее комнате, на третьем этаже.

Ее мать выросла в этом же доме, и Шайлер не в первый раз пожалела, что Аллегры нет рядом, чтобы помочь ей справиться с нынешними проблемами. Хэтти провела девушку наверх, на следующий этаж, и по коридору до задней угловой комнаты.

Сердце Шайлер взволнованно забилось.

– Очень жаль мисс Аллегру, – произнесла Хэтти, отворив дверь. – В комнате все оставлено так, как было, когда ей исполнилось восемнадцать. До того, как она сбежала из дома и вышла замуж за вашего отца.

В комнате было безукоризненно чисто. К удивлению Шайлер не видно было ни паутины в углах, ни слоя пыли на вещах. Она думала, что увидит гробницу, мавзолей, а вместо этого очутилась в светлой, жизнерадостной комнате со свежими итальянскими простынями на кровати и легкими белыми занавесками на окнах.

– Миссис Корделия всегда требовала, чтобы мы поддерживали здесь порядок. На тот случай, если ваша мать придет в себя.

Шайлер подошла к большому гардеробу и отворила одну из дверок.

Девушка вытащила наугад вешалку. На ней обнаружилась рубашка. Валентино, фасон примерно 1989 года.

– А у нее точно были бальные платья?

– Она выезжала на свой первый бал. Она была представлена на балу Четырех сотен, когда ей исполнилось шестнадцать. Платье шила Шанель. Оно должно быть тут, в шкафу.

Шайлер терпеливо просмотрела все вешалки. Наконец в дальнем углу гардероба она обнаружила черный чехол для платьев с вышитой эмблемой – сдвоенной буквой «С».

Девушка положила чехол на материнскую кровать и медленно расстегнула его.

И восторженно ахнула. В чехле находилось безупречно сохранившееся платье. Шайлер поднесла его к окну, чтоб получше рассмотреть. Платье было золотым, с открытым лифом и пышной юбкой со множеством складок.

Девушка приложила платье к себе. Оно подойдет ей. Она точно знала, что оно подойдет.

Когда Шайлер вошла в бальный зал «Сент-Региса», все присутствующие застыли. Она остановилась на входе, освещенная прожектором, плохо понимая, что ей следует делать дальше, а гости уставились на нее. Слышно было, как кто-то охнул. Джек Форс, например, не мог отвести от нее глаз.

Подобно почти всем присутствовавшим в зале, на краткий миг он поверил, что к ним вернулась Габриэлла, Аллегра ван Ален.

ГЛАВА 14

Бал Четырех сотен, известный также как Патрицианский бал, никогда не отходил от традиций, установленных его создателями в конце девятнадцатого века, когда Голубая кровь впервые заняла видное положение в обществе. Трапеза из десяти перемен блюд, с перерывами для танцев; на стол для такого случая ставился золотой сервиз стоимостью в семьдесят пять тысяч долларов за прибор – тарелки из чистого золота, золотые столовые приборы, инкрустированные золотом хрустальные бокалы.

Вдоль четырех прямоугольных столов, на сто мест каждый, был грудой насыпан песок, и у каждого места лежала золотая лопатка. Гостям предлагалось «откопать» сокровище – их праздничный подарок. Комитет сумел убедить спонсоров предоставить для такого случая дорогие, сногсшибательные украшения с рубинами, сапфирами и бриллиантами в качестве памятных сувениров.

Младшие члены Комитета, под предводительством Мими, добавили современные штрихи: ожерелья-«алфавиты» от «Ми энд Ро», филигранные длинные серьги в стиле перуанских индейцев от «Зани» и гвоздь сезона – подвески из акульего зуба со вставленным в него бриллиантом от «Кавьяр энд Кайнд».

Меню оставалось неизменным со времен первого Патрицианского бала: сперва шло консоме «Ольга», затем филе-миньон «Лили», овощи, фаршированные мозгами, а следом – жареные молодые утки и говяжье филе с гарниром из морковного пюре и картофеля «Парментье».

Рядом с барами, протянувшимися вдоль стен, были установлены ледяные скульптуры, изображающие самые выдающиеся памятники и культурные учреждения Нью-Йорка. Здесь высились новое здание Музея современного искусства, здания, реставрированные на деньги Голубой крови, представлен был предложенный Фрэнком Гери макет порта, в поддержку которого выступал не кто иной, как сам сенатор Ллевеллин. А из спрятанных во льду кранов текло шампанское.

