Текст книги "Маскарад"

Автор книги: Мелисса де ла Круз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 36

В укромном уголке среди книжных стеллажей Хранилища истории сидела Мими Форс, склонившись над старинной книгой в кожаном переплете. Той самой книгой, которую отец конфисковал у нее несколько недель назад. Может, ее и полагалось держать в Хранилище под замком, но вопрос был лишь в том, чтобы вычислить, какой ключ отпирает этот замок, и усилия для этого потребовались минимальные: люди-библиотекари не приспособлены к тому, чтобы противостоять гневу рассерженного вампира.

Книга была открыта на последней странице, черной странице, со словами, выгравированными сияющим голубым – цвета крови, что текла в жилах Мими.

Рядом с девушкой стоял Кингсли Мартин, и они вместе читали эту страницу при свете единственной конусовидной свечи. Окружающие их стеллажи – множество рядов книжных полок, которые, казалось, уходили куда-то в бесконечность, – окутывала тьма и тишина. В Хранилище содержалось около десяти миллионов книг. Это была самая большая библиотека в мире, и стеллажи уходили вдаль под Манхэттен – несколько ярусов под тротуарами. Никто даже толком не знал, насколько далеко уходит вниз старый лифт с покосившейся кабиной.

Они решили применить заклинание под землей. В заклинании упоминалось «место изначальной силы», и Кингсли предположил, что это штаб-квартира Голубой крови.

– Тут сказано, что вызвать его сможет только тот, кто схож с ним разумом, – сказала Мими, читая текст.

– Это означает, что он должен хотеть того же, что и ты, потому что только тогда сможет ответить на твой зов, – объяснил Кингсли.

– Ага, ладно.

– Сперва надо привлечь твою жертву, – сказал Кингсли.

Мими нарисовала пентаграмму так, чтобы они оба очутились внутри проведенных мелом линий.

– Темный князь Серебряной крови, внемли моему зову. Я, Азраил, повелеваю тебе поставить моего врага передо мною, – громко и отчетливо приказала Мими.

Шайлер ван Ален пришла в главный читальный зал на верхнем этаже Хранилища. Она искала Оливера. Посидев где-то с час в гостиничном номере, девушка решила, что не может просто торчать тут и ничего не делать или ждать, пока Оливер успокоится. Ей следует найти Оливера и извиниться. Ее просьба была неэтичной. Теперь она это понимала. Она слишком много потребовала от него и теперь хотела попросить у своего друга прощения. Обычно по вечерам на выходных Оливер сидел в своей кабинке в Хранилище, и именно сюда Шайлер и направилась первым делом после того, как поняла, что он не берет мобильник и не отвечает на сообщения, которые она отправила на «блэкберри».

В главной приемной на одном из ветхих диванов сидела Блисс Ллевеллин.

– Привет! – окликнула ее Шайлер. – Ты не видела Оливера?

Блисс кивнула.

– Видела. Он где-то здесь, появился несколько минут назад.

– Ага, отлично.

После происшествия в Монсеррате Блисс испытывала в присутствии Шайлер некоторую неловкость.

– Я... э-э... жду Кингсли, – объяснила Блисс. – Он попросил меня встретиться с ним здесь.

Шайлер кивнула, хотя она вовсе не просила Блисс объяснять, что та здесь делает. Она оставила Блисс у входа, а сама быстро пересекла тихую комнату и отправилась на поиски друга. Вечером в выходной Хранилище было переполнено. Почти все кабинки были заняты. Библиотекари разбирали книги на полках, занимаясь каталогизацией, а несколько старших членов Комитета направлялись на еженедельную встречу. Шайлер заметила среди них светлую голову Присциллы Дюпон. Глава стражей оживленно беседовала с кем-то из сотоварищей по Совету. Старейшины исчезли в отдельном зале для совещаний, а Шайлер заметила Джека Форса. Он сидел, как обычно, в кресле у камина и читал книгу.

Внутри пентаграммы пламя свечи ярко вспыхнуло и явило Мими изображение части Хранилища, расположенной выше. Все было так, как и обещало заклинание. Посреди комнаты стояла Шайлер ван Ален.

Ее жертву притянуло на нужное место.

У Мими потеплело на сердце. Это происходило, происходило на самом деле. Сейчас она избавится от этой мерзавки раз и навсегда. Конечно же, Шайлер, едва войдя, тут же прямиком направилась к Джеку. Ну да не важно – скоро это прекратится.

Кингсли вручил Мими серебряный нож.

Существовал лишь один способ привести заклинание в действие: кровь за кровь. Мими вытянула правую руку. Прикосновение лезвия холодило кожу. Сердце ее бешено колотилось в груди, и в первый раз она затрепетала от страха. Невзирая на то, что Мими была бессмертной и принесение крови в жертву не могло причинить ей вред, при мысли о том, что она собралась сделать, девушке стало как-то не по себе.

Но вид Шайлер ван Ален напомнил ей, что поставлено на кон. Узы. Джек. Аббадон. Надо это прекратить, пока не стало слишком поздно.

– О Князь тьмы, я даю тебе свою кровь взамен твоей. Услышь меня! Услышь мой зов! Уничтожь моего врага, раз и навсегда! – нараспев произнесла Мими.

– Давай!!! – крикнул Кингсли.

Мими глубоко вздохнула и полоснула по запястью, вскрыв вену. Кровь пролилась на свечу, и взметнулось черное пламя.

Последним, что запомнила Блисс, был сильный взрыв, донесшийся снизу, из-под пола. Библиотеку разворотило надвое, словно треснула сама земля, и кошмар Блисс ожил. Прямо перед ней возникла черная глыба с темно-красными глазами и серебряными зрачками, ревущая, извивающаяся, пробуждающаяся, заполонившая все пространство жужжанием тысяч мух, муками тысяч терзаемых душ и отвратительным смехом сумасшедшего. Блисс кричала, кричала, кричала...

А потом все погрузилось во тьму.

ГЛАВА 37

Дым не давал дышать. Он был темно-фиолетовым, и от него тянуло серой и кислотой. Шайлер открыла глаза, и их тут же невыносимо защипало. По щекам девушки ручьем текли слезы, хоть она и не плакала.

Что-то случилось... какой-то взрыв, такой, словно разорвало вселенную. Шайлер огляделась по сторонам. В Хранилище царил хаос. Стеллажи с книгами были перевернуты, а газеты и журналы разлетелись вокруг, как будто здесь взорвалась бомба. Повсюду штукатурка и пыль, осколки стекла и обломки дерева, и камни, выпавшие из потолка.

– Джек! Джек, ты где? – в панике позвала Шайлер.

Она стояла вот на этом самом месте, рядом с его креслом, но теперь кресла было не видно. Глаза ей заливала кровь. Девушка нерешительно потрогала макушку. Порез, но неглубокий. Ладони ее были исцарапаны и кровоточили, а джинсы порвались, но, к счастью, этим перечень ущерба и ограничивался.

Кто-то закашлялся, и Шайлер двинулась на звук. Джек лежал под столом; его на мгновение оглушило.

– Я в порядке, – отозвался он, пытаясь сесть и вытирая слезящиеся от дыма глаза. – Что за чертовщина тут стряслась?

– Джек! Ты цел? Ты меня слышишь? Джек!

Обезумевший голос Мими донесся из потайной ниши, из которой вел ход в подземное книгохранилище. Мими вынырнула из-за угла. Вид у нее был ошеломленный, но, похоже, она не пострадала.

– Я здесь!

—Ох, слава богу! Джек! Я так переживала! – воскликнула Мими и кинулась обнимать брата. Она принялась всхлипывать, не в силах сдержаться. – Я думала... я думала...

– Все в порядке, я цел, – успокаивающе произнес Джек, нежно поглаживая ее.

Шайлер отступила немного, чтоб не мешать им; ее переполняли смешанные чувства – ревность, жалость и смущение, вызванное тем, что она оказалась свидетельницей их близости.

Тут из-под перевернутого стеллажа донесся чей-то стон.

– Помогите! – позвал слабый голос. – Помогите!

Джек, Мими и Шайлер кинулись на зов и вместе убрали тяжесть с пострадавшего.

Кингсли вместо благодарности произнес:

– Ох, дьявол... Что это было-то?