Мими, едва притронувшись к еде, поднялась со своего места и принялась кружить среди блистательной толпы. Здесь собрались представители всех влиятельных семейств Нью-Йорка, все известные кланы: ван Хорны, Шламбергеры, Вагнеры, Стюарты, Хоуэллы и Хоуланды, Гулды и Голеты, Бэнкрофты и Барлоу. Присутствовали и члены кланов, оставшихся в Англии, и несколько более экзотических ветвей. Из Шанхая, города, который они недавно помогли перестроить, прибыло чрезвычайно богатое семейство Голубой крови, отколовшееся от основной группы несколько столетий назад и обосновавшееся на территории, ныне принадлежащей Китаю. Они намеревались представить на этом балу своих шестнадцатилетних дочерей-двойняшек, двух стройных звезд китайского высшего общества.

Но самым уважаемым среди всех являлось семейство Форс. Мими была принцессой своего народа, и она шла среди соплеменников, наслаждаясь их восхищением и почтением.

Она поискала взглядом брата. Джек весь вечер находился рядом с ней, но между рыбной и мясной переменами куда-то исчез. По справедливости, они должны были сделать это вместе. Сегодня вечером Совет узнает, что они нашли друг друга и что, когда придет время, они возобновят свои бессмертные обеты.

Где же он?

Мими мысленно пробежалась по залу, выискивая сигнал Джека. А, вот он где! У главного стола, разговаривает о чем-то со своим приятелем из команды по лакроссу, Брюсом Каттингом. Мими увидела, как брат прервал беседу, посмотрел в ее сторону и на лице его внезапно вспыхнула радостная улыбка.

Мими улыбнулась в ответ и помахала Джеку рукой, но он ей ничего не ответил. Мими раздраженно оглянулась. Может, он не на нее смотрел?

И лишь теперь заметила, кто стоит прямо у нее за спиной, на верхней площадке лестницы, приковав к себе внимание всего бального зала.

Шайлер ван Ален.

В платье, за возможность надеть которое Мими готова была бы убить.

Шайлер обнаружила, что ей отведено место рядом с угрюмыми родителями Эгги Карондоле. Судя по всему, Карондоле были оскорблены тем, что их пересадили сюда, и после того, как выразили Шайлер соболезнования по поводу кончины Корделии, не обменялись с ней и парой слов. Она заметила за главным столом Блисс и помахала ей. Та помахала в ответ.

– Иди сюда! – подчеркнуто четко произнесла Блисс.

Шайлер подобрала свою золотую юбку и подошла к Блисс. Девушки тепло обнялись.

– Скай, мне нужно тебе кое-что рассказать, насчет Дилана, – начала Блисс.

– Да ну? – приподняла бровь Шайлер.

– Я думаю, он...

Но прежде чем Блисс успела договорить, подошел какой-то юноша и спросил, танцует ли она. Блисс повела плечом.

– Конечно! Я потом тебе все расскажу, – сказала она Шайлер.

Шайлер кивнула. Она удрученно вернулась на свое место и принялась размышлять, что же хотела рассказать Блисс, единственный близкий ей человек на этом балу. Что она, Шайлер, вообще здесь делает? Зачем пришла сюда? Ради Корделии? Ради имени ван Аленов? Нет. Надо быть честной с самой собой. Но правда причиняла ей боль. Она хотела снова увидеть Джека Форса. Хотя видеть его было мучительно.

Он был здесь, рядом с сестрой; они скользили по бальному залу, тесно прижавшись друг к другу. Рука Джека обвивала тонкую талию Мими. Шайлер слышала, как старейшины и стражи за соседним столом перешептывались... что-то насчет уз... насчет этих двоих и бессмертного обета.

Подали следующую перемену: жареных голубей и холодную спаржу с приправой из уксуса, прованского масла и пряностей. Выглядело все это восхитительно, но еда казалась Шайлер безвкусной.

– Джек, – нежно шепнула Мими на ухо брату, когда они обошли зал. – Пора.

Она со свойственной ей практичностью решила проигнорировать увиденное ранее. Мими была мастером самообмана. Если ее что-то беспокоило, она отказывалась признавать существование источника волнений. По ее разумению, Шайлер ван Ален была всего лишь временным, хотя и раздражающим, увлечением.

Но в душе Джека при виде Шайлер ван Ален снова вспыхнули те чувства, которые он подавлял на протяжении нескольких месяцев. Ему не давала покоя тревожная мысль: отчего его с такой силой влечет к этой девушке? Из-за сходства с Аллегрой? И только? Или все же за этим кроется нечто новое?.. Нечто такое, чего он не ожидал и к чему не был готов? Джек покачал головой; его переполняли отвращение и стыд. Его место – рядом с сестрой. Просто нужно вести себя так, как если бы никакой Шайлер на свете не было.

– Мы должны возглавить кадриль, нас ждут, – сказала Мими, и Джек послушно провел сестру к месту танцев, где их уже ждали три юные пары.

Это было одной из традиций бала Четырех сотен: молодежь, которую собирались представить на балу, вела кадриль, и отбирали танцоров по положению их семьи в иерархии Комитета. Будь Эгги Карондоле жива, она сейчас стояла бы здесь.

Мими полагала, что кадриль – всего лишь модное название для деревенских попрыгушек, но все равно испытывала удовольствие, когда Джек провел ее через переход, потом балансе, а затем через оборот, завершившийся величественным проходом четырех дам, поставившим ее во главе группы, как и надлежало.

После кадрили юные представители Голубой крови застыли на своих местах, ожидая, пока их официально представят собранию. Сам Регис должен был называть их нынешние – и подлинные имена.

Первым раздалось:

– Дэхуа Чэнь.

И одна из величественных китайских красавиц вышла вперед.

– Известная нашему народу под ее истинным именем – Си Ванму.

Ангел бессмертия.

Следующей назвали ее сестру.

– Дэмин Чэнь.

Двойняшки были неотличимы в своей безмятежной, неземной красоте: кожа цвета топленого молока, прямые, блестящие, черные как смоль волосы, чуть раскосые миндалевидные глаза и неуместные россыпи веснушек на курносых носах.

– Известная нашему народу под ее истинным именем – Куань Инь.

Ангел милосердия.

Затем были вызваны еще несколько юных представителей Голубой крови, образующих небесный пантеон.

Наконец луч прожектора остановился на двойняшках Форс. Мими крепко сжала руку брата.

– Маделайн Форс.

Мими шагнула вперед, гордо вскинув голову.

– Известная нашему народу под ее истинным именем – Азраил.

Ангел смерти.

– Бенджамин Форс.

Джек склонил голову.

– Известный нашему народу под его истинным именем – Аббадон.

Ангел разрушения.

Два ангела апокалипсиса. Их извечное предназначение. Отведенное им место. Самые могущественные вампиры клана после неразвращенных. Бывшие ближайшие помощники Люцифера, отвернувшиеся от Князя небес после падения. В Риме они охотились на отродье Серебряной крови и убивали их. Лишь благодаря их силе Голубая кровь пережила это тысячелетие.

Джек улыбнулся Мими, и они вместе низко поклонились Совету.

Они были созданы для своей работы.

ГЛАВА 15

Кофе подали в золотых кофейниках. Вместе с ним был подан (и быстро поглощен) десерт, традиционный уолдорфский пудинг и персики в желе из шартреза, шоколадные и ванильные эклеры и легчайшие, воздушные пирожные-меренги со взбитым кремом «Амаретто». Дамы на прощание соприкасались напудренными щеками. Все сошлись на том, что бал удался на славу, а денег собрали невероятное количество, перекрыв даже рекорд прошлого года.

По всему бальному залу «Сент-Региса» на мобильные телефоны стали поступать сообщения от Мими. Для избранных юных вампиров вечер только начался.

Вечеринка после бала. Оренсанс-центр. Полночь. Маска обязательна. Никаких CMC. Никаких чужаков.

В гардеробе и лифтах негромко переговаривались приглашенные и слышались полные разочарования и замешательства возгласы тех, кто приглашения не получил.

– Ты собираешься переодеться? – спросила Блисс у Мими, выйдя следом за ней.

– Ты что, с ума сошла? Я буду носить это платье, пока его не снимут с моего хладного трупа, – пошутила Мими. – Пошли наверх. У нас самый лучший выбор масок.

Мими пребывала в приподнятом расположении духа. Бал был потрясный, но теперь настало время вечеринки.

Шайлер вышла на тротуар, набросив на плечи старую черную шубу, принадлежавшую прежде Корделии. Она отыскала Юлиуса, бабушкиного шофера, терпеливо ожидавшего ее у обочины в старой «краун-виктории».

– Куда?

Девушка уже готова была сказать «домой», но тут заверещал телефон. Шайлер была уверена, что это Оливер, но нет. Это было сообщение со скрытого номера.