Вокруг них библиотекари и члены Комитета помогали друг другу выбираться из-под обломков, пересчитывали друг дружку и проверяли, все ли живы. Дым был повсюду, и сквозь него трудно было что-либо разглядеть.

– Сюда! – раздался знакомый голос.

Шайлер оставила двойняшек Форс и Кингсли и вскоре отыскала Оливера. Тот склонился над пострадавшим библиотекарем. У Оливера был чем-то порезан подбородок и на лбу красовалась ссадина; он был весь покрыт толстым слоем штукатурки.

– Ты цел! – вырвалось у Шайлер. – Слава богу!

– Шайлер, ты что здесь делаешь? – удивился Оливер.

– Тебя ищу.

Юноша кивнул.

– Ну-ка, помоги.

Ренфилд, один из брюзгливых людей-историков, стонал, скорчившись у перевернутого ксерокса. Его отбросило к стене взрывом, и сила удара была такова, что ему переломало ребра.

Они помогли Ренфилду улечься на штабель книг, пообещали прислать помощь сразу же, как только удастся, и пошли смотреть – может, еще кто пострадал или попал в ловушку.

Пока что все, кто встречался им, были живы. Кое-кто отделался небольшими царапинами, некоторые получили сотрясение, но, в общем, все, как ни удивительно, остались более или менее целы. Оливер остановился, чтоб оказать первую помощь девушке Голубой крови, сломавшей руку. Он оторвал рукав от своей рубашки и соорудил импровизированную перевязь.

Шайлер пробралась сквозь погром и наткнулась на какую-то девушку, лежавшую ничком, всю засыпанную штукатуркой и пылью.

Шайлер перевернула ее и ахнула.

– Блисс! О господи, Блисс!..

Под подбородком Блисс виднелись две дырочки, и кровь ее – вязкая, голубая – струилась по шее.

– Всем оставаться на своих местах!!! – приказал от входа чей-то громкий голос.

Все застыли.

Шайлер прикоснулась к шее Блисс, пытаясь остановить кровь. Руки у нее дрожали. Ох, Блисс...

Фиолетовый дым рассеялся. Вскоре к девушкам приблизились Чарльз Форс и Форсайт Ллевеллин со сверкающими мечами на изготовку.

Чарльз присел рядом с Блисс и коснулся ее головы.

– Эта еще жива.

Шайлер удивилась. Эта? Тут с другой стороны комнаты раздался крик, и вскоре Шайлер поняла, что Чарльз имел в виду. Там, у входа в штаб-квартиру Совета старейшин, в сводчатом проходе лежала Присцилла Дюпон, глава стражей.

В луже крови.

ГЛАВА 38

Оливер отвез Шайлер домой; они оба еще не отошли от потрясения. Неловкость, возникшая между ними раньше, в «Мерсере», исчезла без следа перед лицом нового бедствия. Они снова сделались прежними, и Шайлер радовалась, что ее друг рядом с ней.

Хэтти, завидев их, тут же подняла суматоху. Она перевязала голову Шайлер и порезанный подбородок Оливера. Верная горничная приготовила им горячий шоколад, усадила к камину и укутала кашемировыми одеялами.

– Где Лоуренс? – спросила Шайлер, взяв печенье с подноса, принесенного Хэтти.

– Он умчался всего несколько минут назад. Сказал, что у него срочная встреча или что-то вроде того, – ответила Хэтти. – Он велел мне позаботиться о вас, когда вы сюда доберетесь. И достать комплект первой помощи. Думаю, он знал, что что-то произошло.

Как только Хэтти вышла из комнаты, Оливер спросил:

– Ты думаешь, это была Серебряная кровь?

Шайлер содрогнулась.

– Должно быть. Это единственное объяснение. Но это не имеет смысла. Лоуренс говорил мне, что Серебряная кровь охотится на одиночек. Они нападают на свои жертвы, когда те одни, без защитников-собак. А это нападение произошло в общественном месте, при множестве свидетелей.

– Как ты думаешь, она умерла? – снова спросил Оливер.

– Кто – Блисс? Нет. Чарльз Форс сказал, что она жива, – отозвалась Шайлер.

Однако же в это верилось с трудом. У техаски были две глубокие раны на шее, и пол вокруг нее был залит ее кровью.

– Нет, я имею в виду миссис Дюпон, – уточнил Оливер.

– Не знаю...

Шайлер снова содрогнулась. С того места, где она стояла, все было хорошо видно, а она к тому же еще услышала, как члены Совета, собравшиеся вокруг трупа, обсуждают ситуацию.

«Полное поглощение... Этого не может быть... Но кровь выпита... А это означает... Она умерла... Ее забрали... Только не Присцилла!.. Да... Это и вправду ужасно...»

Бригада «скорой помощи», присланная доктором Пат, унесла Блисс на носилках; на лице у девушки была кислородная маска. Рядом с носилками шагал отец Блисс. Но вторые носилки, на которые погрузили Присциллу Дюпон, накрыли простыней. А это могло означать только одно.

Шайлер кинулась к Оливеру, и оба они прислонились к ножкам дивана. Шайлер положила голову ему на плечо, а Оливер обнял ее и прижал к себе. Они чувствовали себя спокойнее рядом друг с другом.

Лоуренс вернулся ближе к рассвету. Он нашел Шайлер с Оливером сидящими бок о бок на ковре у дивана.

– Вам обоим пора отправляться в постель. Особенно тебе, внучка. Пережить нападение Серебряной крови – это не шутка, – произнес Лоуренс, осторожно разбудив их.

Шайлер протерла глаза, а Оливер зевнул.

– Не сейчас. Мы хотим сперва узнать, что произошло, – настойчиво произнесла Шайлер. – Мы были там.

Лоуренс тяжело опустился в стоящее напротив кожаное кресло и положил ноги на пуфик.

– Да, и я только рад, что ни с кем из вас не произошло ничего похуже.

– Оно явилось не за нами, – сказала Шайлер.

– И хвала небесам за это, – отозвался Лоуренс.

Он взял свою обычную сигару и гильотинку для сигар. Шайлер уже знала: это свидетельствует о том, что дедушка объяснит все, или, по крайней мере, все, что известно ему самому. Она придвинулась поближе к нему.

– Что Корделия рассказала тебе про Кроатан? – спросил Лоуренс, выпустив клуб дыма.

– Что это была древняя опасность, которая потом превратилась в миф для Голубой крови. Потому что последнее известное нападение произошло четыреста лет назад, – ответила Шайлер. – Во время основания Плимута.

– Да. Роанок был их самой сокрушительной победой. Они уничтожили целое поселение. Но она не рассказала тебе про Венецию, Барселону или Кельн.

Шайлер вопросительно взглянула на него.

– Что осталось неизвестным или, по крайней мере, скрывалось, так это то, что после так называемого поражения в Риме Серебряная кровь в каждом столетии возвращалась, чтобы пожирать молодежь Голубой крови. Мы пытались объяснить Совету эту схему, предупредить, что опасность сохраняется. Но после Роанока потянулись мирные годы, и в Новом Свете было известно всего лишь об одном нападении.

– Здесь? В Америке? – уточнила Шайлер.

Об этом Корделия никогда не упоминала.

– Да. – Лоуренс положил на журнальный столик толстую папку с обгоревшими краями и толкнул ее к Шайлер. – Вот дело, над которым работала Присцилла Дюпон. Она собиралась представить на рассмотрение Комитета некие доказательства, подтверждающие то, о чем их давным-давно предупреждали мы с Корделией.

Шайлер открыла папку, и из нее выпало несколько газетных вырезок. Они с Оливером просмотрели вырезки.

– Кто такая Мэгги Стэнфорд?

– Девушка Голубой крови. Она исчезла. Мы понятия не имели, что ее принудительно поместили в психиатрическую лечебницу. Врачи Красной крови решили, что у нее психическое заболевание, но на самом деле это были свидетельства искажения под воздействием Серебряной крови. Она стала жертвой.

Лоуренс постучал по бумагам сигарой.

– После того как Мэгги так и не нашли, мы с Корделией поняли, что за этим стоит Серебряная кровь. Но нам не удалось это доказать. Тогда мы решили разъехаться, чтобы я мог продолжать расследование, а Комитет не знал об этом. Присцилла говорила мне, что она обнаружила в архивах нечто такое, что прольет свет на их действия, но я просмотрел эту папку. Здесь нет ничего такого, что я не видел бы ранее.