Ей предлагали отправиться в Оренсанс-центр, в заброшенную синагогу в Нижнем Ист-Сайде. Маска обязательна. Что все это означает?

– Ты получила сообщение? – возбужденно окликнула ее из соседней машины Сесили Эпплгейт.

Сесили была из свиты Мими, и Шайлер удивилась, отчего той вообще вздумалось заговорить с ней.

– Э-э... да.

– Тогда до встречи! – весело провозгласила Сесили. – Кстати, отличное у тебя платье! – восхищенно добавила она. – Мама сказала, что это точно винтажная «Шанель».

Так вот оно что! Шайлер иногда казалось, что школа – дурацкая вещь. Если ты одеваешься определенным образом, или выглядишь определенным образом, или владеешь «правильными» вещами – например, сумкой от известного дизайнера, или последней моделью мобильника, или дорогими наручными часами, – жизнь твоя становится намного легче. У Шайлер никогда ничего такого не было. Корделия отпускала ей деньги очень скупо, и Шайлер всегда ходила в свитерах из секонд-хенда и одежде с прошлогодних распродаж.

Но это платье и тот факт, что оно было от уважаемого и дорогого модельного дома, изменили отношение Сесили к Шайлер. По крайней мере, на сегодняшний вечер.

– Домой, мисс Шайлер?

Она обещала позвонить Оливеру, как только выйдет с бала. Она сказала ему, что побудет там немного и уйдет сразу после ужина, но сейчас было уже половина двенадцатого. Шайлер подумала, что у него, наверное, нарушился суточный ритм после трансатлантического перелета. Он, небось, сел перед телевизором и отрубился.

Сообщение, наверное, касается той вечеринки в пригороде, о которой переговаривались ребята на балу, – все эти разговоры насчет того, что Мими Форс устраивает нынешним вечером какую-то вакханалию. Стоит ли ей туда идти? А почему бы и нет? Кроме того, если там будет Мими, значит, будет и Джек. Шайлер подумалось о том, как ему шел фрак, и о том, как он смотрел на нее, когда она вошла в бальный зал, как сверлил ее взглядом своих зеленых глаз. Не так давно он был одним из тех, кто рвался разузнать правду насчет Серебряной крови, а потом вдруг пошел на попятную. Но быть может, еще сохраняется шанс, что она сумеет убедить его присоединиться к ее борьбе. Поскольку дедушка отказался ей помочь, она теперь оставлена на произвол судьбы. Но если рядом с ней будет Джек... Шайлер приняла решение.

– Домой, Юлиус, но только на минутку. Мне нужно кое-что взять. Один сувенир из Венеции. А потом едем в пригород.

ПОДШИВКА «НЬЮ-ЙОРК ГЕРАЛЬД»

24 НОЯБРЯ 1871 ГОДА

ЗА ИСЧЕЗНОВЕНИЕМ БЫВШЕЙ НЕВЕСТЫ ПОСЛЕДОВАЛО СООБЩЕНИЕ О ПОМОЛВКЕ

Английский лорд женится, на наследнице Вандербильтов.

Официальное объявление о помолвке Каролины Вандербильт, дочери адмирала и Элизабет Вандербильт, проживающих в особняке номер 800 по Пятой авеню, с Альфредом Барлингтоном, лордом Лондонским и Девонширским, последовало за исчезновением бывшей невесты лорда Барлингтона, Мэгги Стэнфорд, дочери Тибериуса и Доротеи Стэнфорд из Ньюпорта.

Мэгги Стэнфорд таинственным образом исчезла в вечер Патрицианского бала, проходившего в доме адмирала и Элизабет Вандербильт год назад, после того как было объявлено о ее помолвке с лордом Барлингтоном. Их помолвка была расторгнута восемь месяцев назад, поскольку Мэгги Стэнфорд так и не была найдена.

Дата свадьбы пока что не назначена.

ГЛАВА 16

Подобно многим гостям, Блисс, добравшись до места проведения вечеринки, ахнула от восторга. Заброшенную синагогу освещала тысяча чайных свечей, отбрасывая на стены длинные мрачные тени. Мими была права: это здание выглядело словно восхитительные руины, а в том, чтобы танцевать при одном лишь свете свечей, было нечто пугающее и романтичное.

Маски придавали вечеринке жутковатое очарование, поскольку все гости по-прежнему были в бальных нарядах. Парни в своих фраках были прекрасны, девушки в роскошных бальных платьях – восхитительны, а с этими масками все выглядели чуточку порочно.