– А что происходило после случая с Мэгги? – спросила Шайлер, отметив про себя, какой красивой выглядела юная дебютантка на фотографии.

– Ничего. Серебряная кровь вновь отступила в тень. И так продолжалось до прошлого года, до того момента, когда была убита Эгги Карондоле. А после Эгги уже четыре юных представителя Голубой крови были убиты в начале периода трансформации. Четыре. Столько жертв не бывало со времен Роанока. Это означает, что они сделались сильнее и увереннее в себе. Однако же самое тревожное во всем этом – смерть Присциллы. Раз они одолели вампира в расцвете сил, значит, их мощь возросла. Они становятся более агрессивными. Комитет должен осознать опасность. Мы не можем больше сидеть и дожидаться, пока Князь Серебряной крови двинет на нас свои силы и перебьет по одному.

– Ты вправду думаешь, что Люцифер вернулся? – спросила Шайлер.

Несколько долгих мгновений Лоуренс молчал. Его сигара разгорелась; столбик пепла на ее конце делался все длиннее и длиннее, пока, в конце концов, не упал, опалив обюссонский ковер и оставив небольшую дырочку.

—А, черт! – ругнулся Лоуренс. – Корделия никогда мне этого не простит. Она не разрешала мне курить в доме.

– Дедушка, ты не ответил на мой вопрос, – резко произнесла Шайлер.

– Возможно, на него не нужно отвечать, – нервно произнес Оливер.

От этих разговоров про Серебряную кровь и Люцифера его начинало мутить. Возможно, не стоило ему пить столько горячего шоколада или съедать пятую булочку.

– Только самый могущественный из Серебряной крови мог произвести обширные разрушения в таком защищенном месте, – вымолвил, в конце концов, Лоуренс.

– Защищенном?

– Хранилище истории – одна из самых надежных наших цитаделей. Она окружена заклинаниями, защищающими от вторжения, не пропускающими мерзость. И то, что эти заклинания не сработали, – зловещий сигнал для всех нас.

– Что ты собираешься делать? – спросила Шайлер.

– Единственное, что я могу сделать, – призвать к открытому голосованию. Пора выбрать другого Региса вместо Михаила.

ГЛАВА 39

Они спорили о ней. Сквозь туман, порожденный морфием, Блисс слышала, как отец и Чарльз Форс спорят о ней за дверью больничной палаты. Что случилось?

Блисс смутно помнила черный с фиолетовым отливом огонь, от которого всю библиотеку затянуло густым, непроглядным дымом, и она знала, что с ней произошло нечто плохое. У нее была перевязана шея. Ее укусили? Серебряная кровь? От этой мысли ее лоб покрылся испариной. Если на нее напала мерзость, почему она еще жива?

Блисс попыталась поднести руки к шее, потрогать рану, но те не подчинялись. Девушка запаниковала, но потом сообразила, что руки у нее привязаны к столбикам кровати. Почему?

Палата была роскошной, словно гостиничный номер люкс, с современной белой пластиковой мебелью; эта мебель была хорошо знакома Блисс. Она находилась в клинике доктора Пат, больнице для Голубой крови. Девушка изо всех сил напрягла сверхчувствительный слух и сосредоточилась на том, о чем шепотом спорили в коридоре отец и Чарльз Форс.

– Она не была извращена, Чарльз, ты знаешь признаки не хуже моего, ты видел ее шею! Для этого прошло недостаточно времени, – произнес ее отец.

– Я все понимаю, Форсайт, действительно понимаю, но ты же знаешь, как это выглядит. Я не могу допустить, чтобы Лоуренс из-за этого взял меня за глотку. Ей придется пройти проверку, так же как и всем, кто там присутствовал во время произошедшего.

– Она – жертва! Это возмутительно! Я тебе не позволю!

– У тебя нет выбора, – произнес Чарльз тоном, не допускающим возражений. – Я понимаю, насколько это тебя беспокоит, но, как сказал ты сам, она, похоже, в безопасности.