Блисс надела маску, украшенную перьями и драгоценными камнями. Видно из-под нее было довольно плохо, но все же она заметила появившуюся Шайлер. Отлично. Блисс отправила Шайлер сообщение без ведома Мими.

Диджей поставил «Баухаус» – мрачную, неистовую мелодию. «Горящий изнутри...»

К Блисс подошел юноша во фраке и белом галстуке; лицо его скрывала печальная маска Пьеро.

Он жестом указал в сторону площадки для танцев.

Блисс кивнула и последовала за ним. Он протянул руки, и она шагнула в его объятия.

– Ты все-таки осталась жива, – прошептал юноша, прижавшись губами к уху Блисс, так, что она чувствовала его негромкое дыхание.

– Что-что?

– Я никак не мог позволить тебе утонуть, – со смешком произнес ее кавалер.

– Ты...

Он прижал палец к губам – точнее, к губам маски Пьеро.

– Мне тебя не хватало... – вымолвила Блисс.

Дилан. Это он, это должен быть он.

Он снова отыскал ее. Какая отличная была идея – устроить вечеринку-маскарад, на которой он мог появиться, не устроив переполоха.

– Я не мог уйти надолго! – пылко произнес он.

– Знаю, но я тревожилась...

– Не тревожься. Все будет хорошо.

– Ты уверен?

– Уверен.

Блисс танцевала, не помня себя от радости. Он вернулся! Он вернулся, чтобы быть с ней! Она ликовала.

Песня закончилась. Юноша в маске низко поклонился.

– Благодарю.

– Подожди!.. – воскликнула Блисс, но юноша уже исчез в толпе, и, когда Блисс огляделась, она увидела дюжину парней в похожих черных фраках, но ни на ком не было маски печального клоуна, со слезинкой, блестящей под глазом.

Шайлер подавленно переходила из комнаты в комнату. Все-таки ей нужно было позвонить Оливеру, хотя бы ради того, чтобы обзавестись компанией. Похоже, эта вечеринка была не настолько эксклюзивной, как бал Четырех сотен. Девушка заметила нескольких соучеников-людей; они заметно нервничали, словно не были уверены, что действительно являются тут желанными гостями. Шайлер без труда отличала людей от вампиров: вампиры светились в темноте. Это был иллюминат, дар, позволяющий им узнавать друг друга.

В глубокой тени за колоннами несколько пар целовались, пользуясь темнотой, но среди юных вампиров слово «поцелуй» могло иметь и другое значение. Шайлер слышала приглушенные звуки: вампиры пили кровь из своих фамильяров, и с током крови жизненная сила перетекала от одного к другому. После этого вампиры светились еще ярче, черты их делались яснее и отчетливее, а люди выглядели вялыми и безразличными ко всему.

Шайлер знала, что когда-то она сделает то же самое. Ей придется свершить священное целование над человеком-фамильяром. Мысль об этом и возбуждала ее, и вгоняла в ужас. Священное целование – не шутка. Это серьезные узы, связывающие вампира и человека, и Голубая кровь относилась к ним с уважением. Людям-фамильярам платили вниманием и заботой за ту услугу, какую они оказывали.

Светская атмосфера бала Четырех сотен сменилась более шумным и буйным поведением. Несколько подростков танцевали, тесно прижавшись друг к другу, под жесткий ритм хаус-музыки, которую крутил диджей; возобладало буйство – девушки принялись сексуально отплясывать друг с дружкой или тереться бедрами о партнеров. Вскоре вечеринка оказалась забита беснующимся молодняком, заявляющим, что нынешним вечером они круто оттянутся. Уроды упились кровью допьяна.

Шайлер продолжала держаться на обочине. Она была чужой в этой толпе.

Девушка вздохнула.

Ее венецианская маска закрывала лицо полностью. Шайлер хотелось снять ее: под маской было жарко и лицо начало чесаться.

Она пробралась в небольшой закуток за колонками, присела там и принялась обдумывать следующий шаг.

Следом за ней туда же проскользнул какой-то парень. Шайлер это показалось забавным – девушек можно было узнать, поскольку на них были разные платья, а вот парни сделались действительно неузнаваемы в этих своих одинаковых пингвиньих костюмах. Вот как этот, например, в черной шелковой маске, закрывающей глаза, нос и волосы и придающей ему беспутный вид, словно он какой-нибудь городской разбойник.