Последовало длительное молчание. Потом двое мужчин вернулись в палату Блисс.

Девушка тут же закрыла глаза и притворилась спящей.

Она почувствовала, как отец положил руку ей на лоб и прошептал короткую молитву на языке, которого она не понимала.

– Привет, – произнесла она, открывая глаза.

Ее мачеха и Джордан вошли в палату и остановились в изножье ее кровати. На Боби Энн был очередной чудовищный наряд: кашемировый свитер с вышитой на груди надписью «Версаче». В руках она держала крохотный носовой платочек и то и дело прикладывала его к глазам, хотя слез было не видно.

– Ах, золотце, мы так переволновались! Слава богу, что с тобой все в порядке!

– Как ты себя чувствуешь? – спросил отец, сцепив руки за спиной.

– Уставшей, – ответила Блисс. – Что случилось?

– В Хранилище произошел взрыв, – объяснил Форсайт. – Но не волнуйся, это все случилось настолько глубоко под землей, что краснокровные на тротуарах его даже не заметили. Они подумали, что это было просто небольшое землетрясение.

Блисс и в голову не приходило беспокоиться насчет того, не обнаружили ли люди одно из самых тайных мест, принадлежащих Голубой крови.

– А со мной-то что случилось? – спросила девушка.

– Ну, это мы как раз собираемся выяснить, – ответил отец. – Что ты помнишь?

Блисс вздохнула и устремила взгляд в окно, глядевшее на пустой офис соседнего здания. Ряды включенных компьютеров светили экранами, хотя рабочий день давно уже закончился.

– Мало что. Просто черный дым и... и...

«Глаза, темно-красные глаза с серебряными зрачками. Тварь, воспрявшая к жизни. Она заговорила со мной... Она сказала...»

Девушка тряхнула головой и крепко зажмурилась, словно для того, чтобы защититься от злобного присутствия.

– Ничего, ничего... я ничего больше не помню...

Форсайт вздохнул, а Боби Энн снова шмыгнула носом.

– Ах, бедное, бедное дитя!

Джордан, сестра Блисс, помалкивала, искоса глядя на нее.

– Боби, не могли бы вы с Джордан на минутку оставить нас одних? – спросил отец.

Когда они вышли, Форсайт повернулся к Блисс.

– Я должен сказать тебе кое-что очень важное. На тебя напала тварь Серебряной крови, Кроатан, – произнес отец.

– Не-е-ет! – прошептала Блисс – Но Комитет же говорил, что они – всего лишь миф... – слабо произнесла она.

—Комитет был не прав. Теперь мы это поняли. На самом деле Присцилла Дюпон собрала достаточно доказательств... но я не буду говорить об этом сейчас. Суть заключается в том, что каким-то образом Серебряная кровь уцелела и мы должны взглянуть в лицо реальности.

– Но как это случилось?

– Как ни печально, но это означает, что один из нас виновен. Серебряная кровь не обрела бы силу, если бы кто-то из нашего круга не укрывал их. И не помогал им. Это должно быть какое-то из очень старых семейств, достаточно могущественных, чтобы укрыть подобное зло, да еще и настолько успешно, так что Михаил не почувствовал нарушения равновесия.

– Но что это означает для меня? – спросила Блисс дрожащим голосом.

– Тех, кто выжил после нападения Серебряной крови, очень мало, и при этом всегда присутствует опасность извращения.

– Извращения?

– Иногда Серебряная кровь не потребляет свою жертву полностью. Вместо этого ей внушают голод... а крови выпивают столько, чтобы вампир чувствовал себя ослабевшим. Но Красная кровь становится для жертвы ядом, и она начинает охотиться на себе подобных, чтобы выжить.

«Так вот что произошло с Диланом, – подумала Блисс. – Его извратили. Превратили в чудовище, а потом убили, чтобы он не выдал их тайны».

– Мы полагаем, что кризис в Роаноке произошел потому, что несколько жителей поселения уже были извращены к тому моменту, как покинули Старый Свет.

– А как узнать, извращен ли ты? – со страхом спросила Блисс.

Вместо ответа Форсайт приподнял марлю с шеи Блисс и размотал бинт.