– Ты не любишь вечеринки? – поинтересовался парень, заметив, что Шайлер сидит в одиночестве на полуразвалившейся каменной скамье.

Шайлер рассмеялась.

– Терпеть не могу.

– И я тоже.

– Я никогда не могу понять, что на них говорить и делать.

– Ну, вроде как тут полагается танцевать. И еще пить. Во всех смыслах.

Так значит, он вампир. Интересно, кто он и с чего вдруг вздумал разговаривать с ней?

—Несомненно, – согласилась она.

– Но ты предпочитаешь не выбирать.

– Я – мятежник, – саркастически произнесла девушка.

– Не думаю.

– Почему?

– Так ты ведь здесь. Ты могла вообще сюда не приходить.

Он был прав. Ей не следовало сюда приходить. Она пришла по той же причине, что привела ее на бал. Ради возможности снова увидеть Джека. Приходится признать, что всякий раз, как она видит Джека Форса, в ней что-то оживает.

– Честно говоря, я пришла, чтобы увидеть одного парня, – призналась Шайлер.

– Какого еще парня? – поддразнивающе поинтересовался ее собеседник.

– Не важно.

– Почему же?

Шайлер пожала плечами.

– Потому. Сложно объяснить.

– Ничего, объясняй.

– Потому, что я его не интересую, – сказала Шайлер, думая о Джеке и Мими и об узах, связывающих их.

Какие бы чувства она ни испытывала к нему, они были напрасны. Он ясно дал ей это понять на похоронах ее бабушки. У него есть обязанности перед семьей.

Шайлер не могла забыть, как эти двое стояли, вскинув руки. Азраил и Аббадон. Между ними словно проскакивали электрические разряды. Когда прозвучали их имена, весь бальный зал переполнился трепетом. «Двое самых могущественных наших вампиров. Наконец-то они открыты нам». И кто она такая, Шайлер ван Ален, даже не чистокровный вампир, чтобы становиться между ними.

– Откуда ты знаешь, что не интересуешь его? – серьезным тоном спросил парень.

—Знаю, и все.

– Ты можешь удивиться.

При этих словах Шайлер заметила, как близко от нее стоит собеседник. Его глаза за маской – Шайлер заметила зеленый отблеск. Ее сердце пропустило удар. Парень придвинулся ближе.

– Удиви меня, – прошептала Шайлер.

В ответ парень приподнял маску Шайлер, сдвинув вверх, подался вперед и приник к губам девушки.

Шайлер закрыла глаза. Она целовалась с одним-единственным парнем, с Джеком Форсом, и этот поцелуй был похож на тот – и все же был иным. Более настойчивым. Она пила его дыхание, она ощущала во рту его язык, перекатывающийся поверх ее языка, как будто юноша желал проглотить ее. Она могла бы целоваться с ним вечно.

А потом поцелуй прекратился.

Шайлер открыла глаза. Ее маска вернулась на прежнее место. Что произошло? Куда он подевался?

– Эй!

Шайлер обернулась. В вестибюле стояла Мими Форс в потрясающем головном уборе индейской принцессы; ее «маска» была искусно нарисована при помощи косметики и красок для тела.

– Ты не видела моего брата?

Поначалу Мими осердилась, обнаружив, что вечеринка наводнена людьми, пробравшимися сюда «зайцами», но потом она просто приписала это своей неодолимой популярности. Потому даже не возмутилась, обнаружив здесь еще и Шайлер, хотя ту и не звали.

Прежде чем Шайлер успела что-либо ответить, Джек Форс возник рядом с сестрой. На нем, как и на сестре, был индейский головной убор. И маска его тоже была нарисована.

– А вот и я! – весело произнес он. – А, Шайлер! Привет! Как Венеция?

– Отлично, – отозвалась Шайлер, пытаясь сохранить самообладание.

– Здорово.

– Джек, пойдем, фейерверк вот-вот начнется, – сказала Мими, дернув брата за рукав.

– Ну, пока! – бросил Джек.

Шайлер оцепенела. Она была совершенно уверена, что целовалась именно с Джеком. Совершенно уверена, что за той черной маской скрывался именно он. Но его непринужденное отношение, его небрежное дружелюбие заставили девушку заколебаться. Но если она целовалась не с Джеком форсом, то кто же это был? Кто скрывался за той маской?

Шайлер осознала, что завтра начинаются рождественские каникулы и она не увидит Джека целых две недели, и ощутила укол боли.