Блисс взволнованно взглянула на отца. Что он собирается показать ей? Превратили ли ее в чудовище?

Отец вручил ей небольшое зеркальце со столика медсестры.

Девушка принялась разглядывать шею, заранее страшась того, что ей предстоит увидеть.

Но кожа была такой же гладкой и чистой, как и всегда.

– Что это значит?

– Это значит, что яд был недостаточно силен, чтобы закрепиться. Твоя Голубая кровь, сангре азул, сумела восстановить собственный химический состав, исцелить себя и защитить тебя от извращения. Кроатан не превратил тебя в себе подобного.

Блисс кивнула с благодарностью и облегчением. Она выжила... непонятно, каким образом, но она выжила.

– Будут и другие испытания, – предупредил дочь Форсайт. – Их проведет кто-то из старейшин. Они попросят тебя поделиться с ними твоими воспоминаниями, открыться перед ними. Показать им то, что ты видела. Но я уверен, что решение будет в твою пользу.

Отец уже собрался было выйти из комнаты, но Блисс задала еще один вопрос:

– Но, папа, все-таки – если кто-то извращен... как это можно понять?

– Трудно сказать точно, но мы заметили, что те, кто был извращен, склонны тянуться к темной материи и начинают интересоваться черными заклинаниями.

Тем же вечером, но попозже Нэн Катлер, одна из высокопоставленных стражей, явилась навестить Блисс. Это была худощавая, элегантная светская дама из окружения Присциллы Дюпон; ее пышные белые волосы посередине прорезала иссиня-черная полоса. Город знал ее как неутомимую благотворительницу и любительницу модных нарядов. Но тем вечером, когда она явилась в больничную палату к Блисс, все следы маски, рассчитанной на общество, исчезли. Перед Блисс был грозный, проживший много веков вампир. Девушка видела на ее лице слабое свечение голубой крови под кожей.

Нэн представилась Блисс, потом уселась рядом с кроватью.

К этому моменту к телу Блисс вернулась чувствительность, и девушка взбодрилась.

– Возьми меня за руки, дитя, – мягко произнесла Нэн.

Блисс вложила свои ладони в мягкие руки старой дамы. Руки Нэн были гладкими, без морщин.

– Теперь закрой глаза и возьми меня с собой в сегодняшний вечер. Покажи мне все, что ты видела.

Контроль. Блисс поняла, что Нэн собирается использовать контроль, чтобы читать ее мысли. Она должна открыть разум и позволить старой женщине смотреть.

Блисс кивнула. Она закрыла глаза.

Теперь они вместе видели, что произошло. Они увидели, как Блисс сидела в приемной и ожидала Кингсли. Они увидели, как Ренфилд принес Присцилле Дюпон список дел. Они увидели, как Шайлер вошла и спросила, не видала ли Блисс Оливера. Они увидели, как несколько девушек из Дачезне получают книги для следующего собрания Комитета.

Потом все почернело. Темный ядовитый дым заполнил помещение...

Блисс ждала, что сейчас появится тварь, но они не видели ничего, кроме густого черного дыма.

Когда девушка открыла глаза, Нэн что-то быстро писала у себя в блокноте.

– Хорошо, – наконец сказала страж, отложив ручку. – Теперь будь так добра, приподними волосы и покажи мне тыльную сторону шеи.

Тыльную сторону шеи?

Блисс повиновалась. Нэн кивнула.

– Можешь опустить волосы.

После ухода стража в палату вошел отец и крепко обнял Блисс.

В чем бы ни заключалось испытание, похоже, она его прошла.

Тыльная сторона шеи...

Часть испытания...

Блисс вспомнились волосы Кингсли; они были такие длинные, что постоянно закрывали тыльную часть шеи. Веяние моды? Или он что-то скрывал?

Кингсли... Кингсли, постоянно носивший с собой ту книгу, «Materia acerbus» – «Темная материя». Кингсли, подучивший ее вступить в переговоры с тварью из ее кошмаров.

Кингсли Мартин из очень-очень старой семьи Голубой крови. Одной из самых могущественных и влиятельных...

Блисс закрыла глаза. Она снова увидела ту самую тварь, и тварь заговорила с ней. Она произнесла всего одно слово...

«Сейчас